Дж. К. Роулинг
ГАРРИ ПОТТЕР И КАМЕРА СЕКРЕТОВ
Содержание
ХУДШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.. 6
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ДОББИ... 13
НОРА... 21
ВО «флОРИШ И БЛОТТС». 32
ДРАКУЧАЯ ИВА... 46
ГИЛДЕРОЙ ЛОКАРТ.. 59
грязнокровки и ТИХИЙ ШЁПОТ.. 70
смертенины.... 81
ПИСьМЕНА на стене... 93
НЕНОРМАЛЬНЫЙ Бладжер.. 106
Дуэльный клуб.. 119
метаморс... 133
жутко секретный дневник... 147
Корнелиус фадж.... 161
Арагог.. 171
КАМЕРА СЕКРЕТОВ.. 182
Наследник Слизерина... 196
Вознаграждение Добби... 209
комментарии к переводу... 219
Шону Ф.П. Харрису,
Лихому гонщику и верному другу.
Глава первая
ХУДШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Уже который раз в доме №4 по Бирючинному проезду за завтраком разразился скандал. Мистер Вернон Дёрсли проснулся ранним утром от громкого уханья, доносившегося из комнаты племянника, Гарри.
– Третий раз за неделю! – прорычал он с другого конца стола. – Не можешь сладить с совой, так я от неё избавлюсь!
– Ей скучно, – в очередной раз попытался объяснить Гарри. – Она привыкла к свободе. Если б можно было выпускать её по ночам…
– Я что, на дурака похож? – гаркнул дядя Вернон, и кусок яичницы, прилипший к его пышным усам, покачнулся. – Я ведь знаю, что будет, если выпустить эту сову.
Он и его жена, Петуния, мрачно переглянулись. Гарри попробовал возразить, но тут сын Дёрсли, Дадли, громко рыгнул, заглушив все его слова.
– Хочу ещё бекона.
– Возьми со сковородки, золотце, – отозвалась тётя Петуния, глядя на тучного сына затуманенным от нежности взором. – Нам надо тебя как следует подкормить, пока есть такая возможность… Не доверяю я что-то этой школьной еде…
– Глупости, Петуния, я ни разу не голодал, когда учился в «Смелтингсе», – с жаром заспорил дядя Вернон. – Наверняка и Дадли ест там вволю, верно, сынок?
Дадли, настолько толстый, что его зад не умещался на стуле, ухмыльнулся и повернулся к Гарри.
– Передай сковородку.
– Ты забыл волшебное слово, – с раздражением напомнил Гарри.
Воздействие этой простой фразы на остальное семейство было невероятным: Дадли охнул и свалился со стула с грохотом, от которого содрогнулась вся кухня (с таким грохотом, что вся кухня содрогнулась); миссис Дёрсли вскрикнула и прижала ладони ко рту; мистер Дёрсли вскочил на ноги, и на его висках отчётливо проступили вены.
– Я имел в виду «пожалуйста»! – поспешно пояснил Гарри. – Я не имел в виду…
– ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ, – загремел дядя, разбрызгивая слюну по столу, – НАСЧЁТ ЭТОГО… СЛОВА НА БУКВУ «В» В НАШЕЙ СЕМЬЕ?
– Но я…
– КАК ТЫСМЕЕШЬ УГРОЖАТЬ ДАДЛИ! – взревел дядя Вернон, хватив кулаком по столу.
– Я же просто…
– Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ! В СВОЁМ ДОМЕ Я НЕ ПОТЕРПЛЮ НИКАКИХ УПОМИНАНИЙ О ТВОЕЙ НЕНОРМАЛЬНОСТИ!
Гарри перевёл взгляд с побагровевшего дяди на бледное лицо тёти, силившейся поднять Дадли на ноги.
– Хорошо, – сдался Гарри, – хорошо …
Дядя Вернон сел, пыхтя, как разъярённый носорог и злобно косясь на Гарри.
С тех пор, как Гарри вернулся домой на летние каникулы, дядя Вернон обращался с ним, как с бомбой замедленного действия, потому что Гарри Поттер и впрямь не был нормальным мальчиком. На самом деле, он был настолько ненормальным, насколько это было возможно.
Гарри Поттер был колдуном, только что завершившим первый год обучения в Школе Колдовских и Ведьминских Искусств «Хогвартс». И, если Дёрсли и не обрадовались вернувшемуся на каникулы племяннику, это было ничто по сравнению с чувствами самого Гарри.
Его мучила тоска по школе – всё равно, что постоянная острая боль в животе. Он скучал по замку с его потайными ходами и призраками; по занятиям (кроме разве что зелий с учителем, Снейпом); по почте, которую приносили совы; по праздничным банкетам в Большом Зале; по своей кровати с пологом в спальне в одной из башен; по чаепитиям с лесником, Хагридом, в его хижине на опушке Запретного Леса; а больше всего – по квиддичу, самому популярному виду спорта в магомире (шесть высоких шестов с кольцами, четыре летающих мяча, четырнадцать игроков на мётлах).
Все учебники Гарри, его волшебную палочку, мантии, котёл и скоростную метлу «Нимбус-2000» дядя Вернон отнял и запер в чулане под лестницей, едва племянник вернулся домой. Разве Дёрсли заботило, что Гарри могут исключить из сборной дома по квиддичу, потому что он не тренировался целое лето? Что им за дело, если Гарри отправится в школу с невыполненным домашним заданием? Дёрсли были самыми настоящими магглами (людьми без малейших способностей к магии), и, по их мнению, колдун в семье – величайший позор. Дядя Вернон даже сову Гарри, Хедвиг, запер в клетке на висячий замок, чтобы племянник не смог отправлять письма кому-либо в магомире.
Гарри внешне не имел ничего общего со своими родственниками. Дядя Вернон был упитан, почти без шеи и с пышными чёрными усами; тётя Петуния – сухопарой, с лошадиным лицом; Дадли – светловолосым, розовощёким и свиноподобным. Гарри же был маленьким и худощавым, с ярко-зелёными глазами и чёрными как смоль, вечно растрёпанными волосами. Он носил очки с круглыми стёклами, а на лбу у него был тонкий шрам в виде молнии.
Именно благодаря этому шраму Гарри был так необычен даже среди колдунов. Он был единственным намёком на загадочное прошлое мальчика, на события, в результате которых одиннадцать лет назад он оказался на пороге дома Дёрсли.
Когда Гарри был год, он неведомо как пережил проклятие величайшего чёрного мага всех времён, лорда Волдеморта, чьё имя большинство ведьм и чародеев до сих пор боялись произносить. Родители Гарри погибли от рук Волдеморта, но Гарри спасся, отделавшись лишь шрамом, – и по какой-то причине Волдеморт лишился своей силы в тот самый момент, когда попытался убить его.
Поэтому Гарри воспитывали сестра его погибшей матери и её муж. С ними он провёл десять лет, не понимая, почему с ним то и дело происходили странные вещи; всё это время он верил россказням Дёрсли, что шрам он получил в автокатастрофе, в которой погибли его родители.
А затем, ровно год назад, Гарри пришло письмо из Хогвартса, и вся правда вскрылась. Гарри поступил в школу колдовства, где он и его шрам были знамениты… но учебный год кончился, наступили летние каникулы, и теперь он снова в доме Дёрсли, где с ним обращаются как с паршивой собакой, вывалявшейся в зловонной грязи.
Дёрсли даже не вспомнили, что вообще-то сегодня Гарри исполнилось двенадцать лет. Он, разумеется, многого и не ждал; они в жизни не дарили ему нормальных подарков, не говоря уж об именинном пироге, – но чтобы и словом не обмолвиться о празднике…
В этот момент дядя Вернон торжественно прокашлялся и объявил:
– Итак, как мы все помним, сегодня у нас знаменательный день.
Не веря своим ушам, Гарри поднял взгляд.
– Возможно, сегодня я заключу самую крупную сделку в своей жизни, – продолжил дядя Вернон.
Гарри вновь принялся за тост. Ну конечно, с горечью подумал он, опять дядюшка о своём дурацком званом ужине. Уже две недели только о нем и речь. К ним на ужин собирался прийти какой-то строительный магнат с женой, и дядя Вернон надеялся получить от него большой заказ (фирма дяди Вернона занималась производством дрелей).
– Думаю, нам стоит ещё раз всё отрепетировать, – торопливо проговорил дядя Вернон. – К восьми все должны быть на своих местах. Петуния, ты будешь…?
– В гостиной, – подхватила тётя Петуния, – я любезно поприветствую гостей, когда они войдут.
– Очень хорошо. Дадли?
– Я открою дверь, – Дадли изобразил притворную, жеманную улыбочку. – Позвольте взять Ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?
– Они его сразу полюбят! – в восторге воскликнула тётя Петуния.
– Прекрасно, Дадли! – похвалил дядя Вернон. После чего повернулся к Гарри. – А ты?
– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – монотонно отрапортовал Гарри.
– Именно, – язвительно подтвердил дядя. – Я отведу их в гостиную, представлю тебя, Петуния, и налью им выпить. В восемь-пятнадцать…
– Я приглашаю гостей к столу, – кивнула тётя Петуния.
– А ты, Дадли, скажешь…
– Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мейсон? – Дадли протянул толстую руку воображаемой женщине.
– Мой маленький джентльмен! – всхлипнула тётя Петуния.
– А ты? – злобно процедил дядя Вернон, обращаясь к Гарри.
– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – без выражения повторил Гарри.
– Верно. Теперь надо придумать парочку комплиментов. Петуния, есть идеи?
– Вернон рассказывал, как чудесно вы играете в гольф, мистер Мейсон… Расскажите же, миссис Мейсон, где вы купили такое роскошное платье?..
– Превосходно… Дадли?
– Как насчёт: «Мистер Мейсон, мы писали в школе эссе на тему «Мой кумир», и я написал про вас ».
Для тёти Петунии и Гарри это оказалось уже чересчур. Тётя разрыдалась и стиснула сына в объятиях, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не заметили, как он трясётся от хохота.
– А ты, парень?
Гарри едва удалось сохранить бесстрастную мину, вылезая из-под стола.
– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – пробубнил он.
– Это уж точно, – с нажимом произнёс дядя Вернон. – Мейсоны о тебе ничего не знают, и так оно и будет. После ужина ты, Петуния, отведёшь миссис Мейсон обратно в гостиную на чашечку кофе, а я начну разговор о дрелях. Если всё пройдёт гладко, контракт мы подпишем ещё до десятичасовых новостей. И тогда завтра в это же время уже будем подыскивать себе летний дом на Майорке.
Гарри не особо обрадовался этой новости. Вряд ли на Майорке Дёрсли начнут относиться к нему лучше.
– Так … Я поехал в город за нашими с Дадли смокингами. А ты, – напустился он на Гарри, – не путайся у тёти под ногами и не мешай ей убираться.
Гарри вышел на улицу через заднюю дверь. Стояла чудесная солнечная погода. Он пересёк лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и вполголоса запел:
– С днём рожденья меня… с днём рожденья меня…
Ни открыток, ни подарков, и вдобавок он проведёт вечер, притворяясь, что его не существует. Он горестно уставился на живую изгородь. Никогда ещё ему не было так одиноко. Больше, чем по всему остальному, обретённому в Хогвартсе, больше даже, чем по квиддичу, Гарри тосковал по своим лучшим друзьям, Рону Уисли и Гермионе Грейнджер. А они, видимо, вовсе по нему не скучали. За все лето он не получил от них ни единого письма, хотя Рон даже собирался пригласить его погостить.
Гарри не раз приходило на ум отпереть заклинанием клетку Хедвиг и послать сову с письмом Рону и Гермионе; но так рисковать не стоило. Несовершеннолетним колдунам не разрешалось пользоваться магией вне школы. Гарри не рассказывал об этом Дёрсли; он знал, что только страх превратиться в навозных жуков не позволял им запереть его в чулане под лестницей, вместе с палочкой и метлой. Первые пару недель Гарри нравилось бормотать себе под нос всякую чепуху и наблюдать, как Дадли улепётывает из комнаты, да так, что только толстые пятки сверкали. Но из-за затянувшегося молчания Рона и Гермионы Гарри почувствовал себя окончательно отрезанным от магомира, и даже дразнить кузена ему приелось, – а теперь друзья забыли о дне его рождения.
Что бы он теперь не отдал за весточку из магомира? От любого колдуна или колдуньи? Казалось, он с радостью встретился бы даже со своим заклятым врагом, Драко Малфоем, просто чтобы убедиться, что всё это не было сном…
Нельзя сказать, что учебный год выдался таким уж безмятежным. В самом конце последнего семестра Гарри столкнулся лицом к лицу ни с кем иным, как с самим лордом Волдемортом. Пусть от Волдеморта и остался лишь намёк на прежнее его могущество, он всё ещё был страшен, всё ещё хитёр, всё ещё полон решимости вернуть былую мощь. Гарри вновь удалось ускользнуть от Волдеморта, но гибель была близка как никогда, и даже сейчас, недели спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночамв холодном поту, гадая, где теперь Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо, широко раскрытые, безумные глаза…
Гарри резко выпрямился на скамейке. Он всё еще рассеянно рассматривал живую изгородь, – но и изгородь глядела на него. В листве появились два гигантских зелёных глаза.
Гарри вскочил на ноги, и тут послышался насмешливый голос.
– А я знаю, какой сегодня день, – пропел Дадли, вразвалочку приближаясь к нему.
Огромные глаза, моргнув, исчезли.
– Что? – переспросил Гарри, пристально глядя туда, где они только что были.
– Я знаю, какой сегодня день, – повторил Дадли, подойдя ближе.
– Браво, – одобрил Гарри. – Ты наконец-то выучил названия дней недели.
– У тебя сегодня день рождения,– усмехнулся Дадли. – А где же открытки? Или у тебя даже в той уродской школе нет друзей?
– Как бы мама твоя не услышала, что ты говоришь о моей школе, – холодно отозвался Гарри.
Дадли подтянул брюки, сползавшие с жирного зада.
– Ты чего это на изгородь уставился? – с подозрением поинтересовался он.
– Да вот, решаю, каким бы заклятием её поджечь.
Дадли с перепуганным видом отшатнулся.
– Ты н-не посмеешь… папа запретил тебе к-колдовать… он сказал, что вышвырнет тебя из дома… а тебе больше некуда пойти… у тебя даже друзей нет, так что забрать некому…
–Сим-салабим! – угрожающе забормотал Гарри. – Ахалай-махалай… фокус-покус…
– МАААМ! – взвыл Дадли, ринувшись к дому и спотыкаясь о собственные ноги. – МАААМ! Он занимается сама знаешь чем!
Гарри дорого заплатил за эту минуту веселья. Поскольку ни Дадли, ни изгородь не пострадали, тётя Петуния поняла, что колдовства не было, – но Гарри всё же едва увернулся от мыльной сковородки, которой она на него замахнулась. После чего тетя загрузила его работой, пообещав не кормить, пока он всё не закончит.
Пока Дадли слонялся без дела, наблюдая за ним и поедая мороженое, Гарри вымыл окна, отполировал машину, подстриг газон, прополол клумбы, подрезал и полил розы и перекрасил садовую скамейку. Солнце палило, обжигая сзади шею. Гарри знал, что не стоило принимать издёвки Дадли близко к сердцу, но кузен говорил точь-в-точь о том, о чём думал он сам… может, у него и правда нет друзей в Хогвартсе…
Видели бы они сейчас знаменитого Гарри Поттера, всё больше распаляясь, думал он, удобряя клумбы; спину ломило, по лицу бежал пот.
Была уже половина восьмого, когда его, совершенно измотанного, наконец, позвала тётя Петуния:
– Заходи! И ступай по газетам!
Гарри с радостью прошагал в прохладную, сияющую чистотой кухню. На холодильнике высился пудинг: гора взбитых сливок и засахаренных фиалок. В духовке шкворчал свиной окорок.
– Ешь быстрее! Мейсоны вот-вот придут! – рявкнула тётя Петуния, указывая на тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. Она уже переоделась в коктейльное платье цвета лосося.
Гарри вымыл руки и торопливо заглотил свой жалкий ужин. Едва он закончил есть, тётя Петуния выхватила у него тарелку: – Быстро наверх!
Проходя мимо двери в гостиную, Гарри краем глаза заметил дядю Вернона и Дадли – те были в смокингах и галстуках-бабочках. Едва он добрался до верха лестницы, как в дверь позвонили, и у подножия лестницы показалось пышущее яростью лицо дяди Вернона.
– И не забудь, парень – хоть один звук…
Гарри на цыпочках прокрался к спальне, проскользнул в комнату, прикрыл за собой дверь и повернулся к кровати, намереваясь рухнуть на неё без чувств.
Вот только кровать оказалась занята.
Глава вторая
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ДОББИ
Гарри лишь чудом удержался и не вскрикнул. У существа невысокого роста, сидевшего на его кровати, были огромные, как у летучей мыши, уши и зелёные глаза навыкате размером с теннисные мячи. Гарри сразу же догадался, что именно эти глаза следили за ним из кустов этим утром.
Они уставились друг на друга; из прихожей донёсся голос Дадли:
– Позвольте взять Ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?
Визитёр, соскользнув с постели, отвесил низкий поклон, так что длинным, тонким носом коснулся ковра. Гарри заметил, что облачён гость был в нечто вроде старой наволочки с прорезями для рук и ног.
– Э-э… здравствуйте, – нервно поздоровался Гарри.
– Гарри Поттер! – пронзительно воскликнул посетитель (внизу наверняка было слышно). – Добби так давно мечтал встретиться с вами, сэр… Такая честь…
– Сп-спасибо, – запинаясь, пробормотал Гарри, пробираясь вдоль стены к письменному столу и опускаясь на стул; рядом в клетке спала Хедвиг. Он хотел поинтересоваться: «Что вы за существо?», но, решив, что это чересчур неучтиво, спросил лишь:
– Кто вы?
– Добби, сэр. Просто Добби. Домовой эльф, – объяснил тот.
– О-о… правда? – промямлил Гарри. – М-м… не хочу показаться невежливым и всё такое, но… у меня сейчас не совсем подходящее время принимать домовых эльфов в своей комнате.
В гостиной раздавался звонкий, фальшивый смех тёти Петунии. Эльф понурил голову.
– Не то чтобы мне неприятно вас видеть, – поспешил утешить его Гарри, – но, эмм… вы пришли по какому-то определённому поводу?
– О да, сэр, – со всей серьёзностью подтвердил Добби. – Добби пришёл сообщить вам, сэр… это трудно объяснить, сэр… Добби не знает, с чего начать…
– Присаживайтесь, – вежливо пригласил Гарри, указывая на постель.
К его ужасу, эльф разразился рыданиями – очень громкими рыданиями.
– П-присаживайтесь! – простонал он. – Никогда…никогда ещё…
Гарри показалось, что голоса внизу внезапно стихли.
– Простите, – прошептал он, – я не хотел вас обидеть…
– Обидеть Добби! – поперхнулся эльф. – Ни один колдун никогда не просил Добби сесть… как равного …
Гарри, пытаясь сказать «Чшш!» и одновременно принять сочувствующий вид, проводил Добби к кровати, где тот уселся, икая, смахивая на большую уродливую куклу. Наконец, он взял себя в руки и с обожанием в блестящих от слёз глазах воззрился на Гарри.
– Вам, должно быть, нечасто встречались приличные колдуны, – предположил Гарри, пытаясь приободрить его.
Добби потряс головой. Вдруг, без всякого предупреждения, он вскочил и начал яростно биться головой об оконное стекло с воплями: «Плохой Добби! Плохой Добби!»
– Не надо… что вы вытворяете? – прошипел Гарри, рванувшись к эльфу и оттащив его обратно на кровать; Хедвиг проснулась с особенно громким криком и теперь неистово молотила крыльями по прутьям клетки.
– Добби пришлось наказать себя, сэр, – пояснил эльф; глаза у него слегка съехали к переносице. – Добби чуть было не оскорбил свою семью, сэр…
– Семью?
– Колдовскую семью, на которую Добби трудится, сэр… Добби – домовой эльф, он обязан служить одному дому и одной семье всю жизнь…
– А они знают, что вы здесь? – осведомился Гарри.
Добби поёжился.
– О нет, сэр, нет… Добби придётся крайне сурово наказать себя за то, что он пришёл к вам, сэр… Добби придётся прищемить себе уши дверцей духовки. Если они узнают, сэр…
– Но разве они не заметят, если вы прищемите уши дверцей духовки?
– Добби в этом сомневается, сэр. Добби часто наказывает себя, сэр. Они это только поощряют, сэр. Иногда напоминают, что лишнее наказание не повредит…
– А почему вы не уйдёте от них? Почему не сбежите?
– Домовой эльф станет свободным, только если его семья сама отпустит его, сэр. А семья Добби никогда не освободит его… Добби будет служить своей семье до конца своих дней, сэр…
Гарри неверяще уставился на Добби.
– А я-то думал, что не перенесу здесь ещё четыре недели, – пробормотал он. – По сравнению с этим Дёрсли ведут себя почти что по-человечески. А вам никто не может помочь? Я, например?
Практически сразу же Гарри пожалел, что раскрыл рот. Добби снова залился слезами благодарности.
– Пожалуйста, – лихорадочно зашептал Гарри, – пожалуйста, тише. Если Дёрсли что-нибудь услышат, если они узнают, что вы здесь…
– Гарри Поттер предлагает помощь Добби… Добби слышал о Вашем величии, сэр, но о Вашей доброте Добби не ведал…
Гарри почувствовал, как к щекам прилила краска.
– Не знаю, что вы там слышали о моём величии, но это всё ерунда. Я даже не лучший ученик среди однокурсников; вот Гермиона, она…
Но он сразу умолк, потому что вспоминать о Гермионе было больно.
– Гарри Поттер застенчив и скромен – благоговейно произнёс Добби, сверкая глазами-мячиками. – Гарри Поттер даже не упомянул о своей победе над Тем-Кого-Нельзя-Называть.
– Волдемортом? – брякнул Гарри.
Добби зажал уши ладонями и простонал:
– Не произносите это имя, сэр! Не произносите имя!
– Простите, – выпалил Гарри. – Я знаю, многие этого не любят. Мой друг Рон…
Он вновь остановился. Вспоминать о Роне тоже было больно.
Добби наклонился к Гарри; его широко открытые глаза напоминали фары.
– Добби слышал, – хрипло начал он, – что Гарри Поттер вновь встретился с Тем-Кого-Нельзя-Называть, всего несколько недель назад… что Гарри Поттер опять спасся.
Гарри кивнул, и глаза Добби вновь увлажнились.
– Ах, сэр, – судорожно вздохнул он, промокнув лицо уголком грязной наволочки, в которую был одет. – Гарри Поттер отважен и храбр! Он мужественно встретился уже со столькими опасностями! Но Добби должен уберечь Гарри Поттера, предупредить его, пусть даже Добби и придётся прищемить уши дверцей духовки… Гарри Поттеру нельзя возвращаться в Хогвартс.
Наступила тишина, нарушаемая лишь доносящимся снизу звяканьем ножей и вилок и отдалённым гулом голоса дяди Вернона.
– Чт-что? – запнулся Гарри. – Но мне нужно вернуться, – учебный год начинается первого сентября. Это всё, ради чего мне стоит жить. Вы не представляете, каково мне тут. Я здесь чужой. Моё место – в вашем мире, в Хогвартсе.
– Нет, нет, нет, – пропищал Добби, так усердно мотая головой, что его уши заколыхались. – Гарри Поттер должен оставаться в безопасном месте. Он слишком велик, слишком добр, ему нельзя жертвовать собой. Вернувшись в Хогвартс, Гарри Поттер окажется в смертельной опасности.
– Почему? – удивился Гарри.
– Существует заговор, Гарри Поттер. Заговор, из-за которого в Хогвартсе в этом году произойдут ужасные вещи, – прошептал Добби, внезапно задрожав всем телом. – Добби узнал об этом ещё несколько месяцев назад, сэр. Гарри Поттер не имеет права подвергать себя опасности. Он слишком важен, сэр!
– Что за ужасные вещи? – сейчас же спросил Гарри. – Кто их замышляет?
Добби издал странный сдавленный хрип и принялся биться лбом о стену.
– Хорошо! – крикнул Гарри, хватая эльфа за руку, чтобы остановить его. – Вам нельзя говорить мне. Я понял. Но почему вы предупреждаете меня? – внезапно его поразила неприятная догадка. – Постойте… может, здесь замешан Вол… простите… Сами-Знаете-Кто? Можете просто кивнуть или покачать головой, – поспешно прибавил он, поскольку лоб Добби снова оказался в пугающей близости от стены.
Добби медленно помотал головой.
– Не… не Тот-Кого-Нельзя-Называть, сэр.
Но эльф расширил глаза, пытаясь, похоже, намекнуть Гарри на что-то. Тот, однако, пришёл в полное замешательство.
– У него ведь нет брата?
Добби потряс головой, ещё сильнее выпучив глаза.
– Ну, тогда я не знаю, кому ещё удастся совершить в Хогвартсе что-то ужасное, – растерялся Гарри. – Я имею в виду, пока там Дамблдор – вы ведь знаете, кто такой Дамблдор?
Добби почтительно кивнул.
– Альбус Дамблдор – величайший директор в истории Хогвартса. Добби знает, сэр. Добби слышал, что силы Дамблдора не уступали могуществуТого-Кого-Нельзя-Называть, когда тот был на вершине власти. Но, сэр, – голос Добби понизился до настойчивого шёпота, – существуют силы, которыми Дамблдор не… силы, которыми ни один честный маг…
И, прежде чем Гарри успел остановить его, Добби соскочил с кровати, схватил настольную лампу Гарри и с душераздирающими воплями принялся колотить ею себя по голове.
Внизу внезапно воцарилось молчание. Пару секунд спустя Гарри, с бешено колотящимся сердцем, услышал, как дядя Вернон прошагал в прихожую, крича на ходу: «Похоже, Дадли опять оставил телевизор включённым, маленький разбойник!»
– Быстро! В шкаф! – прошипел Гарри; он втолкнул Добби внутрь, захлопнул дверцу и бросился на кровать в тот самый миг, как повернулась дверная ручка.
– Какого – чёрта – ты – тут – вытворяешь? – процедил дядя Вернон сквозь плотно сжатые зубы, угрожающе приблизив физиономию к самому лицу Гарри. – Ты убил всю соль в моей шутке про японского гольфиста… Ещё один звук, парень, и ты пожалеешь, что родился на свет!
И, тяжело топая, он вышел из комнаты.
Дрожа, Гарри выпустил Добби из шкафа.
– Видите, каково мне здесь приходится? Видите, почему мне нужно вернуться в Хогвартс? Это единственное место, где у меня… ну, мне кажется, у меня есть друзья.
– Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру? – хитро переспросил Добби.
– Ну, думаю, они просто… погодите-ка, – Гарри сдвинул брови. – Откуда вы знаете, что мои друзья мне не пишут?
Добби переминался с ноги на ногу.
– Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби хотел как лучше…
– Вы воровали мои письма?
– Они все здесь, сэр, – сказал эльф. Проворно отойдя подальше от Гарри, он вытащил из-под своего одеяния толстую пачку конвертов. Гарри различил аккуратно выведенные Гермионой строки, неряшливый почерк Рона и даже каракули, принадлежавшие, видимо, руке хогвартского лесника, Хагрида.
Добби, взволнованно моргая, глядел на Гарри.
– Гарри Поттер не должен сердиться… Добби надеялся, если Гарри Поттер решит, что друзья о нём забыли… то Гарри Поттер, может, и не захочет возвращаться в школу, сэр…
Гарри не слушал. Он попытался вырвать у эльфа письма, но тот отскочил подальше.
– Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово не возвращаться в Хогвартс. Ах, сэр, вы не можете так рисковать! Обещайте, что вы не поедете!
– Нет, – гневно отрезал Гарри. – Дайте сюда мои письма!
– Значит, Гарри Поттер не оставляет Добби выбора, – печально констатировал Добби.
Гарри не успел и пальцем шевельнуть, а Добби уже ринулся к двери и понёсся вниз по лестнице.
У Гарри упало сердце; с пересохшим горлом он выскочил вслед за ним, пытаясь не шуметь. Перемахнув через последние шесть ступеней и по-кошачьи приземлившись на ковёр, он огляделся в поисках Добби. Из столовой донёсся голос дядя Вернона: «…прошу вас, мистер Мейсон, расскажите Петунии ту смешную историю про американских сантехников. Ей не терпится послушать…»
Гарри бегом пересёк прихожую, влетел в кухню и ощутил, как душа уходит в пятки.
Тётин роскошный пудинг, огромная шапка взбитых сливок и засахаренных фиалок, парил под потолком. В углу на буфете сжался Добби.
– Нет, – прохрипел Гарри. – Пожалуйста… они убьют меня…
– Пусть Гарри Поттер пообещает, что не вернётся в школу…
– Добби… пожалуйста…
– Обещайте, сэр…
– Не могу…
Добби скорбно поглядел на него.
– Тогда Добби придётся пойти на это, сэр, для блага Гарри Поттера.
Пудинг рухнул на пол с грохотом, от которого у Гарри едва не остановилось сердце. Блюдо разбилось вдребезги, и взбитые сливки забрызгали окна и стены. Со звуком, напоминающим щелчок хлыста, Добби растворился в воздухе.
В столовой раздались крики; ворвавшись в кухню, дядя Вернон увидел Гарри, в ужасе застывшего на месте, с ног до головы перемазанного пудингом тёти Петунии.
Поначалу казалось, что дяде Вернону удастся всё замять («Это всего лишь наш племянник – он у нас нездоров – чужие люди его пугают, поэтому мы держали его наверху…»). Он, как перепуганных птенцов, загнал Мейсонов обратно в столовую, пообещав Гарри избить его до полусмерти, чуть только гости уйдут, и вручил ему швабру. Тётя Петуния, порывшись в морозильнике, достала мороженое, а Гарри, всё ещё дрожа, принялся отчищать кухню.
Быть может, дяде Вернону и удалось бы ещё заключить свою сделку – если бы не сова.
Тётя Петуния как раз передавала по кругу коробку освежающих дыхание мятных пастилок, как вдруг огромная сипуха, спикировав в окно столовой, сбросила на голову миссис Мейсон письмо и вылетела прочь. Миссис Мейсон завопила не хуже банши и выбежала из дома, крича что-то насчёт психованных. Мистер Мейсон же задержался ровно настолько, чтобы проинформировать Дёрсли – его жена панически боится птиц всех видов и размеров; а также поинтересоваться, смешно ли им самим от этой идиотской шутки.
Гарри стоял на кухне, сжимая швабру в качестве поддержки; дядя Вернон надвигался на него с сатанинским блеском в крошечных глазках.
– Читай! – с яростью прошипел он, потрясая принесённым совой письмом. – Читай, я сказал!
Гарри взял письмо. Это оказалась отнюдь не поздравительная открытка.
Уважаемый мистер Поттер,
Мы получили уведомление о том, что в 21-12 в месте Вашего проживания были применены невесомые чары.
Как Вам известно, несовершеннолетним колдунам не дозволяется применение магии вне школы, и дальнейшая колдовская деятельность с Вашей стороны может повлечь за собой исключение из вышеупомянутого учебного заведения (на основании Декрета о разумном ограничении волшебства несовершеннолетними, 1875, параграф C).