Он понимал — невозможно быть с одной девушкой и думать при этом о другой, однако ничего не мог с собой поделать: он думал о Гермионе, о том, как торопливо он целовал ее в шкафу… тогда он чувствовал, что, если он не поцелует ее, то просто умрет.
И о тех поцелуях с Джинни — тогда он словно вырвался на солнечный свет из темницы, где провел долгое время… Флер же целовала его так, словно что-то пыталась в нем найти. Хотя непонятно — с таким же успехом она могла засовывать свой язык ему в ухо.
Он сжал ее руки и, преодолев некоторое сопротивление, оттолкнул ее:
— Флер… Бум! — помнишь?
Она таинственно улыбнулась ему, он уставился на нее в ответ: ее щеки все еще пылали румянцем, однако взгляд был совершенно бесстрастным, словно он был экспонатом в чашечке Петри — это его нервировало.
— Кажется, ты теперь д'ругой, нежели был 'раньше… — заявила он.
Драко был удивлен:
— Другой? Кроме того, что, разумеется, что выше и красивей.
— Д'рако… а в твоей жизни был кто-нибудь особенный?
— Кто-то особенный? — вопрос поставил его в тупик, и он почувствовал себя совершенным дураком: сидит тут, с ее рукой под рубашкой… хотя пристальный взгляд ее огромных восхищенных глаз отнюдь не ужасал… — Ну, думаю, да.
— И кто же?
— Я, — решительно ответил он.
— Нет, ты же понимаешь, я имею в виду, — кто-то, кого ты любил и бе'рег, кто-то, о ком бы ты все время думал.…
— Хм… Опять же — я.
— Гм, — раздался внятный голос из тени. Драко повернулся и увидел, что Гарри вернулся и теперь наблюдает за ними с некоторым удивлением. Представив, как он сейчас выглядит — прильнувшая Флер, ее руки под его рубашкой — Драко усмехнулся. Конечно, Гарри это совершенно не касалось, но его раздраженно-удивленная физиономия выглядела достаточно забавно.
|
|
— Гм, — повторил Гарри. — Народ, прошу прощенья, что прерываю ваши эротическую возню, но я обнаружил дверь.
— Правда? — протянул Драко, не двигаясь с места. Флер тоже не шелохнулась.
— Как же хорошо, что никто не бежит ко мне с благодарностями или еще чем-нибудь, — обиженно фыркнул Гарри.
— Спасибо, — произнес Драко. — А теперь отвали и возвращайся через десять минут.
Гарри посмотрел на него с отвращением:
— ОК, вспомни: перед тем, как стать Дон Жуаном, ты был Драко Малфоем. Я сошлюсь на твои собственные слова: Мы должны выбраться отсюда — и чем быстрее, тем лучше. Это ведь был ты, правда?
— Успокойся, Поттер, я просто пошутил, — усмехнулся Драко, отстраняясь от неохотно отпустившей его Флер и поднимаясь на ноги.
Наклонившись за своим кинжалом, Флер грациозно пошла по коридору — после того, как она отрезала кусок от подола своей мантии, Драко мог любоваться куда большей частью ее ног… это было весьма неплохо…
— Земля вызывает Малфоя, — помахал рукой перед его носом Гарри. Драко приподнял брови. — Иди вперед и таращься на нее. Бросай свои влажные горячие взгляды. Отлично. А теперь, может, мы все-таки пойдем?
— Ты же знаешь, она на самом деле… весьма… выдающаяся девушка…
— Ага, — хмыкнул Гарри, — особенно ее…
Драко зажал ему рукой рот:
— Достаточно.
…Я имел в виду — особенно ее…
— Слышу-слышу! — пропела Флер из коридора. — Я тебя слышу, Га'рри Потте'р!
Ухмыльнувшись, Драко убрал свою руку.
— Черт… — пробормотал Гарри.
* * *
В алой с золотом мантии он стоял перед витражным окном, изображавшим его фамильный герб, тень падала на алого льва на каменном полу под его ногами. Он прохаживался, но теперь замер, сцепив руки. Она редко видела его таким ошеломленным.
|
|
— Годрик… Что такое?
Помедлив, он повернулся к ней.
— Я был на поле боя… — произнес он. — Не хочу говорить Ровене… но это просто ужасно…
— Битва всегда страшна, ты всегда так говоришь… А когда что-то делает Салазар, он никогда не делает это наполовину. Он поднял армии монстров, перед которыми не может устоять никто — ни солдат, ни колдун. — Годрик помолчал и убрал мешающую черную прядь со лба. — Я подослал к нему шпионов, но ни один не вернулся Знаки на небесах и земле сулят ужасные катастрофы… — Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Это правда, что она до сих пор не хочет его смерти?
— Она любит его.
Годрик сморщился:
— Все еще?
— Это не поддается логике, — Хельга опустилась в свое кресло. — Однако это все равно не имеет значения: я сомневаюсь, что он вообще может быть убит. Чтобы мы могли остановить биение его сердца, он должен его иметь…
Годрик покачал головой:
— Ты знаешь мои взгляды.
— Есть другой путь: мы должны повернуть против него его собственные силы. Годрик, ты должен мне пообещать, что не будешь гоняться за ним. До тех пор, пока все не будет готово. Независимо от того, что он сделает. Обещай мне.
Но Годрик взглянул в окно, которое заходящее солнце окрасило алым:
— Никогда бы не подумал так, даже о нем, — обронил он. — Где он хранил столько ненависти все эти двадцать семь лет?
— Ненависть — только другой лик любви… — ее голос звучал у него в ушах, однако, Годрик, подав ей руку, отвернулся, словно больше не хотел это слышать.
|
|
— Иди, — произнес он. — Сколько времени мы еще потеряем — и сколько уже потеряли…
Джинни беспокойно заворочалась на кровати, стиснув подушку. Бесконечность вспышками молний плясала у нее под веками.
* * *
— Я тоже могу драться — я убил охранника!
— Его убила Флер.
— Первые шесть раз его убил все-таки я!
— Однако он не был мертв до тех пор, пока она с ним не покончила. Отсюда следует, что его убила она.
Гарри, топавший по коридору вслед за Драко, надулся.
— Не дуйся, Поттер. Для того, у кого грации и координации не больше, чем у стула или стола, это было просто великолепно.
Гарри надулся еще сильнее:
— Я все равно его убил.
— А вот и нет. Позор на твою седую голову, Поттер. У тебя нарушения восприятия.
— Как е я мечтаю, чтобы вы оба заткнулись, — произнесла Флер тем полным сладких надежд тоном, каким обычно говорят «Мечтаю выиграть отдых на Майорке»… — она тряхнула своей серебристой головкой. — Вы совершенно не можете находиться рядом. Почему вы все время болтаете?
— Девушка делает нам замечание, — Драко перепрыгнул через зияющий пролом в каменном мосте и повернулся посмотреть, как это сделает идущий позади него Гарри. Коридор становился все уже и уже, заставляя вспомнить о клаустрофобии.
— Да пожалуйста — ты же обожаешь разговаривать со мной. Кто еще в состоянии выносить тебя?
— Ты выносишь меня только потому, что тебе деваться некуда, — говорить это было куда проще, чем осознавать. Внутри у него появилось неприятное ощущение, плохо было, что он не знал, почему. И он удивленно прикинул, сколько же времени прошло с тех пор, как Снейп дал ему Волеукрепляющее Зелье.
— А теперь-то мы выберемся из замка? — оглядываясь, поинтересовался Гарри, когда они завернули за угол. Все кругом, даже стены, было невероятно пыльным, словно долгие годы здесь не ступала ничья нога.
— Сейчас мы идем под садом, — снисходительно заметила Флер. — Этот путь куда лучше.
Гарри тряхнул головой:
— И чем же он лучше?
— Ей-богу, Поттер, тебе надо было стать танцовщиком лимбо, а не игроком в Квиддич, — усмехнулся Драко, перепрыгивая сразу через несколько невысоких каменных ступенек.
Гарри захлопал глазами:
— Что? Почему?
— Потому что, — Драко отчетливо выговаривал каждое слово, — у тебя все проскальзывает выше головы.
— Этот путь лучше, — перебила его Флер, — потому что мы выйдем сразу в центр леса, где безопаснее. Гарри! Не делай таких грубых жестов у Драко за спиной. Смотрите, мы уже здесь и…
Они дошли до конца коридора, где сырое низкое пространство уперлось в большую дубовую обитую железом дверь с квадратной железной ручкой. Флер потянула и подергала ее — и замерла с перекошенным от ужаса лицом.
— О, нет… — выдохнула она.
Драко почувствовал, как вдоль позвоночника побежали мурашки:
— Что?
Флер повернулась, ее лицо превратилось в маску отчаяния:
— Кто-то опломбировал дверь адмантином…
— Адмантином? — Драко присел рядом и присмотрелся. Она была права: он узнал эти печати по углам двери — знакомое голубоватое стекло, которое он уже начал люто ненавидеть.
Флер смотрела на него расширенными от ужаса глазами.
— Это последняя дверь, — прошептала она. — Она ведет наружу… — и он запечатал ее! Что нам делать? — она вцепилась Драко в руку.
— Взломать ее! — сказал Гарри у них из-за спин. Прислонившись к стене, он рукавом вытирал с меча зеленую кровь. Он поднял глаза на Драко и повторил. — Взломать ее.
Драко повернулся к Флер:
— Соберись, — он обнял ее и поцеловал. Она было протестующе застучала по нему руками, но потом расслабилась в его объятьях. Драко навострил уши в ожидании какого-нибудь грохота, но… ничего не происходило. Их поцелуй был долог, и то, что могло случиться, уже должно было произойти… он выпустил ее. Тихо ойкнув, она отступила на шаг и уставилась на него.
— Ну, — произнес Гарри, приподняв брови, — у кого-нибудь есть идеи, где может быть Слизерин?
Драко перевел взгляд на него:
— Нет… А зачем тебе?
— А мне что — стоять и смотреть, как вы тут лижетесь? Уж лучше я пойду и проведу с ним несколько приятных минут. Кажется, он мне уже начинает нравиться.
— Кончай ныть, Поттер, — подавленно ответил Драко. — То, что мы испробовали, не сработало. Мы должны придумать что-нибудь другое.
— А это другое подразумевает раздевание?
— Да! — не выдержав, взорвался Драко. — Это все исследования, которые я провожу для своей новой книги: «Нагота как оружие в борьбе со злом» (прим. ред. Публикация для ведьм подросткового возраста).
Гарри усмехнулся:
— Никто не станет читать книгу, которая так называется.
— Я буду, — заметила Флер.
Гарри вытаращил глаза, но Драко не обращал внимания на них обоих. В пальцах, касавшихся меча, появилось знакомое покалывание, ощущение холода.
— Нам надо вернуться, — резко произнес он.
Гарри и Флер в недоумении уставились на него.
— Нам надо вернуться, — повторил он, куда более решительно.
— Вернуться? — переспросил Гарри, — Думаешь, наружу есть еще какой-нибудь путь?
— Вернуться туда, откуда мы начали. Что еще? — оборвал его Драко.
— Драко, мы не можем… — в отчаянии произнесла Флер.
— А с чего вы взяли, что не можем? Мы пришли из замка этим путем. Им же и вернемся обратно.
— Нет, я не могу! — зарыдала Флер. — Я шла по нему, — она ткнула на изумруд в эфесе меча, — а на свою метлу я наложила Путеводное заклятье и оставила ее за дверью, чтобы найти дорогу назад, когда мы будем возвращаться… Драко, это лабиринт. Не зная, где мы находимся, мы можем бродить по нему, пока не умрем… Разве вы не видели скелеты в коридорах? Как вы думаете, что с ними случилось?
— А у тебя есть идея получше? — поинтересовался Драко.
— У меня есть, — произнес Гарри.
Драко приподнял бровь:
— У тебя есть план? Прости, что не запрыгал от радости, — по этой части ты явно не силен на все сто. Ну и что же это за план?
— Давай попробуем разбить дверь вместе — ты и я — ты же знаешь, вместе мы куда сильнее… Нет смысла больше не применять магию — мы так близки к тому, чтобы выбраться отсюда. Кроме этого мы все равно больше ничего сделать не можем.
Драко замялся: мысль о том, что придется взять Гарри за руку не особо его привлекала в настоящий момент, он был абсолютно уверен, что Волеукрепляющее Зелье уже улетучивается. Как только они выберутся отсюда, Флер быстро отправит Гарри на своей метле куда-нибудь подальше, но сейчас, застрявшие, как в капкане, в этом маленьком коридорчике, не имеющие никакого пути назад… Был ли у них выбор?
Ну, пожалуй, да — был еще один вариант. Но ему вовсе не хотелось прибегать к нему.
Драко вскинул руку и протянул ее Гарри:
— Давай.
Удивленно выгнув брови, Флер смотрела, как они сцепили свои руки. Драко размышлял, не пригласить ли ее присоединиться к ним, но потом отказался от этой идеи: подобные эксперименты были ему в новинку, он опасался побочных эффектов.
Он почувствовал знакомый укол холода, когда их с Гарри шрамы соприкоснулись, потом они вытянули руки по направлению к двери и…
— Алохомора! — закричал Гарри.
Струя непрозрачного белого света, выстрелив из их рук, ударила в дверь — и отскочила обратно, срикошетив, словно пуля. Драко шлепнулся на пол — она пролетел прямо у него над головой, едва не взъерошив его волосы. Повернувшись, он с удивлением увидел, как со свистом кипящего чайника белый светящийся сноп полетел по коридору, отражаясь от стен с грохотом взлетающей ракеты. Медленно сев, Драко взглянул на Гарри — тот, вытаращив глаза и открыв рот, тоже смотрел ему вслед.
— Великолепный план, Поттер. Просто грандиозный. Мои поздравления.
Гарри покосился на него и, вместо того, чтобы, как всегда, посоветовать ему заткнуться, улыбнулся в ответ — с ног до головы покрытый грязью, собранной с пола, с сияющими зелеными глазами на полосатом от сажи и грязи лице.
— Ха! — задорно произнес он. — Просто ты чуть не обделался, когда эта штука испортила твою прическу.
Драко собрался что-то сказать, когда руку снова чувствительно прострелило и он вдруг обнаружил, что опять сжимает меч. Причем он совершенно не помнил, чтобы поднимал его. Быстро бросив его, он поднялся, проигнорировав предложенную Флер руку, и покосился на Гарри — тот занимался бесполезным делом: счищал с рубашки грязь.
Взглянув на дверь, он вспомнил, как разгневанный Гарри лихо расколол адмантиновую коробку в кабинете Люпина; он хотел, чтобы какое-либо чувство — боль, ярость, горе — вызвало у него такую же бурю эмоций, но всю свою жизнь он под руководством отца занимался эмоциональным контролем и довел его до совершенства, и теперь, как бы он этого ни хотел, тот не мог мгновенно исчезнуть…
— Давай, сделай это, — приказал он себе. — Ты должен. У тебя нет выбора.
— Гарри, — позвал его Драко, Гарри вскинул взгляд, его зеленые глаза заискрились удивлением, а губы тронула улыбка.
— Драко?… — в тон ему ответил Гарри, передразнивая его мимику.
— Что?
Драко слышал, как кровь стучит у него в ушах.
— Отчего мне так тяжело? — разъяренно подумал он.
Если и существовала такая вещь, в которой он был силен, как никто другой, которую он усердно и регулярно отрабатывал с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, — так это доведение Гарри Поттера до бешенства. Ну, может, разве что в последние два месяца практики было поменьше… однако за все время он прекрасно изучил все больные места Поттера, так что забыть, как и что делать, он просто не мог.
Верно?
— Что? — по-прежнему улыбаясь, спросил Гарри, поднимаясь на ноги. — Или ты опять собрался сказать мне, что спал с Гермионой, чтобы свести меня с ума? Так имей в виду — это не сработает.
— Нет, — произнес Драко. — Я собирался сказать тебе другое.
Было что-то такое в тоне Драко, отчего улыбка Гарри померкла.
— Ну, и что?
— Когда я был мертв, — начал Драко, — я видел Основателей.
Гарри пожал плечами:
— Знаю, мне Гермиона говорила.
— В тех местах они были не единственными призраками… — произнес Драко и выжидательно замолчал, уверенный, что Гарри догадается, что он имеет в виду. Подняв глаза на Гарри, он увидел выражение его лица — на нем не было улыбки, глаза опустели — и Драко ничего не смог понять.
Гарри тряхнул головой, отбрасывая назад темные волосы, упавшие ему на глаза.
— Малфой?.. И что же ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что видел твоих родителей.
Цвет ушел с лица Гарри так быстро, словно убежал.
— Что?!
— Ты меня слышал.
Очень медленно Гарри поднял меч Гриффиндора и прислонил его к стене. После этого он повернулся к Драко. Его глаза потемнели от смятения и нарастающего недоверия.
— Не смешно.
— Я и не пытаюсь тебя смешить.
— Ты лжец, — отрезал Гарри, тряхнув головой. — Ты думаешь, я про тебя это не знаю?
Драко расправил плечи. У него было смутное ощущение что откуда-то слева Флер неотрывно смотрит на них широко раскрытыми глазами, но весь мир для него сейчас сузился: только он и Гарри — так же, как и многие годы — только он, Гарри и то, что между ними, назови это, как угодно: противостояние… ненависть… Желание ранить Гарри побольнее пропало, однако способность сделать это никуда не ушла, напротив, она усилилась.
Еще в прошлом году он бы умер за возможность узнать что-то про Гарри — как он чувствует, как он любит, что в мире для него самое важное. Раньше он наносил свой удар, причиняющий Гарри боль, словно из темноты, однако сейчас все было четким и точным, как хирургическая операция, он был должен ее провести, хотя ему и не хотелось. Отец всегда говорил ему: Рассмотри каждый вариант и выбери лучший — пусть это был и не лучший вариант, однако это тоже был вариант…
…Я не лгу, Поттер. Это правда.
От Гарри не донеслось ни слова в ответ, только волна растерянности, боли и потрясения. Наконец, он сумел изобразить что-то вроде улыбки — дрожащей и неуверенной.
— Полагаешь, я снова должен от этого упасть?
Драко уставился на него:
…Думаешь, я стал бы об этом лгать?
— Ну, конечно, стал бы — я же тебя знаю. Ты же не можешь пройти мимо ленточки, чтобы не дернуть за нее — правда? Однако я понимаю, ради чего ты стараешься. Мысль хорошая, однако ты был прав — это не сработает.
Драко пристально смотрел на него.
…Ты же сам мне говорил, Поттер — лгать телепатически невозможно. Что, забыл?
Гарри побелел, ответить ему было нечего.
Драко отвел взгляд и теперь просто говорил:
…Когда я умер, вокруг вовсе не было кромешной тьмы, я попал куда-то между жизнью и смертью, где убитые ожидают отмщения. Место не слишком приятное — там серо и холодно, и призраки даже не могут поговорить друг с другом, только с живыми людьми. Я говорил с Основателями, и тут посреди беседы еще кто-то подошел и спросил меня, не Люциуса ли Малфоя я сын. Это был твой отец.
Теперь Драко поднял взгляд и увидел Гарри, вернее, его огромные глаза на совершенно белом лице. Его губы беззвучно двигались.
— Нет. Я не верю тебе. Ты говорил с моим отцом? Ты?
Драко кивнул.
… И твоя мать.
Гарри нащупал за спиной стену и оперся на нее, словно был не в силах стоять.
— Ты лжешь. Ты должен лгать.
— Ты знаешь, что это не так.
— Я не понимаю… — теперь в голосе Гарри появилось ошеломление. — Почему ты мне не сказал?
…Я говорил с твоей матерью. Она хотела узнать — какой ты, как ты живешь… И еще — Сириус. Они спрашивали про Сириуса. Она думали, что после того, как они умерли, ты живешь с ним. Они ничего не знали ни про Азкабан, ни про твоих дядю и тетю — ничего, они думали, что у тебя было счастливое детство с ездой на летающем мотоцикле и беготней по полям с большой черной собакой — это, конечно, все очень трогательно…
В лице Гарри что-то дрогнуло, словно разбилось что-то очень важное и необходимое, и теперь Драко точно знал, что Гарри поверил ему, — в противном случае он бы не выглядел так.
А теперь самая трудная часть. Это было трудно, куда труднее, чем он думал — хотя он считал, что настолько хорош в этом, что все пройдет легко и просто. Но это было не так. Однако он должен был идти дальше.
…Знаешь, они были там все это время — все время, пока ты рос и, держу пари, твои дядя и тетя говорили тебе, что твои родители на небесах… — нет, все это время твои родители ждали кого-нибудь, кто придет и отомстит за них…
— Заткнись, — вслух сказал Гарри, его голос был опасно тих. — Просто — заткнись, Малфой. Ты не…
…Но возможно этого никогда не случится, потому что — посмотри правде в глаза — для этого кто-то должен убить Темного Лорда, а я не уверен, что это возможно сейчас…
— Убирайся из моей головы, — зашипел Гарри и, сжав кулаки, оттолкнулся от стены, словно собираясь ударить Драко. Драко напрягся и подобрался, готовый к атаке, но Гарри не двинулся к нему. Он просто стоял и трясся.
Драко чувствовал волны гнева, исходившие от него, но эти эмоции были совершенно иные, нежели те, при помощи которых он разбил футляр в кабинете Люпина — гнев был только одной из составных частей этого ядовитого коктейля из вины, смятения, ужаса, тоски и неимоверного, всепоглощающего горя.
— Он никогда не простит меня, — подумал Драко, — и Гермиона тоже, только не за это.
Он заставил себя думать об этом — словно сжимал в руке осколок стекла, резавший кожу, позволяя боли подниматься вверх, очищая разум, и слыша в ушах голос отца: Боль делает тебя сильнее.
— Что с тобой, Малфой? — голос Гарри срывался, но звучал решительно и требовательно. — Какого черта ты не сказал мне этого раньше? Ты должен был мне сразу это рассказать, а ты лгал мне, ты — лгун, такой же, каким был всегда…
…И что бы это тебе дало? Если то, что Червехвост сказал Гермионе, правда, и Темный Лорд уже мертв, ты ничего уже не можешь сделать — нет возможности отомстить за них, они навсегда останутся там, и ты не увидишь их никогда, даже если ты умрешь.
Гарри окаменел, яростно сверкая глазами: Я сказал тебе — убирайся из моей головы! — прошипел он. — Ты что — не слышал?
…И они все ждут, когда же ты отомстишь за них, и удивляются, почему ты этого не желаешь — может, ты забыл про них?..
— Заткнись! — Гарри кинулся и, схватив Драко за грудки, со всей силы ударил его об стену. На мгновение Драко даже показалось, что раздавшийся хруст исходит от его собственной головы, стукнувшейся о камень. И тут он понял, что это не так: адмантиновая дверь за спиной Гарри треснула и чуть приоткрылась.
— Еще немного, — подумал он, — совсем немного…
Глаза Гарри медленно расширялись, пока зрачки не сделали их практически черными.
— Что ты им сказал? — шипел он. — Что ты сказал моим родителям?
— Отвали от меня, Поттер.
— И когда… когда ты собирался сказать мне?
— Сириус велел мне ничего тебе не говорить.
— Не сваливай вину на Сириуса! — во всю силу своих легких заорал Гарри и с сокрушительным рвущимся звуком рухнул внутрь.
Словно взрывной волной, их отбросило на пол, Драко с силой вжало в землю, волна ударила его. Перекатившись и изрезав руки осколками стеклостали, он сел.
Дверь, почти сорванная с петель, пьяно покачивалась, пол был весь засыпан искрящимися осколками стеклостали, похожими на колотый лед.
Флер, чьи блестящие волосы были припудрены искрящейся пылью, пыталась подняться на колени. А Гарри… Гарри сидел у стены, уткнувшись лицом в ладони… Позади него зияла распахнутая дверь.
Драко посмотрел на Гарри — и в его голове снова зазвучал голос из его снов.
…за одну вещь можно получить другую…
Драко поднялся на ноги и кивнул Флер, она подошла к Гарри. Драко смутно слышал, как она что-то шепчет ему. Гарри встал, снял очки и, уставившись в пол, начал протирать их своей рубашкой, но даже со своего места Драко мог увидеть, что Гарри плачет.
Драко посмотрел на свои руки, потом на Гарри, который все еще смотрел в пол, словно там скрывались все секреты вселенной.
— Нам лучше уходить, — сказал он, и безо всяких слов Гарри повернулся и вышел, словно его совершенно не волновало, что ждет его по ту сторону двери. Подхватив оба меча, Драко последовал за ним.
* * *
В коридоре Гермиона осмотрелась: дверь в спальню Джинни была закрыта, Чарли и Рон спали наверху. В прихожей никого не было.
Она несмело сунула руку в карман наброшенной поверх пижамы мантии и вытащила Ликант. И тут же ее руку и плечо словно прострелило — она опять почувствовала этот укол, как было уже сегодня, когда Ликант находился рядом с Хроноворотом, словно бы тот его звал. Во всяком случае, так казалось, и Гермиона решила довериться этому ощущению. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что делать, — это было очень необычно, ведь тем, кто шел по жизни, повинуясь чутью, всегда был Гарри, она же опиралась на рациональность и освещала свой путь ясным светом исследований. Но приходил Гарри — и все рациональные мысли исчезали.
Внутреннее чувство ослабло, и она начала искать источник этой могучей силы. Она подняла руку с Ликантом, та тряслась, словно от возбуждения. Гермиона двинулась туда, куда он тянул ее — все сильнее и сильнее, к лестнице… стараясь не шуметь, она побежала вниз по ступенькам — быстрее, быстрее! (хорошо, что ноги босые!) — и влетела в темную гостиную. Ликант тянул ее вперед, не разбирая дороги, как полный сил восторженный щенок, она с трудом держалась на ногах, больно ударилась об угол дивана рукой, чертыхнулась; он потащил ее на кухню, темноту и тишину которой нарушал лишь потрескивающий в камине огонь. К нему Ликант и привел Гермиону, опустившись на колени, она заглянула в трубу.
В дымоходе между двумя кирпичами стояла серебряная коробочка. Сунув в карман Ликант, вибрировавший, словно камертон, она потянулась, взяла ее и положила ее себе на колени.
— Гермиона, как ты думаешь, чем ты занимаешься?
Она вскочила так резко, что ударилась головой о каминную полку. Через мгновение, когда боль затихла, она убрала руку от головы и увидела стоящего в проеме между кухней и гостиной Рона. Вид у него был грозный: глаза горели, а волосы торчали в разные стороны, словно языки пламени.
— О-о… — подумала она, поднимаясь на ноги. Покусав губу, она спросила дрожащим голосом:
— Я тебя разбудила? — и тут же поняла, что вопрос прозвучал совершенно по-идиотски, поскольку Рон был вовсе не в пижаме, а в джинсах и синем свитере с высоким воротом, как он и был одет в течение всего сегодняшнего дня. Он сунул руку в карманы. Даже невзирая на разделявшее их расстояние, она видела, что он не просто зол — он в бешенстве.
— Гермиона, — резко заговорил он, — в какую игру ты играешь? — он подошел и выхватил шкатулку. — Ну?
— Я просто…
— Крадешься у нас за спиной? Пришла посмотреть, сумеешь ли ты сообразить, как использовать Хроноворот по своему разумению, не думая о том, насколько это может быть опасно?
— Рон, я…
— По выражению твоего лица я еще днем понял, что ты что-то замышляешь, поэтому я тогда и спрашивал тебя! Но ты была далека от того, чтобы сказать мне правду! Ты не хотела, чтобы его спрятал Чарли, — а ведь он мог быть опасен! Ты хотела перепрятать и использовать его сама!
— Перестань на меня орать!
— Тогда скажи мне, какого черта ты это сделала!
Гермиона сказала себе, что не разревется, даже крепко зажмурилась, но не удержалась: слезы обиды наполнили ее глаза и потекли по щекам.
— Это тебя не касается, Рон.
Теперь Рон от гнева побелел. В ярости он начал дергать крышку и вытащил из шкатулки Хроноворот, покачивающийся на цепочке и поблескивающий в свете камина.
— Либо ты мне скажешь, что ты собиралась с ним делать, либо я швырну его в огонь.
— Не надо!
— Я это сделаю.
Она и не сомневалась, что именно так он поступит. Подняв голову, она слизнула с губы слезу.
— Есть два пути использования Хроноворота, — она покорно пустилась в объяснения. — Можно много раз повернуть его, пока не очутишься там, где хочешь. Или же ты можешь поставить его на точное время. Это установка.
— Установка? — Рон взглянул на Хроноворот и вернул его Гермионе. — Установка чего?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Но я собираюсь идти и искать.
Рон замотал головой.
— Нет, не ты — мы. Не думаешь же ты, что я отпущу тебя одну?
Гермиона вскинула подбородок, продолжая ощущать во рту соленый вкус собственных слез:
— Рон, я не хочу, чтобы ты шел со мной.
Он упрямо сжал губы:
— Почему?
Она прерывисто вздохнула:
— Профессор Макгонагал еще на третьем курсе говорила мне: никогда не возвращайся назад дальше, чем на несколько дней. Чем дальше ты уйдешь, тем труднее будет вернуться… — она ткнула дрожащим пальцем в Хроноворот. — Он принадлежал Основателям, в своих снах я видела, как его создали. Думаю, что он установлен на тысячу лет назад. Я в это… в это верю.
— Что? — у Рона опустились руки. — И ты все равно собираешься использовать его?
— Я готова на все, чтобы помочь Гарри. Основатели знали, что Слизерин вернется, и знали, что, когда это случится, их Наследники будут пытаться узнать, как победить его. Оставить книгу с советами и инструкциями они не могли — ведь она бы была полна мощной темной магии… Они не могли рисковать — а вдруг бы она попала не в те руки? Так что они оставили это… — она указала на Хроноворот, — и спрятали его там, где только Наследник мог его найти. Он перенесет меня к ним, и они скажут, что нужно делать.
— Ты сама не знаешь этого наверняка… — пристально глядя на нее, произнес Рон.
— Да, не знаю… — согласилась Гермиона. — Но нужно использовать эту возможность.
— А как ты собираешься вернуться? Это вообще фигурирует в твоем плане?
— Я найду дорогу назад, — упрямо сказала она, усилив свои слова жестом, — я…
Рон крепко схватил ее за запястье:
— Найду дорогу назад? О, это звучит, как прекрасно продуманный план. Тебя что — совсем не заботит то, что с тобой может произойти? Ты что — хочешь улететь куда-то и остаться там навсегда, без всякого шанса вернуться назад?
— Если это даст мне возможность вернуться к Гарри — я сумею найти дорогу назад! — закричала она. — Ты не можешь этого понять, ты не знаешь, каково это — чувствовать, что… — взглянув на его лицо, она осеклась: на нем смешались боль и гнев.