Гарри убрал руку с дверной ручки:
— Думаю, нам лучше вернуться…
Драко открыл рот, собираясь что-то сказать, но, многократно отражаясь от стен, коридор огласил крик, доносившийся оттуда, откуда они только что пришли. Это был резкий, горестный крик — и голос однозначно принадлежал Флер.
Оба юноши понеслись обратно и, вернувшись ко входу, окаменели: Флер с кинжалом в руке была прижата к стене одним из стражей — высоким человеком в тяжелом плаще, в его руках был короткий меч. Он стоял спиной к ним. В дрожащем свете факела его тень металась по потолку.
Глаза Флер расширились, когда она увидела своих друзей, и она издала слабый возглас облегчения.
Очень слабый возглас — но этого было достаточно. Страж обернулся, поднял меч и двинулся на Драко и Гарри.
* * *
Гермиона почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось.
— Рон? — позвала она, и, рванувшись к тому месту, где исчез Рон, едва не ткнула Джинни локтем в бок. Чарли не отставал от нее и был где-то справа. — Рон! Где ты?
— Тут, внизу, — раздался крайне раздраженный голос из темноты.
За ее спиной Чарли поднял палочку, залившую ярким светом коридор. Неровные стены сразу приобрели четкие угловатые очертания, пол под их ногами оказался грязен, а впереди, в конце коридора, зияла неровная дыра. Гермиона подбежала к ней и заглянула внутрь.
На нее уставилось бледное и рассерженное лицо Рона. Он был совершенно невредим. Гермиона облегченно вздохнула:
— Рон, ты в порядке?
Его лицо исказила гримаса отвращения:
— Грязь, — коротко сказал он. — И темнотища.
Прищурившись, он огляделся.
— Никто не мог бы бросить мне палочку? Я свою уронил в грязь и хотел бы ее найти.
Гермиона кинула ему палочку, Рон поймал ее:
— Люмос!
Палочка словно взорвалась ярким светом, залив им пространство вокруг Рона. Гермиона увидела, что выражение его лица изменилось и стало удивительно довольным. Если раньше он напоминал выпавшего из самолета без парашюта, то теперь — выпавшего из самолета без парашюта, но внезапно обнаружившего, что внизу его ждет горячая ванна в Имении Удовольствий.
— Вы должны спуститься сюда! — воскликнул он.
Засомневавшись, Гермиона медлила, и прежде, чем она шевельнулась, Чарли прыгнул вниз к Рону, ловко приземлившись на ноги, словно кошка. Развернувшись, он вытянул руки:
— Твоя очередь. Я тебя поймаю.
Глубоко вздохнув, она прыгнула. Чарли с легкостью подхватил ее и поставил на землю. Она сдержала улыбку: грубое прикосновение драконьей кожи напомнило ей о Драко.
Судя по звуку, за ней прыгнула Джинни, но поворачиваться она не стала: слишком была поражена тем местом, где они оказались. Пожалуй, такое выражение на лице Рона было вполне оправдано…
Все вокруг выглядело так, словно они оказались в некоем подземном хранилище. Пол был покрыт толстым слоем грязи, но каменные полки, тянувшиеся вдоль стен, были битком забиты разными драгоценностями, золотыми монетами, гобеленами, серебряными блюдами, кубками и чашами. Конечно же, время не пощадило их: ткань сгнила, серебро потускнело, но все же большинство предметов было совершенно, удивительно невредимо.
Гермиона взглянула на Рона, все еще в шоке таращившегося на все это. Все его мысли были написаны у него на лице, и она с легкостью их прочитала:
…Это было здесь долгие годы, и никто об этом не знал…
Неожиданная вспышка сочувствия и симпатии заставила ее ткнуть его в бок:
— Рон…
Но он что-то изучал в своей руке.
— Взгляни на это…
Он протянул ей золотую монету, она взяла ее без особого интереса — и оцепенела. Лицо, вычеканенное на монете, было таким… знакомым…
— Он похож на Гарри, — без всякого выражения произнесла она.
— Это Годрик Гриффиндор, — пояснил Рон. — Это Гриффиндорский галлеон. Настоящий, старый… Это целое состояние… — он задумчиво взглянул на него. — Надеюсь, мы сможем показать это Гарри, ему будет смешно: он — и на монете…
— Он увидит это, — твердо произнесла Гермиона. Сунув монету в нагрудный карман Рона, она застегнула его. Краем глаза она уловила какой-то блеск, это привлекло ее внимание: маленькое круглое зеркало в серебряной оправе. Оно чем-то напомнило ей Зеркало Джедан…
— Думаю, нам не стоит что-нибудь брать отсюда, — заметил стоящий позади нее Чарли. Обернувшись, Гермиона взглянула на него: он был сама удивленная осторожность. Откинув с глаз надоедливую темно-рыжую прядь, он вздохнул.
— Понимаю, это весьма соблазнительно, но ты же не знаешь, какие чары на него наложены?.. Джинни, что ты делаешь?
Обернувшись, Гермиона и Рон увидели Джинни. Она стояла в углу, неотрывно глядя на стену. Переглянувшись, они подскочили к ней:
— Джин, что такое?
Та указала. Стена была сложена из гладких серых камней — во всяком случае, именно такими они казались с расстояния. А вот приблизившись, можно было заметить, что один из этих камней отличается: он был бледно-серебристым, с металлическим оттенком. Вокруг него вся стена была в пыли и грязи — на нем же не было ни пятнышка. С одного края на нем были выгравированы слова, напоминающие поэтические строчки:
Ты золотое — и добра полно
Ты каменное — вовсе тебя нет
Стеклянное — разбиться ты должно
В холодном же таится много бед.
Рон тихо застонал:
— Еще одна загадка?
— Похоже на то, — осторожно заметил Чарли. — Кто-нибудь рискнет поугадывать?
— Я знаю ответ, — подумала про себя Гермиона, но вместо того, чтобы произнести его вслух, она взглянула на Джинни. Джинни сомневалась. Шагнув вперед, она указательным пальцем нарисовала сердце на покрытом пушистым слоем пыли камне. Гермионе показалось, что она слышит слабый звук, — словно бьют часы или откуда-то издалека доносится тихая музыка, и серебристый кирпичик выскользнул из стены, упав в подставленные руки Джинни.
Она тут же отдала его Чарли, принявшегося его исследовать и осматривать. Перевернув, он увидел, что это вовсе даже не кирпич, а что-то вроде прямоугольной закрытой серебристой шкатулки, на крышке которой выгравирован символ: волшебное существо с телом льва, головой человека и скорпионьим хвостом, извивающимся в форме цифры 8. Или знака бесконечности. Под его лапами было написано какое-то латинское выражение.
— И что это значит? — спросил Рон, пристально глядя на подозрительную коробку.
— Думаю, перевод звучит примерно так: «Эта огромная сосиска выглядит весьма подозрительно», — глубокомысленно изрек Чарли.
— Вовсе нет, — перебила его Джинни, отбирая коробку у Чарли из рук. — Это значит: «Это принадлежит времени и темноте…», — тут есть еще одно слово… немного похоже на смерть… но, может, и нет…
Она склонилась поближе. Чарли тоже.
— Хм… — наконец сказал он, — это кажется что-то вроде кнопки, которую нужно нажать…
— Нет, — резко встрял Рон, — мне кажется, что здесь точно выгравировано слово смерть. Тут же сказано о принадлежности темноте… Вот если бы на этой штуке была бы симпатичная наклейка Оргазматрон внутри, я был бы первым, кто испробовал твой кнопконажимательный подход, однако что-то, связанное со смертью, темнотой и…
— Ассио! — перебила их Джинни решительным голосом. Шкатулка вылетела из рук Гермионы и приземлилась ей на ладонь. Взглянув, она подняла глаза на остальных, вытаращившихся на нее в изумлении, и невозмутимо улыбнулась.
— Это мое, — убежденно заявила она и коснулась ее рукой. С резким звуком крышка отъехала, и шкатулка распахнулась, словно раскрылся цветок. Из нее вырвался сноп яркого света и упал на бледное лицо Джинни, когда она потянулась и вытащила что-то, мерцающее и качающееся на золотой цепочке… что-то, похожее на витиевато украшенные резные песочные часы…
— Ох… — выдохнула Гермиона, переведя взгляд с блестящего кулона на лицо Джинни. — Это Хроноворот…
* * *
Страж шагнул к ним — и Гарри с ужасом увидел, что это не человек и даже не оборотень, а нечто совершенно иное: у него было сморщенное свиноподобное рыло с длинными торчащими изо рта бивнями. Он метнулся к ним, но прежде, чем Гарри успел что-то сделать, кроме шага назад, Драко уже вскинул меч и полоснул существо поперек лица. Раздался звук, словно кто-то выплеснул в грязь полное ведро воды, — оно отшатнулось и рухнуло на землю. Из его разрубленной головы хлестала кровь.
Драко стало плохо. Гарри, выхватив свой меч, прерывисто вздохнул и хлопнул его по руке:
— Хорошо сделано, Малфой…
— Нет! — закричала Флер, отскакивая от стены, к которой она была прижата, — Это мороки, я же вам говорила…
Она была права. Драко и Гарри с ужасом видели, как очертания стража, с которым, кажется, было уже покончено, заколебались, как-то смазались… и вдруг он превратился в короткое чешуйчатое создание, которое тут же вскочило на ноги и во второй раз бросилось на изумленного Драко. Драко справился с ним и в этот раз, после чего существо стало змееподобной многоножкой, которой Драко отрубил голову, используя какой-то другой фехтовальный прием, который Гарри бы даже сумел распознать, не накинься на него в этот момент подоспевший на подмогу второй страж.
Гарри взмахнул мечом и перерезал ему горло, но сделал это плохо, потому что морок тут же обернулся высоким человеком с длинным мечом и напал на него. Гарри перестал задумываться и просто разрешил мечу в его руках делать свою работу — он уже знал, что, если очистить свой разум, то руки начинают жить своей собственной жизнью, или, что вернее, знание, каким-то тайным путем перетекавшее от Драко к нему, само вело и направляло его руку.
А каждый раз, когда Гарри пытался понять, что он сделал, он оступался или пропускал удар — так что он прекратил что-то планировать и дал волю инстинктам, ловя незнакомые названия выполняемых им движений, бегущей строкой скользящих в его мозгу: связка… двойная связка… выпад…
Гарри быстро покончил с человеком, тот превратился в волка, который обернулся большим существом, похожим на лису, а оно, в свою очередь, — миниатюрной красоткой в кожаном нагруднике. Последнее воплощение настолько напугало Гарри, что он пошатнулся и чуть не упал. Вряд ли у него была возможность захлопать глазами, но в этот миг что-то серебристое мелькнуло у него над головой и воткнулось в грудь морока.
Кинжал Флер.
Созданье закричало, формы его дрогнули, оно рухнуло подобно тряпичной кукле. На этот раз оно съежилось, истекло зеленой кровью и замерло на земле.
Сердце колотилось у Гарри в груди, когда он поднял глаза на Флер, стоящей над мертвым стражем в совершеннейшей прострации.
— Спасибо, — произнес он и вслед за ней взглянул на Драко. Тот с белым лицом смотрел на тело первого охранника. Судя по всему, его трясло — так же, как и Гарри.
Почувствовав пристальный взгляд, он вскинул глаза и тут же изобразил что-то вроде безразличия:
— Ну, разве есть что-то необычное в том, чтобы ударить кого-нибудь?
И он самодовольно ухмыльнулся — при виде этого его выражения Гарри всегда хотелось ему вмазать.
— Заткнись, Малфой, — устало буркнул Гарри.
Флер наклонилась, чтобы вытащить из груди стража свой клинок:
— Их может прийти куда больше… — она выпрямилась, повернулась и вдруг неожиданно побелела и упала на четвереньки.
— Флер?.. — Драко пересек разделявшее их пространство в несколько прыжков и упал рядом с ней на колени. — Что такое?
Она схватила его за руку. Будь все в порядке, Гарри бы подумал, что это ее очередная уловка, однако она действительно выглядела неважно — мучнисто-бледная, задыхающаяся, сжимающая рукой грудь… Постепенно ее дыхание стало нормальным, она подняла голову — лоб был покрыт бисеринками пота, и Гарри увидел страх, затаившийся в ее глазах.
Драко коснулся ее плеча:
— Ты как? В порядке?
Она кивнула:
— Да… Просто подождите минутку…
Драко поднял глаза на Гарри:
— Поттер, иди и посмотри, сможешь ли ты открыть дверь. Если надо, используй магию. Мы должны убраться отсюда — и чем быстрее, тем лучше.
Гарри кивнул и двинулся вперед, все еще прокручивая в голове этот странный взгляд Флер, этот страх в ее глазах. Да, все они были в опасной ситуации — так что страх был вполне оправдан, но все же… что-то еще не давало ему покоя.
Что же такого она знала, о чем не знали они?
* * *
Сириус стоял в мастерской Снейпа, странный запах щекотал его обоняние. Он вовсе не был неприятным, это был обычный волшебный рабочий аромат — кипящая смола, каленый камень, таинственные травы… Из котла, над которым стоял Снейп, поднимался густой серый дым и клубился под высоким потолком, источая странный мятно-капустный запах. Вдоль всего стола на огне стояли пузатые раскаленные котлы, источающие жар. От этого сочетания тепла и пара Сириус начал обливаться потом.
Снейп, склонясь над котлом, что-то бормотал. Он, напротив, был совершенно холоден.
Сириус откашлялся:
— И что же входит в это зелье? — поинтересовался он.
Снейп приподнял брови:
— Все согласно древнему рецепту: трахея черного дрозда, глаз саламандры, полоска ягуара…
Сириус вытаращил на него глаза: он что, шутит? Смеется? Нет, очевидно он совершенно не надеялся…
Момент был упущен: Снейп снова склонился над котлом.
— Должны быть внесены некоторые корректировки… — пробормотал он.
— Корректировки?
Снейп поднял взгляд и кивнул.
— Приготовленное мной зелье — для управления людьми, одним из его ключевых компонентов является аконит. Несомненно, в данном случае для аконита необходима замена — хотя, признаться, я сомневаюсь, что твой друг Люпин с этим согласится.
— Точно, — пробормотал Сириус, чувствуя, что теряется: Зелья никогда не были его любимым предметом, он предпочитал Трансфигурацию, в которой весьма и весьма преуспел. Мысленно он вернулся в тот приятный весенний полдень, когда ему удалось превратить котел Снейпа в жирного рыжего хомяка, цапнувшего своего хозяина за большой палец ноги…
— Нет, — приказал он себе, — я не должен об этом думать.
…Но ты всегда больше интересовался Трансфигурацией, — закончил Снейп, уставившись на Сириуса своими бисерными черными глазками. Тот чуть не подскочил.
— Э… да-да, точно, — и он начала бродить по комнате, пытаясь выглядеть сосредоточенным и озабоченным, что было совсем не трудно — находящееся в мастерской Снейпа было способно увлечь любого.
Котлы всех размеров, банки с кровью дракона — такие горячие, что к ним было невозможно прикоснуться, флаконы со слезами плакучей ивы, шкатулки с порошком мандрагоры, серебряные емкости с растертым рогом единорога… Рассеянно оглядываясь, Сириус задержался у стола, где его взгляд упал на беспорядочно лежащие книги. Одно название зацепило его взгляд: тяжелый темно-бордовый фолиант с золотым тиснением на корешке: Демоны, демоны, демоны. Сириус взял его и раскрыл: «Все, что вы хотели знать про обитателей ада и кое-что, что вы знать не хотели», — прочитал он на форзаце.
— На что ты там уставился, Блэк? — строго спросил Снейп.
Сириус помахал книгой в воздухе:
— Судя по названию — Демоны, демоны, демоны.
— Это книга о демонах. Ты что — хотел бы их вызвать?
— Книга о демонах? — Сириус пролистывал страницы.
— По-моему, название вполне говорящее.
— Я тут просто предположил… — Сириус осекся, расширившимися глазами уставившись на одну из страниц. Потом он поднял голову. — Эй… Я могу позаимствовать ее?
— Ты хочешь позаимствовать мою книгу?
— У тебя тут что — эхо? — спросил Сириус и тут же захлопнул рот. Что-то в Снейпе снова делало его тринадцатилетним, как он ни пытался бороться с этим. Он просто не мог находиться в одной комнате с этим человеком, чтобы не представить его зависшим вверх тормашками над Гриффиндорским столом в Большом Зале с переливающимися на трусах словами «Поцелуй меня: я ирландец».
Не в смысле, что Сириус сделал что-то подобное.
Ни в коем случае.
— Я имел в виду… да… Я бы хотел позаимствовать ее…
Снейп с силой опустил на стол химический стакан:
— Похоже, у тебя проблемы с демонами?
— Можно и так сказать.
— Обычное дело, — коротко произнес Снейп, не поднимая головы. — Можешь взять ее.
— Спасибо, — поблагодарил Сириус, осознавая, что случилось нечто, из ряда вон выходящее: он впервые в своей жизни за что-то благодарит Снейпа, однако Снейп даже не обратил на это внимания. Откинувшись назад, он следил за дымящимся перед ним котлом, удовлетворение разливалось по его лицу.
— Готово, — объявил он.
Прихватив книгу, Сириус подошел к котлу. Жидкость в нем уже прекратила булькать и пузыриться, превратившись в густое, блестящее, серебристо-серое вещество, похожее на ртуть или лунный свет. Очень привлекательное на вид. Сириус протянул руку…
— Не касайся его! — резко остановил его Снейп.
Вздрогнув, Сириус отдернул руку:
— Прости Христа ради…
Снейп исподлобья взглянул на него своими черными, похожими на жуков глазами:
— Я никого Христа ради не прощаю. Даже тебя.
Сириусу было нечего ответить. Он молча смотрел, как Снейп зачерпнул мерным стеклянным флаконом на медной ручке порцию серебристого зелья из котла и протянул его Сириусу. Тот поднял руку, чтобы взять его, и в этот миг красный камень в браслете полыхнул огненной вспышкой.
— Заклятье Вивикус? — поинтересовался Снейп, приподняв брови.
— Гарри, — коротко пояснил Сириус, засовывая флакон во внутренний карман своей мантии.
— Хорошо, что оно у тебя есть, — заметил Снейп.
— Кому хорошо? — мысленно удивился Сириус. — Мне или Гарри?
Он взглянул на Снейпа. Снейп смотрел на него. Сириус понял, что они закончили. Он растерялся. Что теперь?
— Слушай, — запинаясь, проговорил он. — Хочешь пойти со мной?
— Что? — уставился на него Снейп.
— Я думаю, — начал Сириус, удивляясь тому, что он говорит — похоже, он сходит с ума, — может, тебе было бы интересно взглянуть на эффект твоего зелья? Посмотреть, как оно работает… Только и всего.
— Я сделал его. Оно будет работать, — холодно отчеканил учитель Зелий.
— Ох, — захлопал глазами Сириус. — Ладно, тогда я хочу побла…
— Не надо меня благодарить, — перебил его Снейп. — Мне вполне достаточно мыслей о том, как ты заставишь взбесившегося оборотня проглотить это зелье. Это лучше всяких слов.
Сириус опустил взгляд на зелье, потом снова посмотрел на Снейпа — тот не улыбался, нет, однако в его глазах появилось какое-то самодовольное выражение…
— А от этого зелья у Люпина не вырастут уши, как у летучей мыши? Или, может, он весь пойдет фурункулами? А может, что-то другое, типа…
— Отвали, Блэк, — раздосадованно перебил его Снейп, и Сириус, понимая, что его игра проиграна, аппарировал с книгой и флаконом в руке.
* * *
Джинни, Рон и Гермиона сидели в гостиной в Норе и ждали, пока на кухне Чарли закончит с одним из охранников-Авроров проверку Хроноворота на наличие зловредных заклинаний.
Джинни изнемогала от нетерпения, Гермиона изучала Бестиарий: Василиски и Оборотни, а Рон погрузился в изучение собранных Фредом и Джорджем журналов — тех самых, хранившихся под полом в подвале.
Подняв голову, Гермиона посмотрела на него:
— Поверить не могу, что ты это читаешь.
Рон усмехнулся:
— Здесь есть очень качественные публикации…
— Рон, то, что ты читаешь, и близко к этому не относится.
— Смотри-ка, а ведь эти журналы очень старые, — заметил он вслух, — ой, клянусь — это профессор Макгонагал! — добавил он, протягивая журнал Гермионе, взглянувшей на страницу безо всякого интереса.
— Довольно похожа, — согласилась Гермиона. — Кто бы мог подумать, что у нее есть кимоно, и она настолько любит мармелад?
— И вдобавок — она была блондинкой, — заметила Джинни, тоже склонившаяся над фотографией.
Рон быстро отдернул журнал:
— Джинни, кто тебе разрешил это смотреть?
— А собственно, почему?..
— Потому что ты девушка. И еще слишком маленькая для такого…
— Гермиона тоже девушка.
— Ага, но только Гермиона уже не первый год зависает со мной и Гарри — она уже достаточно испорчена.
— Рон, у меня — шесть старших братьев. Полагаю, что я тоже вполне испорчена.
Гермиона захихикала:
— Джин, не говори так — Рона сейчас кондрашка хватит.
Рон улыбнулся ей, но вместо ожидаемого желания улыбнуться в ответ, ее захлестнула волна тоски. Рон смеялся… его темно-синие глаза задорно прищурились… это причиняло ей боль, пусть и небольшую, — как она ни обожала быть рядом с Роном, даже звук его голоса болезненно напоминал ей, что Гарри нет рядом. Всю свою жизнь она всегда была рядом с ними обоими — Рон и Гарри, Гарри и Рон — по бокам от нее, ее постоянные сотоварищи.
Во время поисков Гарри в Большом Зале, она автоматически взглядом натыкалась на Рона — его пламенеющая шевелюра возвышалась над всеми, а Гарри был рядом с ним.
Брошенный на Рона взгляд оживил картинки недавнего прошлого: Гарри и Рон, раздирающие упаковки рождественских подарков, клочки оберточной бумаги так и летают вокруг них… Гарри и Рон пытаются списать у нее в библиотеке… Она вспомнила, как рассказывала им про то, что в женской ванной высоко на стене кто-то написал: «Рон Уизли: приятное времяпровождение. Сова…» — Гарри тогда так смеялся, что Рону пришлось его держать. Она не могла представить, что их можно разделить: все равно, что отделить Гарри от его шрама… или Драко от его ядовитого юмора.
Рон помахал рукой у нее перед лицом, и это вернуло ее в реальность. Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.
— Что опять, Герм? Опять думала о своих видениях? — удивленно спросил Рон.
— А что, если и так? В этих видениях есть смысл, — твердо ответила Гермиона.
— Расскажи мне о них, — попросила Джинни с другого конца стола. — Однажды ночью я видела во сне Драко, и я… — она поймала взгляд Рона и съежилась. — Ух… Ну, это был не Драко и вообще — это была не я, а моя подруга Сью… она уже даже не помнит про это… Хотя — просто из любопытства — как вы думаете, сколько может стоить шелковое постельное белье?
Рон снова перешел на предупреждающий тон:
— Джинни…
— Есть! — неожиданно провозгласила Гермиона. Они оба с недоумением воззрились на нее. Рассмеявшись, она развернула к Джинни книгу, чтобы та могла увидеть, что там. — Гравюра на крышке шкатулки. Это мантикора.
И она прочитала вслух:
— Ужасная мантикора имеет тело льва, лицо человека и хвост скорпиона. Челюсти ее огромны. Два ряда острых, как бритва, зубов, верхний и нижний, полностью смыкаются, когда зверь закрывает рот. Ими она может перекусить даже ленту, и про мантикору говорят, что она приправляет свои пиры человечиной. И тем не менее, наиболее опасен у нее хвост. От яда мантикоры нет противоядия, и нет спасения для жертвы, пораженной этим ужасным жалом.
Гермиона закрыла книгу и взглянула на Рона, судя по виду, весьма впечатленного услышанным.
— Так-то. Есть более неприятные вещи, чем какой-то там паук.
Джинни удивилась:
— И с чего бы этой штуке находиться на крышке моей шкатулки? — спросила она. — Как вы думаете, может, в ней что-то нехорошее?
— Точно — нет, — заявил Чарли, возвращаясь из кухни с Хроноворотом в руках. — Даю все гарантии, — добавил он, хотя все еще поглядывал на него с сомнением.
Джинни протянула руки, глаза ее вспыхнули:
— Отдай мне…
— Нет, — твердо отрезал Чарли. — Только после того, как переговорю с папой и мамой.
— Но на нем же нет никаких заклятий! — голос Джинни сорвался на писк.
— Знаю, — вид у Чарли был извиняющийся, но по-прежнему непреклонный. — Джин, я и вправду не могу. Эта штука может быть небезопасна. Если после всего того, что случилось с этим дневником, я отдам это тебе, они меня…
— Чарли! — Джинни была ошеломлена. Резко повернувшись, она посмотрела на Гермиону, нетерпеливо теребящую висящий на шее Ликант. — Гермиона, cкажи ему…
— Джинни, — перебила ее Гермиона твердым голосом. — Он прав.
Глаза Джинни расширились, не сказав ни слова, она отскочила от стола и побежала наверх. Через мгновение дверь ее спальни с грохотом захлопнулась.
Нарушив тишину, Гермиона отодвинулась от стола:
— Думаю, мне надо побыть одной, — произнесла она, покусывая губу.
Рон поднял на нее глаза, все его лицо свидетельствовало о крайней задумчивости:
— Ты и вправду думаешь, что Хроноворот может быть опасен?
Она не подняла на него глаз:
— А ты бы позволил Джинни рисковать?
— Если так, то… нет, — испугался Рон.
Гермиона потерла лоб тыльной стороной руки:
— Я устала… Пойду лягу.
Проходя через комнату, она чувствовала его недоумевающий взгляд, но не повернулась.
* * *
Драко сидел, прислонившись к стене, Флер прижалась к его руке. Он свалил мертвые тела стражей в угол и теперь старался не смотреть в их сторону. Хотя ему и не приходилось еще убивать кого-то вроде них, однако, было бы неправдой сказать, что он вовсе никого не убивал: он не раз охотился вместе с отцом и возвращался с добычей — и магическими животными, и обычными. Но он не чувствовал вкуса к убийству — как его отец. Ему не нравилось убивать. И, хоть он был весьма в этом силен, он не любил этого.
Возможно, из-за этого тусклого света вокруг и от ощущения витающей вокруг них смерти в нем ожили воспоминания о земле мертвых — сумрак, лишающий предметы цвета и смазывающий их очертания, взволнованные голоса призраков, зовущих из мглы…
Эти воспоминания навели на него ужас куда больший, чем чувствовал он, находясь там, снова накатилось ощущение вины: почему родители Гарри, которые не обидели ни одной живой души, были обречены на бесформенное существование в этом аду, тогда как он, без всяких усилий и нимало того не заслужив, вернулся назад и теперь разгуливает среди живых?
Флер прервала его размышления, завозившись у него на плече. Он взглянул на нее: в полумраке волосы ее сияли чистым серебром, ее лицо уже начало приобретать свой нормальный цвет — она выглядела прелестной, хотя то, что их волосы были совершенно одинаковыми по цвету, всегда останавливало его. Нет, цвет был великолепным и выглядел просто потрясающе, но он всегда предпочитал девушек с волосами потемнее… ну, или, как у Джинни — с огненно-рыжими, иногда переливающимися тем же оттенком, что и красное вино, играющее в бокале против пламени свечи.
— Д'рако… — тихо позвала Флер.
— Да?
— Мне уже лучше…
Он тихо улыбнулся себе под нос в темноте.
— Прекрасно. Теперь ты можешь слезть с моей ноги. А то я уже колена не чувствую от твоей смертельной хватки.
— О, так это твоя нога?
— А, так мы сейчас постигаем великий смысл шутки: Это ты так рад меня видеть или у тебя МЕТЛА в кармане? Шучу. Ладно, продолжай… Не возражаешь, если я просто посижу тут?
— Ты больше не забавный… — жалобно произнесла Флер.
— А что — я был когда-то забавным? Назови мне то мгновение, когда я был забавным, похоже, я что-то пропустил.
— Да ладно, ты всегда забавный, — промурлыкала она, скользнув ему на колени. Она подняла руки, прядка ее серебристых волос начала щекотать его щеку — и неожиданная резкая боль пронзила его бок.
— Ой! — взвыл он, отпрянув от нее.
Флер в удивлении опустила руки:
— Что такое? Ты по'ранился?
— Ага, это существо пырнуло меня ножом в бок прежде, чем я убил его. Хотя, в общем, ничего страшного.
— У тебя к'ровь течет? Ты сказал Га'рри?
— Да — течет и нет — не сказал. И ты тоже не говори. Он весь обстонется, кроме того, мы спешим.
Флер сжала губки в строгую решительную линию:
— Покажи.
С покорным вздохом Драко откинулся обратно к стенке, отогнул куртку и задрал рубашку, демонстрируя рану на боку, прямо под ребрами. Она была неглубокой, но длинной, и все еще немного кровоточила. К счастью, его черная рубашка прекрасно впитывала кровь, но все равно вид был весьма неприятный.
— Д'рако! — глаза Флер испуганно расширились. — Я тебя полечу.
— Ты же сама говорила — никакой магии.
— Это не значит, что ты должен тут сидеть и истекать к'ровью. — С неожиданным рвением она наклонилась и ножом начала резать подол своей мантии. Через несколько минут в ее руках оказалось несколько длинных и вполне пригодных к употреблению бинтов.
— Нагнись вперед, — велела она ему и, усевшись на него верхом, начала обматывать его торс. Крепко завязав у него на боку один узел над другим, она откинулась, осматривая свою работу.
— Ну и как ты себя сейчас чувствуешь? — поинтересовалась она.
— Как хорошо упакованный подарок на день рождения.
Она бросила на него пронзительный взгляд. Признаться, он думал, что после того, как она закончит со всеми этими бинтами, она слезет с его колен. Но, кажется, она совершенно не собиралась это делать. Хммм…
— Я думал отблагодарить тебя, — поправил он себя, опуская рубашку.
— Я полагаю, ты это и сделал, — она опустила свой нож, но другую руку с его талии не убрала. — Думаю, тебе стоит ценить то, что д'ругие люди делают для тебя на твоем бесценном пути.
— Ты говоришь это так, словно люди постоянно что-то делают для меня, — колко подметил он.
— А что — не так? — она подняла на него свои расширенные глаза. — Ты что, и п'равда — не знаешь?
— Не знаю — что?
— Эффект, который ты п'роизводишь на людей… — она потянулась, взяла его за подбородок, подняв его лицо, — так никто не делал с тех пор, когда он был совсем маленьким, — и пристально взглянула на него. В неверном свете факела ее фарфоровая кожа светилась, словно облако. От тяжелого сладкого аромата, пропитавшего ее волосы и руки (а может, все-таки от потери крови? — с надеждой подумал он) накатила слабость и голова пошла кругом. Она наклонилась, сладкий аромат ее волос стал еще сильнее. Ее руки скользнули ему за шею, отчего вниз по позвоночнику заструилось тепло. Откинув назад голову, она нежно поцеловала его в губы, а потом осыпала легкими, воздушными поцелуями его шею.