— Ты думаешь, что это только у тебя одной так? — закричал он в ответ. — Думаешь, ты одна страдаешь от того, что Гарри пропал? Ты считаешь, что твоя собственная боль — это все, и это дает тебе право пытаться сделать все самой? А ведь, с чем бы мы ни сталкивались, мы делали все вместе! И сейчас ты хочешь все изменить только потому, что теперь вы с Гарри сблизились? Думаю, что мы вместе могли бы все сделать лучше.
Он резко повернулся, словно бы собрался выйти и бушевать в одиночестве, но, внезапно испугавшись, она схватила его за рукав.
— Нет, это не так, — быстро запротестовала она, — это все он… — она коснулась Ликанта на шее, его глаза проследили за движением ее руки. — Он дает мне силу, Рон, силу Магида… Если он не…
— А, так теперь все дело в том, что я не Магид! — резко бросил он. — Если бы я был Малфоем, ты бы меня здесь не оставила.
— Рон, в тебе нет ничего от Драко.
— Клянусь, ты бы хотела, чтобы было, — произнес он с ядовитой горечью, вспышка застарелой ненависти полыхнула в его глазах. — Ты думаешь, что хорошо меня знаешь, да?
— Вопрос не в том, оставлю ли я тебя здесь, — голос ее дрогнул, и она замолчала, глядя на него.
Интересно, а что бы Драко делал на его месте? Наверное, рассмешил бы ее или придумал какую-нибудь штуку, чтобы заставить взять его с собой… Но Рон был не таков. Он ненавидел хитрости, и все чувства всегда были написаны у него на лице. Даже Гарри подчас мог скрывать свои мысли куда лучше Рона. Они оба — и Гарри, и Драко — выросли и теперь прятали свои чувства от взрослых, казавшихся им хоть чуточку опасными или безучастными, тогда как Рон, напротив, вырос, окруженный любовью, и не научился ничего скрывать.
Взглянув в его глаза, она вдруг увидела в них несовершенство своего плана и поняла, насколько эгоистичной она была.
|
|
— Конечно же, я тебя знаю, — сказала она. — Ты мой лучший друг.
Повисла тишина. Рон все стоял, засунув руки в карманы и уставившись в пол.
Наконец он поднял взгляд:
— Да?
— Ты знаешь. Ты мой лучший друг, а я твой — правда?
— Да, — согласился он. — Но и Гарри тоже. Думаешь, я не чувствую себя виноватым? Я постоянно думаю, что я мог бы… должен был… что-то сделать. Я должен был раньше понять, что Чарли — на самом деле не Чарли. Я что — не знаю собственного брата? Очевидно, не знаю… Мысли о том, как я ненавижу Малфоя отвлекли все мое внимание…
— Почему ты до сих пор так его ненавидишь?
— Не знаю — так или не так… — с некоторым колебанием ответил Рон. На его лице появилось выражение, словно он собрался сорвать бинт и знал, что будет больно. — Но почему — я знаю: я ревновал.
— К Гарри?
Рон кивнул.
Гермиона обняла его за плечи, вернее, попыталась это сделать: он был так высок, что она сумела обнять его чуть выше локтей.
— Рон… — медленно произнесла она. — Никто и никогда… никогда не заменит тебя. Ни для меня. Ни для Гарри. Ты первый друг, который появился у Гарри. Он бы вообще не узнал, что это такое — иметь друга, если бы не ты. Без тебя он, да и я тоже, никогда бы не стали такими, как сейчас. Именно поэтому я и не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — честно призналась Гермиона, надеясь, что он поверит. — Иначе я почувствую себя совершенно беспомощной, — торопливо добавила она. — Здесь я ничего не могу сделать, никуда не могу пойти, но самое худшее — у меня нет никаких идей о том, что на самом деле происходит, однако я чувствую — все мы катимся в сторону каких-то совершенно ужасных бедствий. И остановить это движение невозможно. И я… я словно пешка в какой-то грандиозной игре, смысла которой я не понимаю.
|
|
Подняв глаза, она удивилась выражению его лица:
— Почему ты улыбаешься?
— Я тут подумал о шахматах… — пояснил Рон. — Ты знаешь, пешка, пройдя всю доску, становится самой мощной фигурой…
Гермиона шмыгнула носом:
— Ты же знаешь, я в шахматах совершеннейший профан.
Она взяла его за руку:
— Я была неправа. Я хочу, чтобы ты пошел со мной — только не думай, что это из-за того, что я чувствую себя виноватой, — быстро добавила она, увидев его сузившиеся глаза, — просто ты действительно можешь быть полезен.
Его плечи чуть заметно дрогнули и расслабились:
— Все в порядке.
Гермиона протянула руку и, чуть помедлив, он вложил в нее Хроноворот. Надев цепочку себе на шею, она набросила ее и на него, неожиданно отчетливо вспомнив, как они делали это с Гарри три года назад. Она подняла взгляд на Рона. Цепь висела у него за шеей.
— Готов?
Он, чуть нервничая, кивнул.
Взяв Хроноворот большим и указательным пальцами, Гермиона перевернула его.
Ничего не произошло.
* * *
Первое, что он осознал, — тишину. Он так долго томился в темноте и этом нескончаемом шуме, его чуткие волчьи уши ловили каждое колебание этого бесконечного металлического рева Призыва, что тишина потрясла его куда больше, чем грохот взрыва. Последнее, что он помнил из своей человеческой жизни, — он в одной клетке с Сириусом, говорит, чтобы тот уходил, уходил, пока еще было время…
|
|
Люпин открыл глаза. Он лежал на спине на каменной скамье, и над ним был сырой каменный потолок. Темница. Все тело болело, словно его избили камнями. Но он был цел. Он это знал.
Стараясь не обращать внимание на боль в шее, он медленно повернул голову. И увидел Сириуса, куда более усталого, чем в тот день, когда, чтобы успеть на Кингс-Кросс к отправке Хогвартс-Экспресса, ему пришлось перелететь Атлантику на своем мотоцикле. Сириус сидел на полу у его скамьи, вытянув ноги и привалившись спиной к каменной стене. Глаза его зажглись:
— Лунатик?
Люпин повернулся на бок, морщась от боли в сведенных мышцах.
— Сириус… — попытался откликнуться он и не узнал собственного голоса, настолько хриплым и сорванным он был. Он кашлянул. Тоже больно… впрочем, неважно.
Сев, он осмотрел себя: та же самая одежда, что и… вчера? Как долго он был в волчьем обличье?
— Сириус, — чуть громче позвал он. — Что случилось?
Но тот был уже на ногах, он протянул Люпину руку, помогая подняться, и обнял его — так же, как в Визжащей хижине три года назад, словно брата, хотя ни тот, ни другой не имели братьев. Но они были братьями — Сириус и Рем. И Джеймс.
— С тобой все хорошо, — Сириус хлопал его по спине, — все хорошо.
Люпин, чуть поморщившись, отстранился.
— Я… да, со мной все в порядке. Только болит все, словно меня топтал бешеный гиппогриф, но я в порядке. Сириус, как долго я?..
— Два дня, — черные глаза Сириуса потемнели еще больше. — Почти два дня.
— Я ни на кого не напал? — Люпин почувствовал что его рука непроизвольно сжала край одеяла. — Я ничего не сделал?
— Я вызвал доктора, чтобы он тебя осмотрел, — с мрачным видом ответил Сириус. — Но ты его съел.
Глаза Лупина расширились, и он захохотал. Грудь заломило от боли, но смех того стоил.
— Думаю, что ты врешь… Мягколап… Как же ты… Что же ты сделал, чтобы вернуть меня назад?
Поколебавшись, Сириус вытащил из кармана небольшой прозрачный флакон, окованный медью:
— Это не я. Это Снейп — он дал мне для тебя Волеукрепляющее Зелье.
Люпин вытаращил глаза:
— Правда?
— Угу.
— А что ты для него сделал? Нет, серьезно: он бы в жизни не стал делать что-то для тебя просто так.
— Ну, я согласился голым пробежать по Хогвартсу, вопя во всю глотку «Северус Снейп — это супер!»
— Какая трагедия, что сейчас не семестр, — некому было восхититься твоей обнаженной натурой!
— Точно, — Сириус улыбнулся, и глаза его сверкнули — так бывало только в присутствии очень немногих людей. Люпин не помнил, чтобы тот улыбался так всем подряд. Снова опустив взгляд к флакону в его руках, он удивился: руки Сириуса были в плотных кожаных перчатках, похоже, драконоустойчивых, доходивших почти до локтей. Левый рукав был разорван и окровавлен.
— Это сделал я, — подумал Люпин, и сердце у него екнуло.
— Мягколап… А как ты заставил меня выпить зелье?
— Ты был довольно далеко, — резко произнес Сириус. — Так что это было вовсе несложно. Кроме того, я позаимствовал у Нарциссы ее садовые перчатки, в них она обычно стрижет Огнеловки в саду перед домом.
— Но я не кусался? — взволнованно спросил Люпин. — А?
— Нет, — покачал головой Сириус. — А вот тут напрашивается интересный вопрос: если бы кусался — обернулся бы я собакой? Лупин присел на скамейку — скорее от истощения, и улыбнулся:
— Заглохни, Сириус.
Сириус улыбнулся ему в ответ, но улыбка быстро поблекла:
— Я хочу спросить тебя… — он кашлянул. — Ты что-нибудь помнишь?
Люпин прикрыл глаза, и огненные всполохи заплясали у него перед глазами: глухая ночь… серебристый лунный свет… лесная дорога… Из темноты черным силуэтом на фоне светлого неба возник замок… И голос — он звучал где-то в его черепе: «Иди. Сюда. Немедленно.» Крепостные стены мерцают, будто ртуть. Вдоль них выстроились стражи в черных и серебристых мантиях. Почуяв измену, к нему повернулось знакомое лицо: эти светлые волосы, светлые глаза… Темнота.
Люпин открыл глаза:
— Я вспомнил. Я вспомнил все — Призыв… — все.
Сириус подался вперед:
— Ты лучше расскажи, где это находится.
* * *
Первое, что обнаружил Драко за дверью, — это то, что они опять-таки вовсе не снаружи, а в какой-то совершенно огромной комнате: она было куда больше Большого Зала Хогвартса или зала для балов в Имении Малфоев. Стены зеленого с прожилками мрамора уходили вверх — выше, выше — интересно, как глубоко под землей они находились? — увенчиваясь потолком, таким высоким, что никаких деталей не было видно, что, впрочем, можно было сказать и о дальних углах комнаты. Пол, опять же мраморный, был гладким и скользким. Центр комнаты искривлялся огромной круглой чашей, — не слишком глубокой или широкой, чтобы быть амфитеатром, однако ни на что больше не похожей. Она была пуста.
Подойдя к краю, Гарри с недоумением глянул вниз. Посмотрев ему вслед, Драко обернулся к двери, через которую они вошли.
— Флер… — и в остолбенении замолчал: Флер не было. А дверь, через которую они прошли, исчезла. Он зажмурил глаза и снова их открыл: перед ним по-прежнему была стена, гладкая и ровная, без каких-либо признаков дверей.
Внутри у Драко все перевернулось. Представления, о том, что происходит, у него не было, однако появилось чувство, что, что бы ни происходило, ему это точно не понравится. Гарри все еще неподвижно стоял, глядя в пространство. Стиснув зубы, Драко шагнул к нему и протянул Гриффиндорский меч. Не меняя выражения лица, Гарри принял его.
— Поттер, похоже, у нас проблемы.
Обернувшись, Гарри посмотрел на него ясным взором:
— Я в курсе: Флер исчезла, дверь тоже. Мы с тобой заперты в комнате. Опять, — добавил он с оттенком неприязни. — Говорил же я, что ей нельзя доверять.
— Поттер… — Драко протянул руку.
Сжав кулаки, Гарри резко развернулся:
— Не трогай меня, — зашипел он. — И думать об этом не смей.
Драко быстро отдернул руку.
— Я должен был это сделать, — произнес он ровным голосом. — Ты же сам это понимаешь.
— Ага. Как всегда, — Гарри тряхнул головой и, глядя Драко прямо в глаза, продолжил, — Просто — заткнись, Малфой. Сейчас я совершенно не хочу слышать твой голос. — Было в его глазах что-то такое, чего Драко не видел уже несколько месяцев: презрение.
— Ты теперь постоянно будешь психовать по этому поводу? — резко бросил Драко.
— Да. Именно так я сейчас и поступлю. Поскольку предыдущий план — разбить тебе морду — я отверг как неосуществимый.
— Знаешь, — Драко прихлопнул нарастающее внутри раздражение, — я прошу прощения…
Гарри это не впечатлило:
— Да что ты? Позволь мне воспользоваться возможностью не дать тебе его.
Драко потрясенно захлопал глазами: он извинился, но, что самое-то удивительное, Гарри его извинений не принял! А может, так и положено, и другой человек вовсе не обязан их принимать? А может, это не важно? Так или нет?
Наверное, нет.
— Нет тебе прощенья, — добавил Гарри. — А я-то думал, что ты был мне другом… — Драко показалось, что горечи в этих словах было куда меньше, чем отвращения.
— Я еще вчера говорил тебе, что это не так, — прорвался на поверхность гнев Драко, — что — забыл? Что же ты себя ведешь, словно я ударил тебя в спину? Это вовсе не так!
— Нет, что ты! Ты ударил меня в лицо — молодец! Поздравляю, что в этот раз ты не соврал, Малфой, — Гарри издевательски поаплодировал.
Желание со всей силы вмазать Гарри настолько овладело Драко, что у него сбилось дыхание и от напряжения затряслись руки. Его частенько трясло и раньше, когда он был младше, — особенно после напряженных матчей по Квиддичу; более того, его не просто трясло, а колотило так, что тело, казалось, сейчас рассыплется на кусочки. Вот и сейчас было то же самое: даже если бы он и попытался ударить Гарри, он бы, скорее всего, промазал, что, в общем-то, было не так уж и плохо, принимая во внимание то, что Зелье уже покидало его кровь… Что последует за этим — Драко не знал. Может быть — ничего. А может быть…
Голос Гарри прервал его размышления:
— Малфой…
Драко стиснул зубы и не повернулся:
— Что? Что ты хочешь мне сделать, Поттер?
Гарри резко вскинул руку, схватил его сзади за мантию и развернул к себе лицом:
— Я хочу тебя напугать.
— Напугать?
Драко вытаращил глаза: в дальнем углу зала из тени появилось нечто. Нечто огромное — настолько огромное, что казалось ненастоящим — чудовище из кошмара, из легенды, нечто, не существующее на самом деле…
Но оно существовало: почти такое же огромное, как дракон, тень, падавшая на стену позади него, была уродливой и неестественной. Оно имело тело льва — самого большого льва, которого только мог себе представить Драко, — по обеим сторонам которого росли драконьи крылья, а огромная уродливая голова имела человеческий лик. Человеческий лик гигантского размера. Из лап торчали длинные блестящие когти, гибкий хвост, резко и быстро мечущийся из стороны в сторону, венчало острое на вид скорпионье жало.
Существо медленно двигалось в их сторону.
В голову Драко не пришло ни одного умного ответа.
— Что… — медленно проговорил Гарри, — это… черт побери…
— Мантикора, — быстро ответил Драко и резко поднял руку. — Ассио! — и меч влетел в его руку. Меч Гарри давно был в его руке, но тот не обращал на него внимания, он все смотрел и смотрел, как приближается мантикора. Краем глаза Драко увидел, как Гарри поднял руку, указал ей на монстра…
— Ступефай!
Струя света сорвалась с его пальцев, ударив мантикору прямо в грудь. Издав громкий рык, она встала на дыбы и огромной тенью нависла над ними.
Драко понял, что чувство полного отсутствия желудка внутри не придумано, а действительно существует.
— Ох, я перепугался до ужаса.
Он сверкнул глазами на Гарри:
— Здорово сделано, Поттер. Тебе удалось ее взбесить. Кстати, ты знал, что ее яд для человека — самый смертоносный? Просто осмысли, что я сказал.
Гарри словно не слышал его: прищурившись, он смотрел на рассерженного монстра.
…Она слишком велика для заклинания, которым можно убить его… Ну и что — убил же я василиска мечом… И ее я тоже смогу убить…
Драко почувствовал, что у него отвисла челюсть.
…Гарри, что?..
…Я собираюсь убить ее, — Гарри бросил на него полный отвращения взгляд. — А ты можешь так там и стоять.
Он сжал свой меч и поднял его на мантикору, словно бы у него разом пропали все мозги, которые, как подозревал Драко, у него все-таки были. Даже мантикора, кажется, удивилась — похоже, она не верила собственным глазам. Драко не мог ее осуждать: как правило, люди не бегали к ней с таким энтузиазмом. Наверное, именно поэтому она подпустила Гарри на расстояние удара: Драко с изумлением увидел, как Гарри приблизился к ней и воткнул меч ей в грудь.
Мантикора заревела, и рев этот был ужасен, он оглушал и рвал барабанные перепонки — словно бы тысяча поездов разом прибыли на тысячу станций. Поднявшись на дыбы, ударом лапы она подкинула Гарри в воздух, швырнув прямо на стену.
Он сполз на пол и затих.
Ухватив меч зубами, мантикора вырвала клинок из своей груди, выплюнула его на пол и двинулась к Гарри, взбешенно хлеща по сторонам своим смертоносным жалом. Меч дал Драко знать о себе холодным толчком в руку, и Драко знал, что бы он сказал, умей он говорить: дай ей убить его.
Гарри с трудом сел, лица его Драко видеть не мог, мантикора загородила его…
Драко вскинул руку:
— Импедимента!
Заклинание ударило чудовище в бок. Оно повернулось, яростно сверкая глазами. Драко помахал ему рукой:
— Эй! — крикнул он, во рту было совершенно сухо, как в пустыне. — Эй ты, там, наверху! Здоровенный мохнатый… гм… переросток! А ну отвали от него! — он остановился, пораженный:
…Я сказал: «Отвали от него»? Поверить не могу.
Голос Гарри зазвучал у него в голове:
…Я тоже.
Но мантикора проблем с неверием не имела: зарычав, она развернулась и рванулась к Драко, быстро скользя когтями по мрамору пола. Он оцепенел — слишком испуганный, чтобы даже почувствовать этот страх. Он не мог представить, как применить свои фехтовальные навыки, — она была слишком огромная, слишком быстрая, слишком…
Она напала на него и ударила лапой — он рухнул на пол и услышал, как когти просвистели у него над головой. В груди мантикоры что-то низко громыхнуло — смех.
— Да она же играет со мной, — он был не в силах в это поверить. — Вот сволочь.
Он сел, но следующий же взмах лапы снова ткнул его в пол, когти прорвали его рубашку, на ней показалась кровь. Драко перекатился и взглянул вверх, увидев этот огромный, выгнутый, увенчанный ядовитым жалом хвост, метнувшийся в его сторону со скоростью нападающей змеи. Он успел лишь вскинуть руки, закрывая лицо, да подумать: «Смертоносный яд», — когда хвост рассек воздух над его головой, и раздался громкий звук — словно что-то с силой шлепнулось об пол рядом с ним.
— Она промахнулась, — подумал он, — она не попала в меня! — и тут же его оглушил полный боли и муки стон, подбросивший его вверх. Над Драко, подняв окровавленный меч, стоял Гарри, а перед ним колотила хвостом, билась и выла, словно в агонии, мантикора. Из нее фонтаном хлестала кровь. Гарри кромсал ее мечом — тот звук, что слышал Драко, был звуком упавшего рядом с ним куска хвоста — длиной в фут и толщиной в руку, он лежал в расплывающейся черно-красной луже, все еще спазматически сокращаясь и подергиваясь.
Откатившись, Драко отбросил свой меч и схватил хвост, сморщившись от омерзительного ощущения прикосновения его к своей руке и стараясь держаться подальше от ядовитого жала. Он вскочил на ноги, смутно ощущая, что совершенно промок от крови мантикоры; смутно осознавая, что кричащий ему что-то Гарри с его поднятым мечом выглядит совершенно крошечным против ревущего над ним монстра (песчинка перед надвигающейся волной); смутно слыша взбешенный рев мантикоры — и он бросился к ней. Собираясь укусить, она рванулась к нему — Драко увидел два ряда острых, как бритва, зубов, размахнулся и со всей силы швырнул жало в разверстую пасть монстра.
Чудовище машинально щелкнуло челюстями, проглотило… — и застыло на месте, захлебнувшись и задохнувшись, замотав головой, словно пытаясь освободиться от своего собственного яда. Колени его подогнулись, оно закричало — не как агонизирующее животное, а как страдающий в смертельных муках человек. Этот крик словно резанул Драко, он отшатнулся назад, споткнулся, но Гарри успел схватить его за руку и удержал на ногах. Гарри тут же убрал свою руку, и юноши стояли и смотрели, как мантикора, испустив еще один, предсмертный крик, словно подрубленное дерево, рухнула на землю. Хвост еще трепыхался, загибаясь к спине, она дернулась и вытянулась, конечности оцепенели.
— Она умерла? — с трудом просипел Гарри.
— Еще нет, — ответил Драко и, словно услышав его, чудовище открыло свои огромные глаза и в упор посмотрело на него. И заговорило.
— Ты… — прорычало оно, и голос его был подобен скрежету камней по наждачной бумаге. Глаза уставились на Драко, и тот невольно сделал шаг вперед. Мантикора заметила это движение, ее черно-красные глаза блеснули. — Ты… — повторила она, — я умираю, и я знаю, кто ты. — Глаза животного закатились, мелькнули белки. — Хозяин… Зачем ты убиваешь меня? Ведь ты же сам создал меня такой…
Драко замер, его сердце билось медленно и с перебоями, адреналин утекал из вен, оставались только усталость и изнеможение.
— Нет, — резко ответил он. — Не я.
— Я знаю, кто ты… — повторила мантикора, судорога сотрясла ее тело, глаза закрылись и она испустила дух.
После рева, криков и грохота битвы в зале воцарилась мертвая, оглушающая тишина. Драко медленно повернулся, взглянул на Гарри, ощутив что-то вроде шока: тот весь был в крови — не столько в своей собственной, сколько в крови мантикоры. Побуревшая от крови рубашка, руки, слипшиеся волосы, алые полосы по всему лицу и шее… Не глядя на Драко, Гарри попросил:
— Дай мне твой плащ…
Словно в оцепенении, Драко отдал ему плащ, и Гарри, протерев краешком забрызганные кровью очки и водрузив их обратно на нос, вернул его. Прищурив глаза, он осмотрел мертвое чудовище и холодно произнес:
— Похоже, мы победили.
— Она мертва, если ты об этом, — Драко опустил взгляд и осмотрел себя: кровь покрывала его с ног до головы, однако он не промок насквозь, как Гарри. Драко поднял взгляд. Гарри смотрел на него, зеленые глаза на полосатом от крови лице бесстрашно горели.
— Она что-то сказала тебе, — махнул рукой в сторону мантикоры Гарри. — Что оно сказало?
Драко удивился:
— А разве ты не понял?
Гарри тряхнул головой и прищурился:
— Нет, я не понял.
…Она просто спросила, почему я…
— Выйди из моей головы, — приказал Гарри, отодвигаясь, словно от этого связь между ними должна была разорваться. — С нами не все в порядке. С чего ты взял, что что-то изменилось?
— Ты спас мне жизнь… — произнес Драко, слишком выжатый, чтобы что-то изображать или притворяться.
— Я сделал бы это для каждого, — ровным голосом ответил Гарри.
Повисла напряженная, неприятная тишина.
— Но я… — начал Драко.
— Заткнись, Малфой! — оборвал его Гарри настолько свирепо, что тот действительно заткнулся. — Думаю, что тебе бы… — и тут его глаза вылезли из орбит, а челюсть отпала. Драко оглянулся, чтобы увидеть, на что же он так смотрит, — и от потрясения у него появилось ощущение, что он разом лишился всех своих внутренностей.
В нескольких шагах от них, с выражением любопытства и удивления на лице стояла Флер. Ее сопровождали шесть охранников в мантиях с капюшонами, закрывавшими их лица. А позади нее, положив руку ей на плечо, стоял Салазар Слизерин. Он улыбался.
В стене снова появилась дверь. Похолодев, Драко шагнул к мечу, но было слишком поздно:
— Лигатус, — быстро произнес Слизерин, вскинув руку, и Драко ощутил, что полоса металла крепко стянула его руки у него за спиной. Повернув голову, он увидел, что руки Гарри точно так же стянуты за спиной чем-то поблескивающим бело-голубым…
Драко заподозрил, что наручники были из стеклостали.
Связав их, Слизерин, похоже, потерял к юношам всякий интерес. Он подошел к мертвому телу мантикоры и, опустившись около него на колени, начал рассматривать его. Его глаза потемнели.
— Это вы убили ее? — наконец произнес он, поднимая взгляд на Гарри и Драко. — Да или нет?
Никто из них не ответил.
— Что — так и будете молчать? — настойчиво повторил Повелитель Змей.
— Хорошо, я хочу тебе ответить, — сказал Драко. — Только ты это не видишь, потому как у меня руки за спиной связаны. Потом заговорил Гарри. Его голос был спокоен и полон ненависти.
— Да, это мы убили твоего монстра. Мы его убили, и умер он в мучениях, о чем мы совсем не сожалеем.
— Да вам и не стоит сожалеть, — Слизерин поднялся и улыбка коснулась его лица. — Я весьма вам за это благодарен. Вам обоим.
* * *
— Поверить не могу, что вы хотели использовать его без меня.
— Джинни…
— Вы должны были знать, что она не сработает. Какие же вы тупицы.
— Абсолютные тупицы, — горячо подхватил Рон. Он сидел на краешке кровати Джинни, позади него стояла Гермиона. Вид у обоих был смущенный и искренний. — Особенно Гермиона.
Гермиона ткнула его в плечо.
— Я не тупица.
— Ой!
Джинни села и улыбнулась. Она совсем не удивилась, что Рон и Гермиона пришли к ней и подняли ее с кровати, не удивилась, когда они рассказали ей, что они пытались сделать, и уж совсем не удивилась, что у них ничего не вышло.
В конце концов, Хроноворот принадлежал ей, она знала это с того момента, как в первый раз коснулась его. Она протянула руку, и Гермиона поставила ей на ладонь маленькие поблескивающие песочные часики. Свет, коснувшись их, словно зажег в них огонь, и отблеск его вспыхнул в глазах Джинни.
Она быстро закрыла глаза — и перед ее внутренним взором из темно-красных точечек начала складываться картинка — огромное пространство, где плечом к плечу сражались люди и звери… дым клубился над ними… и…
Джинни открыла глаза — теперь она начала понимать, почему Гермиона считала свои сновидения такими важными. Мужчина из видений был молодым и выглядел совсем как Гарри — вплоть до мельчайших подробностей, даже взлохмаченные волосы его были такие же черные, и так же казались просто нарисованными на его лице сажей или краской. Но это не мог быть Гарри, это кто-то совершенно другой — она чувствовала. Она чувствовала его так же, как своих братьев, как себя саму, как свою плоть и кровь… И она назвала его — Годрик.
Подняв глаза, Джинни улыбнулась Гермионе и брату. Накинув цепочку себе на шею, она показала жестом, что они должны уйти.
— Подожди минутку, — произнесла Гермиона, указывая на белую кружевную ночную рубашку Джинни. — Ты хочешь переодеться?
Рон соскочил с кровати:
— Ладно, я пошел.
Возвратившись, он застал Джинни уже в джинсах и свитере. Они с Гермионой ждали его, сидя на кровати. Цепь была наброшена на их шеи.
— За чем ты ходил? — спросила Гермиона, глядя, как он садится рядом.
— Так, ничего, — Рон легкомысленно махнул рукой. — Просто прихватил кое-что, что может нам понадобиться. — Ты же понимаешь, — продолжал он, набрасывая цепь и себе на шею, — что случится, когда Чарли проснется и обнаружит, что нас нет.
Гермиона улыбнулась.
— Если он сработает, как надо, то он никогда не узнает, что мы куда-то исчезали. Мы вернемся в то же время, из какого ушли.
— А если оно не сработает, как надо?
— Тогда у нас будут куда более серьезные проблемы, чем Чарли. Например, навсегда застрять в прошлом.
— А может, это не так уж и плохо. Мы можем изобрести колесо и разбогатеть.
— Рон, мы отправляемся назад на тысячу лет, а не на миллион. Колесо тогда уже было.
— Да знаю, знаю…
— Кажется, ты всегда расстраивался, что все самое интересное случалось с другими людьми, правда?
— И это я слышу от девчонки, которая огорчается, что в школе всего 7 классов.
— Заканчивайте спорить, — решительно произнесла Джинни. — Держитесь.
Она перевернула Хроноворот, и вместе с ним опрокинулся мир.
* * *
Гарри вытаращил глаза. Он был совершенно ошарашен. Даже Драко не сумел справиться с выражением своего лица, на какую-то миллисекунду он остолбенел, но почти тут же он надел на себя маску своего обычного глумливого самодовольства.
— Так-так, — он переводил взгляд с Флер на Слизерина и обратно, — по-моему, ситуация однозначно становится скучной.
Гарри бросил на него яростный взгляд.
— Он хоть когда-нибудь может заткнуться и помолчать? Хоть когда-нибудь?
Признаться, временами он завидовал способности Драко остроумно комментировать самые устрашающие ситуации. Однако сейчас ему захотелось как следует вдарить ему по башке, чтобы он заткнулся навсегда.
Похоже, Флер подумала о том же.
— Драко, тише, — предупреждающим тоном произнесла она.
— Тише?! — взорвался Гарри, хотя, признаться, в глубине души он ее поддержал. — Тише — это все, что ты можешь сказать?! Флер вздернула голову, ее темно-синие глаза расширились: — Это не я буду говорить, а мой Хозяин.
Гарри почувствовал, что у него сейчас отвалится нижняя челюсть:
— Твой Хозяин?!
Флер была полна смущенного раскаяния:
— Думаю, что вы не слишком удивлены. Думаю, вы подозревали… — она повернулась к Драко. — Когда ты не дал мне источник силы, мне пришлось искать другой… Я должна была его найти. И я его нашла. Тебе не понять…
Драко перевел на нее холодный взгляд серых глаз:
— Заглохни, предательская сука, — резко произнес он, ввергнув Флер в прострацию.
— Ну, что ж, — Слизерин все еще улыбался. — Так не говорят с моим Источником.
— Твоим Источником? — потрясенно переспросил Драко, почувствовав себя брошенным. — Или ее?
Слизерин сделал шаг к юношам, и Драко почти инстинктивно отпрянул.
— А ты что, думал, что, если ты откажешься служить мне, я не найду никого взамен? — поинтересовался Повелитель Змей. — Она почти такая же подходящая, как и ты…
Драко уставился в землю и не ответил. Стоя позади него, Гарри увидел, что он, сцепив руки, начал вытаскивать руки из наручников, но остановился.
— Однако же это не значит, что я не найду тебе применения, — продолжил Слизерин. Ты более, чем оправдал мои ожидания: многие встречались в мантикорой лицом к лицу и все они погибли. Прими мои поздравления.