Драко проснулся и лежал, держа глаза по-прежнему крепко закрытыми. Голова шла кругом от непривычного ощущения сна без сновидений. Повернувшись, он открыл глаза, и расплывчатые цвета мира постепенно превратились в ярко-желтую спальню Перси, с голубым квадратиком неба за окном, красным креслом у кровати, а в нем что-то смутно черное, белое и зеленое — дрогнув, оно превратилось в Гарри.
Гарри сидел, подперев подбородок рукой, закинув одну ногу на кровать. Вид у него был отоспавшийся и отвратительно бодрый. А поперек его колен, сверкая в потоке льющегося солнечного света, лежал меч Слизерина.
Драко сел так быстро, что у него закружилась голова: — Поттер, ты думаешь, что ты делаешь?
Гарри недоуменно взглянул на него: — Сижу на стуле. В этом есть что-то необычное?
— Ты и правда здесь? В смысле — это ты здесь или только твое изображение?
Вместо ответа Гарри пнул кровать: — Ага.
— Очень мудро. Особенно после вчерашнего. Я удивлен, что Сириус позволил тебе торчать здесь.
— Я никому про вчерашнее не рассказывал.
— Никому? А что… а почему никому?
— По двум причинам, — Гарри потянулся и прислонил меч к стене. Его блеск совершенно не гармонировал с желтыми обоями. — Первая: в твоем нынешнем состоянии ты не сумел бы атаковать меня даже с макарониной, она была бы для тебя слишком тяжела. Вторая: сегодня ночью ты не видел снов. Точно?
— Ну, — осторожно подтвердил Драко. — И что?
— А то, что Любовное зелье может быть не единственным заклинанием, потерявшим силу после твоей смерти.
— Поттер, — с сомнением в голосе заметил Драко, — это предположение ужасно соблазнительное и ужасно шаткое.
— Ну, тогда давай я тебя кое о чем спрошу.
— И о чем?
|
|
— Ты сейчас хочешь меня убить?
— Э… Ну… Нет, на самом деле, нет.
Гарри пожал плечами: — Ну, вот.
Гарри потянулся и налил воды в стакан, который протянул Драко: — Вот. Выпей это. И в животе перестанет бурчать.
Драко принял стакан и тут его взгляд упал на него самого. На нем красовалась бордовая пижама.
«Эти Уизли меня уже достали», — мрачно подумал он. Меньше бордового ему шел только розовый.
— Слушай, а сколько я проспал? И кто решил, что твоя уродская кружка должна быть первой вещью, которую я увижу, открыв глаза?
— В смысле — сколько ты пропустил? — переспросил Гарри. — Около шестнадцати часов. И мы сменяли друг друга, присматривая за тобой.
Полный глубоких подозрений, Драко поинтересовался: — И кто же надел на меня пижаму?
— Рон. О, он еще купал тебя в ванной. Он очень к тебе привязался. Это было действительно круто.
Драко поперхнулся и забрызгал водой всю постель: — Чтооооооооо?!
— Шутка, — сияя, пояснил Гарри. — Не бойся, Рон по прежнему тебя страстно ненавидит. А пижаму на тебя надевала твоя мама. Она просидела с тобой всю ночь и утро, но к полудню ей снова надо в Министерство. Она передает тебе горячий привет и поцелуи. От передачи последних я устраняюсь.
— Прекрасно, — Драко кинул на Гарри очень мрачный взгляд. — Что-то ты отвратительно бодрый с утра, Поттер. Что с тобой случилось?
Гарри откинулся на кресле и послал Драко улыбку. У Драко мелькнула мысль, что таким жизнерадостным Гарри не был уже несколько недель — даже, наверное, несколько чересчур жизнерадостным. В последнее время он привык видеть Гарри либо постоянно нахмуренным, либо постоянно встревоженным.
|
|
— Короче, Малфой, это насчет Любовного зелья.
Драко почувствовал, что слегка покраснел. Протянув руку, он звякнул пустым стаканом о тумбочку.
— О… Да?
— Ты знал, что оно прекращает свое действие только из-за смерти?
— Нет.
— Ну, так ты и был мертв.
— Точно… — удивленно захлопал глазами Драко. — Точно! — повторил он, пытаясь сосредоточиться на этом открытии.
«Гарри замолчал. В этом он похож на Сириуса», — подумал Драко. — «Всегда знает, когда нужно говорить, а когда лучше помолчать».
— Могу я с ней поговорить? — наконец спросил Драко.
— С Гермионой? Э… да, — с некоторым колебанием сказал Гарри. — Почему нет? Ой, — он потянулся к тумбочке и поднял завернутый в коричневую бумагу пакет. — Чуть не забыл. Тебе сова.
— Правда? От кого?
— От Снейпа, — Гарри держал пакет подальше от себя, словно это была бомба. — С чего это вдруг Снейп шлет тебе всякие посылки?
— Я был у него. Это длинная история, — Драко сумел разорвать шпагат, но пальцы еще не совсем слушались его.
— Вот.
Драко увидел, как Гарри вытащил что-то из своего кармана и протянул ему. Он машинально взял — это был перочинный ножик Сириуса, тот самый, что оставил шрам на ладони Драко. Такой же, как у Гарри.
— Благодарю.
Он щелкнул лезвием, взрезал обертку и ему на колени выпали фляжка, полная асфальтово-черной жидкости, и сопроводительная записка. Засунув последнюю в карман пижамы, Драко отвинтил крышку и, чуть сморщившись, выпил уже знакомое на вкус Волеукрепляющее Зелье.
Гарри смотрел на него с таким видом, словно ожидал, что у него из ушей сейчас повалятся жуки.
|
|
— Поверить не могу, что ты просто взял и выпил это. Ты хоть знаешь, что это такое? Это же может быть яд! Ты был у Снейпа?
Драко бросил ножик на тумбочку и пожал плечами.
— Одно из множества отличий между нами — это то, что Снейпу я нравлюсь. И яд бы он мне не послал. И — да — он позволил мне побыть у него. В некотором роде. Я ушел, не сказав, куда отправляюсь.
— Ты меня удивляешь. Это не похоже на тебя, Малфой.
— Заканчивай с этими раскаяниями-покаяниями. Мне уже от Сириуса досталось. Знаешь, я все же думаю, что сделал все правильно.
— Правильно? Малфой, ты умер. И думаю, что слова «Как я тебе и говорил» в этой фразе чуточку излишни.
— Очень смешно.
— Я просто думал, что мы были…
— … друзьями? Нет. Мы не друзья.
— Я собирался сказать «мы были там заодно», но — хорошо, пусть будет по-твоему.
Драко захлопал глазами. Показалось ему или же Гарри действительно выглядел так, словно это его задело?
«И что?» — поинтересовался он сам у себя и тут же раскаялся. — «Ну…»
— Мы нигде не можем быть вместе, — заметил Драко уже менее резко. — Первое, что я сделал, увидев тебя вчера, — я тебя ранил. Я думаю, что это что-то вроде взаимоотношений Бэтмэна и Робин.
— Слушай, Малфой, по мне, тебе бы лучше не болтаться вокруг и не отпускать свои убийственые реплики в мой адрес, разрешил бы и нам поучаствовать в твоем маленьком плане. Думаешь, Сириус противился тому, чтобы Снейп помогал тебе? Он бы мог написать ему о тебе, подергать за все ниточки в Министерстве… А Люпин дал бы тебе Волеукрепляющее Зелье…
— Ага, или же они бы все объеднились и заковали бы меня в темнице со всякими пыточными инструментами. Как бы это сделал мой отец.
— Ты не знаешь, кому можно верить, да?
— Я не знаю, могу ли я верить себе, — коротко ответил Драко. — Вот в чем дело.
— Хорошо, я тебе верю, — Гарри чуть нахмурился, словно удерживая себя от желания добавить «пока».
— И очень глупо, — отрезал Драко.
— Не я один делаю глупости. Это больше по твоей части.
Скрестив руки на груди, Драко раздраженно взглянул на Гарри: — Я не делаю глупостей.
— О, ну конечно… Сначала ты настаиваешь на хранении у себя предмета, о котором ты абсолютно точно знаешь, что это талисман Абсолютного Зла. Потом ты никому не рассказываешь, что этот меч насылает на тебя кошмары или подговаривает тебя убить своих друзей. Потом ты шлешь подальше Люпина, пытающегося тебе помочь, потом огрызаешься на Сириуса и, наконец, уматываешь в ночь со своим демоническим мечом. Далее: ты пытаешься угостить собой большое и рассерженное стадо драконов. Что планируешь на бис? Встать в доспехах на гребне горы во время грозы и орать в небо со всей мочи «Все боги — ублюдки!»?
Драко взорвался смехом и быстро нараставшая напряженность между ними рассыпалась. Гарри неохотно улыбнулся.
— На самом деле смешно, Поттер. А я, признаться, всегда думал, что у тебя чувства юмора не больше, чем у миски сырой тапиоки.
— То есть ты признаешься, что был неправ.
Драко взглянул на Гарри — тот твердо глядел на него в упор, не мигая.
— Ладно, — признал Драко. — Иногда я бываю неправ. Ну, естественно, — тут же добавил он, — иногда и небо бывает оранжевым, и земля крутится в противоположную сторону, но ты же знаешь…
— Принимаю это как полное признание вины, включающее извинения. А теперь твоя очередь кое-что сделать для меня.
— И что же?
— Расскажи мне кое-что про Снейпа, — неожиданно попросил Гарри. — Что-нибудь… плохое. Чтобы, когда он будет яростно поедать меня своими масляными маленькими глазками на Зельях, я мог думать про себя «Давай, дружок, вперед — таращься, но я-то знаю, что на самом деле ты просто резиновый крокодил, торчащий в Трех Метлах, где каждый может обратиться к тебе — Эй!»
Драко фыркнул: — Поттер, ты говоришь прямо как я!
— Не совсем. Давай, Малфой, колись. Ты же был у него дома. Ты же должен хоть что-то о нем знать! Он мучает зверюшек? Он хранит портрет МакГонагалл под подушкой? Он рядится в женское платье, когда никого нет?
Драко заухмылялся: — Снейп? Трансвестит? С такой-то задницей?
— Ну давай, Малфой, ну есть же что-нибудь!
— Ну… Я слышал, как он распевает «Погубленный страстью» в душе.
— Ты шутишь.
— Нет, он на самом деле здорово поет. Он попадает на высокие ноты и вообще…
Гарри нахмурился: — Это не то, что я имел в виду…
— Не уверен, что могу еще чем-то помочь…
— Выдай что-нибудь, — предложил Гарри.
Драко мрачно взглянул на него.
— О, ладно. Ты не врешь. Ты теперь всегда таким будешь или же это часть Нового Улучшенного Варианта Малфоя?
Драко зевнул и потянулся еще за одной подушкой.
— Не волнуйся, Поттер, — произнес он, пристраивая ее себе под голову, — может, врать я и перестал, зато остался большим поклонником остальных грехов: зависти, секса, орущей музыки… вранье можешь вычеркнуть.
— И почему же ты такой поклонник этих грехов?
— Потому что я клевый парень.
— Если ты думаешь…
Гарри перебил стук в дверь — он склонил голову и улыбнулся: — Гермиона, — сообщил он. &3151; Должно быть, пришла ее очередь посидеть с тобой.
Драко с удивлением взглянул на Гарри: — А ты откуда знаешь, что это она?
Гарри слегка пожал плечами.
— Ты узнал ее стук?
Уши у Гарри покраснели, и он вызывающе уставился на Драко: — Только не говори, что ты не узнал.
Раньше, чем Драко успел ответить, дверь отворилась и вошла Гермиона. Она взглянула на Гарри, потом ему за спину — и нерешительно улыбнулась.
— Так ты не спишь… Как ты себя чувствуешь?
Драко ангельски улыбнулся: — Я чувствую себя прекрасно.
«Она действительно клево выглядит», — подумал он в сторону Гарри. — «Эта юбочка… Очень короткая. Поверить не могу, что ты разрешаешь ей так одеваться».
Гарри возмущенно фыркнул, и Гермиона удивленно повернулась в его сторону: — Что, Гарри?
— Ничего, — махнул рукой тот, — какая-то пыль в нос попала.
«Возьми свои слова назад, Малфой».
Гермиона по прежнему улыбалась Драко: — Когда ты проснулся?
— Ой, всего несколько минут назад, — и Драко демонстративно зевнул.
«Глянь, как она мне улыбается… Я ей действительно нравлюсь. Нет, это не та разновидность бессмертной любви, которой вы, ребята, страдаете, а грубое животное влечение. Смотри, она меня глазами раздевает».
«Она не раздевает тебя глазами».
— Гарри, что с тобой? У тебя голова не болит? — забеспокоилась Гермиона.
Драко заинтересовался: «Снова сошлешься на головную боль?»
Гарри снова фыркнул: «Заглохни, Малфой. Или произойдет несчастный случай».
«Несчастный случай? И какой же?»
«Ты, я и пудовая кувалда — они потом долго будут выковыривать кусочки Малфоя из ковра».
Гермиона нетерпеливо кашлянула. — Почему вы оба просто сидите и таращитесь друг на друга? Я чему-то помешала?
— А? — Гарри повернулся и с недоуменно захлопал глазами. — О… нет-нет, все в порядке.
Драко позади него фыркнул: «Отваливай, Поттер и оставь нас ненадолго наедине, ясно?»
«Ни за что».
«Но ты же обещал», — заныл Драко.
Гарри крутнулся к нему, но вдруг замер и виновато посмотрел на Гермиону, пристально и обеспокоено смотревшую на юношей.
— Давайте закончим с этими непонятками, — резко произнесла она. — Потому что Рон сказал, что ему нужно переговорить с тобой, Гарри.
Гарри неохотно поднялся и пошел через комнату к дверям. Возле Гермионы он замедлил шаг и вдруг порывисто обнял ее и поцеловал — это было не дежурное прикосновение, а поцелуй, способный расплавить сталь. Когда он отпустил ее, она прислонилась к стене и широко распахнула глаза: — Гарри?…
— Да? — спросил он с самым невинным видом.
Гермиона взяла его за руку и, подтянув к себе, зашептала в самое ухо: — Ты же… хм… не делаешь проблемы из того,чтобы мы с Драко поговорили наедине, правда?
Гарри бросил быстрый взгляд на Драко — тот взял с тумбочки стакан с водой и рассматривал его с деланным интересом.
— О, — ответил Гарри, — нет… Все прекрасно. Вы прекрасно… поговорите.
Гермиона поцеловала Гарри в щеку: — Люблю тебя.
Он поцеловал ее в ответ, рассеянно промахнувшись и запечатлев поцелуй на ее носу.
— Я тоже люблю тебя. Увидимся, — добавил он, повернувшись к Драко.
«Только тронь ее, Малфой, и я тебе кишки на голову намотаю».
— Пока, Поттер, — помахал ему Драко.
«А если не найдешь нас, когда вернешься, то ищи в ванной — мы там будем пускать кораблики».
Выйдя из комнаты, Гарри развернулся и ткнулся головой в закрывшуюся дверь.
«Напомни мне: почему мы снова спасли тебе жизнь?»
«Потому что вы классные ребята».
«А вот это мы еще посмотрим…»
«Кто бы ни был тот, кто назвал это «тропинкой памяти», он — кретин», — подумал, оглядываясь по сторонам, Сириус. Тропинка — это что-то такое чудесное, усаженное по краям цветами, под синими небесами, с которых доносится птичий щебет… Для счастливчиков, может, так оно и было, что касалось Сириуса, то тропа памяти в его понимании — это черная, тернистая, усеянная острыми камнями дорога с могилами друзей по обочинам.
Сириус медленно обернулся. В хранилище 711 было холодно — изо рта шел пар. Прошли годы с момента его последнего визита сюда, обычно он оперировал своими счетами с помощью совиной почты, что не требовало личных посещений: он не хотел видеть обломки своей прежней жизни.
В одном углу стоял мотоцикл — сияющий, в идеальном состоянии благодаря заклинанию Антиржавчины. В сундуках хранилась старая одежда, учебники, фотоальбомы, Сертификат Аврора. Золота было полно — компенсация, выплаченная Министерством, когда выяснилось, что заключение в Азкабан было неправомерным. Тысяча галлеонов за каждый год заключения… Сириус их практически не трогал.
Он прошел в угол и присел на корточки среди залежей книг и бумаг. Какое-то время он рылся в них, пока не нашел то, что искал.
Книга. Толстая, в кожаном переплете с серебряным корешком.
К. Фрейзер. «Диалектическая Интерпретация Искусства и Науки Арифмантики».
Прикрыв глаза, Сириус услышал голос Джеймса, звонкий и задорный, говорящий ему, что это самое занудное название, которое он мог бы придумать.
Он открыл глаза, вздохнул и с силой надавил большим пальцем на букву Ф в слове Фрейзер.
Хлоп.
Переплет раскрылся, открыв тайник, — однажды он уже послужил для Карты Мародеров, пока ее не отобрали. Теперь в нем было кое-что иное…
Сириус вытаращил глаза: — Джеймс, — изо рта вместе с шепотом вырвалось облачко пара, — и что же мне с этим делать?
Когда дверь за Гарри закрылась, в комнате повисла неловкая тишина. Гермиона смотрела в пол, Драко — в окно.
Наконец Драко вздохнул: — Привет.
— И тебе тоже, — кашлянув, нерешительно ответила Гермиона.
Он полусидел на кровати, покрывала сползли прочь. Все в нем дышало достоинством — хотя и пижама на нем была нелепо огромная, и волосы торчали в разные стороны (внезапно Гермиона увидела эдакий платиновый вариант Гарри и чуть не вскрикнула).
— Ты можешь сесть поближе. Я утонул, это не заразно.
Она постаралась улыбнуться.
— Я не знала, захочешь ли ты этого, — и она села в недавно освобожденное Гарри кресло.
— Если ты об этом, то я не сержусь на тебя, — покачал головой Драко.
— Просто ты вполне мог бы… — начала она и засомневавшись, остановилась. Машинально она потянулась к висевшему на шее Ликанту — прикосновение к нему давало ей силу. — Из-за того, что я была невыносимо ужасной с тобой… я так виновата… Не знаю, что и сказать, кроме того, что это была не я. Будь я в здравом уме, я ни за что бы так не обращалась с тобой… Я никогда бы не попросила тебя лгать…
— Ну, мне удалось этого избежать — я просто обходил это тему, — с кривой улыбкой заметил Драко.
— Зная тебя, думаю, что это было ужасно тяжело, — улыбнулась ему в ответ Гермиона.
— Да все в порядке. Я же понимаю, почему ты так себя вела, — коротко ответил Драко и улыбка исчезла с его лица. — Так или иначе, все в прошлом.
Гермиона почувствовала налет неловкости в тоне, которым это было сказано.
— Ну, — сказала она так легко, как могла, — наконец-то мы можем быть друзьями.
— Нет, — Драко не смотрел в ее сторону. — мы не будем друзьями, Гермиона.
От удивления она выпустила Ликант.
— Что? Почему?
— Потому что я так сказал.
— Это не ответ.
Драко вздохнул: — Кое-кто однажды сказал мне, что все вещи мира находятся в природном равновесии. И это, — он указал на разделявшее их пространство, — ты и я… все, что мы… — нарушает это равновесие.
— Что? Нет! Это не имеет никакого значения, ты же сам знаешь, Драко!
— Для меня это имеет значение.
Она прикусила губу. — Я люблю тебя, — сказала она дрожащим голосом. — Я уже говорила это тебе. Может быть, я люблю тебя не так, как люблю Гарри, но все равно… — я люблю тебя. Знаешь, что со мной было, когда я думала, что ты умер? Каково мне было? Словно умерла часть меня, словно я потеряла руку…
— Гермиона, — Драко отбросил покрывало и подвинулся на край кровати, глядя ей в лицо. — Разве ты не понимаешь, о чем я?
— Не понимаю, — покачала она головой.
Они одновременно потянулись друг к другу, и руки их встретились. Она крепко сжала его руку, стараясь не морщиться от ее холода.
— Есть кое-что, соединяющее нас, — пояснил Драко. — Как я соединен с моим мечом, как мой отец — со Знаком Мрака на своей коже… Помнишь, что сказал Слизерин, увидев нас вместе? Он был рад, он был просто счастлив, потому что почувствовал, что эти узы, эта связь между нами — она работает.
— И что же не так с этой связью? Вовсе и не обязательно, чтобы в ней таилось что-нибудь злое.
Драко поколебался и начал: — У меня каждую ночь бывают…
— … кошмары? Я знаю.
— … да, кошмары. И все они связаны с тобой. Ну, то есть и с другими тоже, но в каждом из них была ты. Я понимаю, что это вовсе не обязательно именно мои сны, может, они насланы на меня кем-то… И каждую ночь… Гермиона, каждую ночь я просыпался от того, что кто-то разрывает мне руками грудь…
Словно что-то звякнуло у нее в голове. Она смотрела на него, смотрела в его серые глаза, в уголках которых угольная чернота смешивалась с серебром ресниц.
— И что я делаю?
— Что?
— Что я делаю в твоих снах?
Драко посмотрел на нее с явным нежеланием уточнять.
— Иногда мы женаты. Ну, или же просто живем вместе — и все это совершенно обыденно и приятно. А иногда… я раню тебя, мы сражаемся — и тогда все совсем наоборот… А однажды мы вместе охотились. А две ночи назад мне приснилось, что я был болен и ты пришла меня навестить…
— И я сказала, что за мной никто не посылал, — медленно произнесла Гермиона, ее голос приобрел отсутствующе-сонный отттенок. — А ты сказал, что позволил змее укусить тебя.
Драко побелел.
— И я говорил, что люблю тебя…
— И я сказала, что ты пожертвуешь мной так же, как и всеми остальными.
— Никогда. Только не тобой.
Воцарилась полная тишина. Драко смотрел на нее с выражением, каким обычно провожают скользящую по черному муару ночи звезду: задумчиво, беспокойно, с надеждой…
Наконец он не выдержал: — Но как?
Она взяла его за другую руку, накрыв его руки своими, надеясь, что это хоть чуть-чуть согреет его.
— Это приснилось мне прошлой ночью, — пояснила она. — Я думала, что это потому, что перед сном я начиталась жизнеописаний Хогвартской Четверки… Салазар Слизерин был укушен змеей и чуть не умер… Но это было как на самом деле… — она нагнулась вперед, пристально глядя на Драко. Кровь прилила к его лицу, скулы пошли неровными красными пятнами, словно его снедала лихорадка.
— Драко, ты должен мне все рассказать — все, что происходит с тобой. Я помогу тебе справиться с этим, обещаю — помогу — клянусь! Ты веришь мне?
Он все еще сомневался: — Все рассказать?
— Все-все, сны и все остальное.
— Даже свои соображения по поводу Бразильской женской команды по квиддичу?
— Хорошо. Все, кроме этого.
— Эй, Рон! Ты видел Гарри?
Рон беспокойно смотрящий в окно, повернулся к своей сестре, вошедшей в комнату с парой ботинок, и пожал плечами.
— Думаю, он сейчас в саду, с Чарли. Отводит душу, гоняя гномов. А что?
Джинни плюхнулась на пол и начала зашнуровывать обувь.
— Да вот хотела попросить одолжить мне перочинный ножик… Ну, да ладно. А с чего бы ему отводить душу?
Рон махнул рукой в сторону лестницы, показывая в потолок: — Драко. Гермиона. Беседуют. Или еще что, — телеграфным стилем пояснил он.
— И Гарри допустил это? — недовольно спросила Джинни. — Он не должен был этого делать.
— Ага, уж ты-то совершенно объективна. Сложные и запутанные любовные истории живут в этом месте, ей-Богу… Ты не можешь запретить людям что-то делать, Джин, надо им просто доверять.
Судя по ее виду, аргумент показался Джинни весьма сомнительным.
— Не понимаю, почему.
— Взаимоотношения базируются на доверии.
— То есть они не могут зависеть просто — от общих интересов и от сумасшедшего физического влечения?
— Можешь сколько угодно заводить меня, я не буду обращать на это внимание. А с ботинками-то у тебя что?
— Я собираюсь исследовать подвал.
— Что исследовать? — Рон был совершенно сбит с толку.
Джинни пожала плечами: — Продолжить то, к чему стремился папа: искать наши Хаффлпаффские корни. Ну, помнишь — Гермиона же говорила, что Хельга Хаффлпафф на гобелена была очень похожа на меня. А если она сама связана с Равенкло… ладно, мне кажется, если и есть что-то, связывающее нас с Хаффлпафф, то оно должно быть в подвале. Полагаю, там мили туннелей, всякие штуки, туда уже сотню лет никто не заглядывал. Помнишь, Джордж нашел там копье и папа сказал, что оно времен первых восстаний гоблинов?
Рон покачал головой: — Все это притянуто за уши… впрочем, поступай, как хочешь.
— А почему ты со мной пойти не хочешь? Мы здесь пока не нужны.
Рон содрогнулся: — Пауки, — коротко пояснил он.
Дверь пинком распахнулась, и вошел растрепанный Гарри. Руки были в грязи, белая футболка вся испачкана. Он уставился на Рона и Джинни.
— Вы куда собрались?
— Джинни решила раскопать подвал, — пожал плечами Рон.
— И я бы хотела, чтобы он пошел со мной… А он не хочет!
— Не может, — поправил ее Гарри, ухватив Рона сзади за майку. — Он мне сейчас кое для чего нужен.
Джинни скорчила недовольную мину.
— Ну, и пожалуйста, — она рывком распахнула дверь подвала и демонстративно затопала вниз по лестнице.
Гарри недоуменно глянул ей в след и повернулся к Рону: — Она как-то… изменилась за последнее время. Ты не находишь?
— Возможно, — избежал прямого ответа Рон, — Гарри, ты мне всю рубашку извозил.
— О, прости. Сюда, пошли со мной наверх.
— Поверить не могу, что ты взяла на заметку то, что я рассказал тебе.
— Никогда не угадаешь, что может сказаться важным, правда? — Гермиона улыбнулась, глядя на Драко, и заправила за ухо непослушный локон. — Поверить не могу, что ты говорил с Основателями… Лично… Ты теперь как… просто ходячая история.
Драко мрачно посмотрел в ее сторону: — Хотелось бы быть ходячим секс-символом.
— История весьма сексуальный предмет.
— Так вот почему профессор Биннс с дамами устраивал в Трех Метлах черт знает что…
— Профессор Биннс покойник, Драко.
— Я тоже был им вчера.
— Не выпендривайся, — улыбка Гермионы смягчила язвительность ее слов. Прикусив кончик своего пера и держа открытый блокнот на коленях, она внимательно слушала Драко, который сидел на кровати, обняв свои колени. Гермиона откинулась на стуле.
— То есть теперь ты уверен, что Ровена велела тебе найти Наследников и их Ключи.
— Да. Это что-то для тебя значит?
— Пока нет. Ну… может быть. Я не знаю, какие остальные ключи, но подозреваю, что один из них — Ликант. Мне нужно дочитать книгу про Основателей, а потом я попрошу Сириуса дать мне дневник Слизерина. Может, он все разъяснит…
Глядя на лицо Гермионы, пышущее энтузиазмом и энергией, Драко вдруг почувствовал себя невыразимо опустошенным. Он зевнул и забрался обратно под покрывало.
— Ты останешься со мной, пока я сплю, да?
— Могу, если тебе этого хочется. Хотя сейчас пришло время Рона.
— Рона? Разве спасение моей жизни уже вычеркнуто из распорядка дня?
Гермиона заулыбалась: — Ну, технически нет, но мы подумали, что было бы здорово, если бы вы поговорили.
Драко застонал и залез под одеяло с головой.
— Мы так не договаривались.
— Может быть, — строго произнесла Гермиона, — но если мы собираемся работать плечо к плечу, — а мне кажется именно так, — я думаю, нам лучше притереться друг к другу.
— А может быть, мы с Уизли счастливы, ненавидя друг друга?
Гермиона сурово взглянула на Драко.
— Рон не из тех, кто ненавидит, он не хочет ненавидеть — ни тебя, ни кого-то другого. Он — самый милый человек, с которым можно мечтать повстречаться…
В этот миг из коридора послышался голос Рона: — Почему я должен сидеть с этим козлом-симулянтом? — вопрошал он невидимого собеседника, по-видимому, Гарри. — Ты же знаешь, я ненавижу его!
— Он не симулянт, — задорно прозвучал другой голос — Гарри.
— Тогда, если он действительно болен, мой визит только приблизит его конец.
— Давай, Рон, разве ты не хочешь услышать его извинения?
— Он не собирается извиняться передо мной!
— Спорим, будет?
— Спорим, нет?
Гермиона от досады закатила глаза: — Мы слышим все, что вы говорите, болваны! — во весь голос прокричала она.
Повисла короткая пауза. Потом дверь распахнулась и невидимая рука (Гарри), втолкнув Рона в комнату, захлопнула за ним дверь. Рон, с торчащими дыбом волосами, воззрился на Гермиону и Драко с затравленным выражением кошки, попавшей в комнату, полную качающихся стульев.
— И что? — несколько вызывающе спросил он.
— Рон, никто ничего не говорил, — хладнокровно произнесла Гермиона.
— И хорошо, — сказал Рон.
Гермиона повернулась к Драко: — Ты хочешь что-нибудь сказать Рону?
После секундной паузы Драко шумно выдохнул и произнес: — Иди сюда, Уизли…
Рон медленно проплелся через комнату и остановился в футе от кровати Драко.
— Уизли, — произнес Драко так, словно слова вытаскивали из него крючком, — я… гм… я знаю, что никогда не был тем парнем, с которым можно легко ужиться. И я понимаю, что в идеально мире ты бы никогда не выбрал меня в друзья… Да и я тебя — тоже. Но в свете того, что ты сделал для меня и того, через что все мы только что прошли, я просто хочу сказать, что считаю тебя кем-то… кем-то… кем-то, с кем я повстречался…
Рон взглянул на него: — Это извинения?
Драко выглядел смущенным.
— Ничего не могу сделать. Малфои не извиняются. В старину мои предки просто отрубали себе конечность и отсылали ее обиженному… или совершали ритуальное самоубийство.
— Это пустые звуки.
— Это не моя вина, — обиженно произнес Драко. — Это моя личная особенность.
— Да что ты! Что ж, если бы это было моей личной особенность, я бы потребовал свои деньги назад!
— ХВАТИТ! — взревела Гермиона. Она вскочила, сверкая глазами на юношей, полная негодования.
— Вы оба просто идиоты, — решительно заявила она, захлопнула свой блокнот и выскочила из комнаты.
Рон возмущенно взглянул на Драко: — Ну, Мальчик-Который-Умер?…
— А я все гадал, когда ты родишь эту шутку, — язвительно заметил Драко.
— Ты на самом деле невозможная скотина.
— А ты что думал — раз спас мне жизнь, я буду смеяться над твоими шутками? Много хочешь, учитывая их качество.
Рон взмахнул руками: — Знаешь что, Малфой? Меня это не волнует. Мне от тебя ровным счетом ничего не нужно — ни извинений, ни благодарности — ничего! Я не спасал твою жизнь, потому что думал, что она того не стоит. И лучше тебе об этом знать.
Возникла неловкая пауза, которую нарушил Драко: — Ты не можешь это изменить.
— Что — это?
— То, что ты спас мне жизнь. Правила фамильного кодекса поведения Малфоев гласят, что теперь я обязан тебе своей жизнью и должен быть поблизости, чтобы иметь шанс спасти тебя или…
— Говорю тебе — я не хочу…
— Это не имеет значения. Протокол должен быть соблюден.
Драко свесил ноги с кровати, осторожно проверил их на устойчивость и медленно поднялся. Он был ниже Перси, так что ему приходилось быть внимательным, чтобы не наступить на слишком длинные для него штаны. Взяв с тумбочки карманный ножик Гарри, он щелкнул им и бросил его Рону: — Уизли, лови!
Рон поймал его и вопросительно уставился на Малфоя: — Малфой, что?…
Вместо ответа Драко начал расстегивать пижамную куртку. Рон отшатнулся назад так быстро, что запнулся о край ковра и шлепнулся на пол, вытаращив на Драко ставшие размером с обеденные тарелки глаза: — Это что ты делаешь?
— Секунду, — Драко спокойно закончил расстегивать три последние пуговицы и потянул пижаму за воротник. — Поднимайся, — скомандовал он Рону.
Рон с видом, словно застал профессора МакГонагал, принимающей ванну, подчинился.
— Хорошо, но ты бы лучше оделся, Малфой…
Драко ухмыльнулся: — Это часть протокола. Но хорошо — как тебе угодно…
Он выпрямился, расправил плечи и в упор посмотрел на Рона: — Ты спас мне жизнь. Согласно Фамильному Кодексу Малфоев, правило 613, из этого следует, что у меня тебе долг крови. Это значит, что теперь у тебя есть одна попытка метнуть в меня этот нож.
Теперь Рон выглядел так, словно застал профессора МакГонагал принимающей ванну вместе со Снейпом.
— Да что ты?! А согласно Фамильному Кодексу Уизли, правило 1, — не дождешься, психованный ублюдок!
— Давай-давай! Одна попытка. Мои предки постоянно этим пользовались. Просто брось в меня нож. Посмотрим, воткнется ли он. Не меться в жизненно важные области… ну, в другие тоже. Тогда все счета между нами будут закрыты, и я больше не побеспокою тебя.
Рон слегка позеленел: — А можно вместо этого здоровенного ножа я воспользуюсь моей палочкой?
Дарко замотал головой: — Должна быть кровь.
Рон стоял, вытаращив на Драко глаза. Потом слабая усмешка тронула его губы: — А я обязательно должен его бросить? Не могу ли я просто подойти и полоснуть тебя по горлу, если мне захочется?
Драко и глазом не моргнул: — Если тебе так хочется… Однако в этом случае ты нарушишь необходимую церемонию.
— Ты псих, — убежденно заявил Рон. — И ты об этом знаешь.
— Я — Малфой.
Рон опустил глаза на нож, вздохнул и поудобнее перехватил его рукоятку.
— Ну, раз уж это традиция…
Драко слегка затрясло от волнения. Судя по виду, Рон, держа нож, был полон определенных… намерений. Похоже, он немного недооценил Уизли…
С покорным видом Рон перевернул нож, взял его за острие и прицелился в Драко. Желудок медленно кувыркнулся у Драко в животе.
А может быть, и нет…
Рон кинул нож.
Он просвистел в нескольких футах от головы Драко и воткнулся в стену (прямо в центр развешенной на стене коллекции значков старост, заботливо собранной Перси за школьные годы).
Рон посмотрел на Драко.
Драко взглянул на Рона.
— Похоже, я промахнулся, — заметил Рон.
— Что ж, — любезно заметил Драко, — это была неплохая попытка.
— Хммм, — задумчиво промычал Рон и почесал за ухом, — может, я еще разок попробую?
— Нет.
— Всего лишь…
— Нет.
— Я ведь спас тебе жизнь, — заметил Рон — как подозревал Драко, далеко не в последний раз.
— А потом кинул в меня нож. Что не так, Уизли?
Казалось, Рон не слышал его.
— Малфой…
— Что?
— А что — это правда, что 613 правило вашего Фамильного Кодекса Поведения гласит, что должен бросить в тебя нож… или ты это просто милостиво мне позволил?
Драко посмотрел на него. И заулыбался: — Сам подумай. На самом деле 613 правило гласит, что члены семьи Малфоев, имеющие протезы, не могут вступать в сексуальные контакты во рву. Упс.
— Я подозревал… — покачал головой Рон.
Драко, занятый застегиванием пуговиц на своей пижаме, был испуган тем странным взглядом, каким наблюдал за ним Рон.
Тот набрал в грудь воздуха и позвал: — Эй, Малфой!…
— Чего?
— Ты играешь в шахматы?
— Нет…
— Хочешь, научу?…
— Я действительно не уверен, смогу ли я помочь вам, — доктор Брэндфорд заглянул в полутемную клетку и снова повернулся к Сириусу. — И вашей собаке, — нервно добавил он.
— Он — не собака.
— Да, я полагаю, скорее, это волк, да? Большой и, судя во всему, весьма злобный…
— Он без сознания.
— По счастью — да. Знаете ли, я совершенно не понимаю, почему вы обратились именно ко мне.
— Мой друг Джон Уолтон из Св.Мунго сказал мне, что вы лучший специалист по проблемам реабилитации пострадавших от Темных Искусств.
— Да, — кивнул доктор. — Я действительно лучший реабилитолог. Для людей. Но не для животных.
Сириус скрипнул зубами.
— Он — не животное, он — оборотень.
— Он не может быть оборотнем, — с достоинством отрезал доктор Брэндфорд, приняв во внимание, что в глазах Сириуса плещется с трудом сдерживаемая ярость. — Сейчас день.
— Я знаю. Именно поэтому я вас и позвал. Он должен был принять свой нормальный облик… но этого не произошло.
— Я не ветеринар, мистер Блэк, я врач. Возможно, Авроры…
— Что касается Авроров, то я сам Аврор, и могу со всей определенностью заявить вам, что Коллегия Авроров тут не поможет. Все, что они могут сделать, — это забрать его в лабораторию для исследований.
— Только потому, что он оборотень?
— Нет, потому что уже полдень, а он еще в облике волка. И потому, что он страдает так, как раньше я никогда не видел…
— Я говорил тебе, — резким голосом заскрипел демон из клетки напротив, — его Призывают. Когда он проснется, вы услышите такой вой, какой доселе еще не слыхивали. Он порвет себя решеткой на части, когда будет рваться наружу, к своему Хозяину.
Сириус с удовлетворением взглянул на его маленькое лицо — казалось, голова несколько сгладилась на том месте, куда Гарри опустил гардероб.
— Я уже говорил тебе — заткнись, демон… — начал было он и осекся, увидев выражение лица доктора Брэндфорда: судя по всему, он решил, что Сириус не в себе. Конечно, определенный вклад в эту картину вносили запертые в клетках демон и оборотень, а также факт, что последние два дня у Сириуса не было времени, чтобы побриться и причесаться — он выглядел, как пост-Азкабановский плакат «Разыскивается!»
Сириус со вздохом обернулся к нему.
— Видите ли… он — не животное. Будь так, я бы позвал ветеринара. Может быть, вы бы просто осмотрели его?
Теперь вздохнул доктор. Потом с беспокойной гримасой он присел на влажный пол и, просунув свою палочку сквозь прутья, коснулся ее кончиком шерсти оборотня. Когда он потянул свою палочку обратно, из нее заструились неровные фиолетовые лучи.
— Что ж… похоже, он действительно человек… — доктор поднялся и повернул палочку к себе, изучая лучи. — И он был оглушен сильнейшим заклятьем — я бы сказал, здесь не обошлось без силы Магида… Если его специально не привести в чувство, он будет в отключке по крайней мере день.
— Существует какая-то опасность? Он умирает?