О правах и нравах польских дворян.

Все польские дворяне считаются равными, между ними нет никакого превосходства одних над другими, как во Франции, Германии, Италии, Испании и др., где существуют герцоги, маркизы, графы и бароны; у поляков нет иного титула, кроме старосты, в руках которого находятся администрация и государственные поместья, которые король отдает в управление дворянам. Своими собственными землями они владеют без всяких ограничений, т. е. не в виде фьефа или же его дробной части, так что беднейшие из дворян считаются равными по достоинству с самыми богатыми; хотя они оказывают почет лицам, занимающим коронные должности, но каждый, даже самый незнатный дворянин, утверждает, что со временем, по милости короля, он может также сделаться сенатором; [39] поэтому все они с самой ранней юности изучают латинский язык, потому что все их законы написаны на этом языке. Все стремятся также получить в пользование какие-нибудь бенефиции в коронных имениях, что поощряет их к добродетели, побуждает служить в войске и, при удобном случае — совершать прекрасные и великодушные подвиги с целью быть замеченными своим гетманом, который доложил бы о них королю, а тот наградил бы их за это какой-либо вакантной бенефицией.

Сверх того, дворянство имеет привилегию избирать короля, как мы сказали выше, а король не властен арестовать дворянина, как бы важно ни было его преступление, по прошествии суток с момента его совершения, кроме оскорбления величества; никто из дворян не может быть заключен в тюрьму раньше, чем дело его не будет рассмотрено и решено и пока не будет произнесен приговор и сам подсудимый троекратно вызван в суд. Таким образом подсудимый дворянин остается на свободе, может просить судей и даже присутствовать при допросе свидетелей противной стороны, не опасаясь быть задержанным раньше окончания процесса; если судом назначается арест, дворянин может поспешно укрыться в какой-либо монастырь, который часто служит убежищем для преступников, которые не в состоянии спастись собственными силами. Знатные вельможи насмехаются над правосудием и разъезжают в стране с отрядами, достаточно внушительными для того, чтобы противостоять тем лицам, с которыми ведется процесс. Обыкновенно суд приговаривает к обезглавливанию и конфискации имущества (К такому наказанию обыкновенно дворянин, убивший другого дворянина. Прим. Боплана.); приговор объявляется во всеуслышание, причем подсудимый троекратно призывается предстать пред судом в течение часа (разумеется, никто из них не бывает настолько наивен, чтобы добровольно отдаться в руки палача, зная заранее, что будет осужден на смерть). Так как подсудимый не явился, то судебные власти прибавляют к приговору инфамию, т. е. разрешение каждому убить его при встрече, и в силу того же самого приговора каждый, кто будет есть и пить с ним, также будет считаться причастным к этому преступлению. Если же противная сторона не достаточно сильна, она входит в соглашение с осужденным и за известную сумму денег признает себя удовлетворенною и прекращает все свои претензии, после чего преступник может исходатайствовать у короля помилование, что ему обходится в две или три тысячи злотых, при помощи которых он получает разрешительную от преступления и инфамии грамоту и снова вступает во владение всем своим имуществом. Но если преступник слабее своего противника, то для спасения своей жизни, он должен оставить отечество, а его имущество конфискуется в пользу короны. Это и есть те бенефиции, которыми не может владеть король и которые он раздает дворянам в пожизненное пользование. Но, как говорится, время смягчает преступление; друзья осужденного хлопочут за него в течение нескольких лет; в это время может случиться, что противная сторона умрет или сжалится, простит или примирится, после чего eму, т. е. изгнаннику, легко получить обратно свое имущество, если оно сколько-нибудь значительно. Но относительно военных — иное дело; за малейшие проступки, они безотлагательно арестовываются и предаются военному суду, потому что на них смотрят не как на дворян, а как на солдата; приговор суда немедленно же приводится в исполнение.

Дворяне пользуются правом брать земли в аренду, не унижая своего достоинства и продавать все продукты своих имений, но вообще другого рода торговля запрещена им также точно, как и во Франции.

В личных своих ссорах они не обязаны давать удовлетворение поединком за оскорбление, полученное ими сам-на-сам; но, если дворянин считает себя оскорбленным, он собирает своих друзей и храбрейших из своих подданных, быстро устремляется в поход на встречу противнику, нападает на него и, если можно, сражается, и не положит оружия до тех пор, пока не явится посредником кто-либо из общих приятелей, который примирит их и, вместо сабли, вложит им в руку по большому полному кубку токайского, которое они должны выпить за здоровье друг друга.

Дворяне имеют также привилегию носить короны на своих гербах, подобно владетельным князьям, отливать для себя пушки в каком угодно количестве, строить замки, более или менее сильные, сообразно со своими средствами, без того, чтобы король или речь посполитая могли им воспрепятствовать в этом; не достает им только права чеканить монету для того, чтобы стать настоящими государями. В прежнее время монета чеканилась от имени республики, теперь же только от имени короля. Наконец, дворяне, как было сказано, пользуются безграничной и полной властью над своими подданными крестьянами, которые состоят крепостными в их наследственных поместьях; но власть их над крестьянами коронных имений, находящихся в пожизненном их владении, ограничена и не имеет столько силы; там дворянин не имеет права казнить крестьян без суда или отобрать его имущество, ибо коронные крестьяне, в случае притеснений, могут жаловаться на них королю, который покровительствует крестьянам и охраняет их права.

Впрочем, дворянин не может быть осужден на смерть за убийство чужого крестьянина, но приговаривается по закону к уплате 40 гривен наследникам покойного и дело прекращается (гривна [40] составляет 32 су. На суде для доказательства достаточно двух свидетелей из дворян, чтобы осудить на смерть крестьянина, но для осуждения дворянина — надо иметь показание четырнадцати крестьян.

Иностранцы не могут приобретать земель в Польше, равно как и местные крестьяне, которые не имеют собственной земли, но каждое поколение ее получает в пожизненное пользование от своего владельца за весьма значительную плату, без права продавать или закладывать свой участок, который по желанию, может быть отобран владельцем; но мещане имеют право приобретать в собственность дома в городах и сады вокруг этих городов, что составляет одну из городских льгот и привилегий. Из сказанного можно видеть, что все земли в государстве находятся в руках дворян, составляя главный источник их доходов, за исключением коронных земель (не наследственных, как было указано выше), где существуют некоторые села, находящиеся в непосредственной зависимости от короля, отданные им боярам, т. е. особому сословию, которое занимает середину между дворянским и мещанским сословиями; оно ниже первых и выше последних. Они получают от короля земли в личное и потомственное владение, с обязательством отбывать военную службу на свои средства, являться по первому призыву великого гетмана и выполнять все то, что потребуется для государственной службы. Хотя среди бояр есть значительное число зажиточных, но найдется также не мало и бедных. Вообще, польское дворянство, как было сказано выше, довольно богато, но в Мазовии, где дворяне чрезвычайно многочисленны и составляют не менее 1/6 части всего обитающего там населения, они значительно беднее, отчего и происходит, что большинство их занимается земледелием и не считают для себя унизительным ходить за плугом, или служить в свите крупного магната, занятие во всяком случай более почетное, чем служить в кучерах, к чему бывают вынуждены менее способные из них. Двое из числа последних служили у меня кучерами в течение нескольких лет, которые я провел в этой стране, занимая должность старшего капитана артиллерии и королевского инженера, не смотря на то, что они были несомненными дворянами. Наследственные имения дворян свободны от зимних квартир и других военных постоев; они должны только давать дневку армии, когда она идет походом через их землю. Армия может квартировать только в коронных или же государственных имениях.

Если наследниками является несколько братьев, старший брат производит раздел, а младший первый выбирает себе часть.

Вдова, вступая во вторичный брак, имеет право передать все свое имущество тому, за кого она выходит замуж, и таким образом лишить наследства, своих детей; этот закон держит детей в повиновении и почтении к родителям.

Польское дворянство отличается большою услужливостью и униженностью перед высшими, как например, перед воеводами и прочими сановниками: оно любезно и предупредительно с равными себе соотечественниками, но нестерпимо дерзко по отношению к низшим; внимательно к иностранцам, которых, впрочем, здесь не особенно долюбливают и неохотно сообщаются с ними. С турками и татарами встречаются только на войне, с оружием в руках. Что касается москвитян, то с ними поляки не имеют никакого общения по причине их грубости, даже избегают говорить с ними, равно как со шведами и немцами, которых не любят и питают к ним сильное отвращение и ненависть. Если поляки прибегают иногда к помощи немцев, то это в случае крайней необходимости; французов, напротив, называют своими братьями и имеют с ними много общего в нравах и наклонностях, в привычке высказываться откровенно, равно как и в их открытом и веселом темпераменте, лишенном какой бы то ни было меланхолии, а скорее способном смеяться и петь. Со своей стороны, французы, имеющие с ними сношения, чрезвычайно уважают их и превозносят их очень высоко, ибо поляки вообще добры, щедры без хитрости, совсем не мстительны, отличаются остроумием, а более образованные из них способны на великие дела. Польские дворяне обладают прекрасною памятью, любят роскошь и великолепие, тратят большие деньги на одежду, которую украшают драгоценными мехами; так мне случалось видеть соболий костюм стоимостью в 2000 экю (Французская монета экю=6 ливров.), украшенный крупными пуговицами из золота и рубинов, изумрудов, алмазов и других драгоценных камней. Польских магнатов сопровождает многочисленная свита служащих; дворяне отличаются храбростью и мужеством и способностью владеть оружием, в чем они превосходят всех своих соседей, как люди постоянно упражняющиеся в нем, ибо они находятся в беспрестанных войнах с могущественными народами Европы, каковы турки, татары московиты, шведы, немцы и др., а иногда с двумя и тремя державами зараз, как это случилось, например, в 1632 и 1633 годах, когда поляки вели войну против турок, татар и москвитян, из которой они вышли победителями, после нескольких выигранных ими сражений, и вслед за этим открыли войну со шведами, в 1636 году.

Вследствие вмешательства французского посланника Даво (D’Avaux), в Пруссии был заключен мир между Польшей и Швецией, к большому удовольствию обоих королей. Затем, кроме щедрости, [41] поляки вообще почтенные люди; они с большим радушием принимают своих друзей, почтивших их посещением, а также иностранцев, которых встречают впервые и с которыми обходятся как с давними и близкими знакомыми.

В этой стране встречаются очень богатые магнаты, имеющие по 800,000 ливров ежегодно дохода из одних только наследственных имений, не считая коронных, обнимающих боле 1/5 части целого государства. Эти огромные богатства происходят оттого, что крестьяне не пользуются правом наследственной земельной собственности; вот причина, почему вся земля принадлежит дворянам, увеличиваясь то путем завоевания, то путем конфискаций имущества мятежных и непокорных, которое причисляется к коронным имениям. Но дворяне, опасаясь, чтобы король, владея этими поместьями, не сделался самодержавным, устраняют его от владения земельной собственностью, что не считается у них дурным, т. к. они обращают ее в свое пользование. Когда польские дворяне отправляются в поход, они снаряжаются столь странно, что если бы они очутились в нашей армии, то возбудили бы скорее любопытство, нежели страх, не смотря на то, что они снабжены множеством наступательного оружия.

Для примера я постараюсь сделать описание вооружения, которое я видел на г. Дечинском, ротмистре (Т. е. капитане (примеч. Боплана)) одной казацкой (Казаки — кавалерия, вооруженная луком и стрелами (примечание Боплана)) хоругви. Он был вооружен следующим образом: прежде всего - сабля, надетая поверх кольчуги, шлем, состоящий из железного шишака с такой же тканью, как на кольчуге, покрывающей обе стороны головы, затылок и плечи, карабин, или, если его не оказывается, — лук и колчан; у пояса привешены: шило, огниво (Это огниво служит для оттачиванья сабли, ножа, а также для того, чтобы высекать огонь (примеч. Боплана)), нож, шесть серебряных ложек, сложенных одна на другую и заключенных в футляр из красного сафьяна; за поясом — пистолет, парадный платок, мешок из мягкой кожи, который складывается и расправляется; с помощью его можно зачерпывать воду для питья во время похода; он вмещает в себя добрую кварту; с ним же шабельтас (большая плоская сумка из красного сукна, в которой хранятся письма, бумаги, гребни и даже деньги), нагайка, два-три пучка шелковых шнурков, толщиною в пол мизинца, предназначенных для связывания пленников, если удастся их захватить. Все это висит у пояса со стороны противоположной сабле и, кроме того, — рог для подчистки рта у лошадей. Кроме того, сзади седла привязано деревянное ведерце, вместимостью в полведра, чтобы поить из него лошадей, и трое ремневых пут для треноженья лошадей, когда они отпускаются на пашу. Далее, если он не берет мешка, то вместо него карабин, на перевязи, лядунку с патронами для карабина и пистолетов, ключ для карабина (Прежде карабин стрелял при помощи заводящегося ключом замка.) и пороховницу. Судите сами, может ли свободно сражаться человек, навьюченный подобным образом.

Гусары, которые вооружены копьями, выбираются обыкновенно из очень богатых дворян, имеющих до 50,000 ливров дохода. Bсе они имеют хороших лошадей, самая дешевая из которых стоит не менее 200 червонцев; все лошади происходят из Турции, а именно — из провинции Карамании, находящейся в Анатолии или Малой-Азии. Гусары — копейщики являются в полк с пятью лошадьми, так что сотня гусар состоит из двадцати дворян, которые едут все впереди в ряд, образуя фронт, а сзади следует четыре ряда их служителей, каждый ряд за своим господином. Все они вооружены копьями, длиною в 19 футов; наконечники копий полые, начиная от острия до втулки, а остальное копье сделано из крепкого дерева; к концу копий прикрепляется длинные, от 4 до 5 локтей в длину значок, всегда двухцветный: белый с красным, синий с зеленым, или белый с черным, это для того, чтобы пугать неприятельских лошадей, ибо, когда они, опустив копья, несутся в карьер в атаку, эти значки развиваются, описывая круги и наводя страх на неприятельских лошадей, ряды которых они желают прорвать. Вооружение гусар состоит: из панцирей, т. е. кирасы, наручников, наколенников, шлема и проч.; при боку у них сабля и палаш, привязанные к седлу с левой стороны; у правой луки висит длинный меч, широкий у рукоятки и суживающийся к острию, в форме четырехгранника, для того, чтобы можно было колоть неприятеля, свалившегося на землю, но еще живого; для этой цели меч имеет около 5 футов длины и круглую головню, с тою целью, чтобы можно было лучше нажать к земле и проколоть кольчугу; назначение палаша рубить тело, а сабли — драться и рубить кольчугу. Они носят также боевые секиры, весом не менее шести фунтов, (по виду схожие с нашими четырехгранными бердышами), очень острые, с длинными рукоятками, чтобы с помощью такого оружия можно было наносить удары и разбивать неприятельские панцири и шлемы.

Если вооружение и военные приемы поляков, на наш взгляд, очень разнятся от наших, то в дальнейшем изложении мы будем иметь возможность показать вам, что их пиры и соблюдаемые при сем церемонии совершенно своеобразны и ничуть не похожи на обычаи всех других народов мира. Дворяне особенно стараются щегольнуть в этом отношении; как самые богатые из них, так и менее зажиточные принимают гостей очень роскошно, не по своим средствам; и можно утверждать [42] положительно, что их обыкновенные обеды значительно превосходят обилием и разнообразием наши торжественные пиры; это дает нам возможность представить, каковы бывают их пиры, даваемые в чрезвычайных случаях. Особенно же отличаются этим крупные дворяне государства и коронные сановники во время сейма в Варшаве, в те дни, когда они свободны от заседаний в сенате; тогда бывают пиршества, достигающие стоимостью до 50 и 60 тысяч ливров, расход очень значительный, если принять во внимание приготовленные там блюда и способ сервировки, тем более, что здесь совсем не употребляют ни мускуса, ни амбры, ни жемчуга, ни дорогих приправ, достигающих огромных сумм в других странах. Bсе те блюда, что здесь подаются, — самые обыкновенные и изготовляются грубо, но в изумительном количестве, не обращая внимания на небольшое число гостей, ибо истребление блюд производится служителями и лакеями, как вы ясно увидите дальше, и это причина, увеличивающая сумму расхода. Чтобы представить вам образчик того, во что может обойтись весь пир, я вам скажу за верное, на основании счетов, которые я сам видел, что несколько раз встречалась статья, где упоминалось, что для одного только пира поставлено одних стаканов на 100 экю или талеров, не смотря на то, что посуда эта вовсе не дорогая, стоимостью не более одного солида за штуку.

Когда они обедают, то приглашают к обеду не более четырех или пяти сенаторов, к которым иногда приглашают находящихся при дворе посланников, что составляет незначительное число лиц, сравнительно с теми затратами, какие мы только что привели выше. Однако, количество гостей увеличивается свитою дворян, сопровождающих вельможу: каждый сенатор является на пир в сопровождении 12 или 15 человек, что в общем, составит компанию от 70 до 80 особ, которые садятся за стол, составленный из трех столов, соединенных концами друг с другом, под углом, и составляющих в общем в длину около ста футов. Столы накрываются обыкновенно тремя прекрасными тонкими скатертями, а вся столовая сервировка — из позолоченного серебра; на каждой тарелке кладется хлеб, покрытый очень маленькою салфеткой, величиной не более носового платка, и ложка без ножа. Приготовленные так столы расставляются обыкновенно в обширной зале, в конце которой находится буфет, убранный множеством великолепной серебряной посуды и окруженный решеткою в виде небольшого парапета, за которую никто не может входить, кроме дворецкого и служителей. На буфете нередко возвышается восемь или десять столбцов серебряных блюд и такое множество тарелок, что склады их достигают высоты человеческого роста, который не мал в этой стране. Против буфета, обыкновенно над входною дверью, находятся хоры, на которых помещаются музыканты, играющие на различных инструментах и певцы. Играют они не все вместе и не сливают звуков, но сперва начинают скрипки, за ними следуют трубы в требуемом количестве, а после них раздаются довольно мелодичные голоса детей, нанятых для хора; и все эти различные мелодии повторяются попеременно и продолжаются вплоть до окончания пира. Что касается музыкантов, то они всегда едят и пьют раньше начала пира, в продолжение которого они должны исполнять свое дело и не могут отвлекаться едой и питьем.

Когда все готово и столы уставлены различными кушаньями, гостей приглашают в залу, где посредине стоят четыре шляхтича, из которых два держат серебряные вызолоченные вазы не менее трех футов в диаметре и такого же металла рукомойники соответственной величины; они подходят к знатным гостям, подают им умывать руки и, сделав это, удаляются, а на место их являются два других, которые держат, каждый за конец, очень длинный, около трех локтей, утиральник и предлагают его вышеназванным гостям, которые вытирают им свои руки. После этого хозяин дома приглашает гостей к столу, указывая каждому место сообразно его чину и общественному положению. Когда все гости размещены и усядутся, кравчие, которых бывает по трое на каждый стол, подают блюда, приготовленные и приправленные по здешней моде, а именно: одни с шафраном, т. е. желтым соусом; другие — с вишневым соком, который делает соус красным, иные — с выжимками и соком слив, которые сообщают соусу черный цвет, иные, наконец, приправлены серым соусом из вареного лука, протертого через сито; эта приправа называется у них “гонща”. Bсе сорты мяса подаются каждый особо со своей подливой, нарезанные большими, как клубок, кусками, для того, чтобы каждый мог взять себе кусок, сообразно своему аппетиту; здесь никогда не подают за столом супа, потому что мясо готовится вместе с бульоном, и названные блюда перемежаются разного рода мясными паштетами. Каждый из гостей выбирает, сообразно своему вкусу, какой-либо из этих соусов, которых никогда но бывает более четырех, как мы указали выше. Затем подают жареную говядину, баранину, телятину и кур без соуса; как принято в этой стране, все хорошо приправлено солью и специями, и столь обильно, что совершенно нет нужды в солонках, которых никогда не подают. По мере того, как очищается одно блюдо, подают другое, как то: соленую капусту с кусками соленого сала, или вареное пшено, или тесто, которое едят как лакомство; равным образом, любят они и другой соус, который приготовляется из корня, называемого хреном, который растирают и смачивают уксусом; он имеет вкус горчицы, чрезвычайно острый и приятный, и очень идет к свежему и соленому мясу и разного рода рыб. Когда первая перемена окончена и блюда очищены не столько званными гостями, сколько, главным образом, их свитою, как об этом подробнее расскажем ниже, слуги убирают [43] все со стола вместе с верхнею скатертью. Затем подают вторую перемену блюд, состоящих из жареного мяса, как то: телячьего, бараньего и воловьего, которое подается кусками, большими чем пол четверти каждого, также жареных каплунов, кур, цыплят, гусей, уток, зайцев, оленей, ланей, диких коз и кабанов и разной другой дичи, как то: куропаток, жаворонков, перепелок и других мелких птиц, которых они имеют во множестве. Что касается голубей, то их не едят здесь, потому что они очень редки в этой стране, как и кролики и бекасы. Bсе эти кушанья подаются без определенного порядка, вперемежку одни за другими для разнообразия и сопровождаются разного рода салатами. Затем следует закуска, состоящая из нескольких различных соусов: протертого гороха с большим куском толстого сала, от которого каждый берет ceбе часть, разрезывает на маленькие кусочки, величиною в игральную кость, и есть ложкою вместе с пюре; это составляет их лакомое блюдо, которое они пожирают, не разжевывая, и столь уважают, что считают себя не хорошо угощенными, если они не отведают его при конце обеда, или если не подадут им пшена с маслом или толченого ячменя, приготовленного точно также, который они называют кашей, а голландцы грю (gru); или тесто в масле, нарезанное в форме макарон и наполненное сыром, или же другой вид теста из гречневой муки в виде маленьких, очень тонких лепешек, который смачиваются молоком из зерен белого мака, — блюдо, которое, по моему мнению, они едят с целью окончательного пресыщения и лучшего расположения ко сну. После второй перемены, которая убирается точно также как и предыдущая, подается десерт такой, какой позволяет время года, как то: крем, сыр и проч., чего в настоящее время я не могу уже припомнить. Но все эти кушанья и лакомства настолько ниже наших самых посредственных рагу, что я не променял бы ни одного нашего на десять польских блюд; однако, в некоторых отношениях их кухня стоит гораздо выше нашей; например, относительно рыбы можно сказать, что они ее приготовляют на славу; действительно, помимо того, что в этой стране водятся лучшие породы рыб, они приготовляют ее столь хорошо, придают им столь приятный вкус, что возбуждают аппетит у людей, даже совершенно пресыщенных. В этом отношении они превосходят все другие народы, и это не только мое личное мнение, и мой вкус, но так думают все французы и прочие иностранцы, которые бывали на их обедах и все одинакового мнения, что это чудесное блюдо, так как для приготовления его они не жалеют ни вина, ни масла, ни пряностей, ни коринки, ни зерен, ни других подобных приправ, с помощью которых, при некотором умении можно было бы хорошо и вкусно изготовить блюдо. Во время обеда они пьют немного, чтобы положить хорошее и прочное основание; они пьют тогда лишь пиво, которое наливают в высокие цилиндрические сосуды, величиной в горшок, и кладут в них гренки из хлеба, поджаренные в масле.

Мы уже заметили выше, что при первой и второй переменах блюда убирают совсем почти пустыми, хотя гости съедают не много; но это совершенно понятно, если вспомнить, что каждый из сидящих за столом имеет при ceбе одного или двух слуг и, отдавая им тарелку, чтобы получить чистую, берет из блюда кусок по своему вкусу, кладет его на тарелку и, наполнив, передает ее своим слугам, которые, получив достаточную долю этих мясных блюд, собираются вместе в одном конце залы и начинают поедать, или, вернее, пожирать все, как бы украдкой, с самым неприличным и дерзким шумом, которого, впрочем, не прерывают их господа, так как это здесь в обычае и сами они тому причиной. Когда господа плотно насытились за столом без особенного возлияния, а слуги сожрали все полученное от них в том или другом углу залы, все начинают пить настоящим образом за здоровье друг друга, но уже не пиво, как до этого времени, а вино — самое лучшее и тонкое, какое только есть на свете, которое, хотя и белое цветом, придает лицу сильную красноту, и увеличивает стоимость их пиров до высокой степени, так как потребляется оно в огромном количестве и стоит по четыре ливра кварта; ценится же оно скорее за свою доброкачественность, чем за редкость. Тот, кто выпил за здоровье своего друга, передает ему свой стакан, наполненный тем же вином для ответного тоста, что и выполняется обыкновенно ими очень охотно, притом без помощи слуг, так как столы уставлены большими серебряными графинами и кубками, которые едва успевают наполниться, как тотчас и опоражниваются, так что любопытно наблюдать, как по прошествии одного или двух часов от начала этого милого занятия, перед каждым собирается такое огромное количество стаканов, что нет никакой возможности выпить все те стаканы, которые расставлены там всевозможными фигурами и формами; здесь можно видеть то фигуры квадратов, то треугольников, то овалов, то кругов, и эти стаканы столь разнообразно и столькими способами передвигаются, что я уверен, течение планет на небе не представляет столько неправильностей и аномалий, и все это происходит благодаря непостижимой силе этого прекрасного и вкусного вина. Пocле четырех или пятичасового столь славного и не трудного занятия, одни, сильно нагрузившись, засыпают, другие, не будучи в состоянии удержать подобного количества жидкости, выходят, чтобы облегчиться, и возвращаются готовыми снова вступить в состязание; иные рассказывают о своих геройских подвигах на этом поле и хвалятся, как они вышли победителями над своими соучастниками. Но все то, что совершают господа, — ничто в сравнении с тем, что делают в это время их слуги, ибо, [44] если они причинили много убытков во время обеда, то теперь, во время попойки, убытки несравненно значительнее, т. к. они выпивают вина в десять раз больше, сравнительно с господами; при этом они совершают неслыханные дерзости, как то: вытирают грязные и жирные тарелки самыми прекрасными и редкими драпировками, или же висящими рукавами своих господ, без всякого уважения к ним самим и к их дорогим костюмам; чтобы увенчать дело, все пьют с таким ycepдиeм и столь много, что никто не остается свободным от действия вина, под конец все пьяны: и господа, и слуги, и музыканты, за исключением только тех, которые обязаны беречь серебряную посуду; эти последние напиваются настолько, что могут по возможности следить за тем, чтобы никто не вышел из дома, пока не собрано серебро теми, кто для этого поставлен. Однако, и эти официанты, не будучи воздержанными более других, часто бывают мало способны к выполнению своей обязанности, что бывает причиной, что в большинстве случаев после пира пропадает несколько серебряных вещей.

Вот что в настоящее время подсказала мне память относительно всего того, что я видел и слышал в этой скверной стране, касательно ее топографии, племен, ее населяющих, их вероисповедания, нравов и способов ведения войны. Если память, сохранившая до сего времени все то, что я вам сообщил, будет в состоянии припомнить еще что-либо достойное вашего внимания, я не уклонюсь от исполнения своей обязанности, но с сердечною радостью поделюсь с вами, в надежде, что если то, что я сообщил вам, не пришлось по вашему вкусу, вы великодушно простите мое неумение писать более деликатно, чем то подобает, по моему мнению, рыцарю, который в течение всей своей жизни работал над земляными укреплениями, отливал пушки и жег порох.

(пер. В. Г. Ляскоронского)
Текст приводится по изданию: Гийом Левассер-де-Боплан и его историко-географические труды относительно Южной России. Киев. 1901