Первый шаг – это обнаружить, куда направлена любовь его внутреннего ребенка. Часто для этого все‑таки необходима помощь психотерапевта. Цель этой любви на самом деле иллюзорна. Уже взрослый человек может понять, что своей детской, наивной, слепой любовью ему не преодолеть желания близких уйти из жизни, не спасти, не преодолеть болезнь, смерть, вину других. Все, что дает ребенок неосознанно своим родителям, на самом деле им не нужно. Ребенок может давать только дальше своим детям – в этом есть смысл. А в отношении родителей он сможет самое большое – это принять во всей полноте от них свою жизнь и дать возможность им в свое время уйти.
Здесь необходимо понять, что, пока человек борется с болезнью, он не видит ее и то, что за ней стоит. Пока он просто пытается избавиться от нее – он стремится исключить ее. Первый шаг – это дать болезни или симптому пространство, которое он и так уже занимает. Увидеть за болезнью свою любовь, которая направлена к кому‑то из семейной системы.
Второй шаг – это принять и согласиться с родными такими, какие они есть. С их болью, горем, болезнью. С их судьбой, жизнью, виной и даже смертью.
Третий шаг – поиск решения, ведь любовь может быть направлена таким образом, чтобы возникло исцеление. Может прекратиться то, что в системе ведет к болезни.
В любой ситуации, даже если исцеляющее решение невозможно, любовь ребенка что‑то великое. Она в любом случае заслуживает уважения. Как заслуживает уважения такая судьба.
Любовь ребенка настолько сильна и слепа, что, уже будучи взрослым, человек может нести что‑то тяжелое, ведущее его к смерти. И таким образом умереть – причиной смерти может являться какая‑нибудь тяжелая болезнь. Нам, глядя на такого человека, жаль его из‑за его тяжелой судьбы. Но является ли на самом деле такой человек несчастным? Нет. Ведь у него есть его большая великая любовь. Окружающим часто жаль такого человека из‑за его тяжелой судьбы. Но является ли на самом деле такой человек несчастным? Нет. Ведь он в согласии с этой внутренней большой любовью. И то, что он делает для своей семьи, для своего рода, он делает с радостью, он говорит: «Ради вас я сделаю все». И от этого ему светло и хорошо. Его жизнь не была напрасной. В душе он навсегда ребенок, так как не растет, не отделяется от своих родителей. Но для него это отделение невозможно. Он не может занять свое место и стать ребенком по отношению к своим родителям, стать маленьким, а не возвышаться над ними. И с такой позицией тоже нужно согласиться. Ведь эта связь необходима всей семейной системе, и отсутствие возможности для перемен тоже идет из нее.
|
|
Такие «особо любящие» дети в семье играют свою роль, выполняют свою функцию. Они выражают чье‑то стремление уйти вслед за умершим. И как любящие дети берут эту ношу и несут ее сами, говоря внутри: «Я уйду за тобой». Эта любовь сильна и слепа и ведет к краю пропасти, за которым – смерть. Слепа, потому что считает, что своей жертвой можно сделать счастливее кого‑то в семье, облегчить чью‑то жизнь. Что своим стремлением можно кого‑то спасти. Так ли это? Нет. Спасти никого не удается. А преждевременная смерть от болезни, несчастного случая или самоубийства только приводит всю систему в еще больший ужас. Вносит больше боли, смятения и продолжает уже в ком‑то другом стремление уйти вслед за умершим.
|
|
Станислава пришла на прием из‑за того, что ее беспокоили панические атаки. Когда она рассказывала о своей семье, особенно при разговоре о своем отце, она начала плакать. Оказалось, что ее отец год назад покончил жизнь самоубийством. Как позже в нашей с ней работе выяснилось, за смертью отца и ее болезнью стояли одни и те же причины. Я еще вернусь к этому случаю. Здесь хочу отметить, что Станислава сообщила, что поступок отца вверг всю семью в состояние ужаса. До сих пор в семье никто не может заговорить на эту тему, все отдалились друг от друга, стали словно чужими.
Николай обратился за помощью из‑за алкогольной зависимости, он уже два года не пьет, но внутри чувствует постоянную тревогу и беспокойство. В последнее время они нарастают, он стал раздражительным, вспыльчивым. Его родной брат разбился в 20 лет на машине насмерть, Николаю тогда было 11 лет. Он помнит на уровне чувств, каково было его матери, как тяжело перенес это событие отец. «Время в нашей семье с тех пор остановилось, – сказал Николай. – С тех пор я был совсем один». О том, как проходили консультации и что стояло за состоянием Николая, я расскажу дальше в книге.
Какое будущее у подобной сильной большой любви внутреннего ребенка? Она не станет любовью взрослого зрелого человека, не станет расти. Внутри человек так и останется ребенком, но не на своем месте, не со своей судьбой. Ребенок, желая спасти родителей от их судьбы, сам станет их судьбой. Но может ли таким образом ребенок действительно спасти своих родителей? Такая помощь – это чаще крах для жизни ребенка и его родителей. Все в системе не на своих местах, и поэтому и жизнь ребенка, и жизнь родителей тяжела. Ребенок так и остается ребенком в жизни, несмотря на свой возраст, незрелым, связанным с родителями, даже после их смерти, часто контролирующим их. Рост возможен, если кто‑то из системы сможет согласиться с тем, что у всех своя судьба, своя дорога. Каждый человек вышел из своей особенной семьи, и в этой семье у каждого своя неосознаваемая роль. Он в чем‑то ограничен из‑за влияния судеб его предков на его жизнь. Его семьей ограничены его выбор, взгляды, поступки, убеждения. И психотерапевту в любой ситуации необходимо согласиться с тем, что он смог сделать все, что смог. А человек, прибегающий к помощи терапевта, тоже должен понимать, что в данный момент он делает тоже все, что может. Забота, жалость психотерапевта – это тупик. Согласие психотерапевта с судьбой клиента, с его ограничениями – иногда это единственно возможный шаг. Как и многие проблемы в жизни человека, болезнь обусловлена детской слепой любовью, лояльностью к семейной системе. Это еще одна попытка спасти кого‑то или установить с кем‑то прервавшуюся связь. Это еще одна попытка проконтролировать чью‑то судьбу, чью‑то жизнь. Разве может человек контролировать такой глубокий внутренний процесс? Разве можно проконтролировать то, что выше тебя и сильнее? Ведь то, что мы видим на уровне тела, – это лишь отражение внутренних процессов, происходящих на протяжении многих столетий и десятилетий в нашем роду. Разве может один человек, страдающий заболеванием, контролировать развитие своей болезни? Разве под силу ему одному нести эту ответственность? Навряд ли, но люди могут пытаться это делать, и отвечать, и контролировать. Но в результате наступает момент, когда они соглашаются с тем, что болезнь и сама жизнь вне их контроля. И тогда они начинают прислушиваться к поиску своей души. Но сколько времени при этом пройдет? И возможно, сколько поколений сменят друг друга?
|
|
Но можно ли что‑то изменить в этой слепой глубокой детской любви? Возможно. Можно уже повзрослевшему человеку увидеть, как иначе можно любить. Для решения важно найти путь к зрелой любви. Эта любовь не иллюзорна, она видит всех членов семьи и себя такими, какие они есть, она уважает их всех в равной степени, дает им место в своем сердце. В поле такой любви все имеют равное право принадлежать своей семье, все уважаемы, живые и мертвые. Любовь внутреннего ребенка, которая привела человека к болезни, может изменить свое направление. И тогда зрелая любовь принесет исцеление и облегчение не только самому больному, но и всей его семье.
Готовность к исцелению
Хочу с самого начала обозначить свою позицию в отношении лечения заболеваний. Психотерапию я считаю не отдельной наукой, а отраслью медицины. И к традиционному лечению заболеваний отношусь положительно. Я не разделяю мнения, что человек должен все свои вопросы со здоровьем решать однозначно без лекарств, а только с помощью современных подходов психотерапии. Не рекомендую людям, обратившимся ко мне за помощью, пренебрегать традиционными способами лечения заболеваний. Психотерапия может человеку помочь, например, в разъяснении многих вопросов, которые задает себе больной… Конечно, в случае хронических заболеваний или длительно протекающих симптомов, а также если у кого‑то в семье тяжелое заболевание, прослеживается наличие в семейной системе сложных и тяжелых судеб. Конечно, можно проследить связь между тяжелой болезнью и исключенными в семейной системе. Конечно, можно увидеть, почему и за кем пациент хочет уйти из этой жизни или чью он искупает вину. Можно предпринять шаги для освобождения больного человека от роковой связи, ведущей к болезни или даже смерти. Конечно, психотерапия может оказать исцеляющее действие, но иногда это возможно только в сочетании с традиционным лечением. А иногда любые шаги медицины и психотерапевта обречены на провал. Не нужно переоценивать целительное действие психотерапии, как и искать панацею и спасение только в лекарствах. Лучше, на мой взгляд, позаботиться о себе с помощью обоих способов.
Я не разделяю позиции психотерапевтов, считающих, что если бы человек захотел, то был бы здоров. Они твердят, что болен только тот, кто не хочет быть здоровым, что‑то менять в себе, в своих взглядах. Конечно, перемены в себе не так легко даются многим людям. Но есть ли в этом их вина? Их готовность к переменам идет из их системы, ведь болезнь – это просто отражение телом тех нелегких и забытых событий, которые имели когда‑то место в семейной системе. Могли ли ныне живущие повлиять на то, что было задолго до их рождения? Имеют ли они право искупать чью‑то вину? Каким образом они, частицы своей семейной системы, могут одни нести ответственность и менять что‑то настолько глобально, чтобы при этом оказаться здоровыми? Многие концепции, твердящие, что здоровье человека в его руках, словно обвиняют больных в том, что они больны. Мол, не хотите ничего менять, поэтому и болеете. В их концепции есть нечто привлекательное для многих людей – некая иллюзия, что человек может контролировать свои жизнь и болезнь. Поддавшись этим взглядам и столкнувшись с болезнью, человек чувствует себя виноватым в том, что болезнь появилась, в том, что плохо поддается лечению, в том, что наступила инвалидизация и их трудоспособность ограниченна. Но все то, что действует на человека из его семейной системы, из его рода, – это человеком не осознается. Болезнь что‑то исцеляет в самой семейной системе, поэтому нужна для чего‑то всей системе.
На прием пришла Алина по поводу состояния своей дочери. Дочке Анне три года, но она плохо спит ночью, часто плачет, часто болеет. Алина сама психолог, но не может справиться с ситуацией. Дочку и отдыхать возили на курорты, проводили профилактику респираторных заболеваний, но ничего не давало результата. Что делать, Алина не знает. Не начинать же ребенку давать успокаивающие препараты? Что стояло за состоянием дочки Алины? Оказалось, что первая беременность Алины прервалась. Произошел выкидыш на третьей неделе. Алина сильно переживала, почти год не могла прийти в себя. Когда забеременела, вновь долго тревожилась о том, как будет протекать беременность. Все закончилось благополучно – ребенок родился доношенным в срок. О чем беспокоилась дочка Алины? О ком плакала маленькая Анна? Конечно, о неродившемся первом ребенке. Чьи боль и слезы несла Анна? Конечно, своей матери. Для Алины важным шагом было дать дочери место второго ребенка. Ведь первый желанный ребенок не родился, боль матери заставила вытеснить это событие, исключить неродившегося ребенка. Именно принятие первого ребенка, принятие своей боли, и освобождение дочери от необходимости нести боль вместо матери, смотреть на неродившегося ребенка вместо матери позволили состоянию Анны нормализоваться. После первой же консультации дочь спокойно проспала всю ночь. Психотерапия Алины не только успокоила дочку, нормализовала ее сон, улучшила состояние ее здоровья. Произошли поразительные изменения в семейных отношениях, в отношениях между Алиной и ее мамой, Алиной и ее мужем. Алина вышла на работу, ей сделали выгодное предложение, и ее доход увеличился. «Словно что‑то ушло из нашей семьи» – так прокомментировала свои ощущения Алина. Это тот пример, когда любовь ребенка через болезни показывает родителям и всей семье то, на что следует обратить внимание. Ведь иначе никто бы не стал ничего делать. Но состояние дочери вызывало страдание и непонимание у родителей, и именно это заставило заглянуть проблеме, так сказать, «в глаза».
Здоровье – это особое состояние. Это равновесие, благополучие физического и психического состояния человека. Это означает быть в ладу с собой, со своими близкими и родными, со своим окружением и с миром в целом. Это означает, что болезнь, вызывая дискомфорт и страдания, заставляет идти на все, чтобы быть здоровым. Боль, болезнь заставляют человека задуматься о том, что происходит. Боль и болезнь заставляют человека выйти за границы, установленные своей семейной системой, при этом сохранив принадлежность к своей семье. Нет никакого смысла в том, чтобы уговаривать человека, убеждать его, что он нуждается в переменах. Человек должен сам не просто хотеть, не просто декларировать свое желание, а стремиться к переменам. Нет смысла родственникам уговаривать близкого химически зависимого человека в том, что он нуждается в лечении. Нет смысла жене объяснять мужу, что он должен измениться. Нет смысла ждать перемен от кого‑то и убеждать кого‑то, что вы правы. Если вы считаете, что вашей семье нужны перемены, то начните с себя. Не считайте, что вы идеальнее и лучше, чем ваш партнер или ваши родители. Не считайте, что это другие отрицательно влияют на вас, заставляя чувствовать и реагировать именно таким образом. Это не так! Каковы бы ни были вы или окружающие вас близкие, никто не лучше другого. Представления о том, что хорошо, а что плохо – это только человеческие представления. Не имеет смысла приводить человека к психотерапевту или на семинар против его желаний или путем шантажа и манипуляций. Нет готовности у него – для него результата не будет. Поищите решение для себя. Почему вы так реагируете и так действуете? Почему вы болеете? Возможно, и у вас готовности нет. Если вы считаете, что уже готовы к переменам, начинайте с себя.
Особенно изощренными мастерами по части манипуляций являются родственники лиц, страдающих какой‑либо зависимостью. Под их напором больной, например, алкогольной зависимостью начинает уверенно утверждать, что хочет перемен. Но на приеме у психотерапевта видно, что это только заявление, желания нет. А что есть? Еще один способ убедить близких, что «ничего не помогает». Человек иногда так держится за свои привычки, что стремится убедить окружающих, что перемены невозможны. Они разубеждают окружающих, что у них может что‑то поменяться, а больных зависимостью, например, что они когда‑либо поправятся. Для таких людей быть правым важнее, чем быть счастливым. Они сами живут в состоянии внутренней тревоги и внутреннего беспокойства и не имеют надежды обрести внутреннее равновесие и покой. А что же делать близким, если их тяжелобольной человек отказывается от лечения, не хочет прибегать к помощи врачей или психотерапевтов? Ситуации бывают разные, но их объединяет одно: человек хочет неосознанно уйти из этой жизни, то есть умереть. Что делать близким? Остается только одно – уважать его стремление к смерти. И после уважения к этому стремлению могут появиться новые возможности для других продуктивных решений в семейной системе.
На самом деле тех изменений, которых желает человек, ищет через него его семейная система, его родовая душа. Система не может пребывать постоянно без изменений, все события, которые встряхивают ее (болезни, разводы, смерти, суициды и многое другое), на самом деле толкают всех членов семьи на поиск решений, на изменения. Человек, своими действиями ищущий изменений, с одной стороны, выполняет свою роль в поиске, с другой – сталкивается с внутренним дискомфортом из‑за того, что совершает нечто, что идет вразрез с семейными установками и взглядами. Это и есть рост, развитие через которое, хочешь не хочешь, человек должен пройти, а вместе с ним и его система. Некая сила, связь со своим родом, переплетения ведут его.
Но близкие, например родители, ничего не знают о том, что стоит за судьбой их ребенка, и тогда его путь кажется им тяжелым, неправильным. Они печалятся, переживают и думают: «Это неправильно, так не должно быть». А взрослые дети при этом чувствуют, что их жизненный путь доставляет боль и разочарование родителям. Что тогда делать родителям? Принять судьбу ребенка, то, что действует на него из их рода, его жизненный путь. Родители могли бы внутри произнести следующее: «Я люблю тебя, несмотря ни на что. Я люблю тебя и то, что ведет тебя и меня. Я соглашаюсь». А что делать ребенку? Согласиться с тем, что действует на него, со своим предназначением, принять свой жизненный путь: «Я люблю вас, несмотря ни на что. Я люблю то, что ведет меня и вас. Я соглашаюсь».
Тяжелое
Реальная жизнь порой нам кажется жесткой или жестокой, окружающие люди злыми, плохими, неправильными. Прошлое предков, родителей также может быть жестким, тяжелым. Да, действительность может казаться тяжелой. И тогда человек боится реальности, прошлого такими, какие они есть. И тогда мы хотим, чтобы все было иначе, другим. И погружаемся в иллюзорный мир. От этого человек становится слабее. Отворачивается, не хочет смотреть на тяжелое в своей судьбе, в судьбе своих предков, в окружающей реальности. Только четкий взгляд на прошлое и настоящее, такие, какие они есть, наполняет нас силой. Именно согласие с реальностью, с прошлым дает нам силы для роста, для жизни, для перемен. Посмотреть в глаза реальности – нелегкий, но важный шаг.
Человек на самом деле не нуждается в нашей жалости. Он нуждается в нашем согласии и принятии происходящего. Соглашаясь, мы становимся сильнее, соглашаясь, мы даем силы другим. Тот, кто несет что‑то тяжелое, способен что‑то нести. Более того, только его ноша ему по плечу. Никто другой за него это сделать не сможет. Тот, кто сожалеет, стремится сделать что‑то за другого, тем самым делая его слабее.
Согласие
В созвучии, в согласии ли мы с собой, с телом, с семьей, с тем, что делаем? В согласии ли мы с исключенными, с предыдущими партнерами, с теми, кто рядом с нами по жизни, кто помогает и поддерживает?
Прислушайтесь к себе. Может быть, вам кого‑то не хватает? Может быть, вы без кого‑то одиноки? Может, вы по кому‑то тоскуете?
Когда мы в согласии, мы в любви. В любви иной, в любви с собой, с телом, с семьей, с тем, что делаем. В любви с исключенными, с предыдущими партнерами, с теми, кто с нами по жизни. Мы в любви с собой, с другими, в любви с силой, что ведет нас. Мы в поле зрелой любви.
Что такое согласие? Почему кому‑то это чувство давно знакомо, а кто‑то стремится к принятию, но ничего не получается? Нет согласия с собой, с судьбой, со своей судьбой? Почему иногда, когда согласие так необходимо для исцеления, прийти к нему невозможно? Согласие начинается с согласия с самим собой. Что такое согласие с собой? Оно невозможно без согласия с родителями. Согласие с родителями – это обретение своего места в системе, это положение ребенка по отношению к отцу и матери. И это взросление одновременно. Согласие с собой – это согласие со своими родителями. А согласие с родителями – это еще и найденное решение для утраты привязанности, если она имела место. Без согласия со своими родителями находиться в согласии с собой невозможно, поскольку мы и есть наши родители. Мы – это наши отец и мать. Без этого согласия невозможно обрести согласие по отношению к своему партнеру и детям. Без этого согласия окружающие родственники и люди будут казаться неправильными, плохими, злыми. Невозможно согласиться с предками из своего рода без согласия со своими родителями.
С родителей начинается наша жизнь. Все в нашу жизнь приходит через них. Радость и боль, успех и поражение, здоровье и болезнь, богатство и бедность. Внутренний ребенок навсегда испытывает абсолютную любовь к своим родителям, какими бы они ни были. Так важно взрослым, молодым и не очень людям, будущим и настоящим мамам и папам обрести в этом сердце любовь, согласие со своими родителями такими, какие они есть. Как важно будущей маме найти успокоение на груди своей матери. И в буквальном смысле и внутри себя. Как важно будущему папе обрести чувство безопасности, идущее от своего отца. Согласие с другими, с тяжелой чужой судьбой тоже возможно только после согласия с родителями.
Путь исцеления
Болезнь указывает путь!
Путь к примиренью и смиренью!
И вот уже нельзя свернуть,
Коль подошел уже к решенью!
Сомненье, внутренняя тяжесть
Отступят вдруг, покинут,
Укроет нега, слабость,
И вдруг… любовь нахлынет…
Я вижу всех, я часть,
Я сын, ребенок, младший,
Вы – там, я – здесь,
Ты – мать, родитель, старший.
И все затихло – улеглось,
Прошли печаль и грусть.
Я маме нежно улыбнусь
И перед родом поклонюсь!
В каждой семейной системе своя задача. Мы все часть своей семьи, своего рода и что‑то несем из него. Мы выполняем какую‑то функцию и несем некое поручение наших дедушек и бабушек, прадедушек и прабабушек, даже если их не знали. Семейная система, или родовая душа, определяет нашу функцию, нашу роль в ее структуре. Если что‑то до сих пор не разрешено в отношениях, то оно меня держит. То, что меня держит, меня ограничивает. Если что‑то я не хочу видеть, знать, то это не означает, что оно не присутствует в моей жизни. Связь все равно нас держит и все равно нас ограничивает. Я могу желать излечиться, но связь неразрешенная продолжает меня держать в болезни. Не решив определенных задач, мы не можем рассчитывать на исцеление собственное или своих детей. Ведь то, что не разрешилось у наших предков, передалось нам, а то, что не разрешено нами, будет передано нашим детям.
Иногда мы пишем цели, создаем аффирмации для поддержания своего здоровья, пытаемся представить себя здоровыми и счастливыми и вроде бы все делаем правильно, но на деле все остается по‑прежнему. Конечно, позитивный взгляд в будущее всегда важен, но где при этом болезнь? Мы ее видим при этом? Нет, мы ее стремимся отодвинуть в сторону, забыть, изгнать, то есть исключить. Мысленные образы хороши, но если ваша душа желает иного, если ее образы другие, то мысленный позитив ни к чему не приведет. Болезнь – это явный указатель на что‑то, происходящее в человеке и в его системе. Болезнь – это проявленный образ нашей души, задача, с которой надо не бороться, а прежде всего увидеть ее, принять, признать, согласиться. А затем уже искать связь, образ в своей душе. Если душа хочет чего‑то иного, ее желания далеки от мысленных образов, то вслед за ними она не пойдет.
Мы, как часть своей системы, много чувствуем и много ощущаем, но не всегда можем понять, в чем дело. Путем анализа и рассуждений можно пойти не по той дороге, поскольку мы часть своей семьи, своего рода и что от нас скрыто – мы не увидим. Но то, что нам сложно увидеть, все равно продолжает оказывать на нас действие. Для этого необходим кто‑то другой, вне нашей системы, чаще этим человеком и является психотерапевт. Именно он может помочь человеку почувствовать то, что скрыто от него, то, на что не выйти с помощью анализа и рассуждений.
Хантер Бомон в своей книге пишет: «В 70‑х годах, когда стал известен первый гуманистический подход в лечении рака, мои друзья из Южной Калифорнии, из пригорода Лос‑Анджелеса, приняли участие в одном исследовательском проекте в университете. Я напрямую в нем не участвовал, но из разговора с друзьями достаточно точно знал, что там происходило. Было взято около 20 пациентов с тяжелыми раковыми диагнозами, при которых можно было предположить скорую смерть. Работа велась в соответствии с таким подходом: «Нужно взять ответственность за болезнь на себя, ведь это я сам делаю себя больным». Спустя всего лишь 18 месяцев все больные, принимавшие участие в этом проекте, умерли. И многие из них с чувством вины как раз за то, что не исцелили себя сами. Основным эффектом этой попытки было ощущение фиаско. Коллеги очень быстро научились уменьшать свои ожидания и не заноситься. Они поняли, что целью такого лечения не всегда может быть ремиссия симптомов».
Исцеление зависит от того, сможет ли человек войти в согласие с тем, что исключено, и когда это произойдет. Произойдет ли это в начале заболевания или тогда, когда поражен весь организм? Произойдет ли вообще это событие – согласие с тем, что исключено? Ведь человек часть своей системы, и не в его власти решать, может он или нет обрести исцеление. Кто, он или кто‑то из последующего поколения, сможет войти в согласие с исключенной темой? Человек, пребывая в таком внутреннем конфликте всю жизнь, неосознанно ищет решение. Часто его болезнь – это пока единственное возможное для него решение. Возможно ли иное, глубокое решение для больного? Для некоторых – да, для некоторых – нет. При этом не играет никакой роли, кто болен – тот, кто занимается различными духовными практиками, или тот, кто далек от них. Бывает так, что человек, совершенно не знакомый с психологией, эзотерикой и нетрадиционной медициной, за несколько сеансов у психотерапевта избавляется от какой‑то симптоматики, приходит к согласию. А у того, кто знаком с многими практиками, а на приеме у психотерапевта остается непримиримым, этаким борцом за какие‑то идеи, ничего не происходит, никакого исцеления. Бывает так, что принятие и согласие случаются тогда, когда уже сделана операция, потерян какой‑то орган или трудоспособность или в органе произошли необратимые изменения и возможна только ремиссия. А иногда человек уже настолько приблизился к смерти, что уходит легко и с любовью.
Иногда говорят, что вот у нас возник конфликт с партнером и после этого вы заболели. На самом деле болезнь все время говорит о связи с родительской семьей, а не с партнером.
Почему, когда человек болеет, путь к его исцелению может быть закрыт? Да, иногда оказывается эффективным традиционное лечение. Иногда фитопрепараты, иногда психотерапия, иногда нетрадиционные методы лечения. Но много случаев, когда, несмотря на все лечение, болезнь прогрессирует. Путь к исцелению закрыт по нескольким причинам. Например, для исцеления необходимы такие внутренние и внешние перемены в человеке, для которых он не готов. Почему? Его семейная система не готова к изменениям, а тяжелая болезнь и смерть человека являются компенсацией чего‑то произошедшего в прошлом. Это отнюдь не означает, что человек своей смертью кому‑то помог и что‑то для кого‑то разрешил. Это означает, что перемены возможны, но уже в ком‑то другом, например в последующих поколениях.
Иногда в семейной системе такие сложные процессы, что прийти к уважению со своими предками и родителями человеку просто невозможно. Порой не хватает всей жизни. И это еще одна причина, по которой болезнь не отступает.
Когда речь идет о болезни, то первое, на что необходимо обращать внимание, – это не сам больной человек или его болезнь, а семейная система, к которой он относится. Как ведет себя его система и члены семьи, которые относятся к ней? Если то, что исключено, и ведет к болезни? Именно принятие исключенных людей и тем может оказать целительное действие на больного.
Для любого решения необходимо время. Время, чтобы то, что было посеяно на приеме у психотерапевта, дало свои плоды. Решение – это не процесс мозгового штурма, этот процесс полностью предоставлен нашей душе. Иногда та причина или тот выход, которые кажутся наиболее логичными, правильными, оказываются только миражом. Решение спокойно и не подлежит какой‑то интерпретации и переосмыслению, оно такое, какое может и должно быть на данный момент жизни человека. Но что выберет человек? Близкую, тесную связь, обусловленную любовью внутреннего ребенка, или зрелую любовь, любовь, продолжающую связь. Но эта связь уже иная. Она на расстоянии, она связь взрослого человека со своими родителями, а через них со своими предками. Делая шаг к зрелой любви, всегда есть соблазн, и очень сильный, вернуться назад, в привычную любовь внутреннего ребенка. И многие возвращаются. Что же делать тогда? Терапевту – не вмешиваться, в каждой системе свой срок. Человеку – осознать свое возвращение назад и в дальнейшем решать, хочет ли он продолжать свое движение к зрелой любви.
...
Итоги главы
1. Любая болезнь – это то состояние, в котором тело человека в данный момент может находиться в этой жизни. Болезнь необходима и чему‑то служит через данного человека. Служит через его тело, разум и душу его системе.
2. Многие болезни обусловлены нашей связью с нашей семьей, нашим родом. Болезнь – это состояние семейной системы человека и всего его рода в целом.
3. На основе порядков души, описанных Бертом Хеллингером, можно проследить принципы зарождения болезней в семейной системе человека.
4. Болезнь – это исключенный человек. Болезнь – это компенсация в семейной системе. Болезнь – это способ системы справиться с тем, что требует решения.
5. Осуждение поступка – это тоже исключение в системе.
6. Болезнь – это результат любви внутреннего ребенка. Любая болезнь показывает некий путь, но не всегда только для больного человека, но и для всей его семейной системы.
7. Готовность человека к исцелению идет из его семейной системы.
8. Те изменения, которых желает человек, ищет через него его семейная система, его родовая душа. Система не может пребывать постоянно без изменений, все события, которые встряхивают ее (болезни, разводы, смерти, суициды и многое другое), на самом деле толкают всех участников семьи на поиск решений, на изменения.
9. Исцеление – это путь, по которому человек приходит в согласие с порядками души.
...
Поиск решения
1. Для практической работы над исцелением по поводу любого заболевания необходимо собрать предварительную информацию о своей семейной системе. Нужно подробно ответить на нижеследующие вопросы, собрать соответствующую информацию.
Кто ваш родной (биологический) отец? Кто ваша родная (биологическая) мать?
Если вы были усыновлены, то кто ваши настоящие родители?
Соберите всю информацию о братьях и сестрах, в том числе сводных, вне брака.
Были ли умершие, мертворожденные дети до вашего рождения или отданные на усыновление?
Были ли у родителей значимые для них отношения до брака, до вашего рождения?
Были ли в предыдущих поколениях случаи насильственной смерти?
Были ли в предыдущих поколениях случаи ранней смерти? В результате чего?
Были ли в предыдущих поколениях люди, совершившие преступление?
Были ли в предыдущих поколениях люди, совершившие убийство?
Были ли в предыдущих поколениях люди, оказавшие отрицательное или положительное влияние на судьбы других людей?
Были ли в предыдущих поколениях люди с тяжелыми судьбами?
Были ли в предыдущих поколениях люди с тяжелыми заболеваниями?
Были ли в предыдущих поколениях люди, страдающие алкоголизмом?
Были ли в предыдущих поколениях люди, ведущие асоциальный образ жизни?
Чем занимались предки из предыдущих поколений (работали, воевали и т. д.)? Где жили (переезжали или нет)? Сколько было браков, сколько было детей, чью фамилию они носили?
2. Далее я рекомендую нарисовать схему вашего рода – генограмму.
Генограмма – это генеалогическое древо. Гениосоциограмма – это комментированное представление генограммы, то есть дополненное информацией о жизни предков. В этой схеме каждое поколение занимает одну строку. Вначале идете вы и ваш супруг, а также партнеры до вашего брака, ваши братья и сестры. На строку ниже ваши дети. На строку выше ваши родители, их братья и сестры. Еще на строку выше родители ваших родителей, ваши дедушки и бабушки и т. д.