— А знаешь что? Ты мне нравишься.
Легкий ветерок играл в его волосах. На улыбку невозможно было не ответить. Лорен приказала сердцу молчать.
— Тебе не может нравиться женщина, которую ты считаешь обманщицей и блудницей.
— А ты ждешь, что я поверю, будто со времен Сэндора я единственный мужчина, который возбудил в тебе страсть? — отозвался он. — По-моему, со дня нашего знакомства ты преимущественно ненавидишь меня.
Такая формулировка возмутила Лорен своей нелепостью.
— Взгляни на себя в зеркало! — В ее голосе послышалось раздражение. — Ты неотразим. У тебя прекрасное тело. Ты — средоточие силы и уверенности в себе. Я же не каменная, чтобы не замечать это.
— Отличное описание какого-нибудь безмозглого красавчика с разворота женского журнала, — недовольно буркнул Рийс. — «Мужчина месяца, который сведет вас с ума, по цене всего пять долларов девяносто пять центов».
— Послушай, я не в состоянии противостоять твоему характеру! — воскликнула девушка. — Уоллис не мог ничего у тебя украсть. Никогда не поверю в твои обвинения. Как же я могу лечь в постель с человеком, который считает простым вором того, от кого я видела только бескорыстную заботу и внимание?
— Одно не исключает другого, — тяжело вздохнул Рийс. — С тобой он мог быть добрым, а меня обманул.
— Мы ходим по кругу, — развела руками Лорен. — Полагаю, у тебя есть более важные дела, чем пререкания со мной.
— Есть, ты права. Встретимся в половине восьмого. — Он развернулся и скрылся за деревьями, оставив ее одну вдыхать свежий сосновый аромат и размышлять над тем, отчего вдруг в сердце образовалась пустота.
Ровно в семь тридцать Рийс обнаружил Лорен в просторной гостиной, в огромных окнах которой на фоне небесной лазури белели снежные шапки гор. Камин, отделанный гранитом, обещал уют. В углу стояла большая деревянная скульптура кита-касатки. Девушка, разумеется, рассматривала скульптуру, склонив голову набок.
|
|
Рийс ощутил, как его накрывает теплой волной оттого, что она здесь, в его любимом доме.
— Это работа молодого резчика с острова Королевы Шарлотты. Что скажешь?
— Замечательно, — задумчиво ответила Лорен. — В ней столько скрытой силы и жизни.
То же самое подумал и Рийс, когда впервые увидел скульптуру.
— Дай-ка мне взглянуть на тебя, — сказал он, приказав себе не замечать в ней ничего, кроме наряда.
Она повернулась к нему, скромно потупив глаза. На ней были черные атласные брюки и украшенный вышивкой оранжевый пиджак с высоким воротником и длинными рукавами. Волосы, заплетенные в косу, лежали ровно. Макияж был почти незаметным.
— Как тебе удалось распрямить кудри? — спросил Рийс.
— С помощью геля.
— Ты умеешь быть разной, — мрачно заметил Рийс.
— Таковы условия сделки.
— Будь проклят тот день, когда ты вошла в мой кабинет. С тех пор у меня не было и секунды покоя.
— Кажется, позвонили в дверь, — сообщила Лорен и взяла его под руку. — Не пора ли поприветствовать гостей, дорогой?
Рийс завороженно смотрел на мягкий изгиб ее губ, растянутых в улыбке.
Не теряй головы, приказал ему внутренний голос. Не хватало еще, чтобы она догадалась, что тебе безумно хочется медленно расстегнуть пуговички пиджака и ласкать ее грудь, пока она не упадет к твоим ногам с мольбой отнести ее в постель.
Вечер казался бесконечным, скучным и переполненным формальностями, которые обычно не раздражали его. Еда могла бы порадовать даже самого придирчивого знатока японских блюд. Рийс сидел на полу, как это принято в Стране восходящего солнца, скрестив ноги, и наблюдал за тем, как Лорен непринужденно беседует с гостями, очаровывая их своей непосредственностью. Она казалась идеальной хозяйкой дома. Его мать непременно одобрила бы ее и посоветовала бы жениться на ней. А Клеа, его сестра, искренне полюбила бы ее. И Лорен, если он хоть что-то понимал в людях, понравилась бы милая Клеа. Больше, чем ей нравится он, — это точно.
|
|
Клеа была семью годами моложе брата. Ее не стало пять лет назад…
Даже спустя столько лет Рийс не мог заставить себя вспомнить тот последний день, который они провели вместе. Как опрометчиво он оставил сестру у входа в чикагский банк, не зная, что живой уже не увидит. Его пальцы сжали бокал. Какой смысл теперь вспоминать об этом. Клеа не вернешь.
Рийс встрепенулся, почувствовав, что на него кто-то смотрит. Взгляд бирюзовых глаз Лорен был устремлен на него, и в нем читалось сострадание. На какое-то мгновенье ему захотелось, забыв обо всех, обнять Лорен, зарыться лицом в ее волосы и рассказать, как все произошло в тот страшный день. В тот день, который оставил незаживающую рану в его сердце.
Ну, конечно, иди и поплачься ей, язвительно хмыкнул внутренний голос. С чего это тебя вдруг потянуло на откровения? Ты ведь никогда никому не говорил о том, что чувствовал после смерти Клеа. Почему же решил открыться Лорен Кортни? Рийс сдвинул брови и нахмурился, не желая допускать Лорен в свои мысли, зная, что этим ранит ее. В глазах девушки мелькнула боль. Она опустила взгляд на тарелку. Соседка справа что-то спросила у нее. Лорен ответила, но ее щеки оставались бледными, напоминая цветом тончайший фарфор сервиза на столиках.
|
|
Клеа не понравилось бы то, как он ведет себя с Лорен. Но Клеа давно умерла.
Именно воспоминания о ней заставили его купить статую Мадонны с Младенцем — она воплощала в себе то сокровенное, что отняла у него смерть сестры.
Мечтая остаться в одиночестве, Рийс улыбнулся мужчине средних лет, сидевшему напротив, и спросил, не видел ли тот чудесный храм на одном из северных островов Японии. Так минута за минутой прошел этот вечер, и вот Лорен и Рийс уже стояли на пороге, прощаясь с гостями. Он помахал рукой последней машине, удаляющейся по дорожке от дома в пьянящую сосновым запахом темноту, и закрыл дверь.
— Все прошло замечательно, — подытожил Рийс.
Лорен не ответила. Не убирая руки с его локтя, она спросила с той прямотой, к которой он уже начал привыкать:
— О чем ты думал за ужином, Рийс? Ты выглядел очень расстроенным.
Минутный порыв довериться ей был подавлен привычной сдержанностью и закрытостью, ставшими его единственной защитой за эти годы.
— Не помню. Об упавшем курсе на фондовой бирже. Или о необходимости уволить управляющего тайским филиалом. Послушай, ты все время твердишь, что мы должны неотступно следовать условиям контракта. Вот и держи свое любопытство при себе.
— Неужели так страшно допустить мысль, что ты такой же живой человек, как все остальные? — не выдержала девушка. — Или ты думаешь, небеса упадут на землю, если ты признаешься, что иногда чувствуешь боль?
— Замолчи, — процедил Рийс сквозь зубы. Лорен закусила губу.
— Я же заметила, какое у тебя было лицо… как будто ты увидел привидение. Что бы там ни произошло, что бы ты ни натворил — об этом можно рассказать мне.
Он уставился на ее руку, нервно сжимавшую его локоть. Изящные пальцы без колец. Оранжевый лак в тон пиджаку. Еще не зажившие порезы. Эти самые пальцы вырезали статую, при виде которой у Рийса перехватило дыхание — такой мощный поток истинных человеческих чувств исходил от нее. Эти самые пальцы, теплые и уверенные, два дня назад касались его груди и живота, наполняя первозданной страстью, которой ему раньше не приходилось испытывать.
Да, Лорен было нужно его тело. Но и душа тоже. А этого он ей дать не мог.
Рийс взял ее руку и оторвал от своего локтя.
— У тебя слишком буйное воображение, — холодно ответил он. — Твоя напористость меня просто бесит. Иди спать.
Ее ресницы дрогнули под темными крыльями бровей. Но, взяв себя в руки, Лорен вскинула голову, расправила плечи и посмотрела ему в глаза.
— Возможно, у тебя много денег, Рийс, — спокойно начала она. — Но по большому счету ты нищий. Ты не знаешь близости с другим человеком. Не умеешь делить с ним жизнь.
— Я не нуждаюсь в сеансах популярной психологии.
— А ты вообще ни в чем не нуждаешься. И ни в ком. И меньше всех во мне, — пробормотала Лорен, развернулась и пошла к себе.
Ее бедра, скрытые атласом черных брюк, плавно покачивались в такт шагам. Рийс отогнал внезапный порыв вернуть Лорен, прижать к груди и рассказать о том солнечном дне в Чикаго, о луже крови на тротуаре, о толпе зевак, о вое полицейских сирен. О чувстве вины, которое словно схватило его за горло и никак не отпустит.
Нет, остановил он себя. Нельзя. Ты волк-одиночка. И ни к чему менять такое положение вещей, черт побери. Даже если женщина с глазами, подобными водам тропических морей, и волосами цвета полированного тикового дерева считает, будто тебе следует раскрыть душу.
Лорен захлопнула за собой дверь. Но Рийс понимал, что этот жест значил гораздо больше. Она гордая женщина. И не станет ни о чем умолять его.
И будет неукоснительно следовать условиям договора, потому что умеет держать данное слово. Но вечером в воскресенье исчезнет из его жизни точно так же, как сейчас исчезла из гостиной: решительно и стремительно.
Всему конец.
Бормоча ругательства, Рийс отправился к себе.
Семь часов спустя он проснулся неотдохнувшим: всю ночь его мучили кошмары, в которых Клеа и Лорен звали на помощь, а он, как ни пытался, ничего не мог сделать. С тяжелой головой, по которой словно ударили пыльным мешком, Рийс поплелся в душ. Через полчаса, надев темно-синий костюм, он вошел в кухню чисто выбритым и слегка посвежевшим. Но Лорен была не одна.
Неожиданным гостем оказался Сэм Льюис, протеже Рийса и когда-то молодой человек Клеа. Он примостился у окна и смотрел на улицу. Лорен стояла рядом с ним, смеясь его шуткам. По всему было заметно, что они прекрасно поладили.
— Сэм? Что ты здесь делаешь? — резко спросил Рийс.
Тот повернулся, широко улыбаясь.
— А, привет. Приехал в Ванкувер по делам. Морин сказала, что ты здесь. Вот зашел поздороваться.
Лорен тоже повернулась. На ней были широкие брюки с большими накладными карманами и накрахмаленная белая блузка. Заплетенные в косу волосы блестели на солнце.
— Доброе утро, — холодно приветствовала его она. — Мы тут с Сэмом как раз обсуждаем, не отправиться ли нам в поход в горы.
Подавляя в себе странное чувство, которое он не решился назвать ревностью, Рийс посоветовал:
— Проверьте по карте, где есть опасность встретить медведя-гризли. И захватите с собой жидкость, отбивающую запах.
Только послушать меня! — раздраженно подумал он. Точно престарелый дядюшка напутствует резвых племянников. Ему вдруг захотелось пойти с Лорен вместо Сэма и провести весь день на природе.
Но это было невозможно: его ждала работа. Кроме того, Рийс был уверен, что она не согласилась бы на его компанию. Тем более после того, что произошло накануне вечером.
Нахмурившись, он налил себе кофе и плеснул больше сливок, чем обычно.
— Я зайду на спасательную станцию перед нашей вылазкой и узнаю, где безопасно, — легко согласился Сэм. — Мы, пожалуй, проедем часть пути на подъемнике, а потом прогуляемся по альпийским лугам. Там чудесный вид.
— Хорошо, — кивнул Рийс.
Все сели за стол. Рийс молча ел дыню с клубникой, по вкусу напоминавшую старое сено, и слушал, как Сэм живописует горнолыжные склоны Уистлера. Лорен выглядела прекрасно, что только раздражало его. Она была похожа на даму, сошедшую со средневекового портрета.
За все время завтрака девушка ни разу не посмотрела на него.
— Лорен, планы несколько изменились, — наконец выдавил из себя Рийс. — Я хочу, чтобы ты сопровождала жен японских бизнесменов в Пембертон завтра утром. У них обед в гольф-клубе. Поедете на автобусе. Вернетесь к трем часам. Улетаем в пять на вертолете.
Она приподняла брови.
— Как скажешь. Послушай, Сэм, я должна объяснить тебе, что только изображаю девушку Рийса в последние несколько дней. А в начале следующей недели возвращаюсь на Манхэттен.
— Ясно, — ответил Сэм тоном, из которого следовало, что ему ничего не ясно. Однако он был слишком тактичен и хорошо воспитан, чтобы задавать лишние вопросы.
— Если завтрашний день у меня рабочий, постараюсь насладиться сегодняшним выходным. — Она одарила Сэма обворожительной улыбкой.
Еле сдерживая нарастающую ярость, Рийс заметил, что Сэм попал под ее очарование.
— Я бы хотел перемолвиться с тобой словечком, Сэм, после завтрака, — сказал Рийс. — Ты надолго приехал?
— Уеду завтра утром, если не помешаю. Завтра днем я улетаю в Бостон, чтобы поработать над предложением компании «Олтех». Ты, наверное, об этом и хочешь со мной поговорить?
Нет, не об этом, подумал Рийс. Через десять минут он почти втащил ничего не понимающего Сэма в кабинет.
— Хочу, чтобы ты кое-что уяснил. Ни при каких обстоятельствах ты не скажешь Лорен и слова о моей сестре.
Выражение лица Сэма стало серьезным.
— Мы с Клеа любили друг друга. Она много значила для меня. Ее нет уже пять лет. Почему нельзя говорить о ней с Лорен, если мне захочется?
— У нас с Лорен деловое соглашение, — отрезал Рийс. — Смерть Клеа ее вообще не касается.
— Может быть, тебе следует рассказать ей обо всем самому? — в тон ему жестко спросил Сэм.
— В этом нет необходимости. Ты же слышал, что сказала Лорен. Очень скоро она улетит на Манхэттен. А моя личная жизнь должна оставаться личной. Поэтому прошу тебя не говорить с ней о Клеа.
— Ладно. Хотя мне кажется, что ты не прав.
— А ты сильно изменился за последнее время, — задумчиво протянул Рийс.
— Да… окончательно повзрослел, — ухмыльнулся Сэм. — Это все переговоры, которые ты на меня повесил… Бросил меня как щенка в реку: можешь плыть — плыви, не можешь — тони. Приходится быстро осваиваться, учиться на ходу у более опытных коллег. В том числе и у тебя.
Рийс нехотя улыбнулся. Сэм ему всегда импонировал. С болью в сердце он вспомнил, как радовался выбору сестры много лет назад. Чтобы не бередить старые раны, Рийс перевел разговор на дела. А через двадцать минут уже смотрел вслед Сэму и Лорен, садящимся в машину, чтобы доехать до подъемника на Блэккомбе. А что, если Лорен влюбится в Сэма?
Впрочем, это ее дело. Сам Рийс не собирался влюбляться ни в кого. Тем более в такую непростую женщину, полную противоречий, как Лорен Кортни.
Давай принимайся за работу, скомандовал он себе. Ты же понимаешь, что без тебя твой бизнес остановится. Ты управляешь своим миром.
Но что это значит? А то, что миром Лорен тебе управлять не удастся.
Ругая себя за излишнюю рефлексию, Рийс включил компьютер и вытащил из портфеля несколько листков бумаги.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Приезд Сэма очень порадовал Лорен. После переменчивого настроения Рийса прямота и искренность Сэма позволяли вести непринужденный разговор. Кроме того, он был достаточно тактичен, чтобы не задавать вопросов относительно ее с Рийсом отношений. Вопросов, на которые ей не так просто было бы отвечать. Потому что, гуляя по зеленым альпийским лугам, она ловила себя на мысли о том, что хочет видеть рядом Рийса. Не Сэма, а именно Рийса.
Какая женщина предпочла бы жизнерадостному и мягкому Сэму надменного и бесчувственного Рийса? Разве что безумная.
Но когда Сэм подавал ей руку, чтобы помочь перебраться через камень, или смахивал комара с ее плеча, она ничего не ощущала. Ни малейшей вспышки желания. Точно так же, как со всеми теми мужчинами, с которыми встречалась после Сэндора. Это даже отдаленно не было похоже на тот костер страсти, который разгорался в ней при мысли о Рийсе.
Было бы хорошо отправиться в яхт-клуб с Сэмом, рассуждала девушка, провожая его следующим утром до машины. Безопасно, разумно и правильно. Этими же словами характеризовалась ее жизнь в последние годы.
Они обнялись, Сэм поцеловал ее в обе щеки.
— Было очень приятно с тобой познакомиться, — искренне сказала Лорен. — Будешь в Нью-Йорке, непременно звони. Обещаешь?
— Обещаю. Я туда часто наведываюсь. В яхт-клубе обязательно покатайся на каяке — не пожалеешь. Пока.
Улыбаясь, она махала ему вслед, пока машина не скрылась из виду, потом пошла к дому. Еще три дня, и сделке с Рийсом придет конец. Тогда можно будет уехать домой. Вернуться к нормальной жизни, полной тяжелой работы, повседневных хлопот и радостей. Там ее место.
Девушка открыла дверь, вошла и вздрогнула. Прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки стоял Рийс.
— И что же, в воскресенье ты обнимешь меня с таким же энтузиазмом? — прорычал он.
— Я вообще не собираюсь обнимать тебя.
— Ты придерживалась условий нашего договора? Или разболтала Сэму все об Уоллисе? И рассказала, какой я сукин сын?
— Возможно, тебе трудно в это поверить, но мы о тебе вовсе не говорили.
— Признавайся, вы целовались? Там в горах, когда были одни?
Ее плечи поникли. Гнев уступил место отчаянию, испугавшему Лорен своей мощью.
— Ты до сих пор думаешь, что я готова броситься в объятья первого встречного, да? Ты с легкостью веришь Сэндору, человеку, которого никогда не видел, и не хочешь верить мне, хотя знаком со мной почти неделю… Если бы ты только знал, как я жду выходных. Я мечтаю о воскресенье!
— Не ты одна, — бросил Рийс. — Автобус заедет за тобой через час. А в пять мы улетаем на остров.
Он развернулся и ушел прочь.
Лорен смотрела ему вслед. Единственное, что Рийс мог отдавать, — это приказы, с горечью подумала она.
Вертолет легкой птицей парил над водами пролива между материком и островом Ванкувер над маленькими островками, рассыпавшимися, словно изумруды на бирюзовом полотне. Яхты с белоснежными парусами казались с такой высоты детскими корабликами. Каяки покачивались на волнах, как разноцветные спички. Рийс начал опускать машину на посадочную площадку. В круглый иллюминатор Лорен разглядела крышу яхт-клуба, спрятавшегося в зеленых зарослях.
Место поразило ее своей изысканностью и красотой. Ей захотелось побыть здесь одной, подумать в тишине.
— Завтра утром я собираюсь покататься на каяке, — сообщила она, не пытаясь скрыть свое раздражение.
— Об этом не может быть и речи. Одной тебе нельзя.
— Тогда найду кого-нибудь, кто составит мне компанию. Учитывая мою репутацию, это будет несложно.
— Угомонись. И не отвлекай. А то сядем на дерево.
Девушка закусила губу, против своей воли восхищаясь его умением управлять вертолетом. Они приземлились точно в центр посадочной площадки. Как только стих гул моторов, к ним подошел служитель клуба, чтобы забрать багаж. Управляющий проводил их в восточное крыло здания, идеально вписывающегося в местный пейзаж, и открыл дверь.
— Спальня дальше. Ванная направо. В гостиной есть бар и все, что нужно для отдыха. Ваш клиент будет ждать вас в главном баре в семь часов, мистер Кэллахэн. Ужин подадут в восемь.
Лорен услышала только первую фразу. Спальня. Ведь так он сказал? Спальня. В единственном числе. Когда управляющий ушел, она направилась через гостиную к двум закрытым дверям. За одной оказалась роскошная ванная, за другой — спальня с кроватью необъятных размеров. Одна спальня и одна кровать.
— Такого условия в нашем контракте не было, — возмутилась девушка. — Мы не должны спать в одной кровати. Как ты смеешь так поступать со мной?!
— Успокойся, — оборвал ее Рийс. — Я резервировал номер несколько недель назад, когда еще не был даже знаком с тобой. В любом случае кровать достаточно просторна. Я лягу на расстоянии метра от тебя.
— Я не стану спать с тобой!
— Тогда могу предложить тебе диван.
Это уже слишком! За последнюю неделю много чего произошло, но это — последняя капля в чаше ее терпения. Злость вдруг покинула Лорен. И к своему удивлению, она, которая никогда не плакала, разрыдалась, как ребенок, горько и безысходно. Закрыв мокрое лицо руками, она бросилась в ванную, чтобы Рийс не видел ее такой. Но он схватил Лорен за плечи и повел в спальню. Она пыталась отпихнуть его.
— Пусти, — всхлипывала девушка. — Мне неприятно, когда ты прикасаешься ко мне. Боже, зачем я ввязалась в это?
Рийс усадил ее на кровать и обнял.
— Не плачь, — сказал он мягко. Таким Лорен его раньше не видела. — Прошу тебя, не плачь.
— Буду плакать сколько захочу, — огрызнулась она. — Не могу. Не могу так больше.
Рийс прижал Лорен к груди, гладя по спине и плечам, и прислонился щекой к ее макушке. Как хорошо, вдруг мелькнуло у него в голове. Она понемногу успокоилась.
— Я вообще-то никогда не плачу. Даже из-за Сэндора ни одной слезинки не пролила. И из-за всех этих омерзительных статеек в газетах. Что со мной?
— А почему ты не плачешь?
— Жизнь научила, — откровенно призналась Лорен. — Много лет назад, когда Уоллис ушел от мамы, она запретила мне плакать. А чем старше и привлекательнее я становилась, тем сильнее мама ругала меня из-за любой мелочи. Она хотела, чтобы я жила отдельно. Знаешь, это больно. Даже очень. Но гордость мне не позволяла рыдать у нее на глазах. Видимо, со временем я и вовсе утратила способность плакать.
— А теперь ты видишься с матерью?
— Иногда. Мы чрезвычайно вежливы друг с другом. Делаем вид, что ничего не случилось. Наши отношения пропитаны фальшью. Это отвратительно. Мой второй отчим консерватор до мозга костей. И ужасный зануда. Кстати, он тоже поверил Сэндору. Что, как ты понимаешь, не способствовало теплым взаимоотношениям между нами.
— Так же, как и между нами?
— Ты считаешь, я в этом виновата? — возмутилась она в привычной уже манере.
— Ладно. Давай уточним… сегодня ты спишь на диване, — продолжил Рийс каким-то странным тоном.
— Точнее не скажешь. Раз уж ты не способен на великодушие и не предлагаешь мне единолично занять кровать.
— С какой стати я должен уступать? Не нравится диван — ложись со мной на кровати.
— Ты что, оглох? — Она округлила глаза. — Забыл, что было, когда я поцеловала тебя в прошлый раз? Неужели после этого я соглашусь спать в метре от тебя? Ну уж нет.
— Значит, ты хочешь меня. Но собираешься провести ночь на диване, который служит больше для красоты, чем для удобства. Боишься, что не выдержишь и займешься со мной любовью. Странно, но блудницы, как ты себя назвала, так не поступают. — Рийс схватил ее за плечи. — Разве ты не понимаешь, я хочу доверять тебе! Клянусь!
— Что же тебе мешает? — воскликнула девушка.
— Это не так просто. — Рийс помолчал. — Ты действительно ненавидишь меня?
— Откуда я знаю?
— Кроме тебя, этого никто не может знать, — сухо ответил Рийс.
— Мне нужно умыться, — заявила Лорен, высвободилась из его крепких рук и пошла в ванную. Рийс встал в дверях. Из огромного зеркала в золоченой раме на них смотрела заплаканная печальная девушка. — Я ужасно выгляжу.
— Это точно.
— Если ты хочешь, чтобы я хотя бы отдаленно напоминала привлекательную женщину, мне придется основательно поработать над лицом. А ты иди, иди.
Он улыбнулся ее отражению одними глазами. Лорен вдруг почувствовала, что ей хочется обнять его, коснуться широких плеч, сильной спины, четкой линии подбородка. Что случится, если она сдастся? Будет ли жалеть о минутной слабости до конца жизни? Девушка заставила себя отвести взгляд, наклонилась к зеркалу и провела рукой по щеке.
— Коктейли через двадцать минут, — напомнила она. — Нам нужно поспешить.
— Ты собираешься в дальнейшем общаться с Сэмом?
Лорен вскинула голову.
— Да.
— А со мной? Нет?
— Нет.
Рийс нахмурился.
— В чем же разница между нами?
— Сэм очаровательный вуалехвост, а ты — акула.
— Всегда от тебя что-нибудь приятное услышишь, — огрызнулся Рийс, поймал ее за руки, повернул к себе и яростно поцеловал, потом отпустил так резко, что ей пришлось схватиться за край полированного мраморного столика, чтобы не упасть.
— Кажется, ты решил, будто можешь целовать меня, когда только пожелаешь! — взорвалась Лорен. — А потом отталкивать, словно я бездушный кусок дерева.
— Ты еще красивее, когда злишься, — спокойно констатировал он. — Собирайся. А я пока пойду закажу тебе каяк на завтра. Учти, ты должна будешь вернуться к обеду.
— Я сама могу себе заказать, что захочу!
— И кроме того, с тобой поедет инструктор. Это приказ.
Вот, опять. Одни приказы. Когда Рийс вышел, девушка скорчила рожу зеркалу. Потом, успокоившись, надела оранжевый шелковый костюм и сделала макияж, чтобы скрыть следы слез. Итак, Рийс пытается поверить ей. Это должно радовать. Но почему-то, наоборот, пугает. Зачем ей бесчувственный человек с каменным сердцем, если вокруг полно нормальных мужчин?
Если бы она знала ответ на этот вопрос, то, наверное, не стала бы спать на диване.
Тем не менее Лорен выбрала диван. После изнурительного вечера, на протяжении которого она растягивала губы в улыбке, пока не свело скулы, она провела ужасную ночь, вертясь с боку на бок. И к четырем часам утра поняла, что диван был создан настоящим садистом. В половине седьмого девушка встала и отправилась в столовую, чтобы позавтракать перед прогулкой на каяке. Через десять минут к столу вышел Рийс.
— Решил покататься с тобой.
А она так мечтала побыть хоть несколько часов вдали от него! Воскресенье приближалось с неумолимой скоростью, и нервы Лорен грозили не выдержать такого напряжения. Видимо, на ее лице отразилось смятение, поскольку Рийс процедил:
— Сдается, твои чувства ко мне гораздо сильнее тривиальной ненависти.
— В детстве меня учили быть вежливой.
— Тогда улыбнись мне, дорогая, — приторно-сладким голосом произнес он. — К нам идет официантка.
Рийс поднес к губам ее руку и поцеловал.
Лорен словно молнией ударило. Она наклонилась к нему.
— Вы уже ознакомились с нашим меню, мадам? — приветливо улыбнулась официантка.
Щеки Лорен заалели.
— Фруктовый салат, тост и кофе, — пробормотала она. Такие блюда наверняка должны присутствовать в любом меню, значит, найдутся и в этом.
— А вы, сэр?
Рийс сделал заказ. Официантка ушла.
— Женщины, которых я встречал раньше, были понятны как открытая книга, — прошептал он. — С тобой же все иначе. То ты говоришь, что ненавидишь меня, то смотришь так, будто готова съесть меня на завтрак.
Лорен и сама с трудом понимала себя. В какое-то мгновенье ей захотелось предложить ему забыть о прогулке, вернуться в спальню и заняться тем, для чего и была предназначена эта огромная кровать. Но вдруг Рийс потом скажет то же, что и Сэндор когда-то? Что она холодная в постели, неловкая и бесчувственная. Что от ее красоты нет никакого проку — ни ей, ни всем остальным. Пройти через все это снова? Нет. Слишком унизительно.
Уж лучше попасть под перо самого строгого художественного критика Нью-Йорка, чем смотреть в бездонные голубые глаза человека, сидящего теперь за столом напротив нее.
— Лорен, что случилось? У тебя такой печальный вид.
Забота, послышавшаяся в его голосе, растрогала ее.
— Ничего страшного.
— Давай заключим сделку, — предложил Рийс. — Забудем об Уоллисе и нашем контракте. И об этой гигантской кровати, будь она неладна. И просто пойдем кататься на каяке. Солнышко, волны, плеск воды… Может быть, нам посчастливится увидеть касатку. Что скажешь?
Вилка, которую Лорен держала в руке, потеряла четкие очертания и начала расплываться у нее перед глазами. Слезы подступили снова. Боже, да что же с ней творится?
— Неплохой план, — неуверенно ответила Лорен.
— Вот и прекрасно. Я хорошо знаю тот район, где, как мне сказали, часто бывают касатки. Поплывем сразу туда. В этом году миграция лосося началась поздно, поэтому и касатки задержались здесь.
Девушка выдавила из себя подобие улыбки.
— Зря я сравнила тебя с акулой. Ты больше похож на касатку.
— Вряд ли. Они живут семейными группами, — объяснил он и обрадованно добавил: — А вот и наш кофе. Отлично. Самый лучший способ начать день, правда?
Странно, с чего это он заговорил о семье, пусть даже и в таком контексте? — изумилась Лорен, подливая сливки в чашку и разглядывая вазочку с аппетитным на вид фруктовым салатом.
— Ты никогда ничего не говоришь о своей семье, — промолвила она.
— Потому что нечего говорить… родители давно умерли.
— А братья или сестры есть?
Помедлив мгновенье, молодой человек ответил:
— Нет.
Внутреннее чутье подсказало ей: он лжет. Лорен наколола вилкой сочную клубничку.
— А я единственный ребенок у родителей. Перед Рождеством я всегда писала Санта-Клаусу длинные письма, в которых просила оставить мне в подарок под елкой маленькую сестричку. А потом подружка объяснила мне, что на самом деле Санты нет. — Она грустно улыбнулась. — Я тогда ужасно расстроилась. А ты когда-нибудь мечтал о братике или сестричке?
— У меня была сестра. Она умерла.
На секунду над столом повисло тягостное молчание. Лорен отложила вилку.
— Прости.
— Это случилось давно. Все в прошлом. Возьми с собой солнцезащитный крем. Солнечные лучи, отражаясь от воды, могут обжечь кожу.
Рийс прикрыл глаза и сжал пальцы так, что они побелели. Лорен поняла, что, несмотря на годы, прошедшие со смерти сестры, Рийс так и не смог оправиться от горя.
Ей хотелось обнять его. Но ведь завтра, по возвращении в Ванкувер, она намеревалась попрощаться с ним навсегда.
Сможет ли она сделать это? Просто повернуться и уйти от человека, который злит ее больше всех на свете, чье тело лишает ее разума, чей характер подавляет и в то же время восхищает? А вдруг им больше не суждено будет увидеться? Этого ли она хочет?