Тем временем Прин отошел на юг и направился к проливу Скерри-Саунд, через который он попал в бухту, намереваясь уходить. Но, посмотрев назад, он усомнился в собственной меткости. «Ройял Оук» стоял на ровном киле, и не было заметно, чтобы линкор получил серьезные повреждения.
— Я возвращаюсь назад! — проворчал он.- Право руля!
Пока торпедисты перезаряжали аппараты, U-47 описала циркуляцию и снова развернулась носом на север. В 1.22 Прин оказался в 1500 метрах южнее своей добычи. Рулевой выровнял лодку.
— Пли!
Еще 3 торпеды выскочили из носовых аппаратов и, оставляя на поверхности дорожки воздушные пузырьки, умчались в темноту.
— Право руля! — скомандовал Прин.
U-47 развернулась на обратный курс. Снова Прин слушал, как тикает секундная стрелка. В 1.25 ужасный взрыв прогремел в средней части линкора. Пламя словно поглотило «Ройял Оук». Раскатистый грохот прокатился по всей бухте. Линкор содрогнулся от киля до топов мачт. Его противоторпедные були были разорваны. Рваные стальные листы и обломки дерева полетели в воздух и начали падать в воду вокруг обреченного корабля, как чудовищный град. Топливные цистерны «Ройял Оука» были вспороты, и тонны черной густой нефти хлынули в воду. Вокруг линкора образовалось мерцающее маслянистое пятно. Холодная морская вода потоком ринулась в машинные отделения. Люди закричали, завизжали, однако многие уже умолкли навсегда.
Корабль стоял на якоре всего в полумиле от берега, но кренился он слишком быстро, и команда просто не успела спустить шлюпки. Адмиральский катер, нагруженный по самый планшир, затонул, так как на него бросились десятки людей. Сотни моряков прыгали за борт и умирали от разрыва сердца — шок от попадания в ледяную воду были слишком силен. Другие захлебывались в вязкой нефти и тонули, отчаянно призывая на помощь.
Вторая атака переполошила всю гавань. Сигнальные прожектора на эсминцах заморгали, передавая какие-то сообщения. Сильные лучи поисковых прожекторов бессмысленно метались по мрачным водам. Больше ни у кого не осталось никаких сомнений. Роль Прина изменилась, из охотника он превратился в дичь.
— Оба дизеля, полный вперед! — крикнул он.- Включите электромоторы! Мне нужен буквально каждый узел!
Бросив взгляд через плечо, Прин увидел, как «Ройял Оук» кренится, окутанный блеклым серым дымом. U-47 мчалась на юг, оставляя за собой кипящую кильватерную струю. Тем временем и британские эсминцы снялись с якорей. Пока «Ройял Оук» оседал все ниже, супруга Эгира, морская богиня смерти Ран, медленно сомкнула свои водные объятия вокруг обреченного линкора. Она унесла более восьмисот офицеров и матросов его команды в холодную могилу {5}.
Подводная лодка еще несколько минут неслась полным ходом, и Прин оказался в 500 метрах от берега острова Помона в том месте, где заканчивалась прибрежная дорога, идущая на юг из городка Скапа. Рассматривая берег прямо на траверзе у себя, Прин увидел свет фар нескольких автомобилей, едущих по дороге. Внезапно, самый ближний из них повернул прямо к бухте и через мгновение яркий свет залил рубку подводной лодки. Потом машина развернулась и на большой скорости понеслась на север в Скапа.
— Это был наш агент! — уверенно заявил Прин.
Но самой главной его заботой был, разумеется, не автомобиль. Когда Прин посмотрел назад, то увиделсверкающие прожектора нескольких эсминцев. Они прочесывали бухту, и беспощадные лучи вспарывали ночной мрак. Затем, где-то вдалеке, он услышал приглушенный грохот разрывов глубинных бомб. Внезапно, словно холодная игла уколола его — один из эсминцев резко повернул на юг, двигаясь трем же курсом, что и U-47. На мостике эсминца замигал сигнальный прожектор. Прин закусил губу и вцепился в поручни мостика.
— Нас преследует эсминец,- сказал он своему старшему помощнику Эндрассу.- Если он нас заметит, нам конец.
— Мне начинать молиться, герр капитан? — кратко поинтересовался Эндрасс. Прин не ответил.
U-47, содрогаясь от работы дизелей, уже приближалась к проливу Скерри-Саунд, когда эсминец неожиданно повернул вправо, чтобы осмотреть другой сектор. С его кормовых рамп в воду покатились глубинные бомбы.
Прин облегченно произнес:
— Ну и хорошо, с этим покончено.
Он знал, что трудности, с которыми лодка столкнулась, пробираясь в Скапа-Флоу, сейчас увеличатся, так как приливное течение будет ей мешать. Поэтому он решил постараться найти безопасный проход между самым южным брандером и берегом Ламб-Холма. Ему приходилось поторапливаться, так как лай гончих постепенно приближался. Они мчались по следу красного зверя.
Сначала Прин вышел в точку к юго-западу от пролива Холм-Саунд, после чего он развернул U-47 на северо-восток и снизил скорость. Когда лодка приближалась к бутылочному горлышку пролива, Прин явственно ощутил, как сильное течение отталкивает ее назад. Если верить показаниям приборов, то лодка шла со скоростью 10 узлов, однако черная глыба скалистого острова, находившаяся у нее всего в 200 метрах по правому борту, не двигалась с места. Прин осторожно увеличил скорость, и винты лодки постепенно взяли верх над силой потока. U-47 потихоньку поползла вперед. Она прошла буквально в считанных метрах от южного брандера. Но тут течение обрушилось на лодку с новой силой, и ее нос понесло влево. На мгновение леденящий ужас пронизал Прина — U-47 врезалась в заграждение!
— Право на борт! — закричал он.- Полный назад! Правая машина, стоп! Лодка задрожала.
— Правая, назад! — крикнул он.
Голос капитана сорвался от напряжения, его лоб покрылся крупными каплями пота. Затем, содрогаясь от работы надрывающихся дизелей, U-47 начала медленно поворачивать вправо. Но в следующий момент течение развернуло ее носом прямо на Ламб Холм.
— Правая, полный вперед! Лево на борт! — Форштевень лодки все еще шел вправо.- Лево руля! — заревел Прин.- Лево руля, черт возьми!
— Руль положен влево, герр капитан! — откликнулся рулевой.
Прин с ужасом смотрел, как приближается скалистый берег. «Почему она не поворачивает влево?» — с отчаянием подумал он. Но как раз в этот момент U-47 начала поворачивать. Прин с облегчением перекрестился и отдал рулевому еще несколько команд. К этому времени ему удалось нащупать стрежень течения, и он удерживал U-47 точно в нем, отрабатывая немного рулем. Дизеля развили обороты, соответствующие скорости 17 узлов, однако лодка, двигаясь против течения, делала едва ли больше 8 узлов. Прин поднял бинокль, и ледяные мурашки пробежали у него по всему телу. Прямо перед ним, преграждая путь, стояла длинная баржа.
Она приткнулась к северо-западной оконечности Ламб-Хол-ма, но далеко выдавалась в пролив.
— Лево на борт!
Лодка рыскнула влево, но прошла целая минута, прежде чем она обошла подвернувшуюся некстати баржу. Потом Прин снова повернул на восток. Лодка наконец выскочила из узкого горлышка пролива, и тогда Прин привел ее на юго-восточный курс, ведущий в открытое море. Корабельные часы показывали 2.15. И только теперь Прин заметил, как бешено бьется его сердце.
— Мы на свободе, — сказал он со вздохом облегчения. — Передайте это экипажу.
Из люка внизу долетел взрыв ликующих возгласов. Моряки пожимали друг другу руки. Из люка на мостик поплыли веселые звуки гармошки. Механик, перемазанный с ног до головы машинным маслом и тавотом, пришел в центральный пост и начал подтягивать музыке неверным голосом. Штурман сломал свой карандаш. Кок радостно замолотил поварешкой по пустой кастрюле.
Прин сунул голову в люк.
— Рулевой!
— Да, repp капитан?, — Вы действовали прекрасно. Широкая улыбка поползла по лицу Шмидта.
— Благодарю, герр капитан.
Прин взял курс домой. На рассвете 14 октября он погрузился. Но ближе к вечеру лодка снова поднялась из глубин Северного моря и пошла в надводном положении. С северо-востока налетело недружелюбное дыхание Эола, несущее с собой рваные тучи и дождь. Видимость резко ухудшилась. Где-то далеко Прин услышал отдаленные раскаты взрывов глубинных бомб. Он насчитал 32 разрыва, после чего решил, что будет благоразумнее отлежаться на дне, пока англичане не закончат охоту. На следующий день он снова поднялся на поверхность и тут же обнаружил прямо у себя по курсу пароход. Лодка дала предупредительный выстрел ему под нос, и пароход остановился. Когда Прин узнал, что это норвежское судно «Метеор», следующее в Ньюкасл-он-Тайн с 238 пассажирами на борту, то сигналом разрешил ему следовать дальше.
Весь день 16 октября лодка шла на юго-восток. Дул легкий ветер, и видимость была хорошей. Несколько матросов принесли на мостик банку белой краски и нарисовали на бортах лодки карикатурное изображение, пыхтящего быка. 11-47 получила новый герб, а сам Прин — новое прозвище «Бык Скапа-Флоу».
Утром 17 октября U-47 вошла в Вильгельмсхафен. На борт лодки прибыл гросс-адмирал Редер, пожал руки всему экипажу и наградил каждого Железным крестом. Гросс-адмирал сообщил Прину, что ему предоставляется возможность лично доложить о походе фюреру в Берлине и что там же командира лодки ожидает специальная награда. За участие в планировании операции коммодор Карл Дениц был произведен в контр-адмиралы.
Во второй половине дня Прин и его экипаж вылетели в Берлин. День был дождливым, но берлинцы высыпали на улицы, чтобы повидать своих героев. Двойные цепи полицейских пытались удержать толпу, рвущуюся к Прину. Он стоял в открытой машине и салютовал народу. Синяя с золотом парадная форма производила исключительное впечатление. Но под глазами героя виднелись черные круги, и он едва не падал от усталости. Однако он улыбался и выглядел немного удивленными, помахивая рукой огромным толпам народа, выстроившимся вдоль улиц.
В завершение этого импровизированного торжества Прин и его офицеры поднялись по парадной лестнице рейхсканцелярии, где Гитлер лично наградил его Рыцарским крестом. Еще несколько дней назад Прин был безвестным героем. Теперь он вознесся на самую вершину Олимпа.
Боги щедро наградили Прина, однако они не даровали ему бессмертия. В начале 1941 года Прин, на рукавах которого красовались уже 3 золотые полоски корветтен-капитана, снова вывел U-47 в море и направился в Северную Атлантику. Но теперь он уже был легендой. Прин вполне заслужил свои лавры, так как на его счету имелось 245000 тонн вражеских торговых судов, отправленных на дно. Он заключил пари с 2 другими асами-подводниками Отто Кречмером (U-99) и Иоахимом Шепке (U-100). Кречмер имел 282000 тонн, а Шепке — 230000 тонн. Они поспорили, кто из них первым достигнет цифры 300000 тонн. Двое проигравших должны были угостить победителя парадным обедом с шампанским. Но боги войны рассудили иначе.
17 марта Шепке погиб ужасной смертью на мостике своей лодки. Британский эсминец «Вэнок» протаранил U-100, и Шепке был просто раздавлен его форштевнем. В тот же самый день была потоплена и лодка Кречмера. Но сам командир был выловлен англичанами из воды и остаток войны провел в лагере для военнопленных. Однако первой погибла все-таки 11-47.
10 марта Прин находился в 200 милях южнее Исландии, крейсируя на маршруте следования союзных конвоев. Он умело маневрировал, прячась за плотным дождевым шквалом, и подошел к конвою в надводном положении. Осторожно выглянув из-под дождевой завесы, Прин к своему ужасу обнаружил, что находится прямо на виду у британского эсминца «Вулверин».
На мгновение он застыл на мокром от дождя мостике. Потом лодка круто повернула и тут же нырнула обратно в дождь. Однако командир «Вулверина», капитан 2 ранга Джеймс Роуленд, уже приказал дать полный ход. Сквозь косые росчерки Дождя Прин видел несущийся прямо на него эсминец.
— Срочное погружение! — крикнул он, одновременно ныряя в люк.
«Вулверин» прошел над пятном бурлящей воды в том месте, где погрузилась U-47, и сбросил серию бомб, установленных на малую глубину. Одна из них взорвалась под кормой 11-47, нарушив центровку валов. Страшная вибрация начала сотрясать валы, задрожали даже сами электромоторы.
Прин двигался самым малым ходом, пытаясь отойти на юг. На несколько минут локатор эсминца стал бесполезен в грохоте разрывов глубинных бомб. Это дало Прину слабый шанс ускользнуть от чуткого уха гидролокатора «Вулверина». Он приподнял перископ и обнаружил, что находится позади широкой полосы дождя, которая полностью скрыла британский эсминец из вида. Солнце уже скрылось за горизонтом, на западе еле теплилась узкая полоса заката. Приближалась ночь, которая могла скрыть поврежденную лодку.
Прин поднялся на поверхность и пошел на юг, однако англичане внимательно прослушивали морские шумы. Погнутые валы U-47 гремели слишком сильно, и Роуленд снова помчался в погоню. Он заметил окрашенный черным корпус лодки примерно в миле справа по носу и тотчас повернул прямо на нее. Прин снова погрузился. «Вулверин» промчался над местом погружения и сбросил вторую серию глубинных бомб. Страшные ударные волны взбурлили море. Следом поднялись огромные гейзеры серой воды. Роуленд подождал. Внезапно прогремел ужасный подводный взрыв. Ему даже показалось, что по мостику «Вулверина» ударили исполинским молотом. В сумерках заблестело нефтяное пятно, медленно расползающееся по поверхности моря. Еще через минуту на поверхность выскочил большой пузырь воздуха. Он вынес с собой огрызки фруктов, какие-то обломки, простыни и форменную фуражку. Запах нефти в холодном воздухе чувствовался, особенно сильно. «Вулверин» кружил вокруг места катастрофы, выжидая. Его гидролокатор продолжал чутко ощупывать морские глубины. Если бы эхо импульса вернулось, это означало бы, что U-47 все еще жива. Но глубина была молчалива, как могила. «Вулверин» стряхнул кровь с клыков и помчался дальше. Охота продолжалась {6}.
Гюнтер Прин упокоился в море, которое всегда было единственной подходящей могилой для настоящего моряка.
Глава 4.
Погребальный костёр Бальдра
«Эгир взял тела Бальдра и понес его в море. «Хрингхорни» было имя корабля Бальдра. Это был величайший из всех кораблей. Боги построили его, дабы послужил он погребальным костром Бальдру. Однако корабль даже не двинулся с места».
Снорри Стурлусон
Через 2 месяца после отважного похода Гюнтера Прина германский флот потерял свой первый крупный корабль.
Имена «Адмирал граф Шпее» и «Коронель» в морской истории всегда были неразрывно связаны между собой. В 1939 году они снова ожили, возродив память о первой победе Германии на море. В ноябре 1914 года вице-адмирал Максимилиан Иоханнес Мария Губертус граф фон Шпее на броненосном крейсере «Шарнхорст» под флагом Императорского германского флота встретил в 40 милях западнее мыса Коронель британскую эскадру контр-адмирала Крэдока. Бой начался в 18.25, когда солнце уже заходило. Через 2,5 часа британский флагман броненосный крейсер «Гуд Хоуп» и сопровождающий его броненосный крейсер «Монмут» были потоплены. С них не спасся ни один человек. Легкий крейсер «Глазго» и вспомогательный крейсер «Отранто» бежали, спасаясь от смертоносного огня немцев. Граф фон Шпее, гордый и торжествующий, покинул кровавые воды. Бой у Коронеля остался в истории как несомненная победа немцев.
Но германский адмирал, чье имя звучало подобно именам полководцев Древнего Рима, наслаждался славой всею лишь 5 недель. 8 декабря его эскадра встретилась юго-восточнее Фолклендских островов с другой британской эскадрой. Ею командовал вице-адмирал Доветон Стэрди. Первый залп сражения прогремел в 12.55 с британского линейного крейсера «Инвинсибл». Бой сразу превратился в затяжную погоню. Шпее пытался уйти от гораздо более сильных линейных крейсеров противника. Но счастье отвернулось от него: «Шарнхорст», на котором все еще развевался флаг фон Шпее, получил множество попаданий и запылал от носа до кормы. В 16.17 он перевернулся и пошел на дно со всем экипажем, включая адмирала. В 18.00 затонул броненосный крейсер «Гнейзенау», в 19.27 — легкий крейсер «Нюрнберг», в 20.35 — легкий крейсер «Лейпциг». Были также потоплены суда снабжения «Баден» и «Санта-Исабель». К 21.32 Стэрди уничтожил германскую эскадру, сполна «отомстив за унизительное поражение у Коронеля.
В начале 30-х годов, когда были спущены «карманные линкоры» адмирала Ценкера, фон Шпее и его победа у берегов Чили не были забыты. Один из кораблей этого нового, совершенно необычного типа, был назван «Адмирал граф Шпее». На передней плите башнеподобной надстройки, напоминавшей рыцарский замок, была укреплена черная табличка, на которой золотыми готическими буквами было написано «Коронель». При постройке «Адмирала графа Шпее», как и однотипных с ним «Дойчланда» и «Адмирала Шеера», для облегчения широко использовалась сварка, что было значительным шагом вперед в практике кораблестроения тех лет. Немцы официально называли эти корабли Panzersciffe — броненосцы, хотя союзники, не без доли театральности, окрестили их «карманными линкорами», чтобы подчеркнуть их большую огневую мощь {7}.
В конце 30-х годов у этих кораблей сложилась дурная репутация. Встреча с ними в открытом море грозила катастрофой любому вражескому военному кораблю.
Орудийные заводы Круппа создали для них новые 280-мм орудия, которые были установлены в двух трехорудийных башнях. Каждое орудие могло отправить снаряд весом 302 кг на расстояние 15 миль. При экономической скорости 15 узлов «карманные линкоры» могли пройти более 10000 миль. Их 8 дизелей, каждый из которых имел мощность 6750 л.с., позволяли кораблям развивать скорость 26 узлов. В морских кругах считали, что «карманный линкор» может уйти от любого корабля с более мощным вооружением и уничтожить любой крейсер, способный его догнать. Единственным исключением из этого правила были британские линейные крейсера «Худ», «Риноун» и «Рипалс». Позднее французы построили 2 быстроходных линкора «Дюнкерк» и «Страсбург» специально, чтобы бороться с «карманными линкорами». Но англо-французский флот так и не получил возможности на практике проверить свое превосходство. Их могучие дредноуты так и не встретились в бою с «вашингтонскими крейсерами» адмирала Ценкера.
В августе 1939 года, когда даже самые безудержные оптимисты распрощались с надеждами на сохранение мира, гросс-адмирал Дениц издал секретный приказ об отправке в море «Адмирала графа Шпее» и «Дойчланда». Третий «карманный линкор», «Адмирал Шеер», в это время ремонтировал машины и потому не мог выйти в море.
Оперативные приказы, изложенные на нескольких страницах, давали детальные инструкции на случай любого развития событий. Ожидалось расширение грядущего конфликта — Англия и Франция должны были вмешаться в германо-польскую войну, Советский Союз предположительно сохранял нейтралитет. Германия и Италия должны были наладить военное сотрудничество. Эти приказы предписывали командирам «Графа Шпее» и «Дойчланда» воздержаться от атак судов под нейтральными флагами, ограничившись действиями против вражеского торгового судоходства. Одновременно им рекомендовалось избегать столкновений с вражескими военными кораблями. Итак, 21 августа 1939 года «Адмирал граф Шпее» покинул свою якорную стоянку в Вильгельмсхафене. Через 3 дня «Дойчланд» под командой капитана 1 ранга Пауля Веннекера тоже вышел в море, чтобы укрыться в зоне постоянных туманов у южной оконечности Гренландии.
Первое плавание «Дойчланда» оказалось неудачным. В течение октября он сумел потопить только 2 торговых судна — британский пароход «Стоунгейт» и маленькое норвежское судно «Лоренц В. Хансен». Он совершил грубейшую ошибку, захватив в качестве военного приза американское судно «Сити оф Флинт» через месяц после того, как Соединенные Штаты объявили о своем строгом нейтралитете в отношении европейского конфликта. Этот инцидент вынудил германское министерство иностранных дел проявить максимум дипломатической изворотливости, чтобы смягчить возмущение американцев. В конце концов «Сити оф Флинт» был освобожден и проследовал в порт назначения. Поэтому, когда в середине ноября «Дойчланд» прибыл в Германию для ремонта, он встретил холодный прием.
Недолгая военная карьера «Адмирала графа Шпее» драматична, но по совершенно иным причинам. Его командир, капитан 1 ранга Ганс Лангсдорф, был кадровым офицером старой школы. Лангсдорфу исполнилось 45 лет, когда он принял командование «Графом Шпее». Молодым кадетом Лангсдорф слркил на линкоре «Гроссер Курфюрст», который входил в 3-ю эскадру линкоров контр-адмирала Венке. Он прошел крещение огнем в Ютландской битве в том возрасте, когда большинство его сверстников еще сидит за школьной партой. Как и гросс-адмирал Редер, еще один ветеран Ютландской битвы, Лангсдорф был моряком до мозга костей. Стройный человек среднего роста, он всегда отличался пунктуальностью хронометра. Однако Лангсдорф ни в коем случае не был педантичным, сухим служакой. И он не мог слишком долго прятать свое преклонение перед величием океана. Подчиненные просто обожали Лангсдорфа, однако командир «Графа Шпее» очень быстро завоевал подлинное уважение противника. Можно сказать, что он стал новым воплощением капитана 1 ранга фон Мюллера, командира легкого крейсера «Эмден», самого прославленного рейдера Первой Мировой войны. Его рыцарское поведение и гуманизм принесли ему глубочайшее уважение даже со стороны противника. Когда после гибели «Эмдена» фон Мюллер попал в плен, англичане сразу вернули ему саблю. Как и фон Мюллер, капитан 1 ранга Лангсдорф прекрасно понимал глубочайший смысл, заложенный во внешне непритязательные, даже где-то затертые слова «морское братство».
Во второй половине дня 23 августа Лангсдорф повернул на запад. На следующий день, все еще находясь под защитой густого тумана, он повернул на юг, оставив Исландию по правому борту. После этого он вышел из ледяных вод Норвежского моря, пересек пустынную Северную Атлантику и направился в теплые моря южнее экватора, туда, где мерцали звезды Кентавра, Арго и Южного Креста.
Но офицеры РВМ уже прочертили на картах курс еще одного судна. 19 августа капитан 1 ранга Генрих Дау, командир только что вошедшего в строй танкера ВМФ «Аль-тмарк», буквально обрубил швартовы и стремительно вышел в море, покинув нефтяные терминалы Порт-Артура в штате Техас. Танкер сел почти, по верхнюю палубу под грузом 9000 тонн дизельного топлива, закачанного в цистерны. Дау взял курс в направлении на экватор. «Альтмарк» (12000 тонн), который вошел в строй всего несколько месяцев назад, имел скорость 19 узлов, что для вспомогательного судна было очень неплохо. Он должен был стать «дойной коровой» для Лангсдорфа. Крейсерская скорость «Адмирала графа Шпее» равнялась 15 узлам. Она позволяла «карманному линкору» пройти почти половину экватоpa, но в бою, когда он был вынужден развивать полную скорость, расход топлива повышался в 4 раза. Поэтому Лангсдорф опасался иметь цистерны заполненными менее чем наполовину, ведь в любой момент он мог встретить британский линкор, от которого пришлось бы удирать во все лопатки. Одной из самых серьезных опасностей в морской войне является нехватка топлива. Вы можете встретиться с жестоким штормом, выдержать сокрушительный огонь противника, однако ни один адмирал не простит капитану, если тот забудет о топливе. Гордость моряка не может вынести позорного вида военного корабля, который тащат на буксире в гавань, словно жалкую шаланду.
1 сентября, когда кованые сапоги гитлеровской армии загрохотали по земле Польши, «Адмирал граф Шпее» находился в 700 милях северо-западнее островов Зеленого Мыса. Солнце вставало на востоке из полупрозрачной пелены утреннего тумана. Спокойное море сверкало прозрачной голубизной. Дельфины затеяли веселую игру рядом с «Графом Шпее». Они выскакивали в воздух и падали обратно, пытаясь обогнать корабль. Пряди саргассов крутились в кипящей кильватерной струе корабля. Летучие рыбы, гоняясь за добычей, то и дело взлетали над волнами, подобно вспугнутым стаям перепелок. Воздух был теплым, почти как в тропиках, утренний покой распростерся над морем.
Капитан 1 ранга Лангсдорф, попыхивая длинной сигарой, разгуливал по правому крылу мостика. Он не спускался вниз с того момента как радио принесло ошеломляющее известие о том, что германские войска пересекли польскую границу. Однако он пока еще не получил приказа начинать военные Действия. Лангсдорф, как и все остальные германские капитаны, находившиеся в море, должен был дождаться, пока англо-французский блок каким-либо образом отреагирует на события в Польше. А тем временем Лангсдорфу предстояла встреча с судном снабжения германского флота «Альтмарк», или норвежским танкером «Согне» из Осло, как должен был в целях маскировки представляться всем встречным кораблям командир «Альтмарка» Дау. Лангсдорф поговорил с вахтенным офицером, потом сказал пару слов молодым матросам, стоявшим на крыльях мостика, наказав им как можно внимательнее вести наблюдение, особо разыскивая корабль с черным корпусом. Потом он вошел в штурманскую рубку и пробежался циркулем по карандашной линии, обозначавшей курс «Альтмарка».
— Дау должен быть где-то здесь,- пробормотал он сам себе.
Ожидание — это самое худшее, что только может быть на войне. И 'Лангсдорф начал ощущать, как его гложет нетерпение. Он вернулся в свою каюту, взял с полки книгу и сел в кресло, чтобы почитать. Но вряд ли он понимал написанное. Через час свистнула переговорная труба, идущая с мостика.
— Корабль на горизонте, герр капитан,- сообщил вахтенный офицер.
Прибежав на мостик, Лангсдорф схватил бинокль и внимательно посмотрел туда, куда указывал палец наблюдателя. Фок- и грот-мачты неизвестного судна поднимались над водой далеко на юге. Корпус судна еще скрывался за горизонтом, однако, было ясно, что оно идет навстречу рейдеру. Лангсдорф объявил боевую тревогу и принялся ждать. Вскоре стал виден широкий черный корпус «Альтмарка».
— Отлично,- сказал Лангсдорф,- вот и мамочка прибыла.
Он подозвал вахтенного сигнальщика.
— Слушаю, герр капитан.
— Попытайтесь вызвать его.
— Слушаюсь, герр капитан.
Сигнальный прожектор мигнул несколько раз, а потом на «Альтмарке» тоже замигала световая точка. Прочитать, что пытался передавать танкер было очень трудно, так как смотреть приходилось прямо против солнца, да и море сверкало подобно сотням зеркал.
— Он отвечает!
— Хорошо,- сказал Лангсдорф.- Передайте ему «Густав — Софи».
Когда Дау получил этот сигнал, он понял, что от него требует командир рейдера. «Альтмарк» изменил курс и начал осторожно подходить к борту «карманного линкора». Когда корабли разделяли 1000 метров, «Альтмарк» описал широкую циркуляцию и лег на параллельный курс, медленно приближаясь к рейдеру с кормы. С помощью винтовки прочный пеньковый линь был заброшен на палубу «карманного линкора». Его моряки тут же схватили линь и с его помощью втащили на борт прочный манильский трос. Потом наступила очередь шестидюймовых нефтяных шлангов, которые опирались на полукруглые опоры на концах вываленных за борт выстрелов «Альтмарка». Шланги быстро подсоединили к горловинам цистерн, и по сигналу старшего механика «Графа Шпее» корветтен-капитана Карла Клеппа заработали помпы «Альтмарка». Тонны черного дизельного топлива с бульканьем хлынули в пересохшие цистерны рейдера. Когда они наполнились, Клепп дал новый сигнал, помпы были выключены, и «Альтмарк» втянул питательные пуповины шлангов.
В давние дни парусного флота капитаны встретившихся судов обязательно беседовали со всеми встречными кораблями и по возможности обменивались визитами с их капитанами. Поэтому Дау приказал спустить капитанский катер и отправился на борт «карманного линкора». Лангсдорф встретил его на сходнях, отдал честь и сказал почти уныло:
— Все идет нормально, капитан Дау.
Лангсдорф не мог приветствовать капитана танкера более сердечно, так как было в Генрихе Дау нечто, его раздражавшее. Может, его преувеличенно четкая выправка? Или подчеркнутая суровость? По мнению Лангсдорфа, Дау был угрюмым правоверным мореплавателем с преувеличенным чувством долга, абсолютно незнакомым с радостями жизни. Когда цистерны были полны, Лангсдорф, разумеется, захотел сразу двинуться на юг. Однако он не мог просто так выпроводить Дау, это было бы просто невежливо, даже граничило бы с оскорблением. Поэтому он пригласил капитана «Альт-марка» в свою каюту, предложил ему закурить и заговорил о совместных операциях в Южной Атлантике. Моряки «Графа Шпее» использовали эту передышку, чтобы поболтать с земляками, служившими на танкере. Тем временем несколько офицеров, в том числе фрегаттен-капитан Вальтер Кей, старший офицер «карманного линкора», и капитан-лейтенант Ваттенберг, штурман «Графа Шпее», пришли в капитанскую каюту. Лангсдорф представил их Дау.
— Я полагаю,- сказал он,- что «Граф Шпее» не был замечен. Я не слишком верю, что вы следили за нами. Дау откашлялся.
— Я увидел ваш дым задолго до того, как ваши мачты показались над горизонтом.
— Мой дым? — удивленно переспросил Лангсдорф. — Но ведь мы идем на дизелях, герр капитан.
— Видимость была очень хорошей,- настаивал Дау. Лангсдорф нахмурился.
— Я должен переговорить об этом со своим механиком.
После получаса беседы Лангсдорф тактично прервал ее, развернув большую навигационную карту. На ней были нанесены предполагаемые передвижения корабля на следующие несколько дней и отмечены точки встречи, где корабли должны были проводить дозаправку «Графа Шпее». Затем он проводил Дау до самого борта, морской обычай, общий для всех флотов, крепко пожал ему руку и пожелал всего наилучшего.
Расставшись с гостем, Лангсдорф поднялся на мостик.
— Малый вперед,- приказал он в машинное отделение.
Когда «Граф Шпее» плавно отходил от неуклюжего танкера, Лангсдорф увидел, как Reichdienstflagge (флаг вспомогательного корабля ВМФ) пошел вверх по матче «Альтмарка» и затрепетал на слом ветру. Отныне танкер становился вспомогательным судном «Рейхсмарине».