- Нет, папа, – ничуть не отставая, девочка весело подпрыгивала рядом с узкой тропинкой, и каждый быстрый шажок ее ног отзывался в нем бравурным звуком. Молодые березки, что росли слева от тропинки, набрали уже метров пятнадцать роста. На обширной луговине по правую руку, точно мочало, стелилась прошлогодняя трава. Однако желтых шапочек цветов мать и мачехи не было. И Андрей растерянно и огорченно вертел головой по сторонам. Ни единого цветка. А ведь прошла неделя, и он так рассчитывал показать дочери целое море желтых головок.
«А вот Наполеон — он был удачливый человек или нет? – Эка хватил, Наполеон! Ты еще спроси про Александра Македонского! – Да ты не отпирайся, — напирал первый голос. — А если б Наполеона сразу убили, в начале славы, на Аркольском мосту, он был бы удачлив? Ведь он был молод и счастлив, безумно любил Жозефину. Писал ей по два письма в день, перед возвращением во Францию даже просил ее не мыться, так ему нравился ее природный запах. А умер пятидесяти четырех летней развалиной, изгнанником, пленником. Забытый и преданный молодой женой. «Слава — солнце мертвых», заключил он во времена Аустерлица.…А, семь лет спустя, унося ноги из России, где-то уже в Польше, пошутил себе под нос: «От смешного до великого—один шаг».
И, кстати, Александр Македонский, коли уж ты завел о нем речь? Ведь он прожил едва больше тридцати, всего один раз в жизни любил, если любил? и умудрился, на пьяном пиру, убить человека, спасшего ему жизнь: кинул в него копье. И, вроде как, даже озлобился после этого. Ну? - «Великие кажутся нам такими, потому что мы стоим перед ними на коленях», - Ладно тебе, с твоим Руссо. - …. А пресловутый Казанова, герой-любовник, не испытавший семейного счастья, умерший подагриком: сгорбленный библиотекарь на чужбине, презираемый окружающим его низким людом.…А Емельян Пугачев? Неоцененный умник. Из той же плеяды, казнен в возрасте тридцати трех лет. Говорил притчами как Иисус Христос. Дважды уходил из под стражи, уводя с собою конвой, попадавший под его обаянье. Ведь по России путь долгий: пока довезешь до Петербурга—не один день. Это ведь не Пушкин придумал, а из материалов следственного дела: «Лучше один раз напиться живой крови, чем сто лет клевать падаль». – Ну. – Ну?…Академик Аносов проповедовал аскетизм, не пил спиртного, морил себя голодом, а прожил жизнь не длиннее жизни какого-нибудь обыкновенного гуляки-пьяницы, причем, последние годы со вставленным в грудь американским стимулятором сердца. Так кто ж счастливей на белом свете: авантюрист, обыватель или праведник?
Налево, в полукилометре, за забором парка, по шоссе текли автомобили. Белели столбики многоэтажных домов. Туда было лучше не смотреть.
«На свете счастья нет, а есть покой и воля». «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать»- взрослый Пушкин волне был несчастлив. Это ж надо, лично передавать записочки собственной жены к застрелившему его потом Дантесу. - «А жизнь, как с холодным вниманьем посмотришь вокруг, такая пустая и глупая шутка…» - Лермонтов буром пер навстречу смерти, вполне сознательно, бравируя и поспешая, трижды описал ее в своих стихах. А Есенин? А Маяковский, вынужденный делить с прочими Лилю Брик и всех остальных своих женщин? «Говорят, где-то, кажется в Бразилии, есть один счастливый человек». Занятно разглядывать странности жизни, хоть они и сто раз известны. Мэрилин Монро покончила жизнь самоубийством. Или, может, ее убили? А перед тем звонила другой красавице, Джеки Кеннеди, повествуя подробности интимной связи с ее мужем, президентом. И клану Кеннеди пришлось раскошелиться на миллион долларов, чтобы Джеки продолжала изображать счастливую семейную жизнь. Та старалась, однако, едва ли не через неделю после того, как Джона застрелили, свалилась в постель к его брату. Потом вышла замуж за бодрячка-миллиардера Онассиса, бросившего Калласс. Та, настоящая женщина, не смогла этого пережить.. Потом… Первая красавица подиума Найоми Кемпбел дважды вскрывала себе вены. Рахманинов, в пору депрессии год валялся на диване, глядя в стенку. Ахматова оглядывала свою жизнь: «Я была в великой славе, испытала полное бесславие, и убедилась, что в сущности это одно и тоже». А внешне успешная, всеобщая любимица Раневская, на вопрос знакомого: «Фаина Георгиевна, как вы поживаете?». Ответила: «Говно знаешь? Так вот — оно мед по сравнению с моей жизнью». В жизни есть фасад, а есть смысл. Лев Шевелев, «русский еврей», как он сам себя определил,- молодец, сказал знакомым, улещающих его выехать в Израиль: «Всю жизнь для меня была Русская Мать-сыра Земля. А вы хотите, чтобы стал Отец-сухой песок?» Еще, в своих записках, он заметил: «Богатый отдаст все свои богатства, чтобы вернуть молодость. И, напротив, творческий человек не пожертвует ничем из свершенного». Согласен, это главное мерило. Жизнь — сверкающий в солнечных лучах, хрустальный горный поток юности. Потом — равнинная река середины жизни; потом — либо море, либо болото. Или, быть может так? — Жизнь человеческая — чередованье удач и неудач. И начинаясь с самой большой удачи — рождения на свет, кончается смертельной неудачей, которой никому не избежать. Однако, после смерти тела, остается душа. Образ, запечатленный в памяти людской, в духе человеческом на Земле. Пока нас помнят, мы живы. Пребывая, кто в аду, кто в раю — по суду людской совести.
Да вот же, разуй глаза, вот, перед тобой счастливейший человек. А ты сам, что не счастлив? Тебе что, не дают дышать, смотреть на небо?
«Да, конечно».
Солнце будто поливало верхушки деревьев золотом. «Вот это да!» Однако под древними, загущенными яблонями, до которых уже было недалеко, еще лежали глубокие тени, словно огромные лужи темной воды.
Умиротворенье. Исохаристия, покой духа, центр русской культуры. Московский ритм жизни отступал, затихал с каждым шагом.
Маяковский сформулировал столь печально о счастье от вечного поиска, из огромной больной души, из-за несчастной любви. Кстати, потом именно Лиля Брик, много сделала для увековечивания его памяти. А Вероника Полонская—от всего отказалась. Вообще-то, в ту пору она числилась женой будущего великого актера.
Женщины часто «делают» мужчин. Горбачева «сделала» и направляла Раиса. Великого пророка ислама, Мухаммеда, заставила поверить в себя его первая жена, Хадиджа, она сотворила его. Пока она была жива, других женщин для него не существовало.
Или Сальвадор Дали? — Этого вытащила на верх, в великие художники Гала. По-русски, Галина, она была русской. Сказывают, они бог весть, чем занимались, сидя напротив, и глядя друг на друга. Впрочем, она не отказывала и мужчинам, появляющимся на горизонте. Так говорят. Сплетни. Это их дело. Но без нее, при всех своих загнутых вверх колечками усиках, он не написал бы даже своего трактата «Искусство пукать».
А Шопен и Жорж Санд? Ведь сколько она мыкалась с ним, больным и слабым. Влекла, не оставляла. Проспер Мериме сказал о том, почему когда-то оборвал связь с этой женщиной, курившей трубку: она слишком бесстыдна. Сама она очень скептически высказалась про женскую долю: «Сначала нас растят ангелами, а потом выдают замуж на случку, как кобылиц».
Ведь и нашего царя Петрушу, при жизни провозглашенного императором, а по смерти названным Великим, однажды спасла его ППЖ — походно-полевая жена: Катька. Когда он в кураже от победы в Полтавской битве над Карлом Двенадцатым, налетел, оказался в окружении стотысячного турецкого войска. Она уговорила османского визиря пропустить их домой, отдала тому все свои драгоценности. После этого Петр с ней официально повенчался. Женщины много могут сделать, если любят мужчину и лепятся к нему.
А вот древний Кратет,- не такой уж древний: великолепным рисункам кроманьонцев тридцать тысяч лет!- сказал: «Счастье философа приходит, когда начинаешь понимать, что нет никакой разницы между царем и погонщиком ослов». — Ну, подобное и Шопенгауэр отмечал, мол, и цари, и нищие — всего лишь актеры своих одеяний: под ними-то все одинаково. — Это и Сережа Довлатов понял, охраняя в лагере уголовников: баланс счастья и несчастья ровно такой же, как на воле. Просто, истинно русские слишком чувствительны, слишком велики мучения их душ, слишком распростерты, а потому ранимы. Не выдерживают борьбы даже не с миром, - С миром выдерживают, - а с собой... Блок, Есенин, Маяковский, Шпаликов, Башлачев, Рубцов, даже Высоцкий… Их ведь не убили, они сломались, так или иначе, покончили с жизнью. «На кой черт людям нужна эта душа, - кричал Есенин из Нью-Йорка Мариниенгофу в Москву, - которую у нас в России на пуды меряют, - всегда в валенках, с грязными волосами…С грустью, с испугом, но уже начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, а то это так же не прилично, как ходить с расстегнутой ширинкой». Да только для русского, человеческая душа — важнейшее. «Что толку, если ты приобретешь весь мир, а душу свою потеряешь?»
Над деревьями, километрах в полутора, под солнцем весело голубели маковки коломенской церкви. Маковки редко бывают голубыми. Обыкновенно они золотые либо зеленые. Голубоглавая коломенская церковь была первой церковью, которую Андрею случилось посетить, став когда-то московским студентом. Казус, однако, то посещение аукнулось ему через четыре месяца, потерей балла на экзамене по физике. …Купола главного собора на Валааме теперь тоже окрашены голубой краской, - недавняя телепередача показала это, - а ведь когда он впервые оказался в тех краях, они сверкали золотом. Золотая искра блеснула далеко-далеко в утреннем тумане, лежащем на Ладожском озере, когда он держал руль «Арго». Мысль, память – материальны? Нет, это какая-то особая инстанция. А вот ты упомянул про цель жизни, а какая она должна быть, цель? Отстал от времени — это как? Или вот еще удивительно: когда ни тикающих, ни электронных часов не было, люди вполне без них обходились. И были счастливее нынешнего племени? По крайней мере, судя по всему, чувствовали, переживали сильнее. Не нынешнее «тра-ля-ля-ля», когда все желают развлекаться, и никто не хочет жертвовать собой, в крайнем случае, готовы пощекотать себе нервы каким-нибудь экстримом. Время. О, время, универсум обоих миров! – реального и идеального, – объединяющее материю и дух.
Солнце. В своей жизни ему случилось повидать много солнц. Бархатное закатное солнце, отраженное в водах Балтики. Солнце, восстающее из Тихого океана — всплывший из глубины алый бочонок. Бледно бирюзовое марево, размазывающее в небе солнце греческих островов. Солнце летнего заполярья, ходящее по кругу. Или, на зауральской шабашке: они договорились работать до заката. И бригадир, Серега Гамоля, залезая на самую верхотуру строящегося ими зерносушильного комплекса, кричал оттуда, указывая на горизонт: «работайте, негры, солнце еще высоко!». Хотя, глядя с земли, оно давным-давно скрылось за горизонтом. А вот еще одна давняя мысль: подними голову: куда бы ты не приехал — и небо и солнце везде одинаковы. Хотя, помнится в Греции, во время плавания на «Арго», белесое, выцветшее от жары небо заставило подумать, что это не мать-небо, а небо-сестра. В Афинах, на пересменке экипажей, они встретились с Генкой Завражновым. Андрей вместе с ним, – тот был капитаном экипажа, он – старшим помощником,- двумя годами раньше вместе перегоняли «Арго» из Москвы на Балтику. Андрей всегда отвергал назначение капитаном: денежные расчеты, передача матчасти, бумажки. Нет. Его стихия была рулить. Веселое плавание — чего стоит один только визит на Валаам! Умненькие красавицы девочки–экскурсоводши, которые к ним благоволили... Купания голыми, по Валаамски. Заброшенные скиты, гепатит Святого Сергия: старые каменоломни, в которых вырубали гранит для набережных Петербурга, для Александрийского столпа. В скалах острова Путсари можно было видеть места вырубки, пробуренные шурфы для новых работ. На самом Валааме-то гранита нет, тут диабаз. Он не прочен, что видно по основательно истертым каменным ступеням, ведущим из монастырской бухты к монастырю.
Пророк Мухаммед учил: час созерцания больше чем год благоговения. Влажный дух весенней земли. Счастье существовать? С шумом потянув в себя воздух, Андрей оглянулся. Чуть всхолмленная равнина. Деревья, тронутые зеленью. Луговина, церкви, угадывающаяся в низине река. Среднерусская полоса. В степи, ровной и гладкой, чего-то не хватает, кажется пустовато. А горы, как ни красивы, всего лишь экзотика, любопытно посмотреть, почувствовать, однако жить в тесном ущелье? Как птица, человек стремится и любит края, где родился: милое глазу, сердцу и душе. В книжке о пчеловодстве довелось прочитать о свойствах этих интересных насекомых. Среднерусская пчела, де, отличается тем, что половину времени «лежит на боку», работает ни шатко, ни валко, равнодушна к незнакомым медоносам. Зато на коренной культуре - липе, клевере, - ни одна другая порода не способна выказать такого упорства и выносливости. А кавказская пчела, наоборот: хватается за все. Ровно так же, как и люди. Однако подобной выносливостью не отличается. А потому российским пчеловодам советовали скрещивать породы. Мол, выносливость будет как у среднерусской пчелы, а рвение, как у кавказской. Да только, отмечали, что: по прошествии времени, все выходит на круги своя. Опять пчела становится среднерусской. Природа определяет характер. Корень русского духа — в российских просторах и людском разнообразии. Вот и Тайлеран отмечал, что национальный характер формирует провинция, а вовсе не люмпенизированные большие города, подверженные переменчивым вихрям времени.
Неожиданно опустившись на четвереньки в пожухлую прошлогоднюю траву, дочь вдруг перевернулась через голову. Инстинктивно кинувшись к ней, он остановился, растерянно, не зная: запрещать ли ей кувыркаться? Наплевать, что ее курточка и вязаная шапочка могут испачкаться. Однако земля была еще холодной, а под старой травой могли оказаться, например, бутылочные стекла.
-Погоди! Погоди, Мария Андреевна, надо проверить, что тут на земле, а вдруг где-нибудь битое стекло?
В детстве знакомый мальчишка, без раздумья прыгнул с лодки, попал на сваю и на всю жизнь остался инвалидом. Андрей сам, когда мальчишкой без билета пробирался на хоккейный матч(в пору его детства, они проходили на открытых стадионах), прыгнул с восьмиметрового забора огражденья. Показалось, что под забором гора снега и прыжок получится «мягким». Однако внизу были чуть присыпанные снегом бетонные плиты. Так что минут пять не мог встать, отбив суставы ног. Да сколько еще происходило с ним подобных случаев. Слава богу, все обходилось, Разве что сломаешь руку, ребро или ключицу, а вот у соседской девчонки, теперь женщины, недавно муж на загородном пикнике у приятелей, выйдя из бани, нырнул с деревенского мостика головой в воду и сломал себе позвоночник: там оказалось мелководье.
В траве не оказалось ничего опасного. Зато обнаружилась причина отсутствия цветов. Они просто еще стояли закрытыми. Незаметные, во множестве они прятались за прядями пожухлой травы. И отлегло от сердца: он не обманет дочь. Цветы мать и мачехи похожи на цветы одуванчика желтым цветом и свойством закрываться. Только, в отличие от одуванчиков, ножка у них короткая и не трубочкой: в нее не посвистишь. Маша перекувырнулась еще раз. Еще. Тельце девочки было согнуто, и звуки ее смеха напоминали курлыканье.
- Да нет, делай не так! Больше подгибай голову! Не на голове кувыркайся, а опирайся сразу на затылок и плечи. — «Это ведь счастье. И координация, и физическое развитие. Пускай лучше дети выделывают любые фокусы при тебе, нежели станут вытворять подобное, оставшись одни». По близости, и в обозримой дали никого не было. Показывая, он снял курточку, сам опустился на четвереньки, подогнув голову, перевернулся. От сухого запаха травы в носу защекотало. Земля показалась жестковатой. Да только малышка весит гораздо меньше, и подобное ей вовсе не так чувствительно. Зубы прикусили улыбку губ.
- Смотри, а вот мышиная норка. – Под раздвинутым мочалом травы в земле зияло отверстие.
- Да, папа, а вот еще одна.
- А вон, смотри, видишь? воронье гнездо.- Он показал наверх.
-Где?- девочка, ростом до середины его бедра, не понимая, искала взглядом вокруг.
- А вон, видишь, на березке, вверху комок веточек? А из него торчит черный хвост? Это мама-ворона сидит на яйцах.
-Сидит на яйцах, это как?
-Ну, видишь черный хвост?
Она опять задрала голову:
-Да.
- В своем вороньем домике, который они построили, мама-ворона снесла яички, легла на них и греет. Из них вылупятся воронятки.
-Как это, вылупятся? – девочка не понимала.
- Живые воронятки, пробьют своими клювиками яички изнутри.- Помнишь, мы видели в книжке про утенка и цыпленка?
- Да-а-а? – Изумленная, она приходила в себя. – Волонятки? Живые?
Ошеломительно! собственными чувствами наблюдать процесс познания окружающего мира ребенком. Ведь, коли отринуть привычное, это же величайшее чудо из чудес: под прозаической скорлупой, само собой, из какого-то желтка в три недели образуется живое существо, проклевывается на свет. И когда ты зажаришь яичницу, – ты ешь и ноги, и клюв, и пух цыпленка — ведь внутрь оболочки яйца, извне ничего не добавляется, все само организуется из желтка и белка яйца. Чудо. Просто, взрослые люди привычно и тупо воспринимают бесконечную сложность мирозданья как должное, им все кажется само собой разумеющимся. «Данная нам в ощущениях реальность». Люди слишком много воображают о себе.
Влиться в дочь своими чувствами! рассказать, про эту ворону, что она именно ворониха, это видно, потому что в отличие от вороны-папы, у нее округлый хвост. Что вороны, быть может, самые умные птицы на земле, хотя и строят такие неказистые и грубые на вид гнезда, - они чужды мещанству? Что воронята на первом году жизни попадают как бы в детский сад, где обучаются азам общественного вороньего бытия. А на втором году жизни — они как бы в школе. Что даже взрослые вороны больше половины времени тратят не на поиски еды, а на развлеченья и любопытствуя мир. Вот и изрядная доля ворон, попадающихся на глаза в Москве, почти половина! — залетные гости, вроде как туристы.
В детстве у него была ручная ворона. Подобранного вороненка он назвал Яшкой. Ну, ворониха его бы не оставила: у слетевшего с гнезда птенца просто под дождем намокли перья. Она долго летела за уносящим его Андреем. Но Андрей мечтал о вороненке, прочитав книгу о Беловежской Пуще. Оказалось, вырастить его не просто: тот не ел никаких жучков-паучков и червяков. Оказалось — лучше всего давать вареную колбасу. Вдруг вороненок полысел, как гриф. Мама Андрея, врач по профессии, сказала, что это авитаминоз, и Андрей стал засовывать ему в открытый клюв, – тот открывал его, когда Андрей подносил к нему указательный палец: будто бы клюв, – желтую горошину витамина АББЦ. Пальцем проталкивал ему в горло. Яшка, поправился, вырос. Зажил самостоятельно. Прилетал, окликаясь на свое имя. И уж обязательно заявлялся вместе с рассветом. Садился на окно. В четыре утра летнего утра начинал долдонить клювом в стекло веранды, на которой спал Андрей. Пропитанье Яшка уже находил себе сам, и не ел даже самые вкусные лакомства, даже колбасу, хотя и брал их. Однако тут же демонстративно прятал в какую-нибудь трубу, в щель между досок, под стреху собачьей будки, – это была игра. Любимая же его игра была сесть на плечо и делать вид, что хочет оторвать тебе ухо. Теребил клювом, даже хлопал крыльями, колотя ими по щекам, изображая усилия. Но делал это не больно. «Воронятки».
Гигантская сложность организации бытия. Куда ни глянь, везде необозримые тайны. Невозможно осознать, что длиннющие генетические коды той же самой вороны и человека совпадают …больше чем наполовину? На сорок процентов — точно. Один его знакомый, доктор физических наук, удивился в приватной беседе: что, вот, мол, даже зверь, если более-менее сыт, не обидит малышей другого вида. Постарается позаботиться. Ну, например, собака о котенке, или волчица о человеческом детеныше. - А чему удивляться, коли все мы родственники? И чувства, которые испытываем, подобны. Жизнь. Низко склоненная ветка березки, мимо которой проходили, оказалась под левой рукой. И он сорвал несколько почек.
А сама его малышка-дочь – радостное трепетание его сердца? Рождение человека? Слияние гамет. Три с половиной миллионов живчиков ползут к цели. Откуда они знают, куда им надо ползти? И с чего взяли, что надо торопиться, соревнуясь? Подобие олимпийского забега. Инстинкт? Так ведь это понятие связывают с высшими существами. Или ж, само слово «инстинкт» придумали, чтобы спрятаться головой в песок от необъяснимого? Один, лишь один, чемпион, победитель, первый, - пробуривается в яйцеклетку головой. В тот миг случается преображенье: оболочка женской клетки железнеет, делается бронированной, так что даже хвост чемпиона отрубается, отпадает снаружи. Отныне оболочка непроницаема для всех миллионов других претендентов. А потом ползет уже образованная зигота(и опять: с чего, почему? что ее толкает? какие ее обуревают мысли?) в пути начинает делиться. Находит себе место. Закрепляется. Пробуривается в живую ткань женского организма. Сама природа, если ее не травят и не губят, творит великое чудо, используя только твое здоровое вожделенье, - одно из чувств, вложенное в тебя …природой же? Богом? Или это неразделимое? … Творит твое продолженье. Двуяйцовая клетка делится, делится. Образуется зародыш. Растет. Миллионы лет эволюции, прокручиваются, проживаются в течение нескольких месяцев, недель, даже дней. Как в калейдоскопе, в зародыше сменяется все: динозавры, акулы… С какой же сумасшедшей скоростью бежит заключенное в зародыше время эволюции, миллионы лет? Да что ж мы такое, что за созданья?
Обыденная человеческая жизнь — всего лишь химера? Плесень. Сплошь состоит из нелепых, с точки зрения природы, правил поведения. Держится на каких-то условностях, не имеющих отношения к прочности мирозданья: бумажках, свидетельствах, нотариально заверенных или не заверенных. «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек». Разве подобное не глупость? Малейшее дуновенье космоса сдует подобную мишуру, словно пушинку. Чины, общественное признанье — чего стоят перед ликом вселенной? И эдакие-то мелочи заставляют страдать или ненавидеть. А ведь счастье рождается из совершенно иного. Вон, посмотри на дочь. Или не так? Или все устроенное прочнее? Вернадский носился с идеей «Ноосферы». Но ведь она не привилась, слишком искусственна. Вот ты говоришь, «цель жизни!». Она у всех разная. У кого-то посмотреть мир. У Березовских разбогатеть любой ценой: «деньги не пахнут», — подобным заказать убийство, что плюнуть. У американца — добиться «жизненного успеха». А у русского? «Работай и зарабатывай!» — не русской психологии, — скушен лозунг, лишенный светлой цели. Во имя чего? Чтобы жрать? Две рубашки не наденешь. «Русские, русские», чего ты все талдычишь? люди все одинаковы.. – Не ври, не одинаковы, - чувства те же, да развиты различно. И у личностей и у целых народов. Примеров-то неисчислимое множество. Российские недостатки — продолжение достоинств. И происходит подобное от распростертости, открытости, широты коренной души, оборачивающейся несобранностью. Потому-то для нас любое грозное событие — неожиданность. Тихомиров еще на заре русского капитализма отмечал, что в силу национального характера русский умелец универсален, своим умом дойдет до всего, однако на отдельной технологической операции уступает, и будет уступать тому же немцу втрое. Это было сказано, кажется, еще в 1905 годе. Прогресс не остановишь. Да только цель и способы достижения должны соответствовать традиционному характеру. «Русские долго запрягают, но быстро ездят». – Поучал своих ретивых соотечественников умный, многоопытный Бисмарк. Фюрер этого не усвоил.
Пытаться перевоспитывать нацию значит либо сломать, погубить ее, либо выпестовать совершенно иной народец, заквашенный на иных духовных и нравственных ценностях. Нельзя придать «северному» полюсу магнита дополнительно свойств «южного», как ни завидуй и как не желай благ. Именно отсюда, вытекая из подобной глупости, которую ныне упорно пытаются и пытаются воплотить — апатия коренного общества к нынешним реформам. Зато в них, в самодеятельных реформах, как рыбы в воде, обитают наглые типы антирусской культуры. А русские? Апатия.
- Пап, а, что ты делаешь?
-Кушаю почки. – Перед дочерью он не стеснялся этой своей привычки, доставшейся ему еще из детства, когда тянули в рот все подряд. Детский сад, в который он ходил, располагался в лесочке, на холме. Летом особого присмотра за детьми не было, и они разделялись на компании по интересам. Для мальчишек главное занятие было искать золото. И они его находили! – На опушке за забором лежала россыпь гравия. И попадались камушки с вкрапленным сернистым колчеданом(знайте: кристаллы пирита сверкают ярче природного золота). О! найти золото, это было что-то! До сих пор его мама хранит эти камни. Второе детсадовское увлеченье: побеги и ягоды. Весной и в начале лета со столбиков зелено-желтых сосновых побегов легко было счистить еще не колючие, а мягкие иглы. И кушать мякоть, чуть приправленную смолкой. А нежные побеги ясенелистного клена на вкус напоминают щавель. За неплотно сколоченным забором детского сада стояли муравейники, как раз в твой рост. Муравейников было два. Кучи шевелились от движения больших рыжих муравьев. Мальчишки срывали длинные прошлогодние травинки, совали в муравейник. Отражая нападенье, муравьи обильно опрыскивали травинки своей кислотой. Кончик вынутой травинки становился вкусно кисленьким, если лизнуть его языком. Большие рыжие муравьи не кусались. Однако, цепко и неприятно сильно ползли по твоим ногам, и выше, под трусами, коли не уследишь. Причем они были такие прочные и цепкие, что стряхнуть их или раздавить было очень, очень сложно. В лесу поспевали земляника и костяника. Однако больше всего ягоды росло за недальним другим забором, в щели которого виднелись усыпанные соблазнительными ягодами земляничные кусты. Забор был высокий. За ним лаяли и выли собаки. Однако то были не охранные собаки. Собаки сидели в клетках. Целый ряд клеток был виден в щель. И хотя для мальчишек преодолеть забор не составляло никакого труда, они никогда туда не лазили. Там было нехорошо. За забором располагалась Центральная Заводская Лаборатория. «ЦэЗээЛ». И дети считали, что на собаках там испытывают яд. Кто, когда сказал об этом детям? Правда ли? «Там яд. Там все отравлено». – Передавалось от старших к младшим. Но с их стороны забора — было отлично. И в самом деле, никто никогда ничем не отравился. Андрей родился и вырос в городке, где делали начинку для атомных бомб. В школу он пошел как раз в тот год, когда взорвался резервуар с радиоактивными отходами, породив аварию, сравнимую с Чернобыльской.
- Пап, дай и мне попробовать.
Вообще-то, кушать московскую зелень было не желательно, подобное надо делать на природе, за городом. Ведь на Земле есть экологически очень «грязные» города. Однажды, еще во времена Советского Союза, молодым инженером-физиком, ему случилось лететь из Таллина в Москву, чтобы продлить командировку. Согласно финансовым законам предельный ее срок составлял месяц, потом надо было переоформлять. И с высоты восьми километров он увидел... ТУ-134 отправлялся рейс странно, вроде как неудобно: в три часа ночи. Пустой маленький аэропорт. Ликер «Ванна Таллинн». Отличное настроение, потому как в возникшем исследовательском тупике, мысль, высказанная Андреем, вновь открывала перспективу. В Эстонии, в городе Пальдиски находился натурный стенд для обучения экипажей атомных подводных лодок. Два настоящих отсека атомохода, - реакторный и турбинный, - только не в теле плавающей субмарины, а смонтированные на берегу. Сталь, гермоотсеки, задрайки, люки, реактор. Все настоящее, действующее. Активная зона реактора выработала свой ресурс, и, перед перезагрузкой, ее отдавали во власть «науки», проверить кое-какие идеи. Казалось, будет найден ключ к определению начала поверхностного кипения в реакторе. Жили весело. Обитали не где-нибудь, а в «адмиральском» коттедже, единственном элитном доме в военно-морском городке. Андрей, как самый младший по возрасту, бегал в магазин, «стекляшку», здание которой соседствовало с коттеджем. На третий день по приезду, винный отдел оказался закрыт. Невообразимо. Поздний вечер. Единственный винный магазин в городе! Как так, почему?! - Андрей был настойчив. Нехотя, с барским апломбом, ему начали объяснять:
-А вон видишь? - В особняке напротив, светились зашторенные окна. Добавили наставительно:
- Адмиралы приехали, и надо соблюдать.
- Так я и есть этот адмирал! – Кулак Андрея принялся стучать в грудь.- Посмотрите, как я к вам явился, видите: почитай, зима, я в тапочках и в майке!
Ему не верили. Ни на иоту. Никак не походил, не смахивал он на адмирала. Недавно в коттедже останавливался сам командующий флотом, которому обеспечивали комфортную тишину.
- Хорошо, тогда давайте так, сейчас, по моей команде, свет моргнет три раза,- он указал на двухэтажный коттедж, - И вы мне продадите, что я у вас попрошу? Где у вас телефон?
Свет немедленно моргнул.
Обыкновенно, эксперименты проводились ночью, когда обучаемые флотские экипажи отдыхали. В коттедж звонили, посылали дежурную машину. Та сломалась. Из поселка к стенду пришлось идти пешком и торопиться. Там три километра расстояния. Толстый, как синьор-Помидор Олег Лебедев, пыхтел и тормозил движенье. По пустой и темной ночной дороге проложенной среди леса, они топали втроем.
- Слушай, Виталь, а, может, давай его положим и покатим перед собой? Быстрее получится? –Андрей указал на телеса отстающего Олега. Пыхтящий позади руководитель их группы, Олег Лебедев, аж споткнулся, и сзади раздался кашляющий дружелюбный смех. Олежек был умницей. Андрей был его любимцем, и помимо служебных дел, однажды вместе с шефом смотрел спектакль «Федор Иоанович», со Смоктуновским в главной роли, из директорской ложи Малого Театра. Отец Олега был членом ЦК, однако тот никогда этим не пользовался, разве в мелочах. «Главное, чтобы люди сказали: «вот этот сам как прет!». Его отец был вторым секретарем компартии Эстонии. Однако в Москве у него тоже была квартира. Она располагалась в Кунцеве, неподалеку от Крылатских холмов. «У знака вверх»- как ее называл Олег. По дороге к ней, на шоссе, что рядом с тротуаром, висел гаишный знак: в кружочке стрелка «Только прямо».- В этой квартире побывали все работники ОЯР-1, института атомной энергии. Там была изумительная библиотека,- полки во всю трех с половиной метровую высоту и во всю восьмиметровую длины комнаты. Здесь было все. «Сорок рассказов попугая», «Занимательная история». Ой, много книг оттуда перечитал Андрей.