На фотографии было лицо трупа. Которого помощник фотографа удерживал в нужном положении за волосы. Глаза трупа были открыты. Правая верхняя часть лица трупа была изуродована убившей его пулей.
— Это он?
— Он. Одна из соседок смогла опознать его.
— Странно, у меня такое ощущение, что я его где-то видел, — сказал генерал. — Не могу сказать где, но видел. Может, на сборах? Или в академии? Или на отдыхе? Нет, не помню. Хотя уверен, что видел...
Майор пожал плечами. Хотя ему очень хотелось сказать насчет того, где все встречаются, у шкафа. И майору, наверное, сказал бы. Но не генералу.
— Нет. Не помню. Давшие показания соседи про него, конечно, ничего не знают?
— Нет. Все соседи утверждают, что видели его несколько раз в присутствии потерпевшей. В разговоры с ним не вступали. У потерпевшей о нем не спрашивали.
— Архивы МВД запрашивали?
— Запрашивали. В их картотеках данный гражданин не значится ни среди профессиональных преступников, ни среди находящихся в розыске и пропавших без вести лиц.
— А в наших?
— В наших тоже.
— То есть ничего?
— Ничего.
— Ну, может быть, какие-нибудь характерные приметы? Родинки, следы операций, шрамы, мозоли?
— Шрамы есть. Пулевые. В области спины и правого предплечья. С характерными входными и выходными отверстиями. И еще есть слабо выраженные синяки.
— Какие такие синяки?
— На левом плече.
— Хочешь сказать, от подмышечной кобуры?
— Вполне может, что от кобуры. Если, конечно, это не случайность. Если это не след от, например, лямки сумки или рюкзака.
— Лямки, говоришь?.. Вот что, запроси-ка ты его по всем пропавшим работникам безопасности, ГРУ и прочих силовых ведомств. И по недавно уволенным и не проживающим по месту прописки работникам. И еще запроси все ведомственные поликлиники по несчастным случаям, связанным с огнестрельными ранениями в область спины и правого предплечья. Может, что и отыщется. Если предположить, что синяк на его плече не от рюкзака. И еще предположить, что не зря в ту квартиру нагрянули и в той квартире погибли парни, которые из любых положений умудряются попадать только в голову и сердце...
|
|
Глава двадцать первая
Теперь Иван Иванович начал бояться. Теперь он начал бояться по-настоящему. После того, что увидел в квартире своего приятеля. После того, как увидел самого приятеля. С выломанными пальцами и сточенными грубым напильником зубами. Из-за него выломанными. И из-за него спиленными. Теперь он понял, что игра идет всерьез. Что те, кто за ним гонится, ребята хваткие. И, если что, церемониться не будут. С ним в том числе...
А раз так, то лучше всего ему было бы исчезнуть из этого города. Хоть куда, лишь бы подальше. Хоть к черту на рога, где бы его никто никогда не нашел.
Очень бы хорошо к черту на рога...
Вот только дискеты, кроме одной, и почти все доллары остались в тайнике, в подвале подъезда, где живет... то есть где жил покойный приятель. Черт бы с ними, с дискетами. Но доллары... Без долларов, которых в карманах осталось не так уж много, новую жизнь начинать затруднительно. И не начинать нельзя, потому что старая, похоже, закончилась окончательно и бесповоротно. В том шкафу закончилась.
Не мог теперь Иван Иванович продолжать тот образ жизни, какой вел раньше. Не дадут ему это сделать те, кому он, сам того не желая, дорогу перебежал. Кто его приятеля прикончил. И его, вполне вероятно, тоже желает... Нет, тут, хочешь не хочешь, придется все начинать сначала.
|
|
И лучше бы начинать с подъемной суммы, на которую где-нибудь в тихом месте купить квартиру или даже дом, купить обстановку и гардероб и на которую, ни о чем не думая, спокойно прожить хотя бы пару лет. И самое обидное, что такая сумма есть... Но есть в подвале все того же дома...
И значит, немедленно из города выезжать нежелательно. А желательно, выждав время, пока не уляжется шум вокруг убийства и пока тот дом не перестанет посещать милиция и преследующие его неизвестные убийцы, забрать то, что он там оставил. Ну не век же им там пастись!
Значит, ждать.
Все-таки ждать...
Только если просто ждать, то очень страшно. Потому что за каждым углом, в каждом темном переулке мерещатся тени врагов. Которые того и гляди воткнут в живот нож или накинут на шею удавку. Отчего в каждый тот переулок приходится заходить, как на эшафот подниматься...
Разве это жизнь, когда на эшафоте...
Вот если бы кто-нибудь Иванова Ивана Ивановича защищал. Как, к примеру, защищают политиков, высокопоставленных чиновников и бизнесменов. У которых по десятку телохранителей с каждого бока. Тогда бы...
А почему, собственно, нельзя? Почему нельзя заиметь телохранителей? Которые первые заходили бы в темные подворотни и заворачивали за опасные углы. Особых проблем с этим сегодня нет. Приходи в любое частное сыскное агентство и нанимай хоть сотню охранников. Если, конечно, деньги есть.
Деньги есть?
Пока еще есть. Не много, но есть. По крайней мере на такое дело хватит. На такое дело жаться деньгами грешно...
|
|
— Добрый день, — приветствовал отечественный, сертифицированный и зарегистрированный как частный предприниматель Джеймс Бонд новоприбывшего клиента. — Вы нуждаетесь в наших услугах?
— Я?
— Вы. Вам нужна помощь? Вы хотите убедиться в верности жены, узнать, принимает ли наркотики ваш ребенок, поинтересоваться деловой биографией вашего нового партнера, вернуть занятую у вас сумму денег или ценную вещь, установить сигнализацию на садовый домик, разыскать угнанную машину, найти пропавшего родственника... Мы всегда к вашим услугам.
— Нет, мне не надо найти. Мне требуется помощь другого рода...
— Другого рода? Мы, конечно, оказываем услуги другого рода. Но без лицензии. В частном порядке. Так сказать, не в службу, а в дружбу. К примеру, сделать так, чтобы на суде вы могли доказать, что ваша жена изменяет вам, даже если она... как вы сами понимаете... Скрыть от потенциальных партнеров некоторые факты вашей биографии. Отвадить от вас кредиторов, вы должны им некоторую сумму денег, которой в данный момент вы не располагаете...
— Нет. Вы меня неправильно поняли. У меня совсем другая просьба...
Представитель сыскного агентства встал, плотно прикрыл дверь и вернулся на место.
— Для отдельных клиентов мы иногда выполняем «другие» просьбы. Ну, вы понимаете... В виде особого исключения. И за, так сказать, отдельные деньги. Но для этого вам придется встретиться с главой нашей фирмы...
— Да нет. Мне нужны телохранители. Только телохранители.
— Ах, телохранители... — то ли с облегчением, то ли с разочарованием сказал представитель. — Это пожалуйста. Мы можем предложить вам несколько категорий телохранителей. Мужчин, женщин, собак породы боксер и бультерьер, агентов, которые осуществляют скрытую страховку и явную страховку, презентационных...
— В каком смысле презентационных? — спросил Иван Иванович.
— Это тех агентов, которые нанимаются для официальных приемов, выставок, переговоров, заключения сделок и возвращения просроченных кредитов. В данную категорию обычно входят борцы и штангисты тяжелой и супертяжелой весовых категорий. Начиная от кандидатов в мастера спорта и заканчивая мастерами международного класса, вплоть до олимпийских чемпионов. Если денег хватит. Как профессионалы они — сами понимаете, но зато имеют очень убедительную фактуру и тем работают на повышение имиджа выбравшего их клиента.
— Нет. Мне бы тех, которые охраняют. По-настоящему охраняют.
— Тогда могу предложить бывших работников Комитета государственной безопасности, военной разведки, групп «Вымпел», «Альфа», выпускников и преподавателей школ КГБ и ГРУ и других. Все они имеют специальное образование, опыт участия в боевых операциях, правительственные награды, умеют обращаться с любым типом оружия, владеют приемами рукопашного боя и одним или двумя иностранными языками.
— А они действительно способны защитить?
— Между прочим, они охраняли Брежнева, Андропова, Черненко и Горбачева, которые умерли своей смертью или живы до сих пор.
— Простите, а такие услуги... Они дорого стоят?
— По западным меркам — копейки. От десяти до двадцати долларов в час. Если с нашим оружием — до тридцати. Если с использованием спецтехники, то до ста. Если оптом... то есть, я хотел сказать, если вы заказываете нескольких агентов на большой срок, то предусмотрены значительные скидки.
— Тогда я согласен.
— Сколько вам?
— Чего сколько?
— Сколько вам требуется агентов? Один? Два?
— Мне? Пять. Нет, лучше шесть.
— Почему именно шесть, а не больше или не меньше? Почему вы считаете, что в вашем случае нужно именно шесть телохранителей?
— Мне так кажется... Для большей надежности.
— Как специалист охранного бизнеса и представитель фирмы, специализирующейся в данном виде услуг, должен сказать вам, что действенность охранных мероприятий зависит не от количества используемых агентов, а от правильной организации работ. И в не меньшей степени от своевременного проведения соответствующих профилактических мероприятий. Для чего нам желательно понять, от кого вас защищать. И по какому поводу защищать... То есть нам желательно знать ваших врагов. И знать причину конфликта. Чтобы иметь возможность либо урегулировать его мирными методами, либо просчитать планы ваших противников и упредить их. Наше любопытство — это не праздное любопытство. Это профессиональный подход к охране жизни клиента. Кто ваши враги?..
— Я не знаю.
— Как так не знаете? Безадресная охрана наименее действенный вид страховки клиента. Поймите, не зная, от кого вас защищать, мы не сможем вас от них защитить.
— А вы защищайте от всех.
— Как так от всех?
— От всех, кто встретится на пути.
— Ну что ж. Желание клиента для нас закон. Если вы не можете или не хотите указать конкретный источник опасности, это ваше право. В любом случае мы постараемся выполнить свои обязанности наибольшими добросовестностью и самоотдачей, так сказать, не пожалев сил и умения, а если понадобится, живота своего. Отсюда подведем итог. Вам требуется шесть агентов для осуществления внешней личной охраны?
— Или семь.
— Так шесть или семь?
— Я затрудняюсь сказать.
— В таком случае просмотрите пока вот эти прайс-листы с перечнем предлагаемых нами видов услуг и ценами на них. И вот эти альбомы, где вы найдете фотографии и характеристики имеющегося в наличии личного состава. А я пока, с вашего разрешения, Удалюсь...
И представитель фирмы вышел. К главе фирмы.
— Там оптовый покупатель, — сказал он. — Какой-то странный покупатель.
— Чем странный?
— Неконкретный. Требует охрану, но не может сформулировать, для чего она нужна. Деньги, судя по всему, имеет. Но ни внешним видом, ни манерами бизнесмена совершенно не напоминает.
— Может, он из криминала?
— Нет, на криминал он тоже не похож. Не те повадки. Не тот разговор.
— А кого тогда напоминает?
— Случайного прохожего, который нашел клад и теперь не знает, что с ним делать. И боится, что его отберут. И вообще всего на свете боится.
— Так, может, он просто страдающий манией преследования псих?
— Может, и псих. Но только псих с пачкой наличных долларов.
— Да, психов с долларами не бывает. Вот что, просмотри-ка на всякий случай последние ориентировки МВД. Вдруг он там мелькнет. Вдруг он действительно нашел то, что у других пропало.
И глава фирмы пододвинул к представителю переносной компьютер.
— Смотри в папке «Новопоступившая информация».
— Да знаю я.
На цветном экране замелькали лица. Сфотографированные анфас и в профиль. Лица беглых преступников, пропавших граждан и неопознанных трупов.
— Вот он! — почти даже без удивления сказал представитель.
— Уверен?
— Совершенно. Одно лицо.
— Иванов Иван Иванович. Разыскивается в качестве свидетеля, проходящего по одному из уголовных дел, — прочитал шеф охранников сопутствующую информацию.
— Может, отправить его? От греха подальше.
— Погоди отправлять. Если всех отправлять, мы с тобой без работы останемся. Милицейская ориентировка сама по себе не может служить поводом для отказа от клиента. Тем более он в ней обозначен только свидетелем. Давай так, ты переправь его на завтра или даже на послезавтра. А я пока по своим каналам справки наведу. Кто он такой? В связи с чем разыскивается. Ну и вообще...
— А если он послезавтра не придет?
— А ты задаток возьми. И обяжи явиться послезавтра в семнадцать часов для знакомства с личным составом, который будет его охранять. Тогда он никуда не денется. Тогда как минимум за оставленными деньгами придет...
Глава двадцать вторая
В последнее время к работникам следственной бригады Старкова зачастили земляки из глубинки, которые представлялись дальними, седьмая вода на киселе, родственниками или детсадовскими, с соседней кроватки, приятелями.
— Ну ты чего, не помнишь, что ли? Твоя кроватка была у стены, а моя аккурат у двери стояла. Да ну как не помнишь? Ты еще у меня как-то машинку пожарную хотел отобрать, а я тебе ею по голове вдарил...
Детсадовские приятели привозили дорогие подарки, водку и экзотическую закуску.
— Это раки. Сам ловил...
— Это опята маринованные. Сам собирал...
— Это медок с пасеки деда Николая. Помнишь такого? Нет? Деда Николая не помнишь...
Потом земляки пили водку и говорили за жизнь.
— Работа у тебя, поди, тяжелая? Гадов ловить. Сколько их развелось-то, гадов этих.
— Много, — говорил захмелевший следователь. — Но мы их все равно всех до одного переловим. Потому что вор должен сидеть в тюрьме! Это я тебе говорю.
— Погоди, это же, кажется, Высоцкий говорил.
— Он раньше говорил. А я теперь говорю.
— А платят тебе за это дело сколько? — интересовался приятель.
— Да уж поболе, чем тебе.
— Не, ну сколько? Следователь называл.
— Всего-то? Да я дома на сене больше возьму. Дешево вас ценят. Как же так можно, когда каждый день жизнью рискуешь...
Потом земляки снова пили. Почти до беспамятства.
— Ну а дело ты мне какое-нибудь можешь рассказать? Позабористей. Ну, чтобы с трупами. Или у тебя только карманники?
— У меня карманники? Да ты знаешь, какие дела я расследую?
— Какие?
— Такие! О которых в газетах не пишут!
— Ну?
— Точно тебе говорю.
— Ну например?
— Не могу. Нам запрещено до суда.
— Да ты что, мы же земляки! У нас же кроватки рядом...
— Но только тебе! А ты никому!
— Могила!
— Ну вот взять хотя бы самое последнее дело. Чуть не два десятка мертвяков!
— Ну?!
— Точно тебе говорю! Шмаляли друг друга куда ни попадя. А ты говоришь, карманники...
— А кто кого шмалял?
— Вот. Это самое главное. Что я сейчас и расследую.
— А подробней можешь? Нет, ну интересно, как такие дела расследуют. Как тех гадов ловят.
— Подробней? Но только если ты никому!
— Даже не сомневайся...
Утром земляк выкладывал на стол здоровенную пачку денег. И выставлял два стакана водки.
— Это что?
— Это водка. Чтобы голова не болела. После вчерашнего.
— Нет, я не про водку. Я про это.
— Это деньги.
— Какие деньги?
— Гонорар.
— Какой гонорар? Ни черта не понимаю.
— За рассказ о расследовании дела на Агрономической.
— А я что-то рассказал?
— Ты много чего рассказал. Такого, что рассказывать не следовало. Такого, за что снимают погоны. И отправляют в места не столь отдаленные. Предназначенные для проштрафившихся работников милиции.
— Ты кто?
— Я же говорил — твой детсадовский приятель.
— Я сейчас патруль вызову.
— И пойдешь под суд.
— За что?
— За то! За разглашение служебной информации.
— Что ты от меня хочешь?
— Некоторой дополнительной информации. Кроме той, что ты уже рассказал. Фотографии, ксерокопии криминалистических экспертиз.
— Да ты с ума сошел! За это знаешь что бывает?
— То же самое, что бывает за то, что ты уже сделал. Плюс-минус год. И плюс или минус вот эта пачка баксов.
— За кого ты меня принимаешь?!
— За милиционера. Да брось ты, сейчас все берут. От вашего министра до участкового. Даже президент берет. Сам знаешь. Газетки-то небось почитываешь? Отчего же они берут, а ты не можешь? Тем более что теперь ломаться уже поздно. Большую часть ты уже рассказал. А здесь, — кивал детсадовский приятель на деньги, — до конца жизни хватит. Если сильно не шиковать.
— Я не могу достать все документы.
— Но можешь назвать людей, которые могут их достать. В конце концов, они тоже в детский сад ходили... где наши кроватки рядом стояли...
Потом, спустя буквально несколько дней, наезжали новые земляки. На этот раз очень дальние родственники. Сразу трое. С тройным запасом водки, приветов и подарков.
— Ну ты что, зазнался, что ли?
— Почему зазнался?
— Домой не наведываешься. Писем не пишешь.
— Да некогда все. Работа. Замотался совсем.
— Ну да, работа у тебя не позавидуешь. Бандитов ловить. Под пули их подставляться... Платят-то хоть хорошо?
— Платят? Мало платят. Еле-еле на жизнь хватает.
— Так, может, тебе помочь? Мы завсегда. Потому что при деньгах. А ты расскажешь, что у тебя за работа. Уж больно интересно.
— Пятьдесят!
— Что пятьдесят?
— Пятьдесят тысяч зеленых.
— За что?
— За рассказ о службе.
— А не много?
— Как хотите.
— Ладно, столкуемся. По-родственному... Потом приезжали третьи земляки. И тоже интересовались службой. За те же пятьдесят тысяч баксов. Но приезжали к другому следователю, хотя из той же старковской бригады.
Ну всех интересовало то, на Агрономической, дело. Наверное, из-за того, что там был самый захватывающий сюжет. И самое большое количество трупов. Иначе зачем бы им было отдавать за рассказ о нем такие деньги...
Глава двадцать третья
— Я слышал, что у вас случились какие-то неприятности? — поинтересовался неизвестный, пожилой, в добротном костюме мужчина у заметно нервничающего, хотя и скрывающего это Петра Семеновича.
— Неприятности? Какие неприятности? Нет, у нас все нормально. Все идет планово. Все идет так, как и должно идти.
— Но, насколько я осведомлен, у вас имели место потери в личном составе?
«Уже знает! Уже капнули, сволочи!» — подумал Петр Семенович.
— Потери? Да, были. Сами понимаете, в таком деле без жертв не обойтись. Не в бирюльки играем...
— В связи с чем случились жертвы?
— В связи с одним незначительным инцидентом. Дело в том, что один из третьестепенных участников «движения» допустил некоторую утечку информации.
— Почему вы нам об этом ничего не доложили?
— Я посчитал это событие незначительным, не заслуживающим вашего внимания.
— Утечку сведений о «деле» вы посчитали не заслуживающим внимания событием?
— Утечки не случилось.
— А что случилось? Что знал тот человек?
— Практически ничего. Лишь некоторые второстепенные детали. Но даже их он не успел никому разгласить. Потому что мы, проведя соответствующую работу, смогли его вовремя нейтрализовать.
— Но откуда тогда взялись жертвы?
— Случайность. На место... на место нейтрализации соседи вызвали милицию.
— Вы грязно работаете. Боюсь, скоро мы поменяем наше о вас мнение. Боюсь, скоро мы посчитаем, что ошиблись в своем выборе!
— Но утечки информации не было! Мы очень быстро взяли ситуацию под контроль!
— Хорошо, что вы можете сообщить по общему плану действий?
— Ведется активная работа на местах. Мы уже имеем поддержку по меньшей мере в двух округах.
— На каком уровне?
— На уровне заместителей командующих и командиров наиболее боеспособных войсковых частей.
— Что еще?
— Налажен контакт с представителями рабочего класса и трудового крестьянства в трех регионах. Ведется активная пропаганда в субсидируемых нами через коммерческие банки и подставные фирмы средствах массовой информации. Кроме того, в настоящий момент идет активное накопление специмущества и спецсредств, предназначенных для вооружения боевых отрядов.
— Что по зарубежным счетам?
— По зарубежным счетам также ведется соответствующая работа.
— Вы можете выражаться более определенно?
— Так точно. Мы готовим три независимые группы, предназначенные для изъятия и транспортировки в страну требуемых сумм.
— Почему так долго? Почему вы так долго тянете с этим делом?
— Потому что это не просто дело! А очень непростое дело. Связанное с работой за рубежами страны. Им придется пересекать несколько границ. Придется действовать в зоне ответственности сил правопорядка и спецслужб нескольких европейских стран. Где мы не имеем практически никакого влияния. Кроме того, вы сказали, что на месте наших людей могут ждать определенные неожиданности.
— Не исключено. Потому что далеко не все распорядители фонда разделяют наше в отношении вас мнение. Кое-кто считает, что вы не тот человек, на которого можно делать ставку. Который способен продолжить дело партии.
— На кого же тогда можно, если не на меня?
— Они считают, что на вас в самую последнюю очередь. Что хоть на кого, кроме вас. Свою позицию они обосновывают тем, что вы не лучшим образом проявили себя при выводе западной группировки войск и в некоторых других, в которых вы принимали непосредственное участие, мероприятиях.
— Ну, во-первых, это клевета. А во-вторых, даже если допустить, что часть из того, в чем меня подозревают, имела место в действительности, какое это может иметь отношение к делу, которым я занимаюсь в настоящее время? Тогда, простите, все брали. Я — меньше всех. Если вообще брал.
— И тем не менее...
— В таком случае пусть они поищут кого-нибудь другого. Кто кристально чист. И несмотря на это, что-то представляет из себя в нынешней военной и политической иерархии.
— Они ищут. А мы посчитали, что уже нашли. Вас нашли. Хотя последнее время начали сомневаться...
— Если вы сомневаетесь в моих возможностях и в моих словах, можете проревизировать мою за истекший период деятельность. И расход средств...
— А вы раньше времени не кипятитесь! И не беспокойтесь. Будет такая необходимость — проревизируем. И за каждую истраченную народную копейку спросим. В будущем. Не теперь. Пока дело до проверок еще не дошло. Пока мы вам верим. Но вне зависимости от того, верим мы вам или нет, сложившаяся ситуация, как вы понимаете, неоднозначна. И, к сожалению, зависит не от одного только нашего к вам отношения. Мнения распорядителей фонда разделились. И каждый считает себя правым. Каждый считает, что именно он уполномочен распоряжаться доставшимися нам после распада Советского Союза и смены политического курса финансовыми средствами. Что он более других понимает стратегию и тактику борьбы за реставрацию прежних идеалов. И имеет право выделять и субсидировать лидеров, выражающих эти идеалы.
Конечно, речь идет не о всех фондах и не о всех размещенных на них в свое время средствах, но даже тех, о которых начат спор, вполне довольно, чтобы посеять зерно раздора.
Ну да это наши внутренние дела, за которые ваша голова болеть не должна. Ваша должна болеть за то, чтобы приложить все возможные усилия к достижению светлых перспектив скорого будущего и оправдать доверие наше и народа в деле борьбы за идеалы справедливого, для трудящихся слоев населения и передовой интеллигенции, социального устройства общества.
И вы должны понимать, что если мы пошли на то, чтобы открыть вам часть зарубежных финансовых счетов, то, значит, мы вам доверяем. И надеемся, что вы сможете по достоинству оценить наше к вам доброжелательное отношение и, воодушевленные, достигнете новых результатов... в деле...
Интересно только, в каком деле?
— Приложу все возможные усилия... не пожалею сил, а если понадобится, жизни... чтобы оправдать доверие... и доказать...
«...Надо будет убрать его, как только он сделает свое дело, — подумал пожилой, в добротном костюме мужчина. — Такие типы потенциально очень опасны. Такие типы могут наворотить черт знает что, чуть только ослабь за ними контроль. С такими типами нам не по пути. Но и без них никак. Пока никак...»
«...Достали! Своим партийным прошлым достали! И своим непонятно каким настоящим! Вконец достали! — подумал Петр Семенович. — Ну ничего. Недолго терпеть осталось. От силы пару месяцев. Или даже меньше. А там посмотрим, кто правее...»
Глава двадцать четвертая
Не прошло и недели, как на стол Петра Семеновича положили документы. Вернее, фото и ксерокопии тех документов, что были подшиты в «для служебного пользования» папки и заперты в столы и сейфы следователей, ведущих расследование двух происшествий, случившихся одно за другим на улице Агрономической.
— Это, разрешите доложить, акты патологоанатомических вскрытий. Это результаты баллистических экспертиз. Это протоколы осмотра места происшествия. Показания свидетелей... — перечислял, раскладывая стопками листы, помощник. — Отпечатки пальцев. Фотографии трупов. Марки и номера оружия...
— Погоди, оружия. Дай фотографии трупов. Да не наших. Наших я и так знаю. Их трупов.
Помощник передал фотографии. Которые одну за одной внимательно пересмотрел его шеф.
— Молодые.
— Да, практически все не старше капитанского возраста.
— Кто они?
— Неизвестно. То есть я хотел сказать, что личности погибших следствием пока не установлены. Вот запросы в картотеке. Вот ответы. Отрицательные ответы...
— А вами, вами установлены?
— Никак нет. Но проводится соответствующая работа.
— Какая?
— Я приказал размножить имеющиеся в нашем распоряжении фотографии с целью ознакомления с ними личного состава.
— Зачем с ними знакомить личный состав?
— Для опознания. На случай, если кто-нибудь из них сможет узнать изображенных на фотографии людей.
— А если не сможет?
— Не могу знать!
— Вы бы еще теще своей эти трупы показали. Может, она их в очереди за хлебом встречала. И узнает.
— У меня теща не здесь, у меня теща в Ярославле живет.
— А так бы дали?
— Если последовал бы такой приказ. Петр Семенович внимательно посмотрел на своего помощника. Помощник был, конечно, исполнительный и преданный, чуть не десять лет за своим начальством по округам и весям болтался. Но был, как бы это сказать, не совсем инициативный. Вернее, вовсе не инициативный. Действующий строго в рамках отданного вышестоящим начальством приказа.
— Ладно, идите, Анатолий Михайлович. И пригласите ко мне Сивашова. Только не сюда. Домой. Сегодня. Часам к девятнадцати.
— Есть!
Ну и ладно, что тугодум. Главное, что преданный тугодум. Самое главное, что преданный. Все остальное не суть важно. Как показал печальный опыт — лучше недалекий, но свой в доску. Чем хорошо соображающий, но предатель...
Вечером на даче Петр Семенович повстречался с майором Сивашовым. Сыном одного из его старинных друзей. Который командовал специально под него созданным спецподразделением и отвечал за вопросы безопасности в ведомстве Петра Семеновича в служебное время и вне его ведомства в неслужебное. Вне ведомства отвечал хуже, потому что умудрился три раза подряд проштрафиться, провалив две операции на Агрономической и одну там, в морге. Впрочем, хоть он и проштрафился, заменить его все равно было некем. Потому что привлекать новых людей к делу по известным причинам не следовало. По известным Петру Семеновичу причинам...
— Здравия желаю, товарищ... Петр Семенович.
— Проходи. Зачем вызывал, знаешь?
— Догадываюсь.
— Неправильно догадываешься. Вливаний тебе больше делать не буду. Вливаний тебе хватит. Майор расслабился.
— Но один вопрос все-таки задам. Как же ты так в морге маху дал? Снова?
— Не могу знать.
— Да, тебе, как видно, действительно оперативный простор требуется. Чтобы применить свои общепехотные навыки. Видно, тебе без приданного артдивизиона никак.
Майор потупил взор.
— Ладно, кто старое помянет... Что делать думаешь, чтобы за своих бойцов поквитаться?
— Противника искать.
— Где искать?
Майор пожал плечами.
— А я тебе подскажу где. Вот возьми список номеров бывшего на поле боя оружия и отсмотри его по местам хранения. Оружие, судя по всему, из армейских арсеналов, значит, большого труда это не составит. Только быстро отсмотри, пока до него милиция не добралась. И еще проверь ближнее к тому, кто всю эту кашу заварил, окружение. Вряд ли он вышел на совершенно незнакомых ему людей. И вряд ли они, не зная его, ему так сразу поверили.
И еще...
И еще...
— Но самое главное, поинтересуйся вот этим типом, — показал Петр Семенович переснятую из следственного дела фотографию. — Потому что все, что я тебе до того говорил, — присказка. Круги от три дня назад упавшего в воду камня. А это — сказка.
— Кто это?
— Некто Иванов Иван Иванович. Который, как установлено следствием, на момент боя был на месте. На том самом месте, где мочили вверенный тебе личный состав. И где, между прочим, он тоже не сидел сложа руки и уложил трех твоих бойцов.
— Кто?!
— Иванов Иван Иванович. Если судить по выводам патологоан атомической, баллистической и прочих экспертиз. Если судить по их выводам, то пули, извлеченные из голов твоих бойцов, были выпущены из пистолета, который держал он.