Андрей Ильин
Киллер из шкафа
Глава первая
Дело было житейское. Обычное в общем-то дело.
Жила-была почти одинокая, лет тридцати женщина, у которой муж-моряк годами бороздил просторы чужих морей и топтал мостовые чужих портов. Женщине, как и всем прочим женщинам, хотелось немножко мужского тепла и ласки в долгие зимние, равно как и в короткие летние, ночи. Всегда хотелось. А не только когда ее муж ненадолго наезжал из своих заграничных вояжей.
Раза два в месяц к этой одинокой женщине захаживал мужчина. У которого была законная жена. И была еще эта женщина. К которой он приходил в строго определенное время, когда его «посылали» в очередную командировку.
На их предприятии все мужчины периодически «ездили» в командировки. По крайней мере так говорили звонившим в офис женам, если они вдруг интересовались, куда подевался их супруг. И выписывали командировочные удостоверения, если жены вдруг не удовлетворялись звонком. На командировочном удостоверении, предъявляемом ревнивым супругам в качестве алиби, стояла печать предприятия, пославшего «гражданина Иванова Ивана Ивановича в город Урюпинск с... по...». И печать предприятия города Урюпинска, которую мужская часть коллектива вскладчину заказала у знакомого гравера и которую ставила на все командировочные удостоверения.
— Да. Уехал. Как всегда, в Урюпинск. К смежникам. Когда будет? Скорее всего завтра будет. Ближе к вечеру. Если, конечно, управится. Но мы думаем, управится. Там дел всего ничего. Минут на десять, если без дороги. Нет, не больше суток. Уверен. В командировки, которые больше суток, мы тех, что помоложе, посылаем. Ну, у которых еще сил в достатке. Так что, думаю, завтра он будет уже дома. Конечно, сообщим. Не за что.
Иванов Иван Иванович обычно прибывал в город Урюпинск в шесть часов вечера. Он звонил в дверь и прятал за спиной букет цветов. И доставал его, когда дверь открывалась.
— Ты?
— Я.
— Здравствуй.
— Здравствуй.
Иван Иванович проходил в коридор, снимал ботинки и привычно нащупывал ногой под лавочкой тапочки.
— Ты чай будешь? — спрашивала женщина.
— С удовольствием.
Потом женщина и командированный в город Урюпинск мужчина пили чай. Потом совместно смотрели телевизор. И ложились спать.
— Ты на сколько? — спрашивала женщина.
— До завтрашнего вечера.
И женщина ласково припадала к своему любовнику. А потом, удовлетворив свои взаимные потребности, они выключали свет. До утра.
Обычно. Но не на этот раз. На этот раз женщина выключить свет не успела. Потому что в дверь позвонили. И еще раз позвонили.
— Кто это? — насторожился командированный.
— Не знаю.
— Может, муж вернулся?
— Откуда? Из Австралии? Он последнюю радиограмму из Австралии прислал. Звонок в дверь повторился.
— А кто же это тогда?
Женщина пожала плечами. Встала и, тихо ступая, прошла в коридор.
— Открой! Это я, — сказал из-за двери голос.
— Федя! — ахнула женщина.
— Какой Федя?
— Такой Федя!
— Это я, Федор! — подтвердил из-за двери голос.
— Кто это такой? — с напором прошептал командированный любовник.
— Это такой... Это такой, что тебе с ним лучше не встречаться! — испуганно ответила женщина.
— Кто это?! — еще раз спросил Иван Иванович.
— Я сама точно не знаю. Но у него пистолет. И вообще я его боюсь.
— Открывай. Я же знаю, что ты дома, — сказал голос.
— Прячься! — потребовала женщина. — Иначе он тебя убьет.
— Ну, это мы еще посмотрим...
— Убьет. Ну или сдаст в милицию.
— Он что, милиционер?
— Он хуже. Он из каких-то органов.
— Может, ее дома нет. Может, пойдем? — донесся из-за двери еще один голос.
— Никуда я не пойду. Лучше ключ найду. У меня где-то ключ был.
В замочной скважине зацарапал металл.
— Мать честная! Их двое!
Не успевший себя реализовать любовник заметался по комнате, хватая руками встретившиеся на пути тряпки и пытаясь прикрыть ими бедра.
— Не сюда! В шкаф, — скомандовала женщина, распахивая дверцы и подталкивая внутрь голого любовника.
— Иду! Иду! Не стучи так громко! Щелкнули замки. Хлопнула входная дверь.
— Ты чего не открывала?
— Я не слышала.
— Как не слышала! Я чуть дверь не выломал.
— Я же говорю — заспалась.
Застучали шаги. Визитеры прошли в комнату.
— Иди на кухню и без приказа не высовывайся, — приказал один голос.
Иван Иванович тихо наклонился к дверцам и заглянул в сочащуюся светом щель.
Вначале он увидел запахнувшуюся в халат женщину. Потом молодого мужчину, прошедшего мимо нее на кухню. И закрывшего за собой дверь. Потом другого мужчину, постарше. Который наклонился и поцеловал женщину в щеку. И стал стягивать с плеча пиджак.
Под мышкой у него из полированной кобуры торчала рукоятка пистолета.
Ё-моё! Мужчина снял пиджак. И штаны. И пошел шкафу.
Иван Иванович похолодел. И тут же вспотел.
Потому что представил себя стоящим голым перед пистолетом, упирающимся дулом в его выступающий животик.
— Отдыхай. Я сама, — быстро среагировала женщина, перехватывая пиджак и штаны и открывая шкаф. В шкафу стоял ее холодный и потный любовник.
— Молчи! — одними губами сказала женщина, вытаскивая плечики и развешивая на них пиджак.
Скукоженный среди юбок и блузок любовник кивнул. И осуждающе покачал головой.
На что женщина распахнула дверцу сильнее.
Любовник умоляюще сложил руки и изобразил на лице раскаяние за свой непродуманный поступок. В конце концов он ей не муж...
Дверцы закрылись.
— А ты почему не один? — ласково спросила женщина.
— Так вышло, — ответил мужчина. — Мы побудем у тебя тут некоторое время.
— А что случилось?
— Да так. Ничего особенного. Я тут недавно вышел из одного дела, а кое-кому это не понравилось. Кое-кто считает, что я им должен. Ну иди сюда.
В комнате зашуршала ткань. И захихикала женщина.
— Ну прекрати. Прекрати.
«Ну не стерва! — возмутился про себя сидящий в шкафу любовник. — Мне врала, что я у нее один. И мужу, что ждет. А здесь на тебе — Федор. Если один только Федор...»
— Ну ты что? Ты что делаешь? — громко шептала и игриво повизгивала женщина. — Мы же здесь не одни. Там на кухне...
— Да брось ты. Он немой и слепой. По уставу немой и слепой. На него можешь не обращать никакого внимания, как на этот вот шкаф, — сказал мужчина.
«Хорошо бы», — подумал любовник. Скрипнул диван. Зашуршали простыни.
— А это что? — спросил голос.
— Что?
— Почему здесь два фужера? И цветы?
— Где цветы?
— Не делай из меня идиота. Откуда здесь цветы? И фужеры?
— Ах это. Это ко мне подруга приходила. У нее день рождения. Ну, мы немножко выпили...
— А цветы?
— Ей подарили. Она забыла... Хлопнуло срываемое с дивана одеяло.
— А это что?
— Что?
— Вот эти пятна на простыне. Откуда они? Подружка слюну пускала? От голода. Потому что ее не накормили там, где подарили цветы? Где он?!
— Кто?
— Сама знаешь кто! Куда ты его дела?
— Ну успокойся, Федя. Успокойся. Сейчас я кофе сделаю.
— Ты же говорила, я у тебя один. Что ты только со мной... Где он? Под кроватью?
Заскрипели ножки отодвигаемой кровати.
— Или под столом? Грохнула столешница стола.
— Или, может быть, ты спрятала его в шкафу? Любовник перестал дышать. Потому что увидел в щели приближающегося к шкафу человека. В трусах. И с пистолетом в руке.
Все!!! В дверь позвонили.
— Кто это? — быстро обернувшись, спросил мужчина в трусах и с пистолетом.
— Не знаю. Может, муж вернулся? Из Австралии.
В дверь позвонили долго и настойчиво. И еще застучали.
— Откройте! Вам телеграмма. Из кухни как ошпаренный выскочил второй визитер.
— Это они! Я видел их машину.
— Кто они? — спросила женщина.
— Черт! Значит, все-таки выследили.
— Как они смогли?
— Откуда я знаю!
В дверь застучали с новой силой. Мужчины передернули затворы пистолетов и привалились к косякам комнатной двери.
— Если что, ты тех, что справа. Я — слева.
— Добро.
— Вызови подмогу!
— А если они нас запеленгуют?
— Один хрен, они уже здесь!
Молодой вытащил портативную радиостанцию:
— Зяблик? Говорит Коршун. Нам нужна срочная помощь. Самая срочная! Да, они. Диктую адрес...
Второй мужчина, не опуская пистолет, шарил глазами по ближайшим стульям.
— Черт! Где мой пиджак?
С крыши дома бесшумно соскользнула веревка, и по ней, отпуская тормозные устройства, сползли вниз две фигуры в черных комбинезонах. Они остановились на уровне четвертого этажа, спрыгнули на балкон и шагнули к дверям. Звякнуло стекло.
— Сзади! — крикнул один из мужчин, разворачивая дуло пистолета в сторону балкона.
Но довершить разворот не успел. Потому что навстречу ему ударила короткая, быстрая, почти бесшумная очередь из автомата. Он согнулся и упал, разбрызгивая по линолеуму кровь.
Старший мужчина успел сделать два выстрела.
И получил две ответные пули в плечо и живот.
Черные фигуры пробежались по комнате. Один ударом ноги выбил у поверженного врага пистолет. Другой нырнул в коридор. К входной двери.
В квартире затопали шаги. И дико завизжала женщина. Но тут же замолчала.
— Вы что наделали? — недовольно спросил басовитый голос.
— Они в нас стреляли.
— Ну и что? Они нужны были нам живыми. Идиоты!
— Но они могли нас убить!
— Лучше бы они вас убили...
— Тут один еще живой, — сказал кто-то. Задвигались люди. Застучала отодвигаемая мебель. Глухо застонал раненый.
— Куда ты все спрятал? Куда? Говори, гад!
Раненый застонал громче. Обезумевший от страха командированный в Урюпинск Иван Иванович стоял в шкафу ни жив ни мертв, с трудом сдерживая дрожь в ногах и теле. Лучше бы ему действительно было уехать в этот Урюпинск. В котором он ни разу не был.
— Обыщите его, — распорядился начальственный бас.
— На нем ничего нет.
— Ну тогда врежьте ему как следует. Чтобы он все вспомнил. Да не туда. По ране бейте. Удар. Вскрик боли.
— Ну что? Скажешь? Или добавить?
— Я... ничего... не знаю. Новый удар. Новый вскрик.
— Ладно, хватит. Тащите его в машину. Там разберемся. И обыщите квартиру. Возможно, он хранил что-то здесь.
Люди разбрелись по комнате, сбрасывая на пол и вороша вещи.
— В шкафу посмотри.
К шкафу направился один из ворвавшихся в квартиру людей. И взялся за ручку.
Иван Иваныч в ужасе замер. Уже в который раз за этот вечер. Скорее всего последний раз за этот вечер. И за эту жизнь...
— Шухер! — громко крикнул кто-то из кухни.
— Что такое?
— Кажется, их дружки подъехали.
— Сколько?
— Откуда я знаю. Не меньше двух машин.
— Вот сволочи!
Заклацали затворы оружия, но это было не так страшно, как тихое касание пальцев за ручки дверцы шкафа.
— Держите дверь. А вы — окна. Ну живей же! В коридоре хлопнул негромкий взрыв. Еще один. И помещение заполнилось каким-то резким, перехватывающим дыхание газом. Все закашлялись. Последним — голый любовник в шкафу. Но его кашля за хлопками частых выстрелов никто не услышал. В квартиру вломились люди в бронежилетах, ведущие ураганную стрельбу на поражение. Кто-то страшно закричал. Кто-то отпрыгнул за опрокинутый стол, который тут же был изрешечен крест-накрест длинной автоматной очередью. Несколько шальных пуль ударили в шкаф, в щепки разнося прессованную стружку. Потом кто-то тяжело ударился о боковую стенку.
— Справа!
— Бей!
— Берегись!..
Тихие хлопки пистолетных, через глушители, выстрелов. Глухая дробь автомата. Еще несколько вскриков и стонов...
— Они на кухне. Они отползли на кухню! Я видел. Вон капли крови.
— Тогда разом...
Снова часто застучали выстрелы. Снова упали тела.
— Черт! Они попали! Они убили меня... Мгновенная тишина. И тут же со стороны коридора послышались осторожные, крадущиеся шаги.
— Похоже, мы опоздали. Они кончили всех.
— Кто кончили?
— Все — всех!
— Тогда уходим. С минуты на минуту здесь будет милиция.
— Погоди, там их раненые. Их надо... Иначе они расскажут...
— Где?
— За диваном.
Кто-то быстро обежал комнату. Хлопнули два выстрела. Кого-то проволокли по коридору. Стукнула дверь. И наступила тишина.
Мертвая тишина.
Иван Иваныч осел на враз подогнувшихся ногах. Он все еще не мог понять, что произошло. И не мог понять, жив он или уже нет. Он сел среди тряпок и тихо заскулил. От жалости к самому себе.
Дверь шкафа медленно и с душераздирающим скрипом раскрылась. Но не полностью. Потому что уперлась в лицо упавшего на пол человека. Человек лежал в луже. Собственной крови. Рядом с ним лежал еще один человек. И еще два поперек дивана. Который весь был залит красным. Так же как пол вокруг. И как стены. Кроме красных пятен и брызг, на стенах были многочисленные выбоины от пуль.
Квартира напоминала поле боя. Со всеми атрибутами поля боя. В том числе с трупами. И разбросанным вокруг оружием — автоматами и пистолетами, один из которых перепуганный до смерти Иван Иванович тут же и схватил. Чтобы защитить свое беззащитно-голое тело от возможного нападения. Мало ли кто еще притаился в коридоре или под кроватью? Но тут же, почувствовав что-то липкое и расползающееся под пальцами, испуганно отбросил. И, уже ни о чем не думая, побежал к двери. Но поскользнулся в луже крови и упал, ударившись головой об пол, на мгновение потерял сознание. А когда очнулся, увидел перед самыми своими глазами разбитое, разорванное пулями мертвое лицо. И еще, чуть поодаль, заметил свою мертвую, с открытыми глазами и отвалившейся челюстью любовницу. Его тут же стошнило, отчего в голове случилось некоторое прояснение.
Итак, он здесь один, голый, среди горы трупов.
И скоро сюда приедет милиция искать виновных. Как он объяснит им свой вид? И свое здесь присутствие? Среди всех этих мертвецов.
Расскажет анекдот про то, как он зашел к любовнице, разделся и залез в шкаф по причине того, что к ней заявился другой любовник, которого застрелили неизвестные, которых, в свою очередь, замочили другие неизвестные, которых он не видел, потому что сидел голый в шкафу?
Дурдом!
Надо уходить отсюда, пока из него не сделали козла отпущения. Или не сделали главного, против всех свидетеля. Что еще хуже.
Надо уходить!
Но не голым же уходить! Голым не уйти...
Иван Иванович заметался по комнате, пытаясь отыскать свою одежду. Но когда нашел, понял, что нашел зря. Она была в крови и еще в чем-то липком и красно-сером.
Черт!
Иван Иванович отбросил свои брюки.
Надо где-то найти одежду. Не запачканную кровью одежду. Где можно найти целую и незамаранную одежду?
Он вдруг вспомнил о повешенном в шкаф чужом костюме и недолго думая вытащил и надел его на себя. Костюм был чуть великоват, но в отличие от всех прочих был чист.
Теперь ходу.
Только куда?
Куда глаза глядят! Лишь бы отсюда! И надо взять с собой оружие! На всякий случай. На худший случай. На случай засады в подъезде...
Когда Иван Иванович вышел из квартиры, из всех ближних дверей торчали головы соседей.
— Что у вас там случилось? — спросили его.
— У нас? Ничего особенного.
— Но мы слышали какой-то шум. Какие-то удары в стену. Грохот.
— Грохот? Ах ну да. Там, кажется, шкаф упал. Три раза...
И Иван Иванович, не дожидаясь новых вопросов, быстро сбежал вниз по лестнице во двор, а потом на улицу, с дальнего конца которой уже слышался нарастающий звук милицейских сирен...
Глава вторая
Домой Иван Иванович не пошел. Потому что был в городе Урюпинске. И был в чужом пиджаке. Происхождение которого вразумительно объяснить не мог.
Иван Иванович пошел к одному своему старинному приятелю, который жил один. Но прежде чем пойти, он решил купить водки. Две бутылки. Без которых в сложившейся ситуации разобраться было невозможно.
Он подошел к киоску и привычно полез в карман за деньгами. Денег не было. Были доллары. Пачка долларов. Пачка стодолларовых купюр, перехваченная посредине резинкой.
— Доллары возьмешь? — спросил Иван Иванович.
Продавец высунулся из окошка и оглянулся по сторонам.
— Сколько?
— Сто.
— У меня наличности нет. Могу только товаром.
— Давай товаром.
— Что будете брать?
— На твое усмотрение. Но обязательно водки. Две... Нет, три бутылки.
К приятелю Иван Иванович пришел с тремя полными пакетами спиртного.
— Здорово!
— Ты чего?
— В гости зашел, — сказал Иван Иванович, первым делом пропихивая в дверь звякающие сумки. Приятель заглянул в сумки.
— Ну, тогда заходи. Всегда рад.
Через полчаса Иван Иванович и его приятель были пьяны в стельку. Они сидели, поставив локти на стол, подперев лица ладонями, и осоловело смотрели друг на друга сквозь батарею полупустых разномастных бутылок.
— А ты чего закуски не купил? — спросил приятель.
— Не подумал.
— А-а. Ну, тогда рассказывай.
— Что рассказывать?
— Как жизнь? Ну и вообще... как жизнь...
— Плохо. Пошел к своей бабе, а у нее любовник. А я в шкафу. Без одежды.
— Ты анекдот рассказываешь?
— Нет. Про жизнь.
— А...
— А потом еще пришли.
— Еще любовники?
— Нет. Агенты. И всех замочили.
— Ты кино рассказываешь?
— Нет. Про себя.
— А откуда это? — показал приятель на бутылки.
— Купил.
— А где столько денег взял?
— В кармане.
— Брешешь.
— Точно!
— Все равно брешешь.
— А это что? — показал Иван Иванович пачку долларов.
— Сколько там? — выпучил глаза приятель.
— Не считал.
— Ну?
— Давай сейчас сочтем.
— Сейчас не сможем.
— Тогда давай выпьем.
— Давай...
Утром Иван Иванович проснулся за столом. Среди пустых бутылок. Прямо перед ним на том же столе лежала пачка долларов и приятель. Который задумчиво смотрел на доллары.
— Ты где взял столько денег? — спросил он.
— Я же тебе говорю, пришел к бабе, а потом пришел ее любовник, которого застрелили. Это его пиджак.
— А я думал, ты мне вчера новый анекдот...
— Если бы.
— И что ты теперь думаешь делать?
— Домой пойду.
— В этом пиджаке? В этом пиджаке нельзя. Он чужой. Он с трупа.
— А ты мне какой-нибудь свой дай. Взамен этого.
— Ладно.
Приятель сходил в комнату и принес спортивный костюм.
— На. Ничего другого нет.
Иван Иванович надел костюм. Второй чужой костюм за последние десять часов.
Приятель приложил к себе вновь приобретенный «валютный» пиджак. И посмотрелся в засаленное зеркало.
— Как на меня, — довольно сказал он.
И вывернул карманы.
— На, забирай. Это не мое. Это твое.
— Что?
— То, что в карманах.
В карманах были автобусные билеты и замысловатой формы ключ.
— От квартиры?
— Нет. От квартиры такие не бывают. Наверное, от сейфа. Смотри, на нем еще цифры.
— Где?
— Да вот они. Номер 7375. И буква А. Я знаю, что это такое. Это от абонентского ящика. Который на почте.
— С таким ключом?
— А может, там ценная корреспонденция? Или дорогие посылки? Ты знаешь, пойди и посмотри. Сам. И если там что полезное — себе возьми. Хозяина все равно нет.
— Куда пойди? Я же номер почты не знаю.
Приятель пожал плечами.
— Ну, тогда я пошел, — сказал Иван Иваныч.
— Куда?
— Прогуляюсь.
— Слышь, Вань, ты мне денег оставь. На опохмелку.
— У меня только эти.
— Ну дай эти. Ты же теперь богатый. А вечером приходи.
— Зачем?
— А куда тебе еще? Дома тебя заметут. И на работе тоже. А бабу твою, ты говоришь, замочили. Так что ко мне приходи. Про меня никто не знает. Бери запасной ключ и в любое время...
— Ладно, приду, — согласился Иван Иванович. Идти ему действительно было некуда. Вчера — было куда. А сегодня уже нет. Вот как все странно обернулось...
Глава третья
Первой на место происшествия прибыла вызванная нижними, недовольными шумом и громом, доносящимися с потолка, соседями машина ПМГ 27-го отделения милиции. Милиционеры, облаченные в бронежилеты, зашли в квартиру и сдвинули на затылки каски.
Такого они еще не видели. Хотя видели много чего. В комнате, на кухне и в коридоре были разбросаны трупы. С многочисленными огнестрельными ранениями. Стены были изрыты пулевыми пробоинами и забрызганы кровью и мозгами. При этом в квартире ничего взято не было.
— Не, нам здесь делать нечего. Здесь надо вызывать сыскарей, — сказал командир группы.
Прибывшая следственная бригада тоже сдвинула фуражки и почесала лбы. Наблюдать такое количество трупов в стандартной однокомнатной квартире им тоже не доводилось.
— Кто же это так?
— Наверное, разборка.
— Тогда они разобрались на все сто!
— Ладно, давайте вы начинайте с кухни, а мы с комнаты.
Описание места происшествия и жертв заняло почти весь рабочий день. Сыщики осматривали и фотографировали тела, проверяли карманы, переписывали номера оружия, номера удостоверений личности, допрашивали отсутствующих свидетелей. Дольше всего опрашивали свидетелей.
— Неужели вы ничего не слышали?
— Совершенно ничего. Я спала.
— Как же вы могли не слышать выстрелов?
— Я крепко сплю.
— А ударов пуль в стены? Как бы крепко вы ни спали, ударов в смежные с вами стены вы не расслышать не могли.
— А я в уши вату воткнула. Я всегда так делаю.
— А муж ваш?
— Он вообще пьяный был. А пьяный он спит беспробудно. Хоть из пушек пали. А здесь всего-то из пистолетов.
— Хорошо. Я понял. Давайте без протокола.
— Без протокола?
— Без. Почему вы не хотите отвечать на мои вопросы?
— Потому что там, говорят, кучу народу перестреляли. И если мы вам что-нибудь скажем, нас тоже перестреляют. Потому что те преступники, судя по всему, люди серьезные.
— Мы позаботимся о вашей безопасности.
— Вы позаботитесь...
— Значит, ничего не слышали?
— И ничего не видели...
— Тогда мы будем вынуждены пригласить вас в отделение.
— Хоть в КГБ. Я и там скажу, что в ушах была вата а муж был пьян. Мне моя жизнь и жизнь близких дороже.
И все прочие соседи тоже ничего не видели, ничего не слышали и ничего вразумительного по делу сказать не могли. Потому что все как один спали, отсутствовали, были пьяны или в тот конкретный вечер по неизвестной причине временно оглохли.
— А что с документами? По документам запросили? — спросил начальник следственной группы.
— Запросили. Все найденные удостоверения личности липовые. Никогда и никому не выдавались. Граждане с такими фамилиями по означенным адресам не проживают и не работают. Кроме одного...
Главный следователь заинтересовался.
— Кроме командировочного удостоверения, выданного Иванову Ивану Ивановичу, направленному в город Урюпинск сроком на одни сутки предприятием... Командировочное удостоверение нашли в брюках.
— В чьих брюках?
— Ни в чьих. Просто в брюках, заброшенных под кресло.
— А хозяин?
— Хозяина в них не было.
— Может, кто-нибудь из этих?
— Эти все в штанах.
— Значит, те брюки, что вы нашли, лишние?
— Лишние.
— Интересно... Куда же делся их хозяин? Слышь, Петров, смотайся-ка в эту фирму. Разузнай, что это за Иванов такой, где он был вчера вечером и сегодня ночью и где находится сейчас. Хотя, подозреваю, сейчас он находится очень далеко отсюда. Да, и попроси в отделе кадров его фотографию с личного дела. Давай. Одна нога здесь, другая там. И позвони мне, когда что-нибудь выяснишь...
На работе Иванова Ивана Ивановича характеризовали как инициативного и исполнительного работника.
— Ну то, что исполнительный и инициативный, мы видели, — сказал командированный на место работы подозреваемого следователь. — Исполнитель он что надо. Если это, конечно, он.
— А что случилось?
— Ничего особенного. Где ваш работник Иванов может находиться сейчас?
Пребывавшие в комнате служащие мужского пола переглянулись.
— В городе Урюпинске.
— Что он там делает?
— То же, что и все.
— У вас есть телефон предприятия, куда он был командирован?
— Нет.
— Почему? Это как-то даже странно. Вы посылаете своего работника в командировку на предприятие, телефона которого не знаете.
— Видите ли, в чем дело. Это не вполне командировка. И не совсем город Урюпинск. Мы выдаем иногда командировочные предписания нашим работникам по их просьбе, когда им надо отлучиться по личным делам.
— Откуда отлучиться?
— Из дома отлучиться.
— То есть вы хотите сказать, что он никуда не выезжал из города?
— Этого мы не знаем.
— Но кто-нибудь знает адрес этого «предприятия»? В которое он был «командирован»?
— Нет. Это личное дело каждого командированного.
— Ладно. Понял. Если он вдруг даст о себе знать, немедленно сообщите мне вот по этому номеру...
Единственный оказавшийся в распоряжении следствия документ вопреки ожиданиям оказался реальным. Но без наличия его владельца.
По поводу вновь открывшихся обстоятельств старший следователь опять отправился по соседям.
— Добрый день.
— Я же вам говорила, что ничего...
— Я совсем по другому поводу.
— По какому по другому?
— По поводу морального облика вашей бывшей соседки. О ней вы сказать что-нибудь можете? Ну, то есть каким человеком она была? Какую жизнь вела? Достойную, порядочную...
— Ну, уж конечно!
— То есть моральному облику она не вполне соответствовала? В общественных мероприятиях не участвовала? И приятели к ней, случалось, заходили?
— Без протокола?
— Ладно, без.
— Тогда скажу. Всю правду скажу... Далее чуть не битый час соседка с увлечением передавала подъездные сплетни. Про пропущенные дежурства и невымытые лестничные площадки, про грязь возле двери, про пропадающие из почтового ящика газеты, про соль, которой в случае чего не допросишься, и, конечно, про мужчин...
— Дамочка она, хоть о покойниках плохо не говорят, поведения была не самого строгого. Мужики к ней захаживали. Особенно когда муж в плавание уходил. Тут же и захаживали. Только он за порог, возле него чужой кобель скребется.
— Один и тот же? Или разные?
— В том-то и дело, что разные. Но бывали и постоянные. Особенно один, который раз в две недели приходил.
— Вы их в лицо не помните?
— Их даже она в лицо не помнила. Потому что лицо ее в них не интересовало...
— А того, постоянного?
— Полюбовника?
— Полюбовника.
— Того — помню. Очень вежливый был мужчина. Здоровался всегда. Сумки мне помогал донести тяжелые.
— А вы могли бы его узнать по фотографии?
— Зачем?
— Ну, чтобы сообщить о происшествии. И чтобы он вещи свои из квартиры забрал. Ценные.
— Тогда могу.
— Взгляните на эти фотографии. Есть он среди них или нет? — спросил следователь. И раскинул портреты не имевших никакого отношения к делу людей, погибших в перестрелке потерпевших и командированного в город Урюпинск Иванова Ивана Ивановича, чье удостоверение, пиджак и штаны были обнаружены на месте преступления.
— Вот он, — сразу узнала соседка.
— Других никого не видели?
— Других? А чего это у них глаза закрыты?
— Это они зажмурились. От фотовспышки.
— Что вы меня за дуру держите! Это же покойники.
— Ну я и говорю — зажмурились.
— Это те, которые? — спросила женщина, жадно рассматривая фотографии.
— Которые... А скажите, вчера этот ее полюбовник не приходил?
— Вчера? — Женщина с трудом оторвалась от созерцания незнакомых покойников. — Вчера... Вчера я спала. И ничего и никого не видела... Хоть даже без протокола!
Ну что ты с ними поделаешь!..
Старшего следователя ведущей расследование оперативной группы вызвал начальник отделения милиции.
— Ну что у тебя?
— Пока ничего. Свидетели, как всегда, ничего не видели и не слышали. Оружие ранее ни по каким делам не проходило. Удостоверения личности липовые. Владельца единственного настоящего разыскиваем.
— Значит, ничего? Плохо! Ты давай шуруй. На полную катушку шуруй! По горячим следам. Все вверх дном переверни, а какой-нибудь следок найди. Мне уже из горотдела звонили. Намекнули, что если я в три дня своими силами не справлюсь, то они дело себе заберут. Такое дело! Такое количество трупняка! Я уж и не упомню, когда столько было. Так что ты давай! Если успеем до городской бригады что-нибудь раскопать, попадем в приказ. Премию получим...
— А если не найдем?
— Тоже в приказ. Но уже без премии. И без зарплаты. Такое количество трупняка на нашей территории... Давай копай, сыщик. Копай! Иначе я тебя...
«Этот сможет, — подумал сыщик. — Этот ради того, чтобы в начальственном приказе прозвучать, десять таких, как я, зароет. Ему сейчас выслугу накапливать надо. Чтобы очередное звание перед выходом на пенсию получить. Ему рапортовать об успехах надо, которые, к сожалению, зависят не от него».