— Слушай, а как зовут того, чьи документы вы нашли?
— Иванов Иван Иванович.
— Интересная фамилия. В смысле очень распространенная фамилия, которой в стране пруд пруди. Я говорю, очень удобная фамилия, к примеру, для преступника. Где он может находиться сейчас? Хотя бы примерно?
— Не знаю.
— То есть с места преступления он скрылся?
— Если там был, то да.
— А зачем ему от нас бегать? Если он, к примеру, только свидетель? Слушай, а может, это он тех?
— Вряд ли. Там работали профессионалы.
— Ну может, он наводчиком был? Или заказчиком? Вы пальчики его проверяли?
— Проверяем. Послали по месту его жительства экспертов. Чтобы они посмотрели предметы домашнего обихода.
— Это правильно. Вдруг они совпадут с теми, что в квартире. Тогда все это... Вот что, сосредоточься-ка ты пока на этом Иванове. Тем более что он в этом деле единственная зацепка. Потряси родственников, семью, сослуживцев. Узнай, в каких войсках служил. Не баловался ли оружием. Ну и все такое прочее. Чувствую я, нутром чувствую, что неспроста он там оказался... Как только узнаешь что-нибудь новое — сразу докладывай мне. В любое время суток докладывай. Все, иди работай. Работай! Пока нам на хвост волкодавы из горотдела не сели.
Через два с половиной часа старший следователь доложил, что пальчики, снятые с предметов домашнего обихода по месту жительства Иванова Ивана Ивановича, и пальчики, обнаруженные на мебели, стенах и прочих вещах квартиры, где произошло массовое убийство, оказались идентичны. И еще они совпали с отпечатками, найденными на рукоятке изъятого с места преступления пистолета Стечкина, из которого, согласно патологоанатомической и баллистической экспертизам, были убиты три человека.
|
|
Три!
— Ну вот видишь! Я же тебе говорил! — удовлетворенно сказал начальник отделения. — Я же говорил, что чую! А чутье меня еще никогда не подводило...
Глава четвертая
Иванов Иван Иванович сидел на скамейке в случайном сквере и рассматривал ключ.
Ключ действительно был очень замысловатый.
Импортный. С выпрессованным на пластиковой поверхности номером 7375.
Конечно, это был ключ не от абонентского почтового ящика. Там замки попроще. Потому что тащить из них, кроме писем и газет, нечего. Там ящики иногда вообще не закрываются.
Тогда откуда он?
От личного сейфа?
Но при чем здесь номер?
Может быть, от сейфа в банке? От ячейки. С номером. С номером 7375.
Вполне может быть, что от ячейки. Там, так же как на почте, каждому клиенту отводят отдельный запираемый ящичек. Только в отличие от почты очень хорошо запираемый. На сложный вроде этого ключ.
Наверняка от банковской ячейки.
И значит, в этой ячейке могут находиться какие-нибудь ценные вещи, которые их хозяину уже не нужны. А новому хозяину могут пригодиться.
Может быть, сходить туда и полюбопытствовать?
Только куда сходить? Ведь банк, где находится эта ячейка, неизвестен.
Как же узнать, где находится этот банк?
Может, по номеру?
Номер большой. Значит, ячеек в этом банке много. И значит, банк этот тоже немаленький. Что существенно облегчает задачу. Нужно отсмотреть лишь очень солидные банки. В которых число предлагаемых клиентам ячеек превышает семь тысяч.
А как узнать, что это именно та ячейка?
Очень просто. По ключу. По его внешнему виду. Потому что у другого банка ключи наверняка другой фирмы и другого вида.
|
|
Иван Иванович наменял жетонов и обзвонил три десятка самых крупных банков. Несколько отпали из-за того, что число ячеек до требуемой цифры не дотягивало. Несколько подошли. Теперь их следовало посетить. Лично... В спортивном, с чужого тела, костюме.
Н-да...
А зачем в спортивном? Если перешедшие по наследству доллары...
Иван Иванович обменял две сотни баксов и отправился в ближайший магазин, где приобрел вполне приличный и лично для него совершенно бесплатный костюм. После чего отправился в банк.
— Я бы хотел взять у вас ячейку.
— Пожалуйста.
— Но я бы хотел быть уверенным, что в нее, кроме меня, никто попасть не сможет.
— Наш банк охраняется с помощью самой современной сигнализации.
— А замок?
— Мы используем замки повышенной секретности швейцарской фирмы «Краузер».
— А можно взглянуть? На ключ можно взглянуть?
— Да. Пожалуйста.
Ключ был не тот. Непохожий был ключ.
— Спасибо. Я зайду позже. Минус один банк.
— Я бы хотел взять у вас ячейку.
— Пожалуйста... Нет, не то.
— Я бы хотел...
— Мы готовы...
Опять не то, что нужно.
— В вашем банке есть личные сейфы?
— Конечно.
— А можно на них взглянуть? Или на ключ. Ну чтобы убедиться, что его не подделать.
— Конечно. Вот он.
Действительно он. Тот, что нужен. Один к одному с тем, что лежал у Ивана Ивановича в кармане!
— Хорошо. Я согласен. Оформите на меня ячейку. И если возможно, чтобы начиналась на «семь».
— Почему на «семь»?
— Семерка — счастливое число.
— 7777 вас устроит?
— Вполне. И еще скажите, пожалуйста: я должен открывать сейф всегда лично или могу послать за нужными мне бумагами кого-нибудь из родственников?
|
|
— На ваше усмотрение. Если вы хотите быть уверены, что никто, кроме вас, в сейф не попадет, то вы можете оставить ключ в специальном хранилище в банке. Тогда никто, кроме вас, его получить не сможет. И сейф открыть не сможет.
А если вы хотите, чтобы вашей ячейкой пользе вались не один только вы, то вам достаточно пере дать вашим доверенным лицам ключ. А при потер! или похищении ключа позвонить нам и попроси заблокировать ячейку.
— Спасибо.
— Не за что.
Иван Иванович оформил на себя ячейку и прошел в хранилище. Он открыл ячейку номер 7777 и положил туда прокомпостированный автобусный абонемент. Чтобы его никто никогда не украл.
А потом, потея и боясь услышать рев сработавшей охранной сигнализации, открыл ячейку номер 7375.
Но сирена не завыла. Потому что ключ подошел. И потому что заблокировать сейф еще не успели. Просто некому было.
Иван Иванович не глядя выгреб из ячейки содержимое в заранее купленный «дипломат» и вышел на улицу. Охрана за ним не побежала. Значит, все обошлось.
На ближайшей пустой скамейке Иван Иванович открыл положенный на колени «дипломат» и заглянул внутрь. Все то, что находилось в ячейке, было распаковано в отдельные, обернутые крест-накрест скотчем свертки. Иван Иванович вскрыл один. Самый тяжелый. Но там оказалось не золото. В свертке был пистолет с запасными, набитыми патронами обоймами и тремя завернутыми в отдельные бумажки цилиндрами глушителей.
Вот ни хрена себе!
Еще в одном были завернутые во много слоев полиэтилена компьютерные дискеты.
А вот в последнем... В последнем находилась толстая, раз в пятьдесят толще, чем была в кармане пиджака, пачка стодолларовых купюр.
Вот ни хрена себе! Еще раз!
В ячейке, а теперь в «дипломате» Ивана Ивановича, были пистолет, дискеты и доллары...
И что со всем этим теперь делать? С пистолетом? С дискетами? И с долларами?
Разве только с долларами...
Иван Иванович захлопнул «дипломат» и пошел к ближайшему киоску, где была выставлена разнообразная ликероводочная продукция...
Глава пятая
— Как это могло произойти? — жестко спросил неизвестный, в гражданском платье, но с сугубо военнообязанным, с двадцатилетним стажем беспорочной командной службы лицом мужчина.
— Не знаем, товарищ ге...
— Товарищ Петр Семенович.
— Так точно! Петр Семенович.
— Так как же все-таки?
— Мы проследили порученный нам объект, установили его местонахождение и согласно вашему распоряжению направили туда группу захвата.
— Ну?! И где результат? Что же они никого не захватили? Если они группа захвата.
— Не смогли.
— Почему?!
— Они погибли.
— Все?
— Так точно, все.
— Как же такое могло случиться? Что они погибли?
— Мы предполагаем, что объект или его телохранитель вызвал помощь, которая смогла в силу определенных причин одержать верх...
— Какой верх? Какой низ?! Каких причин?!! Мать вашу! Как так может быть, что ваши хваленые профессионалы не смогли не то что приказ выполнить, но даже себя защитить? Что же это за профессионалы?! Черт вас всех задери!
— Не могу знать.
— А что вы можете знать? Где сейчас находите объект?
— Объект находится в районном морге.
— Вы обыскали его одежду?
— На нем не было одежды.
— Как так не было?
— Он был в трусах и майке.
— Почему?
— Не могу знать.
— Час от часу не легче! Объект в трусах, группа захвата на том свете. И что вы мне прикажете делать?
— Не могу знать!
— Не можете... А что тогда можете? В общем, так. Немедленно осмотрите труп объекта. Весь осмотрите. Вплоть до того, что распотрошите и рассмотрите все его внутренности. И осмотрите квартиру. По миллиметру осмотрите. В каждую щелку загляните.
— Что искать?
— То, что он у нас украл, искать! Дискеты искать! Или ключ от сейфа, где они хранятся. Потому что вряд ли он таскал их с собой.
— А деньги?
— Да хрен с ними, с этими деньгами. Деньги — дело наживное. Как геморрой. Вы мне информацию найдите, которую он с собой прихватил. Иначе, если она попадет в чужие руки, всем нам крышка! Всех нас к одной стенке прислонят.
Все переройте, всех на уши поставьте, а найдите! Важнее этого других дел для вас на сегодня нет!
Глава шестая
— Где дискеты?
— Дискет у него не было.
— А что было?
— По нашим сведениям, был ключ. От сейфа, где хранились дискеты.
— Ну и где он, этот ключ?
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»?
— Ни дискет, ни ключа мы на месте происшествия не обнаружили.
— А что вы обнаружили?
— Мы... Мы встретили, по всей видимости, группу захвата противника, которая выследила объект и пыталась изъять у него похищенную у них информацию. В связи с чем объект запросил помощь. Мы срочно прибыли по указанному адресу. И вступили в бой.
— С кем в бой?
— С группой захвата.
— Так, может, они к тому времени уже изъяли информацию?
— Вряд ли. Мы прибыли очень быстро. Мы всегда находились в пределах трехминутной досягаемости объекта.
— Прибыли и всех порешили? Изрубили в мелкую лапшу так, что расспросить некого?
— Они оказали вооруженное сопротивление.
— А должны были организовать торжественную, с хлебом-солью и девочками встречу?
— Если бы штурмовая группа не использовала спецсредства и не вела бой на поражение, мы могли потерять весь личный состав.
— А потеряли?
— Только штурмовую группу. Тех, кто вошел в квартиру. Группа прикрытия и группа страховки остались целы.
— Лучше бы и они тоже! Лишь бы не упустили необходимый нам «товар», который стоит во сто крат больше, чем взвод безмозглых, не умеющих постоять за себя исполнителей. Вам что было приказано? Вам было приказано охранять объект до момента, пока мы не сойдемся в цене по поводу предложенной им информации. Так?
— Так точно!
— Так почему вы не выполнили приказ?
— Мы выделили ему телохранителя.
— Что же он его не охранил?
— Со стороны противника действовали профессионалы.
— А почему тогда вы, зная, что вам противостоят профессионалы, не выделили пять или десять телохранителей?
— Он согласился только на одного телохранителя. Он опасался, что мы можем использовать силу.
— Лучше бы вы использовали силу.
— Мы рассматривали этот вариант, но у нас не было гарантии, что он не забронировал сейф персонально на себя. Кроме того, мы не получали такого приказа.
— Вы обыскали помещение?
— Нет. Не успели. Туда с минуты на минуту должна была прибыть милиция. По той же причине мы вынуждены были ликвидировать раненых агентов противника.
— Не расспросив?
— Они были без сознания.
— Надо было прихватить их с собой.
— Мы унесли нашего раненого.
— Лучше бы вы привели «языка». А пристрелили вашего раненого. Чужие «языки» важнее своих выведенных из строя бойцов. Это вам любой батальонный разведчик скажет.
— Личный состав никогда бы не согласился оставить раненых на поле боя.
— Значит, вы плохо воспитываете личный состав.
— Виноват...
— Что вы предполагаете делать дальше?
— Не знаю.
— Что вы вообще знаете и что умеете, кроме как оставлять за собой горы трупов!
— Но...
— Немедленно осмотрите место происшествия и соберите все ключи, которые вы там найдете, если их до вас не забрала милиция. И осмотрите тело объекта. Вполне может быть, что в последний момент он сунул ключ в рот или еще куда-нибудь. Идите и без дискет не возвращайтесь. Вы упустили «продавца» информации, вам теперь и возвращать упущенный «товар». И не дай вам Бог на этот раз ошибиться...
Глава седьмая
Иван Иванович распивал со своим старинным дружком очередную, уже третью, бутылку фирменного коньяка «Наполеон». Очень дорогого коньяка. Самого дорогого, который нашелся в киоске.
— За каким ты купил эту бурду? — в который раз укорял его приятель, — Лучше бы водки взял, а не этот компот.
— Это не компот. Это французский коньяк.
— Один хрен компот.
— Ты знаешь, сколько я за этот «компот» отвалил?
— Ну и дурак, что отвалил.
Выпили. Закусили бывшими у приятеля солеными огурцами. Разлили по новой.
— Я вот что в толк не возьму, — сказал Иван Иванович. — Какого черта они вместе с деньгами и пистолетом дискеты хранили? Какой в них прок?
— А ты посмотри и узнаешь. Может, там информация какая ценная.
— Где же я их посмотрю?
— У меня приятель один есть. Соображающий в этих делах. У него дома компьютер имеется.
— Что за приятель?
— Нормальный приятель. Мы с ним не одну бутылку вместе. А потом он по части электричества пошел. А я...
— Ну приятель так приятель.
Утром, прихватив последнюю нераспечатанную бутылку «Наполеона», собутыльники двинулись к приятелю.
— Ну? — спросил с порога приятель. — Чего надо?
— Ты че, Петрович, не признаешь, что ли, меня?
— Отчего не признаю? Признаю. Чего надо?
— Консультацию, — сказал визитер, показывая бутылку коньяка.
— М-м! — удивился приятель. — Ты где такую взял?
— Купил! Тебе купил. А ты пускать не хочешь. На пороге держишь.
— Ну, тогда заходи.
Вначале выпили бутылку «Наполеона», закусывая его лимоном. Потом вытащенный из холодильника хозяина армянский коньяк под вареную картошку. Потом сбегали в киоск за водкой. И стали говорить за жизнь.
— Хороший ты мужик, Петрович. Но гад. На порог пускать не хотел.
— Я хотел. Это ты просто не понял.
— Не хотел!
— А я говорю, хотел.
— Да я бы к тебе и сам никогда не пришел. Если бы не дело.
— Какое дело?
— Такое дело! Ему вон надо дискеты посмотреть.
— Какие дискеты?
— Откуда он знает, какие дискеты.
— Как же он не знает, если это его дискеты?
— Ну не все ли тебе равно? Ты сразу скажи — можешь или нет?
— Могу.
— Тогда давай.
И вся компания собутыльников направилась к компьютеру.
— Где твоя дискета? Я ее мигом.
Взятую наугад дискету воткнули в дисковод.
— Ну?
— Что «ну»? Вот она, ваша дискета. Смотрите.
— Чего смотреть? Там же одни цифры.
— Где же одни? Вот и слова есть.
— Какие же это слова, если они не по-нашему?
— Ну и что, что не по-нашему? Все равно прочесть можно. Вот, например, это — Мюнхен, Националь кредит банк. Или что-то в этом роде. Или во! Швейцария...
— Чего?
— Банки какие-то.
— А цифры при чем?
— Цифры, наверное, номера счетов. А напротив — суммы. Вот эти. С нулями.
— Ни хрена себе нулей! Это же сколь рубликов?..
— Дурак. Откуда в швейцарских банках быть нашим «деревяшкам»? Там только доллары хранятся. Или марки. Или франки.
— То есть ты хочешь сказать, что это... Ни хрена себе! Это же сколь деньжищ!
— А дальше-то, дальше-то что? После цифр?
— Фамилии и имена.
— Фамилии?
— Да, список фамилий и имен. Ну вот, к примеру, Абрамов Иван Михайлович, Агарков Петр Петрович...
— А после списка?
— После какие-то непонятные значки. Много значков.
— Значки? Что они означают, эти значки?
— Все, что угодно. Текст, напечатанный в неизвестном редакторе. Или какую-нибудь графическую информацию.
— Какую информацию?
— Ну откуда я знаю какую? Семейную фотографию. Рисунок. Чертеж. Или план какой. Можно попробовать открыть, если надо.
— Не надо. Я все и так понял. Давай сюда дискету, — потребовал хоть и пьяный, но кое-что сообразивший Иван Иванович.
— Да погоди ты, дай хоть из просмотра выйду... Но Иван Иванович ждать не стал. Выдернул дискету чуть не с мясом.
— Другие смотреть будем?
— Другие? Нет у меня других. Есть только водка.
— Какая водка?
— "Столичная". Полная бутылка.
— Ну, тогда пошли на кухню.
Вечером друзья-приятели ушли. Еле ушли. После «Наполеона», армянского коньяка, водки и пива. Но ушли. Ночевать, несмотря на настойчивые приглашения хозяина дома, не остались. Иван Иванович не захотел.
— Нет, мы лучше дома. Потому что дома лучше. А за дискету спасибо.
— А вам за «Наполеон».
— А тебе за армянский.
— А вам...
— Хороший ты парень, Петрович...
— И вы тоже ребята что надо... На том и разошлись.
Глава восьмая
— Ну что? — спросил дежурный санитар районного морга другого санитара того же морга. — Ушли?
— Ушли.
— Все?
— Все. Я и дверь уже закрыл.
— Ну, тогда до утра никто не потревожит. Тогда наливай.
Санитары разлили по мензуркам казенный спирт, нарезали кольцами колбасу, напластали хлеб.
— Ну, как говорится, за все хорошее. За то, что-бы на нашем веку не перевелись покойники.
— А покойники здесь при чем?
— При том! При том, что кому-то смерть, а кому-то жизнь. Самая что ни на есть распрекрасная жизнь. Так что давай за покойников.
Опрокинули мензурки, крякнули, закусили.
— Я тебе так скажу, лучший мертвяк — это тот, который с дорожно-транспортного происшествия. Где все всмятку, — задумчиво произнес более пожилой санитар. — Потому как если он зажмурился в машине, то, значит, ее имел. Значит, не из бедных. Значит, при деньгах. И при других разных на-воротах — ну там часах, перстнях, цепочках.
— Как же так? Разве их до того мусора не потрошат? Которые на место происшествия приехали? — удивился более молодой санитар-практикант.
— Не, мусора в крови и мозгах ковыряться не любят. Они что почище возьмут, а остальное как есть отправляют. Чаще всего деньги из карманов берут. А висюльки — нет.
Мусора с мертвяками возиться брезгают. Зачем им мертвяки? Они с живых свой барыш имеют.
— А вы?
— Мы — когда как. Как повезет. Вот, помню, раз привезли нам четыре трупешника. Одним здоровым куском привезли. Ей-Богу, не вру! Где чья рука-нога — не понять. Все в кучу. Сплошное месиво. Бросили в холодильник до вскрытия. А я ночью в этом деле поковырялся.
— В покойниках?!
— Ну ясно дело! В их самых. Не пропадать же добру! Так не поверишь — вначале цепь золотую грамм на сто с крестом зацепил. Потом еще одну. Потом перстни. Полкило золота! Ну вот, ей-Богу, не вру. Я даже зубы брать не стал. Ну их, эти зубы. Куда их потом девать.
— Повезло...
— Не то слово. Я потом эти висюльки продал и месяц гулял!
— Ну, за это надо...
— Да погоди ты пить-то. Это еще не все.
— Ну?
— Через месяца три, представляешь, везут жмурика, которого из автомата зашмаляли. Ну я, конечно... Глядь, а у него на шее крест висит. Тот самый! Что я продал.
— Ну? Врешь!
— Точно тебе говорю! Там еще царапина была. После аварии. Я из-за той царапины его дешевле продал. В общем, взял я этот крест и вторым заходом толкнул.
— Повезло.
— Не то слово!
— Ну, по этому поводу...
Но по этому счастливому поводу выпить не удалось. Потому что в дверь постучали.
— Слышь, похоже, кого-то привезли... В дверь протиснулись несколько одинакового роста улыбчивых парней.
— Чего вам?
— Вы, что ли, здесь главные?
— Ну? А вы чего, покойника, что ли, притащили?
— Нет. Мы не с покойником. Мы за покойником.
— За каким таким покойником?
— Которого вам вчера привезли. Вот за этим, — показали парни фотографию. — Есть такой?
— Ну есть.
— Нам бы его осмотреть надо.
— Зачем?
— Опознать. Папа он наш. А мы родственники ему.
— Не... Сейчас нельзя. Это не просто покойник. Это стреляный покойник. Его без милиции нельзя.
— А если очень надо?
— Если очень надо, то тогда главврачу звоните. Или в отделение.
— А без главврача? И отделения? Если с вами договориться? — вытащил один из парней из кармана толстую пачку денег.
— Договориться, конечно, можно. Только там замок...
— А это на замок, — добавил парень еще пачку.
— Ну, тогда ладно. Раз папа. А вы родственники. В покойницкой парни развернули мертвеца лицом вверх и с силой раскрыли рот. Потом развернули на живот.
— Пусто.
— Тогда давай прибор.
Один из парней раскрыл сумку. Вытащил из нее фиброскоп.
— Где у тебя здесь электричество?
— Розетка? Там.
Парень подключил к сети прибор и затолкал в рот покойнику «шланг».
— Вы чего это делаете? — настороженно спросил санитар.
— Чего делаем?
— Ну в смысле в рот ему кишку толкаете.
— Ах это. Это он нашу фамильную драгоценность проглотил. Папа. А мама просила вернуть.
— А-а... Тогда понятно.
Парень осмотрел желудок покойника.
— Ничего.
— Точно?
— Точно.
— Ну, тогда пошли... Извини, папаша. Ошибка вышла. Не наш это покойник. Чужой это покойник. Хотя и похожий. Так что ты никому об этом лучше не говори...
Парни ушли. Санитары закрыли дверь. Пересчитали деньги. И разлили по мензуркам недопитый спирт.
— Вот я же тебе и говорю — когда повезет, а когда не очень...
— Ну давай. Разливай. В дверь снова постучали.
— Кого это опять несет?
— Нам бы проконсультироваться.
— О чем?
— О покойнике одном. Который у вас.
— О каком?
— О том, что вчера поступил. С огнестрельными ранениями.
Санитары переглянулись.
— Без главврача нельзя.
— Мы вам будем очень благодарны. И визитеры показали через стекло пачку долларов.
— Открывай.
В дверь вошли несколько парней. Похожих на тех, первых, парней.
— Нам бы посмотреть...
— Папу?
— Ну да. Папу.
— Пошли за мной.
Санитар отвел парней в холодильник. И сразу подвел к нужному столу.
— Этот?
— Этот.
— — Розетка там.
— Какая розетка?
— Электрическая. Вам ведь розетка нужна?
— Нужна.
— Так вот она там...
Когда парни ушли, санитары вытащили спирт.
— Ну дела...
— И не говори.
— Ну, тогда давай за него.
— За кого?
— За того покойника. Который всем папа. И который всем так сильно нужен. Выпили.
— Слушай, а это как считается — повезло или не повезло?
— Сегодня? Сегодня — повезло. Еще как повезло! Чтобы за одного мертвяка двойной барыш! Такое редко бывает...
Глава девятая
Следователь по особо важным делам городского отдела милиции майор Старков Геннадий Федорович принимал дела у районного опера, ведшего предварительное расследование случившейся три дня назад коллективной, с использованием автоматического огнестрельного оружия мокрухи. Принимал с неохотой, по опыту зная, что вмешательство в расследование местного пошиба сыскарей только запутывает следствие. Потому что опыта у них чуть, а амбиций выше всякой меры. Потому что каждый из них, воображая себя Шерлоком Холмсом, вместо того чтобы собирать информацию, норовит изобличать убийц.
Следователь Старков слушал доклад и с отсутствующим видом перебирал разложенные на столе документы. Те, что были добыты в первые дни следствия его предшественником. Документов было много. Потому что потерпевших было тоже немало.
— Это отпечатки пальцев, обнаруженные криминалистами на месте преступления, — докладывал предшественник. — С северной стены. С восточной. Это с пола. Это с мебели. Со стекол. С ручек двери. С оружия...
— Чьи пальчики?
— Все — погибших потерпевших. Кроме одних...
— Дальше.
— Отпечатки подошв обуви на полу. Которые вляпались в кровь. В коридоре. На кухне. В комнате...
— Чья обувь?
— Покойников. Кроме одного...
Далее оружие.
Марки. Калибр. Номера. Отпечатки пальцев на рукоятках и рабочих поверхностях. Баллистическая экспертиза. Пули, извлеченные из тел убитых. Чертежи, изображающие предполагаемые траектории полета пуль...
Предметы, найденные в карманах убитых...
Кровь. Просто литры разлитой и размазанной по полу и одежде крови. Совпадающей по группе с кровью мертвецов...
Сомнительные, смазанные, нечеткие следы и полустертые отпечатки пальцев, которые могли принадлежать как потерпевшим, так и неизвестным злоумышленникам. И которые на этом основании были приобщены к делу...
В общем, следов в достатке. Но совершенно бесполезных следов. Потому что нет главного — установленных личностей потерпевших. И установленных личностей нападавших. Принадлежность трупов оставалась загадкой. Никаких документов при них не было. Об их пропаже никто не заявил. По архивам милиции в качестве преступников они не проходили. Их оружие ранее в преступлениях не использовалось. Соответственно нападавших никто из соседей не видел. Никаких выстрелов не слышал. И никакими сведениями не располагал.
Худший вариант ничего. Изобильное ничего!
Единственной зацепкой можно признать найденные на месте преступления посторонние, не принадлежащие покойным потерпевшим, штаны и пиджак и командировочное удостоверение на имя Иванова Ивана Ивановича. И показания соседки, утверждавшей, что он частенько бывал в этой квартире. И еще его отпечатки пальцев. В том числе на пистолете Стечкина, из которого ухлопали трех человек.
Он ухлопал? Или кто-то другой ухлопал?
— Он! — сказал закончивший доклад и перешедший к выводам опер. — Больше некому. Все остальные трупы. Он один ушел. Он один остался. Самый везучий. Или самый опытный.
— Опытный, говоришь? А как же быть с его биографией? Если судить по его биографии, по образу жизни, по полученным от близких родственников и сослуживцев на него показаниям, на преступника он не похож. Скорее на случайно оказавшегося на месте преступления свидетеля.
— Ну да, свидетеля! А как же отпечатки пальцев на пистолете? И пули, извлеченные из убитых? Три пули, выпущенные из его пистолета, которые нашли в чужих черепах! Он же их без промаха всадил. Как в яблочко мишени!
— Но он даже в армии не служил!
— Ну и что? Воры в законе тоже в армии не служат. А мочат так, что любо-дорого. Убийца он! Такой же, как все. Я точно говорю...
Может, действительно убийца? Или все-таки нет?
Он ухлопал тех троих? Или не он?
Ответить на эти вопросы мог только сам Иванов Иван Иванович. Но ответить не мог, потому что ни дома, ни на работе его не было. И где он в настоящий момент находится, никто сказать не мог. Что было крайне жаль, так как в интересах следствия найти его нужно было как можно быстрее. Чтобы задать несколько крайне важных для установления истины вопросов...
— Что вы предприняли для его обнаружения?
— Проверили и предупредили родственников на случай его у них появления, ну чтобы сообщили, если не хотят иметь неприятностей. Поговорили с сослуживцами. С друзьями... Да, еще распечатали несколько сотен ориентировок с портретом, переснятым с фотографии, изъятой из личного дела, и несколько сотен плакатов из серии «Их разыскивает милиция».
— Все?
— Все.
А собственно говоря, что еще? Что еще можно предпринять, кроме допросов по второму кругу потенциальных свидетелей? И еще отсмотра архивов ранее, совершенных преступлений. И установления личностей потерпевших, которые не могли ведь жить в безвоздушном пространстве и которых рано или поздно должны хватиться отцы, матери, братья, сестры, жены, любовницы и другие родственники и друзья-приятели и принести в милицию заявление о пропаже...
Что еще? На чем сконцентрировать свои усилия?
Наверное, в первую очередь на поиске единственного установленного свидетеля преступления. Или, может быть, не свидетеля... Потому что были отпечатки пальцев и три выпущенные из «стечкина» пули, обнаруженные в трех трупах... И убедительно звучащие предварительные выводы первой следственной бригады, на основании которых начальник отделения даже дело передавать не хотел. Так как считал преступление почти раскрытым и желал сам лично отрапортовать о досрочном завершении следственных мероприятий, осуществленных его отделом под его непосредственным руководством.
Так что, может, и не свидетель? Несмотря на биографию...
Так свидетель или не свидетель? Кто он, черт его возьми!..