- Что ты плел? – быстро спросила Клио, надеясь отвлечь его. Хотя ей нравилось, что он смотрел на нее с голодом в глазах, даже слишком… - Я не все смогла понять… но выглядело…
Его похотливый взгляд пропал. Лир посмотрел на лист стали на полу.
- Я не могу скрываться тут вечно, и я хочу быть готовым к возвращению.
- Готовым к чему? – спросила Клио, зловещая дрожь пробежала по ней.
- К моему отцу.
Она тоже посмотрела на инструменты на полу. Паутина смерти.
- Разве у тебя нет боевых чар против него?
- Простыми боевыми чарами его даже не замедлить, - мышцы его предплечья напряглись под ее ладонями. – Каждый глава Ризалисов собирает все знания поколений до него и передает следующему. У моего отца доступ к творениям тысячи лет рода чародеев Ризалис.
Он посмотрел на нее темными глазами.
- Пойми, Клио. Нас с пеленок растят в борьбе за статус лучшего. Мы все хотим однажды превзойти – и сместить – отца. Лицеус пережил семерых братьев, убил своего отца и правил семьей сорок лет.
- Сорок, - поразилась Клио. – Но он выглядел лишь чуть старше тебя.
- Инкубы перестают стареть, когда им за двадцать. Возраст становится видно лишь в последние пять-шесть лет жизни.
Ее глаза расширились.
- Сколько тогда тебе лет.
- Немного за двадцать.
- Ох.
- Лицеус… - он убрал руку от ее ладоней, сжал кулак. – Когда он стал главой семьи, он убил своих дядь, чтобы они не убили его позже. Он убил всех братьев, бросивших ему вызов, множество кузенов, а еще двух старших сыновей.
- Я думала, Анданте был старшим… - пробормотала Клио.
- Анданте старший из выживших. Те двое умерли до моего рождения.
Она покачала головой.
- Сколько сыновей было у Лицеуса?
- Двенадцать. Выжило шесть, - Лир притих на миг. – Ты видишь проблему. Отец убивал мастеров-чародеев еще до моего рождения. Он – самый сильный, умелый, и у него доступ к накопленным знаниям нашего рода. Никто его не побеждал.
- Думаешь, эти новые чары убьют его?
- Не знаю, - Лир провел рукой по волосам. – Я даже сплести их толком не могу, так что шансов нет.
- Я могу помочь, если хочешь.
- Если я не могу сплести что-нибудь стабильное, твое астральное восприятие нам не поможет. Я не могу удержать его. Я не знаю даже, будет ли теория… - его взгляд стал рассеянным, он думал о строении чар. – Мне приходится сплести одну половину чар до того, как я начну плести другую, но первая половина сама по себе нестабильна.
- О чем ты?
- Симметрия, - пробормотал он, стуча пальцами по колену. – Чары, что отражают себя, как соединенные чары поиска, которые мы использовали, но они не могут существовать порознь. Две половины связаны, зависят друг от друга. Если я и могу сделать часть стабильной, она не будет работать так, как мне нужно… но…
Лир выдохнул, взгляд стал сосредоточенным.
- Это невозможно. Рид всегда говорил, что я больше вижу, чем ощущаю. Но даже с ним мы бы не смогли это сделать. Две половины должны быть идентичными, и я не знаю, смог бы сделать идеальное отражение, даже если бы наблюдал за собой в проклятое…
Он умолк, взгляд снова стал рассеянным.
Клио выждала миг и спросила:
- Проклятое что?
- Зеркало, - выдохнул Лир и вдруг пристально посмотрел на нее. – Идеальное отражение моей магии, как зеркало. Как подражание. Клио, как близко к оригиналу ты копируешь сложное плетение?
- Я могу сделать идеальную копию, если не собьюсь в спешке.
- Как близко за мной ты можешь повторять моей плетение?
- С разницей в секунду или две?
- Этого должно хватить. Тебе придется повторить мою ауру. Наша магия сможет быть идентичной? Или нет… - его восторг угасал, глаза темнели. – Но я не могу просить тебя помочь сплести смертельные чары.
- Лир, просто скажи, что нужно сделать.
После еще одного взгляда в ее глаза Лир подвел ее к стальному диску на полу, где сияло плетение чар. Лир вернулся на свое место, Клио опустилась напротив него. Глубоко дыша, она активировала аспер, и ее зеленая аура стала тепло-золотой, как у него.
Лир поднял ладони над диском между ними. Он не говорил, ему и не нужно было.
Клио подняла ладони, и они замерли в паре дюймов от его рук. Она ждала, сосредоточив на нем все внимание, как еще никогда не сосредотачивалась. Никаких ошибок. Если что-то пойдет не так, разбитые кости и дымящаяся дыра в полу будут лучшим исходом.
Золотой свет искрился на его пальцах, Лир начал плести. Такой же свет окутал ее пальцы, Клио повторяла за ним.
Его ладони двигались медленно, она повторяла каждое движение, пока они не стали двигаться почти в идеальном унисоне. Шипящая магия спускалась с их ладоней, одинаковые сплетения золотой и повторенной магии появлялись бок о бок.
Его пальцы двигались, ее плясали по тем же шагам. Клио не думала, разум опустел, ее инстинкты стали спокойным течением силы, Лир направлял плетение. Время улетало, и Клио знала лишь движение его рук и своих в заданном ритме.
А потом он остановился. Сложная конструкция, два зеркальных плетения, связанные симметрией, зависла в воздухе между ней и Лиром, их ладони были в центре их половин чар. Магия шипела на ее коже, предупреждая об убийственной силе.
Лир свободной рукой вытащил флакон из кармана и убрал пробку зубами. Глядя на их параллельные плетения, он перевернул флакон над металлическим диском между ними.
Полилась серебристая жидкость. Ртуть не брызгала, а ровно лилась на металл, покрывала сияющее плетение, уже внедренное в диск. Жидкость добралась до края и остановилась, словно линия магии была физическим барьером. Гладкая поверхность отражала чары идеальным зеркалом.
Лир посмотрел в глаза Клио сквозь магию между ними и направил их творение вниз. Оно коснулось зеркала из ртути, вспыхнул золотой свет. Лир толкнул чары в жидкость. Плетение слилось с ртутью, руны и линии двигались в жидкости, принимая новый облик.
Глаза Клио расширились, истинный облик чар открылся ее асперу.
Когда чары замерли, Лир опустил пустой флакон в центре лужицы, искра магии пробежала по стеклу. Плетение в диске стало ярче, а потом ртуть зашевелилась, как живая, забралась по стенкам флакона, вливаясь внутрь. Все капли заползли в сосуд, диск остался чистым.
Лир закупорил флакон и убрал его в карман, усталость ударила по Клио волной. Она позволила своей ауре стать зеленой, застонала и размяла затекшие мышцы. Как долго они плели? Пустая боль в голове показывала, что она использовала значительные запасы магии.
- Сработало, - тихо сказал Лир. – Но без тебя это было бы невозможно.
- Я рада, что смогла помочь, - она замешкалась. – Лир, то плетение выглядело как…
- Оно еще не закончено. Это первая часть.
Она думала выведать больше информации, но слишком устала.
Они поднялись с пола и утомленно рухнули на кушетку. Лир не пытался убирать бардак после плетения, и Клио решила тоже не переживать об этом. Она рухнула на груду подушек.
- Вот это ночь.
- И не говори. Я успел взорвать себя несколько раз до твоего появления, - он склонил голову к ней. – Как прошел твой ужин?
- Неплохо, - она скривилась, вспомнив. – Куда важнее то, что Майсис разрешил королю Ровину прийти сюда. Он отправит гонца ночью.
- Хорошо. Если они все уладят, это помешает планам Бастиана.
- Отец сказал… что отказывается от Бастиана, - она взглянула на Лира, но он не был удивлен. – Петрина станет кронпринцессой.
- У Ровина нет выбора. Он не может простить измену, - он отклонился и улегся на подлокотник кушетки, голова свисала, и он закрыл глаза. – Петрина будет рада, что ее сестра станет принцессой?
- Не знаю. Наверное? – она сцепила ладони. – Я не успела подумать о…
В голову пришло слово «последствия», что удивило ее. Она так долго хотела просто стать частью семьи Нереид, но теперь это произошло, и она переживала, а не радовалась из-за того, что это означало для нее. Теперь она лишится анонимности, которая так ей нравилась. От нее будут ожидать, что она присоединиться к их элитному обществу и станет исполнять долг принцессы?
- Клио? - спросил Лир и привстал. – Что такое?
Она поняла, как напряженно лежала на подушках. Она села и рассеянно теребила заплетенные волосы.
- Просто не знаю, что чувствовать к… становлению Нереидой.
- Разве ты не этого хотела?
- Да… я думала так, но… - она сорвала ленту с волос и стала расплетать косу, чтобы чем-то занять руки. – Если бы Ровин сначала спросил меня, я даже не знаю, что я сказала бы.
Он ошеломленно нахмурился.
- Ты могла бы отказать?
Она годами хотела быть частью семьи. Она посвятила себя Бастиану и Петрине, ничего не прося взамен.
- Я хотела только этого, - прошептала Клио, - пока не встретила тебя.
Его глаза расширились.
- Когда я взяла КЛОК, чтобы спасти тебя, это было мое первое настоящее решение, меняющее жизнь и не связанное с Нереидами, - она убрала расплетенные волосы за плечи. – Встретив тебя, я многое поняла.
Он застыл, смотрел на нее неожиданно пристально. Не думая, Клио коснулась его лица, обвела татуировку, что была скрыта мороком.
- Я всегда думала, что семья и кровные узы важнее всего в мире, но теперь есть то, что для меня куда важнее, - она вдохнула, и дрожь в этом звуке выдала быстрое биение ее сердца. – Как ты. Особенно ты.
Что-то вспыхнуло в его глазах, и это напоминало панику.
Клио лепетала, но не могла остановиться.
- Лир, я не знаю, что ждет нас в будущем, но я… мы не можем просто пойти своими путями после этого. Мы… я хочу быть с тобой.
Он отвел взгляд, стиснул зубы с нечитаемым выражением лица.
- Ты тоже это чувствуешь? – спросила она со странным отчаянием, что возникло от его молчания. – Лир, я… люблю…
Он вскочил на ноги и, шатаясь, отошел от нее на два шага.
- Не говори это мне, - слова были сухими, а его спина и плечи перед ней - напряженными.
Боль пронзила Клио резко и сильно.
- Но, Лир…
- Не говори, - прорычал он, - эти слова. Знаешь, сколько женщин говорили так мне? Кричали их, плакали, умоляли ответить тем же? Эти слова ничего не значат для инкуба.
Ее голос пропал под волной страданий.
Лир не обернулся, оставался спиной к ней.
- Я не могу ответить на твои чувства. Инкубы не умеют. Прости.
Тишина была такой тяжелой, что воздух ощущался как вода в ее легких, давил на ее сердце.
- Прости, - повторил он, его голос дрогнул. – Я хотел лишь…
Он резко зашагал по комнате, не оглядываясь, убрал чары замка и пропал в коридоре. Дверь захлопнулась за ним, и этот грохот разбил тишину.
Клио застыла на кушетке, смотрела на дверь. Слезы катились по ее щекам.
Годами она не преследовала ни одного эгоистичного желания, кроме желания быть с семьей. И теперь она нашла то, чего хотела, того, ради кого была готова бороться, но он не хотел ее.
Ее грудь сдавило, она не могла дышать. «Прости. Я хотел лишь…». Он хотел не ее любовь. Он не хотел слышать эти слова, но его отказ не менял ее чувства.
- Я люблю тебя, - прошептала Клио в пустой комнате.
Плотина в ней сломалась, из легких вырвался всхлип. Она сжала подушку, уткнулась в нее лицом и зарыдала.
Глава тринадцатая
Трус. Он был жалким трусом.
Он мчался по пустому коридору, в котором выстроились ряды оконных арок, он мог уйти только так далеко от своей комнаты, не покидая этаж. Но он хотел бы уйти. Убежать.
Трус. Слово звенело в голове. Он должен был посмотреть на нее. Он должен был повернуться к ней, пока разбивал ее сердце, но при виде ее лица, ее красивых глаз, полных боли, которую он причинил… он не смог бы это сделать.
Лир расхаживал по коридору. Почему он такое допустил? Он должен был вести себя гадко. Должен был… что? Что он мог сделать? Женщины постоянно влюблялись в инкубов, как бы очаровательно, гадко или жалко они себя ни вели. Разве Клио не знала, что инкубы не могли любить?
Он застыл и закрыл глаза. Не любовь. Но слепое увлечение?
Он не был идиотом. Он знал, что его влекло к ней. Он заботился о ней, хотел ее, она ему снилась. Он хотел ее с момента их встречи, и одержимость росла, чем дольше они были вместе.
И все. Он хотел ее, потому что не мог получить. Так всегда было у инкубов. Как бы они ни хотели остаться с одной женщиной, после пары дней или недель они начинали скучать, отвлекаться, а потом оказывались в постели с другой. Он не мог так поступить с Клио.
Лир зажал переносицу, отошел к колонне между окон и опустился на пол. Он уже навредил ей. Он не мог сделать хуже, изобразив, что любит ее, а потом потеряв интерес.
А потом он пропадет, как делал со всеми женщинами, с которыми спал… с каждой, которая признавалась ему в любви.
Скрестив руки на коленях, опустив голову, Лир остался в углу, затерявшись в мрачных мыслях. Холод наполнял его. Он знал это чувство. Некоторые инкубы были рады сменяющимся встречам, но для остальных одиночество было постоянным спутником, дырой, которую они пытались заполнить парадом любовниц. Они не могли оставаться верными, даже когда пытались.
Но теперь он понимал, что в последние недели этой холодной боли было немного меньше – с тех пор, как он встретил Клио.
Тихий шорох зазвучал по мраморному полу, и он вскочил на ноги, не сразу опознав звук. На миг он подумал, что женские шаги принадлежали Клио, но темп был не тот.
Девушка с охапкой шелка тихо напевала, пока неспешно шла по коридору. Она заметила его у открытого окна и застыла.
- О! – охнула девушка. – Ты меня напугал.
Он запоздало узнал ее и заставил себя расслабиться. Она была одной из художниц по телу, но он не помнил ее имя.
- Что ты тут делаешь в такое время? – с любопытством спросила она, перехватив охапку одной рукой.
Лир пожал плечами, понимая, как подозрительно выглядел в коридоре посреди ночи. Он не был даже одет пристойной, оставил тапу где-то в комнате. Она заметила, что он с голым торсом, ее восхищенный взгляд скользил по ее узору чернил на его мышцах живота.
- Я разминаю ноги, - бесстрастно ответил он. – Не могу уснуть.
- Ночь слишком красивая для сна, - прошептала она, взгляд неспешно поднимался к его лицу. – Может, чье-нибудь общество успокоит тебя.
Он заставил себя посмотреть на нее. Роскошные светлые волосы двумя косами ниспадали за ее плечами, соблазнительная фигура в бежевом шелке с лиловым узором, зеленые глаза были подведены темными чернилами, придающим взгляду страсть. Она прижимала крылья к спине, хвост лениво покачивался за ней.
Она была милой. Необычной. Заинтересованной, готовой по своей воле попасться ему.
Он не спал с женщинами с тех пор, как Клио прибыла в Асфодель. Для инкуба это воздержание было долгим. Его одержимость ею только выросла за это время, и отчасти виноватым было подавленное желание.
Он должен был стереть Клио из мыслей и заполнить пустоту чем-то другим… кем-то другим. Податливым телом, безликой женщиной, которая была тут и ждала, пока он предложит то, чего она хотела. Взаимное отвлечение. Он мог использовать ее, а она - его.
Десяток ответов на ее предложение возник в его голове, от сдержанных до соблазнительных, вызывающих румянец и смелых. Он вдохнул, но не мог произнести ни один из них.
Он не хотел ее. Эту красивую девушку, которая предлагала себя ему. Он не хотел ее. Не хотел коснуться ее, поцеловать, раздеть. Он мог все равно это сделать, проверить, сработает ли отвлечение, но даже представлять было неприятно.
Его ладони дрожали, он сжал кулаки, чтобы скрыть это. С вялой улыбкой он развернулся и прислонился к подоконнику.
- День был долгим, - заговорил он с красивым видом огней города. – Думаю, я пойду спать.
Она с тихим шорохом присоединилась к нему у окна, опустила охапку ткани на подоконник. Лир взглянул на девушку, удивился ее сочувствующей улыбке.
- Ты выглядишь так, словно у тебя много накопилось в голове, - она теребила сложенный шелк. – Я могу послушать, если хочешь поговорить.
- Я устал.
Она тихо рассмеялась.
- Я не просилась в твою спальню. Мне хватит двух отказов от самого красивого деймона из всех, кого я встречала.
Он скривился.
- Я предлагаю послушать, если нужно. Ты далеко от дома и заперт в цитадели. Это тяжело.
Он фыркнул.
- Все не так и плохо.
- Мм, - согласилась она, глядя в окно, словно ей больше было нечего делать. Тысячи теплых огней мелькали между каменными зданиями, много деймонов ходило по улице, радуясь прохладе ночи. На бархатном небе сияли звезды, не было ни облачка, и планета отбрасывала бледный свет на темные дюны.
Лир хотел, чтобы она ушла. Он предпочел бы терзать себя мыслями. Ему еще нужно было решить, как поговорить с Клио, как объяснить, что его влечение к ней было просто глупыми инстинктами инкуба. Она поймет? Она сможет оставить чувства к нему и…
… и что? Быть его другом?
Звук отвращения и потрясения вырвался из его горла. Лир потер лицо рукой сильнее, чем требовалось. Он пал ниже некуда.
- Можно мне хоть немного пространства? – вдруг прорычал он.
- Знаешь, - ответила грифонша, упрямо не двигаясь, - когда мой суженый так смотрел, ему становилось лучше, когда он обсуждал это.
- Ты помолвлена? – он не скрывал оскала от ее неверности.
- Была, - просто сказала она. – Он умер.
Лир подавил ругательство.
- Прости.
- У любви к солдату свои риски.
Он вспомнил грифонов, погибших в посольстве и тех, кто умер на рынке в Бринфорде, задумался, у скольких из них были возлюбленные, жены, дети. Было просто звать врагами и забывать, что они были не просто препятствиями и угрозами.
- На что это было похоже? – вопрос вылетел раньше, чем он успел подумать.
- Что?
Он хотел увильнуть, но передумал.
- Любить его. Быть любимой. Как это ощущалось?
Девушка задумчиво глядела на звезды, печаль затуманила ее глаза.
- Ты постоянно думаешь о нем. Переживаешь, когда его нет рядом. Скучаешь. Когда вы вместе, удается расслабиться. И ты не понимаешь, как был напряжен, пока вы не оказываетесь вместе, - она погладила сверток шелка и улыбнулась. – Будто часть души принадлежит ему. Когда он рядом, ты ощущаешь себя целым. Когда их нет, внутри пустота.
Лир медленно вдохнул.
- Но как понять, что эти чувства будут всегда? А если это изменится?
- Мы и не можем знать, верно? – она забрала охапку шелка и отошла от окна. – Но когда любишь кого-то по-настоящему, то кусочек души остается с ним навеки… даже после смерти.
С улыбкой и тихим прощанием она ушла. Лир проводил ее взглядом, а мысли кипели. Влечение. Одержимость. Любовь. Где была граница между ними?
В груди болело от пустоты. Когда вместе, ты ощущаешь себя целым.
Он бросился прочь от окон. Он едва видел темный коридор, пока шагал к своей комнате. С помощью скрывающих чар он миновал стражей-грифонов в начале коридора. Пара нимф стояла перед дверью Клио, и он не мог скрыться от их аспера, но они игнорировали его. Клио вернулась к себе, или они сторожили пустую комнату?
Лир замер у своей двери. Он ощущал ее на другой стороне, и пустота в груди угасала.
Инкубы не могли любить. Этот факт был точным, как его сила соблазнять. Соблазнение без связи, похоть без любви, тысячи мимолетных встреч без значимых чувств. Это был дар и проклятие инкубов.
Но если инкубы не могли любить, то что это было?
Он толкнул дверь. Комната была темной, сиял лишь кристалл на стене, но с пола, где он оставил разбросанные инструменты, убрали все, кроме стального диска. Его инструменты лежали на столе, записи были аккуратной стопкой.
Клио стояла перед столом, смотрела на него, руки свисали по бокам, словно она была там какое-то время. От звука закрывшейся двери она развернулась.
- Ох, - она сжалась при виде него и пятилась, старалась казаться меньше. – Прости. Я не должна была…
Он пошел вперед, его тянуло к ней, словно магнитом.
- Я не должна была… - бормотала она бессвязно. – Я вернусь к себе.
Она бросилась вперед, стремясь миновать его, но Лир преградил путь. Клио замерла и смотрела на пол. Каждый миг, который она отказывалась смотреть на него, причинял боль.
Он медленно потянулся к ее лицу, нежно прижал ладонь к ее щеке, отклоняя ее голову. Она смотрела на него большими глазами, красными от слез, ее синие, как летнее небо, глаза потемнели до цвета океана.
- Я идиот, - хрипло сказал Лир.
Ее глаза стали еще шире, рот приоткрылся, но она не говорила. Его резкие слова, произнесенные до этого, заставляли ее молчать. Возможно, было поздно забирать их.
- Я не знаю, - прошептал он, прижимая другую ладонь к другой ее щеке, чтобы она не склоняла голову из-за него. – Я не знаю, могу ли быть таким, каким ты хочешь меня видеть. Я не знаю, раню ли тебя.
Он склонился, их лбы соприкасались. Лир закрыл глаза, пытался подобрать слова.
- Я знаю лишь, что сейчас я одержим тобой. Я хочу быть с тобой. Я хочу быть рядом с тобой каждую минуту.
Клио судорожно вдохнула. Лир открыл газа и отклонился, чтобы увидеть ее лицо.
- Но я не буду врать, Клио, - его голос стал грубее. – Хоть я хотел бы быть одержимым тобой вот так каждый день своей жизни, я не знаю, как долго буду это чувствовать.
Ее глаза сияли, слеза покатилась по щеке, попала по его пальцам. Клио сжала его запястья и смотрела в его глаза.
- Я хочу быть с тобой, - выдохнула она, голос дрожал. – Мы же можем попробовать?
- Но инкубы никогда…
Клио коснулась пальцами его губ, чтобы он замолчал.
- Ты не просто инкуб, Лир. Как и не просто Ризалис. Ты всегда был больше этого, разве не видишь?
Эти слова пронзил его так, как еще ничто не пронзало.
Она провела пальцами от его губ к щеке.
- Если ты этого хочешь… - она посмотрела в его глаза. Ее глаза пылали внутренним огнем. – Если ты меня хочешь, бери.
Бери.
Его ладони на ее щеках напряглись.
Бери.
Одним словом она разбила его контроль. Даже если она говорила это не в том смысле. Он не мог сдержаться.
Голод обжигал его вены, но он нежно задел ее губы своими. Лир медленно прижался к ее губам, ощущая все так, словно еще ни разу ее не целовал.
Давление в груди сжало его сердце. Он неспешно исследовал ее губы, пока она не приоткрыла их для его языка. Он пробовал ее заново, нежно придерживал ее лицо ладонями, прикосновение было интимным, как сам поцелуй.
Клио дышала быстро, робко касалась ладонями его обнаженной груди. Внутри него закипало желание ускориться, но Лир целовал ее с медленной страстью, пробуя ее губы. Его сердце болело, грудь сдавило, эмоции искрились. У него был секс с женщинами, он ублажал их и использовал. Но он никогда не занимался любовью с женщиной. С каждым поцелуем и прикосновением он ощущал желание отдать ей все, что у него было, сделать ее своей во всех смыслах.
Он склонил голову, углубил поцелуй, и Клио выгнулась к нему. Лир прижал ее к груди одной рукой.
Он не думал о соблазнении, когда его ладони стали шарить по ее телу. Сотни уловок, что заводили женщин, даже не всплыли в его голове. Он касался ее, потому что было приятно, скользил ладонями по ее нежной коже, обводил изгибы под шелком наряда. Он целовал ее, потому что хотел, потому что не мог остановиться.
Она таяла, и Лир повернул ее к столу и усадил на него, встал между ее колен. Теперь ее лицо было на уровне с его, и он снова прижался к ее губам.
Каждое прикосновение ее губ ощущалось по-новому. Каждое касание ее языка было как в первый раз. Безликие женщины прошлого не имели значения. Они были ничем. Они были забыты.
Была только Клио.
У нее кончился воздух, и она оторвалась от его губ, чтобы вдохнуть, а Лир подвинул губы к ее челюсти. Она отклонила голову, и он медленно целовал ее горло до ключицы. Водя пальцами по ее бокам к талии, он притянул ее к своим бедрам. Клио тихо застонала, обвила его ногами, ее юбка задралась от движений.
Его ладонь нашла ее голую ногу, гладила ее кожу, ощущая отметины нимфы. Дрожа от его прикосновений, Клио гладила его грудь с растущей уверенностью.
Он нашел застежку ее тапы. Сняв одеяние, он отбросил его, осталась только повязка на груди. Лир опускался губами все ниже, его ладонь гладила нежные изгибы ее груди, скрытой за шелком. Его пальцы нашли самые чувственные места, и она охнула.
Его ладонь на ее бедре забралась под юбку и сжала ее попу. Он притянул ее бедра к себе сильнее, ему нужно было ощущать ее жар. Голод, который он подавлял неделями, бушевал в нем. Его пальцы скользнули по краю ее повязки на груди, потянули за шнурки, и он сорвал с нее шелк.
Отклонившись, он упивался видом ее румяных щек, ярких глаз, опухших губ, умоляющих о поцелуе. Зеленые метки были на ее плечах и руках, чуть темнее ее бледной кожи. Его взгляд скользил по всем заманчивым изгибам, по ее небольшой груди, по ее задранной юбке и ногам, обвивающим его.
Клио покраснела сильнее и смущенно закрыла грудь руками.
Он поймал ее запястья и нежно заставил убрать руки.
- Нет, - прошептал Лир. – Ты прекрасна. Ты идеальна.
Он поймал ее губы своими, целуя глубоко и страстно, чтобы стереть смущение. Он скользнул губами ниже, направил ее ладони к свои волосам, чтобы она держалась. А потом прижался губами к ее груди.
Клио выгнулась, охнув, сжала его волосы и уперлась рукой за собой для равновесия. Инструменты каскадом полетели на пол. Его записки разлетелись по мрамору, но он не знал, когда они упали, и ему было все равно.
Его пальцы скользили по ее коже, исследовали каждый изгиб, пока он дразнил ее губами и языком. Она сжала его сильнее ногами, и Лир терся об нее. Клио стонала, шумно дыша. Звук распалял огонь его похоти, и Лир ощущал, как афродизия вырывается из-под контроля.
Он так долго подавлял желание к ней, потому что боялся. Но после клуба суккубш он должен был понять, что бояться нечего. Он не навредил бы ей афродизией, как не навредил бы физическим оружием.
Он ощущал к ней не просто голод. Это было сильнее инстинктов.
Она сжимала его, словно держалась за жизнь. Лир дразнил ее груди, пока Клио не заскулила от желания, а потом просунул ладонь между ее ног. Она резко вдохнула.
Он гладил ее осторожно, исследуя, следя за ее реакцией. Когда он нашел ее ритм, Клио тихо застонала, двигая бедрами, пока его пальцы гладили ее.
- Лир, - выдохнула она со стоном. Он поймал ее губы, целуя, пока Клио дрожала. Она затряслась, и он убрал пальцы, замедлился и смягчился.
- Рано, - выдохнул он в ее губы, - еще рано.
Она вдохнула и отодвинулась, затуманенные глаза были полны упрека.
- Почему ты остановился?
Он развязал шнурки ее юбки и сорвал ткань одним движением. Клио охнула, а ткань упала на пол у его ног.
- О, Клио, - проурчал он. – Я не остановился. Я только начинаю.
Ее глаза расширились, и он невольно хрипло рассмеялся, подхватил ее на руки и понес к ждущей кровати.
Глава четырнадцатая
Вытянув руки над головой, Клио зевнула. Она обмякла, растянувшись на шелковых простынях. Полог закрывал почти всю кровать, лишь в узкую брешь лился свет.
Зевнув еще раз, Клио перекатилась на живот и вытянула ноги. Ее мышцы затекли, но даже приятно. Она не могла представить ничего неприятного. Она была удовлетворенной.
Она не знала, ощущали ли все женщины себя так после ночи – точнее, двух ночей и всего дня – в постели с инкубом. Она сомневалась в этом.
«Я бы хотел быть так одержим тобой каждый день до конца жизни».
Ее желудок перевернулся от воспоминания об этих словах. Это было не совсем признание в любви, но она не собиралась вредничать. Он не верил, что инкубы могли влюбиться, может, он был прав. Может, ему потом наскучит, и он оставит ее. Но она была готова попробовать. И она была рада, что и он хотел попробовать.
Потянувшись еще раз, она свесила ноги с кровати и села. Красный шелковый халат, который она пыталась надеть несколько раз, лежал на полу, куда его бросил Лир. Она надела его и задумалась с кривой улыбкой, сколько он продержится в этот раз. Раздев ее, Лир, похоже, поставил цель оставлять ее постоянно голой.
Завязав поясок, Клио вышла из спальни. Свет сиял в пространстве, солнца сияли вечером над песчаным горизонтом. Облака появились на небе.
Лир сидел за столом, стучал карандашом по подбородку, глядя на записи. Когда Клио появилась, он повернулся к ней, и янтарь его глаз потемнел до бронзы. Ее желудок затрепетал. Он был неутомим.
Клио была потрясена. Несмотря на все предупреждения и страхи, она отдала Лиру свой первый раз. Она не проверила, держал ли он афродизию под контролем. Но он не сорвался, ни разу не навредил ей.
После этого он ночь и весь день наверстывал упущенное. Все было размытой эйфорией и наслаждением. Его прикосновения, губы, новые ощущения, вспышки оргазмов, когда она сжимала Лира.
Он повернулся на стуле, пока Клио приближалась, и, как только она оказалась рядом, притянул ее на свои колени, чтобы она оседлала его. Его теплые ладони скользнули по ее бедрам, он стал развязывать пояс ее халата.
- Лир! – воскликнула она, смеясь. – Я только его надела.