2013 год, Япония, особняк «Рассветных Рыцарей»
От чтения Субару отвлёк подозрительной природы шум в холле. Вернее, как «подозрительной», даже сидя в отдалённом закутке библиотеки этажом выше от предполагаемого источника звука, вампир отчётливо мог расслышать звонкий девичий голос. Принадлежал он, без сомнения, Кинане, а значит, время импровизированной «сиесты» истекло. Теперь нужно отложить подальше жизнеописание членов ордена, неожиданно оказавшееся весьма увлекательным чтивом, и незамедлительно спускаться вниз, чтобы по меньшей мере несколько часов жизни потратить во имя «великой цели» воспитания в новобранцах хоть какого-то подобия приличных охотников на вампиров.
Сакамаки сокрушенно вздохнул, нарочито громко топая ногами во время пересечения комнаты. Да! Пусть все знают — не любит он заниматься этой «воспитательной работой»! Словно у «Рассветных Рыцарей» других проблем мало… Впрочем, на Мэй, по-прежнему пялящуюся в свои карты, эта его «импровизация» не возымела и малейшего эффекта. Девушка сосредоточенно мешала колоду, словно в горячке шепча какие-то ведомые одной ей фразы.
— Получается, ненависть Анабет основана на гибели родителей от руки их несостоявшейся «жертвы»? — остановившись на пороге, как бы «невзначай» бросил он через плечо.
— Что? — пробормотала младшая Охара, рассеянно поднимая на юношу несколько затуманенный взгляд и, похоже, ещё добрых тридцать секунд соображая, чего же ему от неё надо.
— А-а-а… ты об этом! — наконец вспомнила она. — Собственно говоря... не совсем. Смерть матери Анабет была только, так сказать, «первым звоночком» …
— Анабет? Но разве у вас не… — начал было Субару, однако, договорить так и не успел, ибо его буквально заглушил пронзительные девичий вопль.
— Гляньте! Гляньте! — с заразительным азартом пищала Кинана. — Там Валери!
— Где? — когда Сакамаки с Мэй спустились в гостиную, помимо восторженно подпрыгивающей Кинаны, там уже была «Боец», и мрачное выражение её лица ничего хорошего явно не предвещало.
— Вот как здорово! — повторила Кин, радостно хлопая в ладоши. — Валери по телику показывают! Нашу Валери! Она будет петь с самим Коу Муками, представляете?!
— ПЕТЬ?! — в один голос воскликнули сёстры Охара, в глазах обеих отразилась тревога смешанная с ужасом.
— Ну да, петь, — подтвердила Ито, непонимающе переводя взгляд с одной девушки на другую. — Только что по ящику объявили… Да что в этом такого?!
2013 год, мир демонов, Пандемониум
— Итак, теперь у нас новая «королева», я полагаю? — непринуждённо поинтересовался Карла, праздно листая книгу.
— Да, господин, — неизвестный в плаще раболепно склонил голову, отвечая на вопрос старшего Тсукинами. — Всё случилось так скоро… Карлхайнц очень торопился. Похоже, дело в том проникновении во дворец. Господин Шин…
— Не смей говорить обо мне так, словно я — пустое место! — непонятно когда появившийся юноша, не особо рассчитывая силы ударил нерасторопного помощника, при этом чувствуя немалое удовольствие от его сдержанного вскрика.
— Не сейчас, Шин, — в голосе Карлы отчётливо засквозили нотки раздражения. — Пришло время осуществлять наш замысел. Как насчёт той женщины?
— Обнаружена! — живо доложил Шин. — Правда, она живёт с отпрысками Карлхайнца, и…
Глаза старшего Тсукинами блеснули недобрыми огнями.
— Это не важно, — отрезал он, решительно откладывая книгу в сторону. — Она нужна нам — значит она будет у нас. Думаю, у меня получится перевоспитать её для наших целей. Что же касается миледи Талии... Мы с ней непременно найдём «общий язык». У нас ведь довольно много совместных воспоминаний. Карла ухмыльнулся своим мыслям, прислушиваясь к глухим ударам дождевых капель о стекло.
— Что с артефактами? — уже несколько серьёзнее спросил он. — Энергия «Предсказательницы» велика, но для завершения контракта этого ничтожно мало! Наш клан нуждается в большей силе. Туманные рассуждение о Судьбе проложили добрый путь. Пришло время Свирели явить миру свой талант.
В руке Короля Прародителей материализовалась невзрачная тростниковая дудочка, которую он незамедлительно передал младшему брату.
— Ты знаешь, что делать, Шин.
2013 год, новая столица мира демонов, дворец Карлхайнца
Она всегда знала, что проклята. Чувствовала это с момента первого вздоха. Замечала в причудливом кружеве зыбких теней.
Фатум каждый день дышал ей в затылок звеняще-хрустальным морозом. И каждый день она упрямо тщилась избегать его роковых объятий. Нескончаемо долго играя в кошки-мышки с Судьбой, она, казалось, изучила все её немыслимые махинации-хитросплетения. Надменная самонадеянность! Неужели она и впрямь предполагала изменить путь, века назад написанный на звёздном полотне неба? Бросая вызов неумолимому колесу истории, действительно рассчитывала победить?
Нет. Она — проклята. Свершить подобное, увы, не под силу ни смертному мужу, ни вечному демону. И Талия это ведала.
Слишком скоро сие знание пришло к ней — с быстротой падающего на морское дно полуживого девичьего тела. Тогда, угасающим взглядом наблюдая за тем, как с её конвульсивно открытого в немом крике рта, вырываться последние пузыри жизненно-необходимого воздуха, она думала о том, как было бы хорошо никогда не встречаться с ним.
Последняя здравая мысль перед гибелью превратилась в грубо навязанное Рихтером утверждение, и натужно гудела в висках, пока взгляд несчастной не померк окончательно. «Простолюдины, вроде тебя, должны знать своё место», — вот что оно гласило.
Вода. Вода накрыла её с головой, заключая по-детски хрупкое тельце в плотное кольцо огненно-горячих объятий.
Собравшись с духом, девушка открыла глаза, незамедлительно чувствуя сильное жжение — хорошо прогретая жидкость соприкасалась с роговицей. Вокруг полупрозрачной завесой сдымалась толща осязаемого пространства, и она с удовольствием провела перед собой ладонью, чувствуя его аксамитовую нежность.
Слабый призрачный свет лился откуда-то сверху — прерывистый, словно дыхание горячечного больного. Он преломлялся сквозь дивное зеркало водной глади над ней, словно попадал в решительно новый мир, растворяясь в материальности его фантомного воздуха.
Она улыбнулась, чуть разжимая до того плотно сомкнутые губки и провожая зачарованным взглядом серебристую стайку метнувшихся вверх пузырей. Всё выше и выше, и выше…
— Ваше Величество! — молниеносным рывком Алейна выдворила Адель из ванны, в которую последняя успела погрузиться с головой. Ещё несколько минут фрейлина тревожно наблюдала рассеянный взгляд своей юной госпожи, более-менее успокоившись лишь когда в нём появились сердитые обиженные нотки.
«Ребёнок,» — подумала она тогда. — «Королева — чистейший ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Но так долго оставаться без воздуха… Я совершенно уверена, для человека это чревато летальным исходом!»
— Зачем ты сделала это, Алейна? — грустно спросила Кёрк, когда молодая вампир принялась осторожно смывать с её тела пену и натирать его ароматными маслами. — Там было так тепло и уютно. Кажется, я бы с удовольствием уснула на дне этой нелепой мраморной ванны. Мне было так хорошо! Ах, зачем только ты вытащила меня обратно, глупая, глупая Алейна!
— Но этой ночью Вы не должны спать, Ваше Величество! — с усмешкой возразила фрейлина, нарочито игриво опрокидывая кувшин с водой прямо ей на голову. — Повелителю уже давно не терпится «сразиться» с Вами! А как он смотрел на Вас во время церемонии…
И без того разгоряченное купанием, личико Адель вспыхнуло, стыдясь прозрачных, словно вода, намёков прислужницы.
— Что за нелепица! — возмутилась она, яростно ударив рукой по воде, поднимая целую тучу брызг. — Я не желаю, чтобы ты говорила о подобном! Я… я приказываю тебе замолчать сейчас же!
— Как прикажете, миледи, — Алейна послушно склонила голову, впрочем, не спеша избавляться от ехидной улыбки. Она поднесла ночную рубашку из тончайшего шелка, помогая Королеве выйти из воды и переодеться.
Податливая ткань скользнула по юной упругой коже, не встречая и малейшего препятствия — прежде, фрейлина позаботилась о том, чтобы её госпожа как следует вытерлась огромным махровым полотенцем: мягким и тёплым — нагретым у живого огня камина.
— А Вы знаете, что нужно делать, Ваше Величество? — вкрадчиво поинтересовалась вампир. — Ну, когда Вы останетесь наедине с повелителем.
Свежие укусы Короля очень идут его новой жене. Вместе с её невинным возрастом и нежным ароматом они создают невероятную гармонию диссонанса, способную вызвать восхищение у любого обитателя мира демонов.
— О чём ты говоришь, Алейна?! — пуще прежнего зарделось это милое нежное создание, окинув прислужницу укоризненно-сердитым взглядом. — Разумеется… хм… разумеется я всё знаю…
— Всё? — с услужливой наглостью переспросила фрейлина, насмешливо взирая на госпожу. — Как правильно лечь, где касаться, отчего бывает больно и когда мука сменяется блаженством…
— Поди вон! — в тёмно-карих глазах Адель блеснули злые беспомощные слёзы. — Мне не нужны советы от такой развратной женщины, как ты!
Она решительно повернулась к Алейне спиной, краем уха улавливая её тихие извинения и то, как тихонько скрипнула дверь, когда фрейлина покинула комнату.
Тело девушки пылало. Ей было нечем дышать от сладкой неги и постепенно нарастающего желания. Нет, Кёрк вовсе не была так невинна. Несколько раз они с Повелителем уже почти пересекали зыбкую границу, за которой начинается царство порочной любви. Однако, если физически Королева жаждала раствориться в своём муже до последней капли, душа её всё ещё утопала в вечерних сумерках сомнений. Как можно так низко предать товарищей, весь Орден, что ждёт возвращения магистра?
Вдруг на мир перед её глазами стремительно опустилась пелена непроницаемой повязки. Адель вздрогнула и попыталась повернуться, но тут же столкнулась с препятствием в виде крепких рук.
— Угадай кто… — вкрадчиво пропел глубокий мужской голос.
2013 год, Япония, особняк «Рассветных Рыцарей»
— Анабет! Ты не можешь так поступить! — раскинув руки в стороны и широко расставив ноги, Мэй решительно встала у входной двери, весьма недурно имитируя живой шлагбаум.
— Неужели? — её старшая сестра демонстративно вложила шпагу в ножны. Мгновение — и ладонь её левой руки со всего маху впечаталась в дверной косяк буквально в нескольких дюймах от лица Охары. Старое дерево жалобно скрипнуло, рассыпая мелкую паутинку трещин от верха до самого пола.
— Может, хочешь остановить меня, малышка? — осклабившись, поинтересовалась Анабет. — Рискни… Только пока ты будешь делать это, вспомни о нашем рыцарском долге, о Присяге, об Ордене, о несчастной госпоже магистре, которая по прежнему находится в плену у короля тёмных тварей…
— Эй! — даже не пытаясь скрыть раздражение, прикрикнул Субару. Он с Кинаной тоже находился в холле, и кристально-прозрачные намёки «Бойца» на тему его расовой принадлежности, парня явно угнетали. — Я всё ещё здесь!
— О! Я заметила! — нарочито широко открыв свои ядовито-зелёные глаза, с язвительной сладостью бросила через плечо Анабет.
— Так вот, — продолжила. — В то время, как госпожа Адель несёт на себе бремя защиты всего мира людей, коварно пленённая королём мерзких тёмных тварей, — на этот раз к прочим эпитетам она добавила ещё и «мерзких», чтобы сильнее позлить и без того вспыльчивого Сакамаки. — Ты, моя дважды сестра — по духу и по крови — предлагаешь провернуть серьёзное дело вот с «этим»?
Брезгливо поджав губы, девушка размашисто ткнула пальцем в медленно (но верно) звереющего Субару.
— А что такого? — невинно хлопнув ресницами, пожала плечами Мэй. Она совершенно не уступала родственнице в упрямстве и идти на попятную явно не собиралась. — С недавнего времени он тоже твой брат… по духу.
— Не смей! — совершенно неожиданно в унисон выкрикнули оба предполагаемые напарника.
— Сравнивать меня с этим вампирским отродьем… — показательно натянув свою чёрную шляпу на самые глаза, недовольно закончила Анабет, после чего весьма беспардонно отодвинула сестру от двери, прежде обречённо махнув Сакамаки рукой — жест, означающий нечто среднее между «следуй за мной» и «да пошел ты».
— Сравнивать меня с этой чокнутой алкоголичкой… — пробурчал юноша. Ссутулившись и засунув руки в карманы, он направился вслед за «Бойцом», «на прощание» одарив «заботливую» Мэй угрожающе-обиженным взглядом.
— Оооо… — Кинана прикрыла рот ладонью, склонив голову на бок и немного испуганно поглядывая на младшую Охару, с победно вскинутым носиком отдаляющуюся от своего «дверного поста». — Мэй-сан, они ведь теперь поубивают друг друга… Как вообще можно поручать совместную работу двоим столь непохожим людям… Ой! — девочка смущённо улыбнулась, постучав себя указательным пальцем по лбу. — Личностям! Субару-сан ведь и не человек вовсе…
— Поубивают? — беззаботно рассмеялась Мэй. — Откуда такие дичайшие идеи!
— А… ну так ведь… Анабет-сан всегда унижает Субару-сана, и Субару-сан говорит, что она закончит свои дни, как свинья валяясь в канаве, и Анабет-сан берёт «Лунную деву», и… — уверенно загибая пальчики, в заразительным энтузиазмом начала перечислять Кин, пока на её плечо успокаивающе не опустилась рука «Предсказательницы».
— Вот! — назидательно заявила последняя. — Из чего следует…
— Что они ненавидят друг друга настолько, что не осмелятся изничтожить, если только это не будет убийство с особой жестокостью? — с надеждой предположила девочка.
— Н…нет… — Мэй издала серию нервных смешков, подозрительно косясь на Кинану. — Это же очевидно! Они влюблены!
— Оооо… вот оно как… — протянула та. — А Вам не кажется, что это… не знаю, немного по-детски?
До этого самодовольно улыбающаяся, Мэй поперхнулась и принялась усердно кашлять, от чего на её бледных щеках выступил нездоровый румянец.
— Мэй-сан! — взвизгнула Кин, в мгновение ока смотавшись в гостиную за графином с водой. — Что с Вами, Мэй-сан?!
— С горла… — страдчески выдохнула «Предсказательница», наконец заглушив конвульсивные сокращение легких. — Запомни, Кинана, вот с таких придирок любовь и начинается!
— Правда? — удивлённо распахнула глаза девочка, а потом сверкнула озорной улыбкой. — А что, Мэй-сан, и у Вас так было?
— Ещё спрашиваешь! — хохотнула Охара. — Да первые слова моего парня при нашем знакомстве: «Кто разрешал тебе пялиться на меня? И где твои манеры, пустоголовая?» … — Мэй мечтательно вздохнула. — Ну да ладно, не суть. Пойдём лучше в парк. Съедим по вишнёвому рожку, покажешь, как хорошо научилась незаметно нечисть в общественных местах различать…
— То есть не нужно читать скучную книгу Субару-сана? — буквально просияла Кинана, моментально оказываясь у выхода. — Блеск!
— Ну, во-первых, — назидательно заметила Мэй, вслед за девочкой покидая особняк и закрывая дверь на самый обычный (разве что весьма потрёпанный с виду) ключ. — Та книга — вовсе не собственность Субару, а история Ордена. Каждому новому рыцарю важно знать, за что мы сражаемся, откуда и когда всё началось… Во-вторых, это вовсе не повод прогулять, скорее… Эээм… — девушка задумчиво постучала себя пальцем по подбородку. — Практическое занятие!
— В-третьих… — пытливо заглядывая Охаре в глаза, протянула Кин.
— Что «в-третьих»? — первая озадаченно взглянула на Ито.
— Кто последний до парка, тот вампир-гемофоб! — весело взвизгнула девочка, ловко крутанувшись вокруг своей оси и со всех ног бросаясь через дорогу, туда, где тенистые аллеи скрывали редких прохожих.
Мэй мягко улыбнулась, наблюдая за своей юной воспитанницей. Кажется, ещё так недавно она сама была такой — беззаботной хохотушкой уверенной в том, что даже за самой тёмной ночью следует рассвет. Теперь всё не так…
Бледной щеки девушки мягко коснулся слишком тёплый для этого времени года ветер, чуть разметав ровные иссиня-чёрные волосы.
— Доброй ночи, Рейджи… — тихо проговорила она, чуть прикрыв глаза и даже не подозревая, что тот, кого она предала ещё до первой встречи, сейчас тоже чувствует этот не по-осеннему нежный ветер. И думает. Думает о ней.
2013 год, Япония
— Тебе не кажется, что мир насквозь пропитан цинизмом, сис?
Девушка вздрогнула, решительно поворачиваясь лицом к источнику слащаво-приторного, но, в целом, весьма дружелюбного голоса.
— Мы знакомы? — удивлённо вскинув брови, поинтересовалась она, беглым взглядом окидывая не высокого, но весьма привлекательного молодого человека. — Не уверена, что видела Вас раньше, мистер…
— Муками, — неожиданно бодро закончил он, протягивая руку для пожатия. — Коу Муками. Но мы уже встречались. Сегодня. Около мусорных баков, с Вашего позволения… Вы ещё обозвали меня «чертовым извращенцем» … — он засмеялся, зарывшись левой рукой в свою блондинистую шевелюру. — Вот только почему? Ума не приложу! Очень похож?
— Ой… это были Вы? — веснушчатые девичьи щеки вспыхнули смущённым румянцем. — Простите, мистер Муками… Мне так неловко… Даже не знаю, что сказать…
— Возможно, то, что в подворотнях обычно полно извращенцев? — улыбчиво заметил он.
— Н-да, наверное… — неуверенно проговорила она, потупившись. — Не знаю, что на меня нашло… Я обычно не такая… вспыльчивая…
Тишина, изредка разрываемая резкими звуками проезжающих мимо машин — она довольно далеко отошла от ярмарочных палаток. Странно, что этот парень сумел её отыскать. Может, он и впрямь извращенец? Следил за ней всё это время, тогда… Нет, ну что за нелепица! Так ведь можно параноиком заделаться!
— Как начёт чашечки кофе в знак примирения? — спустя несколько минут неловкой паузы предложил Коу. — Я знаю отличное местечко здесь неподалёку.
— Ой, не стоит! — ещё пуще зардевшись, замахала руками девушка. — Так неудобно…
— Неудобно гулять по этой промозглой погоде в полнейшем одиночестве, — он уверенно взял её под руку, буквально насильно увлекая за собой. Впрочем, она и не сопротивлялась. — А дружеская беседа да под хороший кофе — очень даже комфортное явление.
Холодный осенний ветер безжалостно срывал листья с почерневших от влаги ветвей. В воздухе пахло морозом, бензином и свежесжаренными сладкими каштанами в карамели. Осень пожинала свои последние плоды, медленной поступью уходя за горизонт вместе с кроваво-алым солнечным диском.
Зима стояла на пороге. Её ледяное дыхание каждую ночь сковывало озёра и лужи серебряным панцирем. Пока ещё очень тонким. Но ведь это только пока. Дайте ей войти в полную силу — и увидите, как она прекрасна в своём разрушительном могуществе.
— Так ты поёшь? — с неподдельным восхищением переспросил Коу, активно размешивая ложечкой содержимое своей чашки. Небольшая, но с твёрдыми стеночками, она служила отличным вместилищем не менее хорошему кофе, который источал просто умопомрачительный аромат: у парня — с вишнёвым привкусом; карамельным — у Валери.
— Ну… не так чтобы очень, — смущённо улыбнулась она, водя пальчиком по столику. — С тобой уж точно не сравниться… но я правда люблю петь!
— Спой что-нибудь! — вдруг попросил он, буквально лучась заразительным энтузиазмом. — Спой, сис, а я послушаю и скажу «очень» или «не очень»! Согласись, объективность самооценки — вещь явно уценённая и «с душком» …
— Не знаю… — пробормотала девушка, осторожно оглядываясь. — Перед публикой?
— Публикой? — Муками удивлённо окинул глазами помещение а потом расхохотался. — Да здесь кроме нас и официантки с барменом нет никого! Какая же это публика? Серьёзно, сис. Чего ты? Давай, всего пару строчек! Ну, не ломайся! За знакомство, а?
Сидерсон обречённо вздохнула. Сколько ещё глупостей ей сегодня предстоит совершить «за знакомство» — пусть приятное, но весьма сомнительное?
— You can't always be fabulous or in control… — предварительно прочистив горло нарочито длинным покашливанием, пропела она. — Sometimes you just got to roll… Всё! И… и не надо говорить, как всё ужасно! Ты сам попросил!
Валери с сосредоточенной решительностью уставилась на полуостывший кофе в белом фарфоровом обрамлении, надеясь, что Коу её сильно не раскритикует. Но прошла минута и две, и три, а парень просто молчал, блаженно уставившись в одну точку, его ясные васильковые глаза подёрнулись чуть заметной прозрачной дымкой.
— Коу? — в голосе девушки явно послышались тревожные нотки. Она осторожно взяла Муками за руку, немного потрясая её. — Коу, ты в порядке?
— А? Что? — встрепенулся он, сбрасывая с себя путы наваждения. — Это было потрясающе!
— Что прости? — переспросила Сидерсон, всё ещё сомневаясь, что её новый знакомый совершенно определённо пришел в себя.
— Твоё пение, конечно! — воскликнул он, порывисто схватываясь на ровные ноги. Неизвестной природы дымка в его взгляде рассеялась, словно не бывало, и он вновь искрился задором и радостным возбуждением от новой идеи. — Я знаю! Ты споёшь на моём концерте сегодня!
— Ч…что?! — глаза Валери округлились, вполне успешно конкурируя с миниатюрными блюдцами на столе.
— Ну да! На моём сегодняшнем концерте! — подтвердил айдол. — Ребята, что должны были выступать на разогреве не смогли приехать, заменить их не кем… так что — да! Да! И ещё раз — да!
— Но Коу! — девушка судорожно сглотнула. Она хотела сказать ему, что не может петь перед таким огромным сборищем, что среди слушающих могут оказаться вампиры, на которых её голос имеет особенное гипнотически-разрушительное влияние… Хотела. Но как объяснить обычному, как ей тогда казалось, человеку столь простые вещи, в которые, однако, очень сложно поверить?
«Что же я натворила?» — подумала бедняжка.
Межсезонное — изменчивое подобие природного равновесия.
Межсезонье — чудная прихоть Вселенной, так поразительно соединяющая совершенно несовместимое.
Именно в такое межсезонье познакомились Валери Сидерсон и Коу Муками. Познакомились совершенно случайно, у мусорных баков местной подворотни. Познакомились, не подозревая, что эта случайность — лишь звено в цепочке давно предначертанных событий, которые совсем скоро развернуться с масштабом, не виданным целые века.
Межсезонье кончалось. Равновесие тихо доживало последние тревожные дни. Тень легендарной угрозы нависла над обеими гранями реальности. И лишь великое чудо было в силах остановить пламя полного уничтожения.
Глава 6
***
2013 год, Япония
Рассекая застывший морозный воздух тревожным светом фар, черная Импала мчалась сквозь ночь центральной авеню. Неаккуратно. Слишком дёргано маневрируя на опасных участках трассы. И быстро. Чертовски быстро.
Сто пятьдесят два — примерно столько показывала взбесившаяся стрелка спидометра, когда Субару бросил обеспокоенный взгляд на панель приборов. Он нервно сглотнул, посмотрев на Анабет, упрямо выжимающую максимум из уже далеко не нового авто. Сомкнув длинные изящные пальцы на руле, девушка невозмутимо курила, и дым рваным облаком вырывался из приспущенного окна, растворяясь в свежем холоде поздней осени, путаясь в её огненно-рыжих, кровавых волосах.
Радио отчаянно хрипело до неузнаваемости исковерканным голосом какой-то очередной провинциальной певички: «Люби меня… люби меня по полной… люби меня и здесь, и тут, и там, и где-угодно…».
— Почему ты так легко пошла на это? — вопрос, мучавший его последние тридцать минут, сам сорвался с губ, заставляя младшего Сакамаки раздраженно поморщится, мысленно пеняя на собственную несдержанность.
Убрав одну руку с руля, Анабет сделала глубокую затяжку, после чего вышвырнула окурок через скупой зазор между тонированным стеклом и литым корпусом машины.
— Взять тебя с собой? — девушка ухмыльнулась, выпустив струйку ядовитого дыма прямо ему в лицо. — Бесполезная затея, верно…
Она не спрашивала. Она констатировала чертов факт, и от этого ледяная кровь Субару ещё пуще застывала, не в силах устоять перед зловещим шармом этой дерзкой смертной — этой безжалостной убийцы, казалось, получающей удовольствие лишь наблюдая агонию своих жертв.
«Возьми меня… когда погаснут звёзды… кровавая луна подарит смерть забвенья… Возьми меня, детка… я так хочу почувствовать вкус твоей любви…» — натужно разрывалось радио.
Противно завизжали тормозные колодки. Охара изо всех сил крутанула руль, буквально «на гране фола» вписывалась в поворот подземного тоннеля.
Наверное, будь он человеком, парень непременно бы зажмурился, поддаваясь вполне естественному волнению за собственную жизнь.
Но Субару Сакамаки никогда не был человеком, просто не понимал, как это — ощущать липкие объятия страха. Иногда он с завистью смотрел на беспечные бренные создания, способные испытывать целую гамму противоречивых чувств: от переживания из-за плохо написанной контрольной до вполне объяснимого ужаса перед смертью, перед забвением.
Интересно, подвластна ли Анабет подобным эмоциям? Кажется такой невозмутимой, а между тем, впереди довольно опасное задание… Конечно, если верить пророчествам Мэй…
— Хочешь знать, почему я взяла тебя с собой, — пристальный взгляд её гипнотизирующих зелёных глаз буквально пронзил парня насквозь, лишая возможности, даже слабой попытки оторваться от нездорово бледного лица собеседницы.
«Ты — моё забвение… сладкий яд, убивающий изнутри… возьми же моё тело, детка… я хочу, чтобы после тебя осталась лишь выжженная пустыня… Объясни, неужели это любовь?» — всё выло и выло проклятое радио.
— Просто во время задания… — неспешно проговорила Анабет, медленно искривляя губы в хищной ухмылке. Её рука привычно потянулась за фляжкой с горячительным.
«Причиняй мне боль… сильнее… люби меня сильнее, детка…» — отвратный «мяукающий» голос бездарной певички буквально выводил младшего Сакамаки из себя.
— Во время задания, — повторила девушка, чуть подавшись в его сторону и, похоже, совершенно не следя за дорогой. — Любая — даже малейшая — твоя ошибка даст мне право покончить с тобой раз и навсегда, Сакамаки… Всего-то.
Она засмеялась — неожиданно звонко — напрочь заглушая мерзкое радио. Машина немного подскочила, громыхнув оружием, сваленном на заднем сидении.
За окном стремительно проносились огни никогда не спящей части города. В салоне воцарилась непривычная тишина — Субару «с мясом» выдрал радиоаппаратуру. Пахло сигаретным дымом и коньяком.
2013 год, Япония
Девушка стояла на сцене, судорожно сжимая в руке микрофон. Сейчас зажгутся софиты, и тогда пути назад уже точно не будет.
Она судорожно сглотнула, мысленно считая до десяти… двадцати… пятидесяти… Зачем? Зачем она решилась на эту чистейшей воды авантюру?! Что хотела доказать? А главное — кому?
Сестрам? Но они и без того были к ней чрезмерно лояльны, сквозь пальцы смотрели на самые глупые капризы, ссылаясь на её слишком юный возраст.
Родителям? Их никогда не интересовали не только её успехи, но и она сама. С чего такие жертвы?
Магистру? Эту щуплую девочку она почти не знала. В отличии от Анабет или Мэй, или даже Флёр — не задумавшись отдавшей за Адель жизнь, она не испытывала к ней какой-то особой привязанности. Чувство долга? В данном случае оно отступало перед неистовым огнём юношеского максимализма.
Так зачем же тогда она здесь? Этого Валери Сидерсон — увы — не знала.
Внизу беснуется неистовая толпа фанатов Коу Муками, а из-за кулис ободряюще улыбается он сам — пшеничные волосы, глаза-васильки…
Огни. Разноцветные, они зажигаются медленно — словно по волшебству.
Дыхание учащается. Губы чуть дрожат, выдавливая неестественную — слишком широкую — улыбку.
— Добрый вечер! — задорно кричит Валери в микрофон, не замечая юркой алой точки лазерного прицела медленно поднимающейся от её груди к шее, и выше — ко лбу.
— Всё будет проще, чем я мог себе представить даже в самых дерзких мечтах, — прищурив правый глаз, прошептал Сейджи Комори, прицеливаясь. Его указательный палец выжидающе застыл у курка.
Где-то совсем неподалёку — так непривычно для города — раздался волчий вой. Правда, никто не придал этому особого значения. Ещё и не такого можно ожидать от никогда не спящего даунтауна. Особенно во время ярмарки.
2013 год, новая столица мира демонов, дворец Карлхайнца
— Ваши руки холодны, а сердце целую вечность спит сном непробудным, — прошептала Адель, широко открытыми глазами пялясь в черноту шелковой повязки. — Вашим голосом говорит суровая зимняя ночь, завывающая беспощадной пургой. Дыхание — подобно ледяному прикосновению смерти. Зачем Вы играете со мной в эту нелепую «угадайку», Повелитель? Вы ведь не за этим явились сюда… в мои покои…
Она пыталась казаться уверенной и невозмутимой, но, по-правде, выходило плохо. И если слова, произнесённые чуть слышно, не выдавали, а глаза были скрыты от собеседника его же стараниями, то юное тельце дрожало, словно сухой осиновый лист, отчаянно цепляясь за последние призрачные ниточки к невозможному спасению.
Он улыбнулся, позволяя себе нежно, но требовательно коснуться губами её шеи, срывая столь желанный стон неумело сдерживаемой страсти.
— «Повелитель» … — с коротким смешком проговорил он, проводя руками по её груди, талии и останавливаясь на уровне бёдер.
Совершенно неженственная ещё так по-детски тощая фигурка, но, адово пламя, как она манила его своим умопомрачительным ароматом, солоноватым вкусом крови и сладких слёз.
— Разве так обращаются к законному мужу? Я хочу, чтобы ты звала меня иначе, не так, как все… по-своему.
— Как же мне звать Вас? — по прежнему шепотом отвечала Адель, буквально физически чувствуя, как учащается его дыхание, становясь столь нетипично сбивчивым, прерывистым.
— «Вас»? — он снова хохотнул — сильные руки в страстном нетерпении сжали её тонкие запястья. — Клянусь Огненной бездной, ты неисправима! Будь изобретательнее, любовь моя…
Короткий вскрик — он резко развернул её, заставляя буквально терять равновесие, а потом уткнуться носом в его обнаженную грудь, по-прежнему не видя ничего, кроме непроницаемого шелка повязки.
Голову кружил терпкий запах, почему-то напоминающий столь редкий аромат кедрового ореха. Холодная гладкая кожа вампира поражала неимоверным сходством со спящей змеёй.
— Тебя… — вдохнула Адель, слушая сумасшедший стук своего бедного сердечка, так и норовящего выпрыгнуть из груди. Слёзы навернулись на глаза, смачивая черную ленту стягивающую их. — Тебя, Карл… О Рассвет! Прекрати это! Я больше не вынесу!
— Ты приняла власть и почёт, — в мужском голосе засеребрилась сталь. Крепче, жарче стискивались его смертоносные объятия. — Но всё так же отказываешься принимать меня? Как самонадеянно…
— Я не стремилась к этой власти! — парировала девушка, отчаянно, безрассудно переходя на крик, даже не представляя, как он приятен Карлхайнцу. — Меня вынудили обстоятельства! Меня вынудил… ты! Твои коварные идеи!
Адель всхлипнула, до крови кусая губы, отчего они — чуть припухшие орошенные мельчайшими алыми капельками — ещё больше манили вампира.
— Я… я запуталась… — её очередная попытка отстраниться не возымела и малейшего эффекта. — Мне надо подумать… обо всём…
Неожиданная боль обожгла её щеку, моментально проявившую отчетливые следы пальцев Короля. Девушка с криком бросилась прочь, но, к несчастью, споткнулась о шлейф собственного пеньюара и беспомощно упала на пол, в кровь сбивая локоть и колени.
— У тебя было достаточно времени на раздумья! — холодно проговорил Карлхайнц, с усмешкой наблюдая копошащуюся под его ногами Королеву. Его Королеву. — Пришла пора для действий.
Адель ещё пуще задрожала, на ощупь пытаясь проложить себе путь к спасительной двери. Она ползала по полу, словно диковинная прекрасная бабочка, которой кто-то намочил крылья, и её длинные прекрасные волосы беспорядочно мели холодные плиты.
— Смотри-ка, — о, если бы она могла видеть эту приторно-сладкую улыбку, по обыкновению искривившую его губы. — Ты совсем испачкаешься, любовь моя. Позволь я помогу. На полу так холодно и сыро.
Он ловко схватил её за локоть и потащил к кровати, несмотря на горячие мольбы, просьбы прекратить, остановиться или оставить её в покое.
От соприкосновение с полом нежная кожа Адель чуть покраснела и ужасно саднила, кроме того, девушка ведь ещё и извивалась, пытаясь вырваться, от чего кое-где даже появились царапины.
Напряженные плечи соприкоснулись с мягкой периной, заставляя несчастную сжаться ещё сильнее.
— Умоляю…
— О, расслабься, дорогая. Не утруждай себя нелепыми словами, — ладони Карлхайнца дразняще похлопали её по бёдрам. — Ты помнишь? Я обещал никогда не оставлять тебя. И я не оставлю. Никогда.
Быстрым резким движением он развёл её до того сомкнутые ножки в сторону.
Королева кричала довольно долго, то замолкая, то вновь срываясь на кровавый хрип. Кричала так сильно, отчаянно и пронзительно, что мягкие волосы Алейны непроизвольно вставали дыбом на затылке. Она даже умудрилась уколоть себе палец во время шитья, чего прежде никогда не случалось.
Жалела ли она её? Пожалуй, нет. Вампирам не ведомы людские чувства. И, кроме того, подобного стоило ожидать. Её Величество вовсе не выглядела опытной любовницей. Скорее даже наоборот.
— Леди Алейна, — заглянувшая в комнату горничная, чуть склонила голову, признавая её безусловно высший статус. — Время завтрака. О н а ждёт Вас.
— Да, разумеется, — Алейна улыбнулась, принимая из рук Гвен серебряный поднос. — Не хочешь сопровождать меня сегодня?
— Простите, я бы с радостью… — неуверенно переминаясь с ноги на ногу, проговорила горничная. — Но уже есть распоряжения по поводу королевской постели и…
— Ничего страшного, — фрейлина остановила сбивчивый поток речи лёгким жестом руки. — Это не принципиально. Я отлично справлюсь и сама.
Тёмные коридоры, кое-где освещённые скупым светом факелов, звенящая тишина... В этой части замка всегда царит мрак и противная сырость — неизбежная спутница цокольного этажа.
Алейна глубоко вдохнула, поворачивая ключ в замке двери единственной обитаемой здесь комнаты. С противным скрипом давненько не смазанных петель дверь поддалась лёгкому прикосновению её руки. В глаза ударил нетипично яркий для подобного места свет.
— Кто там? — тихий женский голос шелестел подобно стону увядающей листвы. — Это ты, Алейна?
— Да, — отвечала фрейлина, прежде поклонившись. — Это я. Не бойтесь, госпожа Криста.
2013 год, Япония
— Три… два… один… Сейчас! — выдохнул Сейджи Комори, плавно спуская курок и, словно в замедленной съёмке, наблюдая за тем, как смертоносная очередь бесшумно рассекает заполненный разноцветным дымом воздух, разрывая его неравномерную канву в клочья.
— Валери, ложись! — истошный девичий вопль запоздалым приказом взвился над беснующейся толпой, ещё не вполне понимающей, не заметившей происходящего. — На пол, маленькая идиотка!
Сидерсон не сразу услышала. Не сразу заметила она кроваво-алую шевелюру Анабет, буквально «по головам» продвигающейся к сцене.
Нелепый сон — вот что подумала тогда девушка. Всё происходящее — не более, чем абсурдное сновидение. Сейчас она проснётся, и…
— Падай!
Толчок. Резкая боль пронзила плечо насквозь, прожигая плоть энергетическим зарядом лазера. Правда, то, что это был именно лазер, а не обычная пуля, стрела или меч, «Бард» поняла уже позже. Сперва боль — невыносимая, заглушающая сознание, заполняющая собой каждую клеточку тела.
Полоумно выпучив глаза, девушка хрипло скулила, хватая ртом воздух, совершенно не чувствуя, как её стремительно белеющую руку окрашивает вязкая венозная кровь.
— Мамочка… мамочка… мамочка… — слова несвязной речью срывались с её губ, голова кружилась…
Мрак. Всё вокруг окутывал мрак.
— Не спи! Ну же! Не смей засыпать, Валери! Слышишь? Не вздумай поддаваться! — звонкие пощёчины не позволяли с головой окунуться в зыбкую тьму, то и дело возвращая Сидерсон