— А-аято… — превозмогая боль, прошептала девушка. — А ты… не знаешь, где сейчас Мэй?
— Отвали! — вампир сделал ещё несколько глотков и решительно оттолкнул Комори прочь, словно это она удерживала его, а не наоборот. — Откуда Великому Мне знать, где шляется твоя чертова подружка, Оладья?!
— Но она ведь т е б е проиграла… — неожиданно настойчиво парировала девушка. — Ты должен…
— Ничего Великий Я тебе не должен, Оладья! Говорят, уехала твоя подружка. Найди себе другую! И вообще, спроси у кого-то из её одноклассников. Шу, например… — раздраженно скривился Аято и, решительно развернувшись к Юи спиной, удалился прочь.
Парень был не на шутку взволнован. Нет, он вовсе не переживал, что девчонка разузнает правду о местонахождении Охары. Куда опасней была возможная реакция на это Рейджи. С того станется! Ведь это он с этой двуличной Мэй любезничал! Настучит при случае папаше, а уж с того не убудет: зашвырнёт на какой-нибудь Северный полюс — и поминай, как звали…
2013 год, Мюнхен
Затаив дыхание, Патриция с неподдельной тревогой во взгляде прислушивалась к каждому слову, слетающему из уст обычно такого молчаливого и сурового мужчины. Неимоверным усилием воли заставляла она себя вникать в смысл рассказа, не думая о возможной причине словоохотливости Рихтера. Абсурдной словоохотливости — доверием-то он никогда не отличался.
Исповедь. Это было ни что иное как исповедь — последняя привилегия грешника. Грешника, который, впрочем, был исполнен злобы и жажды мести, а вовсе не очищающего покаяния. Грешника, при жизни познавшего всю бездну вечного ужаса — огненных объятий адского пламени.
Единственный глаз ведьмы увлажнила непрошенная слеза. Она до крови прикусила губу и в мгновение ока смахнула прочь доказательство собственной постыдной слабости.
Но, боги! Зачем, зачем он не замолчит? Зачем говорит всё это? Неужели и впрямь готов проститься с бессмертной жизнью?! Если это действительно так, она предпочла бы никогда не знать и половины того, что, подобно неподъёмным каменным глыбам, веками угнетало пусть не душу — её у вампира ни ночью, ни, тем более, днём с огнём и без оного не сыщешь — память Рихтера.
— О н о не издавало даже малейшего писка, — тем временем хрипло продолжал он, пялясь в потолок пустым, отстранённым взглядом и ухмыляясь, криво, пугающе. — Не шевелилось. Просто лежало, выпучив свои мерзкие мелкие глазки. Но я знал, чувствовал, что о н о — живое. Даже в темноте различал, как о н о размеренно дышит…
Мужчина замолчал, переводя дух, жадно хватая запекшимися губами спёртый комнатный воздух.
— Это… — Патриция осторожно сменила компресс на его лбу, прежде коснувшись влажной прохладной тряпицей шеи и щек. — Это был ребёнок? Выходит, Талия действительно родила Карлхайнцу сына…
— Гадкое жалкое с у щ е с т в о, — свирепо сверкнув полубезумным взглядом, перебил девушку Рихтер. — Ничтожный бастард, полукровка! О н о родилось слабым и недоношенным. О н о не смогло, не должно было выжить…
Тихонько вскрикнув, ведьма порывисто прижала руки к губам, до боли в глазу вглядываясь в бледное лицо вампира.
— Господин, вы что… — охнула она, встречая его презрительную усмешку.
— Разумеется, — величаво склонив голову, подтвердил Рихтер, словно до невозможности гордясь тем, что совершил. — А ты, похоже, осуждаешь меня, Патриция…
— Нет, господин, я просто… — начала было оправдываться она, но, похоже, он даже не слушал, неспешно продолжая своё кровавое признание.
— О н о лежало неподвижно и глазело на меня, а я, будто желторотый юнец, тоже стоял, боясь лишний раз пошевелиться, не отводя взгляд от н е г о. Я был растерян. Я не знал, как мне быть. В тот момент я думал о том, что Корделия ошиблась. Ошиблась со сроком треклятой Талии… Она просто хотела спровоцировать выкидыш — не более! Корделия бы не стала вредить ж и в о м у ребёнку!
Патриция сокрушенно покачала головой, по прежнему не убирая ладони от губ. Она очень сомневалась в невинности намерений печально известной второй жены Карлхайнца. Скорее уж та действительно з н а л а, все подробности беременности бедняжки Талии, а Рихтера использовала, дабы отвернуть от себя возможные подозрения. К чему ей была ещё одна конкурентка? Да ещё и с ребёнком в придачу!
— Тем не менее, я был уверен… — всё говорил и говорил он. — Уверен, что она расстроиться, узнав о том, что младенец выжил…
«Ну ещё бы,» — мысленно хмыкнула ведьма. — «Как бы не так!»
— Скрыть это не представлялось возможным, но… — Рихтер сглотнул, нервно облизнув пересохшие губы. — Но каждый раз, когда я заносил над н и м шпагу, о н о пялилось на меня! Смотрело так, знаешь, словно… словно всё понимало, словно говорило: «Давай уже, кончай с этим… Кончай с этим, брат…» А эти его глаза… совсем такие как у Карлхайнца… Когда я понял, что мне не сделать этого, было далеко за полночь. Время играло против меня… Ответ пришел неожиданно.
Глаза вампира затравленно забегали, словно и сейчас пытались укрыться от ненавистного для него взгляда убитого младенца. Молчаливой муки, горькой укоризны совести.
— Шкатулка… Была у Талии шкатулочка резная, — неожиданно севшим голосом бормотал он, так, что Патриции стоило больших усилий всё расслышать, впрочем, она и так уже поняла, теперь старательно сражаясь с тошнотворным комком, подкатившим к горлу. — Миленькая такая… венецианская шкатулочка… Я завернул то с у щ е с т в о в какую-то шелковую тряпицу… Не помню… валялась неподалёку… положил в эту самую шкатулочку… И закрыл крышку.
Неожиданно женщина — сперва побледнев, а потом подозрительно посерев — схватилась на ровные ноги и стремительно скрылась за дверью уборной, но Рихтер этого даже не заметил.
— Я отнёс шкатулку в сад, самую глухую его часть. И зарыл там, в зарослях шиповника и дикого винограда. Я не сказал Корделии, что она ошиблась… Оно того не стоило…
В комнате повисла звенящая, режущая слух тишина, изредка нарушаемая беспорядочными звуками из уборной — Патрицию стошнило.
— Но знаешь, что забавно… — вдруг вновь спохватился вампир. — Столько тысячелетий прошло, а я всё ещё вижу эти его мелкие мерзкие глазки. Одно время мне даже казалось, что это не спроста. Я хотел откопать эту чертову шкатулку и посмотреть, но… сад находился в таком запустении… я не смог найти то место. Я… я очень хотел. Правда. Но я не смог… так и не смог…
2013 год, Япония
Изредка дёргаясь из-за перепадов напряжения, небольшую, но весьма уютную спальню освещал алый огонёк ночника. Кин так и называла его — «Огонёк», никак не решаясь расстаться с атрибутом, в общем-то, детским.
Впрочем, в этом не было решительно ничего странного — не доверяла девушка темноте, ибо ничего хорошего оная лично ей не приносила. Собственно, она вообще не приносила н и ч е г о кроме ужасных снов, целой гурьбой жутких мистических образов окружающих Кинану каждую ночь её сознательной жизни.
И пусть бы ещё ей снились динозавры или всепожирающие гигантские богомолы — но нет! Пока друзья катались на радуге, поедали зефирки размером с Юпитер и взнуздывали диких единорогов, девушка в растерянности блуждала в тёмных коридорах неизвестных строений, стены которых, казалось, шептали тысячами разнообразных голосов, создавая настоящую какофонию отчаяния и ужаса.
Логические загадки? Нерешенные головоломки прошлого? Послания из параллельных измерений? Каких только теорий не строила Кин в тщетных попытках расшифровать поистине тайные откровения собственного сознания! Но каждый раз когда, казалось, ответ был так близок, приходил рассвет, а на следующую ночь девушка возвращала к тому, с чего начала.
— Хана? Не спишь? — прошептала она в трубку, напряжено прислушиваясь к потрескивающей тишине в динамике.
— Да… Сплю, — мгновение спустя ответил он в меру раздражённым голосом Ханаби. — А разговаривает с тобой мой доппельгангер****. Прошу не злить его, он кусается.
Серия невнятных сдавленных хрипов, которые выплюнул динамик, прежде, кажется, основательно пережевав, очевидно, должна была свидетельствовать о том, как Хану рассмешила её собственная шутка. Ну… или придушил этот доппельгангер в крайнем случае.
— Что случилось, Кин? — минуту спустя поинтересовалась она. — Я искренне надеюсь, что дело не в этой «Анабет Охаре»! Ведь если это так, я вырубаюсь. Ты сама захотела сбежать, так и не узнав ничего толком…
— Да, но… — жалобно прохныкала Кинана, с головой ныряя под одеяло. — Мне сегодня снова снился тот женский силуэт…
— На фоне тёмной крепости с причудливым названием «Пандемия» … — иронично закончила её фразу Хана, наверное, закатив глаза от безысходной, по её мнению, наивности подруги. — Боже мой, Кин! Сколько можно…
— Пандемониум! — возмутилась Кинана, словно не замечая столь очевидной подколки. — «П а н д е м о н и у м», а не «пандемия»! В десятый раз говорю, неужели так трудно запомнить?!
— Ладно-ладно. Пандемониум, — примирительным тоном нараспев пропела трубка. — Что-то еще?
— Да, разумеется, — энергично закивала головой Кин, словно подруга могла видеть её. — Она просила поторопиться… и… помочь… помочь кому-то… такое имя странное… или название?
— Ага, разумеется, — зевнула Ханаби, вдруг замолчав. В одночасье до неё дошел смысл слов Кинаны. — То есть, на этот раз ты смогла поговорить с ней? С этой барышней? Ты её видела? Как она выглядит?
— Я не видела ничего, кроме силуэта и слышала только эти обрывки фраз… — виновато прошептала девушка, шмыгнув носом. — Ч т о она от меня хочет? Кому я должна помочь? Кому вообще я могу помочь, если не способна постоять за себя?! Мне страшно, Хана… так страшно… Почему это происходит со мной? Кто она? Почему я вижу её?! Сон закончился… а мне по-прежнему так страшно… страшно…
— А ну прекратила истерику! — осуждающе рявкнула трубка. — Будешь себя жалеть, ничего не измениться! — и добавила уже мягче. — Попытайся уснуть, Кин. Я что-нибудь придумаю… На крайняк, взломаю охранные системы города и вычислю эту Анабет по записям с видеокамер.
— Думаешь, она знает ту женщину? — уже немного спокойнее спросила Кинана.
— Думаю, она знает, что с тобой происходит, — поправила подругу Ханаби. — И подскажет, что с этим делать… но подружка её всё равно дрянь!
— Угу, — неохотно подтвердила Кин, улыбнувшись. — Мерзкая воровка мороженного!
2013 год, подвалы поместья Сакамаки
— Остановись! — зажмурившись, не своим голосом закричала Мэй из-за своих оков не в силах не то что себя защитить, но даже пошевелиться толком.
— Жалкое зрелище, — презрительная фразу Субару на мгновение буквально «утонула» в мощной волне скрежета.
Разбитые цепи ухнули на земляной пол, разметав по сторонам мелкие брызги противной земляной жижи, бурой из-за количества пролитой здесь крови. Неожиданно почувствовав просто немыслимую, головокружительную лёгкость, девушка медленно открыла глаза, тут же встречаясь взглядом с младшим Сакамаки.
— С-субару… — пораженно прошептала она, не в силах скрыть предательские слёзы.
— Не реви, — предусмотрительно пробормотал он, подхватывая Охару под руки и помогая ей принять вертикальное положение. — Идти сможешь?
— Кажется… кажется, да… — кивнула головой Мэй, делая несколько неуверенных шагов.
Несмотря на то, что из-за длительного сидения в одном положении ноги жутко затекли и теперь невыносимой болью отвечали на каждую попытку девушки к нормальному движению, она счастливо улыбалась. Даже самая талантливая балерина не радовалась так мировому признанию, как радовалась Мэй Охара этой, казалось бы, такой банальной возможности просто походить.
— Я принесу немного еды, одеяло, чистую одежду… ну, и что там ещё тебе надо… — одобрительно склонив голову, проговорил Субару, при этом лицо его могло похвастаться столь постным выражением, что с большим трудом верилось, что это именно он произносит вполне человечные фразы. — Готовься, приходи в себя. Тебе нужно окрепнуть, иначе дальше, чем за пределы особняка не выбраться. Как только я буду уверен, что ты хоть немного оправилась, я выведу тебя отсюда.
— Но… — девушка устало выдохнула, наконец добравшись до противоположной стены. — Почему не сейчас?
— Ты что вообще тупая?! — юноша снова начал терять самообладание. — Посмотри на себя! Ты сейчас словно полудохлая полёвка в аквариуме удава! И шага ступить нормально не можешь!
— Но… я подумала… ведь вампиры перемещаются и… — невнятно пробормотала Мэй.
— Как самонадеянно, — процедил сквозь зубы младший Сакамаки. — Много чести для рыцаря, не способного сдержать клятву, данную при посвящении в ваш… «Как-там-его» орден… Сама ведь понимать должна! — он раздраженно отвёл взгляд в сторону. — Шу и Аято знают, что ты здесь. Твой запах так или иначе в особняке присутствует. Пусть я заметил это случайно, но они-то точно уверены. Поймут, что ты сбежала и изловят в два счёта!
— Точно… — неохотно признала девушка, ругая собственную недальновидность.
— По этой же причине тебе нельзя покидать темницу до самого дня побега, — добавил Субару. — Чтобы ничего не сорвалось раньше времени. Не буду лгать, если всё раскроется, тебе крышка, Мэй Охара.
— А разве я могла надеяться на иное? — не без доли сарказма хмыкнула та, невольно вспоминая сестру. Это только Анабет обычно могла позволять себе подобные ремарки.
Ну да ничего. Несколько недель заточения и пыток любого способны сделать либо параноиком, либо скептиком. Второе, кажется, более привлекательно, но это на любителя, если честно.
— Но… Субару… Зачем? — подозрительно спросила она. — Зачем ты мне помогаешь? Я ведь одна из охотников на таких, как ты; я следила за вами в школе; я…
— Пофиг! — злобно сверкнув глазами, прикрикнул на неё он. — У меня есть свои причины, которые тебе знать не обязательно!
«Вот оно,» — мысленно добавил он, отстранённо уставившись в потолок. — «Как долго ждал я подобного случая! Сейчас «Рассветные Рыцари» — не более, чем жалкие остатки того великого ордена, что века наводил ужас на вампиров и прочих обитателей мира демонов. Они разрознены, лишены цели. И скоро, похоже, лишаться лидера. Однако, ты зря недооцениваешь их, отец. Именно они помогут мне избавиться от тебя! Я — мститель! И моё время пришло. Мама… скоро он ответит за то, что сделал с тобой. Обещаю…»
— Хм… — Мэй нахмурилась, стараясь гнать подальше дурные домыслы. — Как скажешь… как скажешь…
* греческая мудрость
Глава 9
Alte Liebe rostet nicht *
2013 год, Япония
— Ох уж эта мне Кин! — Ханаби со смешком отложила телефон в сторону, и, активно почесав пятку, почти что рефлекторно застучала пальцами по полустёртым клавишам, отчего ядовито-зелёный неоновый лак, отлично подходящий по цвету к её волосам, а если точнее — одному из их двенадцати радужных оттенков, принялся вырисовывать в воздухе мелкокалиберные молнии.
Это, начиная с виртуозного «пяткочесания» и заканчивая не мене виртуозным «клавишенажиманием», не составило вышеобозначенной девчонке и малейшего неудобства. Собственно, данные занятия являлись двумя совершенно непререкаемыми компонентами её прямых рабочих обязанностей.
А работала Хана не только школьницей. Между делом она вполне успешно промышляла хакерством, о чём, конечно, никто из её ближайшего окружения, за исключением лучшей подруги — Кинаны, ни сном, ни духом, ни даже на яву не ведал.
Итак, запаролившись в своем личном поисковике, девушка задумчиво покрутила носом со стороны в сторону и забила в ленту запросов одно единственное слово — «П а н д е м о н и у м».
Нет, конечно, она обещала Кин заняться поисками Анабет Охары, но эти разговоры о кошмарах, тёмных коридорах и женском силуэте, обычно немо, а вот теперь ещё и вслух, молящего о помощи, довольно давно не давали Хане покоя. Она всерьёз беспокоилась за подругу, ибо сколько её знала, бедняжка страдала от ужасных видений.
— Пика-пика! Пика-чуууу! — настойчиво запищал поисковик, сигнализируя, что желанная информация найдена.
Хана быстро впихнула в рот остатки сэндвича и ткнула указательным пальцем в первую же ссылку.
— Ну нифига себе! — присвистнула она, на автомате протягивая руку к жестяной баночке с газировкой. — Никогда не думала, что эта её «пандемия» имеет какой-то реальный смысл. Ща позырим, чё здесь к чему. Так-с… Панда… нет… Пандора… нет… Пандемоний… не то… пандемониум… ага… вот оно. «Пандемониум — место сборища злых духов в греческой мифологии…» угусь… «место, сбор всего развратного, греховного в подземном мире» … эт как на панковской топлес вечеринке чтоли? Неплохо было бы сходить… кстати…
Девушка уже было хотела сворачивать окно и порыскать по форумах в поиске халявной парочки билетиков, но чувство долга и потенциальной вины перед подругой свернулось мелкой змейков где-то в районе грудной клетки и противно трепыхалось, не позволяя спокойно заниматься своими делами.
— Так, ладно. Собраться! Соберись, Ханаби! Возможно, однажды твою «великую миссию» восславят барды! — она вновь уставилась на немногочисленные заметки, последняя из которых скромно гласила: «Пандемониум — столица Ада в поэме Джона Мильтона «Потерянный Рай» …».
— Ну, эт точно не наша «пандемия», — неохотно резюмировала юная хакер. — Странная фигня получается, все упоминания о Пандемониуме так или иначе связаны с потусторонним миром, явно не в лучшем его проявлении… Хм… а если попробовать узнать больше?
Хана прошла ещё по доброму десятку ссылок, но больше информации так и не нашла, конечно, если не считать «Потерянного Рая», но он её, по-правде, не очень-то интересовал. И вот когда девушка уже почти отчаялась, апатично прочёсывая иностранный кэш, на глаза ей попалась такая вот штуковина:
«Pandämonium — die Gesamtheit aller Dämonen. Der Mythe oder der Wirklichkeit?
Der Kursarbeit von Adel Kerk
die Studentin dem 3 Jahr
Der Leiter — Mai Ohara.
München, diе Aurora Akademie ».
Текст был, похоже, довольно интересен и даже иллюстрирован (об интересности Ханаби судила по картинкам), но, к сожалению, немецкого наша отважная «гений мышки да клавы» не знала, а забивать всё в ближайший переводчик было, в таком случае, нелепо. Такой массив текста он превратит в полнейшую абракадабру.
— Эх… жаль конечно… — сокрушенно выдохнула девушка. — Но что поделаешь… Стопе! «Mai Ohara»? «Ohara»? Охара…
* * *
— Думаю, нам стоит представиться. Это, — Анабет указала на недовольно бормочущую что-то девчушку. — Валери. А я… впрочем, — она загадочно прищурилась. — Выходит, вам уже откуда-то знакомо моё имя.
— Анабет, — непонятно зачем ляпнула Кинана, в ту же секунду начиная упрекать себя в бесконечной глупости, — Охара.
* * *
Ханаби решительно замотала головой. Девушка с огненно-алыми волосами, её подружка — любительница мороженного…
— Мать моя женщина! — всплеснула руками Хана, одновременно переходя по ссылке академии «Аврора» и совершенно беспалевно (время-то почитай далеко за полночь перевалило) набирая Кинану.
— Халло, майн либе! — бодро зашептала она в трубку. — Чего? При чём тут Гитлер?! Собирай манатки и дуй ко мне! Живо! Есть чёткая тема. Кажись, нашла я Охару твою… ну, или знаю, где найти… Ась? Да! Это точно! Дуй ко мне говорю! Тут такое — закачаешься! Что? Закачаешься, говорю! Хогвартс нервно курит в сторонке… Ага. Отлично. Окей. Жду.
* * *
— На что ты надеешься? Он не придёт. Сюда никто никогда не придёт… Кроме меня.
Адель изо всех сил напрягла слух, чтобы по голосу определить личность неизвестного, которую скрывал от её глаз чёрный шелк повязки. Увы, это занятие не увенчалось успехом — девушка не знала никого, кому мог бы принадлежать такой тембр.
— Что Вам от меня нужно? — как можно увереннее спросила она, впрочем, не в силах подавить предательскую дрожь в голосе. — Освободите меня немедленно! Вы разве не знаете, что подобные действия расцениваются как предательство? Когда мой муж узнает об этом...
— Карлхайнц, — кровь застыла в жилах Адель, когда она услышала сколько же презрения и ненависти вместил неизвестный в одно лишь имя её супруга. — Кажется, он действительно заставил тебя поверить в то, что ты имеешь хоть какое-то право отдавать приказы. Хм…
Девушка вздрогнула, почувствовав, как его руки бесцеремонно вскинули её голову и прикоснулись к волосам, будто проверяя их на ощупь. Со стороны могло показаться, что её ласкают, словно послушного ребёнка.
— Красивые. Такие мягкие и шелковистые… Наверное, они ему очень нравились. Скажи, я прав?
Ни слова не проронила Адель, всерьез опасаясь, что даже это способно пошатнуть её хрупкое состояние, заставить разрыдаться.
— Молчишь, — не выказав и капли удивления, продолжил неизвестный, в мгновение ока накручивая роскошные тёмно-ореховые локоны на руку и резко вздёргивая, срывая с губ несчастной протяжный вскрик-стон. — Всё-таки заговорила?
Его негромкий холодный смешок заставил девичье сердце замереть от внезапной волны дикого животного ужаса. Она вдруг отчётливо поняла — его не остановит ни её титул, ни страх перед Королём. И от такого осознания силы покидали хрупкое для этого, чужого ей, мира тело, заставляя безвольно повиснуть в цепях, сковывающих запястья высоко поднятых над головой рук.
— Интересно, сколько нужно их мыть, чтобы окончательно избавиться от этого мерзкого вампирского запаха, — вслух рассуждал он. — Да и получиться ли? Может, разумнее просто обрезать большую часть, в надежде спасти хотя бы то, что осталось? Так делают с розами, пораженными заразой — избавляются от больных побегов, способных испоганить великолепие всего цветка… Но мне они тоже очень нравятся! Правда, как только подумаю, что к ним прикасались грязные руки Карлхайнца становиться тошно… Почему я должен отказываться от чего-то из-за него? Как же нам поступить…
— Освободите… — глотая горькие слёзы бессилия, прошептала Адель. — Освободите… молю…
— О, наконец перестала меня игнорировать? Сидишь здесь передо мной в такой развратной позе и просишь пощадить тебя, даже не удосужившись снять корону? — насмешливо хмыкнул он. — Сама «Королева» меня умоляет… Видели бы это те, кто сражается за твою жизнь… Жалкое зрелище… Такая слабая и беззащитная… Впрочем, мне так даже больше нравиться. В этом я, как это ни противно осознавать, солидарен с твоим мужем. Королева должна просто подчиняться своему Королю.
Он схватил её за ворот платья, дёргая его на себя. Раздался противный скрип разрывающегося шелка и батиста.
— Нет! — закричала девушка, отчаянно забившись в оковах и по прежнему не видя ничего, кроме черноты повязки. — Прекратите! Прекратите это!
— Громче, — прохрипел его голос над самим ухом, и Адель с замиранием сердца почувствовала, как его пальцы умело скользнули по её обнаженному плечу, потом ключице, спускаясь всё ниже и ниже… — Не сдерживай себя. Я хочу, чтобы твои крики слышали все, кто не жалеет своей жизни там, наверху. Я хочу, чтобы их слышал Карлхайнц, как подтверждение того, что е г о жена сейчас моя собственность. Поэтому… я принесу тебе как можно больше боли… Не благодари. Давай же. Громче. Сегодня я хочу вдоволь насладиться твоими криками, Ваше высочество!
Его клыки резко и безжалостно вошли в её шею. Тело в одночасье пронзила адская боль…
2013 год, восточное побережье Адриатического моря
Адель проснулась в слезах от собственного крика. Её тело била нервная дрожь.
— Это… был просто… сон? — прошептала она, окидывая затравленным взглядом свои покои а потом обессиленно откидывая голову на подушки.
Сейчас особенно захотелось прижаться к груди Карлхайнца, почувствовать великую Силу, сокрытую в нём, просто знать, что рядом с ним, ей не страшна даже самая ужасная демоническая тварь, которую может измыслит человеческое сознание. Рядом с ним она в безопасности.
2013 год, Япония
Экран мобильного ещё не успел потухнуть, а Кинана уже спрыгнула на влажный от росы асфальт небольшой парковки, находящийся в аккурат под окнами её комнаты. Время сильно перемахнуло за полночь, и улицы спального квартала — наверное, самого спокойного во всём городе — были пустынны, миролюбиво посапывая под мягкими лучами неполной луны.
Впрочем, это нисколечко не убавило страха, неприятным холодным нечто копошащегося в основании живота девушки. Только круглые идиоты могут называть это «бабочками». Да и потом, какие ещё бабочки в животе? Всем ведь известно — бабочки — те же гусеницы, только перерождённые. А откуда, спрашивается, гусеницам в живом человеке браться? От одной лишь мысли об этом Кин становилось ещё страшнее.
Вот здесь, кстати, странности вообще не наблюдалось, и малейшей — львиной храбростью Кинана никогда не могла похвастаться. И, вроде как, нет тут никакой непонятки. В смысле, если бы вам с самого детства такие кошмары снились! Но беда в том, что кроме них, кошмаров своих вестимо, девушка боялась всего остального: боялась ночи и боялась дня, боялась города и боялась деревни, боялась машин и боялась живых лошадей, боялась пальчик порезать тетрадным листиком… Трусихой была она, если вкратце. Трусихой совершенной и неисправимой.
Разумеется, ей жуть как не хотелось покидать безопасную кроватку, но, судя по взволнованному голосу Ханаби — дело серьёзное, ну уж что интересное так это точно. Кроме того, ведь это она сама попросила подругу поискать для неё информацию об Анабет Охаре и это именно она не могла глаз сомкнуть, не увидев очередное неприятное видение — значит, оставить всё до утра было бы просто невежливым.
Подозрительно оглядываясь, Кин пересекла улицу и перебежками (от одного фонарного столба к другому) поспешила к дому Ханы.
— Тихо звёздочка сияе-е-ет… — ужасно фальшивя, напевала она себе под нос, очевидно, стараясь казаться непринуждённой. — В тёмном небе надо мно-о-ой…
Когда наконец показались чуть подсвеченные призрачно-голубоватым сиянием — исходящим, несомненно, от нескольких мониторов — окна юной хакерши, Кин заметно приободрилась.
«Кажется, на этот раз пронесло…» — облегчённо подумала она, разумеется, имея ввиду возможные нападения маньяков, монстров, теней или теневых монстров-маньяков. Она даже начала наслаждаться красотой чудесной осенней ночи, пахнущей яблоками да сухими листьями; великолепным небосводом, усыпанным мириадами звёзд…
Вдруг Кин отчётливо почувствовала чьё-то присутствие. Она нервно сглотнула и медленно (ну просто о-о-очень медленно) повернулась, почти вплотную сталкиваясь с отвратительной чернотой пустой человеческой глазницы.
— Тссс… — предусмотрительно приложив указательный палец к губам, улыбчиво прошипело чудище.
Несколько секунд Кин и одноглазое Нечто пристально пялились друг на друга. Первая — расширив глаза в самом что ни на есть суеверном ужасе, который только может представить ничем особо не выдающаяся школьница; второе — расплывшись в улыбке дружелюбного маньяка.
Нечто «сдалось» первым. Очевидно, его единственный глаз слишком долго не упражнялся в «гляделках». Недовольно фыркнув, оно сморгнуло, после попытавшись вернуться в импровизированную игру как ни в чём не бывало. Но Кин-то не проведёшь!
— Ага! — победно завопила она, ткнув в неудачливого оппонента указательным пальцем. — Морг! Один морг!
— Где? — непонимающие завертело головой Нечто, ища глазами небезызвестное заведение.
Голос его безошибочно выдавал женщину, и Кин печально вздохнула, мысленно рассуждая о том, в каком же окончательно испорченном мире доводиться жить, если даже женщинам не остаётся ничего лучшего кроме как быть монстрами.
— Что где? — переспросила она, чуть нахмурившись.
— Да морг же, — опешив, пояснила Монстр-тян.
«Возможно, корректнее было бы называть её «Монстр-сан»», — подумала Кин. — «Но мне, кажется, «тян» куда более органично подходит к ситуации…».
Собственно, вряд ли существо — кем бы оно ни было — согласилось пусть даже с одним из этих вариантов, но, к счастью (или сожалению), никто его не спрашивал.
— Какой морг? — вновь поинтересовалась девушка, окончательно убеждаясь в том, что маньяк из Монстра-тян никудышный.
«Не знать где находится ближайшим морг!» — возмутилась она. — «Да при такой профессии! Это просто немыслимая халатность! Я бы лишала за такое лицензии!»
Впрочем, выдают ли маньякам лицензии Кин тоже не имела и малейшего понятия, значительно склоняясь к мысли, что скорее выдают, чем напротив. Сейчас эти лицензии, наверное, даже собакам выдают за то, что они успешно «курсы лая» окончили.
— Не знаю… — как-то даже растерянно пожала плечами Монстр-тян. — Местный, наверное…
— А! Так это, вероятно, на территории больницы! Пройдите вдоль по улице, потом сверните налево и сразу же покажется здание клиники! — с живейшим участием принялась разъяснять девушка.
— Какая ещё клиника?! — в голосе Монстр-тян отчётливо проскочили визгливо-нервные нотки.
— Лечебница! — с готовностью ответила Кин. — Для душевно больных… Правда, я не уверена, что у них есть морг… Стоит поинтересоваться, как думаете?
— Что?! — выдохнула Монстр-тян, свирепо сверкнув единственным глазом. — Это я больная по-твоему?! Я?!
— Да чего Вы так разнервничались? Ничего подобного я ввиду не имела! — замахала руками девушка. — Какие-то надуманные обвинения…