— Кто? Колбаски? — непонимающе хлопнула ресницами Ханаби, а Кин безнадёжно уронила лицо в раскрытые ладони.
— Нет, блин! Демоны Пандемониума, — ухмыльнулась Анабет, протягивая руку за шпагой. — Под соусом барбекю…
— Но, послушайте! Нам правда уже не до шуток! — неожиданно твёрдо заявила юная хакер. — Кин с самого детства мучали кошмары об этом вашем Пандемониуме, а теперь, когда мы так близки к разгадке, — она решительно положила перед «Бойцом» ту самую курсовую работу, что случайно нашла в Интернете. — Неужели же у вас хватает совести шутить?!
— Ой, только не надо вот этого, — нахмурилась Охара, бегло просматривая титульный лист. На мгновение, наблюдательная Кинана была уверена, в её взгляде мелькнула подлинная грусть. — Прямо исторический документ… переходное задание магистра, ещё и сестрицу мою втянули… Узнаю фрау Тюфтелер…
— То есть речь-таки о вашей родственнице? — радуясь столь обнадёживающему совпадению, подытожила-спросила Ханаби.
— Н-да… точнее, нет… — Анабет нахмурилась, поднимаясь со стула. — Речь о моём Ордене. О «Рассветных Рыцарях», если вам это что-то говорит… Большего сказать здесь и сейчас, не посоветовавшись с сёстрами, я просто не имею права. Если вас действительно так интересует Пандемониум…
— Да, мы согласны! — с готовностью подорвалась с места Кин.
— Но я же ещё ничего не… — начала было Охара, а потом демонстративно закатила глаза. — Ладно, похоже вы уже и так поняли, что я собираюсь пригласить вас в наш штаб. Если согласны, то нечего рассиживаться. Let`s go!
— Э-э-эм… а можно ещё секундочку подождать? — Ханаби тоже вскочила, буквально «взлетая» по лестнице на второй этаж. — Я захвачу мини ПК и ещё парочку штуковин! Они полезны! Честно!
— Хех, — «Боец» закрепила на поясе шпагу. — С сестрой Валери они сразу же найдут контакт.
— Если простят друг-другу то мороженное, — с улыбкой добавила Кинана.
2013 год, подвалы поместья Сакамаки
Бодро насвистывая какой-то не больно мелодичный, но ужасно приставучий мотивчик, Аято повернул ключ в двери одной из подвальных комнат. Это помещение он весьма обоснованно считал своей безусловной собственностью, ибо именно там хранилась его обожаемая коллекция пыточных инструментов всех времён и народов.
Сейчас, помимо прочего, там также находилась и их с Шу «маленькая тайна» — пленница, от которой, по случаю ежемесячного ужина с папашей, как можно скорее нужно было избавится.
Шу участвовать в этом процессе не изъявил желания. Вернее, как «не изъявил»? Когда Аято «невзначай» намекнул ему, что неплохо было бы обезопасить свои головы от возможного недовольства Карлхайнца из-за их самовольного похищения студентки элитной школы «Рётэй», этот лентяй ограничился скупым «наверное» а потом снова «ушел в астрал».
Не сказать, чтобы третий Сакамаки уж очень расстроился (скорее, наоборот), но полнейшая флегма старшего брата порой не по-детски выводила его из себя.
И вот теперь он с характерным скрежетом поворачивал ключ в замке, предвкушая чудеснейшую забаву — вампир ужасно соскучился по «нормальным» пыткам, а Юи им убивать строго-настрого запретили.
— Вечерок, Мэй-тян! — улыбчиво поздоровался он с прикованной у стены девушкой, только спустя полминуты понимая, что на ней совершенно свежая одежда. Без единого кровавого пятнышка!
Впрочем, и этих ничтожных тридцати секунд Субару хватило, чтобы хорошенько зарядить «обожаемому» родственничку кулаком в макушку.
— Бай-бай, выродок! — буквально выплюнул он ругательство, которое так долго мечтал озвучить.
Не успев достойно среагировать, Аято весьма мощно впечатался в стену, чуть не пришибив своим телом Мэй, активно стягивающую с себя разбитые напрочь цепи.
— Go, go, go! ** — недвусмысленно махая ей рукой, скомандовал Субару, заставляя девушку, спотыкаясь, бежать к выходу.
— Горячий привет «тому парню»! — дверь захлопнулась, сотрясая высокий потолок подвала, и лишь её свистяще-скрипучий звук привёл Аято в чувства.
— Черт! — процедил он сквозь зубы, резво вскакивая на ноги и пулей вылетая вслед за беглецами. — Что этот белобрысый себе позволяет?!
2013 год, сад поместья Сакамаки
— Резче! Давай же! — требовательно приказал Субару, ни на мгновение не сбавляя темп и буквально таща безбожно запыхавшуюся Мэй за руку. — Не заставляй меня разочаровываться в тебе, Охара! Шевели своими мелкими ножками! Живей, кому говорю?!
— Я… бо… больше… не… не… уф… не могу… — шумно хватая ртом воздух, жалобно простонала девушка. — Хо… хоть… нем… уф… множко… отдохнуть… бы… уф…
Вдруг её нога с разгону напоролась на какую-то кочку. Бедняжка издала короткое «уиии!», по инерции пролетев несколько метров вперёд своего спутника, и эффектно зарылась носом в землю.
— Б-больно… — всхлипнула она, с трудом садясь на колени и поднося сбитые в кровь руки к глазам. — Как же больно-то-о-о…
— Тц… Охара! — раздраженно прошипел младший Сакамаки. — Что ты творишь?! Разве до тебя не доходит, что Аято…
— Что «Аято»? — самодовольно ухмыляясь и семафоря своей алой шевелюрой похлеще любого маяка, перед неудачливыми беглецами собственной персоной появился вышеупомянутый Сакамаки. В правой руке он сжимал сверкающую в изменчивом лунном свете шпагу (собственно, и фору-то он дал им потому, что возвращался в особняк за оружием). — Не желаешь объясниться, Субару?
— Много чести, — глухо проговорил последний, отступая в строну и тем самым заслоняя собой всё ещё сидящую на коленях Мэй.
— Ну, как знаешь! — Аято сделал молниеносный выпад, и лишь сверхъестественная скорость, присущая всем чистокровным (и не очень) вампирам позволила младшему Сакамаки спастись от неизбежного ранения. — Давно не упражнялись, да, Субару?
Собственно, происходящую потасовку трудно было назвать «упражнением», особенно, если учитывать тот факт, что один из оппонентов был совершенно безоружен, а второй даже не пытался рассчитывать силы. Но кого это волновало?
Точно не братьев Сакамаки, для которых повод выплеснуть отнюдь не самые позитивные эмоции подворачивался отнюдь не так часто, как того оным хотелось.
Возможно, именно поэтому Аято не остановился даже тогда, когда форменный пиджак младшего брата окрасился кровью. Напротив — почувствовав слабость соперника, он с удвоенным фанатизмом бросился размахивать шпагой.
Тем временем Мэй, не теряя времени, резво отползала к решетчатому забору, ограждающему мрачный особняк от прочего не менее мрачного, но значительно более цивилизованного мира. Однако, не отмеряв и пол метра, девушка замерла, подозрительно пялясь на розовые кусты, вернее, на пару блестящих желтых глаз, не менее внимательно взирающую на неё из-за этой самой растительности.
— Мамочки… — нервно сглотнула Охара и с удвоенной скоростью припустилась назад.
— Куда это ты собралась, Мэй-тян? — насмешливый голос Аято вызвал в её душе волну дикого ужаса, заставляя всерьёз задуматься о потенциальной опасности кустов.
— И куда это её вечно несёт? Как считаешь, Субару? — не унимался третий Сакамаки, вынуждая Охару невольно повернуться, чтобы увидеть, как он буквально пригвоздил «зарвавшегося» (по его мнению) родственничка шпагой к ближайшему деревцу, при этом не прекращая с противным чавканьем ворочать лезвие в плече несчастливца, причиняя тому дополнительную боль.
Впрочем, стоит отдать младшему сыну Карлхайнца должное. Как для безоружного он довольно долго продержался и даже сейчас не издавал не звука, кроме единичного глухого стона, когда калёная железка насквозь проткнула его плоть.
— Ладно уж… — так и оставив оружие в плече брата, Аято неспешно двинулся в сторону девушки, непринуждённо отряхивая руки от холодной вампирской крови. — Это всё сейчас меркнет на фоне нашей маленькой непоседы…
— Аято… пожалуйста… — пересохшими от волнения губами прошептала Мэй, вновь производя совершенно нелепую попытку к бегству.
— Ну чего ты так разнервничалась, Мэй-тян? — почти искренне удивился юноша. — Я ведь просто хочу помочь тебе. Думаешь, тому парню, который нас скоро посетит понравиться твоё присутствие в доме? Для нас всех будет лучше, если я убью тебя прямо сейчас. Правда, не напрягайся так! Я уже это сто раз делал! Обещаю, это будет долго и болезненно…
— Я… я буду кричать… — девушка принялась отчаянно шарить руками по влажной от ночной росы траве дабы найти хоть что-то, что могло бы отстрочить её верную гибель хотя бы на несколько жалких секунд.
— О! Сделай милость! — ухмыльнулся Сакамаки, больно хватая её за волосы и чуть приподнимая над землёй. — Знала бы ты, как я обожаю девичьи вопли…
Вдруг доселе совершенно спокойный, словно непотревоженная гладь пруда, ночной воздух пронзил протяжный заунывный вой, заставляя Аято невольно отпустить Охару, а её саму — вспомнить о тех подозрительных желтых огоньках в кустах.
Руки девушки вновь судорожно забегали по траве, неожиданно натыкаясь на что-то небольшое и прямоугольное.
— А? — пользуясь моментом, она порывисто поднесла находку к глазам, буквально физически ощущая, как волосы на затылке встают дыбом, а по спине пробегает холодок.
В её ладони пухленькой колодой лежали старинные карты Таро.
— Невозможно… — в бездонных колодцах глаз Мэй одна за другой вспыхивали буквы. Истины, давно мертвым языком запечатлённые на древних табличках карт. Они взывали к девушке необузданной песней скорого триумфа, сладкой, словно патока, кровью поверженных врагов. Они манили, готовые к безоговорочному подчинению, ибо в ней узнали свою давешнюю хозяйку.
И Охара не стала противиться их зову. Она уверенно сжала в руке колоду, в то же мгновение чувствуя, как её с ног до головы, подобно электрическому разряду, охватывает С и л а.
С и л а струилась по её венам, до предела усиливая и без того сумасшедшее сердцебиение. С и л а слепила глаза поразительной ясностью, в которой дивным плетевом соединились Прошлое, Настоящее и Будущее. С и л а разрушительным огнём коснулась её сознания, порождая в нём всепоглощающее пламя — неистовую жажду убийства тех, кто домом и опорой зовёт мрачный Мир Демонов. Убийства любой ценой.
— Аято Сакамаки! — вскричала Мэй, и голос её был звонок и чист, а тёмные глаза пылали мистическими огнями бесстрашия.
Услышав своё имя, вампир повернулся к девушке, пораженно встречаясь взглядом не с затравленной жертвой, а отважным воином.
— Хочешь поиграть, Мэй-тян? — ухмыльнулся он, по вине своей непомерной гордыни неспособный отдать отчёт опасности, в которой волей нелепого случая довелось оказаться. — Неужели забыла наше маленькое пари? У тебя нет против меня шансов, глупая смертная!
Молниеносным движением руки он намеревался вновь схватить Охару за волосы, дабы, наконец, покончить с ней, однако, на этот раз удача оставила самовлюблённого юношу, ибо какой бы великолепной не была физическая реакция вампира, быстрее, как не крути, рождается слово.
— Младший Аркан! Десятка Мечей! — чеканя каждую букву, девушка вскинула названную карту. Древняя табличка моментально заискрилась колдовскими огнями, заставляя третьего Сакамаки инстинктивно отпрянуть в сторону.
— Плоды тягостных ошибок пришло время пожинать… — певуче с явным германским акцентом произнесла Мэй. — Аято Сакамаки, окунись же в бездну собственного отчаяния!
Не в силах отвести взгляд от злосчастной карты, словно в гротескном видении он наблюдал за тем, как все десять мечей, изображенные на потемневшем от времени тонком куске дерева, увеличиваться, удлиняться, превращаясь в острые и вполне реальные шпаги. Шпаги, лезвия которых направлены на него.
— Аааааа! — кровь мелкими брызгами оросила бледное лицо, и без того острые черты которого ещё более выделялись вследствие продолжительных истязаний и голодовки.
— Ты… с… сдохнешь… Оха… ра… — прохрипел Аято, отчаянно кашляя кровью и не в силах пошевелиться, пригвожденный к по-осеннему холодной земле десятью острыми шпагами.
— Предсказание свершилось… — последняя фраза Мэй растворилась в новом протяжном вое, доносящимся откуда-то из лесу, окружающему особняк.
Карта Таро, ещё несколько жалких мгновений назад представляющая смертоносное оружие, на глазах почернела и рассыпалась пылью. Ярость, глазами Фатума взиравшая на мир тёмным девичьим взглядом, померкла, возвращая прежние вполне человеческие эмоции.
Подобно безвольно кукле, «Предсказательница» упала на колени, сраженная внезапно накатившей усталостью.
— Охара! — ухитрившийся освободится, Субару подбежал к девушке, помогая ей подняться (хотя, судя по весьма потрёпанному виду, это как раз ему нужна была помощь). — Ты как?! Какого черта э т о было?!
— Тебе объяснить в деталях? Или честно признаться, что я без понятия? — негромко поинтересовалась Мэй, с трудом опираясь на здоровое плечо парня.
— Хм… — нахмурился младший Сакамаки, направляясь в сторону одного из многих боковых выходов из поместья. — В другой раз. Нужно убраться отсюда, пока Аято не оклемался…
— Или пока не случилось что похуже... — вполголоса добавила «Предсказательница».
2013 год, восточное побережье Адриатического моря
Запутавшись в полунагих ветвях старого платана, ярко-алое закатное солнце струило усталые лучи на пожухлую лужайку, уже успевшую испытать робкую крепость первого заморозка. Печальными призраками былого величия громоздились на ней мёртвые цветы: нежные левкои, душистый жасмин, бархатные розы… Лишь целомудренные лилии по-прежнему оживляли в одночасье осиротевший сад, с тихой грустью покачивая своими белоснежными коронами, и как никогда прежде одуряюще-сладко разливала аромат неприметная ночная фиалка.
Серый в полосочку котёнок резвился среди опавшей листвы, разноцветным ковром устилающей парковые дорожки. Адель звонко смеялась, наблюдая его милые проказы, совершенно не замечая, что и она сама, подобно своей новой забаве, ненадолго превратилась в предмет не менее пристального изучения.
Карлхайнц не мог сетовать на подарившее такую редкую возможность стечение обстоятельств — она не ждала его сегодня. Не слышала, когда он появился, как обычно из неоткуда, словно сотканный из множества нитей терпкого по-осеннему холодного воздуха. Не видела, как он уже четверть часа неподвижно стоял у крытой колоннады, не сводя с неё тяжелого непроницаемого взгляда, от которого кровь стыла в жилах даже самых отважных обитателей Мира Демонов. Стоит ли упоминать смертных? Взгляда, в котором сейчас отчётливо читалось невероятным усилием воли сдерживаемое вожделение.
Страсть. Неукротимым пламенем она охватила всё естество Короля Вампиров, выжигая рассудок одним единственным желанием.
Он хотел её: эту хрупкую не созревшую толком девочку, словно полураспустившийся бутон, манящую своим ещё таким эфемерным, но уже до безумия пьянящим ароматом.
Он хотел Талию… или Адель? Право, да разве имя решает суть вещей? Люди — столь недолговечные создания! Сегодня она — Адель, а завтра уже Амаранта, Мерседес или Диана. Какое ему дело до изменчивого набора букв, если все они едины в своей сути — его прелестной невесте?
Озорной котёнок усердно подпрыгивает, коротенькими лапками пытаясь изловить припозднившуюся бабочку, которой, вероятно, уже никогда не увидать солнца — ночи слишком холодны, и росы, всё ещё обильно падающие на землю, к утру превращаться в искрящуюся ледяную корку.
Девичий смех серебряным колокольчиком нарушает обманчиво безмятежную тишину вечера, в котором солнце уже скрылось за зыбкой линией горизонта, неохотно уступая сгущающейся тени сумерек, а Карлхайнц всё никак не может избавиться от навязчивого эффекта дежавю.
Впрочем, почему дежавю? Разве это не она смеялась также всего-то несколько веков назад? Её смех… Он совершенно такой же. Как и её запах.
Чуть нахмурившись, он решительно покачал головой, сбрасывая тягучую паутину сладкого наваждения, и неспешно двинулся в сторону Адель, ступая на удивление мягко, так что ни единый листик не посмел хрустнуть под его текучими шагами.
Она как раз наклонилась приласкать шустрого пушистого непоседу, когда Карлайнц остановился за её спиной. Неожиданно для себя он почувствовал укол постыдной ревности к мелкому слабому существу, которого нежно касались её тонкие длинные пальцы.
Сколько искренности и чувства было в этих прикосновениях! С ним она не выказывала и половины этих эмоций, ограничиваясь скупыми церемониальными жестами. Впрочем, чего он хочет от девушки, которую похитил, силой держал вдали от людей? Что ожидал от магистра Ордена «Рассветных Рыцарей» — своей Талии, в муках погибшей из-за его излишней щепетильности в ведении политических интриг?
В любом случае, мужчина не чувствовал себя виноватым. Да, наверное, ей горько, но кто сказал, что он не страдал все эти века?
О! Ей, конечно же, и не снились такие душевные терзания. Она была слишком занята, созидая свой Орден убийц, весьма неплохо проредивший подгнившие ветви вампирской аристократии. Слишком занята, скрываясь от него.
Тёмно-ореховые локоны шелковистой волной падают ей на плечи, соблазнительно скрытые за лёгким батистом накидки, под которым её нежная кожа — в этом Карлайнц не сомневался и мгновения — покрывается мелкими пупырышками. Люди так беззащитны даже перед банальной погодой!
— Ты не замёрзла, любовь моя? — вкрадчиво поинтересовался он, стараясь не нарушать вечерней идиллии Адель.
Жалобно мяукнул котёнок, забившись под её длинную — в пол — юбку и уже оттуда с осторожным любопытством наблюдая за Королём Вампиров. Сорвавшись с ветки, с характерным треском разбился о землю каштан.
— Ты пришел… — девушка порывисто повернулась к нему лицом, одаривая лучистой улыбкой ребёнка, которому наконец достали желанную игрушку.
— Только не говори, что х о т е л а видеть меня сегодня, — сарказм горечью полыни прячется в уголках его вечно улыбающихся губ, когда он предлагает ей свою руку.
— Мне было одиноко… — просто ответила Адель, плотно прижимаясь к нему своим дрожащим телом.
Несколько минут они так и прогуливались по аллее, соблюдая негласное правило молчания, пока её дрожь окончательно не вывела Карлхайнца из созерцательно-меланхолического настроения.
— Это уже ни в какие рамки, Талия! — в его наигранной суровости нет шанса прочесть реальные заботу и беспокойство. — Ты вся околела! Летние дни, увы, покинули нас, свет очей моих. Тебе стоит внимательней относиться к выбору наряда.
— Когда я выходила на прогулку, было ещё тепло, — неубедительно попыталась оправдаться девушка, послушно позволяя мужчине накинуть на её плечи его собственный плащ.
Она обожала, когда он — всемогущий властелин Мира Демонов — позволял ей укутываться в плащ с его царственного плеча. Слишком большой для неё и столь неожиданно тёплый, он словно возносил её над теми, кто не смел и мечтать о его внимании, делал её и с к л ю ч и т е л ь н о й, не такой, как все.
Карлхайнц, в свою очередь, испытывал неожиданное удовольствие от возможности доставить ей, пусть столь малую, но радость. Впрочем, даже себе самому мужчина никогда бы в этом не признался.
«Женский организм,» — мысленно заключал он. — «В этом возрасте слишком чувствителен к низким температурам. Если позволить ей мерзнуть, шансы на то, что она сумеет подарить здорового наследника резко упадут…»
А тем временем сумерки медленно растворились в темноте ночи. Острый серп луны ещё не вошел в свою полную силу, но звёзды уже сияют, всё появляясь и появляясь на высоком бархате небосвода.
— Послушай, любовь моя, — как можно мягче проговорил Карлхайнц, хотя с каждым разом мягкость эта даётся всё сложнее: он не привык расшаркиваться ни перед кем, женщины — отнюдь не исключение.
— Ты, наверное, помнишь, что до нашей свадьбы осталось меньше месяца, а до маскарада в честь помолвки — и того меньше…
Девушка согласно кивнула головой, краем глаза следя за котёнком, вертящимся у их ног.
— Так вот, я решил, что тебе нужно получше понять мир, Королевой которого скоро станешь. Обжиться, так сказать… Кроме того, ты здесь одна целыми днями, я не могу постоянно быть рядом. Теперь, когда ты стала моей невестой — принцессой — твоя жизнь снова может оказаться под угрозой… Тебе лучше поселиться в моём… нашем… дворце. Я уверен, жизнь в другом мире покажется тебе интересной!
— Жизнь в Мире Демонов? — Адель остановилась, устремив на мужчину полный негодования взгляд. — Мне? Магистру «Рассветных Рыцарей»?! Ты в своём уме?! Как ты себе это представляешь, Карл?
— А разве я не говорил, что тебе лучше сложить свои полномочия? — раздраженно парировал он, нехорошо сверкнув глазами. — В своих проблемах вини только себя!
— Но… я… — дальнейшую девичью фразу прервал Король Вампиров, решительно приложив палец к её губам.
— Ты моя жена и должна повиноваться вне зависимости от собственного хотения! — довольно жестко изрёк он, тем самым пресекая любое желание перечить его воле.
— Когда? — спустя пару минут напряженного молчания тихо поинтересовалась Адель-Талия, беря на руки котёнка и осторожно прижимая его к груди.
— Завтра, — так же немногословно ответил её жених. — На закате.
2013 год, Япония, особняк «Рассветных Рыцарей»
— Нехилый такой домик! — присвистнула Ханаби, когда Анабет отворила кованную калитку старинного особняка в европейском стиле, скупым жестом приглашая следовать за ней. — Даже очень… очень даже! Ещё и недалеко от центра! Аренда, небось, деньжищи бешенные жрёт…
— Возможно, — коротко ответила «Боец», уверенно ступая по устланной гравием дорожке. — Никогда об этом не задумывалась.
— Чё, рили? — пораженно хлопнула ресницами незадачливая хакер. — А как…
— Расходы Ордена особой скромностью никогда не отличались, — кисло скривившись, пояснила Охара. — Чистое серебро, дорогие породы осины… Да за одну только святую воду, знаете, сколько отстёгивать приходиться? Порой мне кажется, что церковь взялась нас в одних портках оставить…
Кин хрюкнула, старательно прикрывая рот ладонью, чтобы не расхохотаться в открытую, чем вызвала более чем просто вопросительный взгляд подруги.
— Чё ещё за «портки» такие? — вполголоса поинтересовалась последняя, по-привычке пырнув новоиспечённую «ведьмоубийцу» локтем под ребро.
— Штаны, вроде, короткие… — кое-как сладив с приступом истерического смеха, пояснила та. — Их ещё вместо нижнего белья в Средние века носили…
— Фиии… — скривилась Ханаби, весьма красочно представив сей элемент гардероба, и краски эти были отнюдь не радужного спектра.
Тем временем Анабет остановилась у высокой двери и несколько раз постучала, совершенно очевидно следуя обусловленному заранее ритму-паролю. Ответом ей послужила звонкая тишина.
— Ну что за непутёвая девчонка? — прорычала Охара, повторяя прежнюю комбинацию, но на этот раз куда активнее, если не сказать агрессивнее.
— Валери! — заорала она в замочную скважину, да до того пронзительно, что Хана и Кин, чуть было не бросились в панике прятаться под ближайшими кустиком. — Валери, открывай, сожри тебя вурдалак!
Пронзительная тишина медленно, но верно, начала приобретать зловещий оттенок, Анабет размашисто пнула ногой многострадальную деревянную створку, так что стружка во все стороны полетела.
— Я сейчас снесу эту адскую хрень к чертовой матери! — рявкнула она, скорее всего, последнее предупреждение. — У меня закончился вискарь, и если я сейчас же не выпью…
— Да ладно-ладно… Чё ты бесишься? — дверь со скрипом приоткрылась, и из-за неё бодро вынырнула белобрысая голова «Барда». Судя по сиротливо свисающей с шеи гарнитуры, прихода сестры она просто не услышала.
— Свалила, — лицо «Бойца» вновь приобрело скучающе-флегматичное выражение. Она решительно отодвинула Валери в сторону (что, исходя из роста последней было элементарнейшим занятием) и вползла в холл, попутно втаскивая в дом и неожиданных гостей, которым теперь идея посещения штаба Ордена «Рассветных Рыцарей» больше не казалась столь привлекательной перспективой.
— Кого это ты приволокла ковры оттаптывать? — оживлённо спросила Сидерсон, окидывая Кинану и Ханаби любопытным взглядом, при этом меняясь в лице с быстротой спущенного с поводка добермана.
— Это… это… это… — отчаянно хватая ртом воздух, запричитала она, тыча пальцем поочерёдно в обеих девушек. — Те самые! Из… из парка! Рыжая и… и наглая!
— Кто это тут ещё наглый?! — щёки Ханы вспыхнули похлеще её самых ярких локонов. — Фильтруй базар, воровка мороженного!
— Ууууу! Крыса! — от бессилия пару раз крутанувшись вокруг своей оси, процедила сквозь зубы «Бард». — Да…
— Валери, — неожиданно тихий, вкрадчивый голос Анабет заставил всех троих моментально замолчать. — Почему ты не спрашиваешь, чем я занималась, ммм?
— Да леший тебя разберёт, сестра Анабет, — недовольно проворчала девочка, демонстративно втыкая наушники в уши. — Как обычно таскалась по барам и путалась там со всякими…
— Холодно. Очень холодно… Сегодня я слушала пение… — «Боец» усмехнулась, откупоривая бутылку с чем-то подозрительно напоминающим абсент, а потом запрокинула голову, заливая в себя чуть ли не половину её содержимого. — … пение… моей шпаги…
«Бард» нервно сглотнула, буквально на глазах превращаясь из избалованного подростка в настоящего рыцаря — воина света и добра.
— Кто? — она прошла к дальнему углу холла, в котором, как теперь поняли Ханаби и Кинана, была скрыта небольшая ниша, и зажгла свечу, устанавливая её в этом самом углублении.
— Патриция Шварц, — и не думая отставлять бутылку в сторону, ответила Анабет, а потом, издав прерывистый гортанный звук, мало походящий на смех или плач, неспешно подалась на второй этаж, нарочито громко шаркая ботфортами.
— Ну… так… — спустя минуту гнетущего молчания Кин недвусмысленно кивнула головой в сторону двери.
— Да чего уж там, — устало проводя рукой по лбу, вздохнула Сидерсон. Её лицо отразило столь глубокую горечь, смежную с необъяснимой природы радостью, что невольным гостям этого необычного дома стало явно не по себе. — Проходите в гостиную… Нужно уважить покойницу.
Разговор, конечно же, не клеился. Нетронутыми остались изящные бокалы с алым вином, в которых кровью топило лучи закатное солнце.
— Хоть она и была ведьмой, пусть душа её найдёт наконец путь к Свету… — неспешно изрекла Валери, нарушая тревожно дрожащее паутинкой за окном молчание.
— За это и выпьем! — игнорируя округлившиеся от удивления глаза Кин, Ханаби решительно встала с кресла, приподнимая свой бокал.
— Requiescant in pace! — поддержала её «Бард». — И да хранит Рассвет Магистра Адель… упокоит «Алхимика» — сестру Флёр, «Предсказательницу» — сестру Мэй…
Неожиданный стук в дверь прервал Валери. Стало жутко. Отчего-то даже Ханаби с Кинаной понимали, что здесь сегодня никого не ждут.
— Я сейчас, — Сидерсон неспешно отставила бокал в сторону и уверенно скрылась за широким арочным проходом в холл.
Кин ещё услыхала, как скрипнула тяжелая входная дверь, а потом весь дом огласился болезненным вскриком радости.
Когда же девушки и себе казали головы с гостинной, то обнаружили «Барда» крепко обнимающую какую-то высокую до невозможности тонкую незнакомку.
— Сестра Мэй… — шептала Валери, глотая слёзы. — Наша сестрёнка… Мэй… нашлась… вернулась…
— И как я вижу не одна, — суровый голос «Бойца» заставил всех вздрогнуть, невольно перевод взгляд на доселе незамеченного спутника младшей Охары.
— Это Субару Сакамаки, — просто отрекомендовала молчаливого доселе юношу «Предсказательница». — Он вампир. И мой друг. Я могу за него поручиться.
Валери тихо пискнула, расцепив объятия и тоже пристально уставившись на пришельца.
«Живой вампир?» — с очевидной долей скепсиса покачала головой Хана. — «Делааа…».
— Позвольте мне стать одним из вас, — голос Субару негаданно вызвал у Кинаны и юной программистки волну непонятной природы ужаса, заставив буквально втиснуться в стену. — Я хочу принести присягу Ордену «Рассветных Рыцарей»!
— Я всё сделал, как ты приказал, старший брат, — «отрапортовал» рыжеволосый юноша с обаятельной, но жутко самоуверенной усмешкой. — «Предсказательница» узнала свои Карты.
— Ты хотел сказать, К а р т ы признали свою «Предсказательницу»? — исправил его серьёзный молодой человек, большая часть лица которого была скрыта за широким шарфом с дорогими нашивками. — Сама по себе та девчонка совершенно бесполезна. Как и любой из их Ордена.
— Но ты всё же решил им помочь. Снова, — резонно заметил младший, бросив мимолётный взгляд на своего визави. — Почему?
— Реставрация былого могущества Прародителей потребует совершенной концентрации. Мы обязаны задействовать все возможности, — неспешно пояснил тот. — На протяжении многих веков «Рассветные Рыцари» очищали землю от мерзких вампиров. Благодаря нашему вмешательству они смогли вершить великие дела. Но теперь их время истекло.
В его руках появился с виду старинный (и довольно ветхий) кусок пергамента, на котором подозрительного оттенка чернилами алели каллиграфически выведенные буквы контракта.
— Пришло время вернуть их Силу истинным хозяевам. Ничего не поделаешь. Договор на то и заключается обоюдно, чтобы каждая из сторон помимо выгоды имела ещё и обязательства. Свои мы выполнили. И, прошу заметить, весьма аккуратно… Так что не серчайте, госпожа магистр. Будьте и Вы любезны поступить также. Вы ведь отлично знали, ч т о подписывали… Я ведь прав, леди Талия?
Холодный безучастный смех жутким эхо взвился под высокие потолки древней твердыни.
Смелым росчерком пера на пожелтевшем от времени куске бумаги была когда-то поставлена размашистая «Т», а около неё, словно дополнительное заверение, кровавым оттиском печати — три лилии на фоне растущей луны и горделивое «Mane erit!».