Лирика
Я толкнула магию Серого, летящую к нам от короля Брокка, и закричала, направляя все пять стихий через свои руки.
Мое тело дрожало, кровь текла из моего носа. Я знала, что она капала из моих ушей и с подбородка.
Это было слишком. Мне не хватало контроля, сил. Я не умру тут. И я не дам Истону и Родесу умереть. Оба были без сознания у моих ног, удары Серого пришли по ним через Брокка, а не по мне.
Король Люмьера хотел меня живой, и теперь ему придется сразиться со мной.
Потому что я была Жрицей Духа. Я должна была спасти мир. А он заставлял меня делать это.
Я направила магию Духа наружу, бросила Огонь, Воздух, Воду и Землю. Король Брокк закричал и упал на колени.
Он терзал свои глаза, кровь текла там, где его ногти ранили лицо. Тени Серого скользили вокруг него, как змеи, и Брокк встал на ноги, его магия была готова к атаке.
Брокк направил кинжал из Воздуха в меня, покрыл его льдом. Я толкнула к нему Огонь. Этого не хватало, и я отскочила, кинжал пробил камень за мной.
Родес и Истон стали просыпаться, мотали головами, отгоняя магию, которая врезалась в них.
Они поднялись на ноги в следующий миг, кровь текла из их ушей. У Родеса была рассечена губа, а Истон был с куском камня в плече.
Мы были в синяках и крови. Но мы не были сломлены.
Король Люмьера не победит.
– Вы не победите. Серый всегда побеждает.
– Нет, – крикнула я. – Ты не Серый. Ты лишь его пешка, – я ударила по нему Огнем, и тот охватил его руку. Он закричал, пытался отогнать пламя, но огонь не уходил. Особенно потому, что Истон подключился, его Огонь обвил тело короля. Он завизжал.
И Родес добавил Воздух в Огонь, усиливая его жар.
Король Люмьера закричал снова, его голос был хриплым, его тело горело. Серый не пришел за ним.
Серый бросил его, как бросил многих. Потому что, как я и сказала, они были просто пешками, не стоили борьбы или энергии.
Но у короля было немного энергии. Он выбрался из Огня, его левая рука была обгоревшей. Он бросал клинки Воздуха и Воды, все еще нападал на нас. Пол дрожал, и я вспомнила, что он был королем Люмьера, самым сильным магом Люмьера своего поколения.
Но я знала, что Родес был сильнее. Он должен быть королем. Он не хотел трон, не был готов принять мантию.
Я не думала, что у нас осталось много времени, нужно было сделать выбор, кто будет править, даже если не останется миром, которым можно было править.
Маги Духа хотели, чтобы я использовала Дух. Мне не хватало сил.
Мои резервы таяли, хоть я и пыталась сдерживаться. Убрать Эйтри и попытаться спасти было тяжело.
Я знала, если использую магию Духа, мне не останется сил на защиту кристаллов. А они были самой важной частью этого плана.
И я направила четыре другие стихии в него сразу. Они создали ком Огня, Земли, Воды и Воздуха, и он врезался в короля. Его тело отлетело, и он рухнул на красивый трон из золота, бриллиантов и кристаллов с грохотом.
Осколок его трона пробил его грудь, и я охнула. Я не хотела этого. Но он упал правильно, и его символ власти пробил его. Кровь полилась из его рта и из дыры в груди. Этого было мало. Он не умер.
Нужно было добить его. И мне было больно признавать это. Это было слишком. Я не хотела быть той, кто убивал без промедления.
Родес и Истон оказались рядом со мной через миг, и я не была одна.
– Ты никогда не будешь править, ты умрешь от его руки, – булькал король.
– Ты не сможешь больше никому навредить, – твердо сказал Родес.
– Ты мог помочь многим, мог объединить нас. Ты не стал это делать, – прорычал Истон. В его голосе не было гнева, только печаль и разочарование.
Хоть я не хотела убивать, может, хорошее перевешивало плохое. Нет, я знала, что смерти тех, кого я убила, останутся следом на моей душе до конца моих дней.
Я не буду больше целой из–за того, что мне приходилось делать.
Я уже так много потеряла, но мне нужно было принять реальность. Это означало посмотреть в его глаза, а не закрывать свои, пока король Люмьера выдохнул в последний раз с дрожью и умер.
На наших глазах, без роскоши и пышности.
Это была самая жестокая смерть, и я ее принесла.
Теперь короля Люмьера не было. У врагов не было правителя.
Никто не поможет собрать королевство.
Мои руки дрожали, и я озиралась. Я знала, что королевство еще разбивалось. Душа короля ушла, и я смотрела, как она летела туда, где я не достану. Я выдохнула с дрожью и прошла, шатаясь, в зал кристалла. Кристалл света, как и кристалл в Обскурите, пульсировал, лучи света из трещин тянулись из него, будто солнце падало на призму.
Кристалл был отражением темного кристалла, его брата, и он тоже умирал.
Я шагнула мимо тела короля на троне и пошла к кристаллу. А потом посмотрела мимо него туда, где лежал мой дом, где наш ждал Обскурит, слезы катились по моим щекам.
– Нет! – закричал Истон.
– Не может быть, – завопил Родес.
Другие кричали, копья света ударили по чарам, разделяющим два двора.
Кристаллы дрожали, и я знала, что близился их конец, их последний миг.
Народ кричал, их магию вырывали из них, они становились дейнами на наших глазах, чары рассыпались.
Казалось, занавес упал с небес, медленно развеваясь шелковистыми складками магии и пыли.
Мы видели ясно двор Обскурита. Мы видели народ там, замок.
Вдали загудел дракон или кто–то еще, и я знала, что это был Огонь, Земля гудела.
Воздух за нами кружился, и Вода появилась у сухих берегов территории.
Четыре стихии были теперь едины. Не было королевств, только мир, делающий последний вдох.
Я отвернулась, попыталась посмотреть на кристалл и помочь. Он тянулся ко мне, его тонкие пальцы были сломанными и потрепанными.
Я знала, это был конец.
– Кристаллы угасают полностью, – прошептала я. Истон шагнул ко мне, взял меня за руку.
– Что мы можем сделать? Если кристаллы развалятся, наш мир умрет.
– Мы можем соединить их? – спросил Родес с другой стороны от меня.
Я сжала его ладонь, а потом отпустила их обоих.
– Я знаю, что должна сделать. Я не знаю, откуда это взялось, но я знаю следующий шаг. Мы найдем выход после этого. Но сейчас нужно сделать это.
Я посмотрела на них, мое сердце разбивалось. Я знала, что они поняли.
– Не давай этому убить тебя, черт возьми, – рявкнул Истон и поцеловал меня с пылом в губы, а потом отошел на шаг.
Я коснулась кристалла, прошла к концу балкона и повернулась туда, где был другой кристалл.
Я закрыла глаза, кристалл дрожал, кричал мне. Я вытянула руки в разные стороны, в стороны кристаллов.
Они визжали, их умирающее дыхание было полным боли.
Столько испорченной магии наполняло их за годы, теперь они стали обломками себя, пытались защищать. Но не могли ничего сделать правильно. Так они считали.
Я должна была воссоздать их, сделать такими, какими они были раньше. Но для этого мне нужны были части.
И я направила стихии из своего тела, всю свою сущность, устремила к кристаллам.
Вспыхнул яркий свет, и народ перестал кричать, они смотрели потрясенно на краски и завитки магии, бурлящей и танцующей вокруг нас.
Кристаллы визжали, больше света лилось из них, они вопили «пожалуйста!» в моей голове.
А потом кристаллы разбились. Один за другим на множество осколков.
Они разбились на миллион кусочков, стали пылью. Ничем.
Многие закричали, вопили. Я не знала, кого они звали. Я ничего не знала.
Я знала лишь, что темный кристалл летел через расстояние между нами, пока его останки, кружась, не опустились на мою кожу. Кристалл света сделал так же. Сияющая пыль окутала мое тело, словно покрыла татуировками, вырезая воспоминания и силу на моей коже.
Пыль погрузилась в мою плоть, она обжигала, отголоски воспоминаний, боли и давних историй проникали в мои кости.
Кристаллов больше не было, их сила теперь была во мне. Я найду способ объединить их снова.
Они были дома, даже если укрытие было временным.
Я открыла глаза, Истон и Родес глядели на меня большими глазами, не могли ничего говорить.
Я сама не знала, что говорить.
Я была Жрицей Духа, которая должна спасти всех нас, и я уничтожила кристаллы.
Их энергия текла по моему телу, словно они пытались исцелить друг друга, и я знала, что это был только шаг. Пауза перед разломом, перед тишиной смерти, шансом на новое начало.
Наш народ был в безопасности, пока что мир был стабилен.
И когда я пойму, как вытащить их магию и создать новый кристалл или создать что–то, что защитит всех, мы будем в безопасности.
У нас будет оружие против Серого.
Мне только нужно было выжить с огромной силой в моем теле. Мы найдем способ объединиться – все мы. Мы исцелим тех, кто так много отдал для нас, и мы найдем способ процветать в этом мире. Исцелить его.
И, глядя на Истона, когда он подошел и обнял меня, я знала, что не буду делать это одна.
Я больше никогда не буду одна.
Глава тридцать пятая
Истон
Я смотрел на раненых, на тех, кто помогал другим, и пытался ощущать хоть подобие тепла или уверенности, что мы победили. Было сложно сделать это, когда многие были на земле, их глаза были открытыми и пустыми. Многие умерли ради этого, защищая свой мир, а не свое королевство или территорию, свою стихию. Их мир. И я не был уверен, что мы закончили.
Я посмотрел на Лирику, она стояла возле Розамонд, сжимала ее руку, пока Пророчица охала. Ридли вытаскивал осколки льда из ее спины.
Один из магов научился делать шрапнель изо льда, которая вонзалась в плоть. Особенно если прикрывать тело меньшего своим телом, пытаясь защитить его. Я даже не знал, кого Розамонд защищала. Но она увидела, что лед летел, благодаря своим видениям.
Из ее носа все еще текла кровь, и я знал, что дело было в силах Пророчицы.
Народ помогал ей, как другие помогали всем, кто пострадал.
Наши мужчины и женщины даже помогали солдатам Люмьера, бившимся против нас.
Многие убежали, когда король умер. Они устремились в горы, и я знал, что они отыщут нового лидера. Может, самого Серого. Он уже не мог использовать королей как пешек.
Другие из Люмьера показались у наших границ, нуждаясь в помощи, клялись в верности свободе, а не королевству. Нам нужны были все, кто мог прийти, и если мы докажем, что они не были предатели, мы сможем использовать их.
По крайней мере, таким был план.
Джастис знал, что делал, и с ним, даром Розамонд и леди Воздуха с ее тайными способами, которые я не понимал, мы разберемся, кто был на нашей стороне, когда настанет время.
Я думал об огромном количестве погибших, о раненых, о тех, кто выглядел так, словно потерял все, потому что их лишили стихий, и знал, что нам нужно было больше.
Нам нужны были те, кто спрятался, даже те, кто когда–то был нашими врагами.
Нам нужны были такие, как король пиратов, хоть я и приподнял бровь, когда Лирика упомянула это. И я мог попросить Слейвика о помощи. И он знал тонкости нашего мира. Он знал, кто захочет спасти наш мир от гибели, даже если у них была сомнительная мораль. Потому что этого хотел Серый. Серый хотел, чтобы правил Теневой мир.
И если у власти будет Теневой мир, мир мейсонов умрет.
– Думаешь, Розамонд теперь королева Люмьера? – спросил Родес, подойдя ко мне. – Тетя Дельфина лишилась титула, покинув королевство.
Я приподнял бровь, глядя на мужчину, бившегося рядом со мной. Он защищал нас с Лирикой собой.
Не важно, что когда–то я ненавидел его из–за его родителей. Не важно, что я бился с ним много лет. Не важно, что я ненавидел его, потому что он мог любить Лирику, когда я не мог.
Он теперь был моим братом. Он был семьей. Но я все еще мог быть гадом.
– Или ты, или Розамонд, наверное. Твой нескладный кузен ведь мертв.
– Мы не знаем, мертв ли Эйтри. Что–то случилось, когда его утащил Серый, – сказал Родес, поежившись.
Я тоже поежился.
– Он считай, что мертв. Розамонд следующая в очереди по возрасту.
– Я не хочу быть королевой, – сказала Розамонд.
– У тебя может не быть выбора, – сказал я. – У меня не было.
– Я – Пророчица. Как Жрица Духа не может быть королевой, не могу и я. Лидером нужно быть Родесу, как по мне, – она посмотрела вдаль. Я не знал, использовала она видения или просто надеялась.
Родес покачал головой.
– Нет времени для короля Люмьера или даже короля Обскурита, – резко сказал он, и я кивнул.
– Мы будем переживать из–за королевского рода позже. Сейчас мы просто генералы, те, кто будет биться за нашу Жрицу Духа и наш мир.
– Не бейтесь за меня, – Лирика подошла ко мне. Она обвила руками мой пояс, и я обнял ее, поцеловал в макушку. Было странно проявлять такую симпатию к кому–то. Ощущать что–то такое глубокое в груди. Это была новая норма. И я будто всю жизнь ждал этого.
Я боялся, что мы потеряем эти драгоценные моменты, что останется лишь несколько, и я был не против, что все пялились.
Потому что это могли быть последние объятия, и я знал это.
Я ощущал в ней силу, знал, что кристаллы проникли в ее кожу и усилили ее.
И вряд ли ее тело сможет долго терпеть это. Она едва справлялась с пятью стихиями.
Нам нужно было убрать из нее лишнюю магию. Найти способ.
– Мы справимся. Сначала нужно собрать ресурсы и работать вместе, – сказал Родес, и я кивнул.
Я огляделся на тех, кто выжил, отметил, что осталось мало лордов и леди, и что Дельфина теперь была слепой. Я помнил, что Вин справлялась с новой стихий, а Тиган и отец горевали, бились, но со шрамами.
Леди Земли пропала. Я знал, что она была жива, хоть ее муж умер. Нужно было многое сделать, многое понять. Но одно мы знали. Нам нужно было одолеть Серого.
– Мы узнаем, что нужно. Мы отыщем союзников, и мы выступим против него. А потом воссоединим наш мир.
Лирика подняла голову от моих слов и напряженно кивнула.
– Мы вернем кристаллам облик, – она посмотрела на свои ладони, они немного сияли в свете солнца. Это было видно лишь миг, но я заметил, и другие тоже.
– Мы найдем способ, – прошептал я, целуя ее ладонь.
– Знаю, – она прильнула ко мне. А потом Брэлинн прыгнула в ее руки, и Лирика охнула, а потом рассмеялась. Брэлинн уже не была маленькой.
То, что моя Лирика еще могла смеяться, согревало меня. Она мало смеялась в последнее время.
Она была не такой девушкой, какую я встретил на границе. Как и я был уже не тем принцем или королем.
Мы оба изменились, и я не знал, к лучшему ли.
Брэлинн ткнулась в подбородок Лирики, она снова улыбнулась, и я усмехнулся ей. Народ еще бродил вокруг, занимался своими делами, но мне казалось, что в мире были только мы вдвоем.
Брэлинн чирикнула.
Ладно, двое и их кошка.
– Ты постаралась, малышка, – тихо сказал я.
– И ты был неплох. Мы сможем это сделать. Мы делаем это. Мы одолеем Серого. Я это знаю.
Она сказала это, но что–то поползло по моей коже, и я стиснул зубы. Я знал это ощущение. Я чувствовал его каждый день с проклятием.
Что–то тянуло меня, и глаза Лирики расширились.
Тени спустились на границы лагеря. Народ кричал, их голоса обрывались, когда тени окутывали их. А потом тьма пронеслась мимо, оставляя их целыми, но потрясенными. Я заслонил собой Лирику, но я был недостаточно быстрым.
Лирика потянулась ко мне, и я повернулся, пытаясь удержать ее.
Мы словно были в вакууме, словно что–то подавляло звук, делая все путающим, пульсирующим в моих ушах.
Слишком много времени уходило, чтобы двигать телом, говорить или что–то делать.
Я словно был на полшага позади, пытался понять происходящее.
Я смог схватить Лирику, Брэлинн оказалась между нас. Они обе открыли глаза, рты были широко раскрыты. Кровь полилась из глаз Лирики, рта и ушей, и я слышал ее крик в своей голове. Но я знал, что она не издавала ни звука.
Я пытался удержать ее, остановить то, что происходило. Но было слишком поздно. Я держал воздух, а Лирика и Брэлинн пропали.
И мир погрузился в тишину.
КОНЕЦ