– Тебе нужно отдохнуть, – я сел, звуча как брат сильнее, чем когда–либо в жизни.
– Ты хороший, Истон.
– Нет. Но я король. И мне нужно защищать тех, кто при моем дворе.
Она посмотрела на меня и покачала головой.
– Ты так говоришь. Но это не совсем правда. Ты очень хороший. И однажды мир увидит это. Или увидит, как мы погибнем в своей тьме. Ведь Жрица Духа от пяти, а не одного, и все станет Серым, проклятие неизвестности разобьется во тьме старины.
Она встряхнулась, пока я сидел и придерживал ее, моя кровь похолодела.
– Что это было? – тихо спросил я, чтобы не разбудить Лирику. Пока что. – Розамонд?
– Она скоро проснется. Будь хорошим, – она поцеловала меня в щеку и ушла из комнаты, словно ее ноги не касались пола. Я знал, что дело было не так. Порой она была зловещей.
Дверь закрылась. Я пытался взять себя в руки, гадая, что за видение у нее было, но Лирика пошевелилась на кровати. Я тут же оказался рядом с ней, сжал ее ладонь, ждал, что она скажет. Я не хотел, чтобы она проснулась одна.
Я не знал, почему чувствовал такое. Что–то отталкивало меня, и я чуть не ушел. Она не была моей. Я не нуждался в ней. Она была ничем для меня. И хоть было больно, и я хотел ее больше, чем давал себе признать, я говорил себе, что это была только похоть. Просто необходимость. И это было нормально, но мне нужно было прогнать это из головы. Потому что это было не важно.
– Истон? – с дрожью спросила Лирика.
– Я тут, – я слышал боль в своем голосе, обломки того, кем я раньше был. – Хочешь поговорить об этом? – я не знал, что еще сказать.
– Я в порядке. Я не хочу говорить.
Я кивнул, понимая, что и я так сказал бы, а потом я уже не думал. Она вдруг села, и ее губы оказались на моих. Я едва мог дышать. Я приоткрыл рот, сплелся языком с ней, обвил ее руками, запустил ладонь в ее волосы, другую спустил к талии, она целовала меня с силой и быстро.
Мне нужно было отодвинуться.
Я не мог.
Она вдруг оседлала меня на краю кровати, целуя быстрее, сильнее, глубже.
Ее пыл пугал меня, словно она пыталась ощутить вкус жизни на моих губах, ощутить то, чего там не было.
Она сжимала меня, тянула за одежду, желала большего. И хоть я тоже этого хотел, и доказательство было между нами, я немного отодвинул ее. Я поймал ее лицо ладонями и заглянул в ее глаза. Она тяжело дышала, ее карие глаза сверкали, рот был приоткрыт. Я хотел поцеловать ее снова, мне нужно было касаться ее, держать ее.
Это было неправильно. Во многом. И я дал ей дышать, успокоиться, гладя большим пальцем ее щеку.
– Не сейчас, малышка. Не сейчас, Жрица. Не сейчас.
– Не зови меня так. Я не могу быть твоей Жрицей. Не тут. Не с тобой.
Я кивнул.
– Как ты говорила, что я не твой король.
– И я не твоя Жрица? – спросила она, голос был сломленным.
– Ты – Лирика. И, целуя меня, делая то, что мы могли тут делать, ты ничего не решишь. Так это не исправить. Когда и если мы сделаем такое, то потому что оба будем готовы, и время будет подходящим.
– Подходящего времени не будет. И времени не хватит, – слезы наполнили ее глаза, и я был рад, что оттолкнул ее. Я уже был гадом. Я не хотел использовать шанс.
Хотя, нуждаясь в этом, я склонился и задел ее губы своими. И… ничего не ощутил. Сердце не колотилось, не билось в такт с ее. Ничего не было. Но мне не нравилось, что она плакала.
– Их нет, – прошептала она.
– Мне очень жаль, – и это было правдой. Я мог сожалеть, хоть и не чувствовал что–то еще. Пустота во мне разносилась эхом по телу, и я ненавидел себя за это. Ненависть была чувством? Или это была просто правда?
– Я убью его.
– Я могу сделать это за тебя. Тебе не нужно убивать, Лирика. Тебе не нужно такое на душе.
– Уже есть. Я могу это сделать. Тебе не нужно делать все за меня.
– И тебе не нужно делать все самой.
Она закрыла глаза и слезла с моих колен. Она прошла в другую часть комнаты и повернулась к стене, скрестив руки на груди.
Я вздохнул и встал, запустил руки в волосы. Любой, кто вошел, задался бы вопросом, что мы только что сделали. Это было не их дело. Я был королем, а она – Жрицей Духа. И они могли гнить, мне было все равно.
– Лирика, – она повернулась и задрала мою тунику. Я был так потрясен, что не отреагировал быстро. А ее тренировки шли на пользу, раз она двигалась так быстро. Она не задрала тунику выше груди. Она провела пальцами по неровному шраму на моем животе, ее глаза расширились.
– Это от меня, – прошептала она мягко. – Когда я умерла.
Я сглотнул.
– Да, я истекал кровью, потому что ты умирала. Я тогда не знал. И я не знаю, почему знаю теперь. Я не должен чувствовать ничего в том воспоминании или понимать связь. Не с проклятием.
– Я не знаю, могу ли дальше бороться с этим, – прошептала она.
– С чем? – с тревогой спросил я. Я всегда тревожился.
– Мне нужно со многим бороться. С тем, кем мне нужно быть, силами во мне, ожиданиями тех, кто много от меня хочет, и страхом, что я не могу это сделать. Я уже во многом оплошала, и я не хочу больше бороться. Может… и не буду. И, может, проклятие всегда будет там, и ты не будешь моим, а я не буду твоей. У нас не будет той связи. Я не хочу делать вид, что мне не больно. И я не хочу делать вид, что не хочу коснуться тебя. Потому что я всегда буду думать об этом. Даже хотя я знаю, что не должна. Если я просто сдамся, если дам себе коснуться тебя, если ты мне позволишь, я смогу сосредоточиться на всем остальном.
Я застыл, потрясенный, горло сдавило.
– Это полужизнь, Лирика.
– Нет, человеческая. У людей нет родственных душ, они не дают обещания дальше доверия, а их легко сломать. Ты не обязан любить меня. Мне нужно, чтобы ты был тут. Ты так можешь?
Я не покачал головой, не кивнул. Я только сглотнул.
– Этого хватит?
Она не ответила, и я больше ничего не говорил.
Я смотрел, как она гладила пальцами мой шрам. Я стоял и позволял ей.
Потому что легких ответов не было. Их никогда не было.
Если я мог дать ей это, хотя бы сделать вид, что мог любить ее, ладно, таким будет наш счастливый конец. Может, она сможет сосредоточиться на остальном.
Может, это была моя роль. Быть рядом, чтобы она могла спасти мир, даже когда я был мертв внутри.
Я стоял и смотрел. Я не желал. Не любил.
Я ничего не чувствовал. Как всегда.
Глава двадцать третья
Лирика
Голоса звенели какофонией звука в голове, и я потирала виски, желая кофе или что–то еще с кофеином. Я не увлекалась кофе в мире людей, а теперь скучала по нему. О, в мире мейсонов был кофе. Но не такой. И все же я его хотела. Может, можно было попросить у Ридли эликсир или что–нибудь, что поможет проснуться. Хоть я отключилась и спала в кровати Истона прошлой ночью, это был не настоящий отдых. Нет, мое тело боролось с тем, что с ним стало, пыталось найти равновесие.
– Нужно встретиться с королем и узнать его планы.
Я посмотрела на Родеса, он пытался говорить спокойно. Я знала, что гнев был под поверхностью.
– И что за помощь это будет? – спросил Тиган. – Твой мерзкий дядя никогда не помогал нам. Не слушал нас. Нет, он просто убивает наш народ и пытается забрать наши земли.
– Мы воевали веками, – отметил Люкен. – Виноват не только Люмьер.
– О, я знаю, что и Обскурит виноват, – сказала Вин. – Но мы не пытаем и убиваем, как делал Люмьер.
Я встала и подняла руки. Все притихли.
– Хватит. Почти все в этой комнате говорили не раз, что это уже не Люмьер против Обскурита. Но аргументы звучат так, словно так дело и обстоит.
– Сложно забыть столько истории, милая, – сказал Истон, и я нахмурилась.
Мне не нравились его прозвища. Но это было лучше, чем Жрица или девочка. Наверное.
– Это Серый против всех нас. И нам нужно узнать, на чьей стороне король.
Родес стиснул зубы.
– Мы не знаем, что мой дядя работает с ним.
– Нет. Мы не знаем, работает ли. Может, все сложится так, что мы сможем поговорить с ним и договориться. Если мы будем вместе, может, для Серого это будет слишком много.
Но, говоря это, я знала, что не верила в это. У меня было пять стихий в моем организме, и они были там не зря.
Я потеряла семью ради этой силы, чтобы открыть Дух. Мне нужно было использовать его. Или хотя бы смесь пяти стихий. Разговор с королем не спасет нас. Я это знала. Этого не было в пророчестве.
Нужно было использовать все варианты.
Я сказала им это, и они бросили на меня взгляды, которые я не хотела видеть. Я ненавидела жалость. В этой комнате не было никого, кто не потерял кого–то.
То, что Люкен держал свою половинку на руках, и она урчала в его объятиях, доказывало это.
То, что мы не знали, кто стал лордом Воды, потому что тот, кто правил, был мертв. Его дети были тут, но мы не знали, кто будет править, или позволит ли им король Люмьера попробовать.
Истон был королем из–за смерти, мы потеряли Арвина, потеряли так много. Эмори была в углу, ее ладони были скованы, она смотрела на нас растерянно, но пыталась быть частью группы, хоть ничего и не говорила.
Все мы что–то и кого–то теряли. Даже части себя.
Значит, нам нужно было составить план. Нужно было встретиться с королем.
– Значит, мы встретимся с королем.
– Уверен, он уже ищет нас, – сказал сухо Родес.
– Да, – сказала Розамонд, и мы посмотрели на нее.
Она подняла руки.
– Это не видение. Только наш дядя. Его брат мертв, а племянники пропали. Хоть он должен знать, где мы. Он будет нас искать. Иначе никак. Мы убедимся, что он знает, что нас не забрали против нашей воли, – она закатила глаза, выглядя так, словно мы не говорили о войне и похищении. Я знала, что она была в стрессе, как все мы. Под ее глазами пролегли тени, я такого еще у нее не видела. Обычно она была сияющим примером красоты и грации. Я знала, что видения давили на нее.
Из всех Эмори прошла вперед и принесла Розамонд стакан воды.
От этого я застыла, потрясенная до глубины.
Эмори поймала мой взгляд, пожала плечами и прошла к своему стулу возле графинов воды и еды.
Мы еще их не трогали. Розамонд посмотрела на Эмори со слабой улыбкой, а потом покачала головой и сделала глубокие глотки воды.
– Так нам нужно послать кого–то узнать, что ему нужно? – спросила я, разбивая напряжение в комнате. У нас были дела важнее переживаний о личных чувствах, даже если мы часто подавляли их. – Я не знаю, как это работает.
– Мы можем послать гонца, – сказал Истон. – Сначала нужно решить, что ему говорить.
– Может, начать с того, что я – Жрица Духа, и мы не хотим, чтобы все погибли, а хотим покончить с войной? Может, скажем, что если мы этого не сделаем, наш мир рухнет?
Я заметила, что сказала «наш». Я давно перестала считать себя частью мира людей. Может, я никогда и не была.
– Это всегда хорошее начало, милая, – сказал Истон, и я подавила желание толкнуть его.
– Составим план, – добавил он, а потом все снова заговорили. Моя голова гудела, и дискомфорт проступил на моем лице, потому что Ридли с любопытством посмотрел на меня. Я покачала головой. Хоть я думала о тонике, я не хотела, чтобы это повлияло на мою магию. Хотя вряд ли могло. Просто я все еще пыталась разобраться со всем, борющимся во мне. Было сложно с одним Воздухом. А теперь добавились Земля, Вода, Огонь и Дух, и было почти слишком. Но я знала, что справлюсь. Потому что другого выхода не было. Мне нужно было преуспеть. Может, если я поверю в себя, этого хватит.
Другие спорили между собой. Я знала, что они пытались придумать план. Я не мешала им. Я не знала историю так хорошо, как они. Я не знала всех тонкостей. И я не могла помочь. Это было бы неправильно.
Я прошла мимо них к кристаллу. Мы встретились в тронном зале и зале кристалла. Так мы видели, за что боролись. И в теории тут была лучшая защита. Я тут один раз умерла, но это было не из–за стражи или тех, кто был в комнате. Тот монстр пропал. Давно.
Я прошла к кристаллу, он сиял на каждой грани, и я застыла.
Все замолчали, повернулись ко мне.
– Истон? – прошептала я. Он тут же оказался рядом, и я была благодарна. Мы выяснили все прошлой ночью, отчаянную и неуверенную правду о том, кем мы были друг другу. Он будет рядом со мной, а я – с ним. Даже если это означало не то, что должно было. – Что происходит? – с придыханием спросила я.
– Может, кристалл реагирует на тебя? Как ощущается внутри?
Ответил не Истон. Это был Родес, и он подошел ко мне с другой стороны.
Истон напрягся. Родес проигнорировал это, и я старалась тоже так делать.
– Тепло, словно кто–то тянет меня у сердца. Я не понимаю это.
– У меня обратная реакция. Не думаю, что это кристалл, – я знала, что Истон говорил о Сером. Я не могла это сказать. Было нечего говорить.
Я вдохнула, кристалл загорелся, темно–черный, лиловый и серый оттенки сверкали ярко, словно он был здоровым и целым.
Я знала, что это было не так. Я знала, что он умирал.
– Может, если ты его коснешься? – спросил Истон. Я посмотрела на него, и он пожал плечами.
– Это все в новинку для нас, – продолжил он. – Кто знает. Может, ты можешь вдохнуть в него жизнь. У тебя теперь магия Духа. А это част жизни, смерти и душ. Как кристалл.
Седьмая говорила, что я могла держать душу в руках. Не забирать. Не вернуть жизнь из смерти. Они сказали, что я не могла касаться мертвых. Кристалл еще не был мертв. Может, это сработает.
Я сделала пару шагов вперед, все наблюдали, а я опустила ладонь на кристалл. Он стал теплее под моей рукой, опаляя мою кожу, стал ярче, и я почти закрыла глаза.
Ничего. Я ничего не ощущала в нем, ни магии, ни силы, тянущейся ко мне. Он потускнел, потрескавшийся, и мои плечи опустились.
Истон прижал ладонь к моей пояснице в следующий миг.
– Все хорошо. Это была глупая идея.
– Нет, хорошая. Просто не будет. Может, мне нужно порезать ладонь и окропить его кровью.
– Давай не будем спешить с кровопролитием, – сказал Ридли за нами, и я повернулась к нему, спиной к кристаллу.
– Я не собиралась это делать, – я улыбнулась, но знала, что это не затронуло глаза.
– Ты знаешь, кровь могла бы сработать, – Вин постучала по подбородку. – Но я не хочу, чтобы ты пролила всю кровь.
– Спасибо, – сухо сказала я. – Возможно. Или мне нужно понять, что за заклинание сработает. Может, я могу сказать кристаллу пророчество. Проблема в том, что кристалл не один.
Другие посмотрели на меня, и я расправила плечи.
– Мы с разных территорий и королевств. Технически я не из этого мира.
– И я. И Брэлинн, – добавила Эмори, и я кивнула ей.
– Да. Мы все из разных мест. Значит, я знаю, что, что бы ни было, это не только этот кристалл. Он загорелся для меня. Почему? Нужно выяснить это. Но это не только этот кристалл.
– И кристалл Люмьера тоже, – тихо сказал Родеса.
– Именно. Думаю, что нам нужно соединить кристаллы. Потому что в этом смысл, да? Падение раскололо мир надвое, разделило королевства. Теперь их два, и, может, вы не бились так, потому были заняты, пытаясь сохранить камни вашего фундамента. Что–то не так. Мы все это знаем. Дейнов с каждым днем все больше, и начинаются бой в королевствах из–за страха. Другие хотят власти, на которую у них нет права. Нет права забирать.
– И если два кристалла соединить, это может стать выходом. Мы еще не сводили их, по крайней мере, до нас, – Истон посмотрел на Родеса.
– Ты прав. Перед Падением кристалл был один. Он служил кристаллом для мейсонов. Для всего народа. Для всех магов.
– Нам нужно сделать это снова. Свести их. Хотя я не знаю, как соединить два магических кристалла без жертвы крови, как я говорила.
– Мы не будем пускать твою кровь, – прорычал Истон, и я покачала головой.
– Может, придется. Но сначала нужно понять, как поместить два кристалла в одну комнату, если они в двух разных дворах, ненавидящих друг друга.
И, будто небеса услышали меня, ад разверзся и охватил всех нас.
Народ закричал вне замка, и земля задрожала под моими ногами.
Я отшатнулась в сторону, Истон сжал мои локти, а потом дал мне выбежать на балкон с видом на его двор.
– Что происходит? – спросила я.
– Это часть нового Падения, но я такого еще не видел.
– Что это значит? – спросила Эмори, подходя ко мне.
– Не знаю, – прошептала я.
– Значит, что с каждой вспышкой кристалла не только магия пропадает, но и монстры, которые прятались и были отогнаны магией, вылезают. Мы видели, что на территориях Духа и в королевстве Люмьер. Те монстры из прошлого и мифов выбираются из укрытий и спячки. И природные катастрофы происходят из–за магии кристалла.
– И это происходит сейчас?
– Не знаю. Возможно.
Я посмотрела на Вин, закрыла глаза от яркости кристалла, который будто выжигал мне зрачки.
– Что это? – закричала Эмори, Истон оказался рядом со мной, закрывая меня от взрыва.
Все вокруг кричали, и я знала, что внизу было больше воя.
– Нужно помочь другим! – крикнула я, и Истон кивнул.
– Идем со мной. Джастис, защити кристалл, – крикнул Истон дяде.
– Если у нас вообще останется кристалл, – прорычал Джастис. Я посмотрела туда, смогла увидеть. Он уже не ослеплял светом. Он был тускло–серым, почти весь цвет пропал.
– Боже.
Истон выругался под нос.
– Если не поспешим, мы опоздаем, и тогда кристалла не останется.
Я кивнула и побежала рядом с ним вниз по лестнице с другими, вырвались во двор. Придворные были на земле, дрожали, упав от землетрясения. Дождь стучал по нам, капли были огромными. Я инстинктивно вскинула руку, используя Воздух и Воду, чтобы убрать дождь от себя, хоть немного, чтобы видеть. Мне было все равно, что я промокну, но не хотелось, чтобы мне мешало видеть.
Родес сделал так же с другой стороны, и Истон убрал волосы с глаз и кивнул мне с одобрением, а потом отправился помогать другим. Молния рассекла небо, один залп за другим – бум, бум, бум.
Я оттащила Эмори в сторону, не понимая, почему она была тут. Но она была, может, хотела помочь. Я не знала. Она уже не могла забирать силы, пока на ней были оковы. Но она была с нами. Розамонд подошла к Эмори и увела ее, они отошли вдаль, наверное, помогать. Я следовала за Истоном, зная, что он понимал, что делать. Вин и Тиган устремились в одну сторону, а Родес и Люкен в другую. Я могла лишь надеяться, что нас хватит.
Град застучал по нам, кусочки льда резали кожу.
Я отгоняла их магией Воды, а потом Воздухом смягчала удары. Я бросилась к ребенку, который споткнулся от дождя и защитила его своей магией. Другие магией Земли поднимали щиты, некоторые Огнем сжигали град, пока он не попал по ним.
Я знала только, что нужно было помогать другим. Я встала и подняла ребенка, которого защищала, отдала его матери. Я старалась проследить, чтобы все были вне опасности. Земля гудела под нами, и я инстинктивно знала, что не от нашей магии.
Это был кристалл. Мы были посреди еще одного Падения, но маленького. И все же было плохо. Крики звенели, я повернулась к магам, упавшим на колени один за другим, они держались за волосы и кожу, пытались удержать свою силу. Я видела, как их мгновенно лишали сил – Огонь, Земля или обе стихии вылетали из их тел, словно их втягивало в пустоту.
– Проклятье! – крикнул Истон, устремился к тем, кто падал. – Вы можете держаться? Можете бороться? – спрашивал он, держась со своим народом. Я подошла к нему, пыталась помочь. Но без толку. Мы смотрели, как на наших глазах создавались дейны, и беспомощность почти переполнила меня. Их магия, часть их сущностей, улетала от них.. и это казалось безнадежным.
А потом кто–то закричал за нами, и я повернулась, знала голос. Вин смотрела на нас огромными глазами, волосы развевались вокруг нее, земля гудела. А потом она побледнела.
– Нет! – завопила я и вскочила на ноги. Истон – за мной. Мы ничего не могли поделать. Тиган был там, держал Вин, пока ее лишали сил, и она становилась дейном.
Она потеряла магию Земли, часть своей души, которая делала Вин… Вин.
– Вин! – закричал Истон. Мы не двигались. Мы не могли. Другие падали вокруг нас, и мы не могли им помочь.
Вин глядела на нас, ее тело дрожало. Тиган прижимал ее к себе, а потом она оттолкнула его.
– Помогите другим. Я буду в порядке, – в ее голосе было много всего, но и было ничто. Вряд ли что–то будет в порядке.
Я пошла за Истоном к другим группам, подняла своей магией упавшее дерево. Моя спина напряглась, я толкала Воздухом и Землей, зная, что мне нужно было постараться защитить дома и то, что осталось от двора.
Народ еще кричал, звал любимых, рыдал.
Было больно. Ужасно больно.
Мы ходили от одного мага к другому, пытались понять, что видели, что осталось, что случилось. Я знала, что мы ничего не поймем.
Многие потеряли силы, некоторые лишились жизней. И все от кристалла, который ярко вспыхнул, а потом угас.
Из–за того, что сделали с кристаллами в прошлом, мы боялись, что не будет будущего.
Тело болело, ладони были в крови, и дождя больше не было, чтобы смыть это.
Я стояла рядом с Истоном, ветер трепал наши волосы, и запах горелого дуба и обожженного металла наполнил мой нос.
– Что еще можно сделать? – спросила я, кашляя.
– Не знаю. И это пугает больше всего.
Я не успела ничего сказать, не успела подумать, что сказать, Истон напрягся. Я проследила за его взглядом, застыв.
Мужчина стоял на другой стороне двора, сине–серебряная кожаная броня была как альбатрос во тьме.
Он был не из Обскурита, это было ясно. Как он прошел через чары?
Может, чар не осталось.
– Это гонец из Люмьера. Их пустили, потому что у них нет оружия, и это не маг. Так он прошел через чары.
Я посмотрела на Истона, гадая, читал ли он мои мысли.
– С ним разберутся. Похоже, король Люмьера хочет поговорить.
Истон ушел помогать кому–то, и я следовала. Потому что нужно было многим помочь, другие нуждались в нас.
Казалось, что у нас не было времени на отдых. Время принимать решения давно прошло. Теперь нужно было делать выбор и действовать.
Все уже многое потеряли. Но я боялась, что это было только начало. Мы потеряем больше. Я знала это.
Глава двадцать четвертая
Лирика
– Король хочет встречи с нами, – сказала я в пустоте, и все стояли вокруг слабеющего кристалла.
Не все. Вин была в своей комнате, спала после тоника, который дал ей Ридли. Ее тело было потрясено. Она не издала ни звука после первых воплей на поле боя.
Нет, это было не поле боя. Это был двор. Тут народ ходил и говорил. Тут играли дети. Они пытались найти жизнь во тьме. Они пытались жить дальше, искать счастье. Но война все равно пришла к ним.
– Нужно скоро идти, – бурчал Истон для себя, а не нам. Я лишь отчасти слушала их разговор. Я думала обо всем, что мы потеряли за короткий период.
Меня убивало то, что я боялась, что мы не могли ничего сделать для тех, кого оставили позади. Вин не могла идти. Я не знала, когда она сможет встать с кровати. Казалось, воительница найдет способ. Она будет биться мечом, делать что–нибудь. Но будет не так, как раньше. И я должна была сделать все, чтобы убедиться, что мы разберемся, что нужно сделать, чтобы вернуть силу Вин. Чтобы вернуть стихии многим.
– Мы не можем идти к нему сегодня, – Розамонд нахмурилась. – Не все мы. С нами маг Духа. Мы можем использовать кристалл, чтобы перенестись через чары на другой двор.
Я посмотрела на Розамонд, хмурясь. Двор Люмьера был единственной крупной зоной, где я никогда не была, и хоть мурашки проступили на коже, я знала, что мне нужно было идти. Только одно меня беспокоило.
– Маг Духа может использовать кристалл? – спросила я.
Она потерла виски, и Эмори снова принесла стакан воды. Может, она так отплачивала? Я не знала. Эмори ничего не говорила, она просто помогала водой. Розамонд доверяла ей и не Видела, чтобы ее кто–то отравил, и я считала это хорошим. Наверное.
– Могут. Я не знаю, почему.
– Ты это Видела? – Истон подчеркнул тоном слово «видела».
– Да, видение. Они приходят вспышками, словно должны иметь смысл. Но в них нет смысла. Конечно, так всегда было. Я делала это больше четырехсот лет, и порой кажется, что я только начинаю.
– Это дает нам, к чему стремиться, – я попыталась развеселить ее. Но в этом не было ничего светлого.
– Так мы отправимся к нему?
– Вряд ли есть выбор, – сказал Истон.
– Выбора нет, – добавил Родес. – Нужно встретиться с моим дядей. Если мы не сможем упросить его помочь нам соединить как–то кристаллы и выступить против Серого, можно хотя бы понять, что он хочет делать с территорией Воды.
– Ты – лорд Воды? – прямо спросила я.
Родес только пожал плечами.
– Я не знаю. Может, территория перейдет Розамонд. Или даже Эйтри.
– Вряд ли Пророчица может стать лордом или леди, – Розамонд смотрела вдаль.
– Почему нет? – спросила Эмори.
– Потому что веками многие считали Пророков нестабильными и немного безумными, – сухо сказал Джастис, и все посмотрели на него, а Розамонд улыбнулась.
Розамонд кивнула.
– Он говорит правду, не злитесь на него. Я не злюсь. Порой кажется, что было бы лучше, если бы я злилась.
– Так это может быть ваш кузен. Принц Люмьера?
Родес кивнул.
– Да. Хотя он – наследник трона. Хотя дядя вряд ли его уступит.
– Ваш дядя любит власть, похоже.
– Твоя мама была похожей в этом.
Родес скривился, открыл рот, чтобы что–то сказать, но Истон вмешался.
– Нет, ты прав. И это было из–за того, что она никому не доверяла. И потому что Лор на фоне делал то, что ему было нужно, и все страдали из–за этого. Если бы моя мама доверяла тем, кто ей подчинялся, может, мы остановили бы это заранее. Но все вышло не так. И теперь я король, и я должен встретиться с королем Люмьера. И я должен представить Жрицу Духа.
– Я не могу идти как гонец от Обскурита, – я старалась говорить правильно.
– Мы и не считали тебя нашей, – сказал Истон, я подавила обиду. Я знала, что он имел в виду во многих смыслах. Как и все.
Я подняла голову.
– Хорошо. Потому что народ Люмьера не может думать, что Жрица Духа работает на Обскурит. Если будет так, они не придут, когда будут нужны нам.
– А они нужны нам, – тихо сказала Розамонд. – Если хотите одолеть Серого, нужно больше тех, кто в этой комнате, и кто следует за вами. Пророчество – только начало. Нужно сделать больше.
Пророчица обмякла возле Люкена, который держал и Брэлинн. Эмори снова принесла воду, но никто не взял стакан. Что ж, моя бывшая хотя бы старалась.
Мне не нравилось, как звучали слова Розамонд. Но мы не могли бороться с их значением.
– Ладно. Кто еще идет?
– Я иду, – сказал Ридли, удивив нас.
– Ты уверен, дядя? – спросил Истон.
– Ты знаешь, что мне нужно. Не только из–за желания помочь тебе и убедиться, что ты в порядке. Вам нужен целитель.
– О чем вы? – спросила я, не подумав. Другие покачали головами, и я знала, что было больше тайн, чем я знала. Как всегда. Такое случалось, когда века истории и ошибок спутались в одно. На это не было времени.
– Кто еще?
– Я пойду, – сказал Люкен. – И он мой король, так что я должен выразить уважение, – сухо сказал он.
Брэлинн подняла голову у него на руках, значит, и она хотела пойти. Она шла за ним. И мне нравилось, что она была рядом. Я хотела узнать больше о ее силах. Может, однажды мы сможем ее вернуть.
– И, конечно, я иду, – сказал Родес. – Розамонд?
Она кивнула, побледнев.
– И раз король просил короля, то и я пойду.
– Тебе нужен кто–то рядом, – сказал Тиган.
– Я останусь, – Джастис посмотрел на нас. – Эмори не должна идти, и не только из–за того, что мы не знаем, что течет в ее венах, а потому что мы не знаем, что сделает король Люмьера.
– Ничего. Я останусь. Помогу с Вин, если можно.
Она словно стала другим человеком. Может, близость смерти и сила в венах сделали это с ней. Она старалась, и я тоже буду стараться. И нет, она не изменилась. Она напоминала девушку, которую я думала, что любила. И, может, это было хорошо. Может, ей нужно было понять, кем она была, а не бросаться на всех. Я закопала себя, а она сделала наоборот. Мы обе оказались на схожих дорогах.
– Ладно, хорошо. Когда? – сказала я.
– Можно сейчас, – Истон посмотрел на нас. Мы приняли душ и искупались, переоделись в другую кожаную броню. У меня было мало вещей в этом мире, так что меня устраивало то, что давали. Мои длинные светлые волосы ниспадали волнами, высохли сами, и я не стянула их в косу. Я не выглядела как принцесса, как могла выглядеть Жрица в моем представлении. Я выглядела как я. И это было хорошо. – Ладно, сохрани крепость, – сказал Истон Джастису, и его дядя улыбнулся, хотя это не затронуло глаза.
– Всегда. Мы позаботимся о Вин и твоем дворе. И сделаем, что должны.
Я отошла на шаг, Истон и Джастис обсуждали то, что нужно было сделать, пока его нет. Я посмотрела на свои ладони, желая, чтобы сила в моих венах немного успокоилась. Она порой поднималась в крещендо, и было сложно слышать и дышать, когда она так делала. Словно все пять стихий боролись за власть и не понимали, кто победит.
Я не знала, что делать с этим, потому что вряд ли меня мог кто–то обучить. О, они пытались научить меня управлять каждой стихией, но никто не мог помочь с Духом. Никто даже не знал, что эта сила делала.