Мы пошли по коридорам из пыльного камня, паутина в углах была единственным признаком жизни.
Ветерок пролетал в окна и дыры в стене, оставленные атакой на здание или временем и притяжением.
Я хотела спросить, что случилось. Я хотела знать, почему все выглядело так, будто тут бушевала буря, а не маги Духа спасали жизни бегством при Падении.
Я не смогла. Казалось, мы шли в чьей–то гробнице, словно я наврежу всем вокруг себя, даже их призраком, если заговорю, когда не должна.
Мы завернули за угол, и другие замерли, вытянув руки, магия была наготове. Я не двигалась, потому что знала эту женщину. Я знала призрак перед собой. Она не была призраком. Я не знала, как ее описать. Я знала эту душу, живую или мертвую. Я слышала ее голос. Встречала ее во снах. Ее я звала Седьмой. Потому что каждый из двенадцати магов Духа из моих снов стояли вокруг меня как на часах.
Она стояла на седьмом месте, предупреждала меня. Задевала меня.
А теперь она была тут, хотя я не знала, была ли она здесь на самом деле.
– Это ты, – прошептала я.
– Я знала, что ты придешь. Ты немного опоздала. Но пришла, когда было нужно.
Розамонд сделала пару шагов вперед, оказалась у моего левого плеча, а Люкен был справа.
– Ты вызвала нас сюда? – спросила Розамонд с придыханием.
– Возможно. Может, это браслет на твоем запястье, Лирика. Или все мы. Все. Так у духов.
О, похоже, мы снова будем говорить загадками. То, что нужно.
– Ты можешь помочь? – спросила я. Я шагнула вперед, колени дрожали. – Ты можешь рассказать нам то, что нужно знать? Объяснить, что нам нужно сделать?
– Может быть.
– Что «может быть»? – прорычал Истон.
Она не смотрела на него, но я видела, что ее взгляд стал напряженным.
|
|
– Сын тени близко.
– Что это означает? – спросила я, сделав еще шаг вперед.
– Сын тени, его кровь. Он близко. Нужно беспокоиться за тех, кто на его нитях. Тени найдут тех, кто им нужен, но те, кто против него, сильные. Они должны объединиться, чтобы ты поняла, на какой стороне стоишь.
– Так мы можем победить? – спросила я.
– Или ты зовешь меня сыном тени? – спросил Истон.
– Сын тени не знает, кто он. Ты, король тьмы, не его крови. Ты крови праотцов, носителей пятен и крови Обскурита. Ты должен найти свой путь, если хочешь помочь ей. Сохранить ее жизнь. Ведь она должна сохранить жизнь миру, и все вокруг нее должны ее поддерживать. Если нет, вы все падете, потому что вес тех, кто несет тень в своих венах, будет слишком тяжелым для одной Жрицы.
– И я не могу сделать это сама? – спросила я, в горле пересохло.
– Ты и не должна была, Лирика.
– Тогда почему ты зовешь меня Жрицей Духа? Почему в пророчестве говорится, что я должна спасти мир?
– Ты – маяк. И не только. Ты не помнишь личное пророчество?
– В нем нет смысла.
– Будет.
– Что нам делать? – спросил Родес, подошел ко мне, как и Истон.
– Нужно собрать силы. Нужно тренироваться. Тебе нужно смотреть на связи, которые ты уже создала. И помнить.
– Жрица Духа придет из пяти и из ничего.
Она будет силой света, тьмы и выбора.
Ты потеряешь, что имела.
Потеряешь, что хочешь.
Потеряешь, что желаешь.
Потеряешь, что посеяла.
А потом обретешь волю.
Ищи удачу.
И ты сделаешь выбор.
Главный выбор.
Главную жертву.
Судьбу остаться одной.
И потерю, которая успокоит.
Я хотела кричать, чтобы она объяснила мне каждую строку, как я пыталась сделать. Я знала, что она это не сделает. Это была не ее работа. Судьба или боги, те, кто тянули за нити, не дадут мне ответов.
|
|
Нам нужно было найти их самим. И я боялась, что при этом мы не выйдем из тьмы или даже света. Потому что уже не было просто света или тьмы. Они были смешаны. Как всегда.
– Мы знаем эту часть, – я покачала головой. – Я не знаю, что нам делать.
– Ты сделаешь выбор. Ты будешь бороться со своей судьбой.
И когда ты найдешь того, кого выбрала, ты потеряешь больше.
Когда кристаллы падут, конец будет близко.
Когда кристаллы разобьются, ты будешь бояться.
Тогда ты угаснешь, выберешь, и кристаллы будут сиять.
Хотя мир кричит, и тот, кого ты любишь, в тени.
Мир будет гореть.
Мир будет жить.
И ты узнаешь конец.
Конец всего, конец ничего.
Но конец.
Седьмая улыбнулась мне, ее голос еще звучал эхом в моих ушах, свет сиял сквозь нее. А потом она пропала, растаяла в тумане, словно ее там и не было. Но ее слова потрясли меня.
Во рту пересохло, тело дрожало, колени ослабели. Ее голос озвучил вторую половину пророчестве снова, но не для моих ушей, а будто ее туман окружил меня, душил. Я старалась устоять, не пошатнуться. Но этого было мало.
Истон схватил меня, прижал к себе, когда мои ноги не выдержали, а я все пыталась понять ее слова.
Что это означало?
Что все это могло значить?
Глава четырнадцатая
Лирика
Седьмая снова появилась перед нами, и я отпрянула от Истона, мое тело дрожало. Я должна быть сильной. Другого выхода не было, и я честно не хотела быть такой. Мои колени дрожали, ладони были потными. Я игнорировала это. Я не знала, почему чуть не отключилась, но этого было слишком, и я была переполнена.
|
|
Я не могла позволять этому переполнить меня.
– Что ты имела в виду? Своими словами? Ты можешь объяснить? – спросила я у Седьмой. Я знала, что она не ответит. Потому что ничто не было таким простым.
Другие вокруг нас молчали, словно знали, что говорить должна я. Все же это все сводилось ко мне. Истон стоял рядом, его ладонь задевала мою. Я не сжала его руку. Я знала, что могла, если нужно. Он не оттолкнёт меня, не навредит. Кроме того, что уже было сделано. Истон не был жестоким. Он был проклят.
– Я была тут так долго, меня послали сюда давно, и порой кажется, что я всегда была тут. Но я будто и не была тут вовсе, – Седьмая смотрела вдаль, а потом взглянула на меня, ее глаза были пристальными. Мне пришлось сглотнуть, во рту пересохло.
– Ты – дочь дочери первого мага Духа через много поколений, у нее была жажда силы, но доброе сердце. Она была парой первого дейна. Она ушла, прижимая дочь к груди, когда началось Падение, и наш мир стал рушиться. Когда мы уже не были мейсонами, а стали магами, которых заставили биться друг с другом, а не объединиться, как мы должны.
Седьмая вдохнула и продолжила:
– Ты всегда была и тем, и другим, но не в этом мире. Тебя послали в мир людей из–за крови в тебе. Ты родилась там, как твоя мать, как до этого ее мать и все матери до первой повелительницы Духа.
Она склонила голову, пристально глядя на меня, и я ощущала, как она смотрела на мою душу.
– У той повелительницы Духа было так мало сил, что она едва могла удержать кусочек души в руках. Она не могла ходить по снам, не могла ничего, лишь была тем, кем была. Как я и говорила, ее доброе сердце любило другого. Первого дейна. Он лишился сил из–за пострадавших кристаллов.
Она сделала глубокий вдох, словно ждала, чтобы выпустить это, вечность. Но я не понимала.
– Когда великие короли прошлого – дед Истона и дед Родеса – умерли, родился первый дейн. И он тоже был из твоего рода. Никто не знал, кроме их пары. Та повелительница Духа знала, что ты спасешь всех нас. Что ты придешь. Они знали, что умрут в мире людей. Что будут жить как люди, хоть перед ними лежали другие пути. Они выбрали жить ради своих детей.
Я быстро дышала, пытаясь все осознать. Оттуда была моя кровь. Потому я была такой сегодня. Потому я была избрана. Потому что это было давно суждено. При Падении.
Я не знала, откуда эта женщина знала. Но она знала, и все ее слова звучали как правда.
– Почему мы не смогли найти ее родных? – спросил Родес. – Мы искали. Так мы искали долгое время. Пока не нашли ее, – сказал Родес.
– Линии были стерты, – Седьмая смотрела не на Родеса, а на меня. Это было жутко, немного беспокоило. В тот миг я решила, что все маги Духа были немного странными.
Седьмая говорила, что душу можно было держать в руках.
Я не понимала это. Я немного боялась того, что будет, когда я открою пятую стихию. Я даже не знала, останусь ли я собой. Потому что я видела, что было с магом Духа передо мной. И с мужчиной, которого мы встречали раньше.
– Вы нашли ее, потому что это была ваша судьба. Это было желание Пророка. Никто не знал о роде. Они не могли.
Я сглотнула, слушая.
– Твои родители не знали. Они не знают об этом мире. И не должны. Их родители и до них тоже не знали. Потому что твой род отправили сюда не просто так. Их послали жить, учиться, быть чистыми разумом и сердцем. Без этого Жрица Духа не родилась бы.
Я покачала головой, растерянная. Чистая сердцем и разумом? Я не была чистой. Я совершала ошибки. Много раз. Но я должна была нас всех защитить? Я даже не знала, как спасти себя.
– Что мне делать? – спросила я. Мне нужна была карта. Что–то. А были только слова, в которых не было смысла.
– Когда придет время, ты поймешь.
Я сжала кулаки, магия Огня лизала кончики пальцев, Воздух трепал волосы, и Земля дрожала под моими ногами. Вода текла из моих пор, тушила огонь, но он загорался снова.
– Нет, – мой голос был твердым, почти криком. Я не могла сдерживаться. Другие посмотрели на меня. Я игнорировала их, глядя на Седьмую.
– Успокойся. Успокойся, Лирика, – сказал Истон мне на ухо. Я рискнула взглянуть на него, хмурясь.
– Я разберусь, – рявкнула я и посмотрела на Седьмую.
– Ты будешь Жрицей Духа, – сказала она. – Ты и есть Жрица Духа. Бороться непросто, Лирика, – это она уже говорила в моих снах.
– Ты всегда так говоришь.
Седьмая склонила голову, печально глядя на меня.
– Ты никогда не слушаешь.
– Я не знаю, как. Как мне это делать, когда я даже не могу управлять своими силами? Когда вокруг меня умирают, и я ничего не могу поделать. Почему нельзя сказать, что делать? Если скажешь, я сделаю. Обещаю. Тебе нужно только сказать мне.
Седьмая слабо улыбнулась мне, слезы катились по моим щекам. Другие окружили меня. Брэлинн терлась об мои ноги. Я склонилась и подняла ее, потерлась подбородком об ее лоб, пока она прижималась ко мне.
Моя лучшая подруга умерла и вернулась такой. Я не понимала это. Но никто не говорил мне то, что нужно было знать.
– Мы не можем тебе помочь, – сказала Седьмая. – Мы не из этого времени, не из этого места.
– О чем ты?
– Я тут только из–за воли силы, но я тут не вечно. Когда придет время, ты научишься искать других, которые помогут. Тех, кто тебе нужен. Тех, кого уже нет.
– Они мертвы? Хочешь сказать, они все мертвы? Те, кто в моих снах? Даже мужчина, которого я встретила на северной территории Духа?
Седьмая почесала Брэлинн за ухом. Кошка прильнула, урча, и я задумалась, был ли это сон.
– Он отсутствовал дольше меня. Он вернулся помочь. Мы все, – она посмотрела на Брэлинн. – Ты такая сильная. Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что будет с тобой. Но ты знаешь, да, малышка? Всегда знала.
Я посмотрела на Брэлинн, потом в глаза Родеса. Он просто тряхнул головой.
Казалось, все были растеряны, как я.
– Ты можешь это сделать, Лирика, – продолжила Седьмая. – Когда время придет, ты найдешь последнюю стихию. Ты обнаружишь способ соединить мир, – она посмотрела на меня, тишина была такой громкой в моих ушах, что почти оглушала. – Если нет, конец будет не только для нас, но и для всего.
Я не успела ничего сказать, другие не успели заговорить, она снова растаяла, ее тело стало размытым, а потом превратилось в туман.
Я просто смотрела туда, где она стояла, прижимая Брэлинн к груди, Истон прислонялся ко мне. А я гадала, что произошло. Что нам делать дальше?
Глава пятнадцатая
Лирика
Как только Седьмая пропала, началась буря, песок и ветер сотрясали развалины.
Мы не могли оставаться долго, тут не было укрытия, так что мы покинули руины и направились к Обскуриту.
С нами не было кристалла или другого способа просто добраться, ведь магия в этом мире была ослаблена. Так что мы шли по тропе, по которой добирались до развалин, направлялись к границе Земли и Духа.
Мы миновали портал, через который я впервые пришла в мир мейсонов, когда я была с Родесом и другими, искала Розамонд, не зная, что мы увидим.
А потом я прошла тут еще раз, когда шла исполнять свою судьбу.
Было странно думать, что это не было давным–давно, хотя ощущалось, что прошла вечность.
Мы мало говорили по пути, наши лица были перевязаны тканью, чтобы не наглотаться песка.
Дорога была тяжелой, мое тело болело. Но мы шагали, пока не добрались до места, близкого к тому, где я оставалась в первую ночь с Родесом, Люкеном, Брэлинн и Эмори.
Мы остались там, пытаясь понять следующий шаг перед тем, как мы пересечем чары и попадем на территорию Земли.
Эмори бросила нас тут, и это был последний раз, когда я видела ее в нормальном состоянии.
Я все еще не знала, как она была, или чем я могла ей помочь. Мы сосредоточились на всем остальном, и пришлось отодвинуть Эмори на задний план.
Когда мы вернемся ко двору, я подумаю, что делать. Потому что я не могла бросить ее гнить в той камере. Если она вообще еще была там.
Это было несправедливо для нее. И для любого.
– Мы первыми будем в дозоре, – сказала Вин, указывая на Тигана.
– Почему мы всегда первые? – спросил ворчливо Тиган, магия Огня двигалась среди его пальцев.
В Огне я была плоха. Он вел себя спокойно, как Истон. И это показывало силу его магии. Я могла делать так с Воздухом. Остальное было сложнее.
Мне нужно было учиться, я должна быть умелой. Даже сильнее, если честно.
– Потому что я не доверяю никому еще проверку окрестностей.
Она посмотрела на нас и пожала плечами.
– Без обид.
– И не обиделся. Я же люблю бросать вас под линию огня, – сказал Истон с улыбкой, которая не затронула его глаза. Вряд ли его глаза затрагивали хоть какие–то эмоции в эти дни. Или он скрывал это от меня так хорошо, что я не могла понять.
– Теперь кажется, что я должен идти с вами, – буркнул Родес.
– Не переживай, принц. Я говорил не о тебе. Уверен, ты можешь разобраться со злодеями, и все будет хорошо.
Вин пошла прочь. Тиган, ворча, шагал за ней, хотя улыбался.
Розамонд отвела Родеса в сторону для разговора, хотя он стал бормотать.
Вин любила его злить. Я не винила ее. Он был символом ее врагов долгое время, и теперь мы все пытались работать вместе. Это должно быть странным.
И было сложно поверить. Хотя, конечно, многое нынче было сложно принять.
– Я принесу нам воды, Брэлинн пойдет со мной, – Люкен указал на кошку на своих плечах, она лизала свои лапы, ее крылья трепетали. Я кивнула, смотрела им вслед. Они казались довольными, хотя вряд ли они знали, что делали. Брэлинн уже не была собой. И не будет. И Люкен понимал это, насколько я видела. У него словно теперь был друг, он надеялся не на такие отношения, но это было что–то. Лучше, чем у меня.
Я подавила стон от этой мысли, ненавидя жалобный тон даже в голове.
Все разошлись, и я осталась с Истоном. Мы не говорили. Слов было мало. Он был проклят, и Серый мог забрать его в любой момент. Мы не знали, что делать.
Да, Розамонд старалась Увидеть будущее и понять, когда это может произойти. Но мы просто не знали.
И Седьмая сказала Истону о его пророчестве. Все было запутанным, и мне не нравилось, что я все еще не знала, могла ли ему доверять. Я не знала, могла ли доверять ему с пророчеством и своим сердцем.
Но оставлять его при дворе Обскурита не было вариантом. Он знал лучшие пути к территории Духа, и у него была сила переместить туда. Он бы просто пошел за нами, если бы мы попытались оставить его. И я знала, что он уже пострадал достаточно, я не хотела ранить его душу сильнее. Его чувства. Я не знала, было ли это важно, ведь мир ждал конец.
Отлично, теперь я страдала из–за всего, что могло произойти, а не происходило перед нами.
– Розамонд сказала, что она попросила Родеса взять нам еду про запас. В сумках хватает, но всегда лучше быть осторожными.
Я посмотрела на Истона, пораженная тем, что он говорил со мной. Он старался не делать это с его возвращения.
– А если Пророчица говорит, что нам нужна еда?
Он фыркнул, его глаза стали чуть ярче. Это было хорошо. Я скучала по его улыбке. Я скучала по тому, что в его глазах было что–то, кроме смятения и тьмы.
– Я не думаю, что дело обстояло в этом. Она просто хотела убрать Родеса от остальных. Обычно она становится серьезнее и поэтичнее, когда она говорит о видении.
– Ах. Да, порой сложно понять ее слова. Как у Седьмой.
Он приподнял брови.
– Седьмая? Так ее звали?
Я покачала головой, вытащила палатку из сумки. Он опустился на колени рядом со мной, задел пальцами мои, и я невольно затаила дыхание.
Мне не нравилось, что он мог делать такое со мной. Я знала, что он был моей половинкой, он должен был оставаться со мной, помогать мне справляться с новым миром. Он не мог.
И я отодвинула руку, не глядя в его глаза.
Я не хотела, чтобы он видел мою боль. Я не хотела ощущать боль.
– Нет, она была одна из двенадцати в моих снах. Она стояла на месте семерки на часах. Так я их и прозвала. Как часы. Они не называли свои имена, и я назвала их по их местам.
– В этом есть смысл, – Истон помогал мне вытащить припасы. Мы установили первую палатку, перешли к другим. Он ничего не говорил мне какое–то время, и я боялась, что он и не скажет. Мне не нравилось, что я хотела, чтобы он говорил.
Я презирала это чувство, мысль, что я была недостаточно хорошо. Что он не мог даже бороться с тем, что оттаскивало его. Но, думая об этом, я вспомнила, что не могла быть в центре всего.
У нас были дела важнее, чем переживать за мое сердце.
Например, то, что Серый был близко. Следил.
Он мог все подстраивать даже сейчас.
И мы не знали, что делал король Люмьера.
Мы ничего не знали.
У нас были только слова, которые вместе формировали пророчество, которое должно было помочь мне спасти мир. Звучало так, словно у меня что–то заберут, и я даже не знала, что у меня это было. И в конце все мы будем разбиты.
Да, то, что мое сердце разбивалось из–за парня, не должно быть самым важным.
– Что такое? – спросил Истон, пока мы устанавливали последнюю палатку.
Я посмотрела на него и моргнула.
– С чего начать?
Он рассмеялся, и я покачала головой.
– Это был дурацкий вопрос.
– Возможно. Или многое пошло не так, и сложно уследить за всем. Но отвечу, я пыталась думать о пророчестве.
– Мне не нравится, когда все непонятное. После стольких лет они могли бы дать нам четкие указания.
– Вряд ли когда–то будет так.
Он посмотрел на меня, и я хотела убрать прядь волос с его лба. Я это не сделала.
Это было не мое право. И никогда не было.
– Мы должны ночевать тут всего ночь, а потом отправимся по территории Земли. Наверное, уйдет несколько дней, но не так долго, как было бы, если бы пришлось идти в обход, – он указал наверх, улыбаясь. – Двор Обскурита на севере. Лучше быть на нашей стороне чар перед тем, как мы пойдем туда.
– Есть причина, по которой сегодня нельзя проходить чары? – спросила я, садясь на бревно. Он присоединился ко мне.
Я старалась игнорировать его жар рядом со мной, то, как ощущалась его кожа, когда его предплечье задело мое.
Я ненавидела это.
И желала этого.
– Потому что я не знаю, что на другой стороне. Нынче я мало знаю, ведь Слейвик и пираты бушуют там, и лорд с леди Земли так себя ведут.
– Ты знаешь, что мы с Родесом в долгу перед ними? – спросила я, глядя на свои ладони.
– Да. Ты уже рассказывала. Они сохранили вам жизни. Думаю, они пытались использовать Родеса с долгом. Все–таки он – враг.
– Уже нет. Мы все это говорили. Это уже не Люмьер против Обскурита.
– Знаю. Но я веками ненавидел его и все, что он отстаивал. Вряд ли это пройдет по щелчку пальцев, я не полюблю его сразу же.
Я посмотрела на него, на линию его челюсти, на чуть приподнятый величаво кончик носа.
– Вы двое знали друг друга раньше, не только из–за поисков меня?
Он посмотрел на меня, в мои глаза. Я сглотнула.
– Да. Война тянулась веками. Мы не только пытались сохранить народ живым, несмотря на неправильное использование кристаллов. Мы бились, как недавно с лордом Воды. Мы путешествовали по территориям Духа много раз, чтобы биться на другой стороне, хотя чаще битвы проходили на нашей стороне.
Я приподняла брови.
– О чем ты?
– Хоть Лор пытался, мама не любила путешествовать, чтобы биться с королем, который не выйдет на бой лицом к лицу. Брокк никогда не был на поле боя, хотя мы с мамой были. Король Люмьера посылал своего брата и племянника. Не своего сына. Я не знаю Эйтри, или как он сражается.
– Настоящего принца Люмьера?
– Да. Родес никогда не был настоящим принцем, хотя другие звали его так, потому что он был символом в боях. Я бился с ним своей магией. И с Люкеном с его мечом. И обычно на нашей земле. Настоящие битвы лицом к лицу проходили редко. Чаще всего бои были от защиты своего, – он посмотрел на меня пристально. – И в поисках тебя.
Я отвела взгляд и выдохнула с дрожью.
– Ты перестал искать. Бросил пророчество.
Он протянул руку, переплел пальцы с моими.
Я застыла, глядя на наши соединенные ладони. Я хотела коснуться его. Сжать его. Я так боялась.
– Я не перестал искать, потому что не верил. Я остановился, потому что знал, что этим занят Родес. И кому–то нужно оставаться с народом. Родесу помогали его бабушка и сестра. Другие пытались сохранить его королевство. На его территориях не было Лора. На моих был.
Я посмотрела на Истоне, рычание в его голосе предупредило меня.
– Нет, у них не было Лора. У них был отец Родеса, который убил его мать. И у них есть Брокк. Король Люмьера. И мы не знаем, кому он верен.
– Скорее всего, он будет не на той стороне, потому что всю мою жизнь он пытался убить меня. Может, он опомнится и захочет защитить нас. Спасти нас. Может, он захочет быть на твоей стороне.
– Так было бы проще… если бы мы все бились как единая сила.
– Против Серого? Чтобы мы все бились против него и пытались разобраться с твоим пророчеством, чтобы ты могла защитить нас?
Я не сжала его ладонь, хотя и хотела.
– Было бы хорошо, да? Если бы мы вместе старались спасти мир.
Он не убрал ладонь от моей. Он сжал мои пальцы. Я облизнула губы, желая, чтобы это прикосновение означало больше, чем было.
– Я не знаю, Лирика. Я не знаю, чему верить. Сложно хотеть верить во что–то, когда я не управляю полностью тем, что мне можно чувствовать.
Мы посмотрели друг на друга, и я попыталась подавить эмоции в сердце, пыталась просто дышать.
– Что нам делать, Истон?
– Не знаю. И это убивает меня, – он склонился, его рот лег на мой. Я вдохнула, приоткрыла губы.
Я закрыла глаза, постанывая, он прижал свободную ладонь к моей голове, углубляя поцелуй. Мой язык сплелся с его, дыхание вырывалось быстро, сердце колотилось.
А потом он отодвинулся, прижался лбом к моему.
Я открыла глаза, хотела увидеть то, что там не могло быть.
Потому что между нами ничего не было, не могло быть.
– Ненавижу это проклятие, – прорычал он. – Я не могу получить тебя. Любить тебя. Но я все еще хочу тебя.
Я отодвинулась и посмотрела на него.
Что–то ломалось во мне, если там что–то еще осталось.
– Мы это исправим, – прошептала я, не зная, откуда взялись слова. Они казались правильными.
– Мир? Или то, чего у меня нет? – спросил Истон.
У меня не было ответа.
Я хотела и то, и другое. Мне это нужно было.
Хотя было ужасное чувство, что этого не будет. И придется выбирать.
И ответ будет лишь один.
Не то, чего хотело мое сердце.
Не проклятие.
Все остальное.
И, если честно, я знала, что мы не сделали бы иной выбор.
Что бы ни случилось с моей душой в конце.
Глава шестнадцатая
Лирика
– Мы почти на месте, – сказала Вин, пока мы шли по территории Земли ко двору Обскурита.
В этот раз не было пиратов, атак от невидимых сил. Я не знала, было это из–за того, что с нами был король Обскурита, или нас просто не увидели. Может, потому что у всех были свои проблемы. Или свои сражения. Потому что я ощущала это в воздухе. Магию. Я не заметила ее, когда была тут раньше. Но, как только я покинула королевство Обскурит и вернулась, я ощутила разницу в воздухе. Казалось, магию выкачивали, и мы никак не могли остановить это. Я знала, что это делал кристалл. Я понимала, что, если мы не поймем, как восстановить его или вернуть часть его осколков, не останется народа, который можно было спасти. Способ спасти мир и кристалл точно был в том пророчестве. Там должен быть ответ.
– Будет приятно поспать в кровати хоть раз, – отметила я, отгоняя мысли о том, чего не могло быть. Я делала это часто в последнее время, хотя знала, что это не скоро прекратится.
Вин кивнула.
– Было бы приятно. Хотя жизнь в палатке для меня не новая, ведь я делаю так почти все время нынче. Но нет ничего лучше кровати.
Тиган подошел, склонился и подмигнул, Вин просто закатила глаза.
– Ладно, мне пошутить про кровать, чтобы тебе стало лучше?
Вин пожала плечами, и Тиган поцеловал ее в висок и прошел к Люкену, сел с ним. Они что–то обсуждали. Я не обращала внимания. У них было много общего, и они стали друзьями, хоть были с разных сторон войны. Раньше были.
– Между всеми столько истории, – прошептала я. – А я все время ощущаю себя отстающей, – сказала я, глядя на Вин.
Она просто пожала плечами.
– Ты не отстаешь в ситуации со мной и Тиганом. Мы просто друзья. Мы пережили много боев, и это считается за много лет в одиночестве. И я не хочу быть все время одна. Мы с Тиганом хорошие друзья, утешаем друг друга, когда нужно. Хотя уже давно такого не было. Мы куда лучше как друзья.
– Так он не твоя половинка? – спросила я, игнорируя то, как сжался желудок от мысли. Потому что я знала, кто был моей половинкой, но это не означало, что я получу его в своей жизни. Не так, как я хотела.
– Нет. Я знала, что происходит. Это видно, – она многозначительно посмотрела на меня. Я не повелась на это. Мы все знали, кем была моя половинка, и мы знали, что это не сработает. Я не хотела говорить об этом. Не сейчас. Я не могла.
– Я рада, что тебе есть на кого положиться, потому что нам нынче всем нужна опора.
– Это точно, – Вин покачала головой. – Становится страшно, и то, что мы все еще пытаемся разобраться в пророчестве, не помогает.
– Мне не нравится, когда всюду загадки. Почему они не могут просто сказать нам?
– Потому что тогда все могли бы сделать это. Было бы просто. И, как говорила леди, это тогда того не стоило бы… или как она там говорила? – Вин сдула челку с глаз и нахмурилась. – Мне нужно подстричься.
Я фыркнула от такого перехода, покачала головой.
– А мне нравится.
– Это раздражает. Я потерла несколько дюймов в последнем бою. Огонь Тигана оказался слишком близко, если понимаешь, о чем я.
Мои глаза расширились.
– Он опалил тебе волосы? – спросила я, стараясь не смеяться.
Вин нахмурилась.
– Немного. И он извинился. Я не могу его простить. Не полностью. Это дело принципа. Мои волосы, – она подмигнула, и я не знала, говорила ли она серьезно насчет прощения.
Я посмотрела на Огонь на моих пальцах и скривилась, пытаясь совладать с ним.
– Надеюсь, я так никогда не сделаю. Надеюсь.
Вин печально посмотрела на меня.
– Вряд ли ты так сделаешь. У тебя все еще проблемы? – спросила она прямо. Потому я любила Вин. Она говорила прямо, хотя не была жестокой. В отличие от Эмори, которая была в моих мыслях сегодня, и мне нужно было убедиться, в порядке ли она.
– Я не знаю. Я не думала, что делать с пятью стихиями. Четыре – уже слишком.
– И они воюют в тебе.
Она не спрашивала. Я кивнула.
– Да, словно пытаются говорить друг с другом и понять, кому нужно быть главнее.
– Это должно работать не так, – сказал Истон, поравнявшись со мной. Я вздохнула.
Я хмуро посмотрела на него.
– Я это поняла, – он приподнял бровь от моего тона. – То, что это работает не так, не означает, что я понимаю, как делать правильно. Тебе не приходится справляться с Землей и Огнем, пытающимися победить внутри тебя. Я справляюсь с этим. И у меня четыре стихии. Так что прости, что я пытаюсь разобраться, как это исправить, перед тем, как идти и пытаться исправить все остальное.
Вин присвистнула.
Она отпрянула на пару шагов, чтобы стоять возле Родеса и Розамонд, оставив меня с Истоном. Ох, только этого не хватало.
Все старались делать вид, что они не слушали. Они слышали. Я кричала. И я уже привыкла, что на меня смотрели, чтобы убедиться, что я была в порядке. Я была тут слабой. И я знала это. Но мне это не нравилось.