Подняв голову, я посмотрела на него. Я имею в виду, действительно посмотреть на него. Его голубые глаза смотрели с надеждой, а не с грустью, и это меня удивило. Думала, что Джеймс будет чувствовать себя таким же беспомощным, как и я, но он явно не был таким, и по какой-то причине это меня разозлило.
— Что ты здесь делаешь? — я не собиралась говорить так, словно хочу откусить ему голову, но это определенно вышло именно так.
Его тело отреагировало так, как будто я нанесла ему физический удар, и я знала, что должна извиниться, но не сделала этого.
— Я пришел, чтобы забрать тебя домой.
— Забрать меня домой? Ты с ума сошел? Я не могу туда вернуться.
— Можешь, — спокойно сказал он, пока я сидела там, чувствуя себя, как угодно, только не спокойно.
— Не могу.
— Ты можешь.
— Господи, Джеймс, я только что сказала, что не могу. Знаю, ты в курсе, что мой отец выгнал меня. Так в какую игру ты играешь?
— Ты можешь перестать спорить и послушать меня хоть раз в своей чертовой жизни? — его голос повысился, а невозмутимый фасад исчез.
Он был раздражен, и это было из-за меня. Но я была раздражена сейчас не меньше, и это было из-за него. Так что, думаю, мы были квиты.
— Думаешь, что, накричав на меня, ты заставишь меня выслушать тебя?
— Я думаю, что крик — это единственный способ заставить тебя замолчать на десять секунд, — огрызнулся он, и я захлопнула рот в ответ. — Видишь?
— Почему ты здесь?
— Я уже сказал тебе. Я пришел, чтобы забрать тебя. Пришел, чтобы вернуть тебя домой.
Почему он это делает?
— Я не могу пойти с тобой, Джеймс. Не готова встретиться с отцом лицом к лицу. Мне нужно больше времени, чтобы разработать план.
Он пересел рядом со мной на диван. Его рука потянулась к моему бедру, большой палец рисовал на нем ленивые круги.
— Джулия, я хочу быть с тобой. И не только на неделю, месяц или год. Я хочу быть с тобой надолго. Навсегда, если мы будем такой хорошей парой, как я думаю. Учитывая это, я здесь, чтобы держать тебя за руку. Стоять рядом с тобой и либо заставить твоего отца прислушаться к голосу разума, либо помочь тебе уйти от него и решить, каким будет твой следующий шаг. Это зависит только от тебя, но что бы ты ни решила, я сделаю это вместе с тобой.
— Ты сделаешь все это ради меня?
Мои глаза начали слезиться, и Джеймс прижался своим лбом к моему.
— Я сделаю для тебя все, — выдохнул он, и я знала, что он говорил серьезно.
— Мой отец, наверное, пристрелит нас обоих на месте, — сказала я, пытаясь быть смешной, но даже я не была уверена, насколько это заявление не соответствует действительности.
— Не пристрелит, — попытался успокоить меня Джеймс.
Он говорил так убедительно, так был уверен в себе, но я не могла в это поверить.
— Откуда ты это знаешь? — спросила я.
Джеймс отстранился, его рука теперь лежала на моей щеке, а его голубые глаза смотрели прямо в мою душу. Он медленно двинулся вперед, его губы прижались к моим, и я не просто погрузилась в поцелуй. Я нырнула в него с головой, каждой своей частью. Его язык скользнул по моим губам, прежде чем соприкоснулись наши губы, и по моему телу пробежали мурашки. Я забыла, кто я, кто Джеймс и кем мы должны были быть, когда наши рты открывались и закрывались в унисон, жар между нами нарастал, как лесной пожар. Когда Джеймс разорвал поцелуй, у меня вырвалось хныканье, и я посмотрела на него, полузадушенная своим желанием к нему, он улыбнулся, его лицо полностью раскраснелось.
— Ты доверяешь мне, малышка? — это был сложный вопрос, и он знал это.
Он также впервые назвал меня каким-то ласковым прозвищем, и мое сердце заплясало в груди, услышав его. Мне понравилось это прозвище.
Ответ пришел ко мне без раздумий. Мне не нужно было обдумывать это, хотя если бы он спросил меня месяц назад, я бы ответила прямо противоположное, будучи уверенной, что доверять ему, это то, чего никогда не смогу сделать.
— Да, — сказала я.
И его лицо засветилось, как будто я только что пообещала ему все свои будущие рецепты вин и виноградники южной стороны.
Глава 12
ЭТО ПРОКЛЯТОЕ ПАРИ
Джеймс
— Тогда пойдем, — я поднялся с дивана и протянул руку, ожидая, что Джулия возьмет ее.
Я знал, что она возьмет. Просто знал.
И когда она, наконец, сделала это, переплетя свои пальцы с моими, все кусочки моего разбитого сердца снова собрались воедино.
Я оглянулся, заметив Джанин, выглядывающую из-за двери своей спальни, и ободряюще подмигнул ей. Она показала мне большой палец вверх. Я вытащил Джулию на улицу, спустился по лестнице и направился к ожидавшей меня машине. Мы вернемся за ее вещами позже. Джулия больше не хотела оставаться здесь, и я знал это. Она была единственной, кто этого не знал.
Поездка обратно к ней была спокойной, как и наше первое свидание. Я ждал, что она задаст мне миллион вопросов, но, когда их не последовало, я молча дал ей свободу. Но так и не убрал свою руку от ее руки. И каждый раз, когда смотрел на нее, сидящую на моем пассажирском сиденье, она уже смотрела на меня большими карими глазами, которые я любил.
Мы принадлежали друг другу. Я всегда знал это, но ничто так не укрепляло это чувство, как то, что она сидит рядом со мной в моей машине. Она тоже не могла скрыть свои чувства ко мне. Уже нет. Даже если бы она попыталась. Моя девочка была ожившим эмодзи с сердечком. Конечно, я никогда не сказал бы ей об этом, потому что не хотел, чтобы это прекратилось чисто из вредности, Джулия бы точно попыталась стать другим эмодзи, если бы узнала.
Когда мы въехали на нашу территорию, и я повернул машину в сторону ее дома, а не своего, ее дыхание участилось.
— Что ты делаешь? — нервно спросила она, пытаясь вырвать свою руку из моего захвата, но я только крепче сжал ее.
— Успокойся. Все в порядке, — сказал я, прежде чем отпустить ее, чтобы мы оба могли выйти из машины.
Я выпрыгнул так быстро, как только мог, и направился к ее стороне машины, но она уже вылезла. Я зажал ее там, прижав ее тело к холодному металлу, а сам встал перед ней, преграждая ей путь.
Мои руки скользнули по изгибам ее талии, затем опустились на бедра и крепко сжали их. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и я забрал у нее слова, прижавшись губами к ее губам, а мой язык проник в ее рот, заставив ее застонать. Ее тело одновременно расслабилось и напряглось, а бедра начали мягко биться об меня. Мне кажется, она даже не осознавала, что делает, но я замечал каждую реакцию ее тела на мои прикосновения.
Разорвав поцелуй, я снова взял ее руку в свою в знак поддержки. Мы войдем в дом Ла Белла так же, как и выйдем из него — вместе.
— Как думаешь, это может ухудшить ситуацию? — она кивнула в сторону наших рук, в то время как ее глаза начали наполняться слезами.
Я перестал идти, чтобы вытереть их, а затем приподнял ее голову, взявшись за подбородок.
— Я никогда не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль. А теперь, не отступать, — сказал я, успокаивающе сжимая ее руку. Я двинулся к входной двери, чтобы без стука открыть ее. — Черт, какая тяжелая штука.
Ее губы причудливо изогнулись, но не успела улыбка полностью сформироваться, как все ее выражение лица изменилось на смесь растерянности, шока и удивления.
— Что... — она запнулась на полуслове, когда ее взгляд остановился на кухонном столе и наших родителях, сидящих вокруг него. Вместо того, чтобы убивать друг друга или кричать, как обычно, они смеялись и пили наши собственные вина. Это было почти как будто они были старыми друзьями. Если бы старые друзья ежедневно угрожали друг другу и запрещали своим детям дружить. — Что происходит? — прошептала она мне. — Почему они не набрасываются друг на друга?
— Сейчас увидишь, — я поцеловал ее в лоб на глазах у всех, потому что хотел, чтобы они все, включая Джулию, знали, насколько серьезно я отношусь к ней и к нам.
— Джулия, сядь, — приказал ее отец, но его тон был мягче, чем я когда-либо слышал раньше.
Она оглядела стол, прежде чем неохотно села на стул, который я выдвинул для нее. Я сел рядом с ней и протянул ей руку под столом.
Ее мама наклонилась к ней и прошептала достаточно громко, чтобы я услышал:
— Я не знала, что он выгнал тебя, дорогая. Понятия не имела, пока не услышала это от Джеймса.
— Услышала от Джеймса? — Джулия посмотрела на меня и покачала головой, словно не понимая, что такого могло произойти за последние двадцать четыре часа, чтобы всколыхнуть весь наш мир. — Здравствуйте, мистер и миссис Руссо. Это... — она запнулась. — Приятно видеть вас в нашем доме, я думаю.
Мои родители рассмеялись и поприветствовали ее в ответ, потягивая вино, с которым она победила в этот раз.
— Это действительно превосходно, дорогая. Ты очень талантлива, — моя мама похвалила ее последнее творение.
— Большое спасибо. А что все здесь делают? — спросила она, все еще нервничая и совершенно не успокоившись.
— Мы ждали тебя, — с улыбкой ответила мама, наливая ей и мне по бокалу вина.
— Почему меня? Зачем? — Джулия нервно огляделась вокруг. — Боже мой, это что, интервенция или что-то в этом роде? Вы меня отсылаете?
Все разразились смехом.
— Мы ждали тебя, чтобы все одновременно могли услышать историю, — объявил ее отец сквозь хаос.
— Что за история?
Я посмотрел ей в глаза, прежде чем ответить:
— О наших прадедах и этом проклятом пари.
Ее глаза расширились, и я увидел, как она тяжело сглотнула.
— О. Всегда хотела ее услышать.
Она села прямее, ее внимание было сосредоточено исключительно на мне.
— Мы готовы? — спросил я, в основном ожидая разрешения от отца Джулии начать. Он сделал большой глоток моего вина, занявшего второе место, и кивнул, давая мне добро. Я не был уверен, с чего начать, поэтому принялся рассказывать с самого начала. — Хорошо. Как вы, возможно, знаете или не знаете, наши прадеды очень любили играть в азартные игры друг с другом и другими горожанами. Кроме неприятностей в местном баре, в те времена больше нечем было заняться, поэтому они так и поступали. Знаете, наши прадеды были лучшими друзьями с детства? — за столом послышалось недовольное ворчание, и я понял, что мистер Ла Белла даже не знает этой части, поэтому продолжил: — Они вместе иммигрировали сюда из Италии. Их мечтой было купить землю рядом друг с другом в Америке и открыть винодельни, подобные тем, что были у них в Италии. Они были в восторге, когда нашли этот район и смогли воплотить свои мечты в жизнь. Они никогда не думали, что перестанут быть друзьями, — я оглядел стол. — Вы знали эту часть?
— Я не знал, — ответил мистер Ла Белла шокированным тоном, который меня удивил.
— Как твоя семья могла упустить все важные детали? — спросил мой отец.
— Понятия не имею. И я никогда не задавался этим вопросом, потому что меня вполне устраивала ненависть к тебе по тем причинам, которые мне были даны, — это все, что он сказал в ответ.
Я продолжил рассказ.
— Ладно, они были лучшими друзьями, но, как и в любом хорошем соперничестве между мужчинами, здесь была замешана женщина, — я поднял брови, а Джулия грустно улыбнулась. — Думаю, они оба влюбились в одну и ту же девушку. В мою прабабушку.
Джулия перебила:
— Значит, твой прадед получил девушку, и поэтому наши семьи ненавидят друг друга?
Я покачал головой.
— Ты получишь ответ, если дашь мне закончить рассказ.
— Виновата, — сказала она с чуть большим сарказмом и чуть меньшим извинением.
Ей было совсем не жаль, но я накажу ее за это позже. Когда никого не будет рядом.
— Итак, да, мой прадед получил девушку, и, да, твой прадед был опечален этим. Очевидно, он долгое время оставался холостяком, живя по соседству со своим лучшим другом и девушкой, которая, по его мнению, должна была принадлежать ему. Однажды вечером, во время одной из их игр в покер, мой прадед пожаловался на землю на южной стороне. — Все, казалось, подсознательно прильнули ко мне чуть ближе, и я понял, что привлек их внимание. Они как будто чувствовали, что сейчас будет раскрыто то, из-за чего началось все соперничество. — Земля на южной стороне — как вы хорошо знаете, поскольку теперь это ваша земля — это небольшая заноза в заднице. Из-за того, что земля наклоняется и изгибается, не говоря уже о крутом спуске вниз, ну, моему прадеду было трудно понять, как эффективно управлять ею. Он действительно боролся с этим.
— Не могу себе представить, как можно было поддерживать это место в то время без всех тех инноваций, которые мы имеем сейчас, — сказала Джулия, ее глаза расширились, пока она потягивала свой собственный бокал вина.
— В любом случае, он жаловался на это, и твой прадед сказал, что избавит его от этого. Думаю, он пошутил, но все быстро стало серьезным. Они постоянно заключали пари — то один, то другой терял деньги в одну ночь и получал их обратно в другую. Мой прадед поставил этот участок земли на стол после того, как слишком много выпил. — У Джулии отвисла челюсть, и я знал, что она догадалась, что будет дальше, но все равно сказал: — Он проиграл землю, и в тот вечер, когда он рассказал моей прабабушке, что натворил, она настояла, чтобы он пришел и вернул ее обратно. Но твой прадед сказал, что пари есть пари, и он выиграл его честно и справедливо.
— Он не ошибся, — сказал мистер Ла Белла, пожав плечами, и все взгляды перешли на него. — Я просто хочу сказать, что, если ты делаешь ставку и проигрываешь, ты не можешь забрать ее обратно. Ставки делаются не так. Если ты собираешься быть мужчиной и делать ставки на мужские вещи, ты должен быть готов с ними расстаться.
— Сынок, пожалуйста, продолжай, — сказал мой отец.
— В последующие недели мой прадед все пытался уговорить твоего снова поставить землю на кон, чтобы у него был шанс ее вернуть, но твой отказался играть. Очевидно, он уже ходил в суд, чтобы письменно зафиксировать новые отметки на земле, так что земля по закону принадлежала ему, до получения нового акта. Мой прадед в конце концов отступил, но после этого их отношения уже никогда не были прежними. Думаю, что в какой-то момент их можно было бы восстановить, если бы не тот факт, что... — я начал объяснять, когда Джулия прервала меня.
— Подожди. Лозы с южной стороны изначально были вашими? — она звучала так удивленно и немного грустно, как будто я только что вырвал мечту из ее рук или как-то изменил ее.
— Да, были. Но в то время никто не знал, что эти лозы принесут урожай.
— Так если они не знали, тогда почему твой прадед так сильно хотел их вернуть? Почему он был так зол, что потерял их?
— Думаю, потому что моя прабабушка попросила его об этом. Она была очень разочарована и сердита на него, когда узнала, что он сделал. Она как будто знала, что это приведет к дальнейшему разрыву между ними, а она и так чувствовала себя виноватой за то, что встала между их дружбой на всю жизнь. Она всегда предупреждала моего прадеда не играть в азартные игры с машинами, домами или землей. Она настаивала, что это слишком личное, что люди слишком злятся и не могут простить такую потерю. — Джулия кивнула, и тогда я нанес последний удар. — Когда виноградники на южной стороне начали производить свой единственный в своем роде виноград, это свело на нет то немногое, что осталось между ними.
— И это конец? — спросила Джулия.
Я оглядел стол и кивнул, прежде чем допить свой бокал вина.
— А как насчет тех частей, которые мне рассказывали, когда я рос? Ты даже не упомянул о них, — спросил мистер Ла Белла, нахмурив брови, как будто он не был уверен, в каком направлении двигаться дальше.
Мой отец взял на себя ответственность, и я был ему благодарен.
— После пари, как упомянул Джеймс, мой дед продолжал пытаться вернуть землю. Он сделал больше, чем просто пытаться снова сыграть на нее в покер. Он попросил твоего деда разделить ее пополам. Затем он предложил выкупить ее за двойную стоимость, а потом за тройную, но твой дед продолжал отказываться. Думаю, что отчасти это было просто для того, чтобы помучить его. Я уверен, что твоему дедушке не было никакого дела до этих лоз, тем более что он даже не знал, что они принесут в будущем. — Мистер Ла Белла сидел, впитывая все это, его голова качалась взад-вперед в неверии. Я сжал руку Джулии под столом, и она сжала ее в ответ. Этот жест заставил меня улыбнуться, пока мой отец рассказывал остальную часть истории. — Настойчивость моего деда в том, что есть какой-то способ вернуть землю, только подстегнуло упрямство твоего деда в желании сохранить ее. Честно говоря, думаю, ему нравилось иметь что-то, чего не было у моего деда, тем более что он чувствовал, что мой дед имеет что-то, чего нет у него, — сказал он, имея в виду мою прабабушку. — Но как только земля начала давать виноград, вкус которого не был похож ни на один другой в округе, начался настоящий ад. Мой дед пошел в суд и пытался бороться за отмену договора на землю, но ему отказали, сказав, что прошло слишком много времени. Он говорил всем, кто слушал, что твой дед украл у него землю и что он мошенник. Он даже вызвал полицию, но ничего не помогло. Ожесточение между нашими семьями росло, потому что предок Руссо отказывался это забыть, а предок Ла Белла не любил, когда его называли вором и лжецом.
— Это единственная часть истории, которую я когда-либо знал, — мистер Ла Белла медленно покачал головой, как бы все еще не веря. — Вы уверены, что это точно? Вы не пытаетесь сейчас подсунуть мне какую-то ерунду?
— С какой целью? — спросил мой отец. — Нет, серьезно? Мы не просим вернуть нам землю, так зачем нам врать тебе?
— Звучит правдоподобно, тебе не кажется, дорогой? — спросила мама Джулии у своего мужа, и от меня не ускользнуло, что он не ответил.
— Скажу это просто для протокола, — добавила моя мама, ее тон был серьезным. — Я слышала эту историю по меньшей мере сто раз с тех пор, как встретила своего мужа. И она ни разу не изменилась. Ни одна деталь. И я слышала ее и от его дедушки перед смертью, и от его отца, — она посмотрела на моего отца с мягкой улыбкой. — Я просто думаю, что, если бы это была ложь, что-то в этой истории уже изменилось бы.
— Я согласна с этим, — добавила Джулия. — Могу я кое-что спросить? — все сосредоточили свое внимание на ней и ждали. — Мы можем перестать ненавидеть друг друга прямо сейчас? Можем ли мы покончить с этим? Я очень хочу покончить с этим, — умоляла она, как будто эта история каким-то образом только ухудшила отношения между нашими семьями, вместо того чтобы сделать их лучше.
Из моего горла вырвался смешок.
— Я уже покончил с этим.
Я посмотрел в ее ореховые глаза и наклонился вперед, прижавшись губами к ее губам, к черту присутствующую компанию. Она попыталась отстраниться, но моя рука была на ее шее и крепко держала ее.
Ее отец прочистил горло, и только тогда я разорвал поцелуй, все еще немного боясь его, если честно.
— Я хочу произнести тост, — он потянулся к своему пустому бокалу с вином и поднял его в воздух, прежде чем его жена опустила его руку.
— Давай сначала наполним наши бокалы, — предложила она с улыбкой и бутылкой вина в руке.
Миссис Ла Белла принялась за работу, наполнив все шесть наших бокалов. Каждый член семьи Руссо получил последнее творение Джулии, а каждый член семьи Ла Белла — мое.
Когда наши бокалы были наполнены, мы подняли их в воздух. Это была сцена, которую я никогда не думал, что увижу в своей жизни, но я всегда надеялся на это. Между семьями Руссо и Ла Белла был мир. И я был полон решимости сделать его прочным.
Глава 13
ЗАПОЗДАЛЫЕ ИЗВИНИЯ
Джулия
Мой отец снова прочистил горло, и я затаила дыхание в ожидании, мой бокал с вином стоял передо мной вместе со всеми остальными.
Что, если он не поверил в историю и захочет продолжить эту бессмысленную вражду?
Мой отец никогда не отличался прощающим характером.
— Прежде всего, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты поделился этой историей. Никогда не слышал ее раньше и чувствую себя идиотом, узнав о ней только сейчас, спустя столько времени. Я так долго злился. — Мой отец действительно звучал ранимым, и я поняла, что никогда не видела его таким за всю свою жизнь. Он всегда был моим отцом, этакий человек-гора, который редко проявлял какие-либо эмоции и был тверд как гвоздь. В этот момент он казался кем-то другим. Это было трогательно и волнительно — увидеть человеческую сторону родителя. — Хочу извиниться и перед моей дочерью, и перед вашим сыном, — он слегка поморщился, прежде чем продолжить, и я поняла, что проглотить свою гордость — это не то, что было для него естественным. — Я знал, что у тебя есть чувства к ней. Всегда знал. И знал, что она испытывает к тебе ответные чувства, — признался он. Я почувствовала, что мои щеки пылают от смущения. Это было правдой, но быть поставленной в такое положение на глазах у всех было более чем некомфортно. Ночь и так была достаточно тяжелой, чтобы добавлять еще и это. — Вот почему я вел себя так, когда дело касалось вас двоих. Мне никогда не приходило в голову, что я не знаю, что на самом деле произошло между нашими семьями. Всегда считал, что знаю достаточно. — Я хотела кое-что сказать, но отец остановил меня, его серые глаза встретились с моими. — Дай мне закончить, Джулия, пожалуйста, или я никогда не смогу это сказать. — Я не могла возразить, поэтому промолчала и позволила ему продолжить: — Я не стану идеальным, потому что ненависть к тебе укоренилась в моей крови как вино, которое мы пьем, — все немного посмеялись в ответ. — Меня воспитывали так всю мою жизнь. Но Джеймс был прав, когда сказал, что пора остановиться, поэтому я обещаю сделать все, что в моих силах. — Часть про Джеймса вызвала у меня интерес, и мне стало любопытно, что именно он имел в виду. Я обязательно спрошу его об этом позже. — Итак, я хотел бы произнести тост. За новые начинания. За то, чтобы зарыть старый топор войны, который мы не должны были нести. И за наших детей. Которые либо сожгут наши винодельни дотла, либо сделают их лучше, чем мы когда-либо могли.
— За нас! — в унисон произнесли мы, и наши шесть бокалов с вином звякнули друг о друга.
Я с силой сжала руку Джеймса, и когда он в ответ сжал ее так сильно, что стало больно, я была благодарна за боль. Это означало, что я не сплю, и эта безумная сцена, разыгравшаяся передо мной, была реальностью, а не сном.
Молекулы, должно быть, взорвались вокруг нас, разбившись на миллиард невидимых осколков, не оставив после себя ничего, кроме света, так как десятилетиями копившаяся ненависть умерла на месте. Это было единственным объяснением того, как мгновенно изменился воздух. Я сделала долгий, глубокий вдох, сомневаясь, дышала ли я когда-нибудь так легко за всю свою жизнь.
— Я чувствую себя по-другому, — сказала я шепотом, но все меня услышали, так что, должно быть, звук был громче, чем я думала.
— В хорошем смысле? — спросил Джеймс, его глаза были устремлены исключительно на меня.
Я кивнула.
— Легче. Спокойнее. Свободнее? — я сказала это как вопрос, размышляя, только ли я так реагирую на наше недавно заключенное перемирие.
Джеймс порочно улыбнулся и мне захотелось прижаться к его рту, но я сдержалась.
— Я чувствую то же самое. Чувствую облегчение, я никогда и не подозревал, что не испытывал его на самом деле. В этом есть какой-то смысл?
— Вполне, — успокоила я его, понимая, что не хочу, чтобы он чувствовал себя одиноким или изолированным в своих чувствах.
То, что он чувствовал, имело для меня значение.
— Удивительно, что на лозах вообще вырос виноград, учитывая всю ту негативную энергию, которую мы носили в себе, — сказала мама Джеймса, и это чувство ударило меня прямо в грудь своей правильностью.
— Может быть, теперь они будут еще лучше, — сказала я с улыбкой, когда мир возможностей словно распахнулся и засиял для меня.
Теперь, когда Джеймсу и мне было позволено быть вместе, я не могла перестать думать обо всем, что мы могли бы сделать и попробовать. Знала, что забегаю вперед, но мне было все равно. Я продумаю детали позже. Может быть, пока Джеймс будет во мне.
Тогда он не сможет возразить.
Я усмехнулась от своих мыслей.
— Над чем смеешься? — спросил Джеймс, и я почувствовала, как запылали мои щеки.
Я знала, что краснею.
— Ни над чем. Расскажу позже, — соврала я, потому что совершенно не собиралась рассказывать Джеймсу свой маленький грязный секрет.
Мама Джеймса зевнула, что заставило меня последовать ее примеру, и не успела я оглянуться, как каждый из нас уже делал это, закрывая рот руками.
— Думаю, нам пора заканчивать. Не знаю, как остальные, но простить вас всех — это тяжелая работа. Я устал, — сказал мой отец с искренней улыбкой, подойдя к мистеру Руссо, и они пожали друг другу руки.
Это был первый раз, когда я видела, как они это делают.
Я улыбнулась про себя. Сегодняшний вечер был наполнен столькими первыми событиями, это было похоже на возрождение. Это было началом всего грядущего, и я была одновременно взволнована и подавлена. Переживая такие эмоциональные потрясения, даже если они были самыми лучшими, выматываешься. Мне казалось, что я могу лечь на матрас и проспать неделю.
— Хочешь, я отвезу тебя за машиной и твоими вещами к Джанин? — спросил Джеймс, засунув одну руку в карман.
Я оглядела своих родителей, которые оба пристально наблюдали за нами, прежде чем отказаться.
— Не сегодня, но спасибо. Хочу еще немного поговорить с родителями.
— Хорошо. Ну и ночка, правда? — сказал Джеймс, прежде чем мягко поцеловать меня в щеку. — Напишешь мне позже?
— У меня нет твоего номера, — поддразнила я, но это заставило его сбавить шаг, как только он начал выходить. Он оглянулся на меня, и я ответила: — Шучу.
— Напиши мне, или я накажу тебя позже, — прошептал он мне на ухо.
Я отмахнулась от него, мои глаза сузились от всех слов, которые я хотела сказать, но не могла. По крайней мере, не в присутствии родителей.
— Спокойной ночи, мистер и миссис Ла Белла, — прокричал он от входной двери, исчезая в след за своими родителями.
— Спокойной ночи, Джеймс, — сказали они в ответ, причем голос моего отца был менее восторженным, чем голос моей мамы.
Я повернулась лицом к ним обоим.
— Ты же не собираешься снова быть грубым? — адресовала я вопрос отцу.
— Я буду стараться изо всех сил, но от этой привычки трудно избавиться.
Я знала, что он говорил о том, что мы с Джеймсом будем вместе. Но это было то, за что я готова была бороться сейчас. Как только быть с Джеймсом стало реальной возможностью, чем-то, что мы оба могли бы иметь, не заставляя наших родителей убивать друг друга, то поняла, насколько сильно и глубоко хотела иметь возможность быть с ним. Теперь мы не должны были сдаваться. Я отказывалась сдаваться без чертовски хорошей борьбы, и приготовилась к ней, полагая, что она вот-вот начнется, несмотря на то что мой отец только что был очень радушен.
Мама вмешалась.
— Твой отец будет милым и будет вести себя наилучшим образом с этого вечера. Правда, дорогой?
Он посмотрел вниз на женщину, на которой был женат более тридцати лет, и лишь слегка поморщился в ответ.
— Я постараюсь.
— Нет, — моя мама неодобрительно покачала головой. — Ты сделаешь больше, чем просто постараешься.
Папа тяжело сглотнул, и я увидела, как его адамово яблоко поднимается и опускается.
— Я буду милым, — пронеслось у него под вздох.
Мама похлопала его по руке, как будто он был хорошим мальчиком.
— Разве ты не хотел что-то сказать Джулии? — она продолжала направлять разговор, и я чувствовала себя как в эпизоде " Сумеречной зоны ", где все было немного наоборот и роли поменялись.
— Мне жаль, что я выгнал тебя. Я был не прав, когда сделал это. Даже с учетом или без учета того, что произошло сегодня ночью, я не должен был так поступать с тобой. Просто был так зол, что не мог видеть ясно, — он взъерошил свои волосы с проседью, в его усталых глазах было написано страдание.
— Знаю, — я хотела добавить, что все в порядке, но остановила себя, потому что это было не так, и я не хотела оправдывать его поведение.
— Думаю, что в основном я злился, потому что знал, что это произойдет. Видел эту бурю вдалеке много лет назад, и знал, что как только ты перейдешь эту черту, ни для кого из вас не будет пути назад. Знал, что не смогу удержать вас друг от друга, что бы я ни делал. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я пытался?
Мои глаза заслезились от признания отца.
— Если ты смог простить Руссо, папа, то я готова простить практически все, — сказала я и имела в виду именно это, мое сердце было так переполнено, что я думала, оно может разорваться внутри моей груди и затопить все мое тело.
Еще десять секунд, и я утону в море собственных эмоций моего сердца.
К счастью, слова прекратились, и я обняла каждого из родителей, прежде чем выйти на улицу. Я бросила быстрый взгляд на дом Руссо и заметила, что все огни все еще горели. Мне было интересно, обсуждали ли они вечер, как это делали мы, или все еще праздновали.
Мои ноги умоляли меня пересечь воображаемую линию, которой больше не существовало, и постучать в их парадную дверь впервые в жизни, но мой разум остановил меня. Он был слишком утомлен для слов и чувств, поэтому я направилась в свое крошечное бунгало, где горячий душ и кровать не только звали меня по имени, но и кричали об этом.