И они решили узнать. Пока пробирались между палатками через узлами завязанные веревки, они так смеялись, что даже перед офисом никак не могли успокоиться. Александра, как единственная из компании, владеющая французским, всхлипывая от смеха, спросила девушку‑менеджера, сколько стоит аренда кусочка земли размером чуть больше квадратного метра. Девушка серьезно ответила: «Тридцать евро в сутки без электричества. Электричество еще восемь евро в сутки». Она что‑то еще говорила, но они не слышали ее, таким смешным это им показалось.
Она смеялась громче всех, вспоминая одну клиентку. Клиентка говорила, что за 70 евро в сутки номер в ужасной гостинице в Париже в черном квартале ее решительно не устраивает. Да еще с видом во двор – каменный мешок, с однообразными завтраками и шумом работающего на кухне отеля кондиционера. Еще она была недовольна тараканами, проживающими с ней в номере за ее счет. Клиентка требовала найти ей другой отель и за меньшие деньги, потому что, по ее словам, она чувствовала, что переплачивает.
Тогда она еще не знала, что можно предложить ей взамен. После сегодняшнего дня она сможет сказать: «А хотите жить в самом экологически чистом районе Парижа под пение птиц – за тридцать евро? Пожалуйста, вы можете сидеть со свечкой в палатке и спать на земле в Булонском лесу. Только вместо тараканов здесь будут, наверное, муравьи. Но зато это будут настоящие французские муравьи». Жаль, она никогда не сможет произнести это вслух!
В этот момент они вышли на какую то красивую аллею – это была аллея королевы Маргариты – и через несколько минут оказались перед входом в парк дворца Багатель. Когда‑то на этом месте были лишь небольшой дом и сад – владения Луи‑Поля Беланже. Позднее имение перестроили, оно несколько раз меняло владельцев и наконец перешло во владение графа д\'Артуа, брата Людовика XVI.
|
|
Существует такой исторический факт: однажды граф просил королеву о любовном свидании. Мария‑Антуанетта ответила согласием: в пору осенней охоты в уединенном месте она отдаст ему час любви. Они даже заключили пари, что граф не успеет за три месяца построить дворец, где сможет достойно принять королеву. Граф д\'Артуа выбрал в лесу на берегу Сены уединенное место, где росли столетние дубы и по лужайкам бежал ручей. Здесь он разбил английский парк, перекинул мостики через ручей и на открытой поляне построил дворец, названный Багатель (безделушка), а рядом – отель для свиты. Кругом он приказал посадить миллионы роз. Постройка была окончена за шестьдесят три дня. История умалчивает, сдержала ли Мария‑Антуанетта свое слово. В дальнейшем замок стал местом празднеств и рандеву.
Парк Багатель был задуман в смешанном стиле и сочетает в себе уголки в классическом английском стиле и вариации на тему восточных садов. С шедеврами топиарного искусства здесь соседствуют пейзажные композиции с гротами и водопадами. Ухоженные, буквально «вылизанные» местечки парка сменяются почти дикими природными уголками, где траву не стригут, чтобы не повредить весеннецветущим луковичным, а в тени огромных деревьев разгуливают павлины.
Они прошли через кованые ворота и оказались в регулярной части парка. Стриженые изгороди разделяли пространство сада на зеленые «комнаты». Они прошли теневой сад с хостами и папоротниками, огород с яблонями на шпалерах и малиной, сад ирисов и проследовали в центальную часть – розарий.
|
|
Розарий парка Багатель – самый известный французский розарий. Будучи небольшим по площади, он собрал более девяти тысяч сортов роз, включая почти все последние новинки французских и многих зарубежных селекционеров. Здесь же проводится ежегодный конкурс на звание Розы года.
Розы были высажены среди зеленого газона на фоне огромных тисов, подстриженных в форме куполов. Кроме роз, никаких растений в саду не было, но сад не казался плоским. Трехмерный эффект создавало множество штамбовых роз, а самая удаленная от оранжереи замка часть розария была занята перголами и всевозможными конструкциями с плетистыми розами. Увитые розами конструкции выглядели, как роскошные цветущие фонтаны.
Подруги поднялись на холм, на вершине которого была построена «беседка императрицы».
– Красота‑то какая! – выразила всеобщее чувство Лариса. Действительно, вид на весь розарий из беседки был восхитительным.
– А где же дворец? – спросила Леля у Александры.
– Прямо перед вами, – Саша показала на небольшое строение с лужайкой перед ним.
Дворец оказался по размеру не больше обычного коттеджа, приблизительно, 10х10 метров. Два этажа и скромное украшение фасада наводило на мысль, что многие россияне понятия не имеют, что живут во дворцах, а не в так называемых обычных загородных домах.
Время уже подходило к ужину, и они направились в ресторан. Ресторан оказался именно таким, каким они себе его и представляли: роскошное и гламурное местечко с золотистыми портьерами, люстрами из хрусталя, шикарным видом на парк. Стоит ли говорить, что в этот субботний вечер не было ни одного свободного места. Столики стояли настолько вплотную друг к другу, что можно было, не спрашивая, посмотреть время на часах людей, сидящих за соседним столиком.
|
|
Нельзя сказать, что в заведении требовали соблюдения какого‑либо дресс‑кода. Некоторые мужчины были без пиджаков, да и дамское платье явно не являлось непременным условием вечера. Впрочем, в кроссовках в зале никого замечено не было. Публика присутствовала в основном франкоязычная, но и русская речь была слышна тоже.
Как и обещала Александра, ресторан предлагал «комплексное меню» с названием «Дю марше», состоящее из восьми сетов и трех десертов, минеральной воды, вина и кофе. Прошло несколько минут, и нам принесли красиво напечатанное меню с автографом шеф‑повара, с помощью которого в ходе ужина можно следить за этим либретто «изысканной кухни».
Меню, естественно, было на французском. Официант, подав очередной шедевр, объяснял на английском, что из чего приготовлего, но его английский был настолько далек от совершенства, что они попросили его говорить по‑французски. Без перевода Александры они бы никогда не догадались, из каких ингредиентов это великолепие приготовлено.
Все началось с затейливо поданных устриц, приготовленных на пару от бульона из морских водорослей. Затем последовала королевская креветка в коконе из глазированного лука с соусом из портвейна с кусочками манго и каплями бальзамического уксуса. Следом на тарелке появились виноградные улитки в миндальном соусе с лисичками, завернутые в листья зеленой капусты, с нотами чеснока и петрушки. И копченый лосось под аккомпанемент черного редиса, окруженный лентами огурца.
Сопровождалось это корзинкой свежеиспеченного хлеба разного вида и маслом совершенно сумасшедшего вкуса. Масло слегка плавилось на теплом кусочке хлеба и вызывало в памяти только что виденные из окна машины пейзажи с зелеными лугами, холмами, поросшими лесом, фахверковыми домиками и белоснежными местными коровами, щиплющими травку. Масло было явно от них.
Примерно в это время уже начало подкрадываться легкое обжорство. В эти минуты они пожалели, что был выбран «комплексный ужин» из восьми блюд, ведь это были только закуски. Далее начались основные блюда: королевская дорада с долькой лайма и тающий баклажан, едва окрашенный в кремовый цвет, далее следовала рыба, «позолоченная» чешуей из грибов и молодых ростков шпината.
Слава Богу, что порции были как для гномиков, ибо не доесть содержимое тарелки было невозможно: нереальная вкуснятина была обильно полита соусом «уму непостижимо как вкусно». Однако степень объедения, казалось, приближалась к катастрофической отметке.
Все блюда подавались на огромных тарелках, в середине которых лежало, собственно, блюдо небывалой формы. Какое‑нибудь квадратное, или круглое, или спиралевидное, окруженное каплями соусов разных цветов, полосками сладких джемов и пенных муссов. Украшения в виде глазированного лука, затейливо запеченной моркови, порезанных тончайшими лентами овощей, помимо украшения, добавляли необходимые вкусовые нюансы и были неотделимы от этого блюда. Без вкуса одного умерла бы другая половина.
Видя, что силы на исходе, Александра сказала:
– Девушки, мы же русские, мы сможем это! Мы не сдадимся! Сейчас откроется второе дыхание.
Воодушевленные призывом, они приступили к заключительным блюдам, которые появились на столе: говяжья вырезка в бутерброде из костного мозга и лука‑шалот, ягненок под соусом из молодых семян горчицы.
Завершал ужин глоток ароматного и томного кофе, сваренного по каким‑то, только мастерам ведомым, канонам и правилам, с маленьким сотейником густых сливок.
Далее последовали десерты: рябиновый торт, молочная карамель с замороженной нугой и кокосы‑страсти с экзотическими плодами.
Да, действительно, это было вкусно. Точнее, это было нереально вкусно! Несмотря на переполненный желудок, остановиться было невозможно.
Они обратили внимание, что Александра задумалась. Ура, начинается самое главное блюдо, подумали они все одновременно. И не ошиблись.
– Вот вы тут сидите, и не знаете, что все это мое, – нарушила молчание Александра.
– В каком смысле? Ресторан, что ли? – переспросила Лариса.
– Нет, все это, – повторила Александра и махнула рукой в сторону окна.
– Париж? – теперь и она включилась в разговор.
– Ну не весь Париж, а только Булонский лес, – серьезным голосом уточнила Александра. – Когда я только познакомилась с моим будущим мужем, наше первое свидание проходило именно здесь. Мы гуляли по лесу и так же, как мы сегодня, вышли к парку Багатель. Он повернулся ко мне, жестом обвел в воздухе и с пафосом сказал: «Я дарю это тебе!» Я тоже начала переспрашивать его, что именно он имел в виду: дворец, парк, всю Францию? Он уточнил, что он дарит мне Булонский лес, и сделал мне предложение выйти за него замуж.
Видимо, глобальность подарка сводила на нет возможность отказа. Сейчас‑то я понимаю, что это был самый дешевый метод произвести впечатление на девушку. Так что если кто‑то из присутствующих считает, что французы умеют делать комплименты и подарки, то спорить не буду. Потом мне были подарены звезды, которые горели, как мои глаза, луна, потому что она была так же застенчива, как я, и горный ручей, потому что он напоминал мой голос. Как ни странно, среди материальных предметов, видимо, не нашлось достойных сравнений со мной. Бриллианты меркли перед моей красотой и, соответственно, подарены не были. Но в то время мне можно было вообще ничего не дарить: я была готова жить в Париже хоть на улице и о предложении замужества даже не мечтала.
– Вообще, эта история была самой веселой в моей жизни, и, что самое главное, со счастливым концом, – продолжала Александра.
– Как это? – удивилась Леля. – Ведь вы же развелись.
– Да, но в этом‑то весь смысл! Представьте себе: вот живет девушка и никак не может встретить «хорошего» парня, ну, в России, разумеется. Один глупый, другой бедный, третий пьет, четвертый врет. Продолжать можно до бесконечности. И холодно, и грязно, и надеть нечего. Ну как, узнаете свои мысли?
Они, не сговариваясь, кивнули головами, и, заметив это, рассмеялись все вчетвером.
– Как‑то все тем не менее устраиваются, женятся, разводятся. Все это делается с внутренним пониманием: «Ну да, а куда же деваться», иметь мужа‑француза ни одна бы не отказалась. Потому что там жизнь шикарная – магазины, рестораны, Лувр, Версаль. Французские мужчины все галантные и красивые.
Вот я всегда этому удивлялась: у всех поголовно одни мысли, причем только у русских. Я спрашивала у иностранок, так у них совершенно другое к французам отношение. Француз – не лучше, не хуже, просто мужчина. а в России это какое‑то массовое помешательство! Конечно, не все о муже‑французе мечтают, но только потому, что даже мечтать не смеют. Все равно, мол, это нереально, зачем душу травить.
«Интересная мысль», – подумала она. Ей это уже неоднократно приходило в голову: откуда мы все знаем наперед, если не пробовали? Мифы и легенды берут начало в истории и имеют всегда какой‑то факт в основе. а в России у людей в подсознании сидит мысль: это лучшее место, и перечислять достоинства можно бесконечно. Интересно, как Александра объясняет этот феномен?
– Мне кажется, генетикам эта тема может быть интересна. Может, у русских есть какой‑нибудь ген, который отвечает за формирование легенд. Ведь если все думают одинаково, хотя никто не проверял, значит люди с этим рождаются.
Впрочем, оставим это ученым и генетикам, а я вернусь к нашим бедным женщинам. Они бы конечно всей душой – «за», но вот языка не знают. Нужно как‑то по Интернету знакомиться, потом переписываться, потом ехать знакомиться, а денег‑то нет, а он заплатит или не заплатит (тем, кто еще надеется, говорю прямым текстом: не заплатит!). А еще страшнее к себе приглашать. Квартира‑то без ремонта. Что он про нее подумает? Они даже не представляют себе, как живут французы: квартирки капелюшечные, о дизайне интерьера они не только не слышали, но даже никогда не думали, что это для квартир возможно. Но самые смелые и упорные женщины преодолевают все трудности, выучивают худо‑бедно язык и выходят замуж за француза.
– А что, это так просто? – не сдавалась Леля.
– Не в этом дело. Просто это или нет, «если долго мучиться, что‑нибудь получится». Если чего‑то очень хотеть, обязательно добьешься. Вопрос в другом – зачем? В чем жизнь улучшится? Очень интересно, – продолжала Александра, – что эти женщины, которым «повезло» выйти замуж за француза, в силу своего очень скромного познания языка не понимают, о чем говорят французы. Общение складывается из глаголов «идем, сидим, спим, едим». Остальное женщина додумывает сама. И, соответственно, даже если что‑то ей не нравится или она не понимает, почему так происходит, она это объясняет своим незнанием языка. Поэтому старается об этом не думать или находит удобное для себя объяснение ситуации. А еще представьте, что в России эта женщина ничего особенно из себя не представляла. Пока она выучит язык, приехав сюда, пока то да се, проходит уже лет пять. Она здесь все еще никто, а в Россию возвращаться тоже уже не хочется. Так и живут.
– И что же, не бывает удачных браков? – поинтересовалась Лариса.
– А что, разве в России не бывает счастливых браков? – вопросом на вопрос ответила Александра. – Конечно, бывают, как исключения. Но в основном истории жизни одинаковые.
– Ну, а что стало причиной твоего развода? – спросила Леля.
– Ну, тут придется немного рассказать о себе, если я вас еще не утомила, – с вопросительной интонацией произнесла Александра.
– Нет, не надоело, – хором сказали они, – очень интересно…
– С детства я бредила Францией. Я прочитала все книжки Дюма в бабушкиной библиотеке. Я сама перешла в другой класс нашей школы, чтобы учить французский, потому что в моем классе можно было учить только немецкий и английский. Я участвовала во всех французских олимпиадах и за время обучения в школе дважды как победитель олимпиад ездила во Францию. Я выучила всю историю Франции, знала биографии всех королей и королев, включая все проблемы в их личной жизни. После окончания университета я без труда получила хорошую работу в представительстве одной из крупнейших французских фирм в Москве. За три года я прошла путь от секретаря до руководителя отдела региональных продаж. Зарплата была, что называется, дай Бог всякому. Я снимала отличную новую квартиру‑студию с видом на Москву‑реку.
Со стороны все выглядело так замечательно, а в душе я была самым несчастным человеком. Меня не любил человек, которого я любила, вернее, он меня любил, может быть, даже сильнее, чем других девушек в своей жизни. Но любил как‑то по своему: ему было достаточно знать, что я у него есть. При этом не то чтобы жить со мной, даже видеть меня ему было необязательно. Но, как только я объявляла о разрыве отношений, он очень сильно менялся: просил, умолял не бросать его, потому что я для него «как воздух». Рестораны, подарки, совместные походы в театр и в гости – все продолжалось ровно до того момента, как я мысленно говорила: «Да!» Я не говорила этого вслух, но он все прекрасно чувствовал, и все возвращалось на круги своя. К концу третьего года я была морально измотана такими «высокими отношениями». Однажды я как бы со стороны посмотрела на себя: даже когда светило солнце, оно просто слепило глаза. Казалось, я живу под каким‑то колпаком, внутри которого нет воздуха. Жизнь потеряла смысл. Нужно было что‑то менять.
Но самое главное – это то, что, находясь в таком состоянии, человек ничего не хочет менять. Его не интересуют книги, фильмы, друзья, путешествия. Ему кажется, что он один такой уникальный и что ему просто все в жизни не интересно. «Это вы получаете удовольствие от такой ерунды, а я – нет, оставьте все меня в покое!» – как будто говорит он. Со мной именно так все и происходило. Мне даже советовали обратиться к врачу, но я, естественно, сказала, что я здоровый человек и, если захочу, смогу продолжать веселиться. Просто я не хочу. Только теперь я понимаю, что мое состояние было очень серьезным. Несмотря на то, что я ходила и говорила, а вернее, отвечала на вопросы, это была только оболочка.
Неизвестно, чем бы это все закончилось, но я на самом деле верю, что Бог помог мне. Явился он мне в образе благообразной старушки, которая продавала у станции метро черешню в кулечках из газетных листов. Увидев меня, она спросила:
– Почему ты, дочка, такая грустная? Весна на улице, солнце. Как тебя зовут?
– Александра, – ответила я и переспросила:
– Весна? Может быть.
Старушка протянула мне кулечек с черешней.
– У меня правнучку Александрой зовут, в Париж сейчас на каникулы с классом уехала. Возьми, скушай на здоровье.
И денег не взяла, как я ей ни предлагала. Взяв кулек, я нечаянно выронила две ягоды, которые покатились по ступенькам метро. Послышался недовольный мужской голос: «Аккуратней надо, девушка. Я тут наступил на вашу черешню, от сока теперь брюки не отстираются».
Я села на лавочку и начала есть черешню. Она оказалась очень вкусной, хоть на вид была невзрачная. Потом я развернула пустой кулек. Это оказалась вырванная страница из какого‑то медицинского справочника. На букву «Д». Начиналась она описанием болезни под названием «Депрессия». Далее были перечислены признаки заболевания. Они были как будто списаны с меня. Самое главное, что меня абсолютно потрясло, – это то, что я‑то считала себя уникальным, тонко чувствующим человеком, которому были неинтересны развлечения обычных людей, меня они не трогали. А оказалось, что это не признаки моей уникальной душевной организации, а признаки банальной депрессии. Именно осознание этого факта за одну секунду что‑то перевернуло в моей душе. И я поняла, что хочу быть обычным человеком и получать удовольствие от того, что светит солнце. «Теперь все будет хорошо!» – подумала я.
Прошло не более пятнадцати минут. Я вернулась ко входу в метро, чтобы поблагодарить старушку, но ее не было. Причем несколько других торговок так и не смогли всмпомнить ее, несмотря на мое подробное описание: «Да не было тут такой, – твердили они. – Мы всех знаем, каждый день торгуем. Вы, наверное, девушка, выходом ошиблись». Ничего не понимая, я стала спускаться в метро и на одной из ступенек увидела красные следы от двух раздавленных черешен. Это был все‑таки не сон.
Обычно бывает, что девушка, когда решает изменить жизнь, в первую очередь решает найти себе нового бойфренда. Я никогда не любила обычные пути, в данном случае – менять одного на другого такого же (ведь в России все мужики одинаковые), и поэтому решила принципиально поменять свою жизнь. Я решила поехать жить в Париж. План был таков: попросить у начальства какую‑нибудь стажировку.
Идея казалась реальной, но судьба распорядилась иначе. На следующий день в фирму из Парижа приехал один из коммерческих директоров. Звали его, естественно, как настоящего француза – Пьер. Его командировка продолжалась две недели. Отношения были рабочими, и только когда уезжал, он признался, что не может ни о чем думать, кроме меня. Еще он пригласил меня в Париж.
Пять «эсэмэсок» в день, «Доброе утро», «Спокойной ночи», постоянные звонки, письма в стиле «душа наизнанку»… В итоге я согласилась. Я совершила ошибку всех русских женщин, боящихся, как бы он не подумал, что «я с ним из‑за денег»: купила тур в Париж на свои деньги. А ведь они предназначались для оплаты первого взноса за мою мечту – собственную квартиру. Остатки денег были потрачены на брендовую одежду, обувь и шикарное белье.
Наконец‑то настала очередь описать типичного француза. Честно сказать, мой Пьер оказался далеко не худшим представителем нации, даже, можно сказать, одним из лучших. У меня потом возможность была сравнить, – улыбнулась Александра. – И с этим‑то лучшим я смогла прожить только год. Причем по сравнению с моей, в общем‑то, небогатой жизнью в России этот год был очень трудным. Приходилось выживать в буквальном смысле этого слова! Он собирался жить со мной всю жизнь, а в итоге я от него сбежала.
Итак, Француз – это красивая обертка без сладкой конфетки внутри, легкий как ветер, в смысле – поверхностный. Очень гордится тем, что он парижанин. Любит болтать много и пустое. Бездельник. С другой стороны, он очень высокомерен, эгоистичен и ленив, а также страшно нервный, вспыльчивый и депрессивный. На русский вкус – лоховат и простоват.
Француз любит красное вино и мясо с кровью. Одевается скорее просто: летом и осенью – футболка и пиджак, зимой – джемпер, пальто и шарф, обмотанный вокруг шеи. Цветов он вам никогда не подарит. Походы по магазинам провозглашает пустой тратой времени и никогда не сможет понять, зачем вам еще одна пара обуви, если та, которая на вас, вполне еще годится.
В ресторан он вас пригласит, только если сам хочет есть, а если не хочет, то как бы вы ни намекали на то, что голодны, он не прореагирует. К вашим даже очень существенным достоинствам он будет относиться как к должному и не станет выражать никаких восторгов, вопреки вашим ожиданиям. По поводу вашей внешности и талантов вы никогда ничего не услышите, даже если на родине от вас все мужчины были без ума.
То, что французские мужчины жадные, – это точно. Они пообещают вам горы счастья, но с условием – если это обойдется им бесплатно. Даже в кафе на чашечку кофе не поведут, предпочтут посидеть в сквере на лавочке.
«Да, это уж точно», – вспомнила она свою прогулку с Филиппе в первый день приезда в Париж.
– Неизобличаемый абсолютно ни в чем, – продолжала Александра, – даже в самой неприкрытой лжи, француз не смущается никакими обстоятельствами. Упал в лужу – пустяки, рукава коротковаты у пиджака – это так модно. Вы мучаетесь над проблемой выбора наироскошнейшего белья? Да он даже не взглянет на него!
Да, есть еще один нюанс к портрету. Почему‑то выходит, что, когда нужно расплатиться за его угощение, вдруг обнаруживается, что он забыл кошелек в других брюках, о‑ля‑ля! Такая вот милая оплошность, с кем не бывает, правда же? Отчего‑то с французами такое случается чаще, чем с другими.
«Да что же это такое, Александра, точь‑в‑точь описывает Филиппе, хотя с ним никогда не была знакома», – промелькнуло у нее в голове.
– Так и развелись мы после года совместной жизни, и причиной было именно то, что я в совершенстве знала французский язык, я, в отличие от многих русских женщин, могла понимать, что говорят французы. А говорят они «ни о чем». Самый главный парадокс, в который я никак не могла поверить, – что их расходы никак не зависят от доходов. Самым крутым считается не тратить деньги вообще!
Я никогда, клянусь, не слышала в своей жизни столько раз слова «дешево» и «дорого». «Дорого» оказывалось все, что стоит денег. Каждый француз внутренне сожалеет о каждом потраченном евро, причем сожалеет и тот, у кого месячный доход – тысяча евро (это минимум), и тот, кто имеет десять тысяч и гораздо больше.
Если в России я не могла поехать отдыхать, потому что у меня не было денег, то теперь мы не ехали отдыхать, потому что это стоит денег.
И наконец, самое смешное. Русские едут, например, в Турцию. Но при этом отель должен стоять на первой линии, и чтобы все было нормально, с хорошим сервисом: один раз в год отдыхаем! Нужно, чтобы все по‑человечески было. Мой же муж забронировал в Турции четырехзвездочный отель в километре от моря с маленьким бассейном. Был очень счастлив, что это обошлось не очень дорого, да к тому же просчитал, что если бы мы жили в Париже это время, нам бы обошлось дороже. Они ездят в Турцию и Египет для того, чтобы экономить деньги, представляете? Причем, если денег нет и ты живешь в плохом отеле, ты счастлив, но если доходы позволяют, но ты вынужден километр до моря ходить, то не получается получать от этого кайф. Вот не получается, и все тут.
– Да вроде бы дело и не в этом – не в «дешево‑дорого», главное – хорошие отношения в семье. Но только я не понимаю, о какой любви может идти речь, если дома почти не отапливаются и зимой температура в доме десять градусов тепла? А предложение «Давай купим электрический обогреватель» встречает ответ типа «Ты бы еще попросила космическую ракету!» То есть то, что ты просишь, не просто дорого, а очень дорого. Я была в шоке. Было просто реально холодно спать!
– К счастью, я познакомилась с одной русской женщиной, которая меня научила выходить из таких ситуаций. Свой метод она объясняла мне примерно так: «Муж требует, чтобы я закрывала воду, пока зубы чищу, а я ему предлагаю посчитать». Она берет сечение трубы, умножает на время, на деньги – ну, умная такая тетечка в возрасте уже, бывшая учительница физики, и получается, что это стоит десять центов. Он, по ее словам, соглашается: да, мол, это недорого, ты можешь тогда месяц не делать маникюр, если хочешь чистить зубы, не закрывая воду. На том они и порешили.
Рассказывала она мне эту историю как историю поучительную и с хорошим концом. я, находясь под впечатлением, пришла домой, усадила Пьера перед собой и начала считать. Я сказала, что привыкла, что зимой в квартире должно быть 24 градуса, впрочем, и летом тоже. Поэтому нам нужно купить обогреватель и кондиционер. По моим расчетам выходило, что счет за электричество каждый месяц будет на 150 евро больше. По сравнению с нашими доходами это была смешная сумма. Но так как это был не один цент, и даже не десять, как в случае Поля и Тамары, Пьер как‑то совсем не обрадовался и сказал, чтобы я забыла свои барские русские замашки: «Ты теперь не русская богачка, а настоящая французская женщина». После этих слов все встало на свои места. И если обобщить все сказанное Пьером за год на тему, что такое жизнь по‑французски, то получится следующее.
Во Франции постоянно придется считать бюджет. Придется «просчитать» всю жизнь: пенсионные отчисления, медицинскую страховку, кредиты за дом, машину, земельный участок, налоги. Отсюда следует, что отдых будет распланирован на десятилетия вперед, покупка одежды будет иметь место два раза в сезон на распродажах, а все траты, включая самые незначительные, будут учтены. Маникюр, например, можно себе позволить, а педикюр – нет. Потому что педикюр делает подолог – специалист по стопам и ногтям, а ногти потом лаком покрывает косметолог. Отсюда два счета – двойная плата.
Во Франции придется научиться экономить воду, электроэнергию. Спать при плюс десяти (или пятнадцати) градусах Цельсия. Принимать душ за три минуты: намыливаться без воды, лить шампунь на почти сухие волосы, ополаскиваться одним стаканом воды и выключать воду, пока чистите зубы. Вполне возможно, вам даже придется научиться смывать в туалете один раз в день. Женщинам предлагается стать более рассудительными, рациональными, циничными. Что, в общем‑то, шло абсолютно в разрез со всеми моими представлениями о счастливой жизни вообще, да и не только моими. Имелся, впрочем, один плюс: я похудела от такой жизни минимум на два размера!
Кстати, приходилось мне слышать еще одну версию произошедшего: «Это он тебя бросил, потому что ты не смогла приспособиться к жизни в другой стране, а со своими правилами в чужую страну не ездят. Ну, вернешься ты в Россию, там что, лучше? Так и будешь свой идеал искать, а годы‑то идут. Смотри, так и останешься одна куковать, как кукушка». То есть, видимо, если женщина живет в России одна, в теплом доме, и никто не следит за ней, проверяя, сколько раз она смыла воду в унитазе, – это ужасно. А тратить свою жизнь на подсчеты сечения трубы и давления вытекающей воды и спать в шапке – это как раз самая настоящая счастливая жизнь. Хочется только обратить внимание, что она единственная.
– Наверное, все слышали про пирамиду Маслоу?
Собеседницы закивали.
– Я тоже, конечно, ее проходила в университете. К сожалению, это, как многое другое, прошло мимо. Но именно в Париже я о пирамиде вспомнила! Человеку нужно сначала удовлетворить первичные потребности – голод, жажду, избавиться от холода. Потом идут потребности в безопасности – нам нужно чувство защищенности, избавление от страха и неудач. И только потом появляется потребность в принадлежности и любви. В общем, при такой жизни тема любви мной вообще была забыта. Я думала только о том, как бы не замерзнуть в доме и однажды грела руки зарядкой для компьютера.
В общем, у меня было много времени подумать, почему так происходит. В книге одного известного психолога я натолкнулась на очень интересную мысль, которая мне многое объяснила. Он пишет, что жизнь каждого человека уникальна. И каждый человек должен испытать всю гамму чувств – любить и ненавидеть, смеяться и плакать, ругаться и мириться. Это закон психологии, поэтому, хотим мы или не хотим, каждый из нас в своей жизни раскладывает события и впечатления на две категории: «хорошо» и «плохо». Но так как уровень жизни у всех разный, то тут часто возникает непонимание. Как известно, что одному хорошо, то другому плохо.