Брайан не смог ответить. Да Нейт этого и не ждал.
– Потому что тебя гнетет та другая тайна, да, Брайан?
Тот снова ничего не ответил.
* * *
В пять утра над горизонтом забрезжил рассвет, окрашивая бостонские улицы всеми оттенками золота. Мужчина наконец отвернулся от окна. Он устал от долгой трудной ночи, но одновременно испытывал душевный подъем.
Теперь игра запущена полностью, игроки не просто собраны, но перемещаются по доске. Его очень забавляло, что группа людей, одна половина которой ненавидела другую, двадцать пять лет держалась вместе. Что значительно облегчило наблюдение за ними.
Харпер оглядывается через плечо. Уильям обзавелся оружием. Брайан страдает долгими бессонными ночами. Остальные отчаянно пытаются сохранить свои секреты.
Стрелка спустили с привязи, первая смерть зарегистрирована.
А Мелани? Нынешнее местонахождение неизвестно, но предполагается, что она в безопасности. В противном случае он бы услышал дурные вести.
Мелани – королева. Главный приз в игре. Главная причина, почему все закрутилось. Единственное, что он жаждет заполучить.
Ну же, Мелани. Все зависит от тебя.
Время вспомнить, милая. Время собрать все воедино.
Время вернуться домой к папочке.
Время вернуться домой ко мне.
Глава 19
– Ну, – рявкнул Леймор. – Что, черт возьми, происходит?
В семь утра не стоит морочить голову старшему агенту в безупречно скроенном двубортном сером костюме, в безупречно отглаженной белой рубашке и с безупречно ровными, по‑военному коротко подстриженными волосами. Шеф сидел за огромным столом из грецкого ореха, за спиной красовалась синяя эмблема ФБР с ореолом из тринадцати звезд и белой надписью «Верность, смелость, честность». Даже на внутренних совещаниях частенько казалось, что Леймор проводит пресс‑конференцию.
Тем не менее Дэвиду он нравился.
Без малого пятидесятилетний руководитель бостонской команды по расследованию мошенничества в здравоохранения мог бы растолковать, что символизирует каждый символ на эмблеме ФБР. Он также поклялся бы собственной могилой, что Гувер ни разу в жизни не коснулся женского нижнего белья и все эти слухи про трансвестизм основателя Бюро – чудовищное недоразумение.
Леймор был консерватором и бюрократом, но свято верил, что махинации в медицине – страшное преступление, как эпидемия, захлестнувшее США в невиданных масштабах. В результате десять центов с каждого доллара тратятся впустую, не говоря уже о паршивом лечении, ненужных процедурах и угрозе человеческой жизни. И Леймор не просиживал задницу, а старался что‑то исправить. Человек, который верит в свою работу.
По мнению Дэвида, редкость в наши дни.
И вот теперь Леймор уставился на двух сонно моргающих агентов.
– О, ради Бога, – наконец скривился он, – неужели нельзя было хотя бы принять душ и побриться? У нас здесь не мальчишник.
Дэвид и Ченни посмотрели друг на друга. Оба покачали головами.
– Следил за Шеффилдом, – отчитался Ченни, потом воспрянул. – Большой прорыв.
– Исследовал дело Меган Стоукс, – доложил Дэвид. – Избежал пули. Поговорил со старшим специальным агентом Куинси. Никаких прорывов.
– Вы говорили с Куинси? Из Квантико?
– Да, вчера поздно вечером. Он тоже вечно в офисе. Чем, черт возьми, он занимается?
– Обалдеть, – с благоговением уставился на напарника Ченни.
– Ох, Иисус, Мария и Иосиф, – вскочил с кресла Леймор. – В коридор. Немедленно.
Выбежал вон. Они следом. Включил кофеварку. Передал подчиненным дымящиеся чашки, словно торпеды. Они приняли. Быстро глотнули. Потом покорно последовали за недовольным начальником назад в его кабинет, где Дэвид выслушал персональную лекцию о перенапряжении команды по этому делу и «очень важном, если не решающем» переломе в расследовании. Дэвид нянчил чашку с кофе и собирался с мыслями, чтобы выдать что‑нибудь умное, раз выпал шанс. Преждевременный, правда.
– Давайте начнем со случая Меган Стоукс, – предложил Леймор и хлопнул по папке с делом о махинациях Харпера Стоукса/Уильяма Шеффилда. – Как, черт возьми, вас угораздило влипнуть в закрытое двадцать пять лет назад убийство?
Дэвид изложил все всплывшие факты с начала до конца, с каждым словом все больше убеждаясь, что в семье Стоуксов имеются куда более зловещие тайны, нежели мошенничество.
– Действительно, корни мелких махинаций большинства преступников кроются в прошлом, – согласился Леймор. – Возможно, Стоукс сначала успешно обманул автостраховщиков, затем перешел к фальсификации фармацевтических счетов. Но за всю службу, агент, я никогда не слышал о человеке, начавшем с убийства собственного ребенка ради денег, а потом скатившегося на преступления белых воротничков.
– Мы ведь пока не уличили Харпера Стоукса в медицинских аферах, – устало улыбнулся Дэвид, – уж не говоря о его причастности к смерти Меган. Пособник номер один – это мать, к чему склоняется Куинси…
– Харпер виновен! – вклинился Ченни. – Я уверен. И Шеффилд тоже!
И с воодушевлением рассказал о своих приключениях прошлой ночью:
– Гарри Бура доставили в больницу с болью в груди. К вечеру он оказался в реанимации, под наркозом, но в нормальном состоянии. Потом бац! Откуда ни возьмись два приступа брадикардии в течение пяти часов! И сейчас Буру вшивают кардиостимулятор, причем не кто иной, как доктор Харпер Стоукс. А Уильям Шеффилд пару раз – лично видел – заходил в палату интенсивной терапии через несколько часов после окончании своей смены. Причем в этом отделении не лежит ни один из его пациентов. Якобы просто оказался рядом. Весьма кстати, если спросите Ченни. Первым делом с утра я позвонил одной знакомой – фармацевту. Оказывается, чтобы создать впечатление, будто больной нуждается в кардиостимуляторе, есть два лекарства, которые эффективно влияют на электропроводность сердца. Пропранолол и дигоксин. Первый – бета‑блокатор, используется для замедления повышенного сердцебиения. Второй тоже замедляет желудочки сердца, но заодно способен ускорить сердцебиение до смертельных показателей. Она сказала, что использовать дигоксин слишком рискованно. Скорее всего, Шеффилд использует пропранолол. Таким образом, – с триумфом заключил Ченни, – Шеффилд по ночам пробирается в палаты интенсивной терапии, вот зачем он постоянно крутится в больнице. Одна инъекция пропранолола может вызвать беспокойство врачей, но вряд ли кардиолог сразу порекомендует операцию. А вот если пара приступов друг за другом…
– Тогда создается впечатление, что у пациента расстройство кровообращения и требуется хирургическое вмешательство, – подхватил Дэвид.
– Гениально просто, – согласился Леймор. – На каждый укол Шеффилду требуется от силы пара минут. И вот сообщники уже в полной боевой готовности для часовой процедуры, которая принесет Харперу две тысячи долларов за операцию и еще четыре тысячи авторских, поскольку он использует лично разработанные кардиостимуляторы. Полмесяца работы…
– И у Шеффилда нет проблем с погашением долгов по азартным играм, а Харпер может тратить деньги, не считая, – вздохнул Дэвид. – Если мы что‑то и знаем точно о Харпере Стоуксе – он любит комфортную жизнь.
Леймор задумчиво кивнул. Ченни вернулся к проблемам.
– Но даже если мы сможем доказать, что Харпер Стоукс делает деньги на ненужных операциях, как это связано с убийством Меган Стоукс двадцатипятилетней давности?
– Именно это я и намерен выяснить, – наклонился вперед Дэвид и уперся локтями в колени.
И хотя устал, как собака, проведя ночь за детальным изучением документов, превозмогая боль в мышцах, ясность мысли не потерял.
– Ночью я прошерстил все материалы хьюстонской полиции и выделил несколько существенных фактов по делу Меган Стоукс. Прежде всего – в 1972 году Стоуксы оказались в тяжелом финансовом положении. Жили в огромном доме, но это был подарок отца Патриции, Харперу такое не по карману. Он был практически постояльцем, зарабатывал едва ли десять тысяч в месяц и воровал для поддержания образа жизни, к которому привыкла жена. Вторично заложил дом и просрочил уже три платежа, когда Меган исчезла. Суть в том, что с финансовой точки зрения убийство Меган стало настоящим подарком для Харпера и Патриции Стоукс.
– Вот и мотив, – кивнул Леймор.
– Если все это только ради денег, – засомневался Ченни, – почему Харпер еще тогда не придумал свою маленькую хитрость?
– Потому что обычные врачи на жаловании не получают авторских. Одна операция по имплантации кардиостимулятора в неделю или десять – зарплата не меняется.
– Тем не менее, – теперь уже возразил Леймор, – доктор Стоукс мог заняться чем‑то другим – торговать наркотиками из больницы, брать взятки с представителей фармацевтических компаний. Всем известно, что существует масса способов для врачей любого уровня злоупотреблять своей должностью ради наживы. Поэтому считаю сомнения Ченни обоснованными. Пусть установлено, что Стоуксы нуждались в деньгах, но вы меня пока не убедили, что они из тех, кто способен хладнокровно убить собственную маленькую дочь, чтобы разбогатеть.
– Ладно, согласен. Излагаю второй существенный факт – не только у Харпера имелся мотив, тогда у всех в семье были проблемы. Какой, к черту, единственный подозреваемый! В 1972 году у полиции их было целых четыре: Харпер Стоукс, Патриция Стоукс, Джейми О’Доннелл и, верите или нет, Брайан Стоукс.
Дэвид кивнул явно удивленным собеседникам.
– Все так и есть. У этой семейки не просто чахлый скелет в шкафу, у них целое кладбище. Так что если вам не подходит Харпер в качестве убийцы – давайте присмотримся к остальным. Патриция Стоукс. Была богата задолго до встречи с Харпером. Родилась в нефтяном благоденствии, воспитывалась довольно властным отцом, который глаз с нее не спускал. Не похоже, что отцу Патриции сильно нравился Харпер, полагаю, он считал жениха недостойным своей дочери, что, однако, не помешало ему подарить дочурке свадьбу ее мечты и особняк на холме. К сожалению, когда Патриция обосновалась в новой жизни в качестве жены доктора, то быстро обнаружила, что ей не нравится пейзаж. Еще до того, как Брайан выполз из пеленок, она заскучала и задергалась. Начала швырять деньги направо и налево. Не вылезала с вечеринок. И стала проводить куда больше времени с Джейми О'Доннеллом, чем с мужем. Харпер, со своей стороны, тоже охотнее общался с медсестрами, чем с собственной женой. По словам друзей семьи, супруги пытались примириться. Харпер начал приходить домой пораньше, и они приняли решение родить второго ребенка, Меган. На этот раз сработало. С двумя детьми на руках Патриция отказалась от вечеринок и наконец нашла себя в материнстве. Занялась благотворительной деятельностью, вступила в несколько организаций, но в основном появлялась на публике с любимыми детьми. По словам экономки, они с Харпером делили одну спальню, но у домработницы никогда не находилось причин преждевременно перестилать запачканные простыни, ну вы понимаете, о чем я.
– Многие семьи к такому приходят, – мягко заметил Леймор. – Если трактовать отсутствие половой жизни как свидетельство преступной деятельности, придется арестовать всех мужей и жен, состоящих в браке более пяти лет.
– Согласен, – улыбнулся Дэвид, – но мы еще не закончили со Стоуксами. Теперь добавим к картине Меган. И получим Харпера, Патрицию и двоих детей, все счастливы. Но вдруг, за шесть месяцев до убийства дочери, супруги начинают ежедневно скандалить. Одна служанка, видимо, кому‑то проболталась, так уже на следующий день Патриция ее уволила. Но – о, чудо из чудес! – Джейми О'Доннелл снова торчит у них дома.
– Между ним и Патрицией что‑то было, – догадался Ченни.
– Похоже на то. Полиция не смогла этого доказать, но невозможно поверить, что О'Доннелл болтался в особняке Стоуксов исключительно ради вкусной кормежки. И Патриция начала попивать джин. Все говорят, что убийство Меган толкнуло ее на грань, но полиция сумела проследить ее проблемы с алкоголем еще до смерти дочери. До! Что означает – Патриция и раньше находилась в смятенном состоянии души. А кто знает, на что способна женщина на грани нервного срыва?
– Интересно, – медленно кивнул Леймор, поджав губы. – Стало быть, у нас имеется меркантильный врач трудоголик, несчастная алкоголичка жена и любовный треугольник с другом семьи. Именно адюльтер связывает Джейми О'Доннелла со Стоуксами?
– Старый друг Харпера со времен колледжа, хотя этот О'Доннелл даже в школу не ходил. Исключительно самоучка и сделал себя сам. Начал с работы на нефтяных месторождениях. На первый взгляд они с Харпером совсем разные, но оба одержимо карабкались вверх. Разумеется, к вершине они шагали совершенно разными маршрутами. Харпер теперь мистер Столп Общества и мистер Семьянин, в то время как Джейми О'Доннелл не раз был замечен в сомнительной компании. В Интерполе на него имеется досье.
– Что? – навострил уши Леймор.
– Интерпол пытается доказать, что О'Доннелл торгует оружием, но пока ничего конкретного не накопали, разве что знакомства с интересными людьми. На поверхности занимается законным импортом, платит налоги каждое пятнадцатое апреля и ведет себя как все остальные.
– Остальные не спали с Патрицией Стоукс, – сухо заметил Ченни.
– Разумеется, – пожал плечами Дэвид. – Так что теперь у нас есть денежный мотив и любовный треугольник. Может, Харпер был так зол на неверную жену, что решил убить Меган – отличный способ разом отомстить изменнице и решить свои финансовые проблемы. Или, возможно, Джейми О'Доннелл отчаялся, что Патриция никогда не покинет Харпера, пока у них имеются совместные дети, вот и попытался что‑то предпринять. А может, когда Патриция взвинтилась настолько сильно, что начала всерьез прикладываться к бутылке, сама малышка улучила момент и улизнула – и бац! Прощай, Меган. Теперь подходим к подозреваемому номер три – Брайану Стоуксу.
– Эта семейка занимает меня все больше и больше, – пробормотал Ченни.
– До идеала далеко, – согласился Дэвид. – Брайан, между прочим, был весьма проблемным ребенком. По данным хьюстонской полиции часто ломал предметы в доме и чуть не ежедневно доводил мать до слез. В отчете офицер отметил, что у няни был строгий приказ не оставлять Брайана наедине с Меган. Видимо, он как‑то вышел за рамки простого уничтожения ее игрушек. Потом, лишь бы от него отстали, Брайан встретился с психотерапевтом в 1972 году. Кстати, паренек однажды побаловался со спичками.
– Шутите, – выпрямился Леймор. – Только не говорите, что он к тому же мочился в постель и мучил животных.
Леймор имел в виду выведенную профайлерами триаду общих черт, присущих насильникам и убийцам. Если коротко, серийные убийцы, как правило, передвигались на двух ногах и имели в своем прошлом этот треугольник. Но не Брайан Стоукс.
– Всего лишь мелкий поджог, – пояснил Дэвид. – А вот теперь самое интересное – у матери с сыном отсутствует алиби на тот день, когда исчезла Меган. Патриция сообщила, что возила Брайана к врачу. Полицейские подтвердили, но прием был назначен на десять утра. В два часа дня няня сообщила, что Меган исчезла из ее машины. В пять Патриция и Брайан подъехали к дому, где оба якобы удивились известию.
– Как насчет Харпера Стоукса и Джейми О'Доннелла? – вмешался Леймор. – У них есть алиби?
– Харпер заявил, что был на работе, – покачал головой Дэвид, – но никто за это не поручился. О'Доннелл – что вообще отсутствовал в городе, но никаких доказательств не представил. Более того, полиция сомневалась даже в том, что няня сообщила верное время исчезновения Меган. Няня почти не говорила по‑английски, прятала глаза, отвечая на вопросы, и старалась держаться поближе к Харперу. Копы даже решили, что у них с Харпером маленькая интрижка, или по меньшей мере няня всячески старалась угодить хозяину своими показаниями. По всей вероятности, девочку могли похитить в любое время и из любого места. В один прекрасный день Меган Стоукс буквально испарилась. На следующий день в больницу, где работал Харпер, доставили записку с требованием выкупа. Больше от похитителя сообщений не поступало. Затем, восемь недель спустя, на тело Меган наткнулся мужчина, выгуливавший собаку. Куинси прав. Дело Меган Стоукс смердит до небес, и от каждого члена семьи несет зловонием. Если бы Рассел Ли Холмс не признался, полиция копала бы под Стоуксов и О'Доннелла до морковкина заговенья. А ведь пока ведется расследование, страховая компания по правилам ничего не заплатит. В общем, неожиданное признание осужденного Ларри Диггеру принесло семье окончание крайне неприятного расследования и миллион долларов.
– Как удачно, – пробормотал Леймор, – что Рассел Ли Холмс разговорился.
– Да уж, – кивнул Дэвид. – В точку!
– Куинси решил снова открыть это дело? – спросил Леймор.
– Так он сказал. Но сомневаюсь, что откроет официально. Мы рассматриваем убийство девочки, как часть нашего расследования.
– Нет, – отрезал Леймор.
– Нет?
– При всем уважении, агент, – скептически заявил Леймор, сурово сверкнув глазами, – вы занимаетесь махинациями в здравоохранении. Агент Ченни обнаружил, что у нас появились весомые основания выдвинуть обвинения против докторов Харпера Стоукса и Уильяма Шеффилда, однако их преступную деятельность еще предстоит доказать. Вот чем вам надлежит заняться. Вот на чем следует сосредоточиться.
– Но убийство Ларри Диггера…
– Будет расследовано бостонским управлением полиции, поскольку находится в их юрисдикции. Тогда как случай Меган Стоукс находится в умелых руках Куинси.
– Черт побери! – вскочил Дэвид, недоуменно глядя на руководителя. – Это мое дело! Я собственной задницей соединил эти дела! У меня имеется перепуганная женщина в гостиничном номере, которая боится вернуться домой к своей семье! Явно нащупывается прямая связь с нашим расследованием.
– Нет у вас никакой связи, – выстрелил в ответ Леймор, метнув в Риггса предупреждающий взгляд.
Дэвид не внял.
– Черт возьми! Двадцать пять лет назад Стоуксам нужны были деньги, и смерть дочери подарила им миллион долларов. Теперь Харпер снова живет не по средствам, поэтому придумал другой способ подзаработать – оперировать здоровых людей ради выгоды. Это модель поведения.
Теперь даже Ченни смотрел на напарника, как на сумасшедшего:
– Нет здесь никакой модели. Убийство ребенка даже отдаленно не походит на ненужную установку кардиостимуляторов.
– Первое страховое мошенничество, второе – медицинское.
– Первое – это убийство! Второе, безусловно, уголовщина, но ненужный кардиостимулятор, в общем‑то, не опасен. Устройство заработает, только если человек действительно перенесет инфаркт.
– А если что‑то пойдет не так, пациент может и умереть на операционном столе. Безрассудная угроза человеческой жизни.
– Все равно очень далеко от убийства собственного ребенка.
– Новобранец прав, – согласился Леймор. – Вы установили мотив, агент Риггс, но не способность. Ладно, Харперу Стоуксу по вкусу роскошная жизнь, вполне вероятно, что ради нее он готов пойти на мошенничество, но имеются ли у нас хоть какие‑то доказательства, что он способен на убийство? Обнаружили ли полицейские хоть какие‑то факты насилия в его прошлом?
– Нет.
– Жестокое обращение с детьми, рукоприкладство в семье? Халатность?
– Нет.
– Судя по всему, он вырастил двоих здоровых детей. Никаких вызовов скорой помощи, никаких жалоб от соседей. И в своем первом докладе о Харпере не вы ли указали, что у него репутация заботливого отца и чрезвычайно щедрого мужа?
– Да, указал, – сквозь зубы процедил Дэвид.
– Патриция Стоукс. Знаю, у Куинси есть вопросы насчет тщательно завернутого тела, но опять же, зафиксированы ли факты жестокого обращения с детьми или пренебрежения материнскими обязанностями?
– У нее проблемы с алкоголем.
– Которые возобновились всего шесть месяцев назад. Замечена в агрессивном поведении?
Дэвид неохотно покачал головой.
– Что приводит нас к Джейми О'Доннеллу. Возможно, уголовное прошлое имело место. По словам Ларри Диггера О'Доннелл посетил акушерку в Техасе, но опять же, души не чает в своих крестниках и близок к семье. Остается только Брайан Стоукс. Но по вашему собственному признанию, он обожает свою вторую сестру и всегда берег ее как зеницу ока. В общем, агент, вы просто зациклились на этом древнем деле. Есть мотив и возможность, но ни один из игроков не вписывается полностью, по крайней мере в наших глазах. Так что оставьте это дело экспертам. Например, Куинси.
– Эти дела наверняка связаны, – сухо выдавил Дэвид, – и я готов привести тому доказательство.
Леймор и Ченни с явным нетерпением смотрели на упрямца.
– Звонки, – указал Дэвид. – Первый в Бюро с сообщением о махинациях, второй – Ларри Диггеру с подсказкой насчет Мелани. Судя по всему, в повестке дня анонима месть за Меган Стоукс. Он жаждет, чтобы все получили по заслугам. Таким способом намекает нам, что все они повязаны, что все они – звенья одной цепи.
Леймор не впечатлился, но наконец вздохнул.
– Ладно, агент. Даю вам последний шанс. Установите способность. Принесите мне доказательства, что кто‑то из них настолько жесток, хладнокровен или клинически нестабилен, что спланировал гибель четырехлетней Меган Стоукс, и тогда я позволю вам поработать над этим делом в свое личное время. А сейчас я остаюсь при мнении, что аферы в медицине являются единственным перспективным направлением для моих агентов.
– Хорошо, – коротко сказал Дэвид.
Поскольку Леймор больше не пожелал вникать в убийство двадцатипятилетней давности, пришлось сосредоточиться на раздобытых Ченни сведениях о мошенничестве. Неопровержимых доказательств нет, так что пока руки связаны. Необходимо выявить денежный мотив и возможность. Найти вещественные улики или надежных свидетелей. Очевидцев, к сожалению, крайне трудно заполучить в условиях стационара. Большинство медсестер и врачей добросовестно ухаживают за пациентами, но те и другие соблюдают кодекс молчания. Они не стучат друг друга даже тогда, когда замечают следы преступления.
Сошлись на том, что придется внедрить Ченни в больницу под видом санитара. Пусть проберется в реанимацию, порасспрашивает медперсонал, может, даже сумеет застукать Шеффилда с поличным.
Дэвид получил веселое задание искать бумажные следы. Перекопал финансовую отчетность, чтобы доказать нужду в деньгах. Поискал свидетельства перевода средств между Харпером и Шеффилдом. Затем полностью сосредоточился на Мелани Стоукс. Но к концу дня всего лишь доказал правоту Леймора. Кроме мигрени, Мелани была в полном здравии, ни одной сломанной косточки, ни единого необъяснимого синяка. Благополучная и уравновешенная девочка, которой ежегодно устраивали один из лучших дней рождения в квартале.
По общему мнению, вся семья любила ее прямо‑таки до смерти.
Глава 20
Утром во вторник Мелани проснулась, размышляя о Меган, о семье, которую так сильно любила, и которая с такой любовью ее приняла. Поднялась с кровати, встала перед зеркальной створкой шкафа и внимательно изучила свое отражение. Черт, она совсем не похожа на Меган. Не такая красивая.
Хлопнула по створке и спустилась вниз.
Дэвида не было, на кухонном столе записка.
«Ушел на встречу. Вернусь после пяти. На улицу не выходи. Д. »
Отложила бумажку и прошлась по номеру. В холодильнике обнаружила замороженные овощи, на столе – банку растворимого кофе. Поставила кипятить воду, чтобы хоть чем‑то заняться. Пока шумел чайник, достала свой ежедневник и просмотрела перечень дел.
Доставить редкие книги продавцам. Обед с давней подружкой из Уэллсли. Вечером заседание комитета по организации зимнего бала в детской больнице. Скоро июнь, а они еще не придумали развлекательную программу. В целом, ничего катастрофически срочного.
Мелани по телефону отменила все встречи якобы из‑за гриппа. Все ей сочувствовали. Рекомендовали как следует отдохнуть. Разумеется, они обойдутся и без нее.
Она разочарованно повесила трубку. К своему ужасу, осознала, что мечтала услышать отчаянные мольбы: «Без тебя никак, Мелани! У нас ничего не получится! Ты нам очень‑очень нужна! Ты особенная, Мелани! Незаменимая!»
Ты не суррогат настоящей дочери.
Черт возьми, как мать могла сказать, что просто захотела вернуть Меган? Как могла смотреть на Мелани и видеть Меган?
Или ее всегда воспринимали всего лишь заменой незабвенной Меган?
Или они все так к ней относятся? Мать, отец, брат, крестный. Люди, которые приняли ее в семью и дали крышу над головой. Люди, которым она дарила доверие и уважение, которых считала родными.
К черту вопросы, решила Мелани. Пора получить ответы.
На листе бумаги в центре нарисовала круг и вписала туда имя Меган. В кружочки вокруг – мать, отца, брата и Джейми. Затем Рассела Ли Холмса, Ларри Диггера и себя. И еще Энн Маргарет. Дэвид, по‑видимому, считал, что она тоже как‑то замешана, в данный момент не стоит исключать любую возможность. Поразмыслив, начертала «Уильям Шеффилд».
Девять разных людей, и все окружают одну маленькую девочку.
Соединила линиями Меган, мать, отца, брата и крестного. Всерьез задумалась о другой женщине в жизни Уильяма. Ведь она наверняка существует. Ладно, главное – Меган. Ларри Диггер причастен к ней в качестве журналиста. Нет ни малейших оснований провести линию между Уильямом Шеффилдом и Энн Маргарет.
С Расселом Ли Холмсом еще больше проблем. Хотела написать «убийца», но Куинси всколыхнул слишком много сомнений. Рассел Ли напрямую не связан с Меган, только с окружающими ее людьми.
И после минутного колебания провела черту между собой и Расселом Ли Холмсом. Отец – дочь. Вот так, черным по белому.
Потом дело пошло быстрее.
* * *
Чуть позже половины шестого Риггс постучал в дверь три раза, затем вошел с бумажным пакетом в руках. С дивана Мелани вопросительно изогнула бровь.
– Китайская еда, – доложил Дэвид, пытаясь оценить ее настроение.
– Отлично.
– Пряная говядина в апельсинах и курица в сладком соусе, – уточнил Дэвид по дороге в кухню.
– Прекрасно.
Вопреки опасениям Дэвида, Мелани на него не сердилась. Весь день чертила графики и пришла к твердому выводу – нет убедительных доказательств, что ее домашние способны на убийство Меган. Поэтому Мелани пребывала в прекрасном расположении духа.
Поднялась с дивана и направилась на кухню.
Дэвид снял пиджак, ослабил зеленый галстук из набивной ткани, закатал рукава белой рубашки. Волосы нуждаются в стрижке и явно много раз взлохмачены, в уголках глаз собрались морщины. Похоже, у агента выдался нелегкий день, и на мгновение Мелани соблазнилась погладить его по щеке. Интересно, а если он повернется навстречу ее прикосновению. Интересно, а если она подойдет ближе…
Мелани понравилось, как Дэвид баюкал ее прошлой ночью.
– Тарелки в шкафу, – указал он.
Она достала посуду и накрыла стол в гостиной. Они молча съели почти половину еды, прежде чем Дэвид заговорил:
– Как прошел день?
– Смотрела ток‑шоу Джерри Спрингера. Этим все сказано. А у тебя?
– Предпочел бы Джерри Спрингера, – ответил он, копаясь в жареном рисе. – Ночью поспала?
– Немного.
– Что‑то приснилось про Меган?
– Угу. Она в той хижине. И ты.
Дэвид взглянул с удивлением. Рисовое зернышко прилипло к его нижней губе, Мелани машинально смахнула его пальцем. Движение застало обоих врасплох, она быстро отдернула руку.
– Э‑э‑э… в общем, я тоже была в хижине вместе с тобой и Меган, – вздохнула Мелани.
– Со мной? – устало спросил Дэвид, вроде бы ни к кому не обращаясь, уставившись в тарелку. – И что я там делал?
– Наводил порядок.
– Что?
– Меган в обнимку с лошадкой сидела в углу, очень, очень напуганная. Потом вошел ты и принялся за уборку. Подмел пол, снял паутину, вымыл окна. Да, и повесил шторы.
– Повесил шторы? – ошарашено переспросил Дэвид. – Слишком много для «служить и защищать».
– Очень красивые шторы, – уточнила Мелани. – Меган была счастлива.
– Прирожденная домохозяйка, – пробормотал он, отодвинув пустую тарелку. – Ладно, приступим к делу, – вздохнул он, и Мелани сочувственно вгляделась в усталое лицо. – Ну, – серьезно спросил Риггс, – рассказать, что я выяснил сегодня?
Она отодвинула тарелку и расправила плечи.
– Конечно. Выкладывай. Что?
– Ничего, – выложил Дэвид. – Суперагент ФБР за целый день ничего не нарыл. Полная бессмыслица, – он встал и принялся убирать со стола.
– Стрелок?
– Джакс сообщил, что полицейские проверили местные больницы и амбулатории. Пока ничего.
– Какие‑нибудь дополнительные улики в номере Ларри Диггера? Заметки?
– Ничего.
Дэвид наведался на кухню, сложил посуду в раковину.
– Что насчет дела Меган? Вы его обсуждали?
– Разумеется, с моим начальником и Ченни. Все согласились, что Куинси поднял отличные вопросы, поэтому я чертовски уверен, что Рассел Ли девочку не убивал. Остается семья, как сама понимаешь. У них‑то имелся весомый мотив.
– Деньги, – решительно выпалила Мелани и встала. Слишком острый предмет, чтобы обсуждать его сидя. – Пресловутый миллион долларов по страхованию жизни.
– Еще интереснее. Мы считаем, что у твоей матери и Джейми О’Доннелла тогда был роман.