Белль не поверила своим ушам:
– Госпожа, это правда? Вы действительно можете это сделать?
– Я могу попробовать. На самом деле я уже пытаюсь, но пока безуспешно. Хоть мои силы и велики, но не безграничны.
– Но вы привели меня сюда, – умоляюще произнесла Белль.
Она уже смирилась с мыслью, что никогда не увидит отца, но сейчас графиня дала ей понять, что есть шанс. И Белль решила его не упускать.
– Мне помогла магия замка Чудовища. Она усилила мои чары и позволила тебе войти в этот мир через волшебную книгу. Но Вилльнёв… Скажем так, в этом месте не слишком много магии.
Белль сникла.
– Не падай духом, девочка моя. Я буду продолжать попытки.
– Если у вас получится… если я смогу повидаться с отцом еще разок… я буду так вам благодарна! Это все, чего я хочу.
– Мне бы хотелось, чтобы ты смогла не просто повидаться с отцом.
Белль удивленно взглянула на графиню.
– Я хочу, чтобы ты и твой отец остались здесь. Со мной. Навсегда.
– Но это невозможно. Страна Грез ненастоящая.
– Она может такой стать. Есть способ, поверь мне. Позволь твою историю написать мне, а не Чудовищу.
Горькое отчаяние охватило Белль. Она страстно хотела, чтобы получилось так, как говорит графиня, но знала, что это исключено.
– Даже если Страна Грез станет реальностью, я не могу остаться здесь навсегда, – сказала она. – Я обменяла свободу отца на свою. Что сделано, того не вернешь.
– Не стоит быть столь категоричной. – Графиня потрепала Белль по щеке. – Я в свое время много чего меняла в этой жизни.
Ледяной тон, которым были сказаны эти слова, покоробил Белль. Но что – то придало ей решимости. Вдруг графиня права и возможность остаться в Стране Грез с отцом существует? Ей так хотелось в это верить. Словно прочитав ее мысли, графиня сказала:
– Верь мне, Белль.
– Постараюсь, – кивнула та.
– Постараешься? – Графиня вскинула бровь.
– Я… верю вам. – И Белль натужно улыбнулась.
Графиня улыбнулась в ответ. Белль обняла ее и поблагодарила, а затем села в поджидающую карету. Мушар закрыл за ней дверцу и взобрался на облучок. Кучер взмахнул хлыстом, лошади рванули с места. Полчаса спустя карета остановилась возле шато. Как обычно, Мушар помог ей спуститься. Он лишь мрачно кивнул, когда она поблагодарила его, потом вновь взобрался к кучеру, и карета укатила в сторону конюшни.
Опустились сумерки. Белль осталась одна со своим неизменным огарком свечи. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что высокие тисы образовали что – то вроде лабиринта с узкими тропинками между стволами. Узловатые, корявые корни змеились по земле, как и в прошлый раз, заставляя Белль ступать осторожно. Едва она двинулась по тропе, как услышала тихое шуршание.
Слегка занервничав, она ускорила шаги. Девушка попыталась убедить себя, что это всего лишь мышь или другой маленький зверек семенит в свою нору, но звук усилился и стал громче. Белль остановилась, затаив дыхание.
– Кто здесь? – спросила она дрожащим голосом.
Казалось, шуршало не сзади и не впереди, а со всех сторон. Белль вдруг поняла, что этот звук издают ветви и побеги, сучья и стебли. Панический страх закрался в сердце – розовые кусты и тисы росли так быстро, что она это слышала. «Быстрее! – крикнул внутренний голос. – Беги к книге!» Белль бросилась вперед, но тут что – то схватило ее за лодыжку и дернуло назад. Она упала, больно ударившись локтем о землю. Девушка взглянула на свою ногу, с ужасом ожидая увидеть какого – нибудь монстра. Вокруг ноги обвились, словно щупальца осьминога, древесные корни. Белль принялась колотить по ним свободной ногой, и, съежившись, они отпустили ее. Только она попыталась подняться, как колючий терновник вцепился в ее рукав. Кое – как оторвав его, она побежала к книге с единственным желанием – выбраться живой.
Сверкающее серебро страниц в этот раз походило на поверхность не до конца замерзшего пруда – еще не твердый лед, но уже и не вода. Она продралась сквозь это густое крошево и упала на пол в библиотечной каморке. Сердце выскакивало из груди. Белль оглянулась – книга нависала сзади. Трясущимися руками девушка попыталась захлопнуть ее. Колючие ветки, скрученные корни – Белль была уверена, что они выползут со страниц за ней следом, но книга снова уменьшилась до своих обычных размеров, и девушка наконец спрятала ее в ящик стола. Внезапный град ударов, обрушившийся на двери библиотеки, заставил ее подпрыгнуть.
– Иду! – крикнула она, поспешно прикрывая дверь в маленькую комнату.
За дверями ждал Люмьер.
– Ну что, ты готова? – спросил он, заглядывая в библиотеку. – Стол почти накрыт и… бог мой, ну и темнота здесь! Ничего же не видно, Белль!
Он зажег свечи большого канделябра на столе.
– Так – то лучше! Теперь послушай… мессир тоже участвует в сюрпризе. Ужин готов, видела бы ты, какой пирог испек Кюизиньер! Мы собираемся… – Он замолчал, вглядываясь в ее лицо. – Что случилось, Белль? – спросил он, и его свечки вспыхнули. – Ты словно призрака увидела.
Белль выдавила улыбку.
– Стук в дверь меня немного напугал, – сказала она. – Я сейчас спущусь, Люмьер, только переоденусь.
Он кивнул и вышел из библиотеки. Белль приложила руку к груди, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Путь от шато к книге ужасно напугал ее. Эти ветки и корни… казалось, они тянутся за ней, хотят обвить ее и утащить в глубину своей чащи, где никто не услышит ее криков о помощи…
– Хватит! – громко сказала она. – Все это глупости. Деревья разрослись, только и всего. А ты уже напридумывала всяких ужасов!
Но Белль знала, что это лишь отговорка. «Страна Грез хочет, чтобы я осталась», – подумала она. Мысль напугала ее. Но еще больше ее напугало то, что она хотела того же.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Анри стоял у окна в кабинете графини и, не отрываясь, смотрел на цветущие клумбы за окном. Профессор Труфаторе развалился на диванчике с книгой на коленях и грушей в руке. По всему кабинету – на камине, книжных полках, столах – расселись грифы. Графиня вошла в кабинет, и один из них, слетев со своего места, уселся ей на плечо.
– Дела обстоят хуже, чем я думала, Мушар, – сказала графиня. – Белль по – настоящему привязалась к этой нелепой маленькой чашке. Подумать только, ради чего она покинула Страну Грез!
Графиня погладила птицу по черным перьям.
– Удивительно, но остальные слуги тоже вызывают у нее теплые чувства! Как и Чудовище. Она пытается подружиться с ним, несмотря на его отвратительное поведение. И он тоже пытается! Однажды кто – то из них может добиться успеха.
Гриф сверкнул глазами – бусинами и заклекотал.
– Знаю, Мушар, знаю. Этого нельзя допустить. Никоим образом! – сердито продолжила она, почесывая голый череп птицы. – Я разыграла последнюю карту, последний козырь, и он должен сработать. Белль начинает сомневаться в Стране Грез, я вижу это в ее глазах. Но она так хочет быть со своим отцом, что это желание должно взять верх над сомнениями. По крайней мере сейчас, потом будет поздно.
Гриф, сидевший на камине, расправил крылья и хрипло гаркнул.
– Ты прав, Трюке, мы почти заполучили ее. Если все пойдет как надо, последний визит решит дело, – графиня хитро улыбнулась, – и тогда я выиграю пари.
Махнув рукой, она позвала свою стаю.
– За мной, крошки! У нас полно работы.
Мушар и Трюке сорвались с мест, графиня прошуршала по комнате черным шелком, остальные грифы ринулись за ней. Профессор остался сидеть на диванчике. Анри продолжал смотреть в окно. Все было идеально, неподвижно и… нереально.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
– Он еще не идет? – прошептала миссис Поттс.
– Не беспокойтесь, его нигде не видно, – ответила Белль, выглядывал из окна кухни.
– У нас все готово?
– Конечно! Как только я его увижу, побегу в столовую предупредить остальных, как мы и договаривались.
Чуть ранее Белль спустилась в столовую, где они с Чудовищем, как обычно, поужинали. Однако в этот раз они не стали долго засиживаться. Чудовище был слишком увлечен приготовлениями ко дню рождения Чипа, чтобы не спеша смаковать мясо по‑бургундски, приготовленное Кюизиньером.
Миссис Поттс перемыла тарелки и отправила Чипа проверить, плотно ли закрыты на ночь конюшня и курятник. Едва он покинул кухню, она бросилась обратно в столовую и дала сигнал остальным. Все тут же засуетились – приготовления пошли полным ходом.
Чудовище развесил по всей столовой разноцветные гирлянды, которые смастерила Белль. На большом полотнище было выведено «С днем рождения, Чип!». Шапо принес спрятанный в буфете праздничный пирог, Люмьер расставил тарелки и разложил приборы. Белль сбегала за подарками, которые миссис Поттс держала в чулане.
– Он идет! – наконец воскликнула девушка и бросилась в столовую.
Она прикрыла за собой дверь и прильнула ухом к замочной скважине. Чип зашел и принялся отряхиваться от снега.
– Ну что, все в порядке? – спросила его миссис Поттс. – Амбар проверил? Лисы в курятник не проберутся?
– Я все двери плотно закрыл, – ответил тот, оглядываясь по сторонам в опустевшей кухне.
Миссис Поттс исподтишка наблюдала за ним.
– А где все, мам?
– Все уже ушли спать. Наверное, устали. Давай – ка закончим с посудой. А что такое, малыш? Что не так?
– Я думал… – начал Чип, – ведь сегодня мой день рождения, и я думал, мы все вместе… ладно, уже ничего…
Миссис Поттс улыбнулась с пониманием.
– Взрослые не всегда помнят дни рождения ребят. Но мы с тобой можем отпраздновать вместе, почитав какие – нибудь добрые сказки у камина, как думаешь?
Чип кивнул. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы ныть или жаловаться.
– Но пока мы не начали, посмотри, пожалуйста, в столовой, всю ли посуду я оттуда принесла?
– Хорошо, мам.
Белль глянула в замочную скважину и увидела, как Чип понуро бредет к двери. Фру – фру кралась следом. Он не видел, что миссис Поттс тоже шла за ним. Белль отпрянула от двери.
– Приготовились! – громко прошептала она и встала рядом с остальными обитателями замка, столпившимися возле стола с пирогом.
Люмьер быстро зажег свечи, и тут Чип открыл дверь.
– Сюрприз! – раздался восторженный крик.
Чип замер в дверях, радостная улыбка расцвела на его фарфоровом личике.
– С днем рождения тебя! – начал напевать Люмьер, и все остальные с удовольствием подхватили старинную песню.
Когсворт сказал Чипу:
– А теперь, молодой человек, задуй скорее свечи, пока они не подожгли портьеры и не спалили весь замок!
– Но сначала загадай желание, – сказала миссис Поттс.
Чип закрыл глаза и на минуту задумался:
– Хочу, чтобы рядом всегда были мама и Белль, и все мои друзья, и хозяин тоже. И я хочу всегда быть таким же счастливым, как сейчас!
С этими словами Чип в одно мгновение задул все свечки на пироге. Все захлопали в ладоши и заулыбались, но Белль заметила оттенок грусти в их улыбках, будто слова Чипа всколыхнули воспоминания о былых временах – временах, которые сам Чип едва ли помнил, поскольку был еще младенцем.
Дым от свечей развеялся, и Люмьер с улыбкой подмигнул Чипу, кивая на скамью рядом со столом:
– Между прочим, я тут заметил парочку подарков!
С радостным воплем Чип бросился к груде свертков. Он развернул теплое лоскутное одеяло, сшитое миссис Поттс, и шарфик, который Белль связала ему лишь вчера. Фру – фру принесла обглоданную косточку, закопанную во дворе, а Люмьер и Когсворт приготовили пиратский костюм – треуголку, черную повязку на один глаз и красный пояс. Плюметт сняла со своей ручки круглое медное кольцо и повесила Чипу на ручку.
– Вот теперь у тебя, как и положено, пиратская серьга! – сказала она.
А Чудовище подарил ему резной деревянный сундук, обитый бронзовыми обручами и с замком на крышке.
– А что внутри, хозяин? – взволнованно спросил Чип.
– Открой и увидишь, – с улыбкой ответил Чудовище.
Шапо помог поднять тяжелую крышку, и все восторженно вскрикнули: в ящике лежали изумительной работы модели парусников – пять великолепных боевых кораблей с полным парусным снаряжением, четыре торговых судна и шесть бригантин с «Веселым Роджером» на реях. Еще там были фигурки капитанов, моряков и пиратов и ко всему прочему огромная карта мира со всеми морями и материками.
– Если ты пират, тебе нужно ограбить пару‑тройку торговых кораблей и оставить позади королевские военные суда! – сказал Чудовище.
Чип, открыв рот, смотрел на это сокровище и не мог вымолвить ни слова.
– Чип, где твои манеры? – громко прошептала миссис Поттс.
– О, спасибо, хозяин! – наконец вымолвил он.
– Всегда пожалуйста, парень!
– Они такие красивые… Откуда вы их взяли? – спросил Чип.
– Это мои парусники. Я часами играл с ними… в детстве. Надеюсь, тебе они тоже понравятся.
Белль отрезала по куску пирога для себя и Чудовища, а миссис Поттс налила две чашки чая. Заколдованные слуги не могли есть – они были предметами, хоть и говорящими. Тем временем Чудовище велел Когсворту и Чипу расстелить карту на полу и расположить на ней корабли. Началась шумная морская баталия: Чип управлял бригантинами, а Когсворт – военными кораблями.
– Это напоминает мне одно сражение Семилетней войны, – начал Когсворт, – когда мы, кавалеристы, наблюдали с берега, как адмирал Хок атаковал французскую эскадру в бухте Киберон.
– Это, конечно, очень увлекательно, Когсворт, – сказал Люмьер, – но лучше бы ты следил за бригом, а то он тебя сейчас потопит!
Миссис Поттс подошла к Белль.
– Спасибо тебе за праздник, Белль, – сказала она. – Чип так счастлив.
– Меня не за что благодарить, – ответила та, – совсем не за что.
– Для меня и моего сына это много значит… – Голос миссис Поттс задрожал. – Много, если не все…
Чудовище нечаянно услышал их разговор. Белль отвернулась поставить на стол пустую чашку и тарелку и не заметила, как, понурив голову, он побрел к двери, как обернулся и с тоской взглянул на Чипа и миссис Поттс.
Когсворт и Чип продолжали свой морской бой. Шало собирал тарелки. Фру – фру свернулась калачиком возле камина и посапывала, а Люмьер и Плюметт томно переглядывались. Наконец, миссис Поттс заявила, что уже поздно. Чип поблагодарил всех и отправился в постель, а Белль положила корабли обратно в сундук. Свернув карту, она вдруг поняла, что Чудовище ушел. Горькая досада шевельнулась в ее душе. Она так хотела поговорить с ним о празднике, о его роскошном подарке Чипу, спросить, понравился ли ему пирог, – словом, поболтать с другом об этом событии, чтобы заново прожить его. Так ведь делают все друзья… Но он ушел. Снова.
– Какой чудесный получился вечер! – промолвил Люмьер, глядя в глаза Белль. – А все благодаря тебе. Ты принесла надежду и оживление в этот мрачный замок. И не только для Чипа, хотя он и любит тебя, – для всех нас.
– Для большинства из вас, ты имеешь в виду, – с досадой произнесла Белль. – Уверена, Чудовище не думает, что я принесла ему надежду или что‑то еще.
– Но это не так! – горячо возразил Люмьер.
– Дружба с тобой важна для него. Поверь.
Белль покачала головой. Она подумала о том, как ей было легко с графиней и Анри.
– Но друзья общаются, Люмьер, – сказала она. – Они доверяют друт другу. Делятся секретами. И даже трудностями. Особенно трудностями.
– Иногда, Белль, трудности не высказать словами, – сказал Люмьер. – Но именно в такие моменты мы больше всего нуждаемся в друзьях.
– Люмьер! – раздался голос Плюметт из кухни. – Можешь подойти? Шапо открыл дверь, и ветер задул все свечи. Нам нужен твой огонь, чтобы снова их зажечь.
– Ну ни минуты покоя с ними! Спокойной ночи, Белль.
– Спокойной ночи, Люмьер.
Белль закрыла двери в столовую и поднялась к себе в спальню. Она умылась и облачилась в ночное платье, но вместо того, чтобы улечься в постель, присела на банкетку перед окном и уставилась в ночное небо. Никогда ее сердце так не рвалось на части. Люмьер сказал, что она небезразлична Чипу и остальным, что они счастливы с ней. Он сказал, что даже Чудовище ценит дружбу с ней и что она нужна ему. Но как это возможно? Все, что она делает, лишь раздражает или огорчает его. Сколько раз он просто уходил, когда разговор переставал ему нравиться? Сколько раз она ждала от него ответов, но в итоге вопросов становилось еще больше?
Этот Чудовище – он полон печали и терзается какой – то мукой, которую Белль не могла понять. Жизнь рядом с ним словно бесконечная зима за окном, и ни малейшей надежды на весну. Морталия обещала ей вечное лето. Люди там обворожительны. Жизнь прекрасна. Все прекрасно. Там графиня, Анри и профессор, и уж они точно хотят ей добра. И если задумка графини удастся, ее отец тоже окажется там. А ему она нужнее, чем кому бы то ни было. Белль смотрела, как за окном с темного неба валятся на землю крупные снежные хлопья. Если Белль с помощью графини покинет замок Чудовища, этим она разобьет сердце Чипа. И сердце миссис Поттс. Может быть, сердца остальных слуг. Может быть, даже сердце Чудовища. Но если она останется и упустит шанс воссоединиться с отцом, разобьется ее собственное сердце.
– Что я делаю? – прошептала она в темноту. Но темнота безмолвствовала.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Когсворт большим деревянным половником разливал на завтрак овсянку для Белль и Чудовища. Когда он наклонился к Белль, его рука дрогнула, скрипнула и застыла.
– Ох, святые угодники, это все мой расшатанный механизм! Надо бы смазать маслом.
Люмьер пытался раздуть огонь в камине. Услышав слова Когсворта, он обернулся. Шапо поспешил на помощь Когсворту, забрал половник из его руки и как следует натер маслом его сустав.
– Вот так значительно лучше. Спасибо, старина, – вздохнул Когсворт.
Он снова потянулся к половнику, полный решимости вернуться к своим обязанностям, но тут снова раздался ужасный скрип. Когсворт закряхтел и согнулся, схватившись руками за спину. Чудовище обеспокоенно взглянул сначала на Когсворта, потом на Люмьера. Он ожидал увидеть веселую усмешку на лице Люмьера или услышать очередное колкое замечание. Вместо этого глубочайшее сожаление отразилось в глазах слуги – канделябра. И сердце Чудовища заныло от боли. С каждым днем слугам становилось все хуже, он это видел. Скоро все их движения станут неуклюжими, а потом они разучатся ходить и разговаривать. Блеск их глаз угаснет. Они станут безжизненными канделябрами, часами, чашками и чайниками… и останутся ими навсегда.
– Мессир, подождите буквально минутку, мы сейчас, – сказал Люмьер.
– Старая боевая рана, – извиняющим тоном произнес Когсворт. – Получил в сражении при Хастенбеке, когда мы бок о бок с генералом Шевером должны были разогнать ганноверцев, но эти черти окопались…
– Не может быть! – воскликнул Люмьер. – Ступай на кухню, мон ами. Я уверен, Кюизиньер умирает от желания узнать, чем же кончилась эта история…
Чудовище проводил взглядом ковыляющего Когсворта и Люмьера, поддерживающего его под руку. Он посмотрел на Белль – заметила ли она? Но она уткнулась в свою тарелку, разглядывая кашу. Не ела, лишь вяло помешивала ее ложкой. Казалось, чужая боль еще больше вогнала Белль в ступор, хотя в обычной жизни ее апатия уже давно бы испарилась. Но сегодня что – то было не так. Чудовище это почувствовал.
– Белль, ты почему ничего не ешь? – спросил он. – Тебе нездоровится?
– Я в порядке, спасибо. Просто аппетита нет.
– Она натянуто улыбнулась и отложила ложку в сторону. – К тому же плохо спала прошлой ночью. Честно говоря, если ты не против, я бы пошла.
– Куда?
– В библиотеку.
– Может быть, вместо этого прогуляемся в окрестностях? Воздух такой свежий! Ты немного бледна, не заметила?
– Как бы я это заметила? – ответила Белль. – В замке нет ни одного зеркала.
– Это правда.
– Потому что ты все разбил.
Чудовище покряхтел.
– Тоже правда. По мне, книги лучше зеркал, – добавил он, пытаясь как – то поднять ей настроение.
– Зеркала лишь показывают, какие мы есть. Книги показывают, какими мы можем быть.
– Полностью согласна. Поэтому я и собираюсь в библиотеку.
– Но, Белль, слуги… они сказали, ты сидишь там целыми днями. Не думаешь ли, что нужно иногда прерываться? Так можно превратиться в отшельника и даже не заметить этого! Книги – это прекрасно, но ты не можешь жить чужой историей. Нужно жить своей.
В глазах Белль промелькнула боль. То, что она произнесла вслед за тем, второй раз за утро разбило его сердце:
– Ну а если мне не нравится моя история? Что тогда?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Белль ждала, что Чудовище ответит. Он, как обычно, молчал. Осторожно он положил ложку на стол, отвел взгляд и закусил губу. Краска отхлынула от его лица, но он не произнес ни слова. Знакомое чувство досады пронзило Белль. Она убеждала себя, что совсем скоро ей станет не важно, захочет ли Чудовище вообще с ней разговаривать. Сегодня она покинет замок и уйдет в Страну Грез. Вполне вероятно, она уже не вернется оттуда. Она смотрела на того, с кем так отчаянно стремилась подружиться. Внезапная мысль пришла ей в голову – непременно нужно кое – что ему сказать, прежде чем она уйдет.
– Знаешь, один вопрос не дает мне покоя больше остальных. Помнишь ту ночь, когда ты нашел меня в Западном крыле? После того, как запретил мне там появляться?
Чудовище смотрел в окно. С самого утра разыгралась метель. Снова. Завывая, ветер гнал поземку по каменным плитам двора и швырял охапки снега в бойницы сторожевых башен.
– Ту ночь, когда ты сбежала? – наконец тихо спросил он. – И чуть не попала в лапы волков? Эту ночь? Да, я ее припоминаю.
– Тогда, если помнишь, волки и тебя чуть не убили. Тебе удалось их разогнать, но ты был сильно ранен. Мы с Филиппом отвезли тебя в замок.
– Белль, я все помню. Видишь ли, шрамы не дают забыть.
– Но вот чего ты не можешь помнить. Я смотрела на тебя, лежащего без сознания на земле. Кровь сочилась из твоих ран. И я почти решила тебя бросить. Потому что голос внутри меня кричал: «Беги!»
– Но ты не сбежала.
– Не смогла. Не смогла оставить тебя, беспомощного, истекающего кровью. Оставить умирать.
Чудовище отвернулся от окна и встретился с ней взглядом:
– Зачем это все, Белль? Зачем ты заставляешь нас заново переживать ту ужасную ночь?
– Потому что в ту ночь, хоть я не получила всех ответов, кое – что все – таки поняла. Хочешь узнать, что именно?
Чудовище тряхнул головой.
– Я поняла, что ты готов умереть за меня, а я не готова позволить тебе это сделать, – невесело усмехнулась она.
Воцарилась тишина. Она стояла между ними, словно стена, глухая и непроницаемая. Чудовище нарушил ее первым:
– У меня кое – что для тебя есть, Белль. Небольшая вещица. Я наткнулся на нее вчера вечером, когда разбирал ящик стола. Думаю, она тебе понравится.
– Ты уходишь от темы, – сказала Белль.
– Пытаюсь… – Он едва заметно улыбнулся.
– Что же это?
Чудовище поднялся, подошел к Белль, вытащил что – то из кармана и положил ей в ладонь. Стеклянное сердечко на золотой цепочке. Белль подняла его за цепочку, и оно, качаясь, засверкало прозрачными гранями, отражающими свет.
– Оно принадлежало моей матери, – сказал Чудовище.
– Очень красивое. Но я не могу его принять. Оно должно остаться в твоей семье. – Белль протянула ему украшение.
Но Чудовище покачал головой:
– Я хочу, чтобы оно было у тебя.
– Тогда поможешь мне его надеть?
Чудовище засмеялся.
– Боюсь, у меня не получится! – И он поднял свои огромные когтистые лапы.
Белль надела безделушку сама.
– Тебе очень идет, – промолвил Чудовище.
– Расскажи мне о своей маме.
– Она была умной. Красивой. Элегантной. А еще она была самым добрым созданием на земле, которое я когда – либо знал. – Он посмотрел на Белль. – Точнее, одним из них.
Взгляды Белль и Чудовища встретились.
– Что? Что это значит, Чудовище?
Он отвел взгляд.
– Знаю, знаю, – устало махнула рукой она. – Ты не можешь сказать.
Чудовище улыбнулся – это была самая печальная улыбка, которую Белль когда – либо видела на его лице.
– Только что я все тебе сказал, Белль.
– Не понимаю, – нахмурилась она.
Чудовище кивнул на сердечко.
Белль опустила голову, разглядывая его, а когда подняла, Чудовище уже исчез. «Что все это значит?» Может быть, она что – то упустила в их разговоре? Он многого ей не говорил… Но сейчас – она вдруг отчетливо это поняла – есть слова, которые она сама никогда не сможет ему сказать.
– Прощай, – прошептала она, поднялась и направилась в библиотеку.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В этот раз Белль опередила Мушара. В одно мгновение она выскочила из кареты, прежде чем он успел спуститься с облучка. Перепрыгивая через ступеньку, она взлетела по лестнице летнего домика. Графиня поджидала ее в холле.
– Отец… он… – задыхаясь, начала Белль. Широкая улыбка графини была ответом. Белль прикрыла рот рукой и замотала головой, не в силах поверить. Отец был здесь. Он был здесь!
– Где он?
– Он сидел в беседке с карандашами и этюдником, но сейчас он, скорее всего, на террасе – любуется моими розами.
Белль бросилась через холл, но вдруг встала как вкопанная. В ее глазах заметалось беспокойство.
– Что такое, Белль? – спросила графиня.
– Я… немного боюсь, – ответила Белль. – Сейчас я увижу его, а потом… нам опять придется расстаться.
– Возможно, не придется, моя дорогая.
– Неужели это все – таки возможно?
– У меня почти получилось все устроить.
– Правда? Я смогу здесь остаться?
Белль подбежала к графине и схватила ее за руку:
– Госпожа, как; вы это сделали?
– Позже, дитя, позже. Беги к отцу, а потом я тебе все расскажу.
Белль отпустила ее и уже повернулась, но графиня легонько тронула ее за плечо:
– Еще минутку, дорогая…
– Что – то не так? – встревожилась Белль.
– Он не знает, что ты пришла. Я не стала ему говорить на случай… в общем, на случай, если ты вдруг передумаешь. Мне бы не хотелось его расстраивать. Просто сказала, что его ждет чудесное местечко. И ты будешь для него сюрпризом. Не удивляйся – возможно, он немного испугается. Будь с ним помягче.
Сердце Белль преисполнилось благодарности. Никогда не встречала она столь заботливого, бескорыстного, щедрого человека! Графиня отпустила Белль, но та, вместо того чтобы убежать, обвила руки вокруг ее шеи и поцеловала в щеку.
– Вы так добры, – прерывающимся голосом молвила Белль. – Ко мне, к отцу… Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали.
– Ступай, дорогая, – сказала графиня, высвобождаясь из ее объятий. – Иди к отцу. Он за теми дверями.
Она указала на стеклянные двери, за которыми виднелась терраса. Со счастливой улыбкой Белль взглянула на нее и скрылась за ними. Как только ее шаги стихли, в другом дверном проеме, ведущем вглубь дома, возникла чья – то фигура. К графине подошел Анри.
– Вы нашли правильный путь, – сказал он.
– Я его и не теряла… я его создала! – рассмеялась графиня. – Пусть побудут немного вдвоем, а потом сходи к ним. Ей нужно оставить в Стране Грез еще две вещи. Проследи, чтобы она это сделала. Не подведи меня.
Анри поклонился и покинул холл. Хищная улыбка скривила кроваво – красные губы графини, и ее зеленые глаза прищурились.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Белль замерла, вцепившись в перила террасы. Совсем рядом, в паре метров, спиной к ней стоял ее отец. Он склонился к пышному кусту чайных роз, обвивающих террасу, и вдыхал их аромат. Белль не верила своим глазам. Неужели он и вправду здесь? Живой, настоящий… и здесь?
– Папа… – едва слышно позвала она.
Морис вздрогнул. Он медленно выпрямился и повернулся, озираясь вокруг. Графиня была права. Он постарел. От горя. От одиночества и тревог.
– Папа, я здесь! – крикнула она.
Морис обернулся. Его глаза отыскали ее, но ни радости, ни удивления в них не было. Лишь вежливое удивление, словно он не узнал ее. Разве она так сильно изменилась, пока они были в разлуке? Возможно, во всем виноват ее очередной модный наряд и изящная шляпка – «Страна Грез» вновь изменила ее одежду, хотя кристальное сердечко, подаренное Чудовищем, осталось на шее.
– Папа, это я… Белль, – чуть не плача, произнесла она, срывая с головы шляпку.
Морис заморгал.
– Белль? – тихо переспросил она. – Не может быть…
– О, папа! – Ее голос задрожал.
Лицо Мориса озарилось радостью, губы растянулись в улыбке.
– Белль, – промолвил он, – моя родная девочка. Это ты.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Позабыв, что она находится в поместье графини, что вокруг нее множество незнакомых людей, Белль бросилась к отцу и зарыдала в его объятиях. Морис крепко прижимал ее к груди, гладил по голове и успокаивал как мог.
– Тише, Белль, тише… все хорошо. Дай – ка мне тобой полюбоваться. – Он отстранил ее, держа за плечи. – Я уж думал, никогда тебя не увижу. Никогда. А теперь ты… стоишь прямо передо мной!
В его глазах светилась радость, и Белль тоже улыбнулась сквозь слезы. Смятение в ее груди улеглось. Она достала из кармана платок и вытерла слезы. Да, это ее отец.
– Как же я по тебе скучал, моя милая! – продолжал Морис. – И сейчас мне так отрадно видеть тебя! Как ты здесь оказалась? Ты сбежала?
Белль вспомнила: когда они виделись в последний раз, она находилась в той же самой темнице, где сидел отец, пока она не заняла его место.
– Он недолго держал меня взаперти, – сказала она. – Меня выпустил Люмьер, метрдотель замка. Сейчас я живу в отдельной комнате, и они ко мне очень хорошо относятся. У меня там друзья…
– Друзья? – Морис нахмурился. – В этом богом забытом месте? Они не друзья тебе, а надсмотрщики, и они опасны…
«Кто опасна, миссис Поттс? – подумала Белль.
– Или Плюметт?»
– Знаю, пап, возможно, они не показались тебе такими, но они в самом деле милейшие создания! – прервала его Белль. – Я так сильно привязалась к маленькой чайной чашке по имени Чип, и мы…
Но он не слушал.
– Этот зверь одевается, как человек, но ведет себя как животное, готовое наброситься на любого, – продолжал он. – Даже на мгновение нельзя допустить мысль, что он и его приспешники могут быть твоими друзьями!
Резкие слова отца удивили ее. Обычно он не отличался предвзятостью, всегда широко мыслил и был готов выслушать чужую точку зрения, даже если она была абсолютно противоположной.
– Поначалу я боялась Чудовища, – кивнула она. – Но мы общаемся, и он сделал мне столько приятных сюрпризов! Он может быть по‑настоящему добрым.
Морис пропустил ее слова мимо ушей:
– Он до смерти тебя напутал, Белль. Это же очевидно. Ты говоришь о нем хорошо только из опасения, что всё может обернуться еще хуже.
Еще минуту назад Белль почти ненавидела Чудовище за то, что сначала тот пленил отца, а потом ее, но теперь она чувствовала, что должна его защитить. Эта перемена смутила ее. Разум говорил, что только сумасшедший будет пытаться оправдать его поступки, но сердце Белль видело дальше разума.
– Папа, помнишь Андрокла?
– Конечно. Наш… э – э – э, сосед.
– Сосед? – Белль заморгала и уставилась на него.
Пожалуй, графиня действительно была права.
Он сильно постарел. Попасть в темницу, а потом потерять единственную дочь – такие потрясения кого хочешь сведут с ума.
– Нет, папа, – мягко сказала она. – Андрокл из басни Эзопа. Помнишь, мы читали ее на ночь?
– Да – да, конечно, – поспешно ответил Морис.
– Чудовище совсем как тот лев с шипом внутри.
– Ты видела у него шип?
– Шип в его сердце, папа. С ним произошло что – то ужасное.
Но Морис был явно не в том настроении, чтобы проявлять снисходительность.
– Почему мы вообще тратим время на разговоры о Чудовище? – воскликнул он. – Мне совершенно нет до него дела. Я волнуюсь только о тебе! Лучше расскажи, как ты здесь очутилась? Как познакомилась с графиней?
Белль рассказала об обстоятельствах, что привели ее в Страну Грез.
– Говоришь, волшебная книга? – переспросил Морис.
– Да, графиня положила ее туда, где я могла ее найти. Она узнала, что с нами случилось. Она хочет нам помочь. Ведь она знала мою мать… так она мне сказала.
Воинственный настрой Мориса исчез, взгляд потеплел и стал мечтательным, как бывало всегда при упоминании его жены.
– Это очень на нее похоже, – сказал он. – Добрейшей души человек. Всегда такой была. Вот уж здесь, в ее поместье, я спокойно могу сорвать для своей дочки розу, и меня не схватят и не бросят в темницу!
С этими словами он протянул ей душистый белый цветок. Белль с наслаждением вдохнула его аромат, но тут заметила темные капельки на лепестках.
– Ой, папа, у тебя кровь! – воскликнула она, схватив его за руку. – Ты, должно быть, укололся шипом.
– Пустяки, пройдет, – ответил Морис, но капли темной, почти черной крови стекали на землю.
Белль все еще сжимала в руке платок.
– Давай палец, – сказала она. – Нужно перебинтовать.
Она осторожно обвернула ранку платком. Руки Мориса были холодны, как лед.
– Ты совсем замерз! – воскликнула она, пытаясь согреть их растиранием.
Холодные ладони, неуклюжие движения, его забывчивость – все это не на шутку встревожило Белль.
– Папа, кто же заботился о тебе все это время? – с горечью спросила она. – Ты принимал рыбий жир? А окно на ночь не забывал закрывать? Знаешь же, какие у нас сквозняки…
– Со мной все в порядке, Белль, – ободряюще заверил он ее. – А вот о тебе я беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты возвращалась в замок Чудовища. Надо что – то придумать, чтобы ты осталась здесь.
– Мадемуазель Белль! – вдруг раздался чей – то радостный голос. – Ты ли это?
Быстрым шагом к ним направлялся улыбающийся Анри.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
– Рад снова видеть тебя. – Анри поклонился Белль.
– И я рада, – просияла Белль. – Анри, позволь познакомить тебя с моим отцом, Морисом. Папа, это мой друг, герцог де Шоз‑Пассе.
– Это честь для меня познакомиться с вами, сэр, – сказал Анри, снова кланяясь.
– Честь и для меня, молодой человек, – ответил Морис.
– Графиня высоко ценит ваше мастерство, – продолжал Анри. – Каждый раз, когда я приезжаю, она показывает мне ваши шкатулки, чтобы вызвать у меня чувство жгучей зависти. Могу вас заверить, ей это удается! Надеюсь, мне удастся приобрести одну из ваших чудесных поделок?
Морис зарделся от удовольствия и расплылся в улыбке. Белль мысленно поблагодарила Анри за комплименты ее отцу.
– Морис! Вижу, ты познакомился с нашим герцогом! – с этими словами графиня поднялась на террасу.
Морис вытянулся в струнку, завидев ее.
– Верно! Чудесный молодой человек! – сказал он.
– Госпожа графиня, вы совершили непростительную ошибку, пригласив меня сегодня, – насмешливо заявил Анри. – Мы с месье Морисом договорились: я покупаю его следующую шкатулку.
– Ты просто неблагодарный нахал! – Графиня легонько шлепнула Анри веером по руке, затем взяла Мориса под руку. – Идемте! Вернемся в беседку. Мушар принесет нам угощение. И Морис, я сделаю все, чтобы ты передумал относительно того, кому продать очередную твою шкатулку. – Графиня склонилась к его уху и громко прошептала: – Заплачу вдвое больше!
– Нечестно! – запротестовал Анри.
– Мальчик мой, в любви и на войне все способы хороши. Ну, и в приобретении музыкальных шкатулок тоже, – подмигнула графиня.
Анри улыбнулся и протянул руку Белль.
– Тебе нужно кое – что знать о нашей дорогой графине, – сказал он. – Она ненавидит проигрывать.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
– Ну и теплынь сегодня! – произнес Морис.
– Выпей еще лимонаду, папа, – сказала Белль, подливая в его стакан освежающий напиток из кувшина, стоявшего на столе. Затем она поправила подушку за его спиной. Она все никак не могла успокоиться и суетилась вокруг отца, то и дело спрашивая, удобно ли ему, прохладно ли, не голоден ли, не хочет ли пить…
– Ты слишком добра, Белль, – сказал он, пожимая ей руку.
– Что ты, пап, пустяки.
Они сидели в тенистой беседке. Время летело незаметно – уже перевалило з<