Белль стояла в дверях оранжереи, зажав в руках ножницы.
Сердце у нее в груди стучало так громко, что она была уверена – Анри наверняка услышит.
Глубоко вздохнув, собрав волю и мужество в кулак, она шагнула за порог. Еще шаг. Пауза. Еще. Люцианос и Арана бесшумно ползли за ней. Отто остался за дверями, чтобы ненароком не скрипнуть. Так, крадучись, замирая и вздрагивая, они пересекли комнату.
Анри продолжал свою жуткую нестройную пьесу. Белль молилась, чтобы он и дальше был так же поглощен музыкой и не заметил ее. Подойдя ближе, она увидела, как над ним что – то подрагивает. Нитки! Отто был прав!
Магия графини рассеивалась, теряя власть над Анри. Нитки становилось видно все отчетливее. Они тянулись от его головы, челюсти, плеч и запястий, но больше всего ниток было прикреплено к ногам. Белль проследила за ними взглядом – они исчезали где – то в вышине.
«Какие перерезать сначала? – думала она. – Те, что двигают руками, чтобы он не схватил меня? А вдруг он вскочит и погонится за нами? Тогда лучше отрезать нитки от ног…»
Белль вспомнила злобную ухмылку Анри, когда тот заполучил ее монету. Вспомнила, как он загнал ее в летний домик. Пальцы предательски задрожали, и она чуть не выронила ножницы. Что если Анри заметит ее раньше, чем она перережет нитки? Или они настолько прочные, что она вообще не сможет их перерезать?
Страх и отчаяние чуть не заставили ее бросить эту затею и бежать прочь, но усилием воли она принудила себя остаться.
«Просто обрежь их все разом, – уговаривала она себя, – и монета твоя!»
Расстояние между ней и Анри медленно сокращалось. Четыре метра, три, два… Наконец она встала прямо за ним так близко, что можно было разглядеть каждую криво пришитую заплатку на сюртуке, каждый волосок взлохмаченного парика и каждый винтик в деревянных суставах его пальцев.
Давай, Белль. Смелее!
Она широко раздвинула лезвия ножниц.
В этот момент Анри резко обернулся.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Анри сверкнул на Белль безумными глазами, и его губы скривились в хищной улыбке.
– Нравится моя пьеса, Белль? – спросил он. – Я сам ее сочинил. Называется «Прелюдия к Смерти».
С этими словами он вскочил и выбил ножницы из рук Белль. Они отлетели в сторону.
Белль вскрикнула и дернулась за ними, но Анри крепко схватил ее за запястье.
– Отпусти! – крикнула Белль, пытаясь вырваться.
Но он так сильно сжал ее руку, что от боли Белль рухнула на колени.
– Что такое? – издевательски спросил он. – Тебе больше не нравится эта история?
Отто, прижимая к груди свое шелковое сердце, ворвался в оранжерею.
– Держись, Белль! Я уже бегу! Я спасу тебя!
Он бросился к ножницам, но не добежал – споткнулся, упал и так и остался лежать. Одно его ухо оторвалось, левая нога вывернулась назад.
– Отто, ты ли это? – презрительно спросил Анри. – И что ты здесь забыл?
– Я помогаю друзьям, – ответил манекен, пытаясь сесть.
– Дурень, ты же просто механическая кукла. Какие друзья? У тебя их нет.
– Нет, есть, – упрямо заявил Отто и показал на сердце. – Смотри, что мне дала Белль. Она любит меня.
Анри засмеялся, демонстрируя фарфоровые зубы.
– Любит? Ты не можешь знать, что такое любовь, ты, говорящая куча хлама!
– Ну да, я не знал этого до того, как меня полюбила Белль, – честно признался Отто.
– Она тебя любила только тогда, когда думала, что ты ее отец!
– А сейчас она любит именно меня. Настоящего Отто. Который грохочет, еле ковыляет и плачет масляными слезами.
Анри фыркнул.
– И какая тебе польза от этого? Посмотри на себя – ты старый, сломанный, никому не нужный манекен, ты даже встать не можешь!
Он покачал головой.
– Из всех никчемных человеческих чувств, – продолжил он, – самое никчемное – это любовь. Согласна, Белль?
Белль посмотрела на Отто. Тот попытался выпрямить ноги, а когда это не получилось, пополз, дюйм за дюймом, к лежащим на полу ножницам. Тот самый Отто, который плакал, спотыкался, скрипел и громыхал, но который все равно не сдавался.
Она вспомнила, как миссис Поттс заваривала ей чай и приносила сырные лепешки. Как Люмьер, Когсворт и Плюметт помогали убираться в библиотеке, а Чип рассыпал крошки на снегу.
Они делали это, потому что любили ее. Потому что были ее настоящими друзьями.
А еще она вспомнила Чудовище. Он катался с ней на коньках, хотя ни разу в жизни этого не делал и наверняка набил себе кучу шишек, но он хотел, чтобы ей было весело. Он подарил ей все свои книги, когда узнал, что она любит читать.
Он спас ее от смерти, рискуя своей жизнью в схватке с волками.
«Может быть, я ошиблась, – подумала она, – и Чудовище мне все – таки друг. Не самый покладистый, конечно, но все – таки…друг».
А затем в ее сознании возникли образы падре Робера, Агаты и отца.
И тогда она поднялась с колен.
– Нет, Анри, я не согласна, – сказала она. – Любовь вовсе не никчемная. Она может быть безжалостной, сумасшедшей и чудесной одновременно. Любить тяжело…но это единственное, что имеет значение. Неужели ты не понимаешь?
– Ммм… – Анри изобразил сожаление, – боюсь, что нет.
– Отпусти меня. Пожалуйста.
Неожиданно он именно это и сделал.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Деревянные пальцы марионетки разжались, и руки бессильно опустились в стороны. Длинные нитки, со свистом рассекая воздух, упали на пол.
– Спасибо, Анри, – с радостным облегчением произнесла Белль.
– Что происходит? – завопил он. – Я ничего не делал! Я не собирался тебя отпускать!
Анри задергал плечами, пытаясь поднять руки, но не смог. Он задрал голову, Белль тоже посмотрела наверх. На нитке, спускающейся к плечу Анри, висел улыбающийся Люцианос и приветственно махал лапкой.
– Пока вы тут разглагольствовали о чувствах, мы с Араной забрались вверх, – заявил он. – Арана перекусила нитку от твоей правой руки, Анри, а я – от левой.
Едва он договорил, правое колено Анри дрогнуло и подкосилось, и он неуклюже завалился набок.
– Что за черт? – взвизгнул он, в бешенстве озираясь по сторонам.
За его спиной, пошатываясь на вывернутых ногах, стоял Отто. В его руках сверкнули ножницы.
– Отто, нет! Остановись! – кричал Анри. – Что ты делаешь? Раздави жука и хватай девчонку!
Отто перерезал нитку, удерживающую левое плечо марионетки.
– Ты ответишь за это! Перед ней ответишь, запомни!
Анри накренился вперед, опираясь на правую ногу, и крутанулся вокруг себя.
– Ко мне! – что было мочи заорал он. – Эй, вы, снаружи! Все ко мне!
Белль обернулась к дверям.
– Отто, скорей режь нитку от его челюсти! – крикнула она, но было поздно.
Толпа кукол услышала Анри. Оставшаяся в них магия ожила, заставила подняться, и Белль услышала, как десятки шаркающих ног двинулись к оранжерее.
Отто быстро отрезал одну нитку за другой. Голова Анри свесилась, туловище зашаталось. Когда Отто перерезал все нитки, марионетка свалилась на пол, превратившись в груду деревяшек.
Тем временем куклы начали протискиваться сквозь двери.
– Нам не пройти! – воскликнул Отто. – Они повсюду!
Белль окинула взглядом всю комнату – у дальней стены виднелись три двустворчатые застекленные двери.
– Бежим туда! Скорее, Отто!
Она пошарила в карманах Анри и нашла монету. Сунув ее в карман, она бросилась к дальним дверям.
Арана взобралась повыше на стену и побежала за Белль, Люцианос взлетел почти к самому потолку. Белль схватилась за дверную ручку – та не поддалась; она попробовала открыть другую, третью – то же самое. Все двери были заперты.
– Схватите их! – кричала голова Анри. – Убейте их!
Белль оглянулась. Отто изо всех сил хромал к дверям, но куклы были уже близко. Вывернутая нога волочилась за ним, он отчаянно размахивал руками, хватая воздух ртом, а в глазах застыл ужас.
– Прочь от него!
Белль бросилась Отто на помощь, взвалила его руку себе на плечо и потащила к дверям. Там она прислонила его к сломанному столу, и Отто, тяжело дыша, оперся о треснутую крышку, чтобы не упасть.
Армия Анри приближалась. Он продолжал выкрикивать бессвязные команды, а его глаза так бешено вращались, что один из них выскочил из орбиты и повис на грязной нитке.
Белль схватила канделябр и запустила в стекло. Просунув руку сквозь разбитую фрамугу, она принялась дергать и крутить ручку с другой стороны, но все было напрасно.
Куклы надвигались на нее, вытянув руки с растопыренными пальцами. Белль прижалась к дверям, лихорадочно вертя головой в поисках хоть какого‑нибудь способа спасти себя и друзей.
Ее взгляд упал на стул, валяющийся рядом с Отто. Не раздумывая, она метнулась к нему.
– Белль, куда ты? – закричал Люцианос. – Они схватят тебя!
Белль поволокла стул к двери.
– Время писать свою собственную историю, Люцианос, – сжав зубы, процедила она.
Девушка набрала воздух в грудь, подняла тяжелый стул над головой и со всего размаха обрушила его на дверь.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Деревянные рамы треснули и разлетелись в щепки, стекло осыпалось на пол.
Вместо двери зиял широкий проем.
– Вперед! – Люцианос устремился туда, Арана засеменила за ним.
Белль взглянула на Отто.
– Оставьте меня, – вздохнул он. – Я буду только обузой.
Но она покачала головой. Аккуратно приподняв нижнюю часть его поврежденной ноги, она попробовала повернуть ее, но манекен чуть не упал. Качнувшись, он вцепился в крышку стола.
Медлить было нельзя – шаркающая толпа кукол приближалась. Некоторые из них попадали, запнувшись, у других подкашивались ноги, и они с размаху садились на пол, но это лишь чуть задерживало остальных. Они продолжали наступать, бестолково глядя на Белль глупыми глазами.
Она зажмурилась и с силой вывернула ногу Отто в другую сторону, а затем вставила металлический шарнир обратно в коленный паз.
Манекен разинул рот от изумления.
– Побежали! – Белль дернула его за руку.
Они протиснулись сквозь разбитую дверь, а уже через секунду десятки деревянных рук вытянулись вслед за ними, хватая пустой воздух.
Люцианос и Арана ждали их у входа.
– Скорее, что вы возитесь? – заворчал Люцианос. – Ждете, когда они доберутся и сюда?
– Это было так увлекательно! – воскликнул Отто.
– Да, Отто, ты прав. Я бы даже сказала – слишком увлекательно. Как твоя нога?
– Превосходно! Видишь?
– Хорошо. Нам нужно спешить. Ты можешь бежать?
– Я могу, – бодро сказал манекен. – Обожаю бегать. И сбегать – обожаю сбегать от кого – нибудь!
Люцианос резко взмыл под потолок.
– Еще немного, и я точно его убью! Или себя!
Отто потер лоб.
– Я знаю, от кого мы сбегаем, – задумчиво произнес он. – Но куда мы бежим?
– К особняку графини, – ответила Белль, и в ее голосе зазвучала решимость. – Я не позволю ей вмешиваться в мою историю. Свою историю я буду писать сама!
Белль проверила карманы – платок и монета были на месте. Она посадила Арану себе на плечо, кивнула Отто и Люцианосу и со всех ног бросилась прочь из летнего домика по тропинке вдоль аллеи чахлых вишен к пыльной дороге, ведущей к жилищу Смерти.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
– Сюда, скорее, скорее! – кричал Чип, петляя между шкафами.
Чудовище и остальные бежали за ним.
Чип завернул за угол и замер перед небольшой дверцей между двумя шкафами. Она была чуть приоткрыта.
– Я и не знал, что здесь есть еще одна комната! – воскликнул подбежавший Люмьер.
– Это кабинет для библиотекаря, – пояснил Чудовище.
Он медленно вошел внутрь, слуги столпились за ним, выглядывая из – за спины.
Сразу было понятно – Белль в комнате нет. Зато там было кое – что другое.
Возле окна стояла огромная книга, раскрытая на странице с изображением заросшего сада. Казалось, картинка закрыта толстым стеклом.
Шерсть на загривке Чудовища поднялась, он грозно зарычал. Он знал, что в библиотеке водятся волшебные книги, но он видел впервые. Чутье подсказывало ему, что книга чужая, а ее магия темная и злая.
– Что это, хозяин? – спросила миссис Поттс.
– Заколдованная книга. Только я ее здесь раньше не видел. Не уверен, что она безопасна.
– Никому не приближаться! – приказал Когсворт.
Он схватил линейку, лежащую в углу, и ткнул ею в книгу. Послышался звук, словно линейка погрузилась в раскрошенный лед.
– Белль внутри, – сказал Чип.
– Откуда ты знаешь, малыш? – спросил его Люмьер.
Чип указал на пол. Прямо перед книгой лежала голубая лента – лента Белль.
– Она сбежала от нас. Ушла навсегда, – упавшим голосом произнес Чип.
Чудовище понимал, что означает это уныние в голосе. С уходом Белль слуги теряли последнюю надежду, что заклятие когда‑нибудь спадет. А значит, они останутся в своем виде навсегда.
Миссис Поттс старалась не подать виду, но Чудовище все равно услышал вырвавшийся у нее тихий всхлип. Он понял, что горюет она не о себе и не о нем. Предметом ее страданий был Чип, маленький мальчик, чья жизнь завершится в этом заколдованном месте, так и не успев начаться.
Когсворт молча положил линейку обратно. Свечки Люмьера потухли, он с горечью смотрел на опечаленную Плюметт.
Чудовище поднял с пола голубую ленту и отвернулся от книги.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
– Теперь направо или налево? – спросил Люцианос, когда они выбежали к пыльной дороге.
– Налево! – задыхаясь, крикнула Белль в ответ. Она бросилась было по дороге, но замедлила шаг и оглянулась. Манекена сзади не было.
– Отто, где ты? – Белль вошла обратно в аллею. Вскоре она увидела его. Он лежал прямо возле дороги и неподвижно глядел в небо.
Белль помогла ему встать.
– Что ты делаешь? Сейчас не время валять дурака. Нам еще столько идти!
– Я… я упал, – сказал Отто. Пошатываясь, он побрел к дороге, но у самого края тропинки словно наткнулся на невидимую стену и снова очутился на земле.
– Ничего не понимаю, что происходит? – громко спросила Белль и взяла его за руку. – Мы пройдем вместе, держись.
Она сделала шаг на дорогу, потянув Отто за собой. Но ничего не помогало. Белль могла ступить на дорогу, а Отто нет.
Люцианос опустился к ней на плечо.
– Похоже, работа графини, – мрачно произнес он. – Она сделала так, что он не может отсюда выйти.
– Все верно, – кивнул Отто. – Поэтому остальные куклы и марионетки и не гонятся за нами. Они не могут выйти из летнего домика. Вы должны идти без меня.
– Ну уж нет! – воскликнула Белль. – Должен же быть способ вызволить тебя отсюда!
– Нет никакого способа, – сказал Отто. – Ты теряешь время. Ступай, Белль. Уходи.
– Но что будет с тобой? Вдруг графиня узнает, что ты мне помог? Она же накажет тебя!
– Непременно! Но она не может ничего со мной сделать, если у меня закончится завод – Отто подмигнул Белль. – Поэтому я тебя прошу…вынь ключ из моей спины и выбрось в пруд. Или в ручей. Или спрячь куда – нибудь, где она его не найдет.
– Но это значит… ты тогда… умрешь…
– Ничего страшного, Белль, – спокойно произнес Отто. – В свой последний час я жил и любил по – настоящему, и испытывал столько чувств, что иной человек не испытывает и за всю жизнь.
Белль крепко обняла его.
– Прежде, чем ты уйдешь, обещай мне одну вещь, – прошептал он. – Будь и дальше автором своей истории. Никому впредь не позволяй ее переписывать за тебя.
– Обещаю, – еле слышно ответила Белль.
Отто прижал ее к груди и отпустил. Его улыбка исчезла, взор потух. Он схватился за пришитое сердце.
– Отто, что с тобой? – вздрогнув, спросила Белль.
Он в замешательстве взглянул на нее.
– Это…разве это тоже любовь? Вот эта невыносимая боль?
Белль кивнула.
– Как же тяжело! Я и не знал, что может быть так тяжело… Неужели любовь стоит этих мук?
– Конечно, Отто. Она того стоит.
– Тогда прошу тебя…если мне суждено умереть, я хочу, чтобы в этот момент со мной рядом были друзья… и любовь.
Белль собралась с духом и вынула ключ из Отто. Он медленно опустился на землю, прислонился к дереву и закрыл глаза. Перед Белль сидел простой манекен.
Сердце ее заныло. Она вспомнила слова Агаты: «Любовь не для трусливых».
– Ты был очень смелым, Отто, – прошептала она.
– Особняк в получасе езды отсюда, – произнес Люцианос, все еще сидевший у нее на плече. – Но это в карете, а у тебя ее нет. Надо торопиться.
Белль кивнула.
– Тогда вперед.
Жук расправил крылья и взлетел, но Белль успела заметить блеснувшие в его маленьких черных глазах слезы.
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ
Обессиленная Белль смотрела на особняк графини не в силах отдышаться. Ее платье было забрызгано грязью, подол изорвался и вымок, когда она пробиралась мимо заросшего ряской пруда, куда выбросила ключ Отто.
Ей понадобилось два часа, чтобы добраться до шато. Некогда широкая дорога заросла по бокам колючим шиповником и ежевикой. Девушке приходилось продираться сквозь спутанные плети сухой виноградной лозы и низко торчащие ветки осин.
Заколдованный мир графини наконец – то показал ей свое истинное лицо. Грушевые деревья с идеальной изумрудной листвой, стройные яблони и раскидистые вишни оказались хилыми гранатовыми деревцами. Пале‑Рояль стал ни чем иным, как большим амбаром, сложенным из выщербленного камня. Его колонны превратились в деревянные бревна, подпирающие покосившиеся стены, а рядом выстроились полусгнившие телеги, которые графиня замаскировала под роскошные экипажи. Дорога, якобы ведущая в Париж, на самом деле была все той же грязной колеей, по которой сейчас пришла Белль.
Уставший Люцианос приземлился на раскрытую ладонь девушки.
– Я почти не вижу особняка, – сказал он.
Широкая площадка перед лестницей теперь заросла деревьями, и эта чаща скрывала шато. Уже стемнело. Луна выглянула из‑за облаков, освещая гравийную дорожку, ведущую ко входу. Отдохнув, Белль направилась по ней.
Подойдя к особняку, она увидела, что почти все окна в нем разбиты. Старая черепица сползла с крыши, еле держась у карнизов. Каменные львы заросли мхом, ступени, когда‑то сверкающей мраморной лестницы раскрошились.
Белль остановилась перед ней и посмотрела на окна верхнего этажа. За одним из них блуждали призрачные огни, словно кто – то ходил со свечой по комнате.
– Она там, – прошептала Белль.
Нахмурившись, девушка стала подниматься по лестнице.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Перед дверями, ведущими в жилище графини, Белль замерла в нерешительности. Ей казалось, они затеяли абсолютно невыполнимое дело. По дороге в особняк девушка с Люцианосом попытались придумать план, но оказалось очень трудно планировать, когда понятия не имеешь, как все это может обернуться.
– Ну и как мы это сделаем? – шепотом спросил жук. – Как добудем браслет?
– Вежливо попросим графиню его снять, как же еще? – невесело усмехнулась Белль.
Она толкнула дверь. Петли негромко скрипнули; сердце Белль бешено забилось.
«Лишь бы никто не услышал!»
Она медленно кралась по холлу, вслушиваясь в тишину. Кто – то ходил по комнатам со свечой, она видела свет мгновение назад. Кто бы это мог быть?
Ответ не заставил себя долго ждать.
В конце холла показался Мушар, снова в человеческом обличии. В руках у него был большой канделябр с горящими свечами и ворох одежды. Рядом с ним семенила молоденькая служанка.
На верхние этажи вела широкая винтовая лестница. Белль, Люцианос и Арана успели за ней спрятаться.
Мушар остановился в паре метров от друзей.
– Госпожа удалилась на покой, – сказал он служанке. – Ее нельзя беспокоить. Скажи остальным слугам, чтобы не смели появляться на третьем этаже.
Он передал одежду девушке.
– Вытряхни дорожный плащ госпожи, почисти ее обувь и трость, – наказывал он. – Утром все должно быть готово. На Венецию напала очередная эпидемия, госпожа отправится туда на рассвете.
Служанка быстро кивнула и шмыгнула в сторону. Мушар ушел в другую.
– Я знаю, что нам делать! – торопливо зашептала Белль, когда они оба скрылись из вида.
– Что ж, дорогая, я весь во внимании.
– Графиня легла спать. Она должна снять все свои украшения и куда – то сложить – на столик или в шкатулку. Все, что нам нужно сделать, это проникнуть в ее комнату и забрать мой браслет!
– Отличный план! – презрительно фыркнул Люцианос. – Все, что нам нужно сделать, это ограбить Смерть. Всего‑то делов!
Белль покосилась на него.
– У тебя есть идея получше?
– К сожалению, нет, – скривился жук.
– Тогда идем. Спасибо Мушару – подсказал, где спальня графини.
Троица бесшумно поднялась на третий этаж. Широкий коридор расходился направо и налево от лестницы. Правая сторона тонула в темноте, а левая была ярко освещена свечами в настенных канделябрах. Еще больше свечей заливали светом массивную дверь в конце коридора.
Люцианос указал на нее.
– Чутье мне подсказывает, что это и есть комната графини, – сказал он.
Они медленно подошли к двери. Белль приложила к ней ухо, но ничего не услышала. Тогда она тихо повернула ручку и открыла дверь. Яркий свет сотен толстых восковых свечей ослепил ее. В воздухе висел тяжелый пряный аромат. Белль узнала его – так пахли духи графини. Но теперь она вспомнила, откуда он был ей знаком – так пахло в церкви Вилльнёва, когда в ней отпевали покойника. Мирра, масло корицы и гвоздики – этими веществами умащивали мертвые тела. Она задрожала, в очередной раз осознав, с кем ее угораздило связаться.
В комнате было холодно. Высокий потолок напоминал заостренный купол. Из всей обстановки была лишь огромная кровать под балдахином, на которой спала графиня. Четыре мраморные колонны по бокам кровати были высечены в виде скелетов. Изголовье украшено еще одним, сидящим на троне, с лавровым венком на черепе. Ложе графини напоминало могилу.
Ее глаза были закрыты. Правая рука покоилась на груди, левая была вытянута вдоль тела. Отчаяние охватило Белль, когда она увидела, что графиня не сняла ее браслет – он по – прежнему обвивал ее запястье. Как же теперь его снять, не разбудив графиню?
Белль шагнула к кровати, но тут Арана подняла одну из лапок, останавливая ее.
Паучиха бесшумно пробралась к изголовью и принялась опутывать плечи графини своей липкой паутиной.
«Отлично придумано!» – мелькнуло в голове Белль.
Арана работала быстро и аккуратно, стараясь не задеть ни браслет, ни лицо графини. Спустя четверть часа все ее тело было привязано белой паутиной к деревянному каркасу кровати.
– Спасибо тебе, Арана! – прошептала Белль, когда паучиха спрыгнула на пол.
С замиранием сердца Белль подкралась к неподвижной фигуре. Глубоко вздохнув, она склонилась над графиней и осторожно расстегнула золотую застежку. Та поддалась, тихо щелкнув. И в этот момент графиня открыла глаза.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
– Ты, – совершенно невозмутимо произнесла графиня.
Она попыталась встать, но не смогла. Равнодушно осмотрев свое тело, она перевела взгляд обратно на Белль.
– Существуют тысячи способов умереть, моя дорогая, – ледяным тоном произнесла графиня. – Некоторые из них легкие, другие же весьма и весьма мучительные. Обещаю, что твоя смерть попадет в разряд последних, если ты попытаешься его забрать.
Дрожащими пальцами Белль сорвала браслет с запястья графини и со всех ног бросилась прочь из комнаты.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Прочь из спальни графини, по коридору, вниз по лестнице – Белль неслась сломя голову, насекомые мчались следом.
Едва она сбежала вниз, топот ее ботинок услышал Мушар. Он выскочил в холл и, хрипло гаркнув что – то нечленораздельное, кинулся ей наперерез.
Увернуться от него было невозможно, слишком быстро двигался этот огромный гриф в человеческом обличии. Белль отчаянно озиралась, ища хоть какую – нибудь лазейку. Люцианос спикировал на пол между ней и Мушаром и крикнул:
– Браслет! Брось мне браслет!
Белль послушалась, он схватился за один конец, а другой швырнул Аране. Они успели натянуть косичку перед приближающимся Мушаром.
Зацепившись за нее ногой, он рухнул на каменный пол.
– Беги, Белль! – крикнул Люцианос, бросая украшение ей обратно.
Она поймала его и выскочила за дверь. Сбежав по ступенькам, она заметалась в поисках гравийной дорожки. Но той больше не было – она исчезла под буйно разросшимися розовыми кустами.
Люцианос вылетел из – за двери и закружил над розами, обессиленная Арана вновь забралась к Белль на плечо.
Белль нырнула в колючие заросли, пытаясь определить направление. Длинные шипы размером с ее большой палец торчали во все стороны, а распустившиеся розовые бутоны размерами напоминали обеденные тарелки. Они поворачивались вслед за Белль, когда та продиралась мимо, и ей отчетливо слышалось их перешептывание.
Наконец она вырвалась из розовых зарослей, чтобы уткнуться в другую преграду – сплошную стену зелени. Стволы и ветки тисовых деревьев тесно переплелись, образовав непроходимый лабиринт. Узкие тропинки вились между зелеными стенами, разбегаясь вправо и влево.
– Куда теперь? – спросил Люцианос.
– Не знаю, – растерянно произнесла Белль.
Оставалось надеяться на удачу.
– Давайте направо, – сказала она.
Лунный свет заливал тропинку, по которой двинулась троица. Вскоре они наткнулись на стену – это был тупик.
– О, нет! – отчаянно воскликнула Белль. Она ударила кулаками по шершавым стволам, развернулась и замерла.
На пути сидела огромная жаба. Белль уже видела ее раньше, но тогда она была величиной с кошку. Теперь это был отвратительный пучеглазый монстр размером с пони. Желтые глаза уставились сначала на Белль, а потом заметили насекомых. Жаба приоткрыла пасть, из уголка которой потекла тягучая слюна.
Арана задрожала и прошипела что – то Люцианосу.
– Да, я вижу, что это жаба! – нервно ответил он. – И я прекрасно помню, что жабы едят!
Жаба медленно двинулась к ним, переваливаясь на коротких лапах. Ее отвисшее белое брюхо волочилось по земле.
– Даже не думай! – предупредила Белль, заслоняя Арану и Люцианоса.
Монстр не остановился.
Не растерявшись, Белль быстро отломила тисовый сук.
– Последнее предупреждение! – грозно произнесла она и наставила острый конец на жабу.
Та высунула липкий бурый язык. Тогда Белль глубоко вонзила сук в ее раскрытую пасть. Жаба взвыла, затрясла головой и ринулась куда – то под разрытые корни деревьев. Путь был свободен.
Белль продолжала брести по лабиринту. Где – то резко и тревожно закричала ночная птица. Какая – то живность копошилась под землей, в траве шуршали то ли змеи, то ли ежи.
Белль шла и сворачивала, а потом возвращалась и сворачивала в другую сторону, но каждый раз тропа упиралась в тупик.
Руки ее покрылись царапинами, в волосах застряли веточки и листья, испарина покрыла лоб. После очередной тщетной попытки Белль остановилась.
«Тебе никогда не выбраться из этого лабиринта!», – в страхе кричал ее внутренний голос.
Но Белль не собиралась сдаваться – она знала, что, если поддастся панике, точно погибнет.
Выйдя на новую тропу, она зашагала вперед с удвоенной силой, и тут вдалеке раздался низкий рокочущий звук, словно кто – то ворочал мельничные жернова или сдвигал тяжелую могильную плиту.
– Это еще что? – спросил Люцианос. – Напоминает чье – то рычание…
Звук повторился, на этот раз ближе. Казалось, он исходит из‑за соседней стены.
Внезапная ужасная догадка пронзила Белль.
– Надо бежать, – еле слышно прошептала она. – Немедленно!
– Бежать? Почему? Что происх…
Он недоговорил. Белль схватила его, крикнула Аране «Держись!» и ринулась вперед по тропе, молясь про себя, чтобы на этот раз та не закончилась тупиком.
Звук, который они услышали, мог принадлежать только этим существам. И Белль поняла кому.
Так могли рычать только каменные львы графини.