Василий Алексеевич покончил с собою 21 сентября 1914 года. Оба стихотворения – и Комаровского к Ахматовой, и Ахматовой к Комаровскому – опубликованы уже после его смерти, оба в журнале «Аполлон» в 1916 году – первое в № 8, второе в № 4/5.
Граф Василий Алексеевич Комаровский (1881 – 1914) – поэт; с конца девяностых годов жил в Царском Селе; печататься начал в 1912 году; в 1913‑м вышла в свет книжка его стихов «Первая пристань», оказавшаяся последней. На этот сборник в следующем году с горячей симпатией (и с упреками по адресу критиков) отозвался Н. Гумилев. Он назвал «Первую пристань» книгой «достижений десятилетней творческой работы несомненного поэта». «Под многими стихотворениями, – писал Гумилев, – стоит подпись “Царское Село”, под другими она угадывается. …Маленький городок… освященный памятью Пушкина, Жуковского и за последнее время Иннокентия Анненского, захватил поэта, и он нам дал не только специально царскосельский пейзаж, но и царскосельский круг идей». Характеризуя поэзию Комаровского, Гумилев сопоставляет ее, с одной стороны, с поэзией Иннокентия Анненского, с другой – Анри де Ренье. (См.: Н. Гумилев. Письма о русской поэзии. Пг.: Мысль, 1923, с. 180 – 181.)
В. Н. Топоров, автор статьи о Комаровском в КЛЭ (т. 9), находит, что «предакмеистические черты» поэзии Комаровского оказали влияние на Ахматову и Мандельштама: «Сочетание спокойных, “взвешенных” классических форм (культ А. С. Пушкина, александрийский стих) с внутренним трагизмом содержания, исторического – с личным и биографическим…»
78 Хлопоты о персональной пенсии для Анны Ахматовой и о новом жилье для нее велись Президиумом Союза Советских Писателей энергически, настойчиво и «на высоком уровне». В ноябре 1939 года Президиум обращался в Комиссию по назначению персональных пенсий при Совнаркоме – к заместителю председателя, к самому А. Я. Вышинскому. Обращались с просьбой о жилье в Ленгорсовет. Документы хранятся в ЦГАЛИ.
|
|
Из письма Константина Александровича Федина к Михаилу Михайловичу Зощенко от 15 ноября 39 года следует, что Михаилу Михайловичу предложено было передать решение Президиума Советских Писателей председателю Ленгорсовета П. С. Попкову. Передал – но действия оно не оказало. Тогда к Вышинскому снова обратилась уже целая группа писателей: Н. Асеев, В. Лебедев‑Кумач, Анна Караваева, К. Федин: «…Заслуги Ахматовой перед русской поэзией, – писали они, – ее литературное значение весьма велики». Когда и это письмо не возымело действия, к Вышинскому обратился член Правления и Президиума ССП и, главное, член ЦК – Александр Александрович Фадеев.
«В Ленинграде в исключительно тяжелых материальных и жилищных условиях, – писал Фадеев, – живет известная поэтесса АХМАТОВА. Вряд ли нужно говорить Вам о том, как несправедливо это по отношению к самой АХМАТОВОЙ, которая при всем несоответствии ее поэтического дарования нашему времени, тем не менее была и остается крупнейшим поэтом предреволюционного времени, и какое неблагоприятное впечатление производит это не только на старую поэтическую интеллигенцию, но и на молодежь, немало учившуюся у АХМАТОВОЙ.
АХМАТОВА до сих пор не имеет ни одного метра собственной жилплощади. Она живет в комнате бывшего своего мужа, с которым она давно разошлась. Не надо доказывать, как это для нее унизительно».
|
|
После письма Фадеева уже и сам Вышинский обратился с указанием о жилье к Попкову. (ЦГАЛИ, ф. 631, СП СССР, оп. 15, ед. хр. 508, л. 5 – 8; а также ед. хр. 431(1), л. 64 – 65.)
Хлопоты эти, однако, не имели успеха, и теперь я могу огласить документ, свидетельствующий об отказе в пенсии.
«10 февраля 1941
В Ленинградское отделение Союза Советских Писателей
тов. Величкину
На ваше письмо от 4 февраля с.г. № V – 6 – 03 посылаю Вам копию письма Комиссии по назначению персональных пенсий при СНК СССР от 14 апреля 1940 г. об отклонении ходатайства Президиума ССП СССР о назначении тов. Ахматовой А. А. персональной пенсии союзного значения.
Зав. юр. бюро Л[итературного]Ф[онда] СССР
С. Мафрог [подпись неразборчива. – Л. Ч.]»
(Цитирую по книге: Anna Achmatowa. Briefe, Aufsätze. Fotos. Hamburg, 1991.)
Итак, просьбу о пенсии отклонил Совнарком, а какой именно орган власти отклонил ходатайство о новом жилье – мне неизвестно.
79 Упомянутые в разговоре стихотворные сборники М. Кузмина – это: Форель разбивает лед. Л., 1929; Сети. М., 1908; Вожатый. СПб., 1918. Отдельные стихотворения, о которых речь («Царевич Димитрий» и «Озерный ветер пронзителен»), напечатаны в сборнике «Вожатый» (см. с. 5 и 41).
80 Н. Гумилев. Письма о русской поэзии. Пг.: Мысль, 1923, с. 157.
«Поэзия М. Кузмина “салонная” поэзия по преимуществу, – не то, чтобы она не была поэзией подлинной или прекрасной, наоборот, “салонность” дана ей как некоторое добавление, делающее ее непохожей на других».
«Осенние озера» – вторая книга стихов М. Кузмина, вышла в Москве, в изд‑ве «Скорпион», в 1912 году.
|
|
81 Меня он терпеть не мог. В его салоне царила Анна Дмитриевна. – Как известно, М. Кузмин написал предисловие к первому сборнику Анны Ахматовой «Вечер» (1912). Однако впоследствии он стал противопоставлять поэзию Ахматовой поэзии Анны Дмитриевны Радловой (1891 – 1949). В Петрограде один за другим вышли три ее стихотворных сборника: «Соты» («Фиаметта», 1918), «Корабли» («Алконост», 1920) и «Крылатый гость» («Петрополис», 1922). В своих рецензиях на стихи Радловой Кузмин называл ее «подлинным замечательным поэтом с большим полетом и горизонтами», а ее литературный дебют «поэтическим событием». (Цитирую по сборнику «Лица», с. 275.) Но не литературное соперничество, думаю я, возмущало Ахматову. Сама она ко времени публикации стихотворений Анны Радловой была уже чрезвычайно знаменита, книги ее издавались и переиздавались. Она считала М. Кузмина воплощением зла, а салон его рассадником разврата. Недаром в «Поэме без героя» (в «Решке») к нему относятся суровые строки:
Кто над мертвым со мной не плачет,
Кто не знает, что совесть значит
И зачем существует она.
А в главе первой (первой части) «Поэмы» – Кузмин назван «Владыкой Мрака» и ему посвящена целая строфа:
Маска это, череп, лицо ли –
Выражение злобной боли,
Что лишь Гойя мог передать.
Общий баловень и насмешник,
Перед ним самый смрадньй грешник –
Воплощенная благодать…
На подобную характеристику Кузмина и на слова Ахматовой, порочащие Радлову, с возмущением возражает О. Н. Гильденбрант (Арбенина) в своих воспоминаниях, опубликованных в том же сборнике «Лица».
Судьба А. Д. Радловой сложна, мучительна и запутана. Окончила она свою жизнь в ГУЛаге. А. Д. Радлова была женой Сергея Эрнестовича Радлова (1892 – 1958), режиссера, ученика Мейерхольда – а в 30‑е годы руководителя самостоятельного театра‑студии («Радловский театр»), переименованного в 39‑м в театр им. Ленсовета.
Литературная деятельность Анны Радловой тесно связана с Кузминым: в 1923 г. в сборнике «Абраксас» появилась их общая декларация нового направления в искусстве – «Декларация эмоционализма». Подписали ее четверо: М. Кузмин, Анна Радлова, Сергей Радлов, Юр. Юркун.
Во время войны, в марте 1942 года, Анна Радлова и Сергей Радлов вместе с театром были из осажденного Ленинграда эвакуированы в Пятигорск. В августе в город вступили немцы. Радловы не пожелали (или не успели) уйти из города, а (волей или неволей?) остались в Пятигорске. Театр продолжал работать. Затем в сентябре 43 года немцы перевели театр в Берлин. Работа продолжалась в Германии и потом, недолго, во Франции. Отсюда – волей или неволей? – в феврале 1945 года Радловы возвратились в Советский Союз. Тут оба они были арестованы. Разлучены они, однако, не были; им предоставлена была возможность разнообразной сценической деятельности, вплоть до поездок на гастроли. Анна Дмитриевна скончалась в лагере в 1949 году, а Сергей Эрнестович, через 5 лет после досрочного освобождения, – в 1958‑м.
Подробнее см. статью Валерия Гайдабуры в журнале «Театр», 1992, № 10.
82 В «Литературном современнике» 1940 года, в № 5/6 напечатаны три стихотворения К. Симонова: «Родина», «Москвич», «Дружба» и пять стихотворений Н. Брауна: «Ирпень», «Мать», «Овраг», «Распрощаемся, разойдемся», «Как трудно сердцу не любя!»
83 О мистификации, разыгранной Максимилианом Волошиным и Елизаветой Васильевой (они сочинили стихи от имени несуществующей поэтессы Черубины де Габриак); о переписке по этому поводу между редактором журнала «Аполлон» Сергеем Маковским и Иннокентием Анненским (чьи стихи Маковский отложил, чтобы срочно напечатать стихи Черубины); о стихотворении Анненского «Моя тоска» – см. публикацию А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика в «Ежегоднике рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год» (Л., 1978, с. 240).
Я же приведу из этой публикации лишь начало из письма Анненского, о котором говорит мне Ахматова:
«12 ноября 1909 г.
Дорогой Сергей Константинович,
Я был, конечно, очень огорчен тем, что мои стихи не пойдут в “Аполлоне”. Из Вашего письма я понял, что на это были серьезные причины. Жаль только, что Вы хотите видеть в моем желании, чтобы стихи были напечатаны именно во 2[‑м] №, – каприз. Не отказываюсь и от этого мотива моих действий и желаний вообще. Но в данном случае были разные другие причины, и мне очень, очень досадно, что печатание расстроилось. Ну, да не будем об этом говорить и постараемся не думать…»
В тот же день Анненским было написано и «страшное стихотворение о тоске» – «Моя тоска». Это стихотворение оказалось последним. (См. сб. «Кипарисовый ларец», вышедший в 1910 году в изд‑ве «Гриф» уже после смерти И. Анненского.)
В публикации А. Лаврова и Р. Тименчика говорится, что в тридцатые годы Ахматова написала целую статью об эпизоде, рассказанном выше; статья называлась «Последняя трагедия Анненского».
В 1988 году в № 12 журнала «Новый мир» опубликована капитальная работа Владимира Глоцера «Елис. Васильева…» Тут помещена автобиография поэтессы, ее стихи, ее письма. Читатель найдет здесь много нового о дуэли между Н. Гумилевым и М. Волошиным, а также о редакторе журнала «Аполлон» С. Маковском.
В 1989 году в Москве вышла книга Черубины де Габриак, составленная Е. Я. Архиповым еще в 1927 году: «Автобиография. Избранные стихотворения».
84 «К синей звезде» – цикл стихотворений Гумилева, вписанный им в альбом молодой девушки, Елены Дюбуше, которую он встретил в Париже в 1917 году. Это стихи
О любви несчастной Гумилева
В год четвертый мировой войны.
Многие стихотворения этого цикла опубликованы среди других посмертно, в сборнике «К синей звезде» (Берлин: Petropolis, 1923), а в 1988 году в кн.: Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель. (Б‑ка поэта. Большая серия.)
Стихотворение «Эзбекие» (в действительности не «о лесе», как сказано у меня, а – о саде в Каире) не имеет к «синей звезде» никакого касательства, оно – воспоминание об Ахматовой:
Я женщиною был тогда измучен.
85 А. А. цитирует совершенно точно. См.: Ал. Блок. Собр. соч. в восьми томах. Том 8. М.: Худож. лит., 1963, с. 328.
86 Речь идет о строчках из двух стихотворений Блока: «Черная кровь» (1) и «Своими горькими слезами».
87 Вопреки суровому отзыву о «Снежной маске» А. А. в начале двадцатых годов совместно с композитором А. С. Лурье писала по мотивам этой вещи либретто. Эта работа упомянута Ахматовой в перечне «утраченных». Между тем, судя по записи К. Чуковского от 24 декабря 1921 года, сделано Ахматовой было уже к тому времени немало. Корней Иванович записывает:
«…Она [Ахматова] лежала на кровати в пальто – сунула руку под плед и вытащила оттуда свернутые в трубочку большие листы бумаги. – Это балет “Снежная маска” по Блоку. Слушайте и не придирайтесь к стилю. Я не умею писать прозой. – И она стала читать сочиненное ею либретто, которое было дорого мне как дивный тонкий комментарий к “Снежной маске”. Не знаю, хороший ли это балет, но разбор “Снежной маски” отличный. – Я еще не придумала сцену гибели в третьей картине. Этот балет я пишу для Артура Сергеевича. Он попросил. Может быть, Дягилев поставит в Париже». (К. Чуковский. Дневник. 1901 – 1929. М.: Сов. писатель, 1991, с. 184.) Упоминание об этом либретто встречается не только в дневнике К. Чуковского. Как указывают Б. Кац и Р. Тименчик в книге «Анна Ахматова и музыка» (Л., 1989), А. А. читала его В. Ходасевичу, И. Груздеву. Мало того, о балете «Снежная маска» объявлено было в газете «Новый путь» в Риге 10 июля 1921 года.
Напоминаю читателю строки в черновиках «Поэмы без героя»: «А во сне все казалось, что это / Я пишу для Артура либретто».
Артур – Артур Сергеевич Лурье (1891 – 1966), композитор, автор многочисленных статей о музыке, близкий друг Анны Ахматовой и Ольги Глебовой‑Судейкиной. В десятые годы его собственные музыкальные произведения и его статьи о музыке вызывали большой интерес в артистических кругах Петербурга. В частности, им положены были на музыку стихотворения Анны Ахматовой, например: «Я с тобой не стану пить вино», «Потускнел на небе синий лак», «Ведь где‑то есть простая жизнь и свет», «Дал Ты мне молодость трудную», «Со дня Купальницы‑Аграфены» и многие, многие другие.
В 1918 году А. Лурье заведовал музыкальным отделом Наркомпроса.
В 1922‑м Лурье навсегда покинул Россию и поселился сначала в Европе (в Берлине, в Париже), затем, в 1941 году, – в США. В разные годы он продолжал работу над ахматовским циклом: положил на музыку «Иву», «Тень» и отрывки из «Поэмы без героя».
В эмиграции А. С. Лурье создал две оперы на основе пушкинских текстов: «Пир во время чумы» и «Арап Петра Великого».
У меня в архиве хранится копия письма Лурье к Ахматовой, помеченного 11‑м января 1960 года. Копия была подарена мне Владимиром Брониславовичем Сосинским. (О В. Б. Сосинском см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 247.) В письме поминаются пророческие строки Ахматовой о судьбе русских эмигрантов, в частности строка «Полынью пахнет хлеб чужой» (из стихотворения «Не с теми я, кто бросил землю») и строки из «Поэмы без героя» («А твоей двусмысленной славе, / Двадцать лет лежавшей в канаве…» и др.). Как бы в ответ, Лурье пишет:
«…что я могу тебе сказать о себе? Моя “слава” тоже 20 лет лежит в канаве, т. е. с тех пор, как я приехал в эту страну… Здесь никому ничего не нужно и путь для иностранцев закрыт. Все это ты предвидела уже 40 лет тому назад: “Полынью пахнет хлеб чужой”… Все твои фотографии глядят на меня весь день…». В другом письме, обращенном к В. Б. Сосинскому (от 20 января 62 г.):
«Я слыхал на днях, что А. А. будто больна, что у нее был сердечный припадок и что она в больнице. Правда ли это? Пожалуйста, сообщите. Меня это известие очень взволновало. Ведь она мой близкий и старинный друг. Мы двое – последние тени ее маскарада на этой земле». Я предполагаю, что в любовной лирике Ахматовой обращены к А. С. Лурье несколько стихотворений, а не только одно, указанное В. М. Жирмунским: «Да, я любила их, те сборища ночные» (ББП, с. 475). Так, например: «При непосылке поэмы» (БВ, Седьмая книга) и «Прав, что не взял меня с собой» (ББП, с. 305). Последнее стихотворение напечатано в ББП с ошибкой: следует «сквозной» бессонницей, а не «ночной». П. Н. Лукницкий сообщает в своем дневнике со слов Анны Андреевны, что стихотворение «Кое‑как удалось разлучиться» тоже обращено к Артуру Лурье. (См. «Встречи», с. 46.)
88 Татьяна Александровна Богданович (1872 – 1942) – писательница, автор исторических книг для детей; моя крестная мать.
89 Владимир Степанович Чернявский (1889 – 1948) – мастер художественного чтения. Исполнял он произведения Чехова, Блока, Ромена Роллана, но главным образом Пушкина. Читая с эстрады пушкинские стихи, Чернявский разработал несколько специальных программ: цикл «Дружество», цикл «Южный», цикл «Сельский» и т. д. Исполнял он и «Евгения Онегина», и «Моцарта и Сальери», и «Выстрел». Есть у Чернявского и теоретические статьи о методах исполнения с эстрады прозы и поэзии Пушкина (см. сб.: Пушкин в звучащем слове. Л., 1936, с. 45).
Исполнял ли Чернявский стихотворения Анны Ахматовой – я не знаю.
90 Анна Андреевна имеет в виду статью С. Нагорного под заглавием «Следующий номер». Статья посвящена разбору восьмого‑девятого номера журнала «Литературный современник» за 1940 год. В своей статье, помещенной в этом номере, критик И. Гринберг справедливо писал: «…“камерность” Ахматовой не так‑то уж проста… в стихах, казалось бы, совсем “камерных” присутствует чувство времени, присутствует память о широком мире. Вот эта память о мире, это чувство эпохи и придает такую мощь лирическим стихам больших поэтов, делает эти стихи напряженными, способными увлечь, покорить читателя» (с. 213). С. Нагорный возразил ему: «…стихи Ахматовой глубоко чужды самому духу советского общества» (ЛГ, 29 сентября 1940).
91 Неоконченная поэма «Февраль» (1933) помещена в отделе «Посмертные стихи» на с. 290 – 312 сборника: Э. Багрицкий. Стихотворения / Вступительная статья И. Гринберга. Л.: Сов. писатель, 1940. (Б‑ка поэта. Малая серия).
92 Статья «Зощенко для детей» была мною написана и отправлена в редакцию журнала «Детская литература». Редакция ее потеряла. Впоследствии некоторые мысли из этой статьи я использовала в своей книге «В лаборатории редактора» (см. 2‑е изд. М.: Искусство, 1963).
93 Валерия Сергеевна Срезневская (урожд. Тюльпанова; 1888 – 1964) – жена психиатра Вяч. Вяч. Срезневского, старшего врача психиатрической лечебницы на Выборгской стороне в Петербурге.
Валерия Сергеевна – «Валя» – гимназическая подруга Ахматовой; познакомились они еще в детстве, в 1896 году, а через несколько лет, когда семья Тюльпановых сняла этаж в одном доме с семьей Горенко (в доме Е. И. Шухардиной, близ вокзала, на улице Широкой), девочки стали подругами: вместе ходили в гимназию; вместе купались, читали книги, катались на коньках и т. д. Через Валю Тюльпанову «Аня Горенко» познакомилась с «Колей Гумилевым».
В. С. Срезневская – автор воспоминаний о Гумилеве и Ахматовой – «Дафнис и Хлоя». См. журнал «Звезда», 1989, № 6, а также сб. «Воспоминания». Известно, что А. А. редактировала воспоминания Валерии Сергеевны. Об этом см.: Анатолий Найман. Рассказы о Анне Ахматовой. М.: Худож. лит., 1989, с. 89.
Ахматова посвятила Валерии Сергеевне два стихотворения: «Вместо мудрости – опытность…» (БВ, Белая стая) и «Памяти В. С. Срезневской» (БВ, Седьмая книга).
94 Эрих Федорович Голлербах (1895 – 1945) – искусствовед, поэт и литературовед; библиофил, библиограф; автор книг «В. В. Розанов. Жизнь и творчество» (1922), «Портретная живопись в России» (1923), «История гравюры и литографии в России» (1923) и многих других.
Большое место в искусствоведческо‑литературоведческих работах Э. Голлербаха (уроженца Царского Села) занимают портреты и биографии поэтов, чье творчество связано с Царским. В 1922 году вышла его книга «Царское Село в Поэзии», где, в частности, перепечатаны ахматовские стихи о Царском. Им составлена книга «Образ Ахматовой» (1925) – сборник, куда включены стихи, посвященные ей современниками – Александром Блоком, Гумилевым, графом Комаровским, Мандельштамом, Сологубом, Кузминым и, в частности, им самим, Голлербахом… (Вошла туда и фотография статуэтки, исполненной Наталией Данько.) В 1927 году Голлербахом опубликована книга «Город Муз», тоже посвященная Царскому, в которой он говорит не только о поэтах XIX века, – Пушкине, Жуковском, Вяземском, но и о поэтах‑царскоселах XX века – об Иннокентии Анненском, Н. Гумилеве, В. А. Комаровском, Анне Ахматовой.
По‑видимому, Ахматову раздражала попытка Э. Голлербаха популяризировать, сделать общедоступной дорогую ей тему: память о юности, о Царском Селе, о гибели Гумилева, о ее любви к Недоброво, – словом, ту царскосельскую тему, которая звучит со столь изысканной строгостью в ее стихах.
В Ленинграде в 1990 году об Э. Голлербахе вышла специальная книга О. С. Острой и Л. И. Юниверга: «Эрих Федорович Голлербах как коллекционер и издатель». В том же году, в журнале «Русская литература», № 1 появилось письмо Е. А. Голлербаха, внука Эриха Федоровича, в котором внук, на основе дедова дневника, утверждает, что отношение Анны Андреевны к Эриху Федоровичу не всегда и не сплошь было неприязненным: в сороковом году, пишет он, «после нескольких лет размолвки отношения между Ахматовой и Голлербахом были восстановлены…».
95 Мария Яковлевна Варшавская (1905 – 1983) – сотрудница Эрмитажа, автор многочисленных научных работ, одно время заведующая сектором живописи в Отделе западноевропейского искусства; в течение многих лет – хранительница экспозиции фламандской живописи. Основные труды М. Я. Варшавской посвящены двум художникам: «Ван Дейк: Картины в Эрмитаже» (Л., 1963) и «Картины Рубенса в Эрмитаже» (Л., 1975).
96 …рассказала, возмущаясь, о домысле Максимова. – А. А. имела в виду страницы из книги «Поэзия Валерия Брюсова», вышедшей в 1940 году. Дмитрий Евгеньевич Максимов (1904 – 1987) – профессор Ленинградского университета, историк русской поэзии, автор книг о Лермонтове, Блоке и Брюсове. (Уже гораздо позднее, в 1966 году, вышла его книга «Поэзия Лермонтова», а в 1975‑м – «Поэзия и проза Ал. Блока».) Возмущение Анны Андреевны вызвано было одной из ранних работ Д. Е. Максимова: в названной книге о Брюсове он утверждал, будто Гумилев относился к Брюсову, как «почтительный ученик». Основывал он свои утверждения, ссылаясь на статьи Гумилева (см., например, рецензию Н. Гумилева в газете «Речь» 29 мая 1908 года) и на те надписи, с которыми Николай Степанович преподносил Брюсову свои стихотворные сборники. (Напоминаю также, что 1‑е издание сборника «Жемчуга» Гумилева прямо посвящено «моему учителю Валерию Брюсову».)
Прочитав в моих «Записках» (издания 1976 года) сердитую реплику Анны Андреевны, Д. Е. Максимов в 1978 году написал мне:
«В Ваших воспоминаниях… упоминается фамилия “Максимов”, которого А. А. выругала за слишком прямолинейное понимание каких‑то писем… Очевидно или вероятно, “Максимов” это – я, а речь шла о почтительнейших письмах Николая Степановича к Брюсову. Если память мне не изменяет, эту почтительность я принял за чистую монету (это был очень молодой Гумилев, и такое его отношение было вполне возможно). А. А. со мною не согласилась. Ей, естественно, не хотелось даже молодого Н[иколая] С[тепановича] признавать поклонником В. Я. Брюсова».
О неудовольствии Анны Андреевны Д. Е. Максимов сообщает: «Это было – самое начало моего давнего и доброго знакомства с Анной Андреевной».
Далее Д. Е. Максимов пишет мне, что в последующие годы А. А. относилась к нему и к его работам с сочувственным вниманием, и приводит тому многочисленные доказательства: дружеские надписи на книгах, предложение произнести вступительное слово перед чтением «Поэмы без героя» и мн. др.
Д. Е. Максимов – автор мемуаров об Анне Ахматовой. См. сборник «Воспоминания».
В 1969 году, уже после смерти Ахматовой, вышла книжка Д. Максимова «Брюсов: Поэзия и позиция» (Л.: Сов. писатель). Там на с. 119 читаем:
«…меру сближения поэзии Брюсова с лирикой акмеистов не следует преувеличивать… Брюсов не сошелся с акмеистами и по‑человечески, резко критиковал их теоретическую программу, а вскоре и совсем с ними разошелся».
Об отношении Гумилева к Брюсову см. его письма в книге: Н. С. Гумилев. Неизданные стихи и письма. Paris, YMCA‑Press, 1980. См. также: Никита Струве. Восемь часов с Анной Ахматовой. – «Сочинения», т. 2, с. 341 и те же «Восемь часов…» – в журнале «Звезда», 1989, № 6, с. 124. А об отношении самой Анны Андреевны к Брюсову см. с. 52 – 53 настоящего тома.
97 Речь идет о трех стихотворениях В. Хлебникова: «Отказ», «Одинокий лицедей» – см.: Собрание сочинений Велимира Хлебникова. Л., 1928 – 1933, т. 3 – и «А я…» – там же, т. 5.
98 Не комментируя письмо Пастернака к Ахматовой, привожу из него отрывок, на который Анна Андреевна обратила мое внимание:
[1 ноября 1940]
«Дорогая, дорогая Анна Андреевна!
Могу ли я что‑нибудь сделать, чтобы хоть немного развеселить Вас и заинтересовать существованьем в этом снова надвинувшемся мраке, тень которого с дрожью чувствую ежедневно и на себе. Как Вам напомнить с достаточностью, что жить и хотеть жить (не по какому‑нибудь еще, а только по‑Вашему) Ваш долг перед живущими, потому что представления о жизни легко разрушаются и редко кем поддерживаются, а Вы их главный создатель.
Дорогой друг и недостижимый пример, все это я Вам должен был бы сказать тем серым днем августа, когда мы последний раз видались и Вы мне напомнили, как категорически Вы мне дороги. А между тем я пренебрегал возможностями встречи с Вами, уезжал на целые дни в Москву, для встречи поезда для учащихся, шедшего вне графика и не по расписанью из Крыма, с Зиною и ее больным сыном, которого надо было устроить в больницу и даже день приезда которого был неизвестен…» («Пятитомник», т. 5, с. 389).
99 Борис Пастернак. Избранные переводы. М.: Сов. писатель, 1940.
100 См. надпись Б. Пастернака, воспроизведенную точно и полностью в каталоге «Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана» (М.: Книга, 1989, с. 383).
101 Л. Гинзбург. Творческий путь Лермонтова. Л.: ГИХЛ, 1940.
102 Маешка – фольклорный герой, нечто вроде русского Петрушки, пришедший в Россию из Франции. «Майе» (по‑французски «Mayeux») – «озлобленный горбун, умный остряк, влюбчивый циник, популярный герой бесчисленных карикатур, главным образом работы Шарля Травье, и целой цепи французских романов 1830 – 1848 годов». В тридцатые годы XIX века прозвище это насмешниками дано было Лермонтову: шутники высмеивали малый рост поэта и его большую голову, находя внешнее сходство между ним и французским Mayeux. (См.: М. Ю. Лермонтов. Полн. собр. соч. в 5‑ти т. / Ред. и коммент. Б. М. Эйхенбаума. М.; Л.: Academia, 1935 – 1937, т. 3, с. 664.)
1941
103 С супругами – Михаилом Яковлевичем Шнейдером и Татьяной Алексеевной Арбузовой, я приехала в Чистополь на одном пароходе, в один день – 6 августа 1941 года. В Чистополе мы оказались соседями. Михаила Яковлевича я знала и прежде; с Татьяной Алексеевной познакомилась и сразу подружилась на пароходе, в пути. Михаил Яковлевич был тогда в последней стадии туберкулеза, Татьяна Алексеевна с большой самоотверженностью боролась за его жизнь. Я знала (испытав на себе), что оба они доброжелательные, хорошие люди.
Михаил Яковлевич Шнейдер (1891 – 1945) – специалист по кинодраматургии, автор критических статей о сценариях и составитель сценарных сборников; жена его, Татьяна Алексеевна Арбузова (1903 – 1978) – в юности ученица студии Мейерхольда. (После кончины Шнейдера она вышла замуж за К. Г. Паустовского.)
Шнейдеры дружески встретили у себя в комнатушке Марину Ивановну. Они сразу начали приискивать комнату для нее неподалеку от своей.
О последних днях Цветаевой в Чистополе перед отъездом в Елабугу см.: Лидия Чуковская. «Предсмертие» (журнал «Собеседник», 1988, № 3) и Татьяна Арбузова. «Отрывок из дневника» (сб. «Рябину рубили…» М.: Возвращение, 1992).
104 Лев Моисеевич Квитко (ок. 1890 – 1952) – еврейский поэт, писавший на идиш; в русскую поэзию вошел благодаря выступлениям Корнея Чуковского, а главное, переводам С. Маршака, Е. Благининой, М. Светлова, а впоследствии и Анны Ахматовой. Во время войны Квитко был членом Еврейского антифашистского комитета. В пору «борьбы с космополитизмом» он был арестован и расстрелян вместе с другими деятелями еврейской литературы: И. Фефером, Д. Бергельсоном и Перецем Маркишем.
105 …самое большое горе моих дней – это Иосиф. – Иосиф Израилевич Гинзбург (1901 – 1945) – инженер, муж Тамары Григорьевны, был арестован за то, что в присутствии сослуживцев возмущался пактом СССР с фашистской Германией. Это было до нападения Гитлера на Советский Союз. Но в судьбе человека, арестованного за антифашизм, нападение фашистов на СССР не изменило ничего. Он остался в лагере и погиб под Карагандой, работая во время наводнения на плотине.
Без заглавия
Книги имеют свою судьбу, зависящую от того, как их понимает читатель.
Ктеренциан Мавр [273]
Судьба моих «Записок об Анне Ахматовой» сложилась не совсем обыденно. Отдельные экземпляры, проникавшие в Советский Союз из‑за границы, где впервые они были напечатаны издательством YMCA‑Press, делались достоянием не только читателей, не только честных исследователей, имевших обыкновение добросовестно указывать, откуда у них что берется, – но и сознательных или бессознательных хищников. То в одной, то в другой статье об Анне Ахматовой читаю я присвоенные автором слова Анны Андреевны (а иногда и мои!) безо всякой ссылки на «Записки». Имя мое 16 лет находилось под запретом – кто хочет, бери, что хочешь. С конца восьмидесятых годов имя разрешено. Однако цитатами без ссылок на мою работу по прежнему пестрят чужие статьи и воспоминания. Будто эта книга нечто самородившееся и бесхозное. Мне известно, что Ахматова говорила отнюдь не со мною одной, собеседников у нее было великое множество и, говоря об одном и том же, она нередко повторяла одно и то же. Но я утверждаю, что ее слова, если я, работая над своим дневником, осмеливалась брать их в кавычки или ставить перед ними тире, записаны мною без перевода на язык другого поколения (как многими из ее собеседников), и не подвергнуты никаким переменам. Реплики Ахматовой не пересказаны мною, а воспроизведены слово в слово. Это обстоятельство представляется мне весьма существенным, потому что ее устная речь сродни ее прозе, письмам и даже стихам.