Подполковник Питлоу устал. Он следил за допросом заключенных почти двадцать четыре часа. После скандала о "плохом отношении с иракскими заключенными", потрясшего мир несколько месяцев назад, правительство США стало слишком осторожно относиться к допросам. В результате, они стали вопросом времени. Большого количества времени.
Заключенный, заинтересовавший Питлоу, конечно же, был Беззубым, настоящее имя которого было Али Аль-Шеяб. Питлоу предпочитал называть его Беззубым.
Хотя поначалу никто этого не понял, но при поимке Беззубый был ранен. Он получил пулю в бок, но она не задела важных органов. Пуля прошла навылет, оставляя окровавленную рану, которую не заметили, пока не зарегистрировали Беззубого и не поместили в огражденный загон для заключенных. Затем мужчина потерял сознание, и его забрали подлатать в военно-полевой госпиталь. Доктора увидели, что заключенного лихорадит, и обнаружили тяжелый случай пневмонии. Таковы опасности в жизни кочевника нестабильной страны.
Питлоу считал, что состояние Беззубого может сыграть на руку. Парень был под воздействием обезболивающих, и возможно, чувствовал себя более комфортно, чем за последние месяцы. Вооруженный новыми указаниями от Центрального командования: установить отдельные личности, Питлоу решил дать шанс Беззубому, прежде чем отправиться спать.
Госпиталь был размещен в оснащенном кондиционерами передвижном здании с чистой проточной водой. Со времен Вьетнама многие вещи эволюционировали, в то время военный госпиталь, как и сами джунгли, был полон смертоносных микробов. В зависимости от серьезности ран, пострадавший солдат или пленник мог найти пребывание в госпитале более приятным.
Питлоу это понимал, когда входил со своим переводчиком. Он заполнил необходимые бумаги и попросил дежурного сержанта оставить их наедине. После осмотра доктора, вокруг кровати Беззубого был установлен складной экран, Питлоу и переводчик сели рядом.
— Мистер Шеяб, вы узнаете меня? — спросил Питлоу.
Переводчик переводил разговор мужчин.
Беззубый оскалился и кивнул. Не зря его так прозвали.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы поговорите со мной?
Беззубый улыбнулся еще шире и покачал головой.
— Почему нет?
Беззубый выругался на непонятном Питлоу языке. Это не был арабский. Может фарси? Переводчик оставил слова пленника воображению Питлоу.
— Но, мистер Аль-Шеяб, мы спасли вам жизнь. Вы бы погибли. У вас была пневмония. Вы были ранены. Разве вам не комфортно в данный момент?
Беззубый пожал плечами.
— Полагаю, вам уже лучше, и мы можем переместить вас в зону ожидания заключенных, — сказал Питлоу.
Глаза Беззубого расширились, и он потряс головой.
— Почему нет? Похоже, что вы поправляетесь. Я думаю, доктор может выписать вас, чтобы мы допросили вас как подобает.
— Нет, — сказал заключенный. — Что вам нужно? Пожалуйста, я ужасно себя чувствую и мне очень больно. Не переводите меня.
Питлоу почти смеялся.
— Хорошо. Я хочу, чтобы вы взглянули на несколько фотографий. Я прошу вас опознать несколько личностей, вы сможете это?
Заключенный, почти рыча, уставился на Питлоу. Но не отказался.
Питлоу подался вперед. Он открыл папку с несколькими черно-белыми фотографиями нескольких арабских мужчин.
— Имя Ахмед Мухаммед вам что-нибудь говорит?
Беззубый снова оскалился.
— Я так понимаю, Ахмед Мухаммед один из лидеров вашей организации, верно?
Беззубый робко пожал плечами. Питлоу воспринял это как "да".
— Что насчет Насира Таригиана? — спросил Питлоу. — Вы его знаете?
В этот раз глаза Беззубого расширились, и он перестал улыбаться. Он потряс головой.
— Правда, что Насир Таригиан финансирует "Тени"?
Беззубый отказывался отвечать.
— Вы знаете его, не так ли? Насира Таригиана? Ну, нам известно, Таригиан — финансовый лидер вашей группы, которая называется "Тени". При аресте вы признались, что являетесь одним из членов "Теней".
Беззубый говорил монотонно.
— Я горд быть частью "Теней". Мы освободим Ближний Восток от гнета Запада и вернем ему исламские корни.
Он сказал это так, как будто повторял мантру.
— Мистер Аль-Шеяб, я не верю, что вы состоите в "Тенях", — сказал Питлоу.
Глаза Беззубого стали свирепыми. Ему не нравилось, когда его называли лжецом.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Я всего лишь говорю, что вам не известно, является ли Таригиан вашим лидером, иль нет. А значит, вы не состоите в "Тенях".
— Я из "Теней"! Я горжусь этим! Мы освободим Ближний Восток от гнета Запада и вернем ему исламские корни!
Питлоу показал заключенному первое фото.
— Вы говорите, что этот человек не Насир Таригиан?
Беззубый хмуро глянул на фото и сказал:
— Это не он! Вы не понимаете, о чем говорите.
Питлоу сменил изображение.
— Мы полагаем, что это Таригиан. А вы?
— Нет! Вы, тупые американцы, даже не узнаете великого человека, когда увидите его. Это Ахмед Мухаммед.
Питлоу это знал. Лицо Мухаммеда было хорошо известно властям.
Следующее изображение.
— Тогда, полагаю, и это не Таригиан.
— Это не он.
Они прошлись по семи фотографиям с негативными ответами. На восьмом снимке Питлоу спросил:
— Ну что же, мы считаем это не он.
Беззубый поднял вверх руку. На лице заключенного проступило видимое изменение, как будто он смотрел на своего Повелителя или Спасителя.
— Насир Таригиан, — почтительно прошептал он.
Питлоу кивнул и пометил обратную сторону фотографии.
— Благодарю вас, мистер Аль-Шеяб. Отдыхайте, хорошо? — сказал Питлоу.
Беззубый в смятении глянул на Питлоу. Он знал, что его обманом заставили что-то сказать, воспользовавшись его помутненным разумом. Он снова выругался на Питлоу и переводчика, когда оба мужчины поднялись и вышли. Заключенный прокричал им:
— Я из "Теней"! Я горжусь этим! Мы освободим Ближний Восток от гнета Запада и вернем ему исламские корни!
Питлоу быстро вышел из госпиталя и побежал к казармам. Ему, как можно скорее, нужно было отправить информацию в Вашингтон.
* * *
Живот Сары пробурчал в шестой раз с того момента, как она принялась считать звуки. Ей было все равно. Она твердо решила голодать. Несмотря на то, как голодна и обессилена она стала, Сара решила ничего не есть. Похитители были терпимы. Один из них приносил еду на завтрак, обед и ужин, и пока они не придавали этому значения, Сара голодала. Черт с ними. Если они считают ее важной заложницей, значит, мертвой она не будет стоить ни гроша.
В основном приходили ужасные русские. Они сказали, что их зовут Влад и Юрий, вероятно имена выдуманы, зачем еще говорить ей настоящие? Разве только они задумали убить ее, как только получат желаемое. Именно эта причина побудила Сару объявить голодовку.
Она пробыла в маленькой комнате две ночи, и начинался ее третий день. Однажды она попросила выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Но ей не отказали. Теперь в комнате стоял запах пота. В ванной воняло канализацией. Она ежедневно принимала душ только ради того, чтобы чувствовать лучше, однако последние полдня были не легкими. Она стала ощущать последствия недоедания.
Все, что ей хотелось, это лечь на койку и уснуть.
Сара дремала, мечтая об азиатском ресторане барбекю в Эванстоне, в котором она с Ривкой часто бывала, и ее рот наполнился слюной. Живот снова забурчал, и она заставила себя не думать об этом. Это было нелегко. Она скучала по дому. Сара больше всего на свете хотела покинуть Израиль.
Звук ключа в двери испугал ее. И всегда пугал. В помещении стояла гробовая тишина, пока не начинал греметь этот проклятый ключ.
Открылась дверь, и она увидела лицо Влада.
— Уходи, — сказала она.
— Я принес завтрак, — ответил он.
Он вошел с подносом. Тарелка была накрыта, и она не видела, что там. Пахло вареным, и от этого ее защита едва выдержала.
Влад поставил поднос на пол и сел на стул.
— Тебе лучше поесть, принцесса. Нам надоедает твое поведение.
— Отправляйся в ад, — пробормотала она.
Влад усмехнулся.
— В тебе есть дух, а, принцесса? Даже спустя столько часов голодовки? Сколько уже, два дня? Это пустяк. Знаешь, что будешь чувствовать через неделю? Я и Юрий, мы поспорили, сколько ты продержишься. Он говорит, что ты будешь есть завтра. Но мне кажется, что у тебя есть сила воли, и ты продержишься еще пару дней. Как считаешь? Выиграет Юрий или я?
— Бери поднос и уходи. Я не буду есть, — говорит она.
— Знаешь что, принцесса, я считаю, тебе нужно немного воодушевления, — говорит Влад.
Он придвинул стул ближе к койке.
Она с опаской глянула на него и отпрянула.
— Ну-ну, — сказал он. — Не бойся Влада. Я не обижу тебя. Я сделаю тебе очень приятно. У меня есть подход к дамам. Они все так говорят.
Он протянул руку и погладил ее волосы.
— Убери свои чертовы руки! — она сплюнула, рванулась вверх и в сторону от него.
Это разозлило Влада.
— Маленькая сучка! — заорал он.
Он схватил ее за плечи и швырнул обратно на койку. Сара боролась с ним, но он лег своим тяжелым телом сверху. Она почувствовала щекой его колючее, небритое лицо, когда он нюхал ее шею. Сара пыталась обиваться, но ей было не сравниться с весом и размерами Влада. Когда Сара почувствовала его влажный язык на своем ухе, она сорвалась.
— Нет, — закричала она. — Помогите!
Влад прикрыл мощной рукой ей рот.
— Заткнись! — скомандовал он. — В этот раз ты научишься подчиняться своим хозяевам!
Она почувствовала, как другая его рука трогала ее между ног, и Сара тщетно пыталась оттолкнуть его.
Боже мой, подумала она про себя.
Это произойдет. Все сводится к этому. Она зажмурилась и приготовилась к предстоящим мукам.
— Что, мать вашу, здесь творится?
Это был злобный голос у двери.
Внезапно ужасный, тяжелый вес сошел, и она снова смогла дышать. Она поняла, что в комнате происходит борьба.
Это был Элай. Он вошел и оттащил Влада. Тот наступил на поднос и опрокинул содержимое на пол. Теперь оба мужчины дрались. Влад замахнулся на Элая, однако молодой парень был быстр и ловок. Он увернулся и незаметно нанес удар, попадая Владу в нос.
— Чертов ублюдок! — сказал Влад.
Он вытер лицо и смазал кровь с верхней губы.
— Я убью тебя!
Открылась дверь, и вошел Юрий.
— Прекратите! — выкрикнул он. — Остановитесь немедленно!
Он вытащил свой "Хеклер и Кох" и направил на Влада.
— Отойди, Влад! Немедленно!
Элай и Влад остановились и опустили кулаки. Одежда обоих была в овсянке. На полу был беспорядок.
Влад укоризненно глянул на напарника.
— Я собирался немного поразвлечься. Я схожу здесь с ума. Обычно мы этим не занимаемся — охраной заложников. Тебе известно об этом.
Юрий, продолжая целиться, сказал:
— Мы делаем, что нам говорят, потому нам хорошо платят. Не забывай об этом.
Он взглянул на Элая.
— А ты, не смей снова нападать на него. Если он плохо себя ведет, что иногда случается, ты идешь и говоришь мне.
Элай не двигался, тяжело дыша.
— Держи его подальше от нее, — сказал Элай.
Юрий убрал пистолет и направил на Элая.
VP70 выглядел огромным в его руке.
— Не приказывай мне, — сказал он. — Никогда.
— Ладно, — сказал Элай.
Какое-то мгновение мужчины смотрели друг на друга, а затем Юрий сказал:
— Останься и прибери здесь. Пошли, Влад. Уходим отсюда.
Влад усмехнулся и покинул комнату. Юрий, не сводя глаз с Элая, последовал за напарником. Дверь захлопнулась.
Элай повернулся к Саре, подошел к койке и присел рядом.
— Мне жаль за это, — сказал он.
Сара развернулась и дала ему пощечину.
— Убирайся отсюда и прихвати с собой поднос, — сказала она.
Элай поднялся, потирая лицо.
— Полагаю, я заслужил это. Я должен прибраться здесь.
— Оставь, мне насрать, если моя комната — свинарник. Она им была до того, как рассыпали завтрак, — сказала она.
— Послушай, Сара, — ответил Элай. — Ты делаешь себе хуже. Ты же знаешь, я не должен быть с тобой вежлив.
— О, правда? Не должен быть вежлив? Тогда не нужно было похищать меня!
— Проклятье, Сара, все, что нам нужно — добраться до твоего отца. Я знаю, ты можешь связаться с ним. Если не скажешь, будешь страдать. Этого мне не остановить. У Влада свои методы. Гарантирую, я не смогу этому помешать. И Юрий, если он примется за тебя, будет больно. Эти парни — эксперты, Сара. Пока что у них не было приказов причинять тебе боль, но, если они поступят, парни не будут колебаться. Теперь скажи мне, твой отец на Ближнем Востоке?
Сара сложила на груди, все еще трясущиеся от случившегося, руки. Слова Элая пугали ее, и она не была уверена, как ей поступить.
— Сара. Скажи мне. Он на Ближнем Востоке? У нас есть все основания полагать, что сейчас он в Турции.
Сара поднесла колени к подбородку и уткнулась лицом. Слезы потекли ручьем.
— Понятно, — сказал Элай. — Упряма до конца. Ладно. Ну, тогда подумай еще об этом. О, кстати, я принес тебе почитать. Возможно, это поможет тебе решиться.
Он полез в задний карман и вытащил скрученную газету. Бросил ее на койку, поднял поднос и тарелки, собрал разбросанную овсянку с пола и вышел из комнаты.
Услышав звук запираемой двери, Сара взглянула на газету и обнаружила, что она на английском языке и на первой полосе фото Ривки. Сара подняла газету и уставилась на заголовок, сердце заколотилось от ужаса.
"В ВОСТОЧНОМ ИЕРУСАЛИМЕ НАЙДЕНА МЕРТВАЯ ИЗРАИЛЬТЯНКА"
В статье говорилось о том, как двадцатилетняя девушка была найдена удушенной, ее тело было обнаружено в переулке на куче мусора. В убийстве полицейские подозревают палестинских боевиков, расследование продолжается.
В конце страницы размещалось фото Сары и Ривки. Сара видела снимок неделей ранее в квартире родителей Ривки. Подпись гласила:
"ПРОПАВШАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ДЕВУШКА В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ БЫЛА ЗАМЕЧЕНА С УБИТОЙ ИЗРАИЛЬТЯНКОЙ"
Кавказские горы. Вы верите в то, что советская элита думала об этих маленьких республиках (Грузии, Армении и Азербайджане) как о райском уголке? Здесь есть все: солнечные пляжи, заснеженные горы, роскошные сады и лучшие вина Восточной Европы. Или это Азия? Трудно сказать. Кажется, в регионе соединились Азия и Европа, смешав культурные элементы обоих континентов. Теперь, когда Советского Союза больше нет, и эти страны стали более или менее независимыми, мы только и слышим об этнических конфликтах, досаждающих региону. Но у меня здесь никогда не было проблем. На самом деле, мне здесь почти что нравится.
Я еду из Турции на "Пажане", который начинает меня беспокоить. Двигатель то и дело кашляет. Надеюсь, он выдержит дорогу до Баку. Горные дороги считаются очень жесткими, даже для больших транспортных средств.
Я направляюсь на север и въезжаю в Армению западнее Еревана. На границе у меня не возникает проблем. Документы Интерпола и тот факт, что здешние места гораздо менее подозрительны, чем страны, которые я посетил в этом задании, пропускают меня. Я должен пересечь горы к северу от озера Севан, чтобы попасть на более ровную дорогу, идущую в восточном направлении в Азербайджан. Расстояние невелико, однако неровный характер путешествия растягивает сроки. Мне нужно всего лишь расслабиться и наслаждаться великолепным пейзажем.
Я достигаю пункта назначения после наступления ночи. Баку или Бакы, в зависимости от того, с кем вы говорите — самый крупный городе на Кавказе. В Америке говорят, что Чикаго — "ветреный город", но его не сравнить с Баку. На самом деле, название Баку происходит от персидских слов, которые означают "город ветров".
Расположенный высоко на берегу Каспийского моря, Баку нередко подвержен сильным штормам. Еще одной отличительной особенностью Баку является то, что город окружен газовыми и огнеопасными нефтяными месторождениями. Поскольку нефть — главный товар страны, то Баку преимущественно индустриальный город, работающий на переработке огромного количества нефти. Потрясает тот факт, что здесь есть участки земли, которые буквально горят, поскольку газ вырывается из грунта. Поэтому Баку иногда называют "огненной землей". Во времена греков, множество мифов этой местности выросли из-за необычных природных особенностей.
Этот город не очень привлекательный. Я считаю, что город очень загрязнен, особенно окраины, полагаю, это наследие бывшей советской власти. Внутренняя часть города и гавань недавно были застроены для привлечения туристов. Город старается быть весьма космополитическим, при этом оставаясь более консервативным, чем, скажем, Стамбул.
Если бы я захотел, то смог бы остановиться в четырехзвездочном отеле, но это не в моем стиле. Я предпочитаю бюджетные места, где никто не обращает внимания на гостей. Одно из таких мест расположено на борту бывшего каспийского парома, находящегося на постоянном причале возле отделения порта, в районе, известном как Центр города. Это место — настоящая свалка, но в кабинках есть горячая вода и отличная конфиденциальность.
Я не планирую оставаться надолго.
Приятно выспавшись, я встречаю утро бодрым и готовым к работе. Завтракаю хлебом с медом и йогуртом в чайном домике возле так называемого отеля, а затем иду через Центр города по адресу, который я нашел в манифесте кладовой "Акдабара". Оружие определенно пришло из Азербайджана, и каким бы бизнесом не занимались этому по адресу, с этим нужно разобраться.
Оказывается, что это банк, расположенный недалеко от площади Фонтанов — людное место в Баку. Повезло, что фонтаны сегодня работают, поэтому террасы кафе суетливы и оживлены. Поскольку я одет в гражданский спортивный пиджак и брюки, я легко смешиваюсь с толпой. Никто не замечает небрежно одетого бизнесмена, входящего в Швейцарско-русский международный торговый банк, кроме охранника у парадного входа.
Он стоит снаружи как будто консьерж отеля, в ожидании указа поймать такси для постоянных клиентов. Я замечаю у двери сканер сетчатки глаза, который сделает мой проход в нерабочее время более сложным. Мне нужно об этом подумать.
Когда я открываю дверь, охранник кивает мне и что-то спрашивает на азербайджанском. Я улыбаюсь, указываю на справочный стол и захожу внутрь. Это довольно небольшой банковский вестибюль с двумя кассовыми окнами и двумя столами. Решетчатые ворота ведут в зону за стеной, за которой, предполагаю, находятся подсобные помещения, хранилище и, возможно, депозитные ячейки. Я направляюсь к столу с банковской литературой, беру брошюру и притворяюсь, что изучаю ее, при этом осматриваю помещение. В верхних углах две видеокамеры, зона обзора которых охватывает весь вестибюль. Я смотрю в окошко касс (только одна занята) и вижу красивую тридцатилетнюю азербайджанскую девушку, пересчитывающую манат, официальную валюту.
Комнат не так уж и много, поэтому я полагаю, что все хорошие вещички в банке хранятся за решетчатыми воротами.
Пока я осматриваю помещение, с улицы входит мужчина, останавливается и что-то шепчет охраннику, а затем направляется к кассам. Я признаю в нем человека на фото с Намиком Басараном из папки Рика Бентона. Он одет в безупречный дорогой костюм и ведет себя как король. Кажется, это управляющий банка.
Какое-то время он разговаривает с кассиром и направляется к воротам. Отпирает их своей связкой ключей, входит, закрывает и запирает за собой ворота, а затем исчезает. Он даже не глянул на меня.
Забавно, как все маленькие кусочки становятся на свои места. Кем бы ни был этот парень, очевидно, он весьма общителен с Басараном. На фото они выглядят как старые приятели, которые получают удовольствие от длительных деловых отношений. Конечно же, парень может быть просто банкиром Басарана. Многое предстоит выяснить.
Я беру несколько брошюр и покидаю вестибюль. Проходя мимо охранника, я не смотрю на него, вместо этого изучаю брошюру, будто бы решаю: пользоваться или нет банковскими услугами. Он говорит что-то, что звучит как "Удачного дня, сэр", и я, не глядя, утвердительно ворчу.
Я иду на юг в так называемый Старый город. Это небольшой лабиринт переулков, который, вероятно, должен быть более впечатляющим, чем на первый взгляд. Здесь разбросано несколько интересных средневековых памятников, но в основном он состоит из сооружений времен нефтяного бума девятнадцатого столетия и многоквартирных зданий Советской эпохи. Я нахожу на пристани ресторан со столиками на улице, специализирующийся на приготовлении барбекю. Официант приносит мне обычную азербайджанскую еду: жареный цыпленок и кебаб (маринованный шашлык из ягненка). Я считаю, что "фаст-фуд" в этом городе лучше, чем меню в ресторанах.
Покончив с едой, я иду вдоль пристани и связываюсь через имплант с Ламбертом.
— Полковник, не спишь? — спрашиваю я. — Полковник?
Он отвечает через двадцать секунд.
— Сэм?
— Это я, полковник. Проснулся?
— Хм, да, всё в порядке. Мы давно выходили на связь. Ты в безопасном месте?
— Я иду вдоль пристани в Баку. Вокруг никого. Я думал, может, у вас есть новости, потому что у меня есть.
— Есть, — отвечает Ламберт. — Однако давай ты первый.
— Тебе известно, что я нашел адрес в ящиках с оружием в "Акдабар Интерпрайзес"?
— Да?
— Это банк. Швейцарско-русский международный торговый банк. Прямо на площади Фонтанов в Баку.
Я слышу, как Ламберт усмехается.
— Что тебя рассмешило? — спрашиваю я.
— Вот это совпадение. Мы проделали трудную работу, собирая информацию на тех людей, что ты запрашивал. Секунду, позволь мне достать портативный передатчик...
Я ожидаю несколько секунд. Он, вероятно, встает с кровати и идет в свой офис. Спустя мгновение я снова слышу его голос в своем ухе.
— Загружаю фотографию. Взгляни.
Через секунду мой ОПСАТ показывает фото парня, которого я видел в банке. Он же был на снимке с Намиком Басараном.
— Попался, — говорю я.
— Это Андрей Здрок.
— Серьезно?
— Это он.
— Сукин сын. Ты не поверишь, он здесь. Я только что видел его в банке. Он вошел, будто хозяин заведения и удалился в бэк-офис.
— Верно, он и впрямь владеет заведением, — говорит Ламберт. — Увы, нам мало что удалось на него раскопать, но то, что мы нашли это интересно. Он — русский банкир, на самом деле он из Грузии, и президент Швейцарско-русского международного торгового банка. Проживает в Цюрихе, Швейцария, где находится главный филиал. Другое отделение в Баку.
— Хорошо.
— Из докладов нашей разведки следует, что Здрок связан с организованной преступностью, но это не было доказано. Его ни разу ни в чем не обвиняли, и у него не было проблем с законом. Однако Здрок находится в контрольном списке. Российское правительство подозревает, что он может быть главным игроком на черном рынке.
— Полковник, у меня есть основания полагать, что он один из лидеров "Магазина", — говорю я. — Думаю, Рик Бентон тоже так считал. Видел карту, что я тебе прислал?
— Я также уловил связь, Сэм. Я отметил парня из русской мафии.
— Сегодня вечером загляну в банк. Не знаю, что я там могу найти.
— Мы тем временем посмотрим, что еще удастся раскопать.
— И не забудь про его связь с Намиком Басараном. Очевидно, они знают друг друга, и Басаран солгал мне об этом. Басаран не чист, полковник. И меня не волнует, что он управляет какой бы там ни было благотворительной организацией, парень притворяется.
— Пока что он чист, Сэм, — говорит Ламберт. — Турецкое правительство настаивает, что он настоящий святой.
— Что насчет его происхождения? Что нам о нем известно? У него скелеты в шкафу, я это знаю. Я видел у него в офисе фото женщины с двумя девочками, держу пари, это его семья, но где они сейчас?
— Мы все еще ищем. Боюсь, что до начала девяностых на него мало что есть.
— Хорошо, этого достаточно, чтобы вызвать у меня подозрения. Мужчина сорока лет не может просто материализоваться в стране без прошлого. Найди его, полковник.
— Мы делаем все возможное. О, сейчас я просматриваю один доклад... хм, это служебное письмо офицера турецкой разведки, поставленное под сомнение его начальством, в котором он утверждает, что на самом деле Басаран не турок.
— Я бы поговорил с этим офицером. Кто он?
— Ну, к сожалению, он мертв. Не указано как или где он погиб... просто скончался.
— Дерьмо.
— Теперь, другой парень, о котором ты хотел узнать...
— Мертенс?
— Альберт Мертенс. Доктор Альберт Мертенс был правой рукой Джеральда Булла, когда тот был конструктором оружия и дилером. Мертенс был ведущим физиком легендарной "Вавилонской пушки". Помнишь?
— Конечно. Я вспомнил об этом, когда мы разговаривали о Джеральде Булле в Вашингтоне. Это суперпушка, которая может выпускать снаряды по цели на тысячи километров. Саддам Хусейн поручил Буллу создать одну пушку, чтобы тот мог атаковать соседние страны без использования дорогостоящих крылатых ракет. Она ведь может стрелять не только обычными снарядами, но также биологическими или химическими боеголовками, и даже ядерными бомбами?
— Ты прав, Сэм. К счастью, проект никогда не был завершен.
— Хорошо, что же профессор Мертенс делает для Басарана?
— Не знаю, но это нас беспокоит. Видишь ли, Мертенс семь лет отбывал срок в бельгийской тюрьме за нелегальную торговлю оружием. Согласно полученным данным, Мертенс на седьмом году был переведен в психиатрическую больницу и взят под стражу. Парень нес бред сумасшедшего. Затем, пять лет спустя, он пропал из клиники. Либо он сам сбежал, либо кто-то постарался. Нам не известно. С тех пор парень разыскивается бельгийкой полицией.
— Что же задумал Басаран? — спрашиваю я. — Мертенс строит ему суперпушку? А если так, то зачем? Басаран должен быть на нашей стороне, но все выглядит, что это не так.
— Давай просто двигаться по течению, Сэм. Ты отлично делаешь работу.
— Есть успехи насчет Насира Таригиана?
— Пока нет. У группы исследователей есть зацепка касательно человека на фотографии. Как только ее получат, ты узнаешь об этом первым.
— Отлично. После того, как загляну в банк, я пришлю тебе отчет.
— Будь очень осторожен, Сэм — отвечает Ламберт. — Если этот парень, Здрок, на самом деле лидер "Магазина", ему придутся по вкусу твои внутренности, если тебя схватят.
— Не волнуйся, я не намерен оставаться в меню.
Уже чуть за полночь, я иду по улицам, придерживаясь тени, и время от времени останавливаюсь, чтобы убедиться, что никто за мной не следит. Важно не только удостовериться, что никто вас не заметил, пока вы двигаетесь к цели, но также оглядываться назад.
На площади Фонтанов есть несколько гуляк. Не могу понять почему, ведь из-за каспийского ветра здесь чертовски холодно. Я избегаю таких мест и пытаюсь добраться до банка переулками. Как и ожидалось, всего один охранник стоит на улице под фонарем, закутавшись и потирая руки, чтобы согреться. Я вижу, как пар выходит из его носа и рта. Увы, прохлада несет опасность и для меня. Скрыть дыхание особо не получится, остается только держаться, избегая света.
Нужно двигаться быстро, он не должен видеть, как я приближаюсь. Я выбираю темное место вдоль улицы, а затем перебегаю на сторону охранника. Приседаю на корточки и вытаскиваю "Файв-Севен". Я примерно в десяти метрах от парня, но он не видит меня. Подобно кошке, я бегу к нему легко, бесшумно и останавливаюсь рядом с ним, приставив ствол к его виску.
Только через несколько секунд он осознает, что произошло. Он не двигается, но старается взглянуть не меня. Свободной рукой я вытаскиваю из его кобуры "Глок" и отбрасываю в сторону. Охранник что-то спрашивает, вероятно: "Что вам нужно?" или нечто подобное. Я не отвечаю. Вместо этого, разворачиваю его лицом к сканеру сетчатки глаза. Указываю на него, и охранник понимает мысль. Сперва он качает головой, однако я надавливаю стволом пистолета. Охранник медленно подается вперед и смотрит в сканер.
Я слышу, как открывается дверь.
Пока он находится в таком положении, я сильно ударяю его по затылку. Охранник падает подобно мешку с азербайджанской свеклой. Я подхватываю его под руки и тащу в тень. На всякий случай я толкаю его пистолет в канализацию.
Я опускаю свои очки, включаю ночное видение, и открываю дверь банка. Ровно через две секунды я приседаю и гашу при помощи "Файв-Севен" лампочки над головой — первая, вторая. Закрываю дверь и в вестибюле теперь темно. Камера наблюдения меня не видит.
Я прохожу мимо касс, прямиком к воротам и отпираю их отмычками. Слева — комнатка с небольшим количеством депозитных ячеек. Напротив них кабинет, вероятно Здрока. Прямо по коридору — хранилище. Я направляюсь в кабинет Здрока.
Компьютер работает, но монитор погашен. Я включаю его и изучаю жесткий диск. Его электронную почту легко взломать, и я записываю адрес в ОПСАТ. При помощи этой информации Карли Сент-Джон взломает сервер и извлечет все отправленные и полученные письма. Остальные файлы — это документы "Excel" и "Word", похожи на легальные. Я нахожу зашифрованную папку и пробую все стандартные хакерские навыки, чтобы войти. Бесполезно. Я также не могу скопировать ее в ОПСАТ. Чтобы ни содержала папка, Здрок позаботился, чтобы только он мог войти. В конечном итоге я копирую свойства папки, чтобы отправить их Карли.
Быстрый обыск стола и ящиков не дал результатов. Я начинаю чувствовать, что потерпел неудачу. Возможно, все интересное Здрок держит в Цюрихе. Я сажусь в кресло и осматриваю комнату. Иногда это вдохновляет меня, попробовать что-то новое. Я замечаю, что дизайнер интерьера разместил полированные панели из красного дерева на стенах геометрическим, художественным рисунком. Панели слегка выступают, создавая рельефность. Я встаю и пересекаю комнату, чтобы взглянуть поближе. Подчиняясь внезапному порыву, я включаю флуоресцентный режим. В нем я вижу, что верхние края панели очень запылены.
Я направляюсь к другой стене и осматриваю панели. Пыль на одной из панелей нарушена, как будто кто-то трогал ее и нечаянно кое-где вытер верхний край. Я осторожно берусь за панель и тяну. И что вы думаете — штуковина щелкает и поворачивается на петлях, открывая небольшой сейф. Я лезу в набедренный карман, вынимаю одноразовую отмычку и настраиваю мощность микровзрывчатки. Чтобы открыть сейф необходимо установить на полную мощность. Будет шумновато, не говоря уже о беспорядке.
К черту, они в любом случае узнают, что я был здесь.
Я активирую отмычку и размещаю рядом с ручкой. Удостоверившись, что она в подходящем месте, я отхожу назад, делаю глубокий вздох и жму ударник сбоку отмычки.
Взрыв подобен трем петардам "Черный кот", которые я использовал в детстве на четвертое июля. Нанесенный урон, однако, куда больший: теперь в передней части сейфа появилась дыра. Я легко могу просунуть руку, повернуть механизм и открыть дверцу. Каждый раз, когда я использую одну из этих штук, я поражаюсь: содержимое, кроме самого сейфа, не повреждено.
Внутри находится перевернутая стопка документов. Некоторые соединены скрепками и скобами, остальные лежат отдельно или в папках. Осматривая их, я вижу записи денежных переводов, напоминающие банковские счета в Швейцарском банке, это означает, что они конфиденциальны и надежно защищены. Суммы переводов — миллионы долларов. Я также замечаю, что они от различных организаций и частных лиц, без указания их месторасположений. В некоторых случаях это просто число — перевод с одного счета на другой. Отследить, кому принадлежат счета, будет не просто, если вообще возможно.
Тем не менее, я делаю снимки нескольких страниц, возможно, "Третий Эшелон" что-нибудь с этим сделает.
Последний документ (отчет, помещенный в сейф последним) содержит имя клиента. Деньги на сумму восемь миллионов долларов пришли из "Тирмы". Перевод датируется завтрашним числом и пометкой "Возврат". Проклятье. На что так называемой благотворительной организации тратить восемь миллионов долларов? Закупают дохрена хлама. Еще одно доказательство, что Намик Басаран не тот, кем кажется.
Множество документов ссылается на азербайджанский адрес получателя. Я не знаю его, но полагаю, что это где-то на окраине Баку.
Я записываю адрес, делаю снимок документа, и возвращаю все обратно в сейф, несмотря на взорванную дверцу и встаю посреди комнаты. Я открываю "Оспрей" и высовываю две липкие камеры. Я забираюсь на стол, приоткрываю решетку вентиляции и прикрепляю камеру, чтобы она была направлена вниз и на стол. Вторую камеру я устанавливаю на книжной полке в дальнем левом углу, на верху огромной книги. Вы ее не увидите, пока не вытащите книгу или не станете напротив ее, присматриваясь. И в конце я закрепляю жучок под крышкой стола Здрока.
Теперь я готов уйти, но как только я выхожу из офиса в коридор, срабатывает сигнализация. Я чуть из кожи вон не выпрыгнул, настолько она была громкой и внезапной. Я незаметно подхожу к решетчатым воротам в конце коридора и слышу крики снаружи. Мне везет как утопленнику: кто-то, наверное, нашел снаружи бессознательное тело охранника, или тот пришел в сознание раньше, чем я рассчитывал.
Ну что же, я ведь не могу выйти путем, которым вошел или могу? Как только я разворачиваюсь и направляюсь к запасному выходу, парадная дверь разлетается вдребезги. Я не останавливаюсь посмотреть, кто вошел. Бросаю за собой дымовую гранату и бегу. Она взрывается, заполняя коридор густым дымом. Мужчины кричат мне что-то в вестибюле, но, несмотря на это я считаю, что они меня еще заметили.
Я добираюсь до выхода в конце здания, возле уборной. Над дверью предупреждающие знаки, обозначающие, что при открытии прозвучит тревога. Теперь уже поздно об этом волноваться.
Я отодвигаю засов двери, открываю ее, и меня приветствует еще одна сирена, звучащая по всему зданию. Я прыгаю в переулок, приседаю на корточки и смотрю в направлении двух, вооруженных пистолетами, полицейских в пятнадцати метрах от меня. Один кричит на меня, направляет пистолет и открывает огонь! Что же случилось с приказом "Не двигаться или я буду стрелять?" Черт с ним, все равно косо стреляет. Я вскакиваю на ноги и бегу в другой конец переулка, но вскоре понимаю, что это было не мудрое решение из-за пятиметровой стены. Проклятый тупик.
Меня никогда ничто не останавливало, даже такая мелочь как стена. Но сперва, мне нужно избавиться от стреляющих в меня вредителей. Копы либо пьяны, либо слепы, потому что они паршивые стрелки. Я вынимаю "Файв-Севен", опускаюсь на колено, поворачиваю туловище, целюсь и выпускаю две пули в каждого мужчину. Их как будто ударили в грудь невидимой кувалдой. Вероятно, они носят бронежилеты, но ударная сила, даже, несмотря на жилет, достаточна, чтобы повалить на землю.
Это дает мне время вытащить из кармана на левой голени цилиндрическую рукоять. Я ее так называю, потому что это длинная многофункциональная цилиндрическая трубка. Затем я лезу в "Оспрей", нахожу веревку для экстренного случая и прикрепляю конец веревки к рукояти. Я надавливаю кнопку на трубке, и из нее вырываются четыре стальных зубца, создавая портативную кошку.
Я дважды раскручиваю крюк и перекидываю через стену. Крюк цепляется за кирпичи, и я сильно дергаю веревку, убеждаясь, что она выдержит мой вес. Затем остается лишь забраться на стену, отцепить кошку и спрыгнуть с обратной стороны.
Теперь я на улице за углом от банка. Сирены по-прежнему воют, поэтому я не могу остаться и наблюдать за волнением. Я перебегаю улицу к ближайшему зданию и прижимаюсь к стене, погруженной в тень. Мне нужно время, чтобы сориентироваться. Отсюда я вижу фасад банка. Сверкая огнями, подъехали три полицейские машины. Оглушенный охранник сидит, прислонившись к стене, потирая затылок. Я не знаю, сколько здесь копов, разыскивающих меня, но как только они поймут, что я оставил их приятелей в переулке, они начнут на меня травлю подобно злобным плечам.
Прежде, чем я успеваю скользнуть во тьму, в конце моей улицы появляется полице