Хуже всего то, что мне приходится бросить в Ираке "Тойоту Ленд Крузер" и переходить границу пешком. Когда я буду в Иране, мне необходимо найти в Тебризе транспорт. Идти пешком — это не вариант.
Я еду на восток, до рассвета проезжаю через Равандуз, пока не оказываюсь в полутора километрах от приграничного КПП. Сворачиваю на первую же грунтовую дорогу и останавливаюсь. Убедившись, что все вещи при мне, я оставляю ключи в машине. Какому-нибудь сукину сыну повезет, и ему достанется на халяву внедорожник! Выхожу из машины и направляюсь по пересеченной местности, избегая шоссе, пока не замечаю вдалеке КПП. Забираюсь на холмик с видом на шоссе. Я насчитываю трех вооруженных охранников, останавливающих машины, двигающиеся в обе стороны.
На другой стороне границы — иранский пропускной пункт. Солнце еще не поднялось, и у меня еще около часа до рассвета, который обнулит мои шансы перебраться на другую сторону.
Я снимаю униформу, втискиваю верхнюю одежду в "Оспрей" и спускаюсь вниз по склону. Я прячусь за кустами, деревьями или камнями, каждый раз останавливаюсь и убеждаюсь, что меня не заметили. Это маловероятно. Моя униформа черная, и на холме темно. Внимание охраны сосредоточенно на автомобилях, въезжающих и выезжающих из страны.
Через пятнадцать минут я лежу на земле на склоне канавы, и слегка приподняв голову, чтобы следить за КПП. Они не ожидают, что кто-то пересечет границу пешком.
Если не высовываться и двигаться восточнее, то у меня должно получиться. Я выжидаю, когда автомобиль приблизится к КПП, и один из охранников начнет диалог с водителем.
На четвереньках, я перемещаюсь по канаве. Я нахожусь напротив контрольно-пропускного пункта, когда один из охранников выходит покурить. Он идет со стороны здания, возле которой нахожусь я, и смотрит на ночное небо. Нельзя позлить себя обнаружить, и я лежу неподвижно.
Дерьмо, он подходит к канаве.
Делая затяжку, он задумывается, вероятно, о том, что будет есть на завтрак после смены. Я достаточно близко, и он увидит меня, если шевельнусь.
Затем его зовет напарник. Охранник кивает, делает последнюю затяжку, и швыряет окурок ко мне канаву. Тот падает в шаге от моего лица, продолжая тлеть. К счастью, охранник не утруждается посмотреть, куда упала сигарета.
Пока никого нет, я тушу окурок.
На четвереньках я двигаюсь дальше на восток. Теперь мне нужно наблюдать за двумя КПП. Ранним утром движение на дороге небольшое. Мне повезло, что пара машин проехала мимо моей позиции и скрыла мое продвижение. Однако теперь все затихло. На дороге полнейшая тишина. Иракские пограничники заходят в здание КПП, и снаружи остается один лишь иранец. Он стоит там, глядя на запад, как будто ожидает кортеж, и готовится к проверке. Что он делает?
Парень кричит в сторону иракского КПП. Он ждет несколько секунд, затем кричит снова. Произносит чье-то имя. В этот же момент "куряга", которого я видел ранее, выходит из КПП. Он кричит иранцу в ответ. Я не понимаю, что говорит иранец, так как это незнакомый мне персидский язык. Мне проще читать на нем, чем говорить, его написание похоже на арабский. Иракец кивает, и они идут друг к другу. Дерьмо, что происходит? Они встречаются на полпути, между двумя КПП, и я понимаю, что мне не о чем беспокоиться. Иракец достает пачку сигарет и предлагает иранцу. Похоже, что они обмениваются шутками и смеются, а спустя пять минут расходятся на свои позиции.
Все чисто. Я буквально переполз в Иран.
Я продолжаю двигаться в темноте, сторонясь шоссе. Небо становится темно-оранжевым и красным. Солнце встанет с минуты на минуту. Мне нужно найти место, чтобы переждать день, и мне кажется, я нашел подходящее местечко в полутора километрах, где шоссе пересекает мост.
Я добираюсь до моста через десять минут спустя, и солнце начинает выглядывать из-за холмов. Мост проходит через ущелье шестидесятиметровой глубины. Эта страна очень холмистая, предгорья образовывают вулканические горные хребты Сабалан и Талеш.
Мосты — наиболее посещаемые мною отели. Эта разновидность жилья не всегда является четырех или пятизвездочной, но они предлагают мне то, что мне нужно больше всего — конфиденциальность.
Я пробираюсь вниз к краю шоссе, осторожно спускаюсь по крутому склону рядом с мостом. Я хватаюсь за стальные опоры, подтягиваюсь и залезаю внутрь. Подниматься на нижнюю часть шоссе не трудно, здесь уступ проходит по всей длине моста.
Пространство на уступе около полутора метра в ширину и метр в высоту. Идеальное место, чтобы лежать, если не перевернусь во сне и не упаду. Но раньше этого никогда не случалось.
Перед сном я посылаю по ОПСАТу текстовое сообщение Ламберту, сообщив, что я в Иране и на пути в Тебриз. Затем я перекусываю сытным сухим пайком. Это еда не для гурманов, но она снижает чувство голода и способствует сну.
Здесь я сплю большую часть дня — под мостом, дорога в Иран прямо надо мной.
ОПСАТ будит меня в девять часов вечера, солнце уже зашло. Постоянный грохот транспортных средств, проходящих через мост, не будил меня, наоборот, напоминал мне звучанием белый шум. Я спал как убитый.
Я осторожно выскальзываю из укрытия под мостом, удерживаюсь за опору и спускаюсь на землю. Отхожу от дороги в кусты, где меня не заметят. Сидя за деревом, проверяю ОПСАТ. Ламберт оставил сообщение: "СВЯЖИЬ С РЕЗОЙ ХАМАДАНОМ НА ТЕБРИЗСКОМ БАЗАРЕ, "КОВРОВАЯ КОМПАНИЯ ТЕБРИЗА". ОН ЧИСЛИТСЯ В ЛИЧНОМ СОСТАВЕ ЦРУ, И ОЖИДАЕТ ТЕБЯ".
Хорошо. Загвоздка в том, чтобы как-то доехать до Тебриза. Автостоп — не вариант, и я начинаю долгий путь к ближайшему городу Махабаду в пятидесяти километрах отсюда. Я прикинул, что доберусь часов за семь-восемь. Трудность вызывает неровной местности, и устают ноги. Мысленно я благодарю Катю Лоунстерн за все упражнения для ног, которые она заставляла нас делать на занятиях Крав-маги. Передвигаться сложно и я вынужден несколько раз останавливаться, чтобы передохнуть, я осознаю, что это отнимет гораздо больше времени, чем я предполагал. Черт возьми, в моей карьере мне не раз приходилось несладко и здесь еще относительно легко.
По пути я прохожу мимо нескольких заброшенных на вид деревень. Поскольку Иран — современная страна, сельскохозяйственные элементы по-прежнему содержат пережитки прошлого. Вы увидите пастухов, носящих тот же тип одежды, что и сотни лет назад. Не все водят машины. Если я поранюсь или заболею, помощи ждать не стоит. Здесь не будет аварийных клиник по дороге. Эта мысль мелькает у меня в голове, когда я слышу слева в лесу вой волков.
Под утро я наконец-то прибыл в Махабад. Небольшой городок, однако, больше деревни, это сельскохозяйственное сообщество, которое только пробуждается от спячки.
Я слышу музыкальные мотивы исламских утренних молитв, плывущие по воздуху, должен признать, это очень успокаивает. Помимо преобладающего персидского населения Ирана, в регионе, куда я направляюсь, полно курдов и азербайджанцев. Персы — прямые потомки ариев, первых жителей Земли, населявших ее около четырех тысяч лет назад, и они составляют более половины от общей численности населения страны. Почти каждый человек в Иране — мусульманин-шиит, исламская ветвь которого диктует культурное, религиозное и политическое направление страны. Мусульмане-сунниты составляют почти десять процентов населения. Интересен тот факт, что в остальном мире почти все мусульмане — разнообразные сунниты, но в Иране и большей части Ирака большинство — шииты.
Я брожу по городу, переодевшись в повседневную одежду, под которой скрыта моя униформа. В горном регионе в ней не так жарко, поэтому я чувствую себя довольно комфортно. Большинство персов — светлокожие и могут сойти за западного человека, если им будет нужно. Я легко смешиваюсь с толпой, несмотря на более темный цвет лица. Я, наверное, выгляжу так, будто только что вышел из тегеранского автобуса. Никто не смотрит на меня дважды. Все будет в порядке, если мне не придется говорить.
Большинство мужчин одеты в джабаллу, и длинный халат, многие носят чалму. В крупных городах можно увидеть, мужчин, одетых в западную одежду: костюмы, брюки и рубашки. Однако женщины почти всегда укутаны в хиджабу, скромное платье. Как правило, так называют чадру — шатровую мантию, которая свободно накрывает голову, руки и ноги. Нельзя носить облегающую одежду. Вся кожа, за исключением лица, должна быть прикрыта, включая руки, ноги, волосы и декольте. В городах женщины могут носить длинные юбки, и даже брюки под длинным темным пальто, известным как рупуш. На голову надевают обычный платок. Однако здесь все более традиционное и старомодное.
Думаю, мне нужна окраина города. Это своего рода стоянка для коммерческих грузовиков, двигающихся на север. Я иду к задней части стоянки, где меня не заметят, сажусь и жду свой транспорт. Он прибывает спустя полчаса.
Это десятиколесный грузовик, который идеально мне подходит, на борте надпись на фарси: "Транспортная компания Тебриза". Я выжидаю нужный момент, когда водитель входит внутрь станции, чтобы воспользоваться уборной, я подбегаю к задней части грузовика, сажусь на корточки, и проползаю под горячей платформой.
Я поворачиваю мой ремень так, чтобы пряжка была на спине, и вытаскиваю крюк. Затем я поднимаю тело вверх, над осями, лицом вниз, и фиксирую себя так, чтобы я мог удержаться, и кладу ноги на части шасси, крюк удерживает меня на месте. Это не самый удобный способ езды на полторы сотни километров, но я проделывал это много раз, и на самом деле это не так уж и плохо, если оставаться бдительным, чтобы не уснуть и не упасть.
Пять минут спустя водитель возвращается в кабину. Заводится двигатель, и мы едем. В ближайшие три часа я буду довольствоваться размытым пятном дороги в метре от моего лица.
ТЕБРИЗ — самый большой город на севере Ирана, населенный в основном азербайджанцами. Город, кажется, стал неприглядным из-за раскинувшихся высотных жилых зданий, но центр старого города в большей степени соответствует традиционному Ирану. Выскользнув из-под грузовика, я двигаюсь на базар к югу от реки Мехран. Это старейший и крупнейший базар во всем Иране, с типичным лабиринтом медин[11], как в большинстве стран Ближнего Востока. Я приехал в полдень, в самый разгар торговли. Чайные домики заполнены курящими кальяны мужчинами или просто оживленно разговаривающими за чашкой персидского чая. Лоточники лезут из кожи вон, заставляя каждого прохожего зайти в конкретный магазин и что-нибудь купить. Ясное дело, здесь гораздо спокойнее и приятнее, чем в Ираке.
Я брожу вокруг как турист, пока не нахожу "Ковровую Компанию Тебриза", необычно большой магазин, специализирующийся не только на персидских коврах, но также на шелках и специях. Женщина встречает меня и кивает с энтузиазмом, когда я спрашиваю Реза Хамадана. Она проходит через шторы в заднюю комнату, а я изучаю кропотливую работу, которая изображена на коврах. Я всегда поражался мастерству людей, которые делают такие вещи. Здесь ковры продаются не для того, чтобы они лежали на полу, в этой части мира это является символом богатства и неотъемлемой частью религии или культурного праздника. Из того, что я вижу здесь, я делаю вывод: Реза Хамадан — мастер коврового производства.
Он выходит из магазина, одетый в свободную белую рубашку с широкими рукавами, складчатые темные брюки и сандалии. На вид ему лет пятьдесят, гладко выбрит и носит завивающиеся вверх небольшие усы как у Чаплина. Его глубокие голубые глаза искрятся и проявляют теплоту.
— Меня зовут Реза Хамадан, — говорит он, протягивая руку.
Я пожимаю ее.
— Сэм Фишер.
— Я ждал вас, мистер Фишер. Добро пожаловать в Тебриз, — говорит он.
Его английский очень хорош.
— Спасибо.
— Пройдемте в более удобное для беседы место. Моя жена присмотрит за магазином.
Он позвал женщину, которую я видел ранее. Она проходит в магазин, улыбается и кивает мне, позволяя нам пройти в комнату, которая находится за занавесками. Хамадан проводит меня в свой офис. Стены и потолок покрыты великолепными коврами, стол из красного дерева, сделанный на английский манер, стоит в углу, а в центре комнаты располагаются большие подушки.
— Пожалуйста, садитесь. Хотите ли чаю? — спрашивает он.
— Не откажусь.
— Пожалуйста, — произносит он снова, указывая на подушки.
Я сажусь и скрещиваю ноги, а затем облокачиваюсь на бок. Ощущение очень приятное, в ногах правды нет. Хамадан покидает комнату и возвращается через несколько минут с подносом.
— Обычно жена обслуживает нас, но сейчас у нее клиент.
Именно этого я и ожидал — чай, неофициальный национальный напиток. Это крепкий чай, который подается горячим, и обязательно черный, в небольшой стеклянной чашке. Я не большой поклонник таких вещей, но в данный момент у него райский вкус. По дороге из Махабада, пыль попала мне в горло, но чай творит чудеса, очищая дыхательные пути.
— Как прошло путешествие, мистер Фишер? — спрашивает Хамадан.
— Приятно, насколько возможно, — отвечаю я тактично.
— Рад это слышать. Теперь, когда вы здесь, я уполномочен предоставить вам автомобиль. Это машина зятя, он уехал по делам на долгое время. Не стесняйтесь, пользуйтесь ею столько, сколько нужно. Вы можете использовать ее везде, кроме Ирака.
— Это очень любезно, благодарю вас.
— Я полагаю, у вас есть вопросы ко мне?
— Есть, но прежде чем мы перейдем к делу, я хотел бы спросить у вас кое-что личное.
— Пожалуйста.
— Как вы стали кротом ЦРУ?
Хамадан улыбается, обнажая ряд белых зубов.
— В 70-х я провел свои ранние двадцатые годы в США, до падения шаха. Я поступил в небольшой колледж в Западном Техасе, где так же учились другие иранцы. В то время в школе была программа по обмену с Ираном. Я изучал политологию и английский язык. В это же время, люди из вашего правительства пришли поговорить с нами. Это было совершенно очевидно — они хотели набрать молодых людей, чтобы шпионить США в Иране. Платили хорошо. Я был молод и не видел другого выхода, поэтому согласился. Я до сих пор получаю дополнительные доходы от ЦРУ. Не жалуюсь.
— Очаровательно, — говорю я. — Мир тесен, не так ли?
— Ежедневно он становится еще тесней. И так, перейдем к делу, — он ставит свою чашку и смотрит мне в глаза. — Мистер Фишер, в этой стране и близлежащих районах у меня много связей в преступном мире и в правоохранительных органах. Еще до того, как ваше правительство связалось со мной и сказало ждать вас здесь, мне приходилась слышать ваше имя, упоминавшееся в.… других местах.
— Да?
— Мистер Фишер, за вашу голову назначена цена. Вы заметный человек.
— Что ж, ничего нового, — говорю я.
Хамадан смотрит на меня, взвешивая мои слова.
— Я вижу, вы очень смелый человек, мистер Фишер, либо очень глупый.
— Зовите меня Сэм, пожалуйста.
— Хорошо, но тогда вы должны звать меня Реза.
— Хорошо, Реза. Что именно вы имеете в виду?
— Вы не отнеслись серьезно.
— Напротив. Я ко всем смертельным угрозам отношусь серьезностью.
— Тогда простите меня. Может быть, я принял вашу уверенность за равнодушие.
— Реза, я занимаюсь этой работой уже очень долго. Нужно постараться, чтобы заставить меня беспокоиться. Теперь почему бы вам не рассказать, что вам известно?
Он кивает и улыбается.
— Вы мне уже нравитесь, Сэм. У вас есть... как это слово? Апломб.
Он делает глоток чая и продолжает:
— Я предполагаю, вы знали мистера Бентона?
— Не лично. Рик Бентон работал в той же организации, что и я.
— Я имел дело с мистером Бентоном. Был одним из его информаторов. Он нравился мне. Трудно поверить, что он убит. Он также был уверен в себе.
— Продолжайте.
— Вы должны знать, что мистер Бентон пытался выследить "Магазин". Он хотел знать, где они базируются, кто за ними стоит, как работают. За последние два года это стало его навязчивой идеей. Я помогал ему всем, чем мог. Узнавал для него информацию, давал конкретные направления. Однако я считаю, что он слишком рано раскрыл свои карты. "Магазин" узнал о нем. Мистер Бентон рассказывал мне о таком же человеке, как и вы, который был убит на Дальнем Востоке. Мистер Ли?
— Да. Ден Ли. В Макао.
— Точно. После случившегося, мистер Бентон сказал мне, что он предполагает, будто у "Магазина" есть список имен. Имена возможных агентов, которые работают в Агентстве Национальной Безопасности. Он боялся, что "Магазин" начал кампанию по ликвидации тех, кто находился в списке.
Я обдумываю сказанное.
— Я не подвергаю сомнениям подозрения Рика, но я думаю, вы оба придаете "Магазину" слишком много значения. Если у "Магазина" есть список имен, то я не могу себе представить, как они могли его получить.
— Именно это мистер Бентон и сказал. Очень странно.
— Говорю Вам, Реза, я не беспокоюсь об этом, — говорю я.
Я не шучу. У меня есть, о чем поволноваться. Я трачу много сил, присматривая за самим собой на задании. Это рутина.
— Что Вы можете мне сказать о расследование Рика?
— Мистер Бентон работал по отслеживанию поставки оружия в Ирак. Он считал, что оружие поступает из Азербайджана, но он не был полностью уверен. Я склонен с ним согласиться. Если это и так, то существует два маршрута, по которым они могли провезти оружие — один через Иран, а второй — через Армению и Турцию. Я вам так скажу. Я не думаю, что оружие идет через Иран, возможно, "Магазин" желает, чтобы мы так думали. Есть маршрут, проходящий через Иран, но он возникает не в моей стране. Я точно знаю, наше правительство упорно работает, чтобы сдерживать поставки нелегального оружия из Ирана. Они не хотят, чтобы все думали, будто они снабжают террористов, несмотря на то, как нас изображает мировая арена. Наше правительство особо обеспокоено радикальными террористическими группировками, у которых могут быть иранские связи.
— Например, "Тени"?
Хамадан снова улыбается.
— Вы очень проницательны, Сэм.
— Они быстро стали приоритетными для нас, — объясняю я.
— Да, что ж, этого следовало ожидать. СМИ и наше правительство подозревали, что "Тени" базируются в Иране. Надеюсь, это не так. Я не верю в это.
— Реза, любая информация будет полезна.
— Мне мало что известно. Только то, что за последнее время группировка приписывает себе заслуги в большинстве атак. Мы хоть уверены, что "Тени" существуют? Может быть, это "Аль-Каида" или другие известные группировки, возможно, они просто пытаются нас запугать?
— Нет, я так не думаю. Их методы немного отличаются. Однако результаты такие же. Я даже думаю, что встретил кого-то из "Теней" на днях в Эрбиле.
— Правда?
— Да. Это кое-что напомнило мне. Что вы знаете о "Контейнерной компании Тебриза"?
Хамадан сморщил лоб.
— А что?
— В Эрбиле конфискована партия оружия. Товары лежали в ящиках, изготовленными в "Контейнерной компании Тебриза".
Хамадан пожимает плечами.
— Здесь это крупная компания, которая делает коробки, ящики, контейнеры... Их склад находится за городом.
— Я собираюсь навестить их.
— Это не помешает, но я не могу представить себе, чтобы эта компания была замешана в чем-то незаконном. Они продают свою продукцию всем клиентам. "Магазин" мог покупать контейнеры через посредника или напрямую.
— Может быть. Есть еще один вопрос. Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Таригиан?
— Таригиан?
Хамадан выглядит удивленным.
— Насир Таригиан?
— Я не знаю его имени.
— Если Вы говорите о Насире Таригиане, то вы говорите о герое Иранской войны. Он был героем в ходе Ирано-иракской войны.
— Расскажи мне о нем.
— Он был очень богат, имел несколько предприятий и вел очень активную политическую деятельность. Он попал в небольшие неприятности в 1980-х, выступая против Исламской революции. Когда началась война, у него случилась трагедия: его дом был разрушен, он потерял часть родственников, которые были убиты иракскими бомбами. После этого инцидента он поклялся отомстить Ираку. Он основал антииракскую полицию, по большому счету, террористическую группировку. Делали частые набеги через границу. Они были беспощадны: убивали беззащитных мирных жителей и уничтожали все имущество. Здесь, в Иране, Таригиан стал чем-то вроде культового героя, но правительство не одобряло его действий. Они собирались вмешаться и остановить его, но прежде чем они успели сделать это, Таригиан и его маленький отряд попали в засаду иракской армии. Таригиан был убит, а милиция уничтожена.
— Таригиан мертв?
— Это общее мнение. С тех пор о нем никто не слышал. Я даже добавлю, что после боя не нашли его тела.
— Хм. Я слышал, как один из членов "Теней" упомянул это имя в Эрбиле.
— Я сделаю запрос, — говорит Хамадан. — Однако я слышал имя, связанное с руководством "Тени", человек по имени Ахмед Мухаммед. Знаете, такое?
— Да, слышал его имя в Эрбиле, оно также фигурировало в докладах, — отвечаю я. — Уверен, что он состоит в террористическом списке ФБР.
— Мухаммед — иранец, известный террорист, которого разыскивает наше правительство за ряд преступлений. Мои источники сообщают, что он — один из основных игроков "Теней". Он, скорее всего, не главный в организации, но, наверное, руководит планами операций и их осуществлением.
— Что ж, тогда я обязательно буду с ним осторожен.
Хамадан встает и идет к своему столу. Он открывает ящик, берет папку и приносит ее мне.
— Это принадлежало мистеру Бентону. Иногда он останавливался в комнате, которая находится у нас над магазином. На самом деле, он недавно был здесь, перед тем, как отправиться в Бельгию. Он оставил этот материал здесь, и я нашел его в комнате. Может быть, материал будет полезен. Сэм, если вы хотите, вы тоже можете остаться в комнате.
— Спасибо, — я открываю файл и нахожу несколько статей и фотографий.
Я извлекаю первую фотографию и рассматриваю ее. На картинке два человека. Один из них выглядит смутно знакомым. По-видимому, он с Ближнего Востока, и судя по типу кожи, ему около пятидесяти лет. Другого парня я не знаю.
— Ах, да, еще кое-что, — говорит Хамадан. — Мистер Бентон вступил в контакт с этим человеком.
Он указывает на парня, показавшегося мне знакомым.
— Его зовут Намик Басаран. Он турок. Мистер Бентон считал, что мистер Басаран имеет секретную информацию о "Тенях".
— Намик Басаран. Кажется, я слышал о нем.
— Вы, должно быть, видели его по телевизору. Он предприниматель, имеющий огромный конгломерат в городе Ван, в Турции. Он называется "Акдабар Интерпрайзес". Знаете?
— Нет.
— Они в основном занимаются строительством, добычей нефти и производством стали. Кроме этого, Басаран управляет благотворительной организацией под названием "Тирма", задача которой заключается в предоставлении помощи жертвам терактов по всему миру. Он основал "Тирму" на свои деньги. Намик Басаран — любитель саморекламы, поэтому его постоянно транслируют по новостям, где он выступает против терроризма после нападений. Как известно, он помогает турецкой полиции в поисках террористов, и, похоже, у него есть связи во всех соседних странах.
Эта благотворительная организация звучит знакомо. Может, я слышал об этом парне.
— Вы с ним встречались? — спрашиваю я.
— Нет, никогда, но у нас было общее дело. Я ему продал ковры для украшения офисов. Я надеюсь встретиться с ним когда-нибудь. Он весьма щедрый человек, но должен сказать, я верю, что он заинтересован, чтобы его показывали по телевидению как ни в чем-либо ином. Но, по крайней мере, он кладет деньги туда, где его рот.
— Другой человек на фотографии, кто он?
Похоже, он из Восточной Европы, он ни араб, ни перс. Ему за пятьдесят, возможно, шестьдесят.
— Я не знаю. Как и мистер Бентон.
— Где Рик взял эту фотографию?
— Я не знаю.
Я кладу фотографию в папку и киваю.
— Хорошо. Похоже, у меня появились домашние задания. Если Вы не возражаете, я воспользуюсь вашим предложением отдохнуть в комнате, а потом сегодня вечером проверю склад.
— Очень хорошо. Я покажу вам комнату.
Я следую за Хамаданом, выхожу из офиса и поднимаюсь по лестнице. Это маленькая, но очень домашняя комната, с футоном и десятками подушек. Здесь также есть ванная комната. По моим меркам это роскошная комната. Я благодарю Хамадана и говорю ему, что увидимся за ужином. Я устраиваюсь на отдых. Перед сном я проверяю ОПСАТ, не прислали ли мне сообщения. Есть одно от Ламберта: "Свяжись со мной".
Я нажимаю имплантированный передатчик в горле.
— Полковник? Ты здесь?
Через некоторое время в ухе звучит голос Ламберта.
— Сэм? Где ты?
— В Тебризе. У Резы Хамадана.
— Хорошо, ты добрался. Слушай, у меня неприятные новости. Еще один из наших секретных агентов был убит вчера. Маркус Блейн.
Опять же, мы не были знакомы, но я знаю, кем он был. Человеком "Третьего Эшелона" в Израиле.
— Как это случилось? — спрашиваю я.
— Мы пока не знаем. Детали очень обрывочны, но предварительный доклад показывает, что это может быть тот же убийца или убийцы, на которых нарвался Рик Бентон и Ден Ли.
Вот теперь я принимаю всерьез то, что говорил Хамадан насчет списка имен у "Магазина".
Андрей Здрок сидел в офисе своего Швейцарско-русского международного торгового банка, глядя из окна на улицу финансового района Цюриха. Он проживал здесь вот уже несколько лет, и любил город. Цюрих был очень дорогим местом для проживания, но у Здрока было достаточно средств, и он пользовался всем, что предлагал город. Его замок на берегу Цюрихского озера был его гордостью и радостью, он покидал свой дом, только лишь для визита в банк. В свободное время, Здрок позволял себе дорогие увлечения. Он владел шестью автомобилями, которые рассматривались как коллекционные предметы, в том числе и "Роллс-Ройс" 1933 года, принадлежавший когда-то Паулю фон Хиндербергу. Однако самым дорогим владением была яхта "Свэн 46", которую он недавно купил. Он любил ходить под парусом вдоль озера, а иногда и ночевал в ней. Здрок считал ее кусочком рая на Земле.
"Магазин" развивался хорошо. Предприятие началось с малого, действуя в тот момент на территории Грузии. Он и Антипов сделали первую продажу оружия, а затем завербовали Прокофьева и Герцога. "Магазин" рос, как и его влияние, поставляя оружие любое оружие всем, кто мог заплатить. У Здрока не было никаких политических стремлений или лояльности. Его единственной мотивацией был всемогущий доллар.
Бизнес по-настоящему расцвел во время Боснийского конфликта. По соображениям безопасности Здрок перевел базу операций в Баку, Азербайджан, и открыл первый Швейцарско-русский банк в Цюрихе.
Второе отделение было построено в Баку через два года. Используя прикрытие обеих банков, Здроку удалось создать осторожный механизм, обрабатывавший сбыт, закупку, поставку и отмывание денег. Поиск подходящих сотрудников для тяжелой работы занял много времени — он должен был быть уверен в том, что его люди останутся верны. Он хорошо платил тем, кто прошел долгий путь и застраховал свою преданность. Во всяком случае, обычные солдаты организации мало знали об операциях. К счастью, на сегодняшний день ни один человек со стоящими сведениями о "Магазине" не был пойман законом.
Наслаждаясь жизнью в Цюрихе, Андрей Здрок чувствовал в этом обоснованность.
Самой большой проблемой, с которой они столкнулись, было восстановление каналов связи на Дальнем Востоке. Бизнес сильно пострадал, но поправимо. У "Магазина" была собственная разведка, и Здрок был уверен, что за ущерб несет ответственность американское АНБ.
Операция "Зачистка", его инициатива, с помощью которой он выслеживал и ликвидировал западных шпионов, была запущена после событий в Макао. Теперь операция стала приоритетной.
Здрок размышлял о ситуации на Дальнем Востоке и о том, как ее можно исправить своевременно и эффективно. Стало возможным привлечь другого партнера, лидера китайской "Триады" под названием "Везучие Драконы", с которым "Магазин" вел много дел. Звали его Джон Минг, и он, возможно, был самым влиятельным бандитом Китая. В течение десятилетий он проживал в Гонконге в доме "Триады". Даже когда произошла передача Гонконга, и другие кланы "Триады" переехали из бывшей британской колонии, Минг и "Везучие Драконы" остались. У него сложились особые отношения с китайским правительством. Он умел дергать за веревочки и держать законодателей в кармане. Да, Минг может стать положительным ответом на проблемы "Магазина", но Здрок не знал, как отреагируют остальные партнеры на принятие человека в команду.
На Дальнем Востоке также был знакомый американец, который мог помочь. Партнеры Здрока наверняка не захотят работать с ним, но Здрок считал, что сотрудничество может принести выгоду. В конце концов, этот человек был известен, и ему доверяли американские спецслужбы. Здрок решил отложить эти мысли и разобраться с ними позже. Время было.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку и сказал:
— Здрок.
Прослушал сообщение и сказал:
— Спасибо.
Он положил телефон, повернулся к монитору и вошел в систему.
Технический директор заверил его, что конфиденциальные файлы "Магазина" используют сложное шифрование, которое невозможно взломать. Даже если аудиторы пришли бы в банк и потребовали конфискацию жестких дисков, они все равно никогда не получили бы доступ к информации.