Генерал‑фельдмаршал фон Бок 9 декабря отдал приказ об оборудовании тыловой позиции группы армий «Центр» по рубежу Курск, Орел, Медынь, Гжатск, Ржев[40]. Промежуточную позицию для 3‑й и 4‑й танковых групп, а также для левого фланга 9‑й армии он наметил по линии Руза, Волоколамск, Старица. Что касается 4‑й армии, то она, еще в конце октября подготовив оборону по рубежу рек Ока и Нара, чувствовала себя вполне комфортно.
Тем временем контрнаступление Красной Армии продолжало набирать темпы. Войска правого крыла Западного фронта, взаимодействуя с Калининским фронтом, наносили удары по клинско‑солнечногорской и калининской группировкам врага, а смежные фланги Западного и Юго‑Западного фронтов – по его 2‑й танковой и 2‑й полевой армиям.
Ранним морозным утром 6 декабря соединения 30‑й армии генерал‑майора Д. Д. Лелюшенко предприняли удар в направлении Рогачева и Клина. Так началась Клинско‑Солнечногорская операция. Чтобы добиться внезапности атаки, артиллерийская подготовка не проводилась. Лишь батарея майора М. Н. Коротуна из 1‑го дивизиона 14‑го гвардейского минометного полка старшего лейтенанта В. Г. Беликова произвела залпы по гарнизонам противника в населенных пунктах в ближайшей тактической глубине. И тому и другому начальник артиллерии строго‑настрого указал: боевые установки бесшумно вывести на огневые позиции еще затемно, связь с батареями установить заблаговременно, самим неотлучно находиться на наблюдательном пункте.
Огонь «катюш» явился полной неожиданностью для немецкой стороны. Воспользовавшись замешательством противника, передовые стрелковые батальоны ворвались в его ближайшие опорные пункты и довольно быстро овладели ими. Уже в первый день операции войска 30‑й армии прорвали первую линию обороны 3‑й танковой группы врага, а к исходу третьего дня продвинулись на 18 км, освободив Рогачево. 9 декабря передовые части армии, приближаясь с северо‑востока, достигли подступов к Клину и завязали бои на его окраинах. Здесь немцы оказывали особенно упорное сопротивление. Дело в том, что Клин для них был единственным в этом районе узлом дорог, который связывал между собой соединения 3‑й танковой группы, а кроме того – всю эту группу с тылом группы армий «Центр». Город «был необходим им и для обеспечения отвода войск с дмитровского и солнечногорского направлений. Но главным было то, что выход советских войск на ближние подступы к Клину создавал угрозу глубокого флангового удара по немецким войскам, действовавшим северо‑западнее Москвы. Вот почему германскому командованию пришлось спешно усиливать свою клинскую группировку за счет переброски войск с других участков. Уже 7 декабря в район Клина начали перебрасываться части из шести танковых дивизий»[41]. Это обстоятельство привело к замедлению наступления 30‑й армии, но зато другим войскам правого крыла Западного фронта облегчило ведение боевых действий.
|
|
И тем не менее темп наступления советских войск оставался еще очень низким: он составлял всего 1,5–4 км в сутки. Притом войска плохо учитывали состояние противника, в боевых порядках которого в то время было множество промежутков и свободных проходов по окрестным лесам и полям. Наступавшие соединения втягивались в бои за овладение опорными пунктами, поспешно создаваемыми немцами в населенных пунктах, узлах дорог и на господствовавших высотах, но, к сожалению, при этом они действовали крайне неумело. Даже те из них, что прекрасно проявили себя в оборонительных сражениях, не успели овладеть искусством ведения наступательного боя.
|
|
Так, части 9‑й гвардейской стрелковой дивизии в течение 8 декабря трижды предпринимали попытку атаковать поселок Снегири на Волоколамском шоссе (11 км юго‑западнее Истры), но трижды откатывались назад со значительными потерями, особенно среди командиров подразделений, которые шли впереди своих рот и взводов, как того требовали уставы. Причин неудачных действий было немало: один из командиров приданных дивизии бригад не умел оперативно управлять боем, другой – с опозданием вывел подразделения на рубеж атаки. Да и артиллерийская подготовка оказывалась малоэффективной. К тому же после ее окончания и перед началом атаки возникала большая пауза. За это время противник успевал прийти в себя и, ощетинившись орудиями вкопанных танков, противотанковыми пушками, пулеметами и автоматами, открывал огонь на поражение, расстреливая танки прямой наводкой, а пехоту – заставляя залегать. Главная же причина неудач в том, что дивизия стремилась выполнить поставленную задачу только ударом с фронта.
Критически осмыслив итоги дня, командир 9‑й гвардейской стрелковой дивизии генерал А. П. Белобородов решил изменить тактику: с наступлением темноты совершить обходный маневр, выйти на Волоколамское шоссе с фланга и нанести удар по снегиревской группировке противника с тыла. А чтобы ввести немцев в заблуждение, главным силам дивизии он приказал продолжать демонстративные атаки с фронта. В состав обходящего отряда Белобородов выделил усиленный 252‑й стрелковый полк под командованием подполковника М. А. Суханова.
|
|
В морозной тьме подразделения отряда медленно продвигались по снежной целине. Бойцы несли на плечах оружие, боеприпасы и все, что необходимо для боя. Шли молча, в полной тишине. И вдруг перед выходом на Волоколамское шоссе прогремели взрывы… Вскоре выяснилось, что отряд попал на минное поле. Несколько человек погибли. Движение остановилось. Каждый следующий шаг таил в себе смертельную опасность.
Но и топтаться на месте нельзя: рушился общий план боя, а с рассветом полк мог стать мишенью для вражеской артиллерии и других средств поражения. И тут из колонны вышел комиссар полка батальонный комиссар Д. С. Кондратенко и зашагал вперед, а вскоре от опушки леса миганием фонарика дал сигнал к движению. Цепочкой по одному, идя точно но следу комиссара, минное поле пересекли без потерь сотни людей – весь полк[42]. Да, такие люди, как Кондратенко, своим примером учили мужеству, самопожертвованию, умению выполнять боевые задачи. Они были всегда рядом, в одном строю, в одном окопе. С них брали пример молодые воины. Кстати, в мемуарах немецких ветеранов – участников битвы под Москвой можно встретить такие высказывания: «Неосознанно мы симпатизировали русским комиссарам и спрашивали: а где же наши политические вожди – зондерфюреры и „золотые фазаны“? Спрашивали, хотя и знали, что они отсиживаются в тылу»[43].
А внезапное появление полка Суханова в тылу частей моторизованной дивизии СС «Рейх» вызвало среди немцев панику. Враг поспешно отступил, и 9 декабря поселок Снегири уже стал тылом гвардейцев, продолжавших наступать в сторону Истры.
К сожалению, тогда такие бои были не частым явлением. В действиях наступавших было слишком много недостатков. Проанализировав их, генерал армии Г. К. Жуков в «Директиве командующего войсками Западного фронта командующим армиями, командиру 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса от 9 декабря 1941 г. о недостатках в ведении наступления и преследовании противника» потребовал от всех командующих армиями категорически запретить ведение фронтальных боев. Он приказал шире применять обходы, а для этого формировать сильные ударные группы, которые во вражеском тылу должны уничтожать склады горючего и артиллерийскую тягу. Жуков приказывал гнать немцев днем и ночью, предусматривая, однако, меры по боевому обеспечению войск от возможных контратак[44]. К моменту отдачи этой директивы армии правого крыла Западного фронта, взаимодействуя с Калининским фронтом, продвинулись на глубину от 3–4 до 20 км в полосе протяженностью почти 290 км.
На калининском направлении контрнаступление развивалось еще медленнее. 29‑я армия под командованием генерал‑лейтенанта И. И. Масленникова вместо того, чтобы нанести один удар, предприняла наступление одновременно на трех участках фронта, к тому же удаленных один от другого на 7–8 км. Каждая из трех наступавших дивизий наносила удары на полуторакилометровом фронте. Атаковавшие части вклинились в оборону противника, но, простреливаемые его огнем с обоих флангов, вынуждены были остановиться. На следующий день немцы предприняли сильные контратаки и вновь оттеснили советские части на левый берег Волги. По существу, и к концу пятого дня боев соединения 29‑й армии оставались на тех же рубежах, с которых они начали наступление. Реакция руководства фронта была незамедлительной – с 11 декабря 29‑ю армию возглавил генерал В. И. Швецов. Наоборот, 31‑я армия, командующим которой был генерал‑майор В. А. Юшкевич, достигла успеха. Она захватила плацдармы на правом берегу Волги и к исходу 9 декабря продвинулась на 10–12 км, перерезав шоссе Калинин – Тургиново, и тем самым создала угрозу тылу группировки противника в Калинине.
Это обстоятельство, а также важное оперативное значение города, к тому же «большие запасы находившихся там материальных средств и значительное количество не готовых к вылету самолетов на его аэродроме»[45], заставили противника принять срочные меры по укреплению обороны Калинина. Командующий 9‑й армией генерал А. Штраус снял с участка фронта западнее города две пехотные дивизии и поспешил перебросить их к юго‑востоку от него. 10 декабря Штраус высказал мнение, что «линия фронта юго‑восточнее Калинина, где бои уже перешагнули кульминационный пункт, может быть удержана»[46]. Явно не верил германский генерал в серьезность намерений русских.
Но генерал‑полковник И. С. Конев после своего демарша при подготовке контрнаступательной операции под Москвой оказался под пристальным контролем Ставки и Генштаба. Для того чтобы понять, под какой плотной опекой находился тогда командующий Калининским фронтом, автор приводит «Запись переговоров по прямому проводу И. В. Сталина с командующим Калининским фронтом И. С. Коневым» от 12 декабря 1941 года (ЦАМО РФ, ф.96 а, оп.2011, д.5, лл.202–203):
«Калининский фронт. У аппарата Конев.
Москва. У аппарата Сталин, Шапошников (к 12‑му начальник Генштаба выздоровел и вышел на службу. – Примеч. авт.), Василевский. Действия вашей левой группы нас не удовлетворяют. Вместо того, чтобы навалиться всеми силами на противника и создать для себя решительный перевес, Вы… вводите в дело отдельные части, давая противнику изматывать их. Требуем от Вас, чтобы крохоборскую тактику заменили Вы тактикой действительного наступления.
Конев: Докладываю: все, что у меня было собрано, брошено в бой. Группировка наших войск состоит из пяти стрелковых дивизий, одной мотобригады, превращенной в дивизию, одной кавалерийской в составе 300 активных сабель. Танковые батальоны удалось собрать только в составе легких танков к исходу 10 декабря. Дело осложнила оттепель. Через р. Волгу тяжелые танки переправить не удается. Лично не удовлетворен командармом 31 Юшкевич. Приходится все время толкать и нажимать… Две стрелковые дивизии направлены для усиления. Сегодня к исходу сосредоточилась одна. Требуется на приведение в порядок – раздачу оружия, освоение оружия – два‑три дня. Вторая дивизия – разгрузилось два эшелона.
Ваши указания поняты, приняты к исполнению. О противнике: противник, кроме обороняющихся 161 и 162 пд, подбросил частично 129 пд, один полк 110 пд. Сегодня в Чуприяновке уничтожили два батальона дивизий неустановленной нумерации. Кроме того, вчера авиация отмечала движение от Пушкино на Калинин до 800 машин. Все эти силы противника значительно потрепаны нашими действиями. Все контратаки врага успешно отбиваются. В боях захвачено пятьдесят орудий, из них восемь тяжелых – калибр 150 мм, 203 мм, 305 мм. Много другого имущества. Все.
Сталин. Какая последняя у Вас обстановка?
Конев. Сегодня овладели Марьино, Чуприяново. Идет бой за овладение Салыгино, Гришкино. В Гришкино ворвались наши танки. На участке Мозжарино – Гришкино до двух полков противника. В остальном без изменения. Все.
Сталин. Вопросов больше нет. Я думаю, что Вы поняли данные Вам установки. Действуйте смело и энергично. Все. До свидания.
Конев. Понял, все ясно, принято к исполнению, нажимаю вовсю.
Сталин. Все. До свидания».
Эти переговоры были закончены в 20.10, а на следующий день войска Калининского фронта вновь готовились ударить по противнику.
Однако основные события происходили на Западном фронте генерала армии Г. К. Жукова.
К исходу 11 декабря 1941 года, согласно «Докладу командующего войсками Западного фронта Верховному главнокомандующему об итогах контрнаступления войск фронта под Москвой за период с 6 по 10 декабря 1941 года», ситуация на Западном фронте была следующая:
30‑я армия генерала Лелюшенко, преследуя 1 тд, 13 и 36 мд противника, окружила город Клин;
1‑я ударная армия генерала Кузнецова, захватив город Яхрому, преследует отходящие 6, 7 тд и 23 пд противника и вышла на Ленинградское шоссе;
20‑я армия генерала Власова, преследуя 2 тд и 106 пд противника, освободила город Солнечногорск;
16‑я армия генерала Рокоссовского, преследуя 5, 10 и 11 тд, дивизию СС и 35 пд, освободила город Истру;
5‑я армия генерала Говорова прорвала оборону 252, 87, 78 и 267 пд противника и развивает наступление в общем направлении на н/п Ново‑Петровское и Руза;
50‑я армия генерала Болдина, разбив северо‑восточнее Тулы 3, 4 тд и полк СС «Великая Германия» (так в документе. – Примеч. авт.) противника, развивает наступление на юг, тесня и охватывая 296 пд противника;
1‑й гв. кавкорпус генерала Белова, последовательно разбив 17 тд, 29 мд и 167 пд, преследует их остатки и захватил города Венев и Сталиногорск;
10‑я армия генерала Голикова, отбрасывая на юго‑запад части 18 тд, 10 и 5 мд, захватила город Михайлов и станцию Епифань.
После перехода в наступление, с 6 по 10.12.41 года, частями наших войск заняты и освобождены от немцев свыше 400 населенных пунктов.
С 6 по 10 декабря 1941 года захвачено: танков – 386, автомашин – 4317, мотоциклов – 704, орудий – 305, минометов – 101, пулеметов – 515, автоматов – 546. За этот же срок нашими войсками уничтожено, не считая уничтоженных авиацией: танков – 1434, автомашин – 5416, орудий – 575, минометов – 339, пулеметов – 87.
Потери немцев только по указанным выше армиям за это время составляли свыше 85 000 убитыми, но указывалось, что сведения эти неполные и предварительные, так как пока «в разгаре наступления» нет возможности подсчитать все трофеи.
Конечно, данные, приведенные автором по результатам анализа вышеупомянутого архивного документа, преувеличены. Да если бы враг в реальности потерял столько танков за 6 суток боев, панцерваффе вообще перестали бы существовать! Да и продвижение наших армий вперед шло очень нелегко, что было связано с разным уровнем подготовки немцами оборонительных сооружений, да и с рельефом местности, по которой шли советские войска.
Например, 20‑я армия генерал‑майора Власова уже с 3 декабря вела ожесточенные наступательные бои в районе Красной Поляны. При обороне этого населенного пункта вражеские войска широко использовали каменные и деревянные здания. Для разрушения оборонительных сооружений и уничтожения живой силы и огневых средств привлекались 517‑й пушечный артиллерийский полк из состава армейской группы АДД и дивизионы реактивной артиллерии: 7‑й – капитана В. З. Линенко и 15‑й – капитана И. Г. Прокопова. Целями последних стали укрытия и огневые средства немцев за второй позицией. Залпы РС «внакладку» с огнем ствольной артиллерии подавили вражескую оборону. Кроме того, отдельные артиллерийские и минометные позиции противника по согласованию с начальником артиллерии Московской зоны обороны привлекался 524‑й тяжелый гаубичный полк.
Огнем нашей артиллерии оборона противника была в значительной степени разрушена, и в ночь на 8 декабря пехота, повторив атаку, овладела узлами сопротивления, а к утру 8 декабря – Красной Поляной. Началось преследование разгромленного противника, отходившего на Солнечногорск. С целью обеспечения лучшего взаимодействия с пехотой и танками при преследовании были созданы особые артиллерийские подвижные группы, состоявшие из отдельных батарей, преимущественно на конной тяге. Эти группы усиливались личным составом, транспортными средствами и боеприпасами за счет других подразделений. Группы следовали непосредственно в боевых порядках пехоты и своим огнем обеспечивали продвижение стрелков и танков вперед. 11 декабря Солнечногорск был освобожден.
16‑я армия частью сил перешла в наступление с утра 7 декабря. Это объединение получило задачу наступать на Крюково и далее на Истру. Артиллерийская подготовка не проводилась, лишь авиация нанесла удары по обороне противника, а с началом атаки наши орудия произвели короткие огневые налеты по вражеским опорным пунктам врага.
Наиболее ожесточенные бои развернулись в районе Крюково, гарнизон которого насчитывал до двух пехотных полков и несколько десятков танков. На Крюково наступала группа полковника В. А. Ревякина в составе 8‑й гвардейской стрелковой, 44‑й кавалерийской дивизии, 17‑й стрелковой и 1‑й гвардейской танковой бригад. 8‑ю гвардейскую стрелковую дивизию поддерживали 2 и 3/138 пап, 2/358 ап, 35 огмд и 2/14 гмп (всего в составе артиллерии было 45‑мм орудий – 2, 82‑мм минометов – 7, 120‑мм минометов – 4, 76,2‑мм орудий ДА – 12, 122‑мм гаубиц – 5, 152‑мм гаубиц‑пушек – 16, боевых машин реактивной артиллерии – 16). Кроме того, в районе Крюково действовала артиллерия 44‑й кавалерийской дивизии и 17‑й стрелковой бригады (в составе артиллерии 17‑й стрелковой бригады насчитывалось: 45‑мм орудий – 2, 76,2 ПА – 4, 76,2‑мм ДА – 8).
Плотность артиллерии в полосе наступления 8‑й гвардейской стрелковой дивизии (фронт 2,5 км) составляла около 18 орудий и минометов и 6 боевых машин реактивной артиллерии на 1 км фронта. Такая плотность не могла обеспечить надежного подавления обороны противника в Крюково, даже с учетом помощи танков 1‑й гвардейской танковой бригады.
Атаки частей 8‑й гвардейской стрелковой дивизии на Крюково, предпринимавшиеся в течение 7 декабря, успеха не имели. Чтобы не дать противнику передышки, было решено нанести ему новый удар в эту же ночь. Перед началом атаки артиллерия произвела огневой налет на Крюково. Ее внезапный сосредоточенный огонь сделал свое дело. Применив умелый обходной маневр в сочетании с фронтальной атакой, части 8‑й гвардейской дивизии ворвались в Крюково. Артиллерия приняла активное участие в уличных боях, расстреливая противника прямой наводкой. Одновременно часть артиллерии огнем с закрытых позиций воспрещала подход резервов противника. К утру 8 декабря Крюково было полностью освобождено нашими частями, при этом было захвачено 25 танков, 36 автомашин, 5 орудий, 3 бронемашины и другие трофеи.
В течение 8–9 декабря войска 16‑й армии при поддержке артиллерии овладели сильными опорными пунктами противника Лунево, Владычино, Рождествено и др. В боях за Лунево и Владычино огнем 523‑го пушечного артиллерийского полка и 37‑го отдельного гвардейского минометного дивизиона было уничтожено значительное количество солдат и офицеров противника, два 150‑мм орудия, 7 автомашин с боеприпасами, несколько минометных батарей. В результате этого части группы П. Г. Ремизова почти без сопротивления овладели обоими пунктами.
10 декабря 16‑я армия начала преследование противника, произведя соответственно перераспределение артиллерии: 354‑я, 18‑я и 9‑я гвардейская стрелковые дивизии усиливали 39, 138 и 471 пап, 863, 633, 768, 610, 871 птап, которые являлись наиболее укомплектованными вооружением и средствами тяги. В резерве армии остались 523 и 544 пап, а также 289, 296 и 768 птап.
Однако при развитии наступления, которое не превышало 5–7 км в сутки, части усиления отстали от наступающей пехоты, так как перемещение боевых порядков было организовано плохо. Это сразу же сказалось на ходе боевых действий. Уже на рубеже истринского водохранилища и р. Истра противник оказал упорное сопротивление и задержал продвижение наших стрелковых войск, главным образом потому, что они, не имея артиллерии для подавления системы огня противника на западном берегу реки, не смогли форсировать Истру с ходу.
Несмотря на все трудности, наступление развивалось. Армии правого крыла Западного фронта (30, 1‑я ударная, 20, 16‑я и 5‑я армии) продолжали атаковать. К исходу 12 декабря они продвинулись еще на 7–6 км. Теперь линия фронта проходила северо‑западнее, севернее и восточнее Клина и вплотную подошла к Истринскому водохранилищу, р. Истре. Как уже говорилось, были освобождены города Солнечногорск и Истра.
Немцы, стремясь помешать наступлению советских войск, взорвали плотину. Со стороны Истринского водохранилища взметнулась громадная волна, сметавшая на своем пути все живое. Бурлящий поток унес немало людей. Река разлилась, раздвинув свои берега до шестидесятиметровой ширины. Это была уже не безобидная речушка, что уснула подо льдом. Теперь это была серьезная водная преграда, к преодолению которой наступавшие части никак не были готовы. Наступление приостановилось.
Чтобы удержать дороги, ведущие на запад, и обеспечить вывод главных сил 3‑й и 4‑й танковых групп на рубеж Волоколамск, Руза, противник продолжал упорно сражаться в районе Клина и Истринского водохранилища.
Советское командование усиливало войска и производило перегруппировки, однако наступление развивалось в целом недостаточно быстро. В действиях соединений и частей по‑прежнему преобладали лобовые атаки укрепленных опорных пунктов противника, а не окружение их посредством охватов. Вот почему генерал Жуков директивой от 13 декабря вновь потребовал от армий правого крыла неотступным и энергичным наступлением завершить разгром противника, причем 30‑й и 1‑й ударной армиям предстояло частью сил окружить врага в районе Клина[47].
Командующий Западным фронтом опять категорически запрещал лобовые атаки укрепленных узлов сопротивления врага. Он приказывал «преследование вести стремительно, не допуская отрыва противника. Широко применять сильные передовые отряды для захвата узлов дорог, теснин, дезорганизации походных и боевых порядков противника»[48].
Войска правого крыла фронта, выполняя приказ своего командующего, стремились перехватить пути отход а противника и окружить его. С этой целью 30‑я армия направила подвижную группу во главе с полковником П. Г. Чанчибадзе в его тыл. 14 декабря группа вышла к Дятлово, что в 35 км западнее Клина, однако перехватить дорогу Клин – Волоколамск ей не удалось. Противник, действуя более крупными силами, остановил группу полковника П. Г. Чанчибадзе в 6 км к северу от этой коммуникации, а сам продолжил отводить свои части из Клина. Несмотря на исключительно сильное противодействие немецких войск, кольцо вокруг города неуклонно сжималось. Согласно директиве Ставки ВГК командующему войсками Западного фронта № 005657 от 13 декабря 1941 года, 30‑й и 1‑й ударным армиям ставилась задача разгромить и пленить немецкую группировку в районе Клина. Соединения 30‑й армии охватили Клин с северо‑запада, севера и востока, a 1‑й ударной армии – с юго‑востока. Ставка торопила Г. К. Жукова.
14 декабря 1941 года на имя командующего Западным фронтом в 00.45 был отправлен Приказ Ставки ВПС № 005691, состоящий из одного предложения: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает к 2 часам 14.12 донести, взят ли 30 и 1 ударными армиями Клин и если нет, то почему?»
Сталин торопил Жукова, а последний подгонял командармов. Для подтверждения своих слов автор приводит строки «Донесения командующего войсками Западного фронта Верховному главнокомандующему записи переговоров с командующими 30‑й армией о ходе наступления на клинском направлении». Этот документ (ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2511, д. 1029, лл. 356–358; запись переговоров сверена с телеграфной лентой. – Примеч. авт.) предположительно был составлен 14 декабря 1941 года и наглядно свидетельствует о всей тяжести боев в районе Клина:
«(ЖУКОВ) Товарищу Поскребышеву. Прошу доложить товарищу Сталину мои переговоры с товарищем Лелюшенко.
У аппарата Жуков.
Докладывает обстановку Лелюшенко.
(ЛЕЛЮШЕНКО) 1. К исходу дня 185 сд, будучи дважды контратакована, овладела Козлово, Рабочий Поселок, Охотохозяйство и ведет наступление на Павельцево, Дорино. Захватила 7 исправных орудий, которые использует, 6 исправных танков и несколько других видов оружия, имея перед собой 87 мп, 78 ап, 1 дивизион 76 ап.
2. 379 сд ведет упорные бои на рубеже Некрасино. Противник применил здесь до 40 танков и пехоту 90 пп 20 мд с артиллерией и минометами.
Подвижная группа достигла урочища Андреевская Лощина и действует в направлении Дятлово. Противник атаковал ее с направления Жестоки, Лежневка, контратака отбита. Группа продолжает выполнять задачи.
3. В результате боя уничтожено 16 танков противника, 7 бронемашин, 8 орудий. Потери Т‑34 – 7, Т‑60 – 7.
8 и 21 тбр ведут бои в районе Лаврово, Бородино с пехотой и танками противника. На этом участке появились пленные и убитые в подбитых танках, принадлежащих 25‑му танковому полку 7‑й танковой дивизии и 4‑му мотополку 6‑й танковой дивизии. Это кроме тех, о которых раньше докладывалось.
4. В результате танкового боя имеем несколько уничтоженных танков противника и потери у себя. Бригады продолжают действовать в указанном им районе.
5. 365 сд, сковав двумя батальонами противника на фронте Маланино, Голяди, главными силами с боями вышла в районе Борисово, выемка железной дороги в 1 км западнее Борисово и лес западнее; ведет упорные бои с противником, пытающимся прорваться на запад.
6. 371 сд, сковав противника на фронте Губино, Мал. [и] Бол. Щапово, главными силами отсекая клинскую группировку от щаповской, ворвалась на северо‑восточную окраину Клина. 348 сд овладела Опалево, Голиково, Напругово, ведя бои с пехотой и танками противника.
7. Кавгруппа – 18, 24 кд – передовыми разведчастями достигла Борозда и леса северо‑восточнее Борозда, вела бои с противником, имея задачу перехватить шоссе и замкнуть кольцо с 8‑й танковой бригадой.
Ваши указания насчет перехвата колонны войск противника, отходящих из Высоковск, выполню. Послал надежных людей из подвижной группы с отрядом Жабо, с которым имею связь через начальника подвижной группы. Авиация по моему заданию сделала 150 самолето‑вылетов для уничтожения отходящих групп противника.
С 6 по 13.12 частями армии, по ориентировочным подсчетам, уничтожено и захвачено танков и бронемашин 150–160, из них на ходу 20, думаю их использовать против немцев, 35 восстанавливается; орудий 186 (тяжелых – 28, средних калибров – 70, остальные – зенитные и противотанковые); пулеметов – 356, минометов – 168, автоматов – 1200, снарядов – 35 000, мин – 25 000. Поэтому использую один дивизион в 24 кд немецких орудий и один дивизион в 185 сд. В других частях используют по‑батарейно и по‑орудийно, так как немцы, не предвидя своего поражения и того удара, который им нанесли армии Западного фронта, забросили сюда большое количество снарядов, патронов и мин.
Со своим коллективом думаю и в дальнейшем громить их еще сокрушительнее. Захвачено 1056 автомашин, 3 000 000 патронов, 9 раций, 542 км телефонного провода. Убито и ранено до 15 000 немцев. Ваши указания насчет предупреждения немцев о сдаче их в плен и при этом сохранения им жизни, а в противном случае беспощадного уничтожения до немцев довел агентурой и сбросил листовки с самолетов. У меня все. Какие будут ваши указания?
(ЖУКОВ). Здравствуйте, товарищ Лелюшенко! Вы сделали очень большое дело. Все это очень хорошо, но с ликвидацией противника в Клину получилась недопустимая затяжка, могущая отразиться на развитии нашего успеха.
Ставка требует срочной ликвидации противника в городе Клин и быстрейшего разгрома противника западнее Клина с тем, чтобы не дать противнику закрепиться где‑либо на рубежах в районе Теряева Слобода или Волоколамск. Нам нужно гнать противника, не давая ему опомниться, организоваться, гнать до полного разгрома.
По данным авиационной разведки, противник очень много сил и средств отводит из района Клин на Теряева Слобода. Пора бы крепко перехватить дорогу на Теряева Слобода и не допустить отхода по ней противника.
Конную группу держать для блокирования противника в городе Клин нецелесообразно. Поставьте на место конницы пехоту. Конную группу как можно скорее бросьте в район Теряева Слобода, Волоколамск с целью разгрома отходящего противника. Конница не должна дать противнику закрепиться в районе Теряева Слобода, Волоколамск.
В район Волоколамска движется Доватор (командир 2‑го гвардейского кавкорпуса. – Примеч. авт.), но он может задержаться, поэтому 18‑й и 24‑й дивизии сейчас же договоритесь с Кузнецовым, передав ему приказ от моего имени. Кузнецов может дать две‑три бригады, которые к исходу дня вышли южнее и юго‑восточнее Клина.
Бронесани пришлем. Танки обещаны, [но] пока нет. Вас очень трудно поймать. Это хорошо, что Вы все время учите войска в бою, но главное, что от вас требуется – это организация операции и управления в динамике боя. Чтобы не потерять главного, вы должны больше находиться на КП, держа связь со мною и со всеми частями.
Когда Вы думаете покончить с клинской группировкой противника, чтобы, развязав себе руки, двигаться всей армией на Запад?