(ЛЕЛЮШЕНКО). Докладываю: с клинской группировкой думаю покончить в течение суток, так и потребовал от войск. Приказ Ваш о выводе 18 и 24 кд срочно выполню, передав ее участок Кузнецову, и направляю в указанном Вами направлении подвижную группу. У меня имеется совершенно свежая 82 кд, которая при поддержке одного стрелкового полка и одного танкового батальона действует в направлении Теряева Слобода. В 18 и 24 кд численность небольшая, поскольку они давно уже участвуют в боях и пополнения было мало. Я их выведу, придам им танки и брошу их на Теряева Слобода для развития успеха. Все».
Во время боев за овладение Клином по приказу Г. К. Жукова к Теряевой Слободе, куда из Клина на Волоколамск отступали германские войска, был выброшен тактический десант из бойцов 214‑й воздушно‑десантной бригады под командованием капитана И. Г. Старчака. Десантники перехватили дорогу Клин – Волоколамск, уничтожили на ней все мосты, разрушили линии связи и перекрыли пути отхода немцев, которые вынуждены были отступать по проселочным дорогам. Через 10 суток – 25 декабря парашютно‑диверсионные группы соединились с войсками Западного фронта на волоколамско‑клинском направлении.
15 декабря к 2 часам наши войска завершили освобождение города, который представлял собой груды развалин. Даже знаменитый Дом‑музей П. И. Чайковского немцы разграбили, учинив там погром. В боях за Клин особенно отличились части 371‑й стрелковой дивизии генерала Ф. В. Чернышева. Освобождение Клина решило, в свою очередь, и судьбу другого города – Калинина, в который 16 декабря вошли войска Калининского фронта. При этом одна дивизия противника была разбита, пять – изрядно потрепаны и, кроме того, потеряно 266 орудий и минометов, 26 танков, 319 автомашин и другое вооружение[49]. В связи с этим вполне уместен вопрос: почему войска Калининского фронта не смогли отрезать калининской группировке противника пути отхода, окружить и полностью уничтожить ее? Может, они не проявили достаточную активность? И в какой степени был прав Сталин, когда в разговоре с Коневым еще вечером 12 декабря оценил действия войск фронта как неудовлетворительные, потребовав от его командующего свою «крохоборскую тактику» заменить «тактикой действительного наступления»[50].
Анализ боевых документов показывает, что Калининский фронт, энергично наступая, делал все возможное для окружения и разгрома противника. Об активности войск фронта свидетельствует, к примеру, и такая выдержка из сводки штаба ОКВ за 12 декабря: «Отбито 11 атак противника с северо‑востока и севернее Калинина»[51]. Но добиться полной реализации поставленной цели им все‑таки не удалось.
А причин тут было немало. Стоит, однако, обратить особое внимание на главное. В отличие от Западного фронта, Калининский к началу контрнаступления получил на усиление всего одну стрелковую дивизию, 10 декабря – один танковый батальон, 13.12 – еще один, 16.12 – две стрелковые дивизии (речь идет о 262, 359, 375 сд. – Примеч. авт.). Оттого‑то в период боев за Калинин немцы и превосходили войска этого фронта в людях в 1,5, а в артиллерии в 2,2 раза[52]. В таких условиях германское командование имело возможность выделить необходимые силы для удержания шоссе Калинин – Старица, а ведь это была единственная дорога, по которой немецкие соединения могли отойти на промежуточную позицию. Причем выделенные части активно противодействовали всем попыткам 29‑й армии перерезать эту артерию. Только 14 декабря 110‑я пехотная дивизия провела три последовательные контратаки, лишь бы не допустить подхода наших войск к трассе[53]. Вот в такой ситуации противнику удалось отвести свою группировку из Калинина, хотя при этом он потерял 12 % орудий и минометов и свыше 43 % танков от всего количества, имевшегося в 9‑й армии[54]. О числе убитых, раненых, обмороженных и пленных достоверных сведений у автора не имеется.
Итак, одной из главных причин, что не позволила разгромить калининскую группировку врага, был дефицит в силах и средствах. Усиление войск Калининского фронта в более или менее значительных размерах началось со второй половины декабря, когда выгодный момент для окружения и уничтожения противника был упущен. И произошло это не потому, что Ставка или командование фронта не хотели использовать благоприятную для себя оперативно‑стратегическую обстановку, а оттого, что на том этапе войны они просто не могли сделать этого: поставленные задачи явно превышали возможности войск. Впрочем, в подобной ситуации находились тогда и остальные фронты и армии.
С 11 декабря соединения 16‑й армии Западного фронта под командованием генерал‑лейтенанта К. К. Рокоссовского пытались преодолеть Истринское водохранилище. Однако после взрыва плотины лед опустился на 3–4 м и у западного берега покрылся полуметровым слоем воды. Кроме того, на этом берегу, который являлся довольно серьезным естественным препятствием, заняли оборону части пяти дивизий противника.
Именно здесь и проявили самопожертвование и героизм воины‑сибиряки генерал‑майора Белобородова, москвичи‑ополченцы 18‑й и бойцы 354‑й стрелковых дивизий во главе с полковниками П. Н. Чернышевым и Д. Ф. Алексеевым. Под огнем противника и на глазах самого командарма они вновь и вновь пытались преодолеть ледяной поток, захватить плацдармы и, пользуясь подручными материалами, навести переправы. 13 декабря немецкая артиллерия разрушила только что наведенный мост севернее города Истра, а 14‑го она уничтожила переправу южнее его.
Этим соединениям волей‑неволей пришлось вести фронтальное наступление на неприятельскую оборону. Осуществить тогда тактические обходы и охваты не имелось никакой возможности, ибо занятое противником естественное препятствие проходило через всю полосу армии, то есть свыше 30 км. В такой ситуации маневр войск мог быть организован только командованием оперативного звена.
Для наступления в обход водохранилища с севера, а реки с юга командующий 16‑й армией генерал‑лейтенант К. К. Рокоссовский сформировал две подвижные группы. Одну группу возглавил генерал‑майор Ф. Т. Ремизов, другую – генерал‑майор М. Е. Катуков. Командующий Западным фронтом генерал Г. К. Жуков, передав на усиление 5‑й армии 2‑й гвардейский кавалерийский корпус генерал‑майора Л. М. Доватора, два отдельных танковых батальона и другие части, потребовал от командарма – генерал‑лейтенанта артиллерии Л. А. Говорова использовать их в качестве армейской подвижной группы. Все три группы 13 декабря были введены в сражение.
Для развития наступления на правом крыле Западного фронта применение подвижных групп имело важнейшее значение. Используя свои маневренные возможности, они наносили внезапные и дерзкие удары по флангам противника, даже выходили в его тылы. Особенно впечатляющих результатов на этом этапе контрнаступления добилась подвижная группа Л. М. Доватора. Об этом свидетельствуют не только отчетные документы советских штабов, но и оперативные сводки группы армий «Центр».
Если, судя по немецким сводкам, 13 декабря положение дивизий 9‑го армейского корпуса оставалось без изменений, то есть они прочно удерживали рубеж, проходивший в 3–4 км западнее линии Истра, Звенигород, то в дальнейшем «дивизии 9‑го армейского корпуса… принуждены бросить большую часть своего тяжелого оружия и материальной части. Организация нового фронта не удалась. От 78‑й пехотной дивизии сведений нет… она окружена с запада»[55].
Это было следствием активных действий подвижной группы генерал‑майора Л. М. Доватора. Ее части, преодолев за двое суток расстояние в 16 км, утром 15 декабря перерезали пути отхода звенигородской группировке противника. Немцы, вовремя оценив для себя степень созданной группой генерал‑майора Л. М. Доватора угрозы, решили незамедлительно отвести свои войска на новый рубеж. Нужно отдать должное расторопности врага: уже к исходу 15 декабря его части находились в 12–20 км западнее еще утром занимаемого ими рубежа. Иными словами, темпы предпринятого противником отхода оказались в 1,5–2,5 раза выше, чем у наступавшей конницы Доватора. Выходит, когда возникала смертельная опасность, немецкая пехота уже в тот период бежала быстрее русской кавалерии.
Успешно действовали и другие подвижные группы. Группа Чанчибадзе к исходу 16 декабря вела бои в 17 км северо‑восточнее Волоколамска, группа Ремизова, только накануне переданная в состав 20‑й армии, вышла на рубеж в 16 км западнее Истринского водохранилища, а группа Катукова продвинулась на 24 км западнее р. Истра.
Противник, еще вчера удерживавший западные берега водохранилища и реки Истра, бросил «много машин 46‑го моторизованного корпуса из‑за недостатка горючего[56]и начал отступление с темпом 17–18 км в сутки»[57]. Из за глубокого снежного покрова боевые действия велись главным образом вдоль дорог. При этом немцы, чтобы только сдержать наступление советских войск, выделяли сильные арьергарды, разрушали мосты и дороги, производили завалы, минировали местность и т. д.
Несмотря на большие трудности и недостатки, контрнаступление развивалось успешно. Войска Западного фронта за 11 дней наступления продвинулись на своем правом крыле от 30 до 65 км, их средний темп составил почти 6 км в сутки. Войска левого крыла Калининского фронта преодолели расстояние от 10 до 22 км. Их средний темп не превысил 0,8–1,8 км в сутки. Итак, на ближних подступах к Москве, к северу и северо‑западу от нее отборные войска вермахта впервые потерпели значительное поражение и вынуждены были с большими потерями отступать.
Управление наступающими войсками Западного фронта осуществлялось с помощью приказов комфронта, где задачи ставились на ближайшие 3–5 дней. Так, действия войск правого крыла Западного фронта определял приказ № 0103/оп от 13.12.41 года, а левого крыла – приказ № 0104/оп от того же числа.
На основании этих приказов 14 декабря Жуковым и штабом Западного фронта была представлена схема‑решение с постановкой задач армиям с 14.12 по 16.12 и с 16.12 по 18.12 включительно. В 04.05 этот упрощенный план был утвержден Ставкой ВГК директивой № 005703.
В эти же дни войска левого крыла Западного фронта добились даже больших успехов, чем те соединения, что действовали севернее и северо‑западнее столицы. Три основных обстоятельства обусловили это достижение. Во‑первых, неудачное расположение соединений генерала Гудериана. Дело в том, что его 2‑я танковая армия, с юга пробивавшаяся к Москве, к 6 декабря оказалась растянутой на 350‑километровом фронте по дуге, проходившей через Тулу, Мордвес, Серебряные Пруды, Михайлов, Чернаву. При этом почти 75 % ее состава были скованы активными действиями войск 50‑й армии под Тулой и группой генерал‑майора П. А. Белова под Мордвесом, а правый фланг плохо обеспечен из‑за множества разрывов и низкой оперативной плотности войск (одна дивизия на 23 км фронта)[58].
Во‑вторых, умелое использование командованием Западного фронта создавшегося положения. Главный удар был нанесен по слабому месту в оперативном построении противника – во фланг и тыл основной его группировки. А сосредоточение 8 дивизий из 11 (73 %) на этом же направлении позволило изменить соотношение сил в пользу 10‑й армии по людям в 2,5, а по артиллерии – в 1,5 раза[59].
В‑третьих, наступление с выдвижением войск из глубины, непосредственно из района сосредоточения, обеспечило внезапность удара. По этому поводу немецкий историк К. Рейнгардт писал: «Соединения 10‑й армии… атаковали незащищенный восточный фланг танковой армии Гудериана… вызвав панику в немецких войсках»[60].
Используя благоприятную ситуацию, соединения свежей 10‑й армии под командованием генерал‑лейтенанта Ф. И. Голикова выбили противника из Пояркова, Михайлова, Серебряных Прудов и к исходу 7 декабря продвинулись почти на 30 км в глубину расположения противника. В тот момент перед советским командованием открылась перспектива не только расчленить, но и окружить восточнее Тулы часть сил танковой армии Гудериана. Дело в том, что более трети ее состава оказалась в 50–90 км севернее и северо‑восточнее Дедилова в оперативном мешке. В то же время соединения 10‑й армии вышли на рубеж, удаленный на 65 км к востоку от Дедилова, а 50‑я армия оборонялась в 25 км севернее него. Для затягивания горловины мешка от обеих армий требовалось нанести встречные удары в направлении этого поселка. Причем им предстояло преодолеть расстояние в 1,5–2 раза меньшее, чем противнику. Вот почему командование Западного фронта решило привлечь для нанесения ударов от Тулы в южном и юго‑восточном направлениях и 50‑ю армию[61].
Чтобы не допустить окружения, генерал Гудериан поспешил отдать войскам приказ об отходе на рубеж рек Шат и Дон. От остальных частей армии он потребовал усилить противодействие наступавшим советским войскам. Выполняя распоряжение Гудериана, четыре дивизии 2‑й танковой армии уже к утру 8 декабря отошли на 17–25 км к юго‑западу и югу от занимаемых накануне рубежей, а 4‑я танковая дивизия, которая еще 5 декабря пыталась обойти Тулу с севера и завершить окружение города, к рассматриваемому времени «полностью переправилась через р. Шат и достигла района восточнее и юго‑восточнее Дедилова»[62]. Как видим, маневренные возможности немецких войск были еще довольно значительными, если ночью, при сильном морозе, по глубокому снегу они преодолели столь большое расстояние.
В этот же момент командующий 50‑й армией генерал‑лейтенант И. В. Болдин в соответствии с директивой штаба фронта поставил своим войскам задачу: нанести удары в южном и юго‑восточном направлениях с выходом на рубеж Щекино (22 км южнее Тулы), Дедилово[63]. Наступление началось во второй половине 8 декабря. Но добиться поставленной цели армии не удалось: за два дня ее войска лишь вклинились в расположение противника. А уже к исходу следующего дня немецкая 296‑я пехотная дивизия восстановила положение юго‑восточнее Тулы[64].
Столь низкая эффективность действий 50‑й армии объясняется общей слабостью ее войск. В самом деле, только 6 декабря генерал Жуков в своей докладной записке Верховному писал: «Части 50‑й армии, защищающие Тулу, понесли за последние два дня большие потери. Резервов нет… Прошу помочь тов. Болдину выброской на автотранспорте в Тулу одной стрелковой бригады и одного танкового батальона. Помощь необходима, т. к. действия Голикова и Белова, видимо, будут развиваться не так быстро…»[65]А спустя всего два дня после этого доклада Жуков, все еще находясь под впечатлением успешного дебюта 10‑й армии и поспешного отхода врага из мешка, требует немедленного перехода в наступление обессиленной от напряженных оборонительных боев 50‑й армии.
Но в таких условиях что могла сделать армия? Наступление требует не только хорошей выучки войск и создания превосходства в силах и средствах над противником, но и времени на организацию операции. Ни того ни другого армия не имела. К тому же 50А поддерживали всего 48 танков: 22 Т‑26 из 112 тд, 12 танков 32‑й танковой бригады, а также 14 КВ и «Валентайнов» из 131 отб. А ведь ее частям предстояло атаковать противника, который на южной окраине Тулы еще в начале ноября перешел к обороне. Оттого и результат можно было определить заранее: большие потери, но нулевая эффективность.
Между тем враг усиливал сопротивление и на других участках. К 9 декабря он ввел в сражение 112‑ю пехотную дивизию, которая совместно с отошедшими частями заняла оборону по западному берегу реки Шат, Шатскому водохранилищу и р. Дон. Опираясь на эти естественные препятствия, немцы остановили 10‑ю армию, части которой к тому моменту успели продвинуться на глубину до 60 км. Однако все попытки ее соединений преодолеть эту позицию оказались тщетными.
Довольно успешно действовала группа генерал‑майора П. А. Белова, состоявшая из двух кавалерийских, стрелковой дивизий, а также танковой бригады (9 тбр) и двух отдельных танковых батальонов (127 и 35 отб). Группа перешла в наступление 8 декабря. Уже на следующий день, освободив Венев, она быстро продвигалась в южном направлении. Стремление остановить наступление группы заставило противника взорвать плотину на р. Шат. Однако, обходя затопленные участки, войска группы Белова прорвали оборону врага на реке и 11 декабря после упорных боев освободили Сталиногорск (Новомосковск).
В тот же день генерал Жуков отдал приказ: совместными усилиями войск группы генерал‑майора П. А. Белова и 50‑й армии окружить и уничтожить немецкую группировку, действовавшую южнее Тулы, а 10‑й армии – нанести удар на Плавск[66].
Анализ хода реализации этого приказа показывает, что советским войскам не удалось перехватить пути отхода противника из мешка восточнее Тулы. Высокие темпы отступления с одновременным использованием естественных препятствий и заграждений на путях наступления советских войск позволили дивизиям Гудериана не только избежать окружения в том районе, но и остановить 10‑ю армию. Командующий Западным фронтом предпринял новую попытку окружить противника, но теперь на другом участке – южнее Тулы. Свой замысел Жуков строил на повышении мощи удара 50‑й армии за счет более решительного массирования ее сил и средств на избранном направлении. А возможности для этого у генерал‑лейтенанта И. В. Болдина появились лишь после того, как немцы отвели свои войска с северных и восточных подступов к Туле. Теперь он мог перебросить оттуда часть сил на южное направление.
Одновременно Жуков сместил ось удара главных сил 10‑й армии с направления Сталиногорск, Дедилово на лилию Епифань, Плавск. Сделал он это с целью обхода наиболее сильного узла в обороне противника и более глубокого охвата его группировки с юга.
Для наступления на новом направлении генерал‑лейтенант Ф. И. Голиков сначала вывел свои войска из боя и перебросил их на 25–50 км к югу. На этот маневр ушло более трех суток. Уже 13 декабря после тяжелых боев части армии освободили поселок Епифань и, прорвав оборону противника на р. Дон, изготовились к наступлению в сторону Плавска.
Следует отметить, что успешное осуществление задачи по окружению главных сил 2‑й танковой армии противника в значительной мере зависело от быстрого продвижения левофланговых соединений 10‑й армии. Между тем наступление войск левого фланга армии, несмотря на то, что противник не оказывал здесь серьезного сопротивления, протекало медленно и отставало от правого фланга. Командование фронта неоднократно указывало на медленный темп наступления войск армии и требовало ускорить его. Так, 13 декабря в директиве № 0102/оп командование Западного фронта вынуждено было отметить, что «10 армия своей пассивностью и систематическим невыполнением приказов о занятии впереди лежащих рубежей и объектов срывает план операции фронта и дает возможность врагу отводить свои части и технику…»
13 декабря Военный совет фронта директивой № 0106/оп потребовал от войск левого крыла (50, 10‑й армий и 1‑го гвардейского кавалерийского корпуса) уничтожить группировку противника в районе Щекино, Богородицк (6 км северо‑восточнее Ломовки), Узловая.
Этой директивой войскам категорически запрещались лобовые атаки укрепленных узлов сопротивления противника и выдвигались требования вести стремительное преследование вражеских войск, широко применяя сильные передовые отряды для захвата узлов дорог, теснин, дезорганизации походных и боевых порядков врага. Но до стремительного преследования было еще далеко, противник отчаянно сопротивлялся и не хотел оставлять позиции.
Войска 50‑й армии, реализуя приказ Жукова, еще 11 декабря возобновили наступление, но вновь встретили ожесточенное сопротивление противника, который успел уплотнить свои боевые порядки за счет отходивших частей. Поэтому, несмотря на сосредоточение дополнительных войск, генерал‑лейтенанту И. В. Болдину изменить соотношение сил не удалось. В итоге двухдневные бои опять оказались бесплодными. Успешными были лишь действия 258‑й стрелковой дивизии генерала М. А. Сиязова, которая получила задачу нанести вспомогательный удар. Ее части, наступая с исходного рубежа в 12–20 км северо‑западнее Тулы, ударили по стыку 31‑й и 296‑й пехотных дивизий врага и прорвали их общий фронт. К исходу 12 декабря они продвинулись в западном и юго‑западном направлениях на 20–26 км, создав в обороне немцев брешь шириной почти 20 км. К 16 декабря глубина их продвижения уже достигла 35 км, а ширина – 25 км. К этому же времени обозначился успех и на южном направлении. Своими центральными соединениями армия продвинулась на 15 км. Подойдя к северной окраине Щекино, она завязала упорные бои с противником.
У Щекино немцы оказали особенно ожесточенное сопротивление: ведь им надо было обеспечить отход на новый промежуточный рубеж своих потрепанных войск. А о том, что они попали в изрядную переделку, свидетельствует следующая выдержка из оперсводки группы армий «Центр»: «112‑я пехотная дивизия из‑за условий передвижения вынуждена была взорвать 5 легких полевых гаубиц… Кроме того, в ночь на 16 декабря она потеряла 21 пехотное орудие, много противотанковых пушек, 2 тяжелых противотанковых ружья, много автомашин и конных повозок»[67]. Аналогичные сведения даны и по другим соединениям танковой армии Гудериана.
Между тем наступление левого крыла Западного фронта продолжало развиваться. На рассвете 14 декабря группа генерал‑майора П. А. Белова освободила станцию Узловая (9 км юго‑западнее Сталиногорска), а на следующий день – Дедилово. В тот же день войска 10‑й армии штурмом взяли Богородицк, продолжая наступление в сторону Плавска. Но главное, что еще 14 декабря в контрнаступление включилась еще одна армия – 49‑я, возглавляемая генералом И. Г. Захаркиным, с задачей разгромить алексинскую группировку противника[68]. К исходу 16 декабря она продвинулась от 5 до 15 км, обеспечивая справа войска 50‑й армии.
Управление советской наступательной группировкой носило характер многоступенчатой импровизации. Ставка ВГК с помощью Генштаба руководила оперативной деятельностью командующих фронтов, те, в свою очередь, на основании указаний Ставки ставили задачи командармам. 16 декабря Западному фронту было указано, что он неоправданно сосредоточил перед Волоколамском сразу четыре армии и что 30‑ю армию в полном составе следует передать в подчинение командующему Калининским фронтом с задачей: левым флангом армии занять Старицу, а правым флангом перехватить с юга и юго‑запада все пути сообщения калининской группы противника и тем самым завершить ее окружение.
В этот же день (16 декабря) в 23.00 появился новый приказ командующего войсками Западного фронта № 0112/оп от 16 декабря 1941 года на продолжение преследования противника с определением задач на 5 суток – до 21 декабря включительно. Наступление продолжалось.
В полосе правого крыла Юго‑Западного фронта действовала 2‑я немецкая армия под командованием генерала Р. Шмидта, которая наступала вплоть до 6 декабря, а потому подготовленной обороны не имела. Противник рассчитывал относительно спокойно укрепиться на зимней позиции, которую планировал создать в районе Ельца. А перед ней – сделать «зону пустыни» глубиной 15–20 км, в пределах которой он намеревался разрушить все жилые дома и постройки. Уже обсуждался вопрос и об уничтожении Ельца с его 50 тысячами жителей[69]. Но вместо ожидаемой «зимней спячки» немцы попали здесь в наихудшее по сравнению со всеми остальными войсками фон Бока положение.
Из‑за того что германские войска, наступавшие на елецком и касторненском направлениях, до предела растянули на протяжении фронта свои силы, серьезную оборону в случае нашего наступления руководство 2‑й полевой армии вермахта оперативно организовать не могло. Этим и воспользовалось командование Юго‑Западного фронта, планируя нанести фланговый удар в тыл вражеской елецкой группировке. Оставалось только накопить силы.
Сосредоточение нашей ударной группы войск должно было закончиться к исходу 5 декабря. 3‑я и 14‑я кавдивизии 5‑го кавкорпуса начали выходить в район сосредоточения с 1 декабря: 32‑я кавдивизия, которая должна была войти в состав кавкорпуса, закончила сосредоточение 3 декабря. 34‑я мотострелковая бригада и 1‑я гвардейская стрелковая дивизия еще находились на марше. 129‑я танковая бригада только что завершила формирование, и ее только начали перебрасывать в исходный район.
Передать этот «ударный кулак» командующему 13‑й армии генералу А. М. Городнянскому опасались. Ему в тот период приходилось отбиваться от противника, и ударная группировка могла быть вынуждено «раздергана» дня укрепления обороны. Решили оставить сосредотачиваемые соединения в непосредственном распоряжении Юго‑Западного фронта, возложив руководство ими на замкомандующего ЮЗФ генерал‑лейтенанта Ф. Я. Костенко (на время проведения Елецкой наступательной операции Костенко также руководил боевыми действиями 3‑й и 13‑й армий. – Примеч. авт.). Вместо штаба в качестве органа управления ударной группой была создана специальная оперативная группа (специалистов выделили из состава штаба ЮЗФ, а также управления Брянского фронта, находившегося пока в распоряжении командующего Юго‑Западным направлением. – Примеч. авт.) под руководством начальника оперативного отдела ЮЗФ генерал‑майора И. Х. Баграмяна.
6 декабря на направлении вспомогательного удара начала действовать 13‑я армия генерал‑майора А. М. Городнянского. В первый день ее войска не имели сколько‑нибудь значительного территориального успеха, но зато они отвлекли внимание противника от направления главного удара фронта, вынудив германское командование снять отсюда часть сил для противодействия соединениям 13‑й армии. Это дало возможность ударной группе фронта, возглавляемой генерал‑лейтенантом Ф. Я. Костенко, нанести утром 7 декабря внезапный удар по ослабленной немецкой группировке.
В тот же день 13‑я армия завязала бои непосредственно за город Елец. Враг оказывал упорное сопротивление, но в ночь на 9 декабря под угрозой окружения его части стали выходить из города. Елец был освобожден. На другой день войска армии наступали уже во всей полосе. Попытки немцев задержать их успеха не имели. 10 декабря части генерал‑майора А. М. Городнянского продвинулись от 6 км до 16 км, а противник поспешно отступал в западном и северо‑западном направлениях.
Левофланговые соединения подвижной группы генерал‑лейтенанта Ф. Я. Костенко 7 декабря смогли продвинуться всего на 2–4 км. А вот ее правофланговые войска, наоборот, удачно использовав ослабление противостоявшей группировки, продвинулись почти на 15 км. В последующие дни подвижная группа Ф. Я. Костенко (5 кк, 34 мсбр, 1 гв. сд, 129 тбр, 642 пап, 4 гмп) успешно развивала наступление в северном направлении, в тыл 34‑му армейскому корпусу противника. К полудню 10 декабря части ударной группы, преодолев с боями расстояние в 45 км, перерезали главную коммуникацию врага – дорогу Ливны – Елец и отсекли немцам пути отступления на запад. По этому поводу Гальдер в своем дневнике записал: «Снабжение войск 34‑го армейского корпуса нарушено. Противник перерезал пути подвоза корпуса»[70].
Для успешного окружения отходивших на северо‑запад частей противника нужно было предварительно решить две основные задачи: увеличить темп наступления; изменить направления ударов 13‑й армии и группы Костенко, нацелив их на Верховье. В целом этому благоприятствовала и общая обстановка. Так, соседняя 3‑я армия под командованием генерал‑майора Я. Г. Крейзера, используя успехи войск левого крыла Западного фронта, перешла всеми своими силами в наступление. Южнее группы Костенко двинулась вперед 40‑я армия. С учетом этого маршал Тимошенко приказал 13‑й армии усилить темп наступления и к исходу 13 декабря выйти на рубеж Верховье, Ливны и южнее для создания внешнего фронта окружения. Группе Костенко предстояло создать внутренний фронт окружения елецко‑ливненской группировки врага, а затем завершить ее разгром[71].
Выполняя поставленные задачи, войска под командованием генералов Городнянского и Костенко к исходу 12 декабря полуокружили елецкую группировку врага. Полное ее окружение завершилось к исходу 16‑го числа, когда левофланговые соединения 3‑й армии вышли к поселку Судбищи (68 км северо‑западнее Ельца).
Вражеские части, пытаясь пробиться на запад, многократно переходили в контратаки. Своими активными действиями они нередко ставили в сложное положение войска группы Костенко. Так, отдельным частям 34‑го армейского корпуса противника удалось выйти на коммуникации 5‑го кавалерийского корпуса (с 25 декабря – 3‑й гвардейский кавалерийский корпус. – Примеч. авт.) генерал‑майора Крюченкина и прервать его снабжение. В результате корпус стал испытывать острый дефицит в боеприпасах, продовольствии и фураже. На каждое орудие оставалось всего по три снаряда, многие автомашины стояли без горючего, а лошадям уже шесть дней не давали ни овса, ни сена. Но тем не менее войска фронта почти полностью разгромили 34‑й армейский корпус, а его остатки отбросили на запад. При этом «был убит командир 134‑й пехотной дивизии… Дивизия потеряла почти всю материальную часть… 134‑я пехотная дивизия больше не боеспособна»[72]. Тяжелый урон в личном составе и военной технике понесли 45, 95‑я и 134‑я пехотные дивизии. 21 декабря ОКХ отдал приказ расформировать 34‑й армейский корпус[73]. Так прекратил свое существование этот немецкий корпус, который совсем недавно считался непобедимым. Только в сентябре его войска торжествовали по поводу взятия Киева. В октябре дивизии корпуса вели жестокую борьбу с окруженными в брянском котле войсками 13‑й армии, но ликвидировать ее не смогли. И вот теперь, в декабре, та же самая армия совместно с группой Костенко сама разгромила 34‑й армейский корпус.