— Спасибо тебе за все, — зевнув, проговорил Гарри. Его глаза медленно закрывались. Закрывались... и он провалился в спокойный сон. Его нервы сегодня порядком уже потрепали.
— И тебе, что не отпустил меня домой, — рядом прозвучал такой же усталый зевок.
* * *
Сладко. Ярчайше сладко, до боли ярко и так нереально красиво. Здесь настолько приятно, по своему получаешь кайф только от того, что ныряешь в глубину этого цвета, ловишь пальцами просачивающийся сквозь тебя песок и улыбаешься.
И все это в один миг сменяется темнотой.
Пустотой. Болью. Настоящей болью, которая ломает твое тело и заставляет сдирать куски кожи с рук, с живота, с ног, лишь бы не видеть, не чувствовать.
Не хотеть.
* * *
Маленькая стрелка на часах медленно доползла до отметки три, когда большая замерла на двенадцать, и браслет на руке Энтони с серебряного цвета сменился на красный, что извещало об пробуждении пациента.
В палате 205 мерно пикающий аппарат в последний раз издал звук и потом его захлестнуло шквалом магического потока со стороны постели, навечно распыляя агрегат на мелкие кусочки.
— Как же мне мешал этот шум, — раздался в комнате хрипящий кашель.
P.S. от беты:
— Ну, здравствуй, папочка, вот и я, — Драко хищно улыбнулся отцу. — Ты рад меня видеть? Я почти не изменился. За небольшим исключением... — его глаза на мгновение потемнели, будто их затянуло дымом.
— Привет, — Люциус скользнул по нему взглядом и усмехнулся, — сын...
* * *
— А ты слышал, — Энтони вернулся, держа в руках две чашки, — говорят, что чай должен быть горячим, крепким и сладким, как поцелуй... — он подсел к Гарри на диван, забираясь под плед, и прижался к нему, отдавая одну из чашек. В воздухе чувствовался приятный аромат бергамота...
|
|
* * *
— Ну как ты? — он взял девушку за руку и встревоженно заглянул ей в глаза.
— Я сама не знаю... — она положила голову ему на плечо и расплакалась. — Я хочу вернуть все обратно! Я устала... Устала врать самой себе.
Глава 20. Дожить до рассвета. Скоро...
15.09.2011
Дожить до рассвета
В небольшой комнате, служившей кабинетом на минус втором, подземном этаже, в больнице Св. Павла, сидели двое. Лишь яркий свет от волшебной палочки освещал стены и устроенный везде беспорядок. Словно комнату брали штурмом.
Что и было на самом деле.
— Ну как ты? — Михаэль взял девушку за руку и встревоженно заглянул ей в глаза. После того как пару часов назад они вместе стерли память двум ФСБшникам (забрав ценные сведения) и отпустили их на окраине Лондона, убедившись, что те не вспомнят еще и встречу с Люциусом Малфоем, Габи и Михаэль вернулись обратно в больницу. Михаэль еще немного поворчал на Малфоя-старшего за сломанную палочку, но все же опустился рядом с Габи на диван и затих. Габриэль же выглядела слишком уставшей, но им еще предстояло просмотреть украденные воспоминания. Все же Люциус что-то задумал, и это что-то было как-то связано с пациенткой из палаты 13. И то, что последняя оказалась на свободе, было либо планом Малфоя, либо чистой случайностью. Либо именно пациентка подстроила все так.
— Я сама не знаю... — Габи положила голову Михаэлю на плечо и тихо всхлипнула. — Я хочу вернуть нашу спокойную жизнь назад! Я устала... Устала врать самой себе, что мы справимся. Я хочу снова чувствовать себя в безопасности.
|
|
— Успокойся, я понимаю тебя, — Михаэль прижался щекой к ее волосам и тяжело вздохнул. — Я тоже хочу вернуть все обратно в тот день, когда мы отказались помогать ему. Сейчас все было бы по-другому, и мы...
— Тогда мы бы не стали невыразимцами, и не нам поручили бы охранять Её. И ты знаешь, что лучшим вариантом было оставить это дело в наших руках. Я очень устала, Рон. Такое ощущение, что мы с тобой живем в мире абсолютной лжи. У нас даже имена другие, и у твоих родителей тоже. А у твоего отца...
— Три магопаспорта, я помню. Но это сделано для безопасности наших семей. Пожиратели еще остаются на свободе, те, кого оправдали. И ей вполне по силам снова собрать их.
— Она не настолько безумна. Она не Лейстрейндж.
— Возможно, но не забывай, что именно ей движет. Ведь именно Он поместил Её сюда. А Она все полгода только и твердила, как расчленит Его тело на кусочки и позволит сожрать их своим слугам.
Габриэль вздрогнула и поморщилась, прижимаясь к Михаэлю покрепче.
— Давай уже сделаем это, — она протянула белый флакон с воспоминаниями тех магглов и достала из лежащей у ее ног сумочки припасенный Омут памяти, любезно одолженный у директора школы.
— Давай... — вылив прозрачную субстанцию воспоминаний в Омут, Габриэль и Михаэль, коснувшись рукой поверхности, со всего размаху провалились в воспоминание.
— Здесь вся информация на эту больницу. Поступили сведения, что там насильно удерживают шесть важных политических персон из других стран. Так сказать, партнеров по бизнесу, — человек в плаще сидел спиной к двум парням из ФБР. Его волос не было видно, они скрывались под капюшоном. Даже сам голос был каким-то механическим, словно он весьма старательно пытался удержать свою личность в тайне.
|
|
— Малфой, — прорычал Михаэль, но Габи остановила его рукой. Они смотрели со стороны одного из парней, но то ли они не двигались, то ли это была какая-то «темная» комната — пошевелиться ни один не мог.
— Это воспоминание, мы ничего не можем сделать. Тем более...
— Почему Вы обращаетесь к нашему департаменту? И почему мы должны вылететь в Лондон именно завтра? — рядом сидящий мужчина вздрогнул и поправил очки, когда фигура в плаще обернулась и бросила на появившийся в свете настольной лампы, словно по волшебству, стол. Капюшон не съехал, и двое наемных работников не смогли понять, кто скрывается за тканью.
— Это требует немедленного решения. Мы действительно подозреваем, что на таких высокопоставленных персонах ставят эксперименты.
— Какие именно?
— К примеру, на них недавно был опробован один из новейших препаратов ПС-205, наркотик под кодовым названием Печенья Счастья 2 класса по привыканию, 5 по выявлению галлюциногенных свойств.
— Хмм... это серьезно. Но что будет, если мы туда пройдем и даже сможем найти тех двух докторов? Как мы сможем достать информацию? Не думаю, что они просто так все нам выложат на блюдечке.
— Я уже обсудил это с вашим начальством. И оно дало разрешение на выдачу для этих целей специального материала из нашей лаборатории, вот... — из рукава плаща появилась рука в черной кожаной перчатке и пропала в таком же большом кармане. Мгновение — и в ладони неизвестного человека оказались две плотно закупоренные колбы с синей жидкостью.
— Это... разве не опасно?
— Это препарат БЛ-16. Без Лжи — 16 проба. Вкалываете его внутримышечно и получаете час «голой правды». Колбы у вас только две, но этого хватит на обоих докторов.
— Но... если это правда, тогда... это же прорыв. В медицине... в полиции, если все об этом...
— Об этом препарате никто не узнает, кроме вас. Вы подписали обязательство о неразглашении, поэтому Сыворотка правды останется тайной для общественности.
— Хмм... и все же. Почему именно мы и чего именно вы хотите добиться от этой операции?
— Наркотик уже почти получил свое масштабное распространение по всему городу. Мы стараемся остановить его. А новые пробы на наших партнерах весьма усложняют весь процесс. И еще... Ни в коем случае не старайтесь прикасаться к зараженным, если их встретите — когда Печенья Счастья вкалывают внутривенно постоянно, даже сама их кожа является источником распространения вируса, вызывающего гниение покровных тканей и мгновенную смерть. Будьте весьма осторожны: не спасут даже перчатки. Вы должны забрать все документы по данной разработке и записать на прослушивающее устройство признание докторов. Все остальное мы сделаем сами.
— Оплата?
— Наличными. Полмиллиона долларов.
— Хорошо, мы вылетаем. Завтра.
Белый туман — и двое стоят в своем полуразрушенном кабинете. Омут все еще поблескивает прозрачной субстанцией, где уже почти полностью растворилось чужое воспоминание.
— Рон, нет. Только не говори мне, что...
— Что мы вместо успокаивающего лекарства вкалывали Пожирателем и моей сестре новейший наркотик, от которых у них все тело изгибалось в агонии. Что мы давали им очередную дозу и прямо сейчас они ожидают нас там, чтобы мы их снова засунули в тот гребанный мирок, в котором они...
— Рон!
— Что тебе, Гермиона? Не сказать, что именно мой отец поставщик этой дряни? Что именно Ему приносят разработки нового продукта? И что именно в больнице Святого Павла разрабатывался этот продукт? ЧТО МНЕ ТЕБЕ НЕ ГОВОРИТЬ? ЧТО МЫОБА В ПОЛНОЙ ЗАДНИЦЕ? ЧТО???
Резкая пощечина по лицу — и в комнате сразу же стало тихо.
— Прекрати, — жестко проговорила Гермиона. — Я не знаю, правда ли то, что сказал Малфой. Но пусть даже и так. Мы прямо сейчас проверим с тобой всех оставшихся двенадцать пациентов и отправимся домой.
— Нам нельзя выходить наружу, мы ведь тоже могли заразиться, — Рон прижимал руку к горящей щеке, его истерика уже прошла.
— Не говори чушь. Спросим у твоего отца, как обстоит дело. А теперь готовь шприцы и ампулы с лекарством. Нам надо выполнить свою работу.
— Хорошо. Я буду верить, что это все не правда, — парень тряхнул головой и подошел к письменному столу, пару раз ударил ногой по нижнему ящику — в крышке стола открылась потайная ниша, где в аккуратных упаковках слева лежали шприцы, а справа — блестящие ампулы.
— Обливиейт! — удар немного более сильный по мощности, чем было необходимо, отбросил Рона к стене. Девушка, убрав в карман джинсов волшебную палочку, медленно подошла к парню и присела на колени.
— Прости меня. Это все для нашего с тобой счастья. Слышишь? Конечно, не слышишь. Просто поверь мне. Я хочу дать Джин шанс, но только один единственный. И, чтобы все было по плану, ты не должен мешать ей. Она тоже заслуживает счастья. Прости меня, ради Гарри и Джинни.
Три месяца назад...
— Ты говорила раньше что мы подруги, Гермиона. Что ты мне поможешь завоевать Гарри, а что сейчас? — девушка дернула руками кандалы, цепи зазвенели, и она потянулась всем телом вперед, зная, что где-то там есть дверь, но из-за повязки на глазах не могла ее увидеть.
— Ты дошла до крайности в своей привязанности. Я не говорила тебе убивать Лаванду... — Габи стояла возле двери, прищурив глаза и слегка заинтересованно наблюдая за двигающейся «куколкой». В ее руках был небольшой пакетик со шприцем и вакциной, а также с толстой черной ниткой и большой иголкой.
— Разве? — рассмеялась висевшая. — Разве ты сама не хотела сделать с ней тоже самое? Когда мой братец встречался... Я ведь помню. Помню, как ты приползала рыдать на моем плече, когда Ронни уходил трахаться со своей Лав-Лав в Выручай-комнату. Ты же тоже это помнишь...
— Ты омерзительна. Рон — мой. И даже тогда я все равно знала, что рано или поздно он бы был со мной, любой ценой.
— Ха-ха... кто из нас омерзителен, так это ты. Ты же все еще поишь его раз в месяц Приворотным зельем, которое мы с тобой вместе сварили еще на шестом курсе. Я чувствую это... в теле Лав-Лав, с закрытыми глазами, все мои чувства обострены, я слишком сильно чую запах корицы, идущий от Рона. А корица...
— Кто бы говорил! Я знаю, что ты также сохранила пару колбочек для Гарри. Не так ли... подруга?
Девушка дернулась в цепях, ее лицо исказила гримаса ненависти.
— Он должен быть моим! Я заставлю его!!! Я выйду за него замуж и рожу ему кучу чертовых ублюдков! Он будет ползать у моих ног!
Габи пренебрежительно зевнула, весьма громко.
— Он-он-он, достала. Ты сейчас не в том положении, чтобы орать тут. Тем более, у меня припасен для тебя сюрприз. Я принесла новое лекарство. Оно весьма действенно.
— Новый наркотик? Чтобы я не проболталась твоему Ронни, что ты та еще сучка? Ха-ха...
— Не думаю, что ты станешь болтать в ближайшие несколько лет. И мой Михаэль ничего не узнает о нашей маленькой сделке, — Габи хладнокровно достала иголку и вдела в ушко нитку, придерживая другой рукой пакетик с лекарством.
— И что ты сделаешь? Заобливейтишь меня? Круциатусом пустишь, как в тот раз, когда Ронни снова не было? Что?..
— Ничего такого, и не надо так бояться, — улыбнулась девушка, сдирая с глаз висевшей повязку и махая перед карими глазами ниткой с иголкой.
— Ты... нет.
— О... да! Я собираюсь зашить твой милый прекрасный ротик и хочу, чтобы ты это видела.
— Но Рон...
— Ничего об этом не узнает. Я весьма хорошо владею волшебной палочкой, подруга. Я ведь лучшая ученица... — Габи пальцем похлопала по нижней губе девушке. — Какая нежная. Значит, легко войдет.
Глаза пленницы расширились в испуге, когда острая иголка обожгла холодом кожу.
— Будь паинькой, подруга... — первый прокол иголкой был сложен, но если вспомнить уроки кройки и шитья преподаваемые в начальной школе — все очень просто. Если ткань не протыкается сразу — нужно надавить. Не стоит обращать внимания на текущую по подбородку кровь. Чуть крепче сжать губы пальцами, чтобы не расходились, и протянуть ниточку, приотпуская верхнюю ткань, и проверить сверху — ровно ли вошло.
— Аааа... нет! ПРЕКРАТИ! БОЛЬНО! СУКА, ПРЕКРАТИИИИИ!!! — снова сжать губы, вытягивая нитку вверх к потолку и прикладывая иголку обратно к нижней губе. Прокол, характерный стук о зубы, и через верхнюю губу — наверх. Затянуть.
— Хоть в этом теле не ты Лаванда, но я так мечтала сделать это именно с тобой. Подпортить твое милое личико. Я ненавижу тебя! Ты не имела никакого права уводить у меня Рональда. Он — мой, запомни это. Раз и навсегда, тварь. Он — моя собственность.
Еще стежок, рукавом стереть подтекающую кровь. Поддержать локтем голову, которая от болевого шока рухнула вниз, что весьма мешало продолжать швейную работу. Не обращать внимания на щеки, по которым текут слезы. Снова холодный ожог уже ставшей податливой кожи — с каждым разом все легче.
— Прости, Джин. Я помогу тебе через несколько лет. А пока ты подумаешь над своим поведением и над тем, что не стоит меня шантажировать...
И кокетливый бантик — когда зубами оторвав нитку, завязать на узелок, чтобы крепче держалось.
Крики, сопровождающие в течение получаса всю процедуру, не смогли протиснуться за титановую дверь.
* * *
Гарри сразу же распахнул дверь, когда услышал тихий стук, да и чары, наложенные на дом, оповестили его о госте.
Энтони Мичфалд выглядел слегка мокрым. С его волос градом стекали капельки дождя, пальто было насквозь промокшим, как и брюки — будто он наступал в каждую лужу. Скособоченный шарф был повязан узлом. Улыбка на лице да искрящиеся глаза придавали ему какое-то детское, слегка ехидное, выражение. Было ощущение, будто Гарри сорвал его сюда с какого-то веселого мероприятия.
В руках он держал медальон в форме льва. Увидев, что Гарри сжимает в ладонях на половину окровавленное полотенце, Энтони перестал улыбаться.
— Что? Что произошло? Ты ранен? — рука уже машинально потянулась к карману за палочкой, чтобы сразу же применить пять заклинаний первой помощи, которые каждый колдомедик знал назубок и мог исполнить, даже если бы его разбудили среди ночи.
— Нет, со мной все в порядке. Не стой на пороге: на улице ливень, — Гарри отвернулся и прошел в комнату слева, когда Энтони сделал пару шагов внутрь и высушил себя заклинанием, оставляя лишь волосы слегка влажными и закрывая дверь. Синие и белые нити магических защит закупорили ее коконом и исчезли, не оставляя за собой возможности выйти и зайти в дом без ведома хозяина. Сняв ботинки, Мичфалд прошел в ту же комнату, что и Гарри, которая оказалась кухней.
«Я дома у Гарри! Я дома у Гарри!!! Я ДОМА У ГАРРИ!!!», — хотелось кричать, визжать, топать ногами и носиться по комнате, как ребенок. Но Энтони лишь замер рядом с круглым столом, руками сжимая спинку стула, дабы не броситься вперед и не заключить предмет своего обожания в крепкие объятия.
«Соберись, Энтони. Ты нужен Гарри не для этого! Нечего тут... розовые сопли пускать!».
Хозяин дома смывал с полотенца кровь, положив его в раковину.
— Тогда откуда кровь? — скрестив руки на груди, спросил колдомедик, следя за сильными и уверенными движениями, словно Поттер всегда умел стирать вещи руками, без помощи магии. Энтони взъерошил волосы рукой, отчего одна из прядок упала ему на лоб, он небрежно ее смахнул — Гарри волшебник, значит это его еще одно полезное качество.
«Такое ощущение, будто я присматриваю себе жену...», — от такого предположения Энтони вспыхнул и поспешил быстро себя успокоить, щипая и кусая внутренность щек.
Когда полотенце слегка порозовело, Поттер аккуратно и очень медленно выключил воду, и, оставив тряпку в раковине, повернулся к гостю, запустив одну руку в волосы и взъерошив их.
— Дело в том, что... я не знаю как сказать... хм... это как бы... — замялся он, но подобрать слов так и не получилось. Да и что Гарри мог сказать Энтони, вернее, как он мог объяснить всю эту ситуацию?
— Кхм... Гарри, — тихо позвал Мичфалд, Гарри вздрогнул и закрыл к тому же руками лицо. Он не был уверен, что может довериться человеку, стоящему перед ним. Не был уверен, но выбора не было. И вопрос был только во времени, когда Энтони все узнает, и в том, как он отреагирует.
— Гарри, — Энтони подошел к Поттеру и коснулся ладоней того пальцами, заставляя Гарри убрать их и не скрывать свои глаза. — Просто объясни, что произошло.
— Хорошо, — Гарри все равно отвел взгляд и повернулся к раковине. Взяв полотенце, он кивнул Мичфалду в сторону выхода с кухни. — Следуй за мной.
Выбора не было.
* * *
— Ты, Браун! Какого черта я тебе понадобился в виде наживки? Да Поттер никогда не клюнет на меня, ты попросту теряешь время. Так что я, так уж и быть, выслушаю твои извинения, и ты меня отпустишь. Немедленно! — сжав ладони в кулаки, ухмыльнулся Драко. Ему надо только выбраться отсюда, и он лично найдет и прибьет Поттера. Ведь он умудрился доставить Драко кучу проблем даже в его собственном сне.
— Ты такой интересный, Малфой, — девушка резко потянула за цепь, из-за чего Луна со всего размаху рухнула на туманный пол и, всхлипнув, затихла. «Браун» же сделала пару шагов вперед, волоча за собой бессознательное тельце. Драко с невозмутимым лицом наблюдал, как из-под правой руки Луны выползает плюшевый Тедди, встает на колени, а затем во весь рост, и пытается дотянуться до ошейника девочки, чтобы удержать цепь.
— Тебе ее жаль? — проследив за взглядом Драко, спросила «Браун».
— Нисколько, — хмыкнул Малфой и состроил свою самую дерзкую рожицу, которая выражала все его самодовольство и нахальство.
— Это плохо, сладкий. Вы должны с ней подружиться, так как еще много лет будете вместе. И насчет Поттера, от тебя мне нужно только тело... — она подошла к Драко и пальцем приподняла его подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза — рваные швы улыбки при ближайшем рассмотрении двигались при каждом слове.
— Только твое красивое тело. Я ведь помню, как Гарри интересовался тобой в школьные годы, какие взгляды кидал, — она прикоснулась к его щеке и погладила. Драко попытался сдвинуться, отойти, отвернуться, но был словно пригвожден к месту. А «Браун» все улыбалась и смотрела своими черными глазами на него.
«Кидал? Поттер? На меня взгляды???».
— У тебя весьма богатая фантазия. Да Поттер больше на своего дружка Уизела смотрел, — возразил он.
— Мм... значит ориентации Гарри ты уже не удивлен. Потому что не слышу варианта с Грейнджер, — ухмыльнулась она. — Впрочем, Гарри будет принадлежать только мне, и твое сладкое тело мне в этом поможет. Наверное, тебе будет приятно знать, что сам великий Гарри Поттер будет трахать только тебя? Ты ведь мечтал об этом?
— Заткн... мнхнф.
— Но-но-но, сладкий. Зачем же так грубо? — Драко все еще не мог пошевелиться, в том числе убрать руку со рта.
— Все, что ты увидел или сделал когда-либо, станет моим. Все, что ты желал или хотел, станет моим. Я стану тобой и никто! НИКТО! Никто меня не остановит...
— Мхмфнп...
— Бесполезно, сладкий. Уже скоро это тело будет принадлежать мне. А пока вынуждена тебя покинуть. Мне нужно приготовиться к обмену. И кстати, — она дернула за цепь — и Тедди, и Луна пододвинулись в сторону Драко и замерли у его ног. Казалось, будто пуговичные глазки медвежонка о чем-то просят, смотря на Малфоя, но тот не понимал, да и не хотел знать «плюшевый» язык.
— Оставляю тебя им. Мне пора, не скучай.
* * *
— Хм... — Энтони посветил палочкой в глаз Панси, приоткрыв веко, и нахмурился. Затем тоже самое проделал с Блейзом, пока Гарри, закатав рукава и сложив руки на груди, наблюдал за действиями колдомедика, напрягшись и нервно теребя рубашку. Он обтер спину Блейза и руки Панси еще до прихода Энтони, укрыв обоих одеялом. Их кожа обжигала: тела охватывал жар. И теперь Гарри ждал, что вот прямо сейчас Мичфалд поднимется и скажет, что это вне его компетенции, что этих двоих надо сдать аврорам и чем скорее, тем лучше, но это был бы огромный крах для Забини. Прямая дорога в Азкабан. Панси же в таком случае отделается простым предупреждением.
Прикусив губу, Гарри прижался плечом к стене, стараясь не подбежать к кровати и не увести Энтони от них.
Вот Мичфалд поднялся и обернулся. Гарри ожидал увидеть уже вынесенный смертный приговор на его лице, но все оказалось совершенно по-другому.
— Я так понимаю, ты обратился ко мне потому, что они твои друзья? Не так ли? — Энтони был серьезен, но и вызывать авроров не спешил. Он потянулся к карману брюк и достал пачку сигарет. Вытащив одну, покрутил меж пальцев, но, так и не зажигая, спрятал обратно.
— С этим мне больше не к кому обратиться. Я не желаю огласки, пойми... — кивнул Гарри. Мичфалд вздохнул, присел на кровать и закрыл глаза, сложив руки в замок на коленях.
— Ты мне поможешь? — спросил Гарри, особо не веря в успех, но Энтони вновь удивил его.
— Дай мне два часа, и, пожалуйста, выйди отсюда. И не входи, чтобы ты не услышал. Ванная, я так понимаю, там? — он ткнул пальцем в сторону двери слева.
— Что? Ва.. а... да, там. Черт!
— Хорошо, — Мичфалд поднялся и подошел к Гарри слишком близко, наклоняясь и касаясь губами щеки. Так мимолетно и безумно нежно, что Поттер покраснел, но быстро взял себя в руки. Прядь волос приятно защекотала щеку, от Энтони пахло осенним дождем и еще чем-то горячим. Он весь был таким теплым, милым и даже немного забавным. Не будь у Гарри Малфоя, у них бы возможно что-нибудь и получилось бы.
«Не будь, — хмыкнул внутренний голос, — его и так у тебя нет».
«Пошел вон!», — ответил Гарри ему.
— С тебя чай, — улыбнулся Энтони, не делая больше никаких резких движений и не смущая Гарри еще больше, отодвинулся и сделал для верности несколько шагов назад.
— Договорились, — кивнул Гарри и вышел из комнаты.
Когда дверь закрылась и Энтони остался один, его улыбка потухла, и он обернулся к лежащим на постели.
— Да уж, Гарри. Что, называется, не сделаешь ради любви. Но это... это слишком серьезно. Да они же обдолбанные по самое не хочу. Тем более... — он еще раз просканировал девушку и вновь покачал головой. — Ладно. Глаза боятся, а руки делают.
* * *
Сладко. Ярчайше сладко, до боли ярко и так нереально красиво. Здесь настолько приятно, по-своему получаешь кайф только от того, что ныряешь в глубину этого цвета, ловишь пальцами просачивающийся сквозь тебя песок и улыбаешься.
Ты сидишь где-то в квадратной комнате, и крышу срывает лишь от того, что у нее есть стены. Кажется, будто здесь ты не одна, а с тобой кто-то еще. Качаешься из стороны в сторону, прижав колени к груди. Хочется нырнуть еще глубже, посмотреть что там, за стенами. Почувствовать сладость, адреналин и жгучую смесь экстаза.
Ты действительно в этой комнате не одна. Приглядевшись, ты замечаешь, что забралась в самый угол, а вокруг тебя такие же люди — кто сидит, кто лежит, кто выгибается, также как и ты, ловя зубами кайф, отрывая ими же ногти с пальцев. Кто-то рисует себе новые вены, чтобы вновь попасть на шестое небо, почувствовать тот непревзойденный рай длиной в секунду.
У них у всех белые глаза. И это пугает. И ты внезапно понимаешь, что все это пугает тебя. Мимо них медленно проходит маленькая девочка, в ее руках плюшевый медведь с пуговками вместо глаз. Она заинтересованно поглядывает на каждого человека, но те словно не замечают ее. Но ты видишь.
И она тебя тоже пугает.
Когда смотрит своими ярко-синими глазами, которые — на мгновение тебе так кажется — будто прорезаны насквозь. Она смотрит именно на тебя, и ты не можешь пошевелиться, потому что двигаться больше некуда — ты уже загнана в угол.
Она перешагивает через еще одно тело, и ты знаешь — она идет к тебе. Она чувствует, что ты больше не одна из серой массы. И тебе страшно только от того, что тебя снова поймает в сети этот обманчивый кайф. Тот рай тебе уже не кажется твоей конечной целью, выходом, новым путем в другую жизнь.
Ты сидишь в этом углу и боишься маленькой девочки, которая теперь смотрит на тебя, как на какой-то экспонат.
Глупо, но ты видишь, что и медведь смотрит на тебя пуговками.
— Кто ты? — спрашиваешь ее, стараясь скрыть страх.
— Давай, очнись! Просыпайся! Энервейт! Ну же... вылазь оттуда. Это обман! Там — все не правда! Услышь меня, иди на мой голос! — ты слышишь это за спиной, но все равно ожидаешь ответа и получаешь его.
— Я — Печенье Счастья. Ты не должна быть здесь. Действие уже закончилось. Уходи.
Она не приказывает, но ты отчетливо слышишь в ее голосе равнодушие. Словно ты — новая игрушка. Всего лишь очередная кукла.
— Ты не должна видеть это. Ты не под пеленой, — она сильнее сжимает игрушку и все еще смотрит на тебя. — Уходи.
Снова.
— Давай! Ты почти уже на выходе. Очухивайся! Ну же! Тебя здесь ждут. Просыпайся!
И ты вдруг все вспоминаешь. Кто ты, где ты, что и как.
— Блейз, — тихо шепчешь и смотришь на девочку, которая, не сводя с тебя взгляда, тыкает пальцем куда-то в сторону, и ты видишь его.
Он сидит в другой стороне и облизывает стену. Он видит в этом свой рай, увлеченно работая языком. Он на вершине блаженства. И теперь тебе страшно еще и за него. Здесь много людей вокруг тебя, но ты больше, чем за себя, боишься за него.
— Ты не должна быть здесь. Уходи.
— Блейз...
— Он имеет право остаться здесь. Ты — нет. Уходи, — снова и снова. И ты соглашаешься, едва кивая головой, боясь смотреть в его сторону. И не видишь, как он тоже переводит свой взгляд на тебя, смотрит белыми молочными глазами, отрываясь от своего увлечения. Смотрит, но не видит.
— Уходи!
— Выходи! Я помогу!
И все это в один миг сменяется темнотой.
Пустотой. Болью. Настоящей болью, которая ломает твое тело на осколки и заставляет сдирать куски кожи с рук, с живота, с ног, лишь бы не видеть, не чувствовать.
Не хотеть.
Не хотеть сюда снова вернуться.
* * *
— Как хорошо, что вы еще не очнулись, — поднимаясь со стула, девушка улыбнулась своим родителям. — Обливейтить не буду, не бойтесь. Мне необходимо, чтобы вы это помнили.
Она оглянулась — два тела были распростерты возле стены, ничего не изменилось за время ее отсутствия, вот только часы на стене показывали уже далеко за полночь. А значит, время пришло.
— А теперь, самое важное, — девушка прошла к камину, взяла в руки порох и прошептала название дома, где ее уже ждали.
Вспышка — и ее завертело.
Свечи, вся комната была уже в горящих свечах — полупустая. Стены, пол и потолок были разрисованы разными символами на древнем языке; посередине, меж свечей, стояла пустая серебряная чаша. В комнате был лишь камин — как выход; ни окон, ни дверей — не сбежать и не проникнуть, если не знаешь куда.
В углу комнаты уже стоял человек.
— Ты задержалась.
— Надо было уладить пару дел, — отмахнулась она. — Все готово?
— Его кровь, волосы уже в чаше, так что готово.
— Отлично.
— Две тысячи галеонов — это достойная цена.
— Конечно.
Девушка подошла к чаше, взяла рядом лежащий ножичек и сделала аккуратный разрез на своей ладони. Капельки крови упали на серебряную поверхность и та, запенившись, поменяла свой цвет на красный.
— Начинай читать, и смотри, я плачу тебе за правильность.
— Я никогда не ошибаюсь, Уизли.
Она хмыкнула, и закрыла глаза, когда в пустой комнате полились первые звуки тягучей древней песни.
Когда все было закончено, человек оторвался от стены и, заклинанием потушив все свечи, притянул чашу к себе, не обращая внимания на застывшее в магическом коконе тело девушки. Незнакомец ухмыльнулся, сплюнул на пол, проговорил что-то на древнем языке и зашел в камин.
* * *
Устав, Энтони нашел Гарри на первом этаже в гостиной. Тот сидел на диване, укрывшись пледом и закрыв глаза, но при появлении Мичфалда подскочил.
— Все нормально, — успокоил его колдомедик. — Девушку пришлось долго вытаскивать, зато парень сразу вышел за ней. Сейчас они оба спят, а я ужасно хочу чай.
— А, да! Я оставил его на кухне, сейчас... — Гарри уже хотел подняться, но Энтони остановил его.
— Сейчас, принесу... — и исчез в коридоре.
— Да я бы сам... — проговорил Поттер, все же он чувствовал, что Энтони помогает ему далеко не безвозмездно, вот только больше его волновала сохранность тайны Блейза.
— А ты слышал, — Энтони вернулся, держа в руках две чашки, — что чай, говорят, должен быть горячим, крепким и сладким, как поцелуй... — улыбнулся он и подсел к Гарри на диван, забираясь под плед, и прижался к нему, отдавая одну из чашек. В воздухе чувствовался приятный аромат бергамота. Но Гарри сразу же отодвинулся.
— Лучше не стоит, — сказал он.
Энтони ничуть не смутился. Его бы разочаровала легкая победа.
— Все в порядке. То, что ты мне нравишься, еще не означает, что я наброшусь на тебя прямо сейчас. Просто пусть это будет моей маленькой платой за лечение.
— Хорошо, — вот так сидеть с кем-то перед камином, пить сладкий чай и просто молчать было на удивление приятно. Энтони, закрыв глаза, чему-то улыбался, а Гарри рассматривал его более внимательно.
Красивый сероглазый брюнет. Ему шла челка, а одна из прядей, постоянно спадающая на лоб, делала его еще более милым.
Он не задавал вопросов, не требовал ответов. Но и в такой тишине не было неловко. Не надо было ожидать подвоха или неприятностей. Было уютно и по-семейному как-то.
— Спасибо тебе за все, — поставив чашку на рядом стоящий столик и зевнув, проговорил Гарри. Его глаза медленно закрывались. Закрывались... и он провалился в спокойный сон. Его нервы сегодня порядком уже потрепали, и усталость дала о себе знать.
— И тебе, что не отпустил меня домой, — рядом прозвучал такой же усталый зевок. Энтони посмотрел на Гарри и прислонился, положив голову ему на плечо. Гарри же сквозь сон освободил свою руку и прижал чье-то тело к себе.
Мичфалд не возражал, засыпая.
* * *
Маленькая стрелка на часах медленно доползла до отметки три, когда большая замерла на двенадцати, и браслет на руке спящего Энтони с серебряного цвета сменился на красный, что извещало о пробуждении пациента.
В палате 205 мерно пикающий аппарат в последний раз издал звук, а потом его захлестнуло шквалом магического потока со стороны постели, навечно распыляя агрегат на мелкие кусочки.
— Как же мне мешал этот шум, — раздался в комнате хрипящий кашель.
Хлопок аппарации — и палата опустела.
— Мастер Драко? — эльфы всегда преклонялись перед младшим Малфоем. Но он лишь окинул домовика взглядом, полным презрения, требуя немедленно проводить его к Люциусу. Домовой эльф тут же принялся выполнять приказ.
Люциус Малфой в это время сидел в своем кабинете и изучал один из древнейших фолиантов по темномагическим ритуалам, когда рядом с ним появился домовик и известил о приходе Малфоя-младшего, и в ту же секунду дверь открылась, являя наследника рода.
— Ну, здравствуй, папочка, а вот и я, — Драко хищно улыбнулся отцу, входя в кабинет и останавливаясь посередине комнаты. — Ты рад меня видеть? Я, кстати, почти не изменился. За небольшим исключением... — его глаза на мгновение потемнели, будто их затянуло дымом.
— Привет, — Люциус скользнул по нему взглядом и усмехнулся, — сын...
11.10.2011
Фальшивый рассвет
Где-то в районе пятого этажа, неизвестная палата…
— Мистер Поттер, это уже переходит все границы. Сколько раз вы еще собираетесь подвергать свою жизнь опасности? — тихий голос доктора раздался возле двери. Лимонная мантия поверх белого халата. Темные волосы и серые глаза. Снова в них нет той теплоты и жизни, что присуща людям вне этого помещения.
— Я всего лишь упал с балкона. Случайно, — безразличный тон и последовавший за ним вздох заставил медика прикрыть глаза.
Гарри лежал на расправленной кровати и молча смотрел в потолок, скрестив руки на груди. Его плотно запаковали в три одеяла, напоили жаропонижающими зельями и еще зачем-то заставили выпить ромашковый чай.
— Мне ничего не угрожало. Я просто хотел попробовать, — ответил он, неотрывно следя, как по потолку ползет паучок. Миг — и он уже точно мог сказать, сколько у него ножек, и очень близко увидеть, как они двигаются. Гарри сразу же захлопнул веки и расслабился.
— Попробовать? — между делом спросил доктор. И снова этот пустой безразличный тон. Словно все вокруг всего лишь чья-то игра. Шутка или сон. Выдумка неизвестного автора, которому так нравится играть с чужими жизнями. Как же убивает это безразличие.
— Вы спрыгнули с пятого этажа и могли разбиться, — если бы не сквозившее в словах равнодушие, Гарри бы засомневался в своих мыслях.
— Но не разбился же.
Медик достал из кармана палочку и превратил дверь, выходящую на балкон в стену. Гарри поднялся и подошел к новой части комнаты, коснулся — настоящая. Не заметив, как доктор вздрогнул, увидев, как плотные ремни сами расстегиваются, надежные одеяла — распахиваются, а на парня надевается легкий халат. Гарри же этого не замечал, принимая все, как само собой разумеющееся.
— Вы должны понимать, что это для вашей же безопасности. Вы не должны потерять то, что имеете.
Гарри обернулся.
-Все только это и повторяют. И сколько меня еще здесь продержат?
— Зависит от результатов.
— Курить в палате нельзя?
— Нет.
— До свидания, доктор. Спасибо, что зашли.
— Надеюсь, вы не настолько сумасбродны, чтобы осуществить девятую попытку. Неужели жизнь здесь вас так угнетает?
Не дождавшись ответа, колдомедик вышел из палаты, когда Гарри опустился на кровать и закрыл руками лицо.
— Не угнетает, — послышался тихий шепот. — Убивает.
P.S. от автора:
Читайте в следующей главе...
— Как ты? — Михаэль удивленно приложил ладонь к шишке на затылке, очнувшись на полу.
— Что произошло? — Габи склонилась над ним. В ее глазах выражалось столько волнения и сочувствия, что Рону на мгновение стало тошно. Но он не мог понять отчего.
— Ты внезапно упал в обморок, что-нибудь помнишь?
— Последнее... это когда мы были... не помню. Странно.
* * *
— Что думаешь делать дальше? — заинтересованно снова оглядев гостя, спросил он.
— Налажу контакты, заберу все что мне необходимо и... — Драко схватил с полки книгу и небрежно ее пролистал. Не хотелось выдавать все тайны, Малфою-старшему нельзя доверять.
— Будет очень жаль потерять нашего героя. Хотя, если это так уж необходимо, могу оказать пару услуг, в разумных пределах, конечно же.
— Я тебя знаю, потом сделаешь вид, что не при делах. Не забывай. Твой сын сейчас принадлежит мне.
* * *
— Болван! Какой же я... ну надо же было так, — Мичфалд перестал улыбаться, схватил плед и с силой его обнял, представляя на его месте Гарри.