– Нее-е-е-ет! – завопил Натэниел, протянул руку поверх меня и схватил горсть красных волос. Он так резко дернул Дамиана на меня, что от ощущения его твердой длины я задергалась. – Счастливые мысли, Дамиан! Счастливые мысли!
– Нет у меня счастливых мыслей.
И за этими словами тут же – другие темные камеры и запах горелого мяса.
На этот раз заорала я:
– Боже мой, Дамиан, хватит! Держи свои кошмары при себе!
Воспоминание, ушедшее вместе с этим запахом, угасило ardeur. Я снова могла думать, пусть даже зажатая между их телами.
– Вели ему тебя трахнуть, – сказал Натэниел.
Я уставилась на него:
– Что?
– Прикажи ему это сделать, чтобы у него не было конфликта.
Возмущаться неприличием, зажатой между двумя голыми мужчинами, – смешно, конечно, но именно возмущение я и ощутила.
– Может, это у меня конфликт.
– Это всегда, – сказал он, смягчив слова улыбкой.
Голос Дамиана прозвучал низко, тяжело и как-то вроде скорбно.
– Она этого не хочет. Она хочет, чтобы я помог убрать ardeur, а не кормить его. Этого она хочет на самом деле, и это я должен сделать.
– Анита, прошу тебя, вели ему.
Но Дамиан был прав. Он был единственной гаванью в шторме сексуального соблазна. Я ценила его способность помочь мне не кормить ardeur. Ценила более всего, что могло бы сделать для меня его тело. Так как я была его мастером, и это было мое искреннее желание, он вынужден был мне в этом помочь. Между нами встала могильная прохлада, и на этот раз она не пугала. Она успокаивала, утешала.
– Нет, Анита! – сказал Натэниел. – Нет!
Он прижался лицом к моему плечу, и при этом его тело отодвинулось от меня, что тоже помогло мне собраться с мыслями.
Я повернулась посмотреть на Дамиана, хотя мне не надо было видеть его лицо, чтобы ощутить эту огромную печаль. Его заполняло горестное чувство потери, как горечь лекарства. Но взгляд на его лицо вогнал эту скорбь в меня как удар меча в сердце. На глаза, полные такого страдания, смотреть больно.
|
|
Я обернулась к нему, все еще удерживаемая в их объятиях. Натэниел уперся макушкой мне в спину, качая головой.
– Анита, разве ты не чувствуешь, как он печален? Разве не чувствуешь?
Я взглянула в кошачьи зеленые глаза и ответила:
– Чувствую.
Он отвернулся, будто показал мне больше, чем хотел бы. Я взяла его за подбородок и повернула к себе.
– Ты не хочешь меня, – сказал он, и целый мир утраты был в его словах. Утраты, от которой у меня перехватило горло, пронзило сердце.
Я хотела поспорить, но он ощущал то, что ощущала я. Он был прав, я не хотела его так, как хотела Натэниела, не говоря уже о Мике и Жан-Клоде. Что можно сказать тому, кто читает твои эмоции, и их не спрятать за вежливой ложью? Что сказать, когда правда ужасна, а врать невозможно?
Ничего. Никакими словами этого не вылечить. Но я знала, что есть и другие способы сказать, что тебе жаль, сказать, я бы это переменила, если бы могла. Конечно, это тоже ложь. Я не стала бы терять то прохладное убежище, которое мог дать мне Дамиан, ни на что бы его не променяла.
Я поцеловала его, собираясь дать поцелуй легкий, нежный, извинение, которого не выразят слова, но Дамиан подумал, что никогда уже не будет ко мне так близко. Я ощутила взрыв его ярости, отчаяния, заставившего его стиснуть сильнее мои руки, всадить язык мне в рот, и поцеловать меня сильно, пылко, злобно.
|
|
Ощутив вкус крови, я подумала, что он уколол меня клыками, и проглотила ее, не думая. И тогда ощутила запах океана, запах соли на языке. Мы отодвинулись, глядя в лицо друг друга, и я увидела струйку крови у него на нижней губе. Натэниел еще успел сказать: «Я слышу сладкий запах», – и тут сила налетела, стала нарастать, бросила нас друг на друга. Она колотила нас об пол, как колотит волна лодку о скалы. Мы кричали, извивались, и я не могла этим управлять. Будь я истинным мастером, я бы оседлала силу, помогла бы нам всем, но я никогда никому не собиралась ставить метку. Никогда не хотела быть ничьим хозяином. Четвертая метка нас крушила, и я не знала, что делать. Внутренность моей головы взорвалась белыми звездами и серыми испарениями, все поглотила тьма. Если бы я была уверена, что мы очнемся, я бы обрадовалась обмороку, но я не знала. Хотя это было и неважно: тьма заполнила меня изнутри, и все мы рухнули в нее. Не было больше криков, не было боли, не было паники – не было ничего вообще.
Глава четырнадцатая
Я проснулась навстречу утреннему солнцу, заморгала, и только когда приспособилась смотреть сквозь яркий свет, подумала: «Где это я?» и «Почему на полу?» Чего это я лежу на полу голая? Не поворачивая головы, я увидела ножки стула и приподнятый кусок пола – уголок для завтрака. Окей, значит, я лежу на полу у себя в кухне, голая. Отчего?
Тихий звук движения, и чья-то рука зацепила мою. Очень много сил надо было, чтобы глянуть направо, вниз, и увидеть Натэниела, еще более голого, чем я. У меня остатки фрачных брюк еще держались на ногах.
|
|
Фрак напомнил о свадьбе. Я смогла вспомнить разговор с Микой по приезде домой. Мика должен был уехать спасать одного из волков Ричарда. Вспомнилось, как проснулся ardeur и что-то было дальше неправильно. Здесь был Дамиан. Он наверняка очнулся раньше нас и потащился к себе в гроб. Нежить быстрее оправляется от потрясений.
Кто-то застонал, и это не был Натэниел, и это не была я.
Вдруг оказалось, что я могу повернуть голову, и куда быстрее. Адреналин действует.
Дамиан лежал на полу, его торс заливал золотой солнечный свет, будто белую кожу полили медом. Краем сознания я отметила его красоту, белое тело на постели кроваво-красных волос в золотом свете, но более всего – ужаснулась. Я вскочила на колени и потянула его за ноги раньше, чем мое тело успело возразить. Вместе с Натэниелом мы схватили Дамиана за ноги и оттащили от солнца.
Он уже очнулся, очнулся и кричал. Прямое солнце на него не попадало, но окна кухни выходили на восток и на север, и было светло от яркого утреннего солнца. Дамиан прижался спиной к ящикам, будто хотел в них вплавиться, спрятаться в темноте. Я попыталась взять его за руку, поднять на ноги, но он отбивался. Его руки колотили по коже, как будто по нему ползали пауки. Но солнечный свет – не пауки, его не смахнешь.
Я поймала его за руку и завопила, удерживая:
– Натэниел, помоги!
Натэниел ухватил другую руку, и мы вытащили вампира подальше от света, в полумрак гостиной. Он кричал, не переставая. И даже когда мы посадили его у стены, почти в темноте, он продолжал кричать. Как только мы отпустили его руки, он снова начал хлопать себя, будто сбивая невидимый огонь.
Но невидимого огня не должно было быть. Я видала, как сгорают на солнце вампиры – они просто горят жарким белым пламенем, как магний, и ничего невидимого в этом нет. Они горят, и если не убрать вампира со света, они расплавляются вместе с костями. Горячий нужен огонь, чтобы расплавить кость, но вампиры хорошо горят на солнце.
Натэниел стоял рядом на коленях, стараясь успокоить Дамиана, подержать его, чтобы он перестал отмахиваться от чего-то, чего мы не видим. Глядя на Дамиана, я старалась собраться с мыслями вопреки обуревавшему меня страху. Меня душил ужас Дамиана, мешал думать. Даже мешал дышать. И я поставила щиты, отгородила металлом свой разум от его страха, и попыталась собраться с мыслями. Посмотрев на Дамиана, я увидела, что на нем нет ни одного волдыря, даже красного пятнышка нет. Он не горел; почему – не знаю. Он должен был запылать, как только солнце его коснулось, но этого не случилось, и раз он не сгорел в залившем его солнце, то и здесь, в темноте, не должен был.
Зазвонил телефон в соседней комнате, но его было еле слышно за воплями Дамиана. И я раз в жизни не стала спешить на звонок. Если это полиция, перезвонят. Если друг, тоже перезвонит. А если что-то срочное – подождет. Будем разбираться с катастрофами в порядке поступления.
Я встала перед вампиром и попыталась прорваться через ужасные крики.
– Дамиан, Дамиан! Ты в безопасности. Все в порядке. Ты не горишь. – Я взяла его лицо в ладони и крикнула сама: – В безопасности! Слышишь, ты в безопасности!
Глаза его остались широко раскрыты, зрачки как булавочные головки. Ничего он не слышал – как в шоке, только хуже. Будь это в старом фильме, я бы стала хлопать его по щекам, но это точно не поможет. Что делать с истериком-вампиром? А вообще с истериком?
За моей спиной распахнулась входная дверь. Солнечный свет меня ослепил, и из этого сияния шагнул в комнату Грегори, один из моих леопардов. Так и осталось неизвестным, что бы я ему сказала, потому что Дамиан испустил звук, который и воплем-то назвать мало. Такой звук никогда не должен был вылететь из человеческой глотки. Вампир вскочил и метнулся красно-белой полосой, в дом, вглубь, подальше от сияния.
Натэниел бросился за ним с той неуловимой для глаза быстротой, которая свойственна оборотням, и они оба скрылись за углом прежде, чем я добежала до него. Я ожидала увидеть открытую дверь в подвал, но ошиблась. Что-то мелькнуло наверху на лестнице, и Натэниел скрылся в холле. Обезумевший от страха Дамиан рванулся вверх, а не вниз, в ту часть дома, где вампиры бывали редко. Туда, где шторы открыты и льется в окна утреннее солнце.
Хреново.
Глава пятнадцатая
Я почти добежала до верха лестницы, когда Грегори спросил снизу:
– Что стряслось?
Ответа на этот вопрос я не знала, потому и не стала отвечать. Верхний холл был залит светом, огромное окно в конце коридора открыто навстречу восходящему солнцу. И никого в коридоре не было.
Я подумала, где они, но я уже знала ответ. Я ощущала их обоих в маленькой комнатке слева, нашей комнате для гостей. Но стоило мне только шагнуть в ту сторону, как Дамиан вылетел оттуда, будто все демоны ада за ним гнались. С воплем он влетел в дверь напротив, в ванную. К несчастью, там тоже было окно. Здесь окна во всех комнатах. Может, удастся затащить его в чулан.
Он вылетел из ванной и упал. Потом поднялся на четвереньки и пополз к следующей двери, как животное. Исчез внутри, и только его жалобный вой сообщил нам, что и там окно, и там сноп солнечного света.
– Это Дамиан? – спросил Грегори.
Я кивнула.
Натэниел вышел из дверей, откуда в первый раз выскочил Дамиан, и по плечу его текла кровь, а руку он прижимал к груди. В глазах Натэниела читалась вся скорбь мира.
– Он снова сошел с ума.
В прошлый раз, когда Дамиан сошел с ума, он убил несколько человек – растерзал их, а не просто кормился. Но дело было в том, что я была его мастером, а меня не было в городе. Я тогда еще не знала, что я – его мастер. И не знала, что оставить его одного, без прикосновения моей магии – или как там это назвать, – превратит его в упыря, безмозглую убийственную тварь.
В тот раз это было моей виной, и как-то я виновата и сейчас. Сейчас я больше его мастер, чем когда бы то ни было, и я должна суметь исправить положение.
– Грегори, закрой шторы. Начни отсюда и до конца холла.
Он вытаращил синие глаза, и на лице его сменяли друг друга десятки вопросов, но Грегори умеет выполнять приказы, когда хочет – или если его заставят. Он не стал спорить, просто пошел по коридору, задергивая шторы.
Я направилась в комнату, куда скрылся Дамиан, но не дошла, потому что он вырвался оттуда и чуть не сшиб меня с ног. Я его поймала, но мое прикосновение не успокоило его, а его не успокоило меня – сегодня. Он вбил меня в стену, и выпусти я его руку, он бы снова побежал, но я не выпустила. Я повисла на нем, и меня вбило в другую стену коридора. Фигово дело.
– Дамиан, перестань! – заорала я.
Но либо он меня не слышал, либо я утратила власть над ним. Как бы то ни было, ничего хорошего. Когда он снова попытался вбить меня в стену, я поставила ему подножку и воспользовалась его инерцией, чтобы завершить поворот и вбить в стену его. Он влетел в нее с такой силой, что штукатурка посыпалась.
От стены он отвалился, рыча, обнажив клыки. Лицо его стало тоньше, человеческий облик слезал с него, и то, что прижимало меня к полу, уже не было Дамианом. Единственное, что спасло меня от порванного горла, это то небольшое прибавление в быстроте, которое связано с метафизической фигней. Я успела подставить руку ему под горло, а другой рукой упереться в грудь. И я держала его на расстоянии вытянутой руки, держала пальцами за горло. Раньше я бы локтем уперлась в горло, не надеясь, что успею подставить пальцы вовремя, но в последние два раза, когда мне приходилось схватываться с вампирами, мне руку не оторвали. Поэтому я держала его пальцами за горло, рукой упиралась в грудь и старалась не допустить его к себе.
Он щелкал зубами и рычал как собака, натягивающая цепь. Меня забрызгало слюной, висящей нитями у него изо рта как у бешеного зверя. Он бессмысленно рвался ко мне, всадить эти здоровенные зубы в мое мясо. Думал бы он как разумное существо, то пустил бы в ход руки, но он не думал. И потому он просто вырывался из моих рук, давя силой, будто ничего, кроме них, не ощущал. Всей силой своего безумия он давил на мои руки, и начал вдавливать их внутрь. Не знаю, помогли бы мои метафизические силы, если бы он был в своем уме, но он обезумел, а сумасшедший всегда сильнее здорового. Я будто пыталась поднять чистые мускулы, рычащую и одушевленную природную силу. Руки стали поддаваться, и я знала, что если он до меня доберется, то разорвет. Глаза его выцвели в зелень, и ничего в них не было, кроме бессмысленной свирепости.
Оружия со мной не было. Можно было бы попытаться вырвать ему глотку – не знаю, хватило бы у меня сил или нет. Но он не мастер, и я не была уверена, что он это сможет пережить. Будь он врагом, я бы очень постаралась вырвать ему горло раньше, чем он мне, но Дамиан – не враг, а все плохое, что случилось, – моя вина. Я не могла его убить за то, что мне не хватило умения мастера с ним обращаться.
Он прижимался ко мне, и я все свои силы вложила в одно: не пустить его к лицу и горлу. Руки начали дрожать от напряжения, поддаваясь в локтевых суставах. Лицо Дамиана приблизилось, закрывая мир, слюна капала на меня. И я сделала единственное, что могла придумать – заорала, зовя на помощь.
Грегори хватал Дамиана за руки, за плечи, сверхъестественной силой оборотня стараясь оторвать его от меня, но ему удалось лишь замедлить приближение Дамиана. Тот был как человек, нанюхавшийся «ангельской пыли», сильнее, чем был когда-либо, потому что никто не мог помочь ему отрегулировать эту силу. Она поглотила его всего, и целью его жизни стало мое лицо.
Натэниел схватил Дамиана за другое плечо. Кровь все еще капала с его руки, но медленнее, а значит, Дамиан ранил его не зубами и не ногтями, потому что такая рана заживать бы не начала – так быстро. Наверное, они бы вдвоем справились – мы бы втроем справились, но окровавленная рука Натэниела оказалась рядом с лицом Дамиана. Он был одержим, но все вампиры, даже упыри, реагируют на свежую кровь.
Шея его извернулась у меня в руке, а я так была поглощена тем, чтобы оттолкнуть его, что это застало меня врасплох. Он бы всадил клыки в руку Натэниела, но Грегори оказался достаточно быстр – и недостаточно быстр. Он успел охватить локтем шею Дамиана, но его запястье попало почти в рот вампира. И Дамиан сделал то, что сделал бы любой зверь – вцепился зубами.
Грегори заорал и дернулся прочь. Это помогло – и не помогло. Он отодвинулся от нас, но вампир повлекся за ним. Все случилось так быстро, что Натэниел упал на меня, пачкая меня кровью. Но он уже стоял на ногах и бросился на шум драки еще до того, как я смогла подняться на колени.
Дамиан прижал Грегори к полу, терзая его руку, как собака мосол. Даже сквозь крики Грегори было слышно, как хрустнули кости. Натэниел уже охватил Дамиана рукой за талию, поднял его в воздух, но его зубы остались в сломанной руке Грегори, и Грегори вздернуло на колени, а клыки застряли в его руке.
Я уже была рядом, когда Дамиан вспомнил, что умеет летать. Он оттолкнулся от пола, вбил Натэниела в потолок так, что штукатурная пыль полетела дождем, и когда Дамиан спустился на землю, он вырвался из ослабевшей хватки Натэниела. Когда-то Дамиан был воином, а Грегори и Натэниел при всей своей силе понятия не имели о том, как драться. Сила без обучения мало что дает.
Вдруг я оказалась в холле одна – если не считать Дамиана. Он бросился ко мне смазанным вихрем. У меня было мгновение, чтобы его увидеть, решить, что делать, и сделать это. Годы тренировок по дзюдо, и мое тело все вспомнило раньше, чем разум успел что-нибудь понять. Я использовала против Дамиана его инерцию, воспользовавшись как рычагом собственной рукой и его бедром, и бросила его так далеко и сильно, как позволяла его скорость.
Он рухнул на площадку лестницы, подобрался и повернулся ко мне раньше, чем я успела восхититься собственным удачным броском. Ай, молодец, хотя и не совсем человек!
Но за спиной Дамиана возник кто-то, и это был Ричард Зееман, местный Ульфрик, Царь Волков, бывший мой жених, и как раз когда он меньше всего нужен. Несколько долей секунды у меня было, чтобы заметить, как чуть отросли и закурчавились до боли короткие его локоны, как резко выделяется белая футболка на летнем загаре, что он все еще один из самых красивых мужчин, которых мне доводилось видеть, и тут вампир обернулся и бросился на Ричарда. Секунду они качались, потом Ричард свалился спиной на лестницу, а вампир на нем сверху. Они исчезли из виду, и звук падения двух тяжелых тел заглушил отчаянный женский визг.
Глава шестнадцатая
Я бросилась к лестнице, ожидая увидеть борьбу, но на ступенях никого не было. Я побежала вниз на звуки борьбы. Ричард перенес ее в гостиную, где мог воспользоваться длиной своих рук и ног.
Он ударил Дамиана ногой в лицо, да так, что вампир пошатнулся. Мелькнул профиль Дамиана, кровь капала изо рта и с правой щеки. Ричард воспользовался этими секундами, чтобы нанести удар ногой с разворотом по другой стороне лица. Удар был таков, что кровь брызнула дугой. Дамиан зашатался, и я думала, что он упадет, но он лишь влетел в стену и замешкался настолько, что Ричард успел принять стойку для очередного удара. Задняя нога опорная, передняя на земле, расслабленная, тело частично повернуто для использования силы поворота – как если в момент соприкосновения кулака с противником кулак повернуть, чтобы повреждения были сильнее.
Глядя на Ричарда, сосредоточившего все внимание на вампире, на его напряженное и готовое к движению тело, на руки, сжатые в свободные кулаки, хотя он собирался наносить удар ногой, я не могла не отметить, что есть обладатели противоестественной силы, умеющие драться. На левой руке у него была кровь, и непонятно, Дамиана или его собственная.
Мое внимание отвлек тихий звук с другой стороны комнаты. Возле телевизора стояла незнакомая мне женщина. Она была бледной, темноволосой и перепуганной – разглядывать пристальней у меня не было времени, слишком я была близка к драке, чтобы глазеть.
Если бы Дамиан был просто плохим вампиром, я бы достала пистолет и его прикончила, но он не был негодяем. Это был Дамиан, и чем-то я была виновата, что так вышло. Не могла я взять пистолет и его пристрелить. Был один из редких случаев, когда я стояла столбом, сбитая с толку вариантами выбора – или их отсутствием.
Дамиан так долго простоял у стены – пятнадцать, тридцать, сорок секунд, – что я подумала: все, драка окончена, Ричард ему вбил малость толку в башку. Но я ошиблась. Вампир бросился от стены размытой полосой. Ричард встретил нападение ударом ноги в грудь, не слишком эффектным, без поворота, но звук был мясистый и глухой. Человек бы от такого удара свалился, но Дамиан человеком не был, и он устоял.
Он пошатнулся, и я чуть было не протянула руку и не коснулась его спины. Дамиан застыл неподвижно, как умеют только старые вампы, как статуя. И тут я поняла, просто знала, что сейчас он бросится, и не к Ричарду.
У меня была пара секунд, а потом он повернулся вихрем красных волос и белой кожи, повернулся так быстро, что цвета слились в вихре снега и крови.
Я бросилась в сторону, перевалившись через спинку дивана. У меня была секунда, чтобы встать, и в этот момент Дамиан на меня обрушился.
Я собралась, чтобы выдержать удар, но это было как выдержать удар товарного поезда. Его не остановить и не победить. Просто я вдруг оказалась на спине, а сверху – Дамиан. Я не сопротивлялась падению, я им воспользовалась. Когда мое тело пришло на пол, у меня одна нога упиралась в живот Дамиана, а руки схватили его за плечи. Томе-наге – единственный бросок в дзюдо, который выполняется всем телом. Почти все броски оставляют варианты, что делать в последнюю секунду, если они не получились, но томе-наге либо получается, либо нет. Если не получается, то противник оказывается сверху в идеальной выигрышной позиции. Но я не выбирала этот бросок – просто атака Дамиана не оставила мне другой возможности. У меня была доля секунды, чтобы выполнить его правильно или остаться без лица. Так что, когда я ударила ногой вверх, я все вложила в удар. И забыла при этом, что сейчас у меня все – это больше, чем я привыкла.
Дамиан снова пролетел по воздуху, но на этот раз не за счет сверхъестественной силы. Он влетел в стену так, что краска треснула, и на ней остался отпечаток тела, а потом Дамиан съехал на пол.
Кто-то за спиной сказал «ух ты», но это был не Ричард, потому что он уже был рядом со мной, обойдя диван. У меня не было времени посмотреть, Натэниел это или Грегори, потому что сразу произошли две вещи, и обе плохие.
Первая – что Дамиан начал медленно подниматься на ноги. Медленно, и я подумала, что он ранен, но все же он поднимался, и не потерял сознания. Вторая – что незнакомая женщина снова начала орать, а так как я швырнула Дамиана через всю комнату, она оказалась к нему ближе всего. Она попятилась, когда он летел по воздуху, иначе оказалась бы на месте его приземления, но когда он обернулся, она находилась всего в ярде от него. Ничего хорошего.
Ричард двинулся к ней, но она уже отступала, и не к нам. Она пятилась к входной двери. Что-то в ее движениях заставило меня и Ричарда произнести слова – Ричард успел сказать:
– Клер, не...
– Не беги! – предупредила я.
Но поздно. Она уже бросилась, когда Дамиан повернулся к ней.
Пусти кошку в комнату, полную мышей – она бросится за той, что побежит первой.
Ричард уже летел, но даже с его скоростью он не мог опередить Дамиана и перекрыть дверь. Он только успел сбить его с ног и рухнуть вместе с ним на пол.
Вампир оказался под ним, но не прижатым неподвижно, и Ричард вскрикнул. Его плечо перекрывало мне вид, и пришлось обойти, чтобы увидеть, как Дамиан погрузил пасть ему в грудь.
Я наклонилась освободить рот Дамиана от его тела, но Ричард совершил типовую ошибку стажера-сверхъестественника: схватил Дамиана за волосы и попытался от себя оторвать. У вампиров укусы – как у змей: если змея схватилась как следует, ее не оторвешь – будет куда хуже, чем если дать ей отпасть самой или разжать зубы. Исключение, наверное, ядовитые змеи – если предположить, что чем дольше змея держится, тем больше яду накачивает, что, быть может, и неверно, – но вампиры не ядовиты. Конечно, это впечатляющая демонстрация силы – оторвать от себя вампира, но демонстрации силы имеют свою цену. Футболку Ричарда сорвало, и сверху на груди появилась огромная кровавая дыра, почти до плеча. Рука, которая отталкивала плечо Дамиана, вдруг бессильно повисла, и только хватка Ричарда на кроваво-рыжих волосах не давала вампиру снова погрузить в него зубы.
Я положила руку Дамиану на плечо и надавила, и – в отличие от многих случаев, когда я пыталась удержать разбушевавшегося вампира, – сейчас это получилось, хотя бы немного. Да здравствует сверхъестественная сила!
Из пасти Дамиана вывалился кусок мяса – это вампир пытался обратить клыки на меня. Ричард дернул его за волосы и не допустил его ко мне. Он снова попытался работать левой рукой, и она двигалась, но толкать ею он не мог – что-то в ней порвалось. Какая бы там ни была у него сверхсила, а вдруг оказалось, что он дерется одной рукой.
Вдвоем мы не давали Дамиану сесть, но не могли прижать его к полу. Он продолжал рваться вверх, лязгая зубами в воздухе, и из его глотки вырывались звуки, свойственные животному, а не человеку. Мы не проигрывали битву, но и не выигрывали. Нужно было найти иной план атаки.
Я приподнялась так, что со мной приподнялся и Дамиан, и Ричард посмотрел на меня выкаченными глазами:
– Я его не удержу одной рукой – один.
– Я ему заведу руку вокруг шеи, чтобы обездвижить голову, – сказала я, – но мне надо, чтобы он приподнялся.
– Удушающий захват на вампира не действует. Они не дышат.
Отчасти правда, но спорить будем потом.
– Я только хочу, чтобы он головой не мог двигать.
Ричард кивнул. Я его не убедила, но спорить он не стал, и это уже хорошо. Когда я зашла сзади, Дамиан был занят тем, что старался добраться до Ричарда, и не обратил внимания. Я присела и только сейчас очень четко осознала, что голая. До сих пор из-за драки это было вроде как неважно. Важно было то, что рука Ричарда все еще держала Дамиана за волосы, и пусть держит, пока я не охвачу его за шею. Мне надо было одной рукой охватить шею Дамиана, а другой взяться за собственное запястье, а потом давить изо всех сил, прижимаясь лицом к его спине. Тогда он – теоретически – не сможет меня достать. И только хватка Ричарда и желание вампира до него добраться помешают ему обернуться и вцепиться в меня. Так что Ричард должен был держать руку, как держал, но вдруг оказалось, что сейчас мои голые груди прижмутся к его руке. И тот факт, что от этой мысли я похолодела на миг, дает понять, как я себя чувствую при Ричарде и насколько у меня от него крыша едет. Борьба не на жизнь, а на смерть, а я волнуюсь насчет прижаться грудью к его руке. Анита, сосредоточься! Сначала выживи, потом смущайся.
– Быстрее, – сказал Ричард сквозь зубы.
Сверхсила еще не исключает усталости.
Я вдохнула, выдохнула и навалилась на тело Дамиана и руку Ричарда. Движение должно было быть твердым и быстрым, без колебаний, потому что хватка Ричарда не была мертвой. Если бы Дамиан заметил, я не знаю, смог бы Ричард что-нибудь сделать.
Я скользнула рукой по окровавленной коже Дамиана, и дальше. Пришлось не обращать внимания на почти электрическую реакцию, когда мои голые груди мазнули по руке Ричарда. Одно прикосновение – и у меня уже мурашки по коже. Но дело было не только в физическом влечении – это было как будто весь мир затаил дыхание. Даже Дамиан застыл на этот миг. Я ощутила пробуждение Жан-Клода. Ощутила, как он открывает глаза, и знала, что он проснулся в груде шелковых простыней в темноте подземелья Цирка Проклятых. Он повернулся в шелковом гнезде, потрогал тело Ашера, все еще холодное, еще несколько часов до пробуждения.
Голос Жан-Клода отдался в голове эхом:
– Что ты сделала, ma petite?
Не знаю, что бы я ответила, потому что в этот момент мир вернулся. Я все еще ощущала Жан-Клода за много миль от меня, но я снова была здесь и сейчас.
Сосредоточиться на этом здесь и сейчас помог мне Дамиан. Он извернулся в отчаянной хватке Ричарда и бросился на меня, разинув рот и выставив клыки, как атакующая змея. Схватившись за его волосы вместе с Ричардом, я удержала его в доле дюйма от своей кожи. Правую руку я подсунула ему под подбородок, охватила шею. А он реагировал так, как будто единственной опасностью была рука, проскользнувшая от него справа, и потому он не попытался бороться с хваткой Ричарда и моей с другой стороны. В этот момент в нем не было человеческой мысли – и вампирской тоже. Даже слово «животное» могло быть неточным. В другом столетии использовали бы слова: «демон», «одержимость», «проклятие».
Снова зазвучал у меня в голове голос Жан-Клода:
– Он будет проклят, если ты его не сможешь вернуть.
Мне пришлось мотнуть головой, как от докучливой мухи, и сильно подумать: «Перестань болтать». Не знаю, услышал он или сам понял, что отвлекает меня, но он замолчал.
Я отпустила волосы Дамиана и сомкнула руки вокруг его шеи в захвате, который был бы удушающим, если бы Дамиану нужно было дышать. Вампиры дышат, но это им не обязательно. Рука скользила легко из-за крови, но из-за той же крови труднее было держать захват. Я опустила голову, прижалась к его голове, верхней частью тела удерживая эту голову.
Ричард отпустил волосы Дамиана, и вампир взметнулся с пола. Я сжала захват, но он тащил меня за собой. Мне удалось не дать ему вертеть головой, но удушить его я не могла, а моего веса не хватало, чтобы его задержать.
Дамиан навалился на Ричарда, прижимая его к полу. Здоровой рукой Ричард уперся в грудь вампира. Мои ноги находились по сторонам от них. Неуклюжая поза, потому что они у меня недостаточно длинные, но я стала оттаскивать назад шею Дамиана. Я чувствовала, что могу сломать ему позвоночник, почти наверняка могу, но именно этого нельзя было делать. Если вампиру отрезать голову, он почти наверняка умрет. У меня раньше не было сил, чтобы так легко сломать шею, и я никогда этого не пробовала. Если я сломаю ему хребет, он умрет? Или останется калекой? Вампиры остаются калеками после перелома позвонков?
Рука Ричарда начала дрожать и поддаваться в локте. Я тянула назад и чувствовала, что трахея Дамиана поддается. Сначала у него будет раздавлена шея, а потом сломан позвоночник. Глянув в сторону, я увидела, что Натэниел склонился над Грегори у подножия лестницы. Грегори не шевелился, но будем решать проблемы по очереди.