«Имей в виду, урод, за Кристину ответишь!»
Письма с угрозами – это уже что‑то новенькое. Игнорировать их нельзя, мало ли на земле психов, вдруг завтра с банкой серной кислоты у подъезда ждать станет. Пришлось звонить Кристинке. Она обрадовалась, тут же забила встречу, рассчитывая на свидание.
Пришлось встретиться с ней в спортбаре и показать письмо.
– И не представляю, от кого это?! – Кристина надувала губки и в раздумье качала головой.
– Попытайся представить. Вот, скажем, у тебя сейчас есть парень? – дал ей направление для размышлений Андрей.
– Нет! Кроме тебя, никого нет! – Она так преданно заглянула ему в глаза, что стало тошно. Ну почему ему так везет на дур?!
– Брат, сват… Ну кому ты на меня жаловалась?! – не выдержал он.
Кристина казалась обиженной. Еще чуть‑чуть – и заплачет.
– Никому не жаловалась! – густо накрашенные ресницы захлопали быстро‑быстро.
– Чей это адрес? – Кисляк ткнул в ноутбук, где было раскрыто злополучное письмо. – Сознавайся, все равно Ай‑пи пробью.
– Что пробьешь? – овечьи глаза стали круглыми‑круглыми.
– Адрес, с которого письмо пришло.
– А это как? – она казалась заинтригованной.
Вести для этой дуры ликбез основ компьютерной грамотности он не собирался. Все с ней понятно: максимум, на что она способна, – это тыкнуть свои наманикюренным пальчиком в экран айфона.
– Проехали, – он вздохнул. – И что, совсем никаких зацепок? Никого не подозреваешь?
– Почему никого? – Девушка подвинула к себе кофе и тарелочку с пирожным. – Полгода назад встречалась с одним, больным на всю голову. Я его бросила, а он за мной следил, прикинь! Обещал защищать меня ото всего!.. Ой, вкусная пироженка!.. Люблю с кремом!
– Приехали! – Андрею хотелось ее убить. Мало того что связывается с шизофрениками, так еще инфу выдает в час по чайной ложке. – Как его фамилия? Вспоминай живо!
– Ну… Не по‑омню… – девушка облизала ложечку. – То ли Болтовский, то ли Ботуцкий… А может, Болтушевский?.. Нет, не похоже…
– Сейчас глянем в поисковике. Вбивай фамилию, – он придвинул к ней ноут.
Потребовалось еще ткнуть в окошко, переключить раскладку и чуть ли не тыкать в клавиатуру ее пальцами – так неумело и неуклюже выходило у Кристины. Сразу видно, что с компом она даже не на «вы». Может, вообще его в первый раз видит… закралась в голову странная мысль.
И, разумеется, ничего они не нашли.
* * *
Дима шел через парк, усталый после тренировки и тряски в электричке. Все же заниматься с «Химиком» неплохо, но уж очень далеко. Он устал и думал только о плотном ужине, когда его вдруг окликнули:
– Эй, чувак!
К Димке шагнули двое незнакомых крепких парней, а за их спинами… Олег. Ну вот, а Димка‑то думал, что история закончена.
– Вот и увиделись снова, – усмехнулся бывший Викин кавалер. Да, выбрала она, однако. Только трус прячется за спинами других.
С этими словами Олег попытался ударить Диму, но тот увернулся. И тогда в дело вступила тяжелая артиллерия. Оба приведенных на подмогу парней разом бросились на Щукина и принялись бить его, целя в живот.
Ему пришлось бы весьма не сладко, не проходи мимо Семен Бакин. Спокойный, чудаковатый, иногда кажущийся излишне инфантильным, Семен все же был из тех людей, на которых можно положиться и которых ни в коем случае не следует выводить из себя. Заметив, что бывшего товарища по команде избивают, он без колебаний вмешался в драку. Двое – это заметно больше, чем один, поэтому нападающие, как шакалы, охотящиеся стаями и только на тех, кто гораздо слабее них, поняли, что расстановка сил изменилась, и поспешили сбежать с поя боя.
– Валим, – коротко велел Олег, и троица скрылась из глаз.
– Кто это такие? – спросил Семен, с трудом переводя дыхание.
– Не знаю, – Дима пожал плечами – не рассказывать же ту историю с Викой. – Но спасибо за помощь. Ты вообще откуда взялся?
– Мимо проходил, тебя увидел…
– Понятно…
Они опустились на скамейку. Димка, достав бумажный платок, вытирал кровь из разбитого носа, а Бакин сочувственно на него смотрел.
– Наши уже знают? – спросил Дима, имея в виду свой переход в «Химик», и Бакин его понял.
– Знают… Все очень удивились, но я тебя понимаю, меня Дед тоже звал…
– Однако ты не пошел… – Щукин уставился в землю.
– Не пошел, – согласился Семен и тут же, словно оправдываясь, добавил: – Ездить далеко.
Кровь унялась, зато скула болела. Наверное, синяк выйдет приличный. Вот мама‑то обрадуется.
– Еще раз спасибо, – Дима поднялся и протянул руку Бакину, – и до встречи.
– До встречи, – отозвался тот.
То, что следующая встреча произойдет на поле, где они окажутся соперниками, ни тот, ни другой уточнять не стали.
* * *
Достать ключ от аппаратной оказалось не так уж трудно. Коробка конфет и несколько комплиментов вахтерше – и вот пожалуйста! Прекрасная возможность подготовить сюрприз для любимой девушки.
Убедившись, что ничего не помешает его планам, Антон позвонил Ольге и договорился о встрече через час на арене ледового дворца.
Вот Оля уже на месте. Стоит, оглядываясь, в проходе между трибун. Такая красивая, что сердце замирает.
Он набрал ее номер, и девушка тут же сняла трубку.
– Антипов, ты где? – спросила она весело.
– Здесь. Спускайся! – велел он.
– Куда? На лед? – Оля искренне удивилась. – Но там же темно… и скользко.
– Ты веришь мне? – Он затаил дыхание. Если она послушает, значит, им действительно суждено быть вместе.
– Верю. И спускаюсь.
Антон с облегчением выдохнул.
Скрипнула калитка. Значит, девушка уже вышла на лед. Пора. Он врубил табло. Снизу, со льда, сейчас как нельзя более четко и ярко видны сияющие буквы: «ОЛЯ БУДЬ СО МНОЙ!!!»
Ну все, теперь можно спускаться к ней.
Антон ждал чего угодно, но только не тех слов, которыми она его встретила.
– Ты забыл запятую! Оля – это обращение, нужна запятая.
– Там запятая западает, – поспешно объяснил он, – и это не имеет значения, ты же и так прекрасно поняла, что я хочу сказать.
– Поняла… – Оля улыбнулась. – Говоришь, что запятая западает? Вот и я тоже…
– Что ты?.. – спросил он, жадно глядя в ее лицо.
– Запала…
Объяснять дальше было не нужно. Антипов привлек девушку к себе и начал целовать, нежно и настойчиво.
– Эй, Антипов! – прервал их голос второго тренера, швырнув обоих с неба, где они, несомненно, пребывали, на землю. – Что это тут делается!
Антон бережно обнял Олю за плечи и подтолкнул к выходу:
– Иди, я сам разберусь.
Она была правильной девушкой, его девушкой, и поэтому не стала спорить, а сразу послушалась. Незачем ей выслушивать те гадости, что может ляпнуть Романенко.
– Что это вы здесь устроили? – спросил, щурясь, второй тренер. – И откуда ключ от аппаратной?
– Я… прошу прощения, – выдавил из себя Антон. – Ключ я сам взял… на вахте… там никого не было.
– Ну вот, – Романенко, принимая от него ключ, довольно хмыкнул, – а еще говорил, что не вор.
Только ради Оли Антон все же взял себя в руки и, стиснув зубы, мысленно досчитал до десяти, и только после этого смог выдохнуть. Не отвечая, он отвернулся и направился к выходу.
* * *
Димка пришел откуда‑то с разбитым носом и огромным синячищем на скуле, и мама, не раз наблюдавшая ссоры между двумя неуемными сыновьями, конечно, сочла Егора виновным. Можно было, конечно, спорить, оправдываться, но зачем? Он старший брат, и потому с самого детства на него падала ответственность за все ссоры, большую часть из которых, заметим, затевал именно младшенький.
Обидно… и что же делать? Марина давно звала его пожить вместе. Уехала ее тетя, оставив квартиру, в которой можно хотя бы временно поселиться, и новая семейная ссора послужила хорошим предлогом собрать вещи и уйти.
Мама, конечно, возражала, говорила, что ему рано жить отдельно. Да ладно, восемнадцать – это уже совершеннолетие.
– Мам, я тебя люблю, но ты кое‑чего не замечаешь… Я уже вырос, – сказал ей Егор. – Прости, я должен пожить самостоятельно.
И она сдалась:
– Раз должен, так должен.
Марина была счастлива его решению, они переехали в этот же день, однако не все вышло так здорово, как думалось Егору. Во‑первых, хозяйкой она оказалась никакой… Кухня и Марина – это нечто несовместимое.
* * *
Миша ждал Алину после тренировки, со скуки разглядывая стенд. Ее фотография по‑прежнему красовалась на доске почета, и это было так приятно, словно хвалили его самого.
– Привет! Я уже! – Она подбежала к нему – немного растрепанная, разрумянившаяся и, как всегда, очень красивая.
– Привет! – он коснулся легким поцелуем ее щеки. – Идем?
– Куда? – Алина кокетливо, совсем по‑женски посмотрела на него.
– Есть три варианта… – сообщил Миша и тут увидел ее маму.
– Алина! – окликнула та дочь, и девушка поспешила подойти к матери.
Миша наблюдал за ними издали. Понятно, что у Алининой мамы нет причин сразу же проникаться любовью к парню, с которым встречается ее дочь, однако она не дает Мише ни единого шанса завоевать если не любовь, то хотя бы какое‑то доверие и симпатию.
Судя по выражению лиц, мать и дочь о чем‑то спорили, наконец, Алина пожала плечами и вернулась к Пономареву.
– У нас образовался четвертый вариант, – объявила она. – Пойдем на ужин к нам. Папа вечно разъезжает по командировкам, сегодня один из редких вечеров, когда он дома, и, я думаю, вам полезно познакомиться.
– Конечно.
Миша понимал, что ее мама вовсе не в восторге от его визита, однако все же собирался сделать все для налаживания хоть каких‑то отношений.
Алинин отец оказался милым и вполне интеллигентным мужчиной.
За столом, накрытым почти торжественно, он тут же взял разговор на себя, выбрав темой историю.
– Вот Чингисхан, – рассказывал он, – прошел с походами почти половину континента. А ведь знаете с чего начинал? Одно время он в колодках ходил, и звали его в ту пору по‑другому. Вот вы знаете, как? – обратился Петр Антонович к Мише.
– Петя! – Алинина мама подняла тонко выщипанные брови. – Молодой человек совсем не по этой части, он в хоккей играет.
Миша, молчавший все это время, понял, что пора вмешаться в беседу.
– Тэмуджин, – сказал он спокойно, и вся семья посмотрела на него.
– Молодец! – отец Алины явно обрадовался. – А ты говоришь! – повернулся он к жене. – Видишь, молодой человек всесторонне развит – и телесное, и, как говорится, духовное. Единство духа и тела – основа гармоничной личности. Кстати, вспомнил интересный анекдот. Когда у будущего правителя Англии Эдуарда Седьмого духовный наставник спросил, кто главнее короля, знаете, что он ответил?
– Бог? – предположила Алина.
– А вот и нет! – Петр Антонович довольно потер руки. – На этот ответ как раз и рассчитывал священник, но Эдуард Седьмой его удивил. Он сказал, что главнее короля…
– Туз, – выпалил Миша.
На минуту в комнате воцарилась такая тишина, что стало слышно, как жужжит у окна муха.
– Поражен! Готов пожать руку! – Алинин отец действительно протянул Мише руку и с интересом посмотрел на дочь. – Не ожидал… И где ты такого вундеркинда откопала?..
В общем, вечер вопреки Мишиным опасениям прошел не так уж плохо.
После ужина Алина отправилась провожать гостя и по пути поинтересовалась его глубокими знаниями.
– Случайно, – Миша пожал плечами, – про Чингисхана я книжку читал. Я довольно много читаю, а когда в интернет‑магазине работал, приходилось круги по городу наматывать, вот я по дороге книги и читал…
– Ну, а с королем? Тоже читал? – удивилась Алина.
– Нет, – Миша покраснел, – так, предположил, случайно вышло.
* * *
Антон вернулся домой после встречи с Ольгой и застал мать в странном настроении. Она казалась встревоженной и сама была на себя не похожа.
– Ты где был? – приступила она к вопросам буквально с порога.
– Гулял, – ответил Антон.
– И с кем?
– С Олей, – Антон был поражен этой непривычной настойчивостью. – Ты довольна?
– Нет, не очень, – сказала Юля с таким видом, что становилось понятно, что она ОЧЕНЬ недовольна.
– Это почему?
Она чуть ли не за руку отвела его в комнату, усадила на диван и, встав перед сыном, приступила к расспросам, серьезно ли у него с Ольгой. Мало сказать, что Антон оказался удивлен, он был шокирован. Никогда ранее мама не проявляла интереса к его увлечениям. Может, она сердится из‑за Макеева и хочет отомстить, пытаясь разлучить его с девушкой? Но это же несерьезно! Нет, этого просто не может быть, ведь она – его мама! Она защищает и любит его…
– В общем так, Антон, – наконец, сказала мама, – я хочу, чтобы ты перестал общаться с Ольгой. Вообще.
Эти слова прозвучали как удар грома среди ясного неба.
За что? Почему?
– Почему? – задал он самый простой, естественный вопрос. Но мама вела себя все более странно. Не объясняя причин, она просто настаивала на разрыве отношений.
– Ну, знаешь, – не выдержал Антон, – это уже слишком. Если у тебя плохое настроение, иди поспи, а я пока прогуляюсь.
Он вышел из дома и, остановившись так, чтобы не пялились любопытные старушки, серьезно задумался. Что же все‑таки нашло на маму? Не в силах найти сколь‑нибудь логичный ответ на этот вопрос, он позвонил Ольге, но и она ничего не понимала. Да, Оля случайно встретилась с матерью Антона в кафе, где пила кофе и работала над очередной статьей для сайта, но ничего особенного не произошло. Нет, они не ссорились, и Оля не грубила, напротив, она показывала его матери сайт команды и свою собственную страничку. Причин такого странного поведения ни на первый, ни на второй взгляд не находилось. Оставалось пустить дело на самотек, рассчитывая, что у мамы дурное настроение и завтра же она образумится.
* * *
Яна стояла у окна, задумчиво глядя сквозь стекло на улицу. При виде девушки сердце Андрея взволнованно забилось. Вот и вправду, что имеем – не храним, а потерявши – плачем. Мог ли он подумать, что станет бегать от симпатичных пышнегрудных блондинок, кажется, насквозь пропитанных магией сексуальности, и так волноваться перед встречей с Яной, которую сам же когда‑то называл мороженной рыбой?..
– Что‑то интересное в окне показывают? – спросил он, стараясь казаться беспечным.
Девушка вздрогнула, словно пробудившись от сна, и повернулась к Андрею.
– Привет!.. А ты сейчас очень занят? – спросила она, прожигая его медово‑карими глазами.
– Нет. У нас философия, а я и так по жизни философ. В общем, для тебя – всегда свободен, – ответил он, слегка удивленный ее вопросом.
– Вот и хорошо, – Яна казалась немного отстраненной, – нам нужно поговорить.
Они, не сговариваясь, направились к лестнице и молчали все время, пока не вышли во двор. А ведь когда‑то они и вправду неплохо друг друга понимали. Еще до того, как Андрей счел себя взрослым и его потянуло на подвиги и завоевания. Когда‑то, пока их отцы обсуждали свои вопросы, они с Яной проводили вместе целые дни. Сначала возились в песочнице, потом гоняли на великах, лазили на яблоню и, конечно, болтали, поверяя друг другу свои нехитрые детские секреты. Когда же все это закончилось? Когда они вдруг, словно по мановению волшебной палочки, перестали понимать друг друга?.. Наверное, именно в тот момент, когда закончилось их детство…
– Андрей, – сказала Яна, когда они сели на скамейку, – у меня к тебе большая просьба. Давай договоримся раз и навсегда…
– Я слушаю, – начало не слишком ему нравилось. Яна была мрачна.
– У нас с тобой все давно закончилось. Для меня ты – друг детства, не более.
Хорошо, что она тоже еще об этом помнит…
– Ты в этом уверена? – уточнил Андрей, глядя ей в лицо.
– Уверена, – ответила Яна, отводя взгляд.
Выглядело неубедительно.
– Вот говорил же я тебе в шестом классе бросить театральный кружок, – Андрей продолжал сверлить ее взглядом, – говоришь неубедительно.
– Андрей, – она все еще не осмеливалась посмотреть ему в глаза, – я тебя прошу. Или мы вообще перестанем общаться.
– То есть ты предлагаешь мне отказаться от борьбы за тебя? – Кисляк усмехнулся. – И напрасно. Твой правильный Костров вскоре надоест тебе хуже горькой редьки. Между вами нет ничего общего, как ты этого еще не понимаешь?
– Мои отношения с Сашей – не твое дело, – отрезала Яна, встав со скамейки. – И не думай, что между нами все снова будет по‑прежнему!
– Никогда не говори «никогда», – процитировал Андрей. – И я обещаю, что дождусь тебя.
Он ушел, чувствуя себя победителем. Неплохой, если подумать, разговор получился. Яна дала слабину и явно колебалась. Значит, у Кострова никаких шансов!
Глава 6
Интриги
Стоило только расслабиться, слушая хорошую музыку, как зазвонил телефон. Умная Кристина собственной персоной вызывает на встречу. Если бы не ситуация с маньяком, Андрей бы никогда не пошел, но теперь разве есть выбор?.. Ему, правда, начинало казаться, что Кристина надеется его вернуть. Но это, понятно, бред – ему не нужна тупая, пусть и хорошенькая, блондинка. Ему нужен кое‑кто другой…
Девушка ждала его в кафе, попивая коктейль ядовито‑розового цвета. Интересно, почему гламурные дуры так любят розовое?..
– Ну что там у тебя? – спросил он, сев напротив. Нечего разводить болтологию – нужно сразу переходить к делу.
– Ой! – длинные, густо накрашенные ресницы хлопнули. – Ты представь только, я тут поговорила со Светкой. Это моя подруга, она занимается немецким совсем неподалеку отсюда… Неплохая, кстати, девчонка, такая стильная…
– Короче! – рявкнул Андрей так, что Кристина едва не подавилась своим коктейлем.
– Короче, – девушка обиженно надула пухлые губки, – помнишь, я говорила тебе про того поклонника?.. Так вот, Светка видела его здесь совсем недавно. Давай посидим, подождем!
Кристина не собиралась терять время даром, и Андрей понял это очень скоро. Ее ножка невзначай прикасалась к его колену, девушка хихикала и всячески пыталась его очаровать. Едва выдержав все это, причем совершенно зря – подозреваемый так и не появился, – Андрей сбежал из кафе, сочтя что еще дешево отделался. Кристина приклеилась к нему конкретно – без всякого суперклея.
* * *
– Здорово, Бакин! – Дима Щукин протянул руку, и Семен пожал ее.
Коридор ледового дворца был пуст, поэтому оба вратаря оказались один на один.
– Ты, Бакин, молодец. Здорово помог мне тогда, в драке, – сказал Димка, – поможешь еще раз?
– Не вопрос! А как?
Семену нравилось чувствовать себя героем. К тому же теперь между ним и Димой никаких недоразумений, оба играют, и ни один из них не сохнет на скамье запасных.
– Да пустяки. – Щукин огляделся и, удостоверившись, что никого нет, доверительно наклонился к уху Бакина. – Сам знаешь, у меня сегодня первый матч в новой команде. Помоги по‑дружески. Зевнешь там пару раз, пропустишь шайбу‑другую… Для тебя ничего страшного, а мне пойдет на пользу. Вот, возьми!.. – он протянул Семену толстую пачку.
– Что это?.. – спросил Бакин, отступая. Он уже догадывался, каким будет ответ.
– Как что? Деньги!
– Бери, бери! Такое на дороге не валяется! – вмешался в разговор Казанцев. Семен вздрогнул – он и не слышал, как подошел спортивный директор.
– Я… Я не могу! – Бакин судорожно затряс головой. Что же это такое?!
– Ты профессионал, а профессионалы поступают именно так, – послышался новый голос. Это отец Кисляка, подойдя со спины, одобрительно похлопывал Семена по плечу.
– Ты же проверку прошел, значит, не бойся, теперь можно! – одобрил Казанцев.
– Нет! Нет! Не хочу!..
– Вставать не хочешь? А как же матч?
Над ним стоял отец. Слава богу, только приснилось!
– Уже встаю! – Семен бодро вскочил с кровати. Любая реальность, без сомнения, будет лучше таких вот снов.
* * *
Мать словно рогом уперлась. Не хочет, видите ли, чтобы Антон встречался с Олей – и весь сказ. А почему, объяснить не может. Словно шлея под хвост попала. Напрасно он надеялся, что странное поведение – всего лишь следствие дурного настроения. Если бы! И на следующий день, и через день мама так и не одумалась.
– Слушай, это ты мне за Макеева мстишь? – не выдержал Антон. – Думаешь, я, мол, вас разлучил, и хочешь то же самое мне в отместку сделать?
– Антон! – Юля прижала руки к побелевшим щекам. – Ты сам слушаешь, какую дичь несешь?
– А что, разве не так? Тогда объясни!
Юля молчала. Что и требовалось доказать.
– Это совсем другая история! – заявил он. – К Оле бывшие мужья не приезжают! И она меня действительно любит!
– Что ты говоришь?! – лицо матери стало белее бумаги.
– Правду, что еще?.. – набычился Антон. Отступать он не собирался.
– Ступай вон! – проговорила Юля медленно и отчетливо.
– Ну и пойду!
Ему самому было неприятно происходящее, но менять что‑то уже поздно. Ссора – как колесо, пущенное с горы, после определенного момента ее не остановишь.
До начала игры Антон прослонялся по городу. К счастью, погода, что называется, шептала – вечер оказался теплым и удивительно спокойным. А когда Антипов пришел в ледовый дворец, выяснилось, что его мать, в тайне от него, разыскивала Олю.
Антон сам вышел к ней и застал ее врасплох.
– Что ты хочешь от Ольги? – спросил он, наступая, как на допросе. – Давай договоримся: я в твою личную жизнь больше не вмешиваюсь, а ты не вмешивайся в мою. Хочешь – встречайся со своим Макеевым, я тебе и слова не скажу! А полезешь к Ольге – уйду из дома и больше не вернусь? Поняла!
Глаза у Юли были на мокром месте. Антону стало ее ужасно жаль, но нельзя проявлять слабину. Если уж матери запала в голову такая странная дурь, нужно быть крепким и ежеминутно доказывать нерушимость своего решения.
Он ушел, оставив мать в смятении, и почти сразу наткнулся на Олю. Она вела себя так странно, что на минуту Антону показалось, что мать все же поговорила с девушкой и изрядно ее напугала.
– Что случилось? – Антон, отведя Ольгу подальше в коридор – туда, где не было посторонних глаз, с тревогой смотрел на девушку.
– Ничего! – Она вздрогнула.
– Да на тебе лица нет! Давай рассказывай!
Он обнял Олю за плечи, а она вдруг разрыдалась. Вслед за слезами полились и слова. Антон слушал и чувствовал, как где‑то внутри его туго закручивается пружина. Гаврилов – лучший нападающий команды, с которой они должны сегодня схлестнуться, осмелился распускать лапы и приставать к Оле! К Оле, до которой и сам Антон едва решался дотронуться!
– Зря я тебе это рассказала! – опомнилась Оля. – Не вмешивайся, пожалуйста! Ты же ничего ему не сделаешь?
– Я?.. Можешь быть спокойна, – проговорил Антипов. Ярость похожа на семечко растения. Она набухает внутри тебя, затем пускает росток, который крепнет не по дням, а по часам, и вот он уже высокий и крепкий, как дуб. Кажется, кто‑то не имеет проблем. Ничего, он их получит! И, заметим, очень, очень скоро!
* * *
Яна стояла в коридоре, высматривая кого‑то.
– Привет! – Саша подошел к ней. – Что ты тут делаешь?
– Вот, пришла посмотреть…
Ее взгляд рассеянно скользил по проходящим мимо парням. Интересно, кого это она ищет?..
– На меня или на Кисляка? Или, может, на обоих? – спросил Костров. Едкие слова сами собой срывались с языка.
– Саш, может, хватит? – девушка заправила за ухо прядь волос и посмотрела на Сашу осуждающе.
– А ты в себе разобралась?
Он никак не мог остановиться, хотя смутно понимал, что остановиться бы стоило…
– Разобралась, – ответила Яна, не отводя взгляда.
– И?..
Сердце взволнованно билось. Саше казалось, что этот стук слышат все в коридоре.
А Яна вдруг при всех поцеловала Сашу в губы.
– Тебе такой ответ понятен? – улыбаясь, спросила она.
– Не совсем, – он облизнул резко пересохшие губы. – Повтори, пожалуйста.
И она повторила.
* * *
И вот настал тот момент, которого Дима боялся, наверное, больше всего на свете.
Сегодня он появился в ледовом дворце как представитель «Химика» – команды‑соперника «Медведей». Вот он, Дима, стоит перед ребятами, которые до боли, до дрожи свои, и вместе с тем соперники, а значит, чужие. Он должен биться против них, отвоевывая в сложной борьбе очки для своей новой команды… А ребята уже не свои, нельзя забывать об этом.
– О, Димка! Привет! – Миша Пономарев казался точно таким же, как и раньше. – Как дела? Как настрой?
Неужели он не презирает Димку? Неужели по‑прежнему разговаривает с ним как с равным, как со своим…
– Вроде ничего, – Щукин‑младший старался говорить беспечно, но голос предательски дрогнул.
– Димон, удачи! – Кисляк с довольной миной легонько стукнул его по плечу.
А Дима отпрянул, словно его и вправду ударили. Он чувствовал себя побитой собакой. Уж лучше бы его презирали, чем вот так демонстрировали доброту и приветливость.
– Вы что, за урода меня держите?! – не выдержав, крикнул он.
– Да успокойся! – Кислый покачал головой. – Порядок. И не вздумай поддаваться, а то мы тебе знаешь как всыплем! Держи хвост пистолетом! Нормально!
В глазах предательски щипало. И Семен Бакин, и Пономарев, и Кислый – все они продолжали видеть в нем своего, а он… он их предал! Он стал для них хуже чем Иуда!
И вот, уже оказавшись на льду, за секунду до свистка арбитра, обозначающего начало игры, Дима не выдержал. Он покинул ворота и подъехал к скамейке, где сидел его старый новый тренер.
– Не понял, – удивился Жарский, – ты чего? Плохо себя чувствуешь?
– Спасибо, мне уже лучше, – решительно ответил Дима, – я подумал, Степан Аркадьевич, и понял, что не смогу играть. Извините…
Дед нахмурился.
А, ерунда, теперь это уже не важно. Теперь уже ничего не важно. Дима принял решение. Он не будет играть против своих и за чужую команду. Уж лучше в его жизни совсем не будет хоккея, чем вот так, подло!
Он ехал домой, высунув голову в окно троллейбуса и с жадностью вдыхая напоенный запахом бензина и цветущей сирени воздух. Дышалось очень легко – и неудивительно, ведь с души свалился неподъемно тяжелый камень. Как же хорошо знать, что поступил по‑настоящему правильно и не пожалеешь о своем поступке!..
Как хорошо!
* * *
Я наблюдал за ходом матча со своего места. Надо сказать, Жарский неплохо поработал. «Химик» стал сильной, слаженной командой. Особенно хорош нападающий Гаврилов, и во втором периоде счет был уже три‑два, пока еще в нашу пользу.
Однако на льду что‑то происходило. Я наблюдал за Антиповым, и он нравился мне все меньше. Резкие, какие‑то нервные движения, ненужная экспрессия… Надо будет поговорить с Антоном, когда тот окажется на скамейке.
Но обстоятельства сложились по‑другому.
Когда Гаврилов в очередной раз рвался к воротам «Медведей», Антипов пытался жестко преградить ему дорогу. Гаврилов ушел от него и провел бросок. К счастью, Бакин успел накрыть шайбу ловушкой. Но вот тут‑то произошло непредвиденное. Гаврилов слегка задел клюшкой ловушку Бакина, когда к нему вдруг подлетел Антипов, на ходу стаскивая краги, повалил на лед, подмяв под себя, сорвал маску и нанес несколько ударов в лицо.
Рядом со мной тоненько вскрикнула Оля, наш пресс‑секретарь. Она казалась испуганной.
Увы, самообладание – не самая сильная сторона Антона, от Гаврилова его оттаскивали, и все видели на лице пострадавшего кровь.
– О господи! – пробормотала Оля, прижимая руки к груди. – Не надо было ему рассказывать!..
– Что рассказывать? – спросил я.
Она была бледна, как арктический снег.
– Ничего… – девушка отвернулась.
Но я уже мысленно достроил картинку. Антипов явно выделял Олю, и, очевидно, происшествие на льду связано с ревностью. И вот теперь от ревности Антона пострадала вся команда. Антипова, конечно, с площадки удалили, «Медведи» остались в меньшинстве. И «Химик» немедленно воспользовался этим. Их прижали к воротам, жестоко прессуя. Счет на табло менялся. Три‑три… Три‑четыре… Три‑пять… В пользу «Химика».
Я встал и двинулся по проходу. Ну что же, войдем в плей‑офф с третьего места.
Проходя мимо Калинина, перед которым стоял, не замечая меня, Романенко, я услышал обрывок разговора.
– Это псих! – говорил Романенко, явно имея в виду Антона Антипова. – Я так и знал, что он что‑то подобное устроит. Для него нет большего удовольствия, чем дать кому‑то в морду! Предупреждал же Макеева, а тот – ноль реакции, все потому что у него с его матерью…
– Что у меня с его матерью? – на миг мне показалось, что и вправду стоит дать Романенко в рожу, но, честное слово, он не стоил того, чтобы марать об него руки.