На следующее утро она вылетела в Лондон. В Хитроу, глядя на встречавшего ее Уильяма, она поняла, какую допустила ошибку, не оставшись в ту печальную ночь с Габриэлем.
– Как прошел полет, солнышко? – ласково спросил муж, и Клементина, услышав любовь в его голосе, едва не расплакалась от жалости к себе и невозможности исправить ситуацию.
* * *
Клементина укладывала волосы, сидя перед зеркалом. Она смотрела на свое отражение, и ей нравилось то, что она видит. Косметологи всегда старались на славу для миссис Паркер. Она восхищалась своей свежей кожей и блестящими волосами. Сегодня должна была состояться встреча с Сержем, ее последним любовником, и она предвкушала удовольствие.
Уильям стоял рядом и смотрел, как она откровенно любуется собой.
– Я хочу ребенка, – сказал он.
Клементина замерла, услышав эту просьбу.
– У тебя больное сердце, – неуверенно начала она, но Уильям перебил ее:
– Но ведь рожать будешь ты, а не я! Мое сердце здесь ни при чем. Я хочу оставить свою компанию сыну или дочери.
Клементина молча глядела в пол. Она не хотела детей, но боялась сказать об этом Уильяму. Боялась его нового сердечного приступа, боялась, что он обидится, узнав о ее нежелании заводить ребенка. Уильям любил ее, и Клементина решила сделать все, чтобы это чувство никогда не угасло в нем. Он изменил ее, заставив поверить в нежные и искренние отношения. Да, у нее было много любовников, но лишь потому, что Уильям не мог угнаться за ее темпераментом. Если бы их сексуальная жизнь удовлетворяла ее, Клементина никогда не искала бы встреч с другими мужчинами.
– Я пью таблетки, – вздохнула она.
– Ну, так прекрати.
– Надо пройти обследование у гинеколога, посоветоваться с ним.
|
|
– Клементина, мы сделаем все, что нужно. Только, пожалуйста, не лишай меня этой радости, – быстро заговорил он, не давая ей вставить и слова.
Она с удивлением увидела, как его глаза заблестели от слез.
* * *
– Долго еще думаешь оставаться женой Паркера? – спросил Мартин.
– Всегда, – ответила Клементина.
Мартин приехал в Лондон специально для того, чтобы встретиться с Клементиной. Ему надоело ждать, когда банк перейдет в его руки, и он намерен был изменить сложившуюся ситуацию. Два года ожидания не входили в его планы.
– Не думал, что он так долго проживет. Вижу, ты хорошо заботишься о своем муже.
– Я собираюсь родить ему ребенка. Завтра еду к врачу, на консультацию.
У Мартина перехватило дыхание. Какой еще ребенок?! Клементина не может иметь детей. Она его ребенок, а дети не могут иметь детей!
– Не думал, что ты на это решишься, – он покачал головой.
– Мне двадцать восемь, и я хочу иметь детей, – улыбнулась она, видя, как потемнели глаза Мартина. Она поднялась и поцеловала его в щеку: – Ты завтра улетаешь?
Мартин кивнул.
– Приеду, чтобы попрощаться с тобой. – И она ушла.
Он смотрел ей в спину и чувствовал, что лоб его покрывается испариной, но взял себя в руки и постарался успокоиться. Надо заставить Клементину поверить, что он улетел в Нью-Йорк. Мартин вынул из кармана телефон и позвонил Стивену Хоупсу.
– Найди мне хорошего детектива в Лондоне, – попросил он, ничего не объясняя.
* * *
Мартин подождал, когда машина Клементины выедет за ворота, и прошел во двор. Поднявшись по небольшим ступенькам, он позвонил в дверь. Выглянул удивленный Уильям, но тут же улыбнулся.
|
|
– Мартин! – воскликнул он. – Ты же улетел неделю назад.
Мартин прошел в уютную гостиную и присел на светлый диван.
– Не работаешь сегодня? – вежливо спросил он.
– Как раз собирался уезжать, – Уильям поправил воротник пиджака.
Его насторожил визит Мартина. Их отношения никогда не были дружескими, скорее вежливо-официальными. Клементина редко рассказывала ему о своем дяде, детстве. Их жизнь казалась ему весьма таинственной, и Уильям даже предпринял попытки узнать побольше о семье Хаксли. Но у них была хорошая репутация, и ничто не вызывало подозрений. Единственное, что смущало Уильяма, так это конфликт, произошедший между женой и ее братом. Клементина не объясняла причины их ссоры, но было видно, что она очень страдает. Уильям даже просил ее смягчиться и встретиться с братом, но Клементина резко попросила его не вмешиваться. Узнав, что Габриэль Хаксли работает в «Кармайкл Индастрис», он набрался смелости и позвонил ему. Габриэль был вежлив до тех пор, пока Уильям не представился. Он категорически отказался от встречи и попросил больше его не беспокоить. Уильям не рассказывал Клементине об этом звонке, зная, что это не просто ее расстроит – она будет в бешенстве.
Сейчас он с опаской глядел на спокойного Мартина, чувствуя, что тот пришел к нему вовсе не из вежливости, не для того, чтобы просто поболтать. Не то чтобы Мартин ему не нравился, нет, он всегда был вежлив и обходителен. Но в его присутствии Уильям всегда ощущал себя жалкой марионеткой, с которой играют. Он чувствовал животную силу Мартина и знал, что, если она будет направлена против него, шансов устоять у него не окажется. Иногда, глядя на Клементину, он чувствовал, как холодный страх заполняет его душу, потому что в ней ощущалось то же самое властное начало. Инстинкты брали верх над ее воспитанностью и умело культивируемой женственностью. Тогда Уильям с ужасом наблюдал превращение потрясающе мягкой и нежной женщины в жестокого и коварного хищника. В эти моменты он старался исчезнуть из ее поля зрения, появляясь лишь тогда, когда она снова становилась той, которую он так горячо любил.
|
|
– Что предложить тебе выпить? – Уильям посмотрел на холеные руки Мартина.
Несмотря на свой возраст, он выглядел молодо. Загорелое, без единой морщинки, лицо, спортивная гибкая фигура, гордая осанка, в общем, они выглядели почти ровесниками, несмотря на то, что одному было почти шестьдесят, а другому – лишь сорок с небольшим.
– Все, что угодно, только не кофе, – улыбнулся Мартин, обнажив ровные зубы.
Уильям принес два стакана минеральной воды.
– Где моя племянница?
– Решила устроить себе день покупок.
Мартин усмехнулся:
– Она когда-нибудь разорит тебя.
– Не думаю.
– Вы счастливы? – неожиданно нагло прозвучал голос Мартина, и Уильям нахмурился:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Не буду скрывать, – как бы нехотя начал Мартин, – я был очень растерян, когда Клементина решила выйти за тебя замуж.
– У нас прекрасная семья и, надеюсь, скоро будут дети.
Мартин громко рассмеялся:
– Не смеши меня, Уильям! Неужели ты веришь, что она родит тебе ребенка? Единственный мужчина, от кого она хотела бы иметь детей, это Габриэль.
Уильям отшатнулся, не понимая, почему человек, стоящий перед ним, говорит такие жестокие вещи.
– Габриэль – ее брат! Что ты такое говоришь?!
– Все так думают, – Мартин сделал глоток воды. – Они не родственники, просто воспитывались вместе. Всегда любили друг друга, и сейчас любят.
– Неправда, она любит меня!
– Что не мешает ей изменять тебе, – жестоко усмехнулся Мартин и протянул ему пакет из коричневой бумаги.
Уильям неуверенно взял его в руки. В нем были фотографии Клементины и какого-то молодого мужчины, и они… целовались.
– Ты думал, что нужен ей? – с насмешкой спросил Мартин. – О, нет, ей нужен секс, молодое крепкое тело. Ей нужна страсть!
В глазах потемнело, и Уильям вдруг ощутил, что кожа его стала влажной и холодной. Сознание словно затормозилось, в голове все спуталось, он жадно хватал воздух губами, прижимая руки к груди. Упав на колени, Уильям все еще слышал голос Мартина:
– Ты ей не нужен, она любит Габриэля! Она не хочет детей от тебя!
В груди его все разрывалось на части, обжигая сердце кипятком. Он повалился на пол.
Мартин смотрел на синие губы Уильяма и его бледную, покрытую испариной кожу. Он наклонился. Грудь банкира часто вздымалась, буквально ходила ходуном, и Мартин резко ударил по ней ладонью. Глаза Уильяма расширилась, и он затих. Мартин проверил пульс на его шее: он не прощупывался. Подождав еще двадцать минут и убедившись в том, что Уильям умер, Мартин покинул дом, даже не осознавая, каким ударом для Клементины окажется смерть мужа.
* * *
Клементина вернулась домой вечером, расслабленная после жаркой встречи с Сержем, сложила пакеты с покупками на пол и, войдя в гостиную, увидела лежащего на полу Уильяма. Она не закричала от ужаса, лишь тихо подошла к телефону и вызвала медиков, затем позвонила Мартину… В день похорон Клементина казалась спокойной, но лицо ее ужасало неестественной белизной, а глаза были затуманены от пролитых слез. Она бесшумно плакала, с трудом понимая, что происходит вокруг. Перед глазами стояла Эстэр, с улыбкой говорящая: «Я люблю тебя». И Уильям, милый Уильям, так страстно хотевший ребенка!
Через неделю адвокаты огласили завещание, в котором говорилось, что Клементина является единственной наследницей Уильяма Паркера. Ей передается компания «Моррис энд Паркер», банк, сеть магазинов и акции некоторых предприятий. Клементина мрачно усмехнулась. Она не нуждалась в этом богатстве, но ей было приятно осознавать, что больше никогда не придется заботиться о деньгах. Она не собиралась управлять тем, что получила в наследство, потому что была плохим бизнесменом. Клементина умела тратить деньги и не имела представления о том, как их нужно зарабатывать. Поэтому, несмотря на протест совета директоров, она продала компанию и магазины, оставив за собой лишь акции и банк, который так хотел иметь Мартин.
– Теперь ты – банкир, – сказала она, протягивая ему бумаги.
– Ни в чем себя не вини, – спокойно ответил Мартин. – Уильям был болен.
– Это мы больны – жадностью и тщеславием.
Глава 15
– Габриэль, сегодня твой день рождения, а ты грустишь.
– Я весел, Доминик, – произнес он – и сам не поверил в то, что сказал.
Каждый раз двадцать восьмого апреля он думал о Клементине, больше, чем в любой другой день. Интересно, что она делает сейчас? Где она и кто ее поздравляет? Он дико раздражался, пытаясь представить себе, как она проводит время, и испытывал глубокую тоску.
– Ты думаешь о ней?
– О ком? – напрягся Габриэль.
Доминик равнодушно пожала плечами:
– О той, чей портрет рисовал последние два месяца.
Он посмотрел в ее светлые глаза. Она выглядела такой беззащитной и потерянной.
– Я ни о ком не думаю, – соврал он, и она недоверчиво улыбнулась.
– Сейчас мы едем ко мне. Отец и братья решили устроить для тебя настоящий день рождения, с тортом и свечами. Будут присутствовать только близкие. Пожалуйста, не выдавай им меня, не говори, что я предупредила тебя.
Габриэль кивнул и достал бумажник, но Доминик опередила его, заплатив первой. Этим она отличалась от Клементины. Та никогда не платила за себя, если с ней рядом был мужчина. Мужчина, говорила она, повторяя чьи-то слова, может быть кем угодно, солдатом или инженером, но в любви он обязан быть канцлером. Габриэль на минуту задумался. Почему он до сих пор каждую девушку сравнивает с Клементиной? Они с Доминик вместе уже год, но он все еще продолжает играть в игру: «Найди десять отличий».
Габриэль часто задумывался над своей жизнью. Все было просто великолепно – хорошая квартира, замечательная работа и любящая женщина. Одного лишь ему не хватало – Клементины.
* * *
– Знаешь, твой отец удивил меня больше, чем кто-либо другой, – сказал Габриэль. – Не думал, что президент компании наденет праздничный колпак и примется распевать веселые песенки.
Он смотрел, как Доминик жарит тосты, и вспоминал вечер, проведенный с ее семьей. Кармайклы устроили ему прекрасный день рождения. Впервые за долгое время он почувствовал, что значит для него дружеская семейная поддержка.
Доминик медленно повернулась к Габриэлю:
– Утром я сделала тест на беременность.
– И?
– Положительный.
Заметив, каким растерянным стало лицо Габриэля, Доминик отвернулась. Она знала, что его реакция будет именно такой. Доминик очень хотела ребенка, но боялась, что Габриэль подумает, будто она забеременела специально, чтобы привязать его к себе. Она любила Габриэля с того самого времени, когда Эдвард пригласил его провести летние каникулы в семейном поместье в Коннектикуте. Много лет она ждала, когда он обратит на нее внимание. Знала обо всех его подругах и о том, что он страстно влюблен в девушку, о которой никогда никому не рассказывал. Он часто рисовал ее в своем альбоме и по-детски прятал его от Доминик. Когда Габриэля не было дома, она доставала эти рисунки и разглядывала красивое лицо незнакомой девушки. На душе у нее становилось тяжело оттого, что он все еще думает о ней. Она спрашивала себя: почему же она с ним, если он любит другую? И понимала, что ей все равно, кому принадлежит его сердце. Главное, чтобы он был рядом. Этой женщины нет в его жизни, и она сделает все, чтобы он забыл ее.
Габриэль почувствовал, что Доминик расстроилась, увидев выражение его лица. Ему стало стыдно за свою реакцию.
– Это потрясающая новость, – тихо сказал он, целуя ее в затылок.
Доминик повернулась и благодарно уткнулась лицом ему в грудь.
– Прости, что все поучилось так неожиданно, – дрожащим голосом проговорила она и потянула носом, чувствуя запах дыма. – О господи! Тосты сгорели! Садись, – Доминик подтолкнула Габриэля к столу. – Наливай себе кофе, а я поджарю новые.
Габриэль взял газету в руки и быстро пробежался по ней глазами. На шестой странице его взгляд остановился на фотографии Клементины. Печальная, бледная, она вызвала в нем неожиданную реакцию нежности и жалости, и он испугался.
– Что случилось, дорогой? – Доминик посмотрела на него и перевела взгляд на газету.
На нее смотрело прекрасное лицо женщины, которую она ненавидела и боялась. Клементина Ройс Паркер. Вдова. Доминик вдруг испугалась, что потеряет Габриэля. Она прикусила губу и отвернулась к окну, стараясь скрыть слезы обиды и страха, появившиеся в ее глазах.
– Когда мы объявим твоему отцу о том, что у него будет внук? – спросил Габриэль.
* * *
– Погода сегодня что надо! – радостно воскликнул Эдвард, с удовольствием глядя на волнующееся море.
– Слишком сильный ветер, – с сомнением заметил Габриэль.
– Не беда, – Эдвард засмеялся. – Боишься? Ах да, конечно, ты же у нас будущий папаша, есть о чем волноваться.
Каждое воскресенье при любой погоде они выходили на яхте в море. Парусный спорт был их общей страстью еще со времен учебы. Они даже выиграли университетскую регату, чем особенно гордился Эдвард. Габриэль поправил повязку на голове и усмехнулся.
– Майер и Роббинс предлагают устроить маленькие соревнования. Причем Майер клянется, что мы будем сидеть у них на хвосте.
– Хвастун, – сказал Эдвард. – Не знает, против кого выступает, мы же морские волки!
Море давало Габриэлю спокойствие. Только там он обретал самого себя, забывая обо всем. Но сегодня душа его трепетала, потому что неистовствующие волны напоминали ему глаза Клементины. Он улыбался, вспоминая ее, и отвлекался от этих мыслей только тогда, когда слышал грозные выкрики недовольного Эдварда. Заплыв они проиграли, но ему было все равно. Габриэль думал о черных как ночь волосах и глазах цвета бушующего моря.
– Что с тобой сегодня? – удивленно спросил Эдвард.
– Все в порядке, – Габриэль пожал плечами.
– В порядке?! Да из-за тебя мы проиграли!
– Люди не всегда выигрывают, – Габриэль успокаивающе похлопал друга по плечу.
– Над нами будет ржать весь яхт-клуб! Майер катался по пирсу от радости.
Габриэль рассмеялся, глядя на взбешенного Эдварда:
– В следующий раз отыграемся. Идем, я угощу твою больную душу кофе.
– Лучше чем-нибудь покрепче, – усмехнулся Эдвард.
В кафе он успокоился и уже со смехом вспоминал неудачный заплыв.
– Отец говорил, что Доминик не совсем хорошо себя чувствует, – сказал Эдвард.
– У нее бывают боли внизу живота, к тому же ее мучает токсикоз.
– Это опасно?
– Доктор говорит, что все под контролем, но Доминик боится.
– А ты?
– Не понял твоего вопроса, – Габриэль надменно усмехнулся, понимая, что имел в виду Эдвард.
– Ты же не любишь ее, – сказал Эдвард, и глаза его укоризненно заблестели.
– Ты так думаешь?
– Скажи мне правду. Ты все еще любишь ту женщину?
– Люблю, – честно признался Габриэль, потому что ему надоело врать.
– Тогда почему ты с Доминик?
Габриэль замолчал и через некоторое время раздраженно ответил:
– Хватит копаться в моем мозгу!
– Как же тебе сложно, наверное, – Эдвард проигнорировал эту вспышку гнева и хлопнул его по спине. – Теперь ты понимаешь, почему у меня нет постоянной подруги? Да я лучше в монахи пойду, чем заведу такую! Чтобы меня распекал чей-нибудь брат?
Они рассмеялись, а Эдвард продолжал:
– Габриэль, извини за то, что я вмешиваюсь. Это потому, что вы оба мне очень дороги.
* * *
Доминик рассматривала детскую одежду в магазине на Пятой авеню. Она посмотрела на свое отражение в зеркале, и ее глаза засветились счастьем. Живота еще не было видно, но ощущение того, что в ней зародилась новая жизнь, заставляло ее летать. Доминик повернулась к сопровождавшему ее отцу и сказала:
– Мне кажется, что это будет мальчик.
Джордж указал на красивое платьице нежно-зеленого цвета и улыбнулся:
– Я хотел бы иметь внучку. Парней у нас в доме много, а девочка только одна, – он прижал дочь к себе. – Ей нужна компания.
Доминик засмеялась.
– Может, вы поженитесь? – быстро спросил Джордж.
– Папа, мы уже говорили с тобой на эту тему.
Джордж вздохнул:
– Я желаю, чтобы мой внук носил фамилию своего отца.
– Но он и так будет Хаксли, вне зависимости от того, будем мы женаты с Габриэлем или нет.
Доминик ласково погладила отца по руке и почувствовала ноющую боль внизу живота. Она скривилась от неприятного ощущения.
– Что случилось? – забеспокоился Джордж.
– Болит живот, и поясницу ломит, – Доминик прикрыла глаза. – Такое иногда случается. Доктор Мур говорит, что нет причины волноваться.
Она подошла к прилавку и взяла в руки маленькие белые носочки.
– Папа, – восхищенно прошептала она, – посмотри, какая прелесть!
– Господи, они такие крошечные, – удивился Джордж. – Неужели дети бывают такими маленькими?
– У тебя же трое детей! – рассмеялась Доминик. – Ты что, не помнишь, какими были мы?
– Нет, – откровенно ответил он.
Доминик стала рассматривать маленькие ползунки и кофточки, откладывая понравившиеся в сторону. Продавцы с умилением смотрели на эту приятную пару. К ним каждый день приходит множество молодых мам, но будущие деды – это большая редкость! Они восхищались немолодым человеком, терпеливо ожидающим, когда его дочь совершит покупки. Доминик переходила от одного стеллажа к другому, и, казалось, ее невозможно было остановить. На каждой полке она находила что-нибудь красивое и замирала от восторга. Джордж ходил следом и с улыбкой смотрел на дочь, забывшую о нем.
Доминик поморщилась от непрекращающейся боли. Она не забыла об отце, просто старалась отвлечься и не пугать его своим видом. Боль постепенно усиливалась, и Доминик больше не смогла сдержать стон. Она прислонилась спиной к стеллажу и согнулась, обхватив живот руками.
– Папочка, – едва слышно прошептала она, – мне очень больно!
Она со страхом посмотрела вниз, почувствовав, как что-то теплое потекло по ее ногам. Продавщицы испуганно засуетились.
– Кровь! – воскликнула одна из них. – Милли, вызывай «Скорую помощь»!
* * *
Габриэль, не дожидаясь лифта, побежал вверх по лестнице. В коридоре собралась вся семья Кармайклов. С трудом переведя дух, он спросил у бледного Эдварда:
– Как она?
– В операционной. У нее сильное кровотечение.
Габриэль посмотрел на Джорджа, который сидел рядом в кресле и беззвучно плакал. Подошла медсестра, принесла успокоительное, но он отказался, послав ее подальше. Девушка понимающе посмотрела на него и ничего не ответила на грубость. Из операционной вышел врач, и Габриэль вскочил.
– Мы перевезли ее в отделение интенсивной терапии. Я хотел бы поговорить с отцом ребенка.
Габриэль вздрогнул, глядя в непроницаемое лицо доктора. Страшное предчувствие закралось в его душу.
– Давайте отойдем, – попросил доктор. – К несчастью, ребенка мы потеряли. Жизнь Доминик была под угрозой, поэтому у нас не было другого выбора.
Потрясенный Габриэль кивнул.
– Но есть гораздо более страшные вещи, – доктор взял его за руку. – Нам пришлось удалить матку из-за сильнейшего кровотечения и повреждений.
Перехватило дыхание, глаза Габриэля расширились от боли, но не за себя, а за Доминик. Что она почувствует, узнав, что никогда не сможет иметь детей? Габриэль, пытаясь справиться с дрожью в голосе, спросил:
– Но почему это произошло?
– Я думаю, – начал доктор, – причиной тому явилась недостаточность эндокринной функции яичников.
Габриэль непонимающе уставился на него.
– Матка плохо подготовилась к беременности, – пояснил доктор. – В этом случае возникает неполноценность плаценты, которая не может обеспечить достаточный гормональный уровень для дальнейшего развития беременности. Происходит кислородное голодание плода. У Доминик были схваткообразные боли внизу живота?
Габриэль утвердительно кивнул:
– Но наш врач сказал, что такое бывает…
– Не вините себя. Вы не могли знать о последствиях. У Доминик происходила постепенная отслойка плодного яйца от стенки матки, сопровождавшаяся повреждением ее кровеносных сосудов. Отсюда и появлялись боли. Я вам сочувствую.
– Когда мне можно будет пройти к ней? – пустым голосом спросил Габриэль.
– Подождите немного, когда она придет в себя.
Доктор ушел, и Габриэль подошел к нервно ожидавшим его мужчинам.
– Что он сказал? – спросил Эдвард.
– Что она больше не сможет иметь детей, – Габриэль прикрыл лицо рукой, пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы.
* * *
В небольшой уютной палате было тихо. Габриэль сидел на маленьком диване и рассматривал ставшую за последние две недели привычной обстановку. Множество цветов от друзей и родных создавали впечатление, будто это не больница, а загородный дом. Но осознание того, по какой причине ты находишься здесь, заставляло почувствовать, насколько жизнь может быть непрочной и хрупкой.
Доминик задумчиво смотрела на Габриэля. Она боялась, что он уйдет от нее – к той, другой, которую он любит. Зачем она теперь нужна ему, ведь она не сможет дать ему ничего, кроме своей любви?
– Ты бросишь меня? – чужим голосом спросила она. – Если это произойдет, я все пойму.
– О чем ты? – Габриэль подошел к ней и поцеловал.
– Я боюсь.
Он дотронулся губами до ее тонкой руки. Доминик закрыла глаза, ей все еще было страшно. Она почувствовала, как что-то холодное коснулось ее пальца, и быстро посмотрела на руку. Это было кольцо.
– Выйдешь за меня? – улыбаясь, спросил Габриэль.
– Да! – от счастья у нее прерывалось дыхание. – Конечно! Я люблю тебя…
– И я тебя, – тихо произнес Габриэль, целуя Доминик.
– Можно, я скажу отцу и братьям? – с детским восторгом попросила Доминик.
– Конечно, они стоят за дверью, – усмехнулся Габриэль.
– Папа!
В палату влетело все семейство Кармайкл, наполнив тесное пространство криками радости. Доминик протянула руку вперед, хвастаясь кольцом.
– Жаль, что мама не видит этого, – сказал Джордж.
– Хватит слез! – прокричал Эдвард. – Где шампанское?
– Мы же в больнице, – засмеялась Доминик, – здесь не пьют шампанское.
– Это больные не пьют, – возразил Эдвард. – А мы – здоровые!
Глава 16
«25 сентября архитектор Габриэль Хаксли и дочь владельца строительной компании «Кармайкл Индастрис» Доминик Кармайкл сочетались браком в соборе Святого Павла. Молодожены и двести пятьдесят гостей отмечали…» Клементина отложила газету в сторону и мрачно улыбнулась.
– Собираешься разрушить мальчику жизнь? – спросил Рафаэль.
Клементина вызывающе посмотрела ему в глаза:
– Нет. Собираюсь показать ему, кого он любит на самом деле!
– Думаю, что он уже определился, – ехидно сказал Раф и тут же опустил голову, увидев, как Клементина досадливо сморщилась.
– Пойду что-нибудь выпью, – она поднялась.
– Иди, запей свое горе. И не злись, потому что, когда ты злишься, ты делаешь много глупостей.
– Вся моя жизнь – сплошная глупость, – улыбнулась Клементина.
– Неправда, – потеплевшим голосом утешил ее Раф. – Не забыла, что вечером мы ужинаем в «Ле Гренвилль»?
– Не забыла. Где Мартин?
– Не велено говорить.
Клементина засмеялась:
– Новый заговор против Вселенной?
После ухода Рафаэля Клементина бесцельно слонялась по своей квартире. Она жила в большом пентхаусе, который был спроектирован и построен «Кармайкл Индастрис». Все дрожало в ее душе, когда она представляла, что по этим комнатам ходил Габриэль. Он был архитектором дома, и только поэтому Клементина купила здесь апартаменты. Потрясающая размерами белая гостиная, великолепная просторная терраса, три спальни, роскошные ванные комнаты, кухня, столовая, большая библиотека и кабинет, в котором она никогда не работала. И в этом огромном пространстве жил только один человек. Клементина горько улыбнулась. У нее было все, о чем только может мечтать женщина. К ее услугам были лучшие дизайнеры и косметологи, большой парк спортивных автомобилей, счета в банках, но это не делало ее счастливой. Два неудачных брака за плечами, один – совершенный по глупости, другой – из-за корысти; постоянные авантюры, в которые ее втягивал Мартин, бесконечное число любовников – и отсутствие в ее жизни Габриэля. Клементина не могла понять, почему все получается не так, как она того желает? Она постоянно ощущала свою вину за то, что отпустила Габриэля, дала уйти Эстэр и Уильяму, но это не мешало делать ей новые глупости, все глубже заталкивая себя саму в болото, в котором она когда-то оказалась.
Клементина подошла к великолепному черному роялю, который стоял в самом центре гостиной, и пробежала пальцами по клавишам. Она занялась музыкой, так как это было прихотью Мартина, считавшего, что женщина должна играть на фортепьяно. Клементина ненавидела классическую музыку, но Мартин чуть ли не с кнутом в руках стоял рядом, заставляя ее ежедневно упражняться в игре. Постепенно она втянулась, и это занятие доставляло ей большое удовольствие, но подстегивало девушку также и то, что ее игра нравилась многим мужчинам. Клементина улыбнулась: она вспомнила, что когда она бывала в хорошем настроении, то играла своим любовникам что-нибудь из Моцарта – после секса, и обязательно будучи обнаженной. Не оставалось ни одного равнодушного мужчины, наблюдавшего, как ее изящные пальцы летают по клавишам.
Клементина прошла в гардеробную. Мартину нравилось, когда она носила синие цвета, и поэтому она выбрала легкое короткое нежно-голубое платье и в тон ему жакет. Вдела в уши бриллиантовые серьги и посмотрела на себя в зеркало. Печальное лицо поразило ее, и она стала гримасничать, пытаясь поднять себе настроение. Наконец Клементина вернулась в гостиную и открыла бутылку «Дом Периньон».
– За тебя, Габриэль! – торжественно произнесла она. – За твою недолгую семейную жизнь!
* * *
«Ле Гренвилль» находился на пятьдесят второй улице. Это был изысканный ресторан, отличавшийся изысканной французской кухней. Клементина усмехнулась, потому что это было идеальное место для романтического свидания, но оно никак не подходило для делового ужина. Она прошла внутрь, где ее встретил любезный метрдотель и проводил к столику, за которым уже сидели Мартин и Рафаэль.
– Раф сказал, ты узнала о том, что Габриэль женился? Расстроилась? – спросил Мартин.
Губы Клементины тронула ядовитая улыбка, но она промолчала.
– Собираешься попросить Стива Хоупса, чтобы он убрал новоиспеченную миссис Хаксли? – невинно спросил Мартин и подмигнул ошарашенному подобным вопросом Рафаэлю.
– Нет, я хочу узнать, сколько он возьмет за твою жизнь?
Мартин рассмеялся.
– Обожаю тебя!
– Как и я тебя. – Клементина протянула ему руку, и Мартин нежно поцеловал ее.
Принесли заказанные блюда. Клементина нахмурилась, рассматривая содержимое своей тарелки. В последнее время, точнее, после смерти Уильяма, у нее пропало желание есть, она буквально силой впихивала в себя хоть что-нибудь, чтобы не упасть в обморок от истощения. Но она не хотела волновать Мартина отсутствием аппетита и делала вид, что наслаждается ужином. Несмотря на их постоянные ссоры, взаимные издевки и желание как можно больнее укусить, Клементина любила его. Но также и ненавидела за то, что выполняла все, о чем он ее просил.
– Так что ты решила насчет Габриэля? – не успокаивался Мартин. – Все-таки разлучишь его с женой?
Клементина на мгновение задумалась и честно призналась: