Джордан поймал себя на мысли, что он хочет увидеть Клементину, и выругался. Все это время после их встречи он думал о ней. Он чувствовал в ней лживость и тщеславие, ее холодность и надменность бесили и одновременно возбуждали его. Он ненавидел таких, как Клементина Паркер, и, подобно другим мужчинам, тянулся к ним, потому что они умели волновать чувства и вызывать желание.
Джордан всеми силами противился своему желанию. Он вел правильную жизнь, напряженно трудился, верил в справедливость и всегда готов был подставить плечо другу. Никогда не изменял своим подругам и искренне считал, что настоящие женщины должны быть верными и открытыми. Порядочные женщины не прыгают в чужую постель и не разрушают чьи-то семьи. Клементина не подходила под это описание. У Джордана было большое досье на нее, которое он собирал для себя и только потому, что эта женщина была ему интересна. Он придумывал различные поводы, чтобы увидеться с ней, и каждый раз понимал абсурдность своих желаний. Дважды Джордан подъезжал к дому Клементины и ждал, когда она выйдет, но уезжал, так и не дождавшись ее появления, потому что не знал, что он скажет ей, когда увидит. Он ненавидел ее, стервозную и безразличную, и желал, потому что ненавидел.
Джордан посмотрел на часы. Шесть двадцать утра. Он пил кофе в машине в нескольких километрах от дома Клементины и читал статью о Фернандо Мондего. На фотографиях, украшавших страницы журнала, этот привлекательный испанец обнимал белокожую стройную Клементину. Погруженный в свои мысли, он вздрогнул от неожиданного стука в окошко и замер от удивления, потому что на него смотрела улыбавшаяся Клементина. Он опустил стекло:
– Потерялись, миссис Паркер?
Она была в темном спортивном костюме для бега, и щеки ее были приятно розовыми. Клементина откинула голову назад и задорно рассмеялась.
– Не поверите, – наконец произнесла она, – то же самое я хотела спросить у вас! Как продвигается расследование, мистер…
– Брукс, – напомнил он ей свою фамилию и вышел из машины, вернее, ноги сами вынесли его.
Клементина подала ему руку, и он с наслаждением дотронулся до ее прохладной ладошки.
– Что вы так рано делаете на улице? – поинтересовался он.
– Бегаю, – просто ответила Клементина и показала на свой костюм. – Разве не понятно?
– Одна? Где же ваш преданный любовник?
Клементина подняла бровь, недоумевая, почему этот человек позволяет себе подобные вольности.
– Который из них вас интересует?
Лицо Джордана стало непроницаемо-холодным.
– Напомните, какой вопрос вы задали мне в начале разговора?
– Как продвигается расследование?
– Вы можете прочитать об этом в газетах.
– Спасибо за ответ, – она тряхнула волосами, и его овеяло свежим ароматом.
Ноздри его втянули незнакомый запах, и Клементина, засмеявшись, сказала:
– Вы похожи на дворового кобеля, он так же реагирует на присутствие новой подружки.
Она прекрасно знала, как можно унизить достоинство человека, не прилагая к этому никаких усилий. Джордан Брукс ей не нравился. С ее точки зрения, он был некрасив и относился к категории тех мужчин, которых она близко к себе не подпускала. Таким, как он, ей хотелось говорить обидные вещи.
– А вы похожи на обычную сучку. Они делают вид, что достойны только породистых кобелей, а сами писают от счастья, когда на них заскакивает дворовый пес.
Он смотрел в ее прекрасное лицо, жалея о том, что сказал, но Клементина нежно улыбнулась и дотронулась до его руки.
– Удачного вам дня, агент, – она приблизилась к нему. – Надеюсь, что сегодня вас пристрелят. Я пришлю самый красивый букет на ваши похороны!
И, не дав ему сообразить, что же на это ответить, она быстро побежала по направлению к своему дому. Джордан смотрел ей вслед и увидел, что за ней медленно едет черный «Мерседес». Ну и пусть едет, подумал он. Это ее проблемы. Но когда он понял, что все это может обернуться серьезными последствиями, он испугался и поехал следом. Но ни Клементины, ни преследующей ее машины нигде не было видно.
* * *
– Джордан, Донна сказала, что сегодня она приготовит твои любимые свиные ребрышки. – Фил почесал карандашом за ухом. – Бери пиво и приходи.
Джордан ничего не ответил.
– Эй, напарник. – Фил пощелкал пальцами перед его лицом, привлекая внимание напарника. – Да что с тобой?
Фил недоумевал, потому что в последнее время Джордан вел себя как-то необычно. Он почти ничего не ел, был задумчив и рассеян, постоянно куда-то звонил, исчезал на долгое время и не рассказывал о том, чем занимается. Дело вдовы Стюарта было закрыто. Несколько дней тому назад суд присяжных признал Элисон невиновной в смерти мужа, но по рекомендации суда ее поместили в клинику, для лечения от наркотической зависимости.
– Кофе будешь?
Джордан кивнул и бросил взгляд на папку, лежавшую на столе. Фил, проследив, куда он смотрит, взял папку в руки.
– Зачем тебе понадобилась информация о Клементине Паркер? Никак ты свихнулся на этой дамочке?
– Это простое любопытство, не более.
– Джордан, – голос Фила звучал вкрадчиво и сладко, – брось это! Иначе вляпаешься в дерьмо. Такие, как она, не терпят вмешательства в свою личную жизнь. Что тебе от нее нужно?
Джордан устало посмотрел на него:
– Давай напьемся!
– Донна меня убьет.
– Поехали, отпросимся. Придумаем повод.
Фил улыбнулся:
– С тремя условиями. Первое – я ночую у тебя, второе – ты честно рассказываешь мне о том, зачем тебе понадобилось следить за этой сучкой, и третье – за выпивку платишь ты.
* * *
Джордан многое узнал о Клементине. Вся ее жизнь была собрана в небольшой папке, которую он регулярно пополнял новыми данными. Он знал все о ее двух замужествах. Первое – короткое и страстное, в результате которого ее банковский счет заметно увеличился, и второе – недолгое и непонятное, которое подарило ей банк умершего мужа и многое другое. Бесчисленное количество любовников заставляло его брезгливо злиться на нее и в то же время еще более напряженно выискивать подробности ее жизни.
Джордан не мог сказать Филу, почему он так настойчиво копается в жизни Клементины, потому что он и сам этого не понимал. Жизнь громко смеется над правильными и честными людьми, расставляя им сети, из которых невозможно выбраться. Людей, похожих на Джордана, она всегда ставит в такое положение, когда им приходится решать, в какую сторону идти дальше. И чаще всего они выбирают путь, противоположный их характеру и принципам, руководствуясь при этом отнюдь не собственным разумом и опытом. Наоборот, их чувства и страсти, долгое время находившиеся под их контролем, берут верх, заставляя человека совершать такие поступки, о которых в прежней своей жизни он и подумать не мог. Какой бы внутренней силой человек ни обладал, он не может сопротивляться соблазнам, преподносимым ему жизнью. Он становится другим, разрушая все, что создавал огромным трудом.
Каждый доходит до определенного предела или порога, на котором ломается. И если для кого-то испытанием являются слава, деньги или власть, то для Джордана таким переломным моментом явилась Клементина, то есть болезненная страсть к ней. Это безумное желание, причинявшее ему боль и страдания, присутствовало в его душе каждое мгновение, не давая ни минуты передышки. Оно, как жестокий палач, ежесекундно напоминало о себе. Джордан не был слабым и безвольным человеком, идущим на поводу у своих желаний. Нет, он ожесточенно сражался за самого себя, но каждый раз проигрывал. Жизнь насмехалась над ним, и он, покорившись ей, перестал сопротивляться, окончательно признав свое поражение.
Глава 20
Доминик сонно провела рукой по соседней со своей подушке, но там никого не оказалось. Она резко поднялась и огляделась. В комнате никого не было, и сердце ее быстро застучало. Каждый раз, не обнаружив Габриэля рядом, она боялась, что он исчез навсегда. Накинув халат, она вышла из комнаты и с облегчением услышала, что в кухне работает телевизор. Доминик до сих пор не верила, что они женаты, и ждала того момента, когда Габриэль бросит ее. Она постоянно сомневалась в его чувствах, ревнуя и не доверяя ему, хотя он никогда не давал ей для этого повода.
Потеряв ребенка, она так и не свыклась с тем, что никогда не сможет подарить жизнь тому, кого любила бы еще больше, чем Габриэля. Иногда Доминик доставала бережно хранившиеся в шкафу маленькие распашонки и ползунки и, прижимая их к груди, плакала над ними. Не нашедший выхода материнский инстинкт жестоко издевался над ней. Порой она испытывала тошноту и ощущала, как ее неродившийся малыш толкается внутри. В такие минуты Доминик думала, что медленно сходит с ума, но потом боль отступала, временно давала ей передышку, чтобы затем вновь и вновь возвращаться.
– Доброе утро, – поздоровался Габриэль, когда она вошла в кухню, и, поцеловав Доминик, усадил ее за стол. – Как спалось?
Она неопределенно пожала плечами, и Габриэль вздохнул:
– Снова в плохом настроении?
– В хорошем.
– Тогда улыбнись и приступай к завтраку.
Габриэль намазал на гренки масло и подвинул Доминик ее любимый персиковый джем.
– Где вчерашняя почта? – спросил он. – Я ее еще не просматривал.
– На тумбочке у входа. Я принесу.
Доминик поднялась, но Габриэль усадил ее обратно:
– Я сам.
Он быстро вышел из кухни и направился в гостиную. У них была небольшая квартира, но они не хотели менять ее на более просторную. Их только двое, а для такой маленькой семьи не нужны огромные апартаменты. Габриэль просмотрел письма, распечатал большой желтый пакет и замер от удивления, глядя на задорно улыбающуюся с рисунка Клементину. Внизу было написано: «Не для того, чтобы вспомнил, а затем, чтобы не забыл». Он сел прямо на пол. Столько лет молчания – и вот она дает о себе знать таким глупым способом! Бездушная, жестокая Клементина подобрала более чем подходящий момент. Он только начал успокаиваться, но теперь это смеющееся лицо долго не будет давать ему покоя.
– Что это? – резко спросила Доминик и вырвала рисунок из его рук.
Она недоуменно прочитала надпись и разразилась истерическим смехом. Габриэль встал и попытался отнять рисунок, но Доминик проворно увернулась.
– Это чтобы не было соблазнов.
Она разорвала рисунок на мелкие части и высоко подбросила их в воздух. Габриэль смотрел, как бумажки медленно падают на пол, и, прежде чем он понял, что делает, ударил Доминик по щеке. Она вскрикнула и отшатнулась.
– Уходи… ты все еще ее любишь. – Голос ее был глухим и отстраненным.
– Прости меня, – выдавил он.
– Тогда выбрось эту женщину из головы, потому что жить втроем – невыносимо!
– Доминик…
– Не перебивай меня, – она попыталась улыбнуться. – Если ты остаешься, то забудь о ней. Это – ультиматум!
– Не упрекай меня в том, что наш брак превращается в неудачный, – сказал Габриэль. – Я сделал все, чтобы ты любила меня.
– Но ты ничего не сделал, чтобы любить меня!
– Я ухожу на работу, переночую у Эдварда. Завтра, когда вернусь, мы поговорим спокойно.
Доминик в растерянности обернулась. Взгляд ее упал на кусочек бумаги, на котором было написано «чтобы не забыл». Она схватила его, яростно смяла в кулаке и разрыдалась.
* * *
В офисе Габриэль долго не мог прийти в себя, думая о ссоре с женой. Он даже не предполагал, что может ударить женщину! Если бы не этот чертов рисунок, скандала бы не случилось. Нет: если бы он не продолжал любить Клементину, все было бы по-другому. Решив отвлечься, он спустился на лифте вниз и направился к Эдварду. Без стука войдя в его кабинет, Габриэль усмехнулся, потому что друг, удобно устроившись в кресле и положив ноги на стол, читал журнал.
– Ты работать собираешься? – спросил Габриэль.
– Я работаю, – отозвался Эдвард, не прекращая чтения.
Габриэль сел напротив и потянулся к телефону.
– Клара, – попросил он в трубку, – принесите два кофе, – затем повернулся к Эдварду: – Можно, я переночую у тебя?
– Конечно, – гостеприимно согласился тот. – Поссорились?
Габриэль кивнул. Объяснять ничего не хотелось, и Эдвард, к счастью, не лез к нему с расспросами. Клара принесла кофе, и Габриэль тихо засмеялся, увидев, каким взглядом друг провел уходившую секретаршу.
– Ты что-нибудь еще замечаешь, кроме женских попок?
– Маленькая поправка: меня привлекают только прелестные женские попки. А у Клары она просто восхитительная! – он прищелкнул языком. – В следующем месяце отец собирается устроить грандиозный праздник.
– По какому поводу?
– Только не говори, что ты забыл, – с укором произнес Эдвард. – У Доминик будет день рождения.
– Я не забыл. Но Доминик, как ты знаешь, не любит шумные вечеринки.
– Знаю, но отец так хочет порадовать ее. Она огорчит его отказом. К тому же он приготовил для нее сюрприз.
Габриэль прищурил глаза:
– Если это будет большая собака или драный кот, я вас всех пристрелю!
– Лучше, – рассмеялся Эдвард. – Это будет потрясающий жеребец.
– Лошадь?!
– Не совсем, – проговорил Эдвард с мягким испанским акцентом. – Отец пригласил на праздник Фернандо Мондего.
– Кто это? – удивился Габриэль.
– Любимый актер Доминик, – он бросил другу в руки журнал, который недавно читал. – Страница одиннадцать.
Габриэль открыл нужную страницу, и в глазах у него потемнело от злости, потому что на ней он увидел, как красивый мужчина держит за руку Клементину.
– Джордж пригласил их обоих? – справившись с собой, спросил он.
– Конечно, – кивнул Эдвард. Он забрал журнал из рук Габриэля и посмотрел на фотографию. – Красивая женщина! Они собираются пожениться, здесь так и написано. Знаешь, и я женился бы на такой.
– Не смеши меня, ты не женишься, даже если тебя об этом попросит сам папа римский, – усмехнулся Габриэль и подошел к окну.
«Значит, Клементина собирается замуж», – горько подумал он, но в то же время на душе у него стало тепло. Через три недели он увидит ее. Не имеет значения, что рядом с ней будет другой мужчина, главное, что впервые за семь лет они встретятся. Габриэль не подумал о том, как почувствует себя Доминик, узнав в Клементине свою соперницу.
– Ничего не говори Доминик.
Габриэль повернулся и пошел к двери.
– Ты куда?
Не оборачиваясь, Габриэль ответил:
– Скажу наверху, что уезжаю на объект. Давай свалим отсюда, ты все равно ничего не делаешь.
* * *
Клементина вышла из своего нового «Феррари» и стала подниматься по лестнице, ведущей к дому. Внезапно она остановилась и с таким видом осмотрелась вокруг, будто увидела все это впервые. Ровные белые дорожки, обсаженные жасмином и шиповником, яркие цветы на клумбах и белый дом с огромными окнами. Трудно себе представить, что в таком прекрасном месте живет убийца! Хотя, с другой стороны, дом очень подходит тому Мартину, которого знает общество. Клементина вспомнила счастливые детские годы, проведенные ею здесь. Несмотря на острое желание переехать в Нью-Йорк, она любила Майами, где чувствовала себя маленькой принцессой, и всегда с радостью возвращалась сюда.
Клементина присела на ступени и задумалась. Так часто бывает: ты плавно идешь по жизни, не вспоминая о своем прошлом, но в один прекрасный момент перед твоими глазами проходит вся твоя жизнь. Всплывают какие-то неопределенные картинки и тайные желания, ты глядишь на них и думаешь, что это происходило с кем-то другим, но ни в коем случае не с тобой. Редко встретишь людей, готовых с радостью смотреть фильм о своей жизни. И Клементина тоже не отличалась желанием рыться в глубинах своего прошлого, но в данный момент она ничего не могла с собой поделать. Она окунулась в мир воспоминаний, так как чувствовала, что сейчас нуждается в этом более чем когда-либо. Клементина сидела, опустив голову вниз, и очнулась, только увидев перед собою чьи-то светлые туфли.
– Что с тобой? – нежно спросил Рафаэль, поднимая ее со ступеньки.
Она обняла Рафа за плечи и подтолкнула к входу. Сейчас, на каблуках, она была выше его и поэтому усмехнулась:
– Ты стал совсем маленьким. Как карлик.
– Не настолько, чтобы не настучать тебе по заднице, – нахмурился Раф. – Люди уменьшаются с годами.
– И глупеют.
– Ты права, – согласился Раф.
Клементина рассмеялась. Она положила сумочку на диван и попросила Розу, чтобы им принесли чай.
– Морони не приезжал? – спросил у Розы Раф.
– Нет, мистер Тэрстон.
Раф кивнул, отпуская ее, и повернулся к Клементине.
– Не люблю я его, – проговорил он. – Скользкий и всегда заискивает. Знаешь, я думаю, что это он прислал вам с Габриэлем письмо.
– Предположения, – отмахнулась Клементина. – Ты говорил об этом Мартину?
– Нет. – Рафаэль подошел к бару, налил себе виски в стакан и добавил кубик льда. – Уже поздно.
– Ну, так вызови Стива Хоупса, пусть он как следует встряхнет этого слизняка. Хотя, с другой стороны, я благодарна тому человеку, кем бы он ни был. Если бы я не узнала, что Габриэль мне не брат, до сегодняшнего дня мучилась бы от ненависти к себе за то, что люблю его.
Когда говоришь о ком-то нечто нехорошее, нужно опасаться, что этот кто-то тебя услышит. Есть вещи, которые необходимо произносить за плотно закрытыми дверьми, предварительно убедившись, что тебя не слышат даже мухи. Франческо Морони удивился, когда услышал в разговоре свое имя. Он хотел войти и прервать их беседу, но после недолгих раздумий решил остаться и послушать, что будет дальше. Морони знал, что его не любят в этом доме, но не предполагал, что настолько сильно. Он постоянно чувствовал себя человеком второго сорта, общаясь с этими людьми. Хотя на самом деле это они должны были испытывать подобные чувства. Он считал себя честным и достойным человеком, волею судьбы вынужденным работать на подонков.
Морони потер руки и прислушался. Как может эта продажная стерва так плохо думать о нем? Он всегда был обходителен и вежлив с ней. Одно время он сгорал от страсти к Клементине, но, видя ее безразличие и даже некоторую брезгливость по отношению к нему, охладел. Да, он не красавец, но ее второй муж был нисколько не лучше. Хотя нет, он был намного лучше, потому что у него были миллионы, а Морони – беден. Но таким он оставался лишь до того момента, пока не решился пойти на аферу, подделывая бумаги. Мартин Хаксли был неплохим бухгалтером, но не таким талантливым, как Морони, поэтому ему не составляло особого труда обманывать своего хозяина. Тонкие губы растянулись в улыбке. Он знал много тайн семьи Хаксли и планировал ими воспользоваться. Никогда нельзя обижать того, кто слишком много знает, даже если этот кто-то кажется тебе слабым и безобидным. Морони ненавидел их всех и каждый день подпитывал свою ненависть. Он замечал любое не понравившееся ему слово и прочно закреплял его в своей памяти. Каждый брошенный на него взгляд он расценивал как враждебный. То, что началось с преданного поклонения, привело его к разочарованиям и обидам, постепенно сменившись ожесточением и ненавистью. Морони не думал, что поступает подло по отношению к тем, кто его кормит. Он сам пришел к ним, соблазнившись предложенными ему деньгами, но не винил себя за это. Часто люди склонны обвинять в своих неудачах и поражениях других, нежели самих себя. Морони завидовал красоте и молодости Клементины и богатству Мартина Хаксли. Он трусливо лебезил перед ними и старался не вызывать у них подозрений в свой адрес, но им управляла ярость, и он шел туда, куда она приказывала ему.
Стоя у входа в гостиную, он с жадностью вслушивался в слова Клементины и Рафа и чувствовал, как горят его щеки. Морони нервно оглядывался по сторонам, боясь, что его обнаружат. Он весь превратился в слух, разжигая свой гнев, не давая ему угаснуть.
– Как поживает тот агент?
– Давно уже не видела его, – соврала Клементина, умолчав о том, что она часто замечает машину, следующую за ней, куда бы она ни направилась.
Пока он не приносил ей особых хлопот, и Клементина решила ничего не говорить Мартину. Ее веселило, что она привлекала такого человека, как Джордан. Он не нравился ей, но она чувствовала тайное удовлетворение, видя его неприкрытый интерес к себе.
– Напомни, как его зовут?
– Джордан Брукс.
– Держи его на расстоянии, – посоветовал Раф, – а если станет надоедать, скажи нам с Мартином.
Клементина кивнула.
– Знаешь, – Раф пристально посмотрел на нее, – тебе надо было родиться немного пострашнее на вид.
Клементина засмеялась и похлопала его по толстому животу.
– Не верю, что ты так думаешь на самом деле. Кто бы тогда привлекал мужчин, таких, как Стюарт, например? Да, Раф, а что вы сделали с теми документами?
Клементина подвинулась ближе к Рафаэлю и нежно обняла его.
– Любопытство – это наказание Божье, – ответил Раф. – Я тебе лучше покажу. Сейчас, только узнаем, когда приедет Мартин, а потом пройдем в кабинет и посмотрим.
Он подмигнул Клементине и, подойдя к телефону, стал набирать номер.
Морони замер, услышав это. Он тихо побежал по направлению к кабинету, на ходу вспоминая код сейфа, потому что только там Мартин мог хранить важную информацию. Кроме Мартина, код знал только Рафаэль. Иногда Морони работал в этом кабинете и видел, как Мартин кладет в сейф бумаги, правда, он всегда заслонял своим телом табло, набирая комбинацию цифр. Но однажды Морони мельком увидел этот код. Для человека, всю жизнь работавшего с цифрами и державшего в уме столько информации, не составило большого труда запомнить его. Несколько раз он заглядывал внутрь, но там лежали только небольшие суммы денег и ничего не значащие документы. И сейчас он слышит, что в сейфе находится то, что очень нужно Мартину! Какая удача! Он быстро набрал код и достал тяжелую коробку.
Морони выглянул в коридор и, к своему счастью, никого там не обнаружил. Стремительным шагом он направился к черному ходу. Конечно, Мартин узнает, что документы выкрал именно он. Придется что-нибудь сделать, чтобы как-то обезопасить себя. Эти документы принадлежали Стюарту, думал он, наконец поняв, кто на самом деле был виновен в смерти конгрессмена.
– Брукс, – как заговоренный, твердил он, – Джордан Брукс!
Морони не собирался заезжать домой: кредитные карточки, паспорт и номера заграничных счетов – все было при нем. Он завернул на заправку и попросил, чтобы залили полный бак. До Нью-Йорка ему предстояла долгая дорога, но он весь горел от возбуждения, мечтая о своем счастливом будущем и о гибели Мартина Хаксли.
Глава 21
Джордан устало потер глаза и посмотрел в окно. Город сладко спал, отгородившись от остального мира темным покрывалом ночи. Последнее время Джордан часто смотрел на него из окон своей квартиры и удивлялся. Оказывается, даже такой неугомонный город, как Нью-Йорк, бывает сонным.
Он вернулся в спальню и прилег на кровать, заранее зная, что не заснет. Фил был прав, когда говорил, что он свихнулся, подумал Джордан и, как в детстве, накрылся с головой одеялом. Его страсть к Клементине невозможно было пресечь никакими обстоятельствами и здравым смыслом. Она глубоко меняла его личность, и Джордан пугался этих изменений. Каждый вечер он давал себе слово, что больше не будет думать о ней, но, едва наступало утро, он подъезжал к ее дому и наблюдал, как она выходит на пробежку. Он провожал Клементину в рестораны и магазины, видел всех, с кем она встречается, и не мог провести ни дня, чтобы не увидеть ее лица.
Настроение его стало ужасным, он постоянно изводил коллег непонятными вспышками гнева и раздражения. Когда Джордан появлялся в бюро, все неловко замолкали, боясь его насмешек и приступов ярости. Даже Фил старался как можно меньше времени проводить рядом с ним, оберегая себя от необоснованных придирок приятеля.
В итоге его вызвал к себе Гарольд Миллс и, не отрывая головы от бумаг, сказал:
– С завтрашнего дня ты на две недели уходишь в отпуск.
– Что? – возмутился Джордан. – Я не собираюсь уезжать из города.
– А я тебя и не заставляю. Вопрос решен.
Выходя из кабинета босса, Джордан громко хлопнул дверью. Гарольд Миллс удивленно посмотрел ему вслед. Парень тревожил его. Джордана явно что-то угнетало, а что именно, он, естественно, не говорил. Миллс корректно расспросил Фила о состоянии друга, но тот лишь пожал плечами.
– Проследи, чтобы он как следует отдохнул, – заметил босс.
– Не думаю, что Джордан мне это позволит. В последнее время он никого к себе не подпускает.
Фил и сам переживал за друга. Он понимал, что настроение Джордана связано с Клементиной Паркер, но тот все отрицал и просил Фила не вмешиваться в его жизнь.
Джордан мрачно перебирал бумаги. Прошла почти неделя с тех пор, как Клементина куда-то уехала, и он боялся, что она не вернется. Радовало лишь то, что ее любовник, Фернандо Мондего, остался в Нью-Йорке, но Джордан не был уверен в том, что она не найдет себе нового воздыхателя там, где сейчас находится. Его поражала способность Клементины привлекать мужчин, но себя он вовсе не считал жертвой, попавшей в сети ее очарования. «Раз уж у меня случился вынужденный отпуск, надо съездить к маме в Филадельфию», – решил он, но никуда не поехал. Все эти долгие четырнадцать дней Джордан колесил по городу, ожидая, когда вернется Клементина. Его уже не интересовало, с кем она проводит свое время, главным было желание увидеть ее. Болезненное ожидание и невозможность получить ту, о которой он мечтал каждую минуту, сделали его еще агрессивнее. Но, вернувшись на работу, он старался скрывать свое настроение от сотрудников и главным образом от Миллса, не желая создавать себе новых проблем.
* * *
– Вы плохо искали!
– Но мы даже не предполагаем, куда он мог уехать, – невозмутимо ответил Стив.
Мартин стукнул кулаком по столу:
– Как это вообще могло произойти? Откуда он мог знать код?
– Возможно, он видел его, – предположила Клементина. – Нам не о чем беспокоиться, – добавила она. – То, что эти бумаги принадлежали Стюарту, никто не сможет доказать. И каким образом они попали к тебе, тоже невозможно проследить.
– Я и сам это понимаю, – Мартин кивком головы отпустил Стива. – Гораздо интереснее то, что я уже второй раз попадаю в одну и ту же ситуацию.
Клементина усмехнулась, догадавшись, что он говорит о ее матери.
– А меня интересует, как Морони воспользуется украденным. Нужно точно знать, к кому пойти с такими бумагами. Что он еще знает о нас? – сказала она.
Мартин рассерженно посмотрел на Клементину, потому что она упрекала его в излишней доверчивости. Сейчас он и сам понимал, что поступал крайне опрометчиво, но трудно было не доверять человеку, с которым он проработал много лет и который всегда выказывал ему свою преданность. Мартин откровенно не понимал, почему Морони так поступил.
– Что ему известно о наших делах? – повторила Клементина.
– Вся финансовая сторона.
– А заказы? Имена клиентов?
– Ты думаешь, что я полный кретин?! – взорвался Мартин.
– Если Морони стал известен код твоего сейфа, о котором не знала даже я, – резонно заметила Клементина, – то не удивлюсь, что он может знать намного больше, чем ты предполагаешь. К кому он может обратиться? Ты знаешь что-нибудь о его знакомствах?
Он отрицательно покачал головой.
– Думаю, что Морони на время затаится. Хотя на самом деле, если он желает обогатиться или навредить тебе, ему нужно торопиться, – Клементина прищурила глаза. – Но Морони будет осторожничать, в этом я уверена.
Мартин усмехнулся: она говорила то, о чем думал он сам.
– Если он решит продать документы, в этом для нас не будет ничего страшного. Но если Морони обратится в полицию или куда-нибудь еще, тогда у нас могут возникнуть проблемы. Вернее, все зависит от того, что он знает. В любом случае его необходимо найти как можно быстрее. Возможно, я преувеличиваю, но, Мартин, советую тебе подготовиться к худшему.
– Клементина, – он погладил ее по руке, – я законопослушный гражданин.
– Тогда сделай все, чтобы это выглядело как можно достовернее.
Клементина вернулась в свою комнату и стала собирать вещи. Она взяла в руки фотографию Габриэля и любовно провела по ней пальцами. На душе у нее было тоскливо. Последние события заставили ее с беспокойством смотреть в будущее. Поступок Морони напугал ее, и она боялась последствий. Клементина положила фотографию на кровать и прилегла, положив руку на снимок.
Мартин тихо постучался к ней, но ответа не последовало. Тогда он открыл дверь и вошел в комнату, остановившись у кровати, на которой безмятежно спала Клементина. Черные длинные волосы рассыпались по подушке, белая кожа мягко светилась, делая ее губы еще ярче. Королевское достоинство и страстность взрослой женщины исчезли, и Клементина стала похожа на маленькую девочку, которую так хорошо помнил Мартин. Он осторожно взял рамку со снимком, лежавшую рядом с ней на подушке, и всмотрелся в красивое лицо своего племянника. В его матери текла испанская кровь, которая подарила Габриэлю приятную смуглость и темные бархатные глаза. Почему Клементина полюбила именно его? Он повернулся к спящей женщине и дотронулся до ее теплого лба. Клементина вздрогнула, но не проснулась. «Ты погубишь его, моя принцесса, и себя заодно», – подумал Мартин и вышел из комнаты, забрав с собой фотографию.