– Здравствуй, дорогой, – поздоровалась она и вошла в открывшийся лифт.
Габриэль молча прошел следом, и Клементина нажала на кнопку верхнего этажа. Он схватил ее за плечо, но она мягко убрала его руку и отодвинулась. В гостиной она сбросила с себя босоножки и с наслаждением прошлась по ковру босыми ногами.
– Выпьешь что-нибудь? – спросила Клементина, делая вид, что не замечает его волнения.
– Нет, – резко ответил Габриэль.
– Тогда что ты хочешь?
Слова куда-то улетучились, и он замялся под ее пристальным взглядом.
– Я хочу, чтобы ты перестала видеться с Эдвардом, – сказал он.
Клементина рассмеялась:
– Не понимаю, почему тебя трогает то, что мы проводим время вместе? Мы – свободные люди и можем делать все, что захотим. А вот тебе уже давно пора быть дома, рядом с женой.
– Ты можешь делать что хочешь, как всегда это делала. Но Эдвард влюблен, и я не хочу, чтобы ты сломала его, как когда-то меня.
Клементина прищурила глаза.
– Так ты беспокоишься о друге? Не лги, Габриэль, – она решительно продолжала: – Ты ревнуешь, только поэтому ты здесь!
Улыбаясь, Клементина направилась к бару. Все шло так, как она задумала. Единственное – она ошиблась в сроках, и Габриэль нашел ее гораздо быстрее, чем она предполагала. Ее просто трясло от любви к нему, и вместо обидных слов она хотела броситься ему в объятия. Но игру надлежало закончить, потому что она слишком хорошо знала Габриэля. Он должен сам прийти к ней, иначе они никогда не будут вместе. Решение должно исходить от него самого. Он должен уйти от жены, не испытывая давления со стороны Клементины, и лучшего способа помочь ему, чем заставить ревновать к лучшему другу, не существовало.
Ей было плевать на Эдварда, он был всего лишь средством для достижения цели. И это его беда, если он, как сказал Габриэль, влюблен. Нельзя быть таким чувствительным и поддаваться на лесть. Клементина мысленно поздравила себя с успешным воплощением задуманного, совершенно не думая о том, как подло она поступает. Люди были для нее лишь игрушками, с которыми она забавлялась. Она использовала их и без малейших угрызений совести расставалась с ними, когда они блестяще выполняли свою роль. Вот и Эдвард был для нее лишь ступенькой на пути к Габриэлю.
Клементина налила два стакана виски и один протянула Габриэлю.
– Думаю, тебе все-таки стоит выпить, – нежно сказала она и вдруг яростно добавила: – А потом выметайся отсюда и не смей больше вмешиваться в мою жизнь!
– Я никуда не уйду, пока ты не пообещаешь мне отвалить от Эдварда.
– Пошел вон! – выкрикнула она и запустила в него свой стакан.
Габриэль чудом увернулся и быстро подскочил к ней, больно схватив за плечо.
– Это ты убирайся – к Мартину! Он наверняка ждет тебя, – захлебываясь от злости, прошипел он.
– Я не видела Мартина уже много лет, – срывающимся голосом прошептала Клементина и почувствовала, как его хватка ослабла.
– Не верю!
– Это правда, – соврала она. – Мы не общались после смерти Уильяма, моего мужа. Уходи! Не хочу, чтобы твоя жена в припадке бешенства убила меня – за то, что ты был здесь.
– Ты намереваешься продолжать свои отношения с Эдвардом?
– Конечно, – усмехнулась Клементина, с наслаждением наблюдая, как бледнеет его лицо. – Неужели ты думаешь, что я брошу его из-за твоей дурацкой ревности?
– Я беспокоюсь о тебе.
– Уходи! – Клементина завелась еще сильнее. – И не считай себя обязанным заботиться обо мне из-за того, что мы когда-то переспали!
– Все эти годы я мучился от невозможности быть рядом с тобой, думал, что ты тоже любишь меня, а это был лишь очередной твой каприз?!
– Конечно, каприз, что же еще? – выкрикнула Клементина. – А сейчас мне резко захотелось выйти замуж за брата твоей любимой жены! Я выйду за него, и ты будешь каждый день видеть меня и умирать от ревности, глядя на то, как я его целую, – она провела кончиками пальцев по его губам. – Он будет ласкать меня по ночам, а ты будешь страдать в своей постели, сгорая от желания и зависти.
Габриэль с силой оттолкнул ее от себя, и Клементина, не ожидавшая ничего подобного, упала на пол, больно ударившись о стойку бара. Габриэль подскочил к ней и прижал к себе, но она отодвинулась и печально посмотрела на него. В ее взгляде было столько любви, что Габриэль вздрогнул и крепко сжал ее плечи, не думая о том, что причиняет ей боль.
Они долго сидели на полу, прижимаясь друг к другу. Габриэль нежно поцеловал ее, и она с наслаждением откинула голову назад. Это не было разрушающее желание, сметающее все на своем пути. Нет, это были флюиды любви, так долго не находившие выхода и теперь сочившиеся из каждой клеточки их тел. Нежность проявлялась в каждом их движении, в легких поцелуях, в пальцах, пробегавших по обнаженной коже…
– Я люблю тебя, – шептал Габриэль, и его горячее дыхание обжигало ее.
– Идем, – откликнулась Клементина и поднялась.
Габриэль послушался, зная, что пойдет за ней куда угодно, лишь бы она ему это позволила.
– Почему ты тогда отпустил меня? – спросила она.
– Ты должна была сама решить, с кем тебе оставаться. Но поверь мне, – горячо зашептал он, – не прошло и дня, чтобы я не пожалел о том, что дал тебе свободу выбора!
Клементина радостно рассмеялась. Они долго лежали рядом, тихо перешептываясь в темноте. Это была ночь откровений, где один говорил правду, а другой многое утаивал, из-за страха увидеть отвращение в глазах любимого. Клементина скрыла все, что касалось ее совместных дел с Мартином, но при этом она откровенно рассказала Габриэлю о своих неудачных браках. Кроме этого, она говорила о своей любви и с отчаянием ожидала той минуты, когда ему придется уйти. Габриэль пугал ее, потому что ничего не говорил об их будущем. Она знала, что не сможет делить его с Доминик, и впервые в жизни боялась, что выберут не ее. Габриэль поцеловал Клементину и поднялся с постели. Она с грустью смотрела, как он застегивает пуговицы на рубашке, опасаясь, что он уйдет и больше никогда не вернется.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Он присел рядом с ней и спросил:
– С Эдвардом покончено?
– Значит, все это было лишь для того, чтобы я больше не смотрела на твоего дружка?
Габриэль закрыл ей рот ладонью.
– Ты больше не уйдешь от меня?
Клементина убрала его руку.
– Не уйду, только ты меня не…
Габриэль улыбнулся и, не дав ей договорить, поцеловал. Она с облегчением вздохнула, понимая, что выиграла.
Глава 24
Джордан огляделся по сторонам и подошел к Филу, нервно переступавшему с ноги на ногу.
– За тобой не было слежки? – спросил он, и друг вздрогнул от неожиданности.
– Кто должен за мной следить и куда ты, черт возьми, вляпался?
Джордан холодно посмотрел на Фила:
– Ты принес то, что я просил?
Фил кивнул и протянул ему конверт.
– Зачем тебе понадобились телефоны и адреса этих людей?
– Не важно, – ответил Джордан и замолчал.
Фил удивленно смотрел на друга, не зная, что сказать. С момента его увольнения прошло больше месяца, и за все это время они виделись впервые. Джордан похудел и выглядел странно возбужденным. Глаза его лихорадочно блестели. И эта нелепая одежда тоже делала его непохожим на себя. Джордан всегда носил костюмы и элегантные рубашки, а сейчас на нем были потертые джинсы и старая спортивная куртка.
– Тебе нужна помощь? – обеспокоенно поинтересовался Фил, но Джордан грозно посмотрел на него, заставляя замолчать. – Ты принимаешь наркотики? Если да, то мы найдем клинику, где тебе помогут.
– Ничего я не употребляю.
– Тогда что с тобой? Ты болен? Почему ты не живешь в своей квартире?
– Мне пора, – кивнул Джордан, – передавай привет Донне.
Он отошел в сторону и затерялся в толпе. Если за ними следили, подумал он, то теперь нужно приложить усилия, чтобы избавиться от хвоста. Около часа он колесил по городу, неожиданно меняя направление, но, похоже, его никто не преследовал. Джордан подъехал к серому дому, в котором снял себе квартиру, и, еще раз оглядевшись, вошел внутрь. Дома он достал из холодильника бутылку пива и отхлебнул глоток. Потом уселся в старое кресло и открыл конверт. Фил не соврал: перед ним были контакты тех, чьи яркие проступки описывались в бумагах Стюарта.
Замутненным взглядом Джордан осмотрел свое убогое жилище и задумался о том, что привело его сюда. Как мог честный и порядочный человек дойти до такого? Но он сам сделал выбор, никто не принуждал его к этому, просто сама жизнь поставила его в такие условия, где имелся только один выход. Джордан сам решил, куда идти, и страдал от этого. Фил был прав, когда спросил, не болен ли он. Его болезнь была неизлечима, и каждый день она все заметнее пожирала его внутренности. Люди могут болеть от страсти, но никогда раньше Джордан не мог предположить, что он – один из тех, кого поразит ее яд.
Он снова посмотрел на бумаги и достал из коробки, стоявшей на столе, телефон с новой sim-картой. Таких у него было много, и он не собирался использовать один аппарат дважды. Ему нужны были деньги, много денег, потому что только так он может подарить Клементине шикарную жизнь, к которой она привыкла. Джордан продолжал следить за ней, каждый раз рискуя быть обнаруженным. Он знал, что Мартин приложит все усилия, чтобы уничтожить его, но старик не учел того, что Джордан собирается долго жить и скорее убьет его самого, чем позволит ему нарушить свои планы. Он подумал, что необходимо действовать быстро, потому что Клементина ускользает от него. У нее уже появился новый любовник, и, хотя Джордан был уверен, что это всего лишь очередное увлечение, он все же страдал оттого, что Клементина так легко меняет свои пристрастия.
Он посмотрел в список и нашел фамилию человека, которого он выбрал в качестве первой жертвы. Удачливый политик, славящийся своей незапятнанной репутацией и пропагандирующий моральные ценности, давно имел любовницу и от нее – двух внебрачных детей. Известный моралист может многое отдать, чтобы правда о его жизни не всколыхнула общественность! Джордан набрал номер.
– Мистер Макензи, вы меня не знаете, – начал он, – но я давно хотел у вас спросить: как поживают Эмма, Майки и Дайн?
* * *
– Как она? – Мартин посмотрел на Рафаэля, молчавшего на протяжении всего ужина.
– Вчера у нее был Габриэль. – Раф наполнил тарелку, и Мартин с отвращением посмотрел на его и без того толстый живот.
– Долго он у нее оставался?
Раф кивнул и умоляюще посмотрел на Мартина.
– Не вмешивайся!
– И ты тоже. Я буду у себя в кабинете.
Девчонка не промах, все-таки осуществила задуманное, с удовлетворением подумал он, но пора бы уже ее вернуть! В кабинет вошел Раф, неся полный поднос еды.
– Для этого существует столовая, – заметил Мартин.
– Не люблю обедать в одиночестве, – невозмутимо ответил Раф.
Мартин подошел к креслу, но не успел он присесть, как в кабинет осторожно постучали.
– Мистер Хаксли, проверьте, правильно ли лежит трубка на переговорном устройстве, – попросила молоденькая Тельма. – Охрана не может до вас дозвониться.
– Тогда отчего же они сами не проверили, почему я не отвечаю?! – загремел Мартин, с силой швырнув неправильно лежавшую трубку на место, и она тут же зазвонила.
– Хаксли! – прорычал он и через несколько секунд добавил: – Пропустить!
Спустя время в кабинет вошел Стив Хоупс и вежливо поздоровался.
– Что случилось? – Мартин смягчил голос.
– Обнаружили Брукса, – Стив даже не присел, так и оставшись стоять, вытянувшись по струнке.
В последнее время Мартин был не в духе, и Стив не хотел провоцировать его наглым поведением. Впрочем, Стив всегда был вежлив и корректен.
– Присядь, – Мартин указал на кресло. – Как вы на него вышли?
– Он был у дома вашей племянницы. Следил за ней.
Мартин усмехнулся.
– Значит, Клементина была права, и мы ему не нужны, – подумал он вслух. – Я хочу, чтобы Бруксом занялся ты, лично.
Стив кивнул:
– Что прикажете с ним делать?
– Подождем немного, вдруг он выведет нас на Морони? Как только это случится…
– Если это случится, – поправил Мартина Рафаэль, жуя салат.
– Если это случится, – согласился Мартин, но испепелил Рафа взглядом за то, что тот посмел перебить его, – уберешь обоих.
Стив попрощался и вышел. Мартин задумчиво взял в руки фото Клементины и долго смотрел на ее лицо.
– Знаешь, Рафаэль, приставь-ка к ней на всякий случай охрану. Не хочу, чтобы с девочкой что-нибудь случилось. Только сделай так, чтобы она не догадалась, что за ней наблюдают.
* * *
Габриэль вошел в небоскреб «Кармайкл Индастрис» со странным чувством, потому что он решил, что сегодняшний день будет его последним рабочим днем в этой компании. После ухода от Клементины он не поехал домой, а долго бродил по городу. Он не думал о том, как быть дальше, зная, что его ждет впереди. Предстоял неприятный разговор с Доминик, и откладывать его было нельзя. Габриэль не собирался держать свои отношения с Клементиной в тайне от жены, оскорбляя этим обеих женщин. Клементина, считал он, никогда не сможет быть его тайной любовницей, а Доминик не заслуживает того, чтобы ее обманывали.
Минуты плавно перетекали в часы, а он все сидел на скамейке, глядя в темные воды Гудзона, и не мог заставить себя встать и вернуться домой. Утром, небритый и взвинченный, он появился на работе, напугав секретаря Эллин своим внешним видом.
– Мистер Хаксли, вас все ищут!
Она суетилась возле него, заставляя его морщиться от неиссякаемого потока выдаваемой ею информации.
– Ваша жена много раз звонила. Она уже собралась обратиться в полицию! Эдвард, то есть мистер Кармайкл, просил сообщить ему, когда вы появитесь. Мистер Хаксли, что мне делать, кому звонить?
– Для начала замолчите, а то вы совсем оглушили меня, – Габриэль устало улыбнулся.
Эллин обиженно закивала головой.
– Между прочим, я тоже волновалась, – проговорила она, недовольно сверкнув глазами.
– Спасибо, – Габриэль приобнял ее за плечи. – А теперь сядьте и выслушайте меня. Самое первое, что вы сейчас сделаете, – это подготовите заявление о моем увольнении. Потом, пожалуйста, позвоните Доминик и скажите, что я буду дома через два часа. Пусть ждет меня там и ни в коем случае не едет сюда! Можете идти. И еще: когда освободитесь, будьте добры, заварите мне крепкий чай.
Габриэль начал собирать свои вещи. Кроме объяснений с Доминик, безусловно, состоится и разговор с Эдвардом и со стариком Кармайклом… Это его пугало, но почему он должен бояться сказать им, как обстоят дела? Ведь Клементина не была ошибкой, он любил ее, и поэтому не стоит мучить себя страхами о том, как сказать об этом другим. И все же он раздраженно уселся в кресло, обдумывая свой разговор с Доминик. Его мысли были прерваны, потому что в кабинет влетел Эдвард и буквально упал на диван.
– Ты с ума сошел?! – воскликнул он.
– Ты так думаешь? – улыбнулся Габриэль.
– Так ты не собираешься увольняться? – Эдвард вздохнул. – Наверное, Эллин что-то напутала.
Он подошел к столу и, взяв чашку с уже почти холодным чаем, сделал несколько глотков. Габриэль тяжело посмотрел на него и быстро сказал:
– Я ухожу из компании и расстаюсь с Доминик.
Эдвард медленно поставил чашку на стол.
– Почему?
– Потому что уже давно люблю другую.
Эта фраза далась Габриэлю легко, и он сам удивился тому, как спокойно звучит его голос. Признаваясь в чем-то важном для себя, нужно делать это быстро и лаконично, не задумываясь о последствиях. Если говорить долго и витиевато, заботясь о корректности сказанного, можно запутаться и не сказать того, что люди должны услышать. Так считал Габриэль, и он не собирался отступать от задуманного.
– Доминик уже знает? – спросил Эдвард.
– Я намеревался поговорить с ней после того, как решу вопрос с увольнением.
Эдвард прошелся по кабинету и сухо проговорил:
– Я всегда знал, что ваш брак долго не продержится. Это та женщина, которая когда-то тебя бросила?
– Та, которую я всегда любил, – поправил его Габриэль и увидел, как напряженно Эдвард сжал кулаки. – Я думал начать новую жизнь с Доминик, но, как видишь, у меня ничего не получилось.
– Вот именно, у тебя не получилось. Доминик всегда была для тебя только испытательным полигоном.
– Не укоряй меня. Я делал все, чтобы мы были счастливы.
– Но появилась та, другая, и ты готов все бросить, – иронично обронил Эдвард.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – глухо произнес Габриэль. – Как меня может осуждать человек, для которого любовь означает лишь возможность кого-нибудь удачно поиметь? – Он побледнел от горечи, но продолжал срывающимся голосом: – Ты не мучился годами оттого, что потерял ее! Ты не напивался до смерти, потому что жизнь сделала все, чтобы разлучить вас! Ты не страдал, видя ее лицо в каждой проходившей мимо тебя женщине… Ты не умирал от страха, что больше никогда ее не увидишь. А когда она появилась, ты не сгорал от ярости, не имея возможности дотронуться до нее. Ты можешь говорить все, что угодно, но я больше не позволю ей исчезнуть из моей жизни!
Эдвард оторопел от этой горячей речи.
– А она чувствует то же самое?
– Уверен в этом, – не сомневаясь, ответил Габриэль.
– Кто она?
Габриэль на мгновение замялся.
– Клементина Паркер.
– Что?! – вскричал Эдвард. – Что ты сказал?!
– Ты слышал, – сухо ответил Габриэль и подошел к разъяренному другу. – Я знал, что ты не поймешь.
Эдвард выскочил из кабинета, но через мгновение вернулся.
– Так она окрутила меня, чтобы подобраться поближе к тебе?! А я-то, идиот, думал, что Клементина – самая искренняя женщина из всех, кого я видел! Как же вы оба, наверное, смеялись надо мной.
Эдвард подскочил к Габриэлю и резко выбросил руку вперед, но тот успел увернуться и нанес своему деверю быстрый удар в челюсть. Эдвард отлетел назад и, ударившись о стену, стал медленно оседать. В кабинет, испугавшись шума, влетела Эллин и сдавленно вскрикнула.
– Принесите лед, – попросил Габриэль и присел рядом с Эдвардом. – Знаешь, на самом деле ее зовут Клементина Хаксли.
– Так она – твоя бывшая жена? – удивился Эдвард.
Гнев его прошел, и он уже более спокойно смотрел на сложившуюся ситуацию.
– Нет, моя сестра, – усмехнулся Габриэль.
– О господи!
Эллин принесла лед, и он ошарашенно приложил его к подбородку.
– Нас воспитывали как брата и сестру, – пояснил Габриэль. – Больше двадцати лет мы считали друг друга родными. Потом все открылось. Я не буду объяснять тебе подробности, но факт в том, что она не ушла со мной, а осталась с Мартином.
– Мартин? Это твой дядя?
Габриэль утвердительно кивнул.
– Почему ты порвал с ним отношения? – спросил Эдвард.
– Не имеет значения. Клементина предпочла жить с Мартином, и я ушел. Все эти годы мы страдали вдали друг от друга, – Габриэль вздохнул. – Прости меня за то, что я обманывал твою сестру, тебя и… самого себя.
Эдвард растерянно улыбнулся и примиряюще хлопнул Габриэля по плечу.
– Знаешь, с отцом я поговорю сам. Езжай домой и, прошу тебя, будь мягок с Доминик! Она любит тебя, и известие о том, что ты уходишь, причинит ей ужасную боль. – Он встал, отряхнул брюки и протянул руку Габриэлю, помогая ему подняться. – Твою мать, почему у тебя всегда все так сложно?!
* * *
Доминик прижала руки к мокрому от слез лицу. В голове у нее все отчаянно кружилось, и она едва удерживала равновесие, чтобы не упасть на пол. То, чего она больше всего боялась, наконец произошло, и теперь она чувствовала огромную пустоту в душе.
– Умоляю, Габриэль, не бросай меня! Я не смогу без тебя! Делай все, что хочешь… Можешь даже встречаться с этой женщиной, только не уходи!
– Доминик, – Габриэль повернулся к ней, – подумай, что ты говоришь!
Доминик подбежала к нему и судорожно обхватила за плечи.
– Я приму все, что захочешь, только не уходи, – бормотала она.
– Доминик! – Габриэль встряхнул ее, приводя в чувство. – Не унижайся. Мы не можем быть вместе. Понимаешь?
– Я хочу, чтобы вы оба умерли. Ни ты, ни твоя потаскуха не будете счастливы. – Ее подбородок дрожал от едва сдерживаемых рыданий, но она продолжала сбивчиво говорить, глядя в бледное лицо Габриэля: – Как ты можешь оставить меня?! Я потеряла твоего ребенка, и у меня вообще больше не может быть детей! Я – как пустой короб, и никому не нужна! Ты уходишь, потому что я не могу рожать? – глаза ее зажглись надеждой. – Но ты можешь иметь детей от кого угодно, только останься!
Она бросилась к нему и крепко обхватила за шею. Габриэль разжал ее цепкие объятия. Он посмотрел в лицо женщины, которую никогда не любил, но которой не хотел причинять боль.
– Я не могу остаться.
– Чем она лучше меня?! – выкрикнула Доминик. – Разве она может любить тебя больше, чем я? Нет в мире женщины, которая умела бы любить так, как я!
Она затряслась от рыданий, и Габриэль попытался обнять ее, но Доминик принялась бешено вырываться. Она била Габриэля по лицу, по плечам, стараясь вложить в свои удары столько силы, сколько у нее имелось. Что еще может сделать женщина, которую только что оставили ради другой? Доминик видела всю бесполезность своих метаний и ярости, но ее мучили обида и ярость. Кроме того, покоя ей не давал и страх перед будущим, потому что трудно представить себе жизнь без человека, являющегося смыслом твоей жизни.
– Ненавижу тебя! – кричала она. – Убирайся!
Габриэль подошел к лежавшему на кровати чемодану с вещами и взял его в руки. Он с болью посмотрел на красное от слез лицо Доминик, понимая, что никакие слова не смогут заставить ее принять эту ситуацию и смириться с ней. Доминик вдруг бросилась к Габриэлю и рухнула перед ним на колени.
– Прости меня, останься! Умоляю!..
Габриэль дотронулся до ее горячей щеки, провел пальцами по волосам. Он больше не сказал ни слова, потому что они были неуместны, просто вышел за дверь, закрыв за собой прошлое. Габриэль шел вперед, туда, куда звала его Клементина, но на душе у него было тяжело, и ветер грядущих перемен, порывами налетавший с небес, заставлял его тревожно зажмуриваться, гадая о том, что этот ветер ему принесет.
Глава 25
Клементина нагнулась к воде и начала крошить булку наглым уткам, которые уже целой компанией плавали у берега и жадно проглатывали намокшие кусочки хлеба. Габриэль сидел рядом на траве и улыбался, радуясь ее прекрасному настроению. Все эти несколько недель после их счастливого воссоединения она была безмятежно счастлива. Их мысли были заняты только друг другом, и они ни разу не расставались – даже на несколько часов. Габриэль понял, как может быть прекрасна жизнь, когда рядом с тобою та, кого ты безумно любишь. Клементина стала еще прекраснее, ее больше не мучили призраки прошлого, ведь с ней был Габриэль, а больше ей ничего не было нужно. Впервые она осознала, сколько любви ее сердце может дать, и с радостью делилась ею с ним. Они жили в своем мире, где все окружающее было лишь дополнением, делающим картину их любви еще ярче.
– Габриэль, – Клементина ласково на него посмотрела, – ты любишь Нью-Йорк?
– Почему ты спрашиваешь?
Она подвинулась к нему ближе и заслонила собою солнце. Какой-то холодок пробежал по его пальцам, заставив Габриэля вздрогнуть от неожиданности, и он затряс руками.
– Муравей укусил? – засмеялась Клементина. – Ты не ответил на вопрос, – напомнила она.
– Я люблю Нью-Йорк.
– Настолько, что не смог бы жить в другом городе? – глаза ее светились весельем.
Габриэль не удивился этому вопросу – он был готов поспорить, что она уже давно думала об этом.
– И какую же страну ты выбрала? – лукаво спросил он.
– Как ты догадался, что я… Бразилию, – она взяла его руку в свои ладони и поцеловала.
– Бразилию? – рассмеялся он.
– Там всегда светит солнце и счастье страстно танцует самбу, – мечтательно проговорила она, глядя в небо. – Я хочу жить у моря, потому что люди должны жить у моря. Я хочу, чтобы там родился наш сын!
– Ты хочешь детей? – осторожно спросил он, помня, что прежде она весьма негативно высказывалась о младенцах.
Клементина кивнула и положила голову ему на плечо.
– Очень, – прошептала она.
– Жаль, что ты не сможешь быть миссис Хаксли, – произнес он, целуя ее в затылок.
– Зато я мисс Хаксли. Это почти одно и то же.
Внезапно ей захотелось плакать. Габриэль скоро получит развод, но, даже когда он станет свободным, они все равно не смогут пожениться, потому что Клементина никогда не решится доказывать в суде, что между ними нет родства – у нее просто не хватит на это мужества. Мартин давно не давал о себе знать, но если она поднимет тайную сторону их жизни, он не станет бездействовать. Это станет ударом для него, и он найдет любые способы, чтобы разрушить их с Габриэлем и без того хрупкое счастье.
Именно поэтому ей отчаянно хотелось уехать из страны, а лучшего места, чем Рио, просто не могло быть. Это станет началом новой жизни, где все будут считать их семейной парой.
– Ты давно виделась с Мартином? – спросил Габриэль, думая о том же, что и Клементина.
– Давно, – кивнула она, и незаметная улыбка тронула ее губы. – Соскучился по любимому дяде?
– Очень, – ответил Габриэль, но в глазах его не было веселья. – Меня беспокоит, что он так долго не объявлялся. Ведь вы с ним были очень близки, и я не понимаю причин его внезапного исчезновения.
– Может, он наконец понял, что есть такие вещи, в которые ему нельзя вмешиваться?
– Кто – Мартин?
Габриэль обнял Клементину и подул ей в ухо, заставляя ее зажмуриться от удовольствия.
– Ты меня любишь? – спросила она.
– Больше жизни своей!
* * *
Джордан стоял на противоположном берегу пруда, наблюдая в бинокль за Клементиной, так ласково прижимавшейся к какому-то мужчине. В его душе все буквально клокотало от гнева. Что за редкая сука! Это уже третий мужчина, с которым она крутит роман, с того момента, как он узнал о ней. Она готова лечь под любого и только им брезгует. Джордан отложил бинокль в сторону и устало потер виски. Жизнь упрямо доказывала ему, как легко все может измениться, и он чувствовал себя жалкой игрушкой в ее руках. Как быстро человек может из добропорядочного гражданина превратиться в грязное животное! И самое смешное, что все произошло из-за женщины, которая не испытывает к тебе ничего, кроме презрения. Джордан жестко ухмыльнулся. Его жизнь была распланирована на несколько лет вперед, работа была главной целью. Но теперь он ни о чем, вернее, ни о ком не мог думать, кроме Клементины. Она стала его целью. Он сломал свою жизнь ради нее, и теперь он не допустит, чтобы она принадлежала кому-то другому! Джордан наблюдал, как Клементина целует своего любовника, и представлял себя на его месте. Скоро так и будет, успокаивающе бормотал он себе под нос, слушая частое биение собственного сердца. Он достал из кармана телефон и набрал номер.
– Мистер Форрестер? Вы уже на месте? Замечательно, – вежливо сказал Джордан. – Надеюсь, вы – человек благоразумный? В противном случае завтра о ваших промахах будет читать вся страна.
В трубку что-то быстро заговорили.
– Вы отдадите кейс мальчику, который подойдет к вам. После того, как я удостоверюсь, что вы были честны со мной, этот же мальчишка принесет вам пакет. Повторяю еще раз: если вы надумали меня одурачить, вам лучше прямо сейчас удалиться из парка.
В трубке утвердительно промычали, и Джордан отложил ее в сторону, еще раз взглянув в бинокль на счастливую Клементину.
Дома он положил кейс на стол и пересчитал деньги. Еще ни разу он не был обманут своими жертвами. Они так тщательно скрывали свои грехи, что с готовностью выкладывали ту сумму, которую он запрашивал, а просил он немало. Клементина стоила больших денег, и он методично добывал их. Теперь он мог купить ей достойную жизнь, главное, чтобы она согласилась быть рядом с ним. Упрашивать и уговаривать ее, слезно моля о том, чтобы она обратила на него внимание, он не собирался. Джордан знал, чего он желает, и мнение Клементины по этому поводу его не интересовало. Ему была нужна она, и никто, даже сама Клементина, не убедил бы его в обратном. Ни одна женщина в мире не смогла бы заменить ее, он с болью понимал это, как и то, что его безумное влечение переросло в настоящую болезнь. Можно быть одержимым по отношению к чему-то, ставить перед собою цель и упорно идти к ней, но к людям нельзя испытывать подобной страсти. Невозможно подчинить другого человека всем своим желаниям, заставить его чувствовать то же, что и ты. Нельзя ломать его душу, потому что это приводит к медленному убийству – как самого себя, так и того, кого ты так безумно любишь. Джордан осознавал, что сам разрушает себя. Вся эта внутренняя сила, бурлившая в нем до его встречи с Клементиной, превратилась в страстное желание обладать ею, и он жил только этой мыслью. Мысль эта неотступно преследовала его, не позволяя отвлечься ни на минуту. Была ли это любовь – он не знал. Одно он чувствовал: что жизни без Клементины для него просто не может быть, и все то, что происходило до этого, не имеет никакого значения.
Джордан посмотрел в зеркало и провел рукой по своему лицу. Он похудел, и даже отросшая борода не скрывала впалых щек. Глаза казались огромными и неестественно яркими на бледном лице. Джордан потрогал висевшие на бедрах брюки. «В ближайшее время необходимо купить приличный костюм и сходить в парикмахерскую», – усмехнулся он. Подойдя к окну, он высунул голову и посмотрел вниз во двор, пытаясь таким образом освежить мысли. Все чаще в последнее время он оставался дома, стараясь как можно реже появляться в городе. Джордан ощутил, как его щеки стали мокрыми. Неужели это слезы? Нет, всего лишь дождь, и пусть он плачет вместо него. Джордан вытер лицо рукавом и подумал, что пора встретиться с Клементиной. На душе у него стало легче от мысли, что скоро увидит ее. Он сел в углу маленькой комнаты и принялся обдумывать, как лучше устроить их свидание.