Я слышала тиканье часов на первом этаже, они били каждый час и тихое похрапывание Бена. Я чувствовала пуховое одеяло на груди, и видела только свечение будильника возле себя. Я перевернулась на бок и закрыла глаза.
Всё, что я видела, были руки, крепко сжимавшие мою шею, так что я не могла дышать.
Всё, что я слышала, был мой собственный голос вдалеке. Я умру.
Я подумала о своём дневнике. Поможет ли мне, если написать ещё что-нибудь или перечитать написанное? Смогу ли я забрать его из потайного места, не разбудив Бена? Он лежал, едва различимый в темноте.
"Ты лжёшь мне, - подумала я. Потому что так и было. - Лжёшь о моём романе, об Адаме".
А теперь я была уверена, что он лжёт о том, как я оказалась в этой ловушке. Мне хотелось разбудить его. Хотелось закричать: "Прочему? Почему ты говоришь, что меня сбила машина на обледенелой дороге? Интересно, от чего он меня защищает. Насколько ужасна может быть правда.
И чего ещё я не знаю?
Мои мысли переметнулись от дневника к металлической коробке, в которой Бен хранит фотографии Адама. "Может быть, там я найду больше ответов, - подумала я. - Может быть, там я найду истину".
Я решила выбраться из кровати. Аккуратно отогнула одеяло так, чтобы не разбудить мужа, вытащила дневник из потайного места и босая прокралась на лестничную площадку. Освещённый голубоватым светом луны, дом теперь казался другим. Холодным и неподвижным.
Я потянула дверь в спальню, мягкий скрип дерева по ковру, тихий щелчок и дверь закрылась.
Там, на лестничной клетке, я пробежалась по тому, что написала. Я прочитала про то, как Бен рассказывал, что меня сбил автомобиль, о том, что он отрицал, что я написала роман, о нашем сыне. Я должна увидеть фотографию Адама. Но где я могу её найти?
«Я храню её наверху, - сказал он. - В целях безопасности».
Я это и так знала. Я же записала это. Но где именно? В свободной спальне? В кабинете? Как я могла начать искать что-то, чего даже не помню? Я положила дневник туда, где я нашла его, и зашла в офис, закрыв за собой дверь.
Лунный свет светил в окно, разливая сероватое свечение по комнате. Я не посмела включить свет. Я не могла рисковать, а, вдруг, Бен найдёт меня, роющуюся здесь. Он бы спросил, что я ищу, а мне нечего было бы ответить, не было никаких причин находиться здесь. У него сразу бы возникло слишком много вопросов.
Я писала, что коробка металлическая и серая. Сначала я осмотрела стол. Тонкий компьютер с невероятно плоским экраном, ручки и карандаши в стакане, бумаги, разложенные аккуратными стопочками, керамическое пресс-папье в форме морского конька. Над столом висел настенный планер, приколотый цветными наклейками, кружочками и звёздами. Под столом стояла кожаная сумка и корзина для бумаги, обе пустые, а рядом со столом - тумбочка с ящиками.
Я начала обыскивать её. Тихо и медленно вытащила верхний ящик. Он был полон бумаг, которые хранились в папках, помеченных "Дом", "Работа", "Финансы". Я отодвинула их. За ними оказались пластиковые баночки с таблетками, но я и не смогла разобрать название в полутьме. Второй ящик был заполнен канцтоварами: папками, бумагой, ручками, корректорами. Я аккуратно закрыла его и присела на корточки, чтобы открыть нижний ящик. Там лежало одеяло или полотенце, сложно было сказать в таком тусклом свете. Я отогнула один уголок и почувствовала, что коснулась холодного металла.
Я вытащили его. Под ним лежала металлическая коробка. Она была больше, чем я предполагала, размером почти с ящик. Я протянула руки к ней и поняла, что она ещё и тяжелее, чем я ожидала, я чуть не уронила её, пока вытаскивала и ставила на пол.
Коробка стояла передо мной. Несколько мгновений я даже не знала, что хочу сделать, даже хотела ли вообще её открывать. Что ещё шокирующего может быть в ней? Как и сама память, она может раскрыть истины, которые я ещё даже не начала постигать. Невообразимые мечты и неожиданные ужасы. Я боялась. Но понимала, эти истины - всё, что у меня есть. Они моё прошлое. Они это то, что делает меня человеком. Без них я ничто. Не более чем животное.
Я глубоко вздохнула, закрыв глаза, и начала поднимать крышку. Она сдвинулась немного и остановилась. Я попробовал ещё раз, подумав, что её заело, а затем ещё раз, и поняла, что она закрыта. Бен закрыл её. Я попыталась успокоиться, но гнев нахлынул на меня. Да кто он такой, чтобы закрывать коробку с воспоминаниями? Держать в секрете от меня то, что принадлежит мне?
Ключи должны быть где-то рядом, я была уверена в этом. Я посмотрела в ящике, расправила полотенце и потрясла его, встала, вытряхнула ручки и карандаши из стаканчика на столе и посмотрела там. Ничего. В отчаянии я обыскала другие ящики настолько хорошо, насколько могла это сделать в полутьме. Я не нашла ключи и поняла, что они могут быть где угодно. Вообще где угодно. Я опустилась на колени.
Потом послышался звук. Скрип такой тихий, что я сначала подумала, что это я. Но последовал и другой звук. Дыхание или вздох. А потом голос Бена.
- Кристина? - спросил он и добавил уже громче, - Кристина!
Что делать? Я сижу на полу в его кабинете с металлической коробкой прямо передо мной, про которую, как думает Бен, я не помню.
Я начала паниковать. Дверь открылась, на лестничном пролете загорелся свет, осветив дверной проём. Он шёл.
Я действовала быстро. Положила коробку обратно и, пожертвовав тишиной ради скорости, захлопнула ящик.
- Кристина? - снова повторил он. Шаги. - Кристина, любимая? Это я. Бен.
Я запихнула ручки и карандаши обратно в стаканчик на столе и села на пол. Дверь начала открываться. Я не знала, что мне делать, пока не сделала это. Я действовала бессознательно, не головой, а инстинктом самосохранения.
- Помогите мне! - сказала я, когда он появился в дверном проёме. Его тёмный силуэт вырисовался на фоне лестничной площадки, и на мгновение я действительно испугалась.
- Помогите мне, пожалуйста!
Он включил свет и подошёл ко мне.
- Кристина! Что случилось? - спросил он и начал присаживаться рядом со мной. Я отползала от него до тех пор, пока не натолкнулась на стену под окном.
- Кто ты? - спросила я и поняла, что плачу, и меня истерически трясёт.
Я схватилась за стену, вцепившись в занавески, свисающие надо мной, как будто пыталась подняться. Бен стоял в другом конце комнаты. Он протянул мне руку так, как будто я была опасным диким животным.
- Это я. Твой муж.
- Мой кто? - спросила я, а потом добавила. - Что со мной такое?
- У тебя амнезия. Мы женаты уже много лет.
А потом, когда он сделал мне чашку какао, которая до сих пор стоит передо мной, рассказал мне с нуля всё, что я и так уже знала.
Воскресенье, 18 Ноября
Это случилось рано утром в субботу. Сегодня воскресенье. Полдень или около того. Целый день пропал, незаписанный. Целый день, который я верила, что я никогда не написала роман, что у меня не было сына. Верила, что несчастный случай лишил меня моего прошлого. Может быть, в отличие от сегодняшнего дня, доктор Нэш не позвонил мне, и я не нашла дневник. Или, возможно, он позвонил, но я решила не читать его.
Я почувствовала, как холодок пробежал по коже. Что если однажды он решит больше не звонить? Я никогда не найду дневник, никогда не прочитаю, никогда даже не узнаю, что он существует. Я не узнаю о своём прошлом. Это было бы неправдоподобно. Теперь я знаю. Мой муж рассказывает мне одну версию того, как я потеряла память, но я чувствую по- другому.
Интересно, спрашивала ли я доктора Нэша о том, что случилось. Даже если я да, то как можно верить тому, что он говорит? Единственная правда - это то, что написано в дневнике. То, что я написала сама. Мне нужно это запомнить. То, что я написала сама.
Я мысленно вернулась к событиям этого утра. Я вспомнила, как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь занавески, неожиданно разбудили меня. Мои глаза открылись и увидели незнакомое место. Я была сбита с толку. Но, несмотря на то, что конкретные события ко мне не вернулись, я ощущала, что за плечами у меня богатая история, а не всего лишь несколько лет жизни. И я знала, хоть и смутно, что в истории моего прошлого есть ребёнок. Какую-то долю секунды, пока я полностью не проснулась, я знала, что была матерью. Что я родила ребёнка, что мне нужно лелеять и охранять не только себя.
Я перевернулась, зная, что рядом со мной в кровати лежит ещё один человек, закинувший руку мне на талию. Я не ощущала тревогу, наоборот, я чувствовала себя в безопасности. Счастливой.
Я проснулась переполненная картинками и чувствами, которые начали соединяться в правду и воспоминания.
Сначала я увидела маленького мальчика, услышала, как зову его, Адам, и как он бежит ко мне. А потом я вспомнила своего мужа. Его имя. Я почувствовала, что без ума от него. Я улыбнулась.
Ощущение покоя длилось недолго. Я посмотрела на мужчину рядом с собой, и его лицо оказалось не тем, что я ожидала увидеть. Мгновением позже я поняла, что не узнаю комнату, в которой спала, не могу вспомнить, как попала сюда. И, наконец, я поняла, что не помню ничего отчётливо. Эти коротенькие, несвязанные обрывки не характеризовали мою память, а скорее были некой её совокупностью.
Бен, конечно же, мне всё объяснил. По крайней мере, часть. А этот дневник объяснил мне всё остальное, когда доктор Нэш позвонил мне, и я нашла его.
У меня не было времени полностью прочитать его. Я изобразила головную боль, а затем старалась уловить каждое едва различимое движение внизу на первом этаже, волнуясь, что Бен может войти в любой момент с аспирином и стаканом воды.
Но я прочитала достаточно. Дневник рассказал мне, кто я, как я оказалась здесь, что у меня было и, что я потеряла. Он рассказал мне, что ещё не всё потеряно. Что воспоминания, хоть и медленно, но возвращаются. Доктор Нэш сказал мне тоже самое в тот день, когда я наблюдала за тем, как он читает мой дневник.
" Очень хорошо. Ты вспомнила много всего, Кристина. Многие воспоминания возвращаются".
И ещё дневник рассказал мне, что сбившая меня машина ложь, что где-то, глубоко внутри я знаю и могу вспомнить, что случилось со мной в ту ночь, когда я потеряла память. Что это не связано с машиной и обледеневшей дорогой, а связано с шампанским, цветами и стуком в дверь гостиничного номера.
И теперь у меня есть имя. Имя человека, с которым я ожидала увидеть, когда открою глаза этим утром, и это имя не Бен.
Эд. Я проснулась, предполагая, что лежу рядом с кем-то по имени Эд. Тогда я не знала, кто такой этот Эд. Я подумала, что, возможно, он вообще никто, что я придумала это имя, взяв его из ниоткуда. Или, возможно, он бывший любовник на одну ночь, которого я не совсем забыла. Но теперь я прочитала дневник. Я узнала, что на меня напали в гостиничном номере. И поэтому я знаю, кто такой Эд. Он тот человек, который стоял по ту сторону двери той ночью. Человек, который напал на меня. Человек, который украл мою жизнь.
Этим вечером я устроила испытание своему мужу. Я не хотела это, даже не планировала, но провела весь день в беспокойстве.
Почему он мне врёт? Почему? Неужели он врал мне каждый день? Он рассказывает мне только одну версию моего прошлого или их несколько? "Мне нужно доверять ему, - подумала я. - У меня нет больше никого".
Мы ели баранину, дешёвую, жирную и пережаренную. Я гоняла один и тот же кусок по тарелке, макала его в соус, подносила ко рту и снова клала на тарелку.
- Как я стала такой? - спросила я. Я попыталась собрать воедино обрывки того, что произошло в гостиничном номере, но это воспоминание осталось неуловимым, вне досягаемости. В некотором смысле я была даже рада.
Бен поднял взгляд от тарелки, его глаза расширились от изумления.
- Кристина, дорогая, я не...
- Пожалуйста, - прервала я его. - Мне нужно знать. Он отложил нож и вилку.
- Ну, хорошо.
- Мне нужно, чтобы ты рассказал мне всё. Всё. Он посмотрел на меня, его глаза сузились:
- Ты уверена?
- Да.
Сначала я колебалась, но потом решила сказать это.
- Кое-кто мог бы подумать, что лучше не рассказывать мне всех деталей. Особенно, если эти детали могут расстроить. Но я так не думаю. Я думаю, что ты должен рассказать мне всё, чтобы я сама смогла решить, что мне чувствовать. Понимаешь?
- Крис, что ты имеешь в виду?
Я отвела взгляд. Мои глаза остановились на нашей фотографии, которая стояла на буфете.
- Не знаю. Я знаю лишь, что не всегда была такой. Но сейчас я такая. Значит, что-то должно было случиться. Что-то плохое. Я просто говорю, что знаю это. Я знаю, что это должно было быть чем-то ужасным. Но даже если так, я хочу знать что. Мне нужно это узнать. Что случилось со мной. Не ври мне, Бен, пожалуйста.
Он взял мою руку.
- Дорогая, я бы никогда не сделал такого. И начал рассказывать:
- Это был декабрь. Обледеневшая дорога...
Я слушала с всё возрастающим чувством страха то, что он рассказывал про сбивший меня автомобиль. Когда он закончил, он взял вилку и нож и продолжил есть.
- Ты уверен? - спросила я. - Ты уверен, что это был несчастный случай? Он вздохнул.
- Почему ты спрашиваешь?
Я попыталась определиться, как много можно сказать. Я не хотела раскрывать, что я снова пишу и веду дневник, но хотела быть насколько возможно честной.
- Днём у меня было странное чувство. Почти воспоминание. У меня было ощущение, что это как-то связано с тем, что я сейчас такая.
- Что за ощущение?
- Не знаю.
- Воспоминание?
- Вроде того.
- Ну, ты помнишь, что конкретно случилось?
Я подумал о гостиничном номере, свечах, цветах. Чувство, что они были не от Бена, что не ему я открывала дверь.
Я подумала о том ощущении, когда я не могла дышать.
- Что именно?
- Детали. Марка машины, которая сбила тебя? Хотя бы цвет? Или, может быть, ты видела, кто тебя сбил?
Мне хотела закричать: "Почему ты просишь меня поверить в то, что меня сбила машина? Неужели в эту историю легче верить, чем в то, что по-настоящему произошло?"
"Эту историю легче услышать, - подумала я. - Или легче рассказать?"
Интересно, что он будет делать, если я скажу ему, что нет, что я вообще не помню, чтобы меня сбивала машина. Я помню, что была в гостиничном номере и ждала кого, но не тебя.
- Нет, - сказала я. - Не совсем. Это было больше похоже на общее впечатление.
- Общее впечатление? Что ты имеешь в виду под "общим впечатлением"?
Он повысил голос, и теперь он был почти злым. Я больше не была уверена, что хочу продолжать обсуждение.
- Ничего. Это не было ничем особенным. Просто странное чувство, как будто что-то действительно плохое случилось, и ещё ощущение боли. Но я не помню деталей.
Кажется, что он расслабился.
- Скорее всего, это всё ерунда. Это игры твоего разум. Просто попытайся их игнорировать.
"Игнорировать? - подумала я. - Как он может просить сделать что-то подобное? Он что боится, что я вспомню правду? Такое возможно, - предположила я. - Он уже говорил мне сегодня, что меня сбила машина".
Вряд ли его радует мысль, что он может быть уличён во лжи, даже если я не запомню этого. Особенно, если он врёт ради моей пользы. Насколько я понимаю, верить в то, что меня сбила машина, легче для нас обоих. Но как мне выяснить, что случилось на самом деле? И кого я ждала в том номере?
- Хорошо, - сказала я. А что я ещё могла сказать? - Наверное, ты прав.
Мы вернулись к уже холодной баранине. И тогда мне в голову пришла ещё одна мысль. Ужасная, жестокая. Что если он прав? Что если меня сбила машина? Что если мой мозг выдумал гостиничный номер и нападение?
Всё это могло быть выдумкой. Игрой воображения, а не воспоминанием. Неужели мне настолько сложно принять тот простой факт, что произошёл несчастный случай на обледенелой дороге, что я выдумала всё это? Если это так, то моя память не работает. Воспоминания не возвращаются. Мне совсем не становится лучше, я просто схожу с ума.
Я нашла свою сумку и вывернула её на кровать. Оттуда выпали вещи. Кошелёк, дневник с цветочной обложкой, помада, пудра, несколько салфеток. Мобильный телефон и ещё один. Упаковка мятных конфет. Несколько монет. Жёлтый кусочек бумаги.
Я села на кровать и начала рыться в вещах. Сначала я достала тоненькую записную книжку, и подумала, что мне повезло, когда я увидела имя доктора Нэша, написанное чёрными чернилами сзади, но потом я заметила внизу номер, рядом с которым было написано слово "офис" в скобках.
Было воскресенье. Вряд ли он там.
Жёлтая бумажка была клейкой с одной стороны, пыль и волосы пристали к ней, но в остальном она была пустой. Интересно, что заставило меня хоть даже на мгновение, подумать, что доктор Нэш дал мне свой личный номер, когда я вспоминала, как читала, что он записал свой номер на обложке дневника. "Звони, если запутаешься", - сказал он.
Я взяла оба телефона. Я не могла вспомнить, какой из них мне дал доктор Нэш. Тот, который был крупнее, я проверила быстро, потому что звонки были либо от Бена, либо Бену. Второй, раскладушку, было использовать сложнее.
"Зачем доктор Нэш дал мне его, - подумала я, - если не для этого? Была ли я когда-либо больше сбита с толку, чем сейчас?»
Я открыла его, набрала номер и нажала "Вызов".Несколько секунд тишины, затем звонок, прерванный голосом.
- Алло? - сказал он. Его голос звучал сонно, хотя ещё не было поздно. - Кто это?
- Доктор Нэш, - сказала я шёпотом. Я слышала, как Бен внизу смотрит какое-то шоу талантов по телевизору. Пение, смех, гром аплодисментов. - Это Кристина.
Пауза. Попытка осознать.
- О. Хорошо. Как...
Я почувствовала неожиданное разочарование. Кажется, он не был рад меня слышать.
- Извини. Я нашла твой номер на обложке дневника.
- Конечно-конечно. Как ты? Я ничего не ответила.
- Всё в порядке?
- Извини, - слова сыпались из меня одно за другим. - Мне нужно встретиться с тобой. Сейчас. Или завтра. Да. Завтра. У меня было воспоминание. Вчера ночью. Я записала его. Гостиничный номер. Кто-то постучал в дверь. Я не могла дышать. Я... Доктор Нэш?
- Кристина, помедленнее. Что случилось? Я сделал вдох.
- У меня было воспоминание. Уверена, что это связано с тем, что я не могу ничего вспомнить. Но в тоже время это бессмыслица. Бен говорит, что меня сбила машина.
Я услышала движение, как будто он сменил положение и ещё один голос. Женский.
- Всё хорошо, - сказал он тихо и пробормотал ещё что-то, что я плохо расслышала.
- Доктор Нэш? Доктор Нэш? Меня на самом деле сбила машина?
- Я не могу говорить сейчас, - сказал он, и я снова услышала женский голос, уже громче, он выражал недовольство. Я почувствовала толчок внутри себя. Злость или паника.
- Пожалуйста! - попросила я. Слова с шипением выходили из меня.
Сначала было молчание, потом снова послышался голос, теперь уже без намёка на авторитетность.
- Извини. Я сейчас немного занят. Ты не могла бы всё записать?
Я не отвечала. Занят. Я подумала о нём и его девушке, интересно, от чего я их оторвала.
Он заговорил снова.
- То, что ты вспомнила, ты записала в свой дневник? Убедись, что ты всё записала.
- Хорошо. Но... Он перебил:
- Поговорим завтра. Я позвоню тебе на этот номер. Обещаю.
Облегчение, смешанное с чем-то ещё. С чем-то неожиданным. Сложно определить. Счастьем? Радостью? Нет. Чем-то бóльшим. Отчасти тревогой, отчасти уверенностью, пропитанной трепетом удовольствия.
Записывая это часом или около того позже, я всё ещё ощущаю это чувство, но сейчас я знаю, что это было. Кое-что, что я даже не знаю, ощущала ли до этого. Предвкушение. Но предвкушение чего? Того, что он скажет то, что мне нужно знать, что он подтвердит, что мои воспоминания начинают возвращаться, что лечение работает? Или чего-то ещё?
Я подумала о том, что я почувствовала, когда он прикоснулся ко мне на парковке, о чём я думала, когда скинула звонок своего мужа. Возможно, правда куда проще. Я жду с нетерпение разговора с ним.
- Да, - ответила я, когда он сказал, что позвонит. - Да. Пожалуйста.
Но к тому времени он уже отключился. Я подумала о женском голосе, осознав, что они были в постели. Я выкинула эту мысль из головы. Чтобы продолжать обдумывать её, нужно быть по-настоящему сумасшедшей.
Понедельник, 19 ноября
Кафе было оживлённым. Одно из сетевых кафе. Всё было зелёным или коричневым, одноразовым и, в соответствии с постерами, покрывающими стену, экологически безопасным.
Я пила кофе из угрожающе огромного бумажного стаканчика, а доктор Нэш сидел в кресле напротив меня. Впервые у меня был шанс хорошенько его рассмотреть, по крайней мере, сегодня, что по сути - одно и то же.
Он позвонил мне на телефон-раскладушку, когда воспоминания о завтраке немного развеялись, а часом позже или около того забрал меня, к тому времени я уже успела прочитать большую часть своего дневника.
Я смотрела в окно, пока мы ехали в кафе. Я была сбита с толку. Доведена до отчаяния. Проснувшись этим утром, даже, несмотря на то, что не была уверена, я знала своё имя,
каким-то образом я знала, что я взрослая и мать, хотя и не имела понятия, что я уже немолода, и что мой сын мёртв.
Пока что, сегодняшний день сбивал меня с толку, одно потрясение за другим - зеркало в ванной, альбом, а позже этот дневник, который убедил меня, что я не доверяю своему мужу. Желание вникать в остальное просто пропало.
Сейчас я увидела, что доктор Нэш моложе, чем я ожидала, и хоть я и писала, что ему не следует волноваться по поводу своего веса, поняла, что тогда я не имела в виду, что он такой уж худой. В нём была некая массивность, подчеркнутая слишком длинным пиджаком, свисавшим с плеч, из-под рукавов которого иногда выглядывали на удивление волосатые руки.
- Как ты сегодня себя чувствуешь? - спросил он, когда мы расположились за столиком. Я пожала плечами:
- Не знаю. Сбитой с толку, наверное. Он кивнул.
- Продолжай.
Я отодвинула бисквит, который доктор Нэш купил мне, хотя я не просила.
- Я проснулась и знала, что я взрослая. Я не осознавала, что замужем, но не была удивлена, что со мной в постели был ещё кто-то.
- Это хорошо,... - начал он. Я перебила:
- Но вчера, я написала, что, проснувшись, знала, что у меня есть муж...
- Ты всё ещё ведёшь дневник? - спросил он, и я кивнула. - Ты принесла его сегодня?
Принесла. Он лежал в моей сумочке. Но там было кое-что, что я не хотела, чтобы он прочитал, чтобы вообще прочитал кто-либо. Кое-что личное. Моя история. Единственная история, которая у меня есть. То, что я написала о нём.
- Забыла, - соврала я. Не знаю, расстроился ли он.
- Хорошо. Это не имеет значения. Понимаю, что, должно быть, тебя очень расстраивает то, что в один день ты вспоминаешь что-то, а на следующий снова забываешь. Но всё же это прогресс. В целом, ты помнишь больше, чем раньше.
Интересно то, что он говорит, правда? Вначале дневника я писала, что помню своё детство, родителей, вечеринку с лучшей подругой. Я видела своего мужа, когда мы были
моложе, влюблены и наши отношения только начинались, видела, как писала роман. Но что с тех пор? В последнее время я видела лишь сына, которого потеряла и нападение, которое сделало меня такой. То, что, возможно, мне было бы лучше забыть.
- Ты говорила, что тебя беспокоит Бен? Что он сказал о причине твоей амнезии?
Я проглотила комок в горле. То, что я написала вчера, теперь казалось таким далёким, практически выдумкой. ДТП. Расправа в гостиничном номере. Ничего из этого, как будто не происходило со мною. Но сейчас мне остаётся только верить в то, что я написала, правда. Что Бен действительно врёт мне о том, как я стала такой.
- Продолжай, - сказал он.
Я рассказала ему, что написала, начиная с истории Бена о несчастном случае и заканчивая воспоминанием о происшествии в гостиничном номере. Хоть я не упоминала ни о сексе, которым занималась, когда меня посетило воспоминание о гостиничном номере, ни о романтике, цветах, свечах и шампанском, рассказ вышел содержательным.
Я наблюдала за ним, пока говорила. Местами он бормотал что-то одобрительно, и даже чесал подбородок, фокусируя взгляд в одной точке, хотя его лицо выражало больше задумчивость, чем удивление.
- Ты уже это знаешь? - спросила я, закончив. - Ты уже всё это знаешь? Он поставил стакан.
- Не совсем. Я знал, что не авария вызвала твой недуг, но прочитав твой дневник, я понял, что Бен рассказывал тебе такую версию событий.
- Я также знал, что ты была в гостинице, в ночь твоей... твоей... в ночь, когда ты потеряла память. Но остальные подробности, которые ты упомянула, для меня новость. И так как, насколько я знаю, это первый раз, когда ты вспомнила что-то про себя в ту ночь, это хорошая новость, Кристина.
Хорошая новость? Неужели он думает, что я обрадуюсь?
- Значит это правда? - спросила я. - Это не был несчастный случай? Помолчав, он сказал:
- Нет. Не несчастный случай.
- Но почему ты не сказал, когда читали дневник, что Бен врёт? Почему не рассказал мне правду?
- Потому что у Бена, должно быть, были на то основания. И мне тогда показалось неправильным, сказать тебе, что он врёт.
- Значит, ты тоже врал мне?
- Нет, я никогда не врал тебе. Я никогда не говорил, что это был несчастный случай. Я подумала о том, что прочитал этим утром.
- Но в твоём офисе, мы говорили о... Он покачал головой.
- Я не говорил про аварию. Ты упомянула, что Бен рассказал, как это случилось, и я подумал, что ты знаешь правду. Не забывай, тогда я ещё не читал твой дневник. Мы запутали друг друга...
Догадываюсь, как это могло произойти. Мы оба обходили этот вопрос, не желая называть вещи своими именами.
- Так что случилось в гостинице? Что я там делала?
- Всего я не знаю.
- Тогда, расскажи, что знаешь! - вырвалось у меня. Слова вышли злыми, но их уже было
не вернуть.
Я наблюдала, как он стряхивал невидимые крошки с брюк.
- Ты точно хочешь знать?
Мне показалось, что он давал мне последний шанс. Как будто говорил: "Ты всё ещё можешь уйти. Ты можешь продолжать жить своей жизнью, не зная то, что я расскажу".Но он был не прав. Я не могла. Не зная правды, я живу лишь наполовину.
- Да, - ответила я.
Он говорил медленно, запинаясь. Он начинал предложения, но обрывал их, сказав всего лишь несколько слов. История, которую он рассказал, продвигалась по спирали, как будто обходя нечто ужасное, о чём лучше не говорить. Этот ужас развеял все мои надежды на спокойный разговор, который я представляла в кафе.
- Это правда. На тебя напали. Это было... - он сделал паузу. - Это было довольно жестко. Тебя нашли бредущей по улице. Твой рассудок был затуманен. Ты не могла назвать себя. Ты не помнила, кто ты и что случилось. У тебя была травма головы. Изначально полиция думала, что тебя ограбили.
Он сделал ещё одну паузу.
- Тебя нашли завёрнутой в одеяло, покрытое кровью. Мне стало холодно.
- Кто нашёл меня?
- Я точно не знаю...
- Бен?
- Нет, не Бен. Незнакомец. Он успокоил тебя. Позвонил в скорую. Тебя, естественно, отправили в больницу. У тебя было внутреннее кровотечение, и была необходима операция.
- Но как они узнали, кто я?
На миг я с ужасом подумала, что, возможно они так никогда и не узнали, кто я. Возможно, всё, вся история, даже моё имя было придумано в тот день, когда меня нашли. Всё, даже Адам.
- Это было несложно. Ты зарегистрировалась в гостинице под своим именем. А Бен уже позвонил в полицию, заявив, что ты пропала. Ещё до того, как тебя обнаружили.
Я думала о мужчине, который стучался в дверь комнаты, мужчине, которого я ждала.
- Бен не знал, где я была?
- Нет. По-видимому, он не знал.
- А с кем я была? Кто сделал это со мной?
- Неизвестно. Никого не арестовали. Было слишком мало доказательств, и ты не слишком смогла помочь полиции в расследовании.
Предполагается, что кто-то напал на тебя, забрал всё ценное из номера и сбежал. Никто не видел, чтобы кто-то входил или выходил. По-видимому, в отеле было многолюдно в ту ночь, какое-то празднование в одном из номеров. Множество людей ходило туда-сюда. Скорее всего, ты была без сознания какое-то время после нападения. Посреди ночи ты спустилась вниз и покинула гостиницу. Никто не видел, как ты выходила.
Я вздохнула. Понимаю, что полиция уже давно закрыла дело. Для всех, кроме меня, это были дела давно минувших дней, практически история. Даже для Бена. Я никогда не узнаю, кто сделал это и почему. Конечно, если не вспомню.
- Что случилось потом? После того как меня положили в больницу?
- Операция прошла успешно, но были последствия. Было сложно стабилизировать тебя
после операции.
- Особенно, давление, - он сделал паузу. - Ты пробыла в коме некоторое время.
- В коме?
- Да. Ты была в критическом состоянии, но тебе повезло. Ты оказались в правильном месте, и чтобы тебя вылечить, применялись активные методы лечения. Ты оправилась. Но после стало ясно, что ты потеряла память. Сначала врачи думали, что это временно. Из-за травмы головы и гипоксии. Такое вполне могло быть...