Это было мерзкое зрелище. Малибу, в комнате с большим количеством книг и кожаной мебели сидели четверо – я, Райан, Белла, и Пауэлл. Трое против одного. Раньше я вообще не заходил в эту комнату, никакого телевизора и ни одной книги не на тему Голливуда, но сейчас она казалась самым подходящим местом. Тихая и закрытая, здесь хорошо готовиться к худшему. Ночь, дождь за окном. Единственным источником света был камин. Тени кружили по комнате, словно ястребы в поисках добычи.
Белла вернулась до рассвета, похоже, ее донор перенес операцию без осложнений. Папочка приехал по ее звонку после полудня. Весь остаток дня они спорили в ее комнате. Пауэлл мерзким голосом умолял дочь вернуть ему утраченный физический комфорт. Старик плюхнулся в большое кресло и злобно смотрел на пламя. Пауэлл не был здесь уже слишком долго, он отовсюду ждал подвоха, этому индивидуалисту не хотелось никого видеть. Он понимал, грядет что-то плохое. Ему рассказали, кто такой Райан и как недавно ему удалось увеличить свою полицейскую зарплату, только полный тормоз не догадался бы, что все мы собрались здесь отюдь не случайно.
Мы с Райаном пили. Я слушал треск огня в камине и шум дождя за окном, ждал, начала конеца Пауэлла. Долгое время полицейский молча смотрел на седовласого, но старый наркоша был уже под кайфом и не пытался изворачиваться, как это делал бы трезвый человек на его месте. Вскоре у моего любимого полицейского закончилось терпение, он ткнул Пауэлла носком туфли. Тот медленно повернул голову.
− Не люблю, когда меня пинают.
− Предпочитаешь по-другому?
− Ты мне угрожаешь?
− Конечно. И у меня это хорошо получается. Можешь, вот, Джеки спросить.
− Ты отморозок.
− Расскажи-ка мне про Карен.
Пауэлл вел себя неуверенно, он резко перевел взгляд на Беллу, но не увидел в ее глазах поддержки.
− Она была донором.
− И?
− И любовницей моей дочери какое-то время.
− И что произошло, когда это время закончилось?
− Все пошло своим путем. Я вас уверяю, они просто наскучили друг другу. К чему вы ведете?
− Я веду к тому, что ее убили после того, как она продала тебе почку, старый уебок.
Райан говорил все громче. Сидя в кресле, он наклонился вперед, словно еле сдерживался, чтобы не наброситься на Пауэлла. Я подумал, что это особая техника допроса, иначе такое поведение было неуместным.
− Она была здорова, операция прошла отлично. Это не могло привести к ее смерти.
− Я знаю, что удаление почки не убило ее, пидор. Я спрашиваю о том, что произошло после, на следующей операции, когда ты вытащил все ее органы и выбросил труп в парке.
Пауэлл попытался встать с кресла, но Райан силой заставил его сесть.
− О-о, папочке уже пора идти...
− Белла...
Ее голос буквально разъедал воздух вокруг нее.
− Он знает, что ты сделал. Я знаю, что ты сделал. Ты же не мог вынести, когда я проводила время с кем-нибудь другим, кроме тебя, вот и убил ее.
− Белла, дорогая, что ты такое говоришь? Ты же знаешь, что я никого не убивал.
− Карен и мою мать. Ты убил их обоих, больной ублюдок. Теперь расскажи ему все, что он хочет знать.
− Я ревновал к девчонке, признаю, но я не убивал ее. А твоя мать...разве ты меня не простила?
− Нет. И никогда не прощу тебя за Карен. Ты выпотрошил ее как одну из своих собак и выбросил, словно мусор.
− Белла, нет! − Пауэлл уже терял самообладание. − Ты знаешь про собак, они ничего не значат. Скажи ему. Они ничего не значат.
Белла заговорила снова, ее лицо словно отлили из стали, она бросала Пауэллу вызов.
− Если это не ты, то кто?
Пауэлл попытался что-то сказать, но закрыл рот и замолчал. Райан снова взял бразды правления в свои руки.
− У меня есть доказательство.
− Это невозможно.
Райан резко вскочил с кресла, он возвышался над Пауэллом и тяжело дышал, сжав кулаки.
− Почему? Потому что ты отлично справился? Думаешь, если выпотрошил ее, то никто не догадается, что ее раньше оперировали? И что никто на тебя не выйдет? Ты это мне хочешь сказать, мать твою? Это хочешь сказать?
Пауэлл подавил свой страх. Теперь он говорил спокойно и вкрадчиво, старик попытался воззвать к рациональной стороне Райана. К сожалению, никто не сказал ему, что у полицейского ее не было.
− Я хочу сказать, что это невозможно, потому что я этого не делал.
− Неужели. Давай-ка поговорим насчет домашнего кино. Особенно про одну видеокассету, там Карен сама себя заводит при помощи дилдо. Ее задница снята под хорошим углом. И вот совпадение, записано оно в твоей квартире.
− Я знаю эту видеозапись.
− Должен знать. Ты же ее и сделал.
− Я скопировал ее из коллекции Беллы. Она должна была сказать.
− Белла сказала, что у нее такой записи не было.
Пауэлл посмотрел на Беллу из-за спины Райана.
− Белла, пожалуйста...этот человек меня убить готов. Скажи ему, что это была твоя запись.
− Она не моя.
− О боже, я вижу, что происходит. Пожалуйста, он не сможет доказать нашу причастность. Это блеф. Не говори ничего. Обещаю, с нами все будет в порядке.
Белла встала и вышла из комнаты. Пауэлл снова позвал ее, его голос дрогнул, но она не остановилась и даже не обернулась. Когда за ней закрылась дверь, мне стало страшно. Похоже, сегодня произойдет нечто необратимое, события развивались со скоростью локомотива, несущегося в неизвестность. И запустил их я.
Райан хихикнул.
− Похоже, дела твои плохи, папаша. Но у тебя есть последний шанс. Закатай рукав. У тебя есть здоровые вены?
− Что ты собираешься делать?
Райан достал из кармана куртки шприц, и снял колпачок.
− Мне понадобиться немного твоей крови, чтобы сравнить твои ДНК с теми, что нашли в теле.
− Вы что-то нашли в ее теле?
− Так будешь сотрудничать или нет?
− Конечно, буду. Тест докажет мою невиновность.
− Да-да.
Райан набрал в шприц крови из правой руки Пауэлла, затем закрыл иглу колпачком, и убрал обратно в карман. Старик раскатал рукав обратно, и попытался встать, но до того, как он успел полностью выпрямиться, Райан достал наручники и заковал руки старика у него за спиной.
− Пока я не получу твой анализ крови, Пап-почка, я хочу, чтобы ты находился там, где я смогу тебя найти.
Мы с Райаном потащили Пауэлла в подсобку, расположенную в подвале. Дверь оказалась не слишком крепкой на вид, поэтому Райан открыл один из наручников, протянул его за трубой и застегнул снова. Пауэлл, казалось, смирился. Когда мы уходили, он даже не поднял голову, просто сидел возле трубы. Молча.
Первый этаж. Мы с Райаном шли к парадному входу.
− Довольно жестоко.
− Оно того стоит...
− Ты заковал его в наручники и запер, когда ты приведешь его в участок, он будет выглядеть не лучшим образом.
− Предоставь мне самому позаботиться об этом.
− Мы просто оставим его там?
− А что ты собирался сделать, отсосать ему?
− Он наркот.
− Несколько дней назад схватить его казалось целью всей твоей жизни, так не бзди, когда переходишь к активным действиям. Если так беспокоишься, дай ему рюмку.
Райан уехал проводить анализ в одной из полицейских лабораторий, где у него были связи. Я пошел наверх трахать Беллу, мы ни словом не обмолвились о ее отце. Когда она уснула, я включил телевизор и смотрел шоу про полицию, пока не заснул сам.
Около трех часов ночи я проснулся и пошел проведать Пауэлла. Рвотой в подсобке не пахло, наверное, он еще не дошел до такого состояния, но пахло потом, похоже, скоро уже начнутся судороги в мышцах ног. Пауэлл сказал мне, где у него тайник с наркотиком, я сходил туда и приготовил ему дозу. Вмазавшись, он попытался заговорить со мной, но я не хотел его слушать. Я не хотел больше ничего знать, и так много натворил.
Я поднялся по лестнице и снова заглянул к Белле, но Райан уже вернулся и зарылся лицом у нее между ног, довольно хрюкая. Я нашел кровать в другой комнате. Я лежал и думал, чем бы таким догнаться. Но завтра у меня были съемки, проспать нельзя.
Глава тридцать пятая
У Лорн был приятель с Гавайев, иногда он присылал ей метамфетамин. Очень вовремя, ночью я спал хуево, поэтому утро встретил отнюдь не в радостном расположении духа. Мы курили его через стеклянную трубку, напоминавшую составную часть какого-то химического прибора. Действует как амфетамин, только гораздо дольше. Мозги начинают работать быстрее, физически чувствуешь себя хорошо, повышается концентрация. Отличный наркотик, но не особо распространенный, слишком дешевый для дилеров, с крэка они получают гораздо больше. Говорят, если выкурить его слишком много, то начнешь слышать голоса, и они расскажут тебе все, что угодно. Когда мы уже стояли перед камерой, Джеймс ворчал, что мы слишком торопимся. Пришлось принять пару таблеток, чтобы уравновесить неуемную активность. В обед мы изображали из себя нормальных людей – катались на автобусе, возившем туристов по всяким заезженным местам Голливуда. Мы задавали водителю вопросы, и валяли дурака, вели себя, как на шоу.
Под конец дня Лорн пригласила меня сходить с ней в корейскую баню, которую она недавно нашла. Я сразу представил, как лежу голый, отключившись ото всего, вокруг нет ничего, кроме ее обнаженного тела и жаркого пара, поднимающегося из воды. Звучало заманчиво, но я не мог себе этого позволить. Дела в Малибу приближались к своему кульминационному моменту, и нельзя было пускать их на самотек. К тому же, я чувствовал ответственность за Пауэлла, если я не дам ему дозу, то кто.
По дороге домой я подумал о Рексе. Накачанный героином, он круглыми сутками сидел перед телевизором, олицетворяя самим собой ответ девяностым. В те времена все активно сравнивали свой образ жизни с другими. Конечно, следует лучше выбирать телепрограммы. Документалистика, передачи про природу, шоу, посвященные малоимущим – это ничего, их образ жизни мало чем отличается от твоего. Но лучше перестать думать о том, какими великими жизнями живут продюсеры, режиссеры, операторы, телеведущие...И уж точно не следует даже случайно попадать на каналы вроде «Спеллинг» или «Старр».
Я позвонил Рексу на мобильный, но, судя по звуку, телефон был отключен. Ничего удивительного.
Вернувшись в Малибу, я достал все оставшиеся у Пауэлла наркотики и пошел прямиком в подвал. Ему только заклеили рот изолентой, но в остальном оставили все, как было. Пиджак Седовласого местами потемнел от пота, на стене виднелись следы мочи, ближайшее место до которого могла достать струя. Я подумал дать ему воды, но мне не хотелось снимать изоленту. Поэтому я просто вколол ему героин и пошел наверх.
Райан и Белла уже ждали меня, сидя за круглым столом из орехового дерева. За окном в сумерках виднелись очертания леса. Судя по всему, мои друзья сидели здесь уже давно.
− Джеки, а мы как раз говорили о тебе. Ты был прав с самого начала. ДНК совпало, Пауэлл тот, кто нам нужен.
− Ты получил результаты?
− Полчаса назад, образец спермы совпадает. Мы с Красоткой думаем, что лучше всего предпринять.
− Арестовать его, конечно.
− Не лучший вариант.
− О чем ты говоришь? Ты должен его арестовать.
Тут вмешалась Белла.
− Джек, все гораздо сложнее. Для всех нас. Признаю, сама думала отдать его под суд, но мы не можем. Он слишком тесно связан со мной.
− Но ты же не имеешь отношения к убийству.
− Конечно не имею. Но полиции отнюдь не понравятся мои увлечения. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
− Она хочет сказать, Джеки, что в этом случае и ее прихватят. Смерть Карен тесно связана с операциями на почки, полиция без труда распутает это дело, они же не слепые. К тому же, никогда нельзя предугадать, как пойдет расследование. Даже если начнут с того, что Пауэлл убийца, все может в одночасье обернуться против нас. Может какого-нибудь копа взбесит, что Красотка богатая, и он интерпретирует улики совсем не так, как их вижу я. Кто знает? С уверенностью можно сказать только то, что если мы станем действовать в соответствии с законом, то все огребем по полной, так или иначе. Красотка получит срок за одни операции, достаточно одной улики − а там и до доказательства твоего соучастия недалеко. Не говоря уже о том, что без поддержки Беллы ты вряд ли сможешь жить прежней жизнью.
− И не говоря уже о том, что расследования вскроет и твой шантаж, − сказал я.
− Верно, Джеки, ты быстро все схватываешь – мы в одной лодке.
Белла взяла меня за руку и тихо сказала:
− Звучит ужасно, но единственное, что мы можем сделать...
Она замолчала, затем откинула назад волосы, словно собирала в кулак всю свою волю.
− Мы должны убить его.
− Да, верно.
− Я серьезно. Другого пути нет.
− Ты правда хочешь убить его?
− Ты видел, что он делает с собаками. Если так хочешь, Райан расскажет, что он сделал с Карен. Он неуравновешенный. На что он пойдет, если мы не покончим с ним раз и навсегда? У него не останется выбора, кроме как убить всех нас.
− Думаю, в тюрьму тебе неохота.
− Уверена, у Райана есть опыт в таких делах, и мы сможем избежать этого.
− Он собирается этим заняться?
Райан положил локти на стол и наклонился ко мне.
− Да, Джеки, а за миллион баксов кто бы не согласился? Кроме того, у меня к нему свои счеты.
− Белла даст тебе еще миллион долларов?
− Красотка обещала мне его за быструю и качественную услугу. У меня нет повода ей не верить. Но вот что нам нужно обсудить, Джеки-бой, так это твое участие. Видишь ли, мне понадобится помощь.
− Ни хрена.
Райан изобразил на лице искреннее удивление.
− Почему, Джеки? Не будь таким неблагодарным.
− Я не нужен тебе. Ты сам лучше справишься.
− А вот здесь ты ошибаешься. Ты мне нужен. Видишь ли, я не хочу, чтобы ты остался в стороне и думал, что все прошло мимо тебя. А то вдруг через несколько лет у тебя развяжется язык. Нет, мне гораздо спокойнее, если ты будешь паинькой и плотно связан со мной. И, кроме того. Ты везде снимаешь пенку – дом здесь, машина там, собственное шоу. Бля, я и тут за тебя лямку тянуть должен. Пора уже дать кое-чего взамен, сынок.
− Нет.
− Тебе не придется самому спускать курок, просто помоги, если он начнет брыкаться, вот и все. Ничего сложного.
− Тед, оставь на время нас одних.
Услышав, что она использовала его по имени, я понял, что по уши в дерьме. Райан вышел, а Белла села ближе ко мне.
− Подумай, Джек. Мы теперь не можем отпустить Пауэлла, мы зашли слишком далеко. Рано или поздно он уничтожит меня. Неужели тебя это не беспокоит?
− Конечно беспокоит.
− И согласись, он должен понести наказание за то, что сделал с Карен?
− Ну, да, но убивать...Слушай, ты вырезаешь почки и суешь их себе в пизду, а Райан считает, что его работа дает ему возможность убивать других. Но я простой парень. Я никогда ничего такого не делал. Ты не можешь просить меня убить человека, господи боже.
− Но я прошу, Джек. Как сказал Райан, ты должен дать что-то взамен. Он хочет, чтобы ты просто смотрел.
− Но смотреть для меня не менее ужасно, чем попасться.
− Джек, я хочу быть уверена в твоей любви, докажи ее. Я многое дала тебе, но любовь взаимное чувство, а не игра в одни ворота.
− А что насчет Райана? После этого он точно не отвяжется.
− Он уйдет, и все станет гораздо лучше, чем раньше.
− Не думаю. Полагаю, он останется тут навсегда, будет тянуть из тебя деньги и трахать.
− Он уйдет.
Когда Белла сказала это во второй раз, я ей поверил. Я услышал в ее голосе нечто очень злое, я бы испугался, скажи она так про меня.
Итак... посыл был прост: отказаться смотреть как убивают человека и попрощаться со своим райским уголком, или с мужеством выдержать это зрелище и получить еще больше. Выбирать не приходилось. Я ответил «да». Полагаю, после смерти Карен я неумолимо двигался в эту сторону - начиная от торговли задницей и дрочением на фотографии с мертвецами, заканчивая сексом с мертвой чиксой в морге. Прокатиться с Райаном совсем не трудно. Особенно когда знаешь, что на кону.
Райан вернулся. Весь оставшийся вечер прошел как в ускоренной перемотке. Я чувствовал себя плохо и неуютно.
Около одиннадцати часов я и Райан отправились в путь на «Ягуаре». Мы надели непромокаемые костюмы и комбинезоны, полицейский купил их в магазине спортивной одежды в торговом центре. Головы скрыли под капюшонами. Пауэлл сидел на пассажирском сидении, руки скованы за спиной, рот снова заклеили изолентой. Райан вел машину, я сидел сзади. Тонированное стекло защищало нас от сотен глаз этого мира. Ведь двое парней, одетых безоблачной калифорнийской ночью, как в сезон дождей, да еще с человеком с заклееным ртом, привлекли бы много внимания.
Райан хотел, чтобы все выглядело как неудавшийся гей-съем, ему было нужно место, где вероятность наткнуться на представителей закона минимальна. Поэтому мы поехали на улицу с проститутками. Я видел голову Пауэлла сбоку, старик выглядел измотанным и опустошенным. Он провел сутки прикованным к трубе, да еще получая меньше героина, чем обычно. Но это было еще не самым страшным. Пауэлл знал, что его ждет, и понимал, что ничего не может с этим поделать. Я уставился в окно и принялся считать пальмы.
Мы ездили кругами. Сначала к шлюхам, потом к пидорам. Мы сделали два круга, если кто запомнит машину, то решит, что водитель кружил в поисках живого товара. Я понимал, каждый виток дороги приближал нас к кульминационному моменту, я почувствовал неконтролируемое желание помочиться. Я сжал ноги и обхватил руками колени. Мои руки вспотели под резиновыми перчатками, которые мы с Райаном выбрали в качестве акксессуара к нашим непромокаемым костюмам. Я думал, мы станем использовать хирургический латекс, но он слишком легко рвался. Наверное. Знания Райана пугали, но в тоже время его опытность придавала мне уверенности. Я решил, что если кто и может убить безнаказанно, то только он.
Мы свернули с улицы на пол пути, там, где стояли парни, и поехали в сторону ночлежек для бродяг и складов, из которых состояло все южное крыло этого района. Большинство уличных фонарей не работали, никого поблизости не было. Райан свернул с дороги на погрузочную площадку какой-то заброшенной мексиканской компании. Стоял кромешный мрак, и из окон домов ничего невозможно было разглядеть.
Мотор выключен, стояночный тормоз включен. Настало время. Время приступить к делу и молиться, что я, блядь, смогу потом с этим жить.
Райан повернулся в кресле, словно собирался побеседовать с Пауэллом, но его лицо выражало совсем другое. Фактически оно представляло собой белый круг цвета шпатлевки, наполовину скрытый капюшоном.
− Думаю, ты догадываешься, каков был результат теста твоей крови.
Пауэлл пронзительно загундел носом.
− Что сказал, папаша? Ты этого не делал? Это не ты распотрошил мою девочку и накончал в образовавшуюся дырень? Ничего себе, может я ошибся?
Райан задрал подбородок кверху, словно задумался, но затем покачал головой.
− Нет. Никакой ошибки нет, ты уебок. Ты вытащил ее потроха, тебя это возубждало. Теперь моя очередь отрываться.
Райан вытащил нож из дверного кармана машины, судя по виду, он предназначался для свежевания животных: короткое широкое лезвие, заточенное с обеих сторон. Пауэлл затряс головой в разные стороны и загундел еще громче, в машине его вопли просто оглушали. Наши с ним страхи слились в единое напряжение, у меня встал член. Я даже немного удивился, но списал это на стресс.
Райан распахнул пиджак Пауэлла, расстегнул пуговицы на рубашке и ширинку на брюках, обнажив старика от горла до лобковых волос. У Пауэлла оказалась такая же бледная кожа, как и у Беллы, только менее гладкая.
− Тот, кто продал мне нож, говорил, что он настолько острый, что им можно делать операции. Проверим, правду ли он сказал.
Пауэлл начал метаться из стороны в сторону. Он был слаб и истощен, но его дерганье сильно затруднило задачу Райана. Тогда я и вмешался. Я обхватил руками верхнюю часть груди Пауэлла, и зафиксировал старика на месте.
Когда нож коснулся его грудины, я услышал, как Пауэлл обосрался, не только поток воздуха, но еще и хлюпающий прерывистый звук, словно он решил полностью освободить свою толстую кишку. В машине стояла отвратительная вонь, но мы все равно не открывали окна.
− О, дорогуша. Что-то не то съел? Может, я смогу это найти.
Райан сделал прямой разрез сверху вниз – неглубокий, четверть дюйма. Пупок Пауэлла находился между двух жировых складок, полицейский направил нож в обратную сторону прямо через них. Пару секунд рана напоминала причудливый шрам с белыми краями и красным центром, она больше походила на трещину, чем на разрез. Из нее потекла кровь. Вот тогда Пауэлл задергался по-настоящему, мне пришлось буквально повиснуть на нем. Я наклонился вперед и прижался грудью к пассажирскому сидению, так было удобнее. Моя голова оказалась рядом с головой Пауэлла, моя щека прижалась к его плечу. От крика старого хирурга у меня заболело ухо. Я видел, как между его ног потекла кровь. Мне стало дурно, хотелось, чтобы все поскорее закончилось. И мой член продолжал стоять.
Райан сделал еще один разрез, ровно по той же линии, на этот раз глубже, рассекая жир и кожу. Показались брюшные мышцы. Пауэлл изогнулся дугой над сидением, Райан криком велел мне держать его крепче. Я делал все, что мог, но удержать старика было трудно, кровь хлестала повсюду, она попадала мне в глаза, периодически приходилось протирать их одной рукой. Райан дождался, пока Пауэлл упадет обратно на сидение, затем продолжил резать. Он внимательно продумывал каждое действие.
Когда живот был полностью вскрыт, произошел какой-то внутренний взрыв. Края разреза растянулись в стороны, словно внутри разогнулись пружины, и наружу повалились дерьмо и кишки. Пауэлл кричал и дергался в моих объятиях, у меня в штанах словно кто-то включил шланг. Будь у меня время на размышление, я бы, наверное, смутился, но Райан продолжал вытаскивать из Пауэлла органы, а мне нужно было держать старика в вертикальном положении.
− Мерзкий старый уебок.
Райан сбросил комок потрохов с перчатки и сел на сидение, тяжело дыша. Он выглядел очень уставшим.
− Может стоило растянуть? Что думаешь? Я поторопился? Черт, если бы только Карен могла это видеть.
Теперь Пауэлл стал слишком тяжел, я отпустил его. Голова мертвеца опустилась вниз, но сам он остался неподвижен.
− Знаешь, Джеки, ты же видел копов по телеку, как они сопли распускают, когда кого-нибудь пристрелят – это шоу, херня это все. Я после такого всегда чувствовал себя превосходно. Особенно сейчас. А ты как? Хорошо себя чувствуешь? Готов поспорить, ты не сможешь забыть такое.
Я окинул взглядом салон машины. Кровь была повсюду. Она текла по окнам и приборной доске, миловидный английский коврик буквально купался в ней. Нет, такое я, похоже, не скоро забуду.
− А ты побледнел, Джеки.
− И чувствую себя также.
− Просто напоминай себе, что ублюдок убил твою жену, и придешь в норму. Сними с него скотч и уебываем отсюда.
Райан вылез из машины и начал стягивать с себя непромокаемые шмотки. Я приподнял голову Пауэлла и вытащил изо рта кляп. Он сделал хриплый вдох, словно был чем-то сильно опечален, и открыл глаза. Я аж подпрыгнул и чуть не позвал Райана, но старый хирург что-то прошептал. Его голос, казалось, звучал из водостока.
− В морозильной камере...
Пауэлл проблевался кровью на собственные кишки и окончательно умер.
Я вышел из машины и встал между ее блестящим черным багажником и грязной бетонной площадкой, предназначенной для разгрузки фур. Я снял дождевик и принялся вытирать лицо бумажными салфетками. Райан собрал все испачканные кровью вещи в чемодан, он сказал, что выбросит его в другом месте, подальше отсюда.
Мы вышли обратно на улицу, потом вверх к Голливудскому Бульвару, а там взяли разные такси и встретились на перекрестке Пасифик Кост и Бульвара Закатов, где Райан припарковал свой «Плимут».
На шоссе, ведущем в Малибу, машин почти не было. Я уставился на среднюю полосу дороги и думал о Карен, которая начала все это, а теперь не может уже ни на что повлиять. Шок от убийства очистил мои мысли, теперь я понимал, месть за ее смерть никогда не являлась для меня чем-то важным. Карен превратилась в еще одно имя в большой игре. Какое-то время я размышлял о том, как так получилось, что человек, с которым я прожил два года, стал мне настолько безразличен. Затем я вспомнил кое-что услышанное на заднем сидении «Ягуара».
− Как ты мило сказал «моей маленькой девочке»?
− А?
− До того, как ты начал резать Пауэлла, ты назвал Карен, своей девочкой.
− Так я сказал или эдак. Какая нахуй разница?
− Ты никогда ее так не называл.
− Как я уже сказал, какая нахуй разница?
− Кое-что не складывается.
− А что вообще складывается в этой жизни?
− Я не могу себе представить, что ты так рисковал, пошел на убийство, просто ради какой-то шлюхи, которую едва знал. Не похоже это на тебя. И то, как ты поступил...Пауэлл мог бы отстегнуть тебе немало баксов, но ты его грохнул, как только получил доказательство. Такое ощущение, что ты вообще не думал о деньгах. А ведь такой как ты скорее стал бы тянуть с него деньги.
− Может я думал о Белле, а может я более человечный, чем ты думаешь.
− Господи, так я тебе и поверил. Ты ее трахаешь, но ты бы не стал убивать только из желания ей помочь.
− А как насчет миллиона баксов?
− Ты бы легко получил его, продолжая шантажировать Беллу, угрожая обнародовать ее операции. Черт, да Пауэлл сам бы тебе это предложил, только бы избежать смерти.
Райан ничего не ответил. Он просто смотрел сквозь ветровое стекло, делая вид, что сосредоточен на дороге.
− И ты, по сути, замучил его до смерти. Почему бы просто не выстрелить ему в голову? Это было бы гораздо безопаснее, чем сидеть там столько. Ты слишком много времени уделял всему этому, устроил настоящую казнь. Все это значило для тебя гораздо больше.
− Хорошо, Джек! Хватит.
− Я помог тебе это сделать. Я имею право знать.
Райан злобно посмотрел на меня, затем вздохнул уже с более спокойным лицом.
− Ни у кого нет прав, Джеки. Только не тогда, когда права реализуются. Еда, жилье, любовь, жизнь...у тебя нет права ни на что. Все, что ты можешь, это брать как можно больше, в надежде урвать кусок, прежде чем сдохнешь. Но, думаю, теперь все кончилось, и нас с тобой кое-что связывает. Поэтому я тебе расскажу. Только Красотка ничего не должна об этом узнать. Никогда.
− Конечно.
Райан сместил вес всего тела на одну ягодицу и вытащил бумажник. Он раскрыл его, затем большим пальцем вытащил старую потрепанную фотографию – совсем юная девочка-подросток, игривая и миловидная, светлые волосы коротко пострижены, одетая в шорты и безрукавку. Она стояла, прислонившись к забору старого дома, такие обычно строили в самых дерьмовых районах долины. Ошибиться было невозможно – Карен.
− Не понимаю.
− Она была моей дочерью.
Голос Райана звучал тихо, словно он боялся, что эмоции возьмут над ним верх.
− Я зачал ее со шлюхой, с которой трахался, когда только устроился в полицию. Мы разошлись, но я не терял связи. С Карен, а не со шлюхой. У меня в жизни было не так много занятий, я решил, лучше не терять дочь. Какое-то время все шло неплохо, мы хорошо проводили время, но когда у Карен начали расти сиськи, она стала совершенно неуправляемой, велела мне вообще не появляться. Я пытался помочь ей деньгами, но, похоже, ей хотелось, чтобы я вообще исчез. В пятнадцать она убежала из дому. Я не видел ее пять лет с тех пор. Как-то раз ночью, я работал в Санта-Монике и встретил Карен, она торговала своей задницей. Я не стал ей докучать, все, чего я хотел, это немного общения – то чувство, когда у тебя есть ребенок, никогда тебя не покидает. Но у нее ко мне никаких чувств не было. Карен сказала, что если я хочу проводить с ней время, то должен покупать ее. Она сказала это только чтобы тянуть с меня деньги, меня это сильно разозлило – платить за то, чтобы трахать собственную дочь. Сначала меня это коробило, но Карен превосходно трахалась. И что мне оставалось делать? Когда тебе пятьдесят и семьи нет, мир становится неуютным местом. Мы регулярно занимались сексом, но за четыре месяца до убийства ее начало это раздражать, и она велела мне валить нахер. В следующий раз я увидел ее уже в морге.
Райан убрал фото и прочистил горло.
− Поэтому я убил Пауэлла. И именно таким способом. После результата анализа ДНК ждать смысла не было. Крутанул Красотку на миллион долларов, да? Я бы это бесплатно сделал.
− Ты бы не стал никого арестовывать, так? Ни меня, ни Беллу, ни кого-либо другого.
− Карен заслуживала чего-то большего, нежели системного расследования. Кому она там нахуй нужна? Черт, появляется дело мертвой шлюхи, да полицейским пришлось бы жребьий тянуть, кому оно достанется. Никто бы брать не захотел. Все заняты делами, которые сулят перспективы. И если даже какой-нибудь коп доведет дело до суда, убица получит лет десять, или того меньше. Если это окажется бродяга или наркот, они начнут просить смягчить наказание. Если кто-то богатенький, станут тянуть деньги. Я не мог все так оставить. Я хотел убедиться, что преступника постигло наказание.
Я ничего не мог сказать. Мне вдруг захотелось смеяться над вновь открывшимся нелепым обстоятельством – Карен дочь Райана. Но не стал, в тоже время все это было очень грустным.
Райан принял таблетку от сердца и зажег сигарету. Фары машины рассекали ночной мрак. Слева от нас вздыбился океан, он напоминал громадного зверя, выжидающего момент, чтобы наброситься. Я предложил выкинуть туда чемодан. Но Райан сказал, что мне не стоит беспокоиться, он сам разберется с ним.
Остаток ночи мы провели в Малибу, закатили большую групповуху – думаю, Белла решила, что мы заслужили вознаграждение. Мне хотелось проглотить чего-нибудь и заснуть надолго. Но после убийства я чувствовал себя неспокойно, у меня началась паранойя, я боялся оставить их одних, вдруг они начнут чего замышлять против меня. Когда траханье, наконец, закончилось, я лег, свернувшись калачиком. Я задумался о словах Пауэлла, которые он прошептал в залитой кровью машине. В морозильной камере. Что бы это значило? Возможно, он уже просто обезумел от боли и страха, и его слова не значили ничего. С другой стороны, если говорит умирающий, его словам трудно не поверить, они кажутся важными.
Райан съехал на следующий день, забрал наличку и «Бентли», он взял с собой меня, я ехал за ним на «Плимуте» к бунгало, которое он снял в Уэствуде. Милый дом в милом райончике, не слишком яркий, но вполне подходит среднему классу – одно из тех мест, где никто не станет задаваться вопросом, откуда у тебя деньги, если ты хорошо выглядишь. Я взял такси и вернулся в Малибу. Там я собрал вещи и уехал на «Мустанге». Райан велел мне исчезнуть до того, как копы позвонят Белле о том, что нашли ее отца – шныряющий неподалеку любовник вызовет слишком много подозрений, сказал он.
Когда я уезжал, Белла стояла, положив руку на дверь машины.
– Ты был очень храбрым, Джек.
– О да.
– Ты представить не можешь, как я рада освободиться от него.
– Райан никуда не делся. Он наверняка вернется, когда у него закончатся баксы.
– В нашем будущем его нет.
– Надеюсь.
Мы поцеловались, я завел машину. До того, как я тронулся в путь, Белла погладила мое лицо.
– Так жаль с тобой разлучаться. Я буду думать о тебе каждую минуту.
– И я тоже.
Глава тридцать шестая
Райан решил затихариться на восемь недель. На то, чтобы установить, что Пауэлла убили неизвестные, и закрыть дело с миллионом неразгаданных загадок, у полиции ушло четыре. Предположили, что на него напали, когда он пытался снять шлюху. Но Райан не хотел рисковать.
Время тянулось невыносимо медленно, финал всей истории мог оказаться трагичным. Сначала я боялся ареста, потом долгой разлуки с Беллой, ведь это могло положить конец нашим отношениям, и всем моим последним успехам. На работе я чувствовал себя неплохо, но свободное время стало просто невыносимым. Пытаясь хоть как-то подавить чувство страха, я стал приглашать Лорн к себе в Уиллоу Глен. По крайней мере, теперь это было не так глупо, я полагал, что Белла не нагрянет ко мне на время «безопасного периода».
Лорн оставалась у меня четрыре ночи в неделю. Похоже, ей нравилось то, как мы проводили время. Думаю, она хотела усилить то чувство, что возникло между нами, хотела оказаться в таком месте, где мы сможем полностью открыться друг другу. Конечно, я не горел желанием играть в эту игру. Но иногда, обнимая ее перед сном, я поймал себя на мысли, что хотел бы от нее получать жилье, машины, и эфирное время. Тогда бы у меня было все.
Одинокими днями и ночами, в свободное от работы время, я бесцельно катался по Лос-Анджелесу. Думал, это поможет мне побороть свои страхи. Но не помогало. Как-то раз я почувствовал себя так мерзко, что остановился возле телефонной будки и позвонил Белле. Она сказала, что любит меня, и в красках описала, как хорошо нам будет вместе, когда все наладится, мне стало немного легче. Белла даже начала смотреть «двадцать восемь кадров», так сильно по мне скучала. Я тоже его смотрел, и шоу вгоняло меня в депрессию. Я посчитал, сколько времени мое лицо появлялось на экране во время получасовой телепередачи. Обычно не более четырех минут.
Один раз мы с Лорн выбрались потусить в клуб Дэна Эйкройда. Там я попросил ее сделать несколько фото на «Полароид»: я возле бара среди звезд киноиндустрии.
Той ночью я заперся в туалете и разглядывал фотографии. Искал ответ на вопрос, чем же «элитная порода» лучше меня. Но я не смог разгадать эту тайну. Поэтому перемешал новые фотографии с теми, что дал Райан, и принялся быстро перебирать их: вот я в нескольких футах от Вуди Харрелсона, вот мертвая девушка с ломом в заднице, вот мое лицо выглядывает из-за спины Оливера Стоуна, беседующего с каким-то режиссером из Новой Зеландии, а вот трахающиеся трупы с мешками на головах. В ярких фотографиях скрывалось нечто мне очень близкое. Но что именно? Возможно, я уже это смутно понимал, но никак не мог полностью осознать.
Когда «безопасный срок» уже близился к завершению, и предстояло воссоединение с Беллой, я перестал звать к себе Лорн. К сожалению, ее визиты не прекратились. Теперь она могла нагрянуть без приглашения, а отправить ей по факсу отказ означало указать, что наши отношения идут совсем не так, как мы планировали. Я не хотел полностью порвать с Лорн, но и подвергать себя опасности тоже, что если они столкнутся с Беллой. Это была очень тонкая грань, думаю, я не слишком хорошо на ней держался. В последний раз Лорн уехала до рассвета. Ни слез, ни истерик, но по выражению ее лица я понял, что наш роман не оправдал ее надежд. После, я некоторое время ходил осунувшимся, но что делать? Если бы я ее любил, все было бы по-другому.
Глава тридцать седьмая
Возвращение в Малибу. Снова оказавшись рядом с Беллой и ее деньгами, я почувствовал себя гораздо легче. Мы всеми способами отмечали наше воссоединение, много трахались. Райан больше не жил с нами, но пару раз в неделю врывался в нашу жизнь, подобно жирному призраку. Потрахаться и побывать в местах скопления богатых людей – дополнительная плата за расправу над Пауэллом, о которой я не знал. Райан ушел из полиции, и ему в голову пришла дебильная идея, что если он заведет знакомство с нужными людьми, то сможет пробиться на должность технического консультанта в шоу о полицейских.
Он подкинул мне еще фотографий; сказал, что это последние – не работая в полиции достать их не так просто. Фотографии из папки с уликами с последнего задержания – двое парамедиков решили подзаработать баксов, удовлетворяя запросы самых безбашенных людей. Погрузив труп в «скорую» они достали фотоаппарат и занавесили тело, так что было невозможно определить, где все происходит. Я насчитал три глянцевых фотографии: блондинка за два<