По расколотым базальтовым скалам стекали потоки зеленой лавы. Воздух дрожал. Иллидан вдохнул горячий и напитанный Скверной воздух; кожу покалывало. На каждом валуне, на каждом уступе и на каждом крупном камне стояло по караульному – охотнику на демонов.
Они перебили демоническую стражу, но ритуал еще мог привлечь внимание командиров Легиона, тогда как, сам Предатель, войдя в транс, станет уязвим и не сможет бежать. Если вдруг среди охотников окажется изменник или тот, кто мечтает занять его место, Иллидану конец. Однако он готов был рискнуть, ибо предприятие того стоило.
Трон Кил’джедена. Само это название звучало как заклятие, что устанавливало резонанс между владыкой-демоном и местом его обитания. Воздух на горе был пропитан энергией – недаром Гул’дан еще до Первой войны творил здесь ритуал, обязав кланы орков служить Пылающему Легиону. Поглотив его воспоминания, Иллидан узнал: здесь и надо плести чары, поскольку именно тут пролегает великая брешь в ткани Вселенной. Она вела к логову самого Искусителя, а сегодня ночью потоки энергий из Круговерти Пустоты будут сильны как никогда за последние годы.
Иллидан прошелся по периметру огромного узора, начертанного огненными рунами в черном камне. На ходу Предатель нараспев произносил заклинание, связывая силы, которые он мог удерживать на месте лишь небольшим усилием воли. Вокруг туго закручивались чудовищные энергетические вихри. Иллидан потратил недели, чтобы подготовить чары, и сотворить он мог их только здесь, в этот час, когда тому благоволили знаки.
Он всмотрелся в черные облака на пылающем небе. Исстрадавшиеся недра земли извергли фонтан лавы, похожей на бьющую из раны кровь демона.
|
|
Иллидан достал диск, который выкрал из архива в Натрезе, и целиком сосредоточился на нем. Диск по-прежнему излучал омерзительную ауру владык Легиона. Призрачное зрение открыло Иллидану их образы: Саргерас – суровый, беспощадный падший титан; от него веяло страданиями и отчаянием. Его правая рука Архимонд – безумный полководец, сжигаемый огнем ярости и гнева. Кил’джеден – стратег и мастер обмана.
Кто такой Иллидан, чтобы бросать вызов этой не знающей себе равных троице? Он провел когтем по вырезанным в диске рунам. Удивительно, как вблизи яростно бушующей огненной стихии поверхность артефакта оставалась холодной.
Иллидан обошел вокруг узора, проверяя охранные чары, убеждаясь, что энергия течет по нужным каналам, что нет ошибок. Сейчас поистине было не время для оплошностей.
Предатель чувствовал, что медлит, тянет, и корил себя за это: окно времени, в которое он может сотворить заклинание, вот-вот закроется, а следующего придется ждать несколько лун. Он торопил себя и в то же время сдерживал, не способный решиться на последний шаг. Скоро, если все пройдет гладко, он предстанет перед теми, кто может уничтожить его, не оставив и следа. И предстанет он перед ними в одиночку. Жизнь выдалась не простой, и все же, когда час настал, он не спешил с нею прощаться.
Иллидан ходил вдоль круга, обследуя его при помощи крохотных магических зондов. Иллидан отнюдь не торопился повторить судьбу Нер’зула. Шаман восстал против господ демонов и страшно поплатился за предательство. Порой Иллидану казалось, что он идет по тому же пути, что все это для демонов – лишь игра, в которой удача всегда на их стороне, и они потешаются над муравьиной возней всякого, кто дерзнет восстать против них.
|
|
Он сделал глубокий вдох, ощутил сернистый дух зеленой лавы. Чувство было, что он вдохнул дым из самой преисподней. Легкие кололо и жгло. Время уходило.
Мгновение – и, не давая себе опомниться, Иллидан произнес последнее слово заклинания, высвобождая неимоверную силу магии. Дух вырвало из тела, и он кубарем полетел прямо в Круговерть Пустоты.
* * *
Перед ним открылся путь. Иллидан как будто падал в испещренный рунами диск, но знал при этом, что это – иллюзия, картинка, созданная воображением, пытающимся осознать происходящее. Рожденному в простом мире разуму это было не под силу, однако он старался держаться хоть какого-то подобия порядка.
Оказавшись в Круговерти Пустоты, дух Иллидана взглянул на раскинувшийся внизу Аргус. Этот мир завис на грани между Круговертью и физической Вселенной, насыщенный Скверной Пылающего Легиона.
Иллидан несся навстречу ему. Некогда это, наверное, было прекрасное место: хрустальные горы, сверкающие моря… теперь Аргус был холоден и жесток. Он погрузился во тьму, пропитался духом разрушения и порчи.
В когтях у Иллидана пульсировала печать. Это уже был не диск, а некое его отражение, сотворенное из магических энергий заклятия. Оно тянуло Предателя вперед, к тому, что он искал, и сопротивляться этому влечению Иллидан мог с трудом. Он разглядывал небо, отмечая расположение созвездий, запоминая их. Отчаянно пытался разглядеть знакомые вешки, чтобы определить свое местоположение в космосе. А еще он искал потоки магической энергии, сияющие реки из самой Круговерти Пустоты.
|
|
Неужели он нашел место, которое искал? Иллидан летел над миром, разглядывая его и пытаясь сориентироваться, сопротивляясь неумолимой тяге собственного заклятия. Он снова оказался вдали от тела, холодный и лишенный чувств. Магически обостренное чутье било тревогу. Иллидану показалось, что за ним следят, но оглядевшись, он никого и ничего не заметил.
Что если Кил’джеден способен чувствовать Иллидана через диск, раз уж Предатель способен чувствовать бывшего господина? Иллидан, конечно, создавал заклятие так, чтобы его не мог засечь ни один чародей, но что ему известно об истинных умениях Искусителя?
Впрочем, какой смысл сейчас об этом тревожиться? Иллидан, решаясь на путешествие, уже не думал о возвращении. Его дух спикировал вниз; минуя зазубренные пики хрустальных гор, он увидел, насколько они порчены и хрупки. По каньонам с воем мели вихри из пыли драгоценных камней. Все тут отражало и преломляло свет; кругом рябило и мерцало.
Впереди раскинулся город, что возвышался над ущельями в кристальной тверди. И в городе том Иллидана ждало множество существ, каждое из которых способно было уничтожить его душу.
* * *
Пересекая границу города, Иллидан ощутил прилив энергии. Построенное в согласии со сложными законами геомантии, это место, наверное, тоже некогда было прекрасно: изогнутые линии напоминали о дренейском стиле архитектуры, хотя отличались большей утонченностью и красотой. Иллидан подумал, что по сравнению с местными фантастическими конструкциями, города Запределья – просто скопища лачуг и хибар. Он заметил огромные машины – концентраторы магической силы. Когда-то они обеспечивали мир, гармонию и здоровье целого мира. Ныне же создавали облако страха и отчаяния, которое Иллидан разглядел призрачным зрением.
Посреди города возвышался величественный дворец. А внутри него засело грозное существо в окружении слуг, лишь немногим уступающих ему в силе и чудовищности. Туда-то и тянул Иллидана диск.
Его дух пронесся по улицам со скоростью мысли. Иллидан пытался замедлить полет, совладать с происходящим, отстрочить грядущее. И у самых стен дворца ему удалось-таки остановиться.
Ощутив рядом еще чье-то присутствие, он до предела напряг все свои чувства, но не смог понять, кто же за ним наблюдает. Этот кто-то закрылся не хуже, чем сам Предатель. Часовой? Или что-то иное? Иллидан усилием воли заставил себя остановиться и подождать, но ничего не произошло.
Пора было двигаться дальше.
Скользя по кристальным коридорам, он миновал зловещие рунические знаки. Ощущение было, что ядро чар, которые некогда осветили город и весь мир, кто-то переписал и заставил действовать совершенно противоположным образом. Вчитавшись в руны, Иллидан ощутил гнев и отчаяние: от их воздействия не спасали даже магические барьеры; видения завоеваний, жажда власти и разрушения, гнев и стремление положить конец всему живому просочились сквозь заслоны его чар. Здесь Пылающий Легион огненными символами начертал свое кредо.
Иллидан взглянул на проекцию печати, которая послужит якорем для перехода между Запредельем и Аргусом. Затем произнес заключительную часть заклинания, и диск у него в руке запульсировал, вбирая энергию места, укрепляя связь с ним. Закончив, Иллидан сможет обойтись и без портала: не нужно будет открывать переход от Трона Кил’джедена. Ему хватит связи, созданной здесь при помощи печати.
Его астральная форма стала наполняться темными энергиями, отяжелела. Дух Иллидана сгустился, обрел плотность – стал вязким телом, рожденным из окружающей его силы. Предатель продолжил путь к ядру темного лабиринта, все отчетливее ощущая ауру Искусителя. Его движения замедлились, астральное тело опускалось ниже. Невзирая на предосторожности, Иллидан все же угодил в плен некой страшной энергии: зловещее переплетение чар пропитывало его дух своей мерзостью.
Вот, снова объявился тот, чье присутствие Иллидан ощутил чуть ранее. Но как Предатель ни изворачивался, не смог определить, кто это. Проклятье! Его обнаружили. Теперь в любой момент его дух могут пленить, искалечить и бросить к ногам Искусителя, чтобы тот уже окончательно его поработил или уничтожил.
Иллидан принялся отчаянно бороться с чарами. Смахнул с себя часть магической плазмы, вновь обретя некое подобие невесомости, но его по-прежнему несло в просторный тронный зал, где в окружении демонической свиты восседал на престоле Кил’джеден. Владыка эредаров, настоящий исполин, он пылал красным огнем. Торчащие из-за спины кожистые крылья доставали до самого потолка. Шипованные наплечники горели, точно два факела. Измененные глаза дренея полыхали пламенем. Искусителя окружала аура невероятной, сокрушительной силы.
Наконец Иллидан отыскал дворец Кил’джедена в потерянном мире Аргуса. К несчастью, свой огненный взгляд владыка-демон направил прямо на Иллидана; чудовищное лицо его исказилось гримасой улыбки, ноздри затрепетали, уловив запах добычи.
Иллидан третий раз ощутил присутствие незримого наблюдателя. Тот обволок его, и сколько ни старался Предатель, стряхнуть его не удалось.
Какое-то время Искуситель взирал прямо на Иллидана полным жажды убийства взглядом, но потом его что-то отвлекло. Что именно, Иллидан понял через мгновение: неведомое существо увлекало его прочь от тронного зала. На миг Предатель сумел почувствовать его: это было создание Света, нестерпимо яркого Света. Заметил присутствие врага и Кил’джеден – из тронного зала донесся оглушительный гневный рев.
Оковы эктоплазмы пали.
«Прочь из этого места. Тебе здесь не выжить. Только не сейчас », – голос прозвучал в голове у Предателя и тут же умолк. Заклятие перемещения мгновенно отнесло его назад, к престолу Кил’джедена.
Возвращение в тело было резким и почти что болезненным. Иллидан едва устоял на ногах; казалось, в Круговерти Пустоты он провел вечность, но здесь, в Запределье минуло всего мгновение. Печать Аргуса пылала багровым пламенем.
Получилось!
Иллидан нашел то, что искал, и выжил. Кил’джеден и правда в Аргусе. Там – трепещущее сердце Пылающего Легиона. А еще Предатель нашел то, чего найти не ожидал, – встретил создание, которое помогло избежать неминуемой гибели. Потом он вспомнил о природе этого существа – оно принадлежало Свету – и понял, что не доверяет ему.
Кил’джедена назвали Искусителем не просто так. Возможно, это его козни – часть сложной и запутанной ловушки.
Глава двадцать пятая
За месяц до падения
Иллидан стоял во главе стола-карты. Советники приходили и уходили – как и гонцы с последними известиями. Эльфы крови спорили с Акамой, Ванделем и другими командирами охотников на демонов.
Иллидан потер виски, прямо под рогами. Он почти оправился после астрального путешествия, восстановил силы и не мог медлить. Нужно было пользоваться достижениями и находками, как можно скорее встретиться с Кил’джеденом – пока тот не разгадал его планы и не приготовился.
Иллидан так глубоко задумался, что не заметил, как к нему обращается леди Маланда.
– Что прикажешь, владыка Иллидан? – настойчиво спрашивала она. Предатель посмотрел на жрицу син’дорай так, что ей, не наделенной призрачным зрением, стало не по себе.
– Насчет чего? – нарочито раздраженно спросил Иллидан.
– Резервуара Кривого Клыка. Новости удручают: леди Вайш потерпела поражение, и насосы перестали работать.
Водохранилище… Иллидан представил себе огромную насосную станцию и магические агрегаты, подземные пещеры и протянувшиеся на мили трубы. Когда леди Вайш только представила план захватить водные ресурсы, замысел показался Иллидану очень важным. Теперь, когда события ускорили свой бег, он едва ли был достоин внимания. Предателю было о чем позаботиться.
– Что прикажешь делать, владыка Иллидан? – спросил Гатиос Изувер, поглаживая подбородок рукой в латной перчатке. – Альянс и Орда закрепились на полуострове Адского Пламени, захватили цитадель и уничтожили Магтеридона. Нам ударить в ответ?
Иллидан подумал над вопросом паладина: что можно сделать? Азеротцы ударили не только по Легиону, они захватили одну из самых больших крепостей иллидари. И это – лишь последняя из череды неудач, которой предстояло аукнуться. Без крови властителя преисподней Иллидан больше не мог создавать орков Скверны.
Другое дело, что Иллидана это больше не волновало: скоро он все устроит, вот только битва состоится не в Запределье, а в Аргусе. Предатель отыскал убежище Кил’джедена, но отыскал он его в астральной форме. Теперь нужно было переправить к престолу демона армию – во плоти. Портал такой силы потребует энергии, неимоверное количество энергии. Источник силы имелся лишь один: души. Правда, на сей раз их требовалось гораздо больше, чем для портала в Натрезу.
Гатиос выпрямился во весь немалый рост и ударил себя в стальной нагрудник.
– Что нам делать, владыка Иллидан? Альянс и Орда наступают по всем фронтам. Они теснят и нас, Пылающий Легион. Нам отступить в Черный Храм? Или удерживать позиции и отбросить неприятеля?
Выходит, Иллидан ошибся, понадеявшись, что армия Азерота сосредоточится на Легионе. Так сильна была ненависть к Предателю, что Альянс и Орда позволили себе забыть о главной угрозе. Круул, наверное, знал, что азеротцы жаждут мести не меньше, чем Майев Песнь Теней, потому и заманил их в Запределье. Ничего, Иллидан заставил его поплатиться за это. Как-нибудь он навестит Стража, и тогда уже она познает на себе его гнев.
Правда, пока у Предателя не было на это времени. От его действий зависела судьба всего живого.
– Делайте, что считаете нужным, – наконец ответил Иллидан. Взмахом когтистой руки он смел фигурки на карте. – У меня пока другие заботы.
В зале повисла гробовая тишина. Все в ужасе уставились на Предателя, ожидая решений, приказов. Иллидан ошибся: он по-прежнему нуждался в советниках, в их вере и преданности, ведь главная битва еще не состоялась. Упершись руками в стол-карту, он по очереди глянул на каждого: на командиров охотников, на Акаму, на Гатиоса и прочих советников…
– Мы воюем, чтобы защитить от ярости Пылающего Легиона саму жизнь, – сказал он. – Неважно, сумеем ли мы удержаться в Запределье еще несколько лет. Легиону достаточно собраться с силами, и тогда он возьмет нас числом. То, что происходит здесь и сейчас, не имеет значения, если только это не связано с нашей подлинной целью.
Тишина сделалась плотнее. Охотники на демонов согласно кивнули – они-то знали, что такое Пылающий Легион. Знали, какую угрозу он несет для обитателей Вселенной. Прочие же сомневались. Разъяренный этим неверием, Иллидан чуть было не набросился на советников.
Совладав с собой, Предатель постарался взглянуть на вещи их глазами. Советники не видели дальше своего носа. Ограничивались пределами данной им власти – которую, кстати, теряли. Совет боялся за свои жизни, как будто они что-то значили перед угрозой вторжения Легиона. Не понимал, что победа здесь, в Запределье только отсрочила их смерть на несколько месяцев или же лет, и эта смерть придет за ними, если только не убить Кил’джедена, не уничтожить Пылающий Легион.
Однако в том не было их вины. Иллидан сам решил не показывать Совету картину в целом, полагаясь на жадность, амбиции подручных. Используя эти чувства, чтобы держать их в узде. Пришла пора открыть им правду.
– Нужно дать бой Кил’джедену, – объявил Иллидан.
– Об этом ты уже говорил, владыка, – напомнил Акама. – И, разумеется, мы все согласны. – Однако судя по его тону и выражениям на лицах советников, никто с Иллиданом соглашаться не спешил. – Но нам просто необходимо сохранить за собой позиции, чтобы подготовить крупное наступление.
Иллидан покачал головой, только сильнее распалив огонь любопытства советников.
– Позиции нужно держать лишь до тех пор, пока не отворим врата в Аргус.
Акама посмотрел на него одновременно с ужасом и благоговейным трепетом.
– Ты готов отвоевать изначальную родину моего народа?
– Готов. Хочу узреть окончательную и бесповоротную гибель тех, кто ее оскверняет. И мне известно, как этого добиться.
– Мы покинули Аргус тысячелетия назад, и он отошел союзникам Саргераса, последователям Архимонда и Кил’джедена. От Запределья наш мир отделяет тысяча других миров, и попасть туда можно лишь через тысячу порталов.
Верховный пустомант Зеревор усмехнулся, словно уже знал ответ. Верас Глубокий Мрак слушал молча, а среди охотников на демонов Иллидан ощутил растущее возбуждение.
– Да, если идти путями, по которым отступали дренеи, – сказал Иллидан. – Я же открою прямую дорогу.
– Хочешь навести портал через Круговерть Пустоты до самого Аргуса? Прости, владыка, но это невозможно.
– Как раз наоборот, Акама. Всего лишь невероятно сложно. И я могу открыть такой портал. Когда используешь магию и располагаешь достаточными ресурсами и знаниями, осуществимо все.
Акама принялся что-то быстро обдумывать.
– Энергию тебе придется собирать как тогда, когда ты открывал проход в Натрезу.
Иллидан кивнул, давая знак Акаме, чтобы тот продолжал развивать мысль. Как ни странно, вместо Сломленного заговорил Вандель:
– Оно того стоит, владыка? Мы правда сможем избавиться от угрозы Пылающего Легиона?
Иллидан по очереди всмотрелся в лица советников. Сказать по правде, он не знал. Просто готовился совершить прыжок в неизвестность. Возможно, Легион был совершенно неуязвим, и смерть Кил’джедена ничего не изменит. Но кое в чем Иллидан не сомневался.
– Над этим я размышлял десять тысяч лет и даже дольше, Вандель, – сказал он. – С тех самых пор, как узнал Саргераса, как понял, что такое на самом деле Пылающий Легион.
Он умолк, вспоминая видения – те же, которыми делился с будущими охотниками на демонов, только ярче, в сотню раз. Его пытались убедить, что Легион неуязвим, что бесполезно противостоять воле Саргераса, что самое разумное – примкнуть к Легиону, помочь ему перекроить Вселенную. Однако разум Иллидана выдержал. Предатель остался самим собой, использовав увиденное, чтобы воодушевиться на века борьбы с противником.
– Меня десять тысяч лет держали в заточении, но я не бездействовал. Размышлял над тем, что удалось узнать о Легионе, обдумывал каждую возможность сокрушить его. Возможность для любого. Потому и примкнул к демонам – хотел узнать их лучше. Отдал за это все. Теперь о Пылающем Легионе мне известно больше, чем любому из живых существ, кроме разве что его хозяев… если считать их за живых. Я многое выведал, однако все сводятся к одной ужасной истине.
Дожидаясь, пока Легион нападет на тебя, его не уничтожишь.
Демоны слишком сильны: дашь им отпор, и они вернутся. Хоть тысячу раз обращай их в бегство, они будут приходить снова. И с каждым разом силы их будут прибавляться. Их командиры учатся на ошибках, генералы заранее просчитывают твои ходы.
Они бессмертны. В большинстве миров их души невозможно уничтожить – только вернуть в Круговерть Пустоты. Там демоны перерождаются, сохраняя все знания из предыдущего воплощения. Представьте, что деретесь с воином, который каждый раз, как вы его убьете, возвращается. Мало того, он помнит, какой уловкой вы воспользовались, и готов к ней. В итоге запас хитростей иссякает, и нет больше надежды на удачу. Вот почему в Азероте Легион не побить. Духи демонов можно уничтожить в Круговерти Пустоты, там, где она имеет выход в миры смертных, или в мирах, предельно насыщенных демоническими энергиями Пылающего Легиона. Одно из таких мест – Натреза. Другое – Аргус.
Были те, кто думал, будто победил Пылающий Легион. Ныне повелители ужаса попирают их кости, а инферналы оскверняют могилы детей этих глупцов. Нельзя победить Легион, если сражаешься по его правилам. Так можно лишь проиграть.
Путь к победе один: напасть на Легион там, где он уязвим. Шанс небольшой, но кроме него, других нет. Нет у нас и выбора: мы либо ждем и погибаем, либо сами идем войной на Саргераса и его прислужников. Убьем военачальников, воодушевляющих демонические силы Легиона. Убьем и Архимонда, если он переродился, с Кил’джеденом. Саргерасу нужны командиры, чтобы управлять солдатами – без них эредары передерутся, и мы мало-помалу их всех уничтожим.
Акама и почти все остальные советники смотрели на Иллидана с ужасом и восхищением. Охотники на демонов кивали.
– Я дам бой Легиону в Аргусе. Вы, охотники на демонов! – Иллидан жестом руки обвел татуированных эльфов. – Вы все хотели отомстить Пылающему Легиону. Каждый из вас доказал, что готов биться со мной бок о бок. И вот я предлагаю небывалый шанс: мы, как жнецы косой, пройдемся по рядам демонов, убьем их командиров там, где они более не воскреснут.
Иллидан замолчал, давая эльфам осмыслить сказанное. Он не просил идти за ним. Он утверждал, что они достойные воины, и это была правда. Один за другим командиры охотников кивнули в знак согласия.
– Идите и передайте мои слова остальным. Готовьтесь к открытию пути в Аргус.
– Куда ты собрался? – сиплым шепотом спросил Акама, в ужасе теребя щупальца на подбородке.
– Туда, где масса душ только и ждет, чтобы их уничтожили. В Аукиндон.
– В Мавзолей дренеев, владыка? Это же священное место!
Иллидан взглянул на Акаму. Неужто Сломленный вздумал воспротивиться?
– Не для меня, верный Акама.
Пеплоуст медленно понурил голову и сгорбился. Иллидан прекрасно понимал, что Акаме его решение не по душе, но ради этой самой души – и душ своего племени – пеплоусту разумнее было смириться.
– Как скажешь, владыка.
Иллидан широко развел руки и расправил крылья.
– Все, уходите. Скоро вы получите указания.
* * *
Вандель проводил взглядом советников и последний раз посмотрел на стол-карту и сметенные фигурки, обозначавшие разбросанные по Запределью армии. Теперь все это больше напоминало игрушку, детскую головоломку, не имеющую ничего общего с предстоящим делом.
Покидая зал совета, Вандель думал о словах Иллидана и о видении, которое явилось ему во время ритуала.
Вандель ни на мгновение не сомневался в словах хозяина: Пылающий Легион – это и правда неуязвимая армия, которую не победить обычными средствами. Нельзя выстоять против полчищ бессмертных солдат, ряды которых постоянно пополняются. Вопрос в другом: что меняет задумка Предателя? За прошедшие месяцы он, казалось, лишился остатков рассудка. Теперь-то Вандель понимал почему: Иллидан в своих планах и схемах приблизился к кульминации.
Судьба Запределья не волновала Предателя. Не волновали его и цитадель Адского Пламени, и резервуар Кривого Клыка. Разве что в качестве вех на пути к главной цели.
Вандель видел то, что упускали из виду прочие советники: дальше Иллидан ничего и не планировал. Он стоял на краю великой бездны, собираясь броситься во тьму. Все, что происходило – взятие крепостей, прибытие Альянса и Орды, – было для него делом второстепенным. Вандель знал: несмотря ни на что, в ближайшие месяцы все это пойдет прахом. Не выживет никто. И неважно, пойдут иллидари за владыкой или останутся в Запределье воевать с Легионом или Альянсом и Ордой – погибнут все. Главное – чтобы смерть не была напрасной. И если сказанное Иллиданом хоть сколько-нибудь правдиво, тогда и думать нечего.
Вандель коснулся амулета, который так давно сделал для сына, Хариэля. Он пошел за Иллиданом с одной целью – отомстить Пылающему Легиону. И пойдет до конца, даже если ему предстоит умереть.
Было видно, что остальные охотники на демонов приняли то же решение. Эльфы крови, похоже, традиционно думали, как бы обратить ситуацию в свою пользу.
Вандель приготовился последовать за Иллиданом, что бы ни случилось.
Предатель в зале совета зябко обхватил себя крыльями. Сделал девять шагов и развернулся, а почувствовав на себе чужой взгляд, выпрямился, расправил крылья и скрестил на груди руки. Двери закрылись, и Вандель понял: даже хозяин, и тот сомневается.
* * *
Опустевший зал совета казался просторнее, а в абсолютной тишине он и вовсе напоминал склеп. Иллидан подошел к столу и посмотрел на захваченные врагом крепости: каждая из опрокинутых резных фигурок означала тысячи смертей, реки крови. А ведь он уже давно перестал следить за подобными вещами. В игре, которую вел Предатель, десятки тысяч потерянных жизней были малой ценой.
Когда-то давно подобные потери еще обеспокоили бы его. Головой он это понимал, однако сердце оставалось глухо; он не испытывал даже тени былых чувств, и это его тревожило. Иллидан так долго подавлял в себе сомнения, заставлял себя беспокоиться лишь о том, что касается его войны. И вот, стоя в пустом зале совета, он слышал только эхо умолкших голосов.
И Вандель, и Акама не зря сомневались: вполне возможно, Иллидан не прав. Вполне возможно, его не зря называют безумцем. Он взял со стола вырезанную из кости копытня фигурку орка и повертел ее в пальцах. Сколько орков Скверны он без раздумий отправил на бойню? При необходимости Иллидан мог назвать точное число: его память чародея вмещала списки всех воинов. Но смысл был не в этом.
Он почти забыл, что охотники на демонов одной с ним крови, что они ему ближе других иллидари. Предатель шел дорогами, которые отдалили его от родного племени. Он десять тысяч лет провел в заточении, в темнице, где рядом были только Майев и Стражи, да и те с ним почти не общались. Десять тысяч лет в одиночестве, наедине с собственными мыслями, планами и видениями. Десять тысяч лет он лелеял темные мысли, пробуя на прочность оковы, которые никак не мог разорвать, – пока, наконец, Тиранда его не освободила. Иллидан подумал, что пора бы навестить Майев и осуществить часть заслуженного ею наказания.
Раздавив фигурку орка, он швырнул ее на стол. Не время было отвлекаться. Надвигалась война. Тут же шевельнулся червячок сомнения и принялся грызть его изнутри: что если он ошибся? Что если просчитался? Видения – не обязательно достоверны. Возможно, есть иной путь, а Иллидан его проглядел. Возможно, он слеп и не видит пути, который может привести к победе без стольких жертв. Предатель искал и искал, но не находил его, однако это еще не значило, что такого пути не существует вовсе.
Иллидана прозвали Предателем, Предателем его и запомнят… если, конечно, выживут, да и то лишь благодаря ему (хотя никогда о том не узнают).
Эта мысль доставила Иллидану мрачное удовольствие.
Расправив плечи и крылья, он вышел из зала. На ходу он ни разу не обернулся. Пришла пора отправиться в Аукиндон, к неприкаянным душам.
* * *
Отослав часовых, Акама приблизился к клетке Майев. Когда он поведал о последнем совете у Иллидана, Песнь Теней побледнела еще сильнее. Акама сильно рисковал, приходя к ней в такое время, но нужно было поговорить хоть с кем-то, кто разделял его жгучую ненависть к Предателю.
Сердце Сломленного сковало ужасом: владыка затеял осквернить очередную святыню дренеев. Для него не осталось ничего запретного, и даже величайшее кладбище народа Акамы стало жертвой растущего безумия Иллидана. Теперь вождь пеплоустов знал, чувствовал каждой фиброй души: что бы ни случилось, даже ценой души его надо остановить. Пришла пора последнего, отчаянного хода.
– Он совсем свихнулся, – сказала Майев. – Точнее, свихнулся он давно, но это – самая безумная его затея. Открыть портал в Аргус! Ты уверен, что он не собирается призвать оттуда подкрепление и разбить Альянс с Ордой?
Акама покачал головой.
– Тебя там не было, и ты его не слышала: Иллидан говорил совершенно серьезно, и он намерен претворить задуманное в жизнь. Больше его ничто не заботит. Последние несколько недель он совершенно забыл о делах в Запределье и занимался только этим планом. Забросил все, лишь пробовал открыть этот свой проход. Сплетал чары за чарами, составлял астромантические таблицы, одну за другой. Его ничто не заботит, даже развал империи.
– А может, он задумал открыть портал и бежать? – предположила Майев. Она тревожилась, как будто у нее еще оставался шанс поймать Иллидана. – Может, он ищет путь в далекое и недостижимое убежище? Тебе ли не знать – так поступил твой собственный народ.
– Иллидан не из тех, кто бежит от опасности. По-моему, он искренне намерен добраться до Кил’джедена и биться с ним насмерть.
– Он проиграет! – презрительно расхохоталась Майев. – Все его труды пойдут прахом. И твои, кстати, тоже: твой драгоценный храм отойдет Альянсу и Орде. Освободи меня, и тогда, если святыню получит Альянс, я замолвлю за тебя словечко, позабочусь, чтобы ее вернули дренеям.
Акама улыбнулся.
– На этот счет тебе не стоит беспокоиться – я составил кое-какие планы. Тебе лишь нужно запастись терпением.
– Ты за этим навещал меня так часто, Сломленный? По-прежнему хочешь использовать меня в своих целях?
– Что, если так? Что, если я выпущу тебя отсюда и открою дорогу к отмщению?
– Ты и прежде мне это обещал.
– Тогда было неподходящее время. Зато теперь – иное дело.
Акама ушел, довольный тем, как замолчала и задумалась Майев. Где-то вдали содрогнулась земля – это извергалась Рука Гул’дана. В последнее время вулкан не спал. Зловещее было предзнаменование.
Глава двадцать шестая
За месяц до падения
Пепел захрустел под ногами Иллидана, когда он приземлился у разбитых ворот Аукиндона. Впереди возвышались стены города-мавзолея, серые, как и все вокруг. Где-то вдалеке по небу пронесся падальщик, по пустоши брел дряхлый копытень. Текла песчаными ручейками подгоняемая холодным ветром пыль.
Некогда город был укрыт куполом, похожим на шлем титана; ныне свода лежали, разбросанные, по мертвой высохшей земле.
Между Башнями Духов, что высились над Костяными Пустошами, пульсировала магия. Зачем эти башни, Иллидан не знал, и это его беспокоило. Он всю жизнь посвятил изучению и овладению магией, но в его знаниях все еще оставались пробелы.
Забеспокоились даже орки Скверны из клана Призрачной Луны – самые бесстрашные и яростные из сородичей. Было в этом месте нечто, что просачивалось в их переполненные злобой умы и вызывало подобие страха. Иллидана это тревожило, ведь клан Призрачной Луны из всех орочьих кланов больше других был привычен к некромантии и темной магии. Капитан отряда Гримбак Гнев Теней пролаял что-то ободряющее, и орки, упокоившись немного, стали ждать его приказов.
У Иллидана пересохло во рту, горло сдавил спазм. Он ощущал странный привкус и душок, как будто в нос и в рот ему проникли крохотные частички костей. Стараясь не думать об этом, Предатель продолжил всматриваться в руины.
Город пал жертвой некой катастрофы. Из кусков развороченной кладки, точно ребра из гниющей плоти, торчали металлические прутья.
Если верить Акаме, то некогда это было святое место, и тут покоились кости мертвых дренеев. Однако что-то пошло не так; ходило множество противоречивых слухов: якобы некий темный ритуал воскресил покойников, или орки заигрались с чем-то, что лучше было не тревожить, и высвободили могущественное зло. Или Пылающий Легион опробовал на кладбище некое страшное оружие, и в результате пагубная энергия все здесь извратила.
Иллидан знал истину – ее он почерпнул из воспоминаний Гул’дана. Старый чернокнижник отправил в некрополь группу колдунов на поиски неких артефактов. Те, кому удалось вернуться, рассказывали потом, что где-то ошиблись и в результате призвали странное существо. Оно разрушило Аукиндон, раскололо купол и разбросало бесчисленные останки дренеев по пустыне.
Иллидан приказал оркам двигаться вперед. Оскверняя тишину погоста ревом и тяжелым топотом, солдаты ступили во врата мертвого города. За ними следила тысяча глаз: во тьме некрополя притаились древние и голодные существа.
Под ногами хрустел пепел. Оркам было тяжело шагать, зато Иллидан, непринужденно работая крыльями, плыл над землей.
Город был построен в виде концентрических кругов, и не успел отряд Иллидана миновать первые врата, как оказался у останков второй стены. Впереди возвышалась лестница; направо и налево уходили рукава некогда широкой улицы. С внешней стороны стены имелось множество отверстий, ведущих к могилам и мавзолеям.
Все тут имело вид запущенный и покинутый. Ветер выл, лаская кожу и раздувая крылья Иллидана.
Предатель повел орков вверх по истертым ступеням к тому, что осталось от триумфальной арки. Пройдя под ней, они оказались на стене шириной с полноценный тракт и уже оттуда взглянули на новый круг руин.
«Эти стены – как кольца в стволе дерева», – подумал Иллидан. Сверху ему открывался отличный вид на центр некрополя. Город построили в несколько ярусов, возможно даже, это было одно целое здание со множеством залов и палат. Странно было сегодня смотреть на обвалившиеся этажи. Город строили по понятным причинам – чтобы упокоить невероятно чувствительные души дренеев, пришедших сюда из иного мира.
Иллидан хотел достичь центра некрополя, но понимал: легкого пути не будет. Сам он, конечно, мог на крыльях спланировать вниз, к самой середине комплекса, но тогда за ним не сумеют последовать орки, несущие огромный бак с вытягивателем душ. Иллидан плотнее завернулся в крылья, будто кутался в плащ на ветру. Он уже жалел, что пришел сюда.
Вернулся один из дозорных и с победной улыбкой сообщил:
– Мы нашли путь в крипты, владыка!
* * *
По бокам от арки стояли необычные жаровни, пламя в которых освещало знамена со странными рунами. Рядом лежал скелет. Пахло древними благовониями и костями; всюду витал сладковатый душок разложения. Иллидан успел наглотаться праха, и в горле у него першило.
За порогом подземного склепа все ощущалось иначе: Иллидан будто ступил в другое измерение. Каменные жаровни загорелись зеленым огнем Скверны, и навстречу чужакам вышла мерцающая призрачная фигура дренея: ее пустые глаза взирали в пустоту. Выглядел дух скорее печально, нежели устрашающе, и все же в его присутствии становилось не по себе. Орки угрожающе зарычали, но напасть не решились.
Чародей в Иллидане спросил себя: что они такое на самом деле, эти духи? Души, покинувшие мертвые тела? Тогда почему они не помнят ничего и не способны действовать свободно, как он – когда оставляет тело и отправляется в Круговерть Пустоты?
Привидение ходило туда-сюда, как сломленное и лишенное разума существо. Иллидан думал: возможно, оно больно́, или свихнулось, или что-то утратило? Или же на него так повлияла магия, превратившая некрополь в обитель неприкаянных душ? А впрочем, эти размышления могли и подождать. Пора было двигаться дальше.
Отряд продвигался глубже в лабиринт коридоров и склепов. Аукиндон был построен давно и с размахом: город под землей намного превосходил размерами комплекс на поверхности.
Потолок скрывался за паутиной призрачной энергии. Тут и там в свете жаровен лежали груды костей, будто собранные и сложенные неким безумцем.