– И что ты у меня стащила?
– Парочку карт доступа. А на следующий день вернула на свое место. Ты что, даже не заметил пропажи?
– Я не так часто ими пользуюсь. Тем более, какой тебе от них толк? Большинство помещений требуют отпечатков пальцев.
– Да, но не комната, куда транслируется видео с камер наблюдения, – ухмыльнулась Кристен. – Изначально я планировала попытаться получить доступ к самым интересным местам, но когда я увидела на входе эту свиноматку… скажем так, под бурлящими эмоциями мои планы резко поменялись. Я сразу обратила внимание на множество камер наблюдения, напичканных по периметру здания ФБР, и подалась в комнату наблюдения.
– И сидящие там сотрудники спокойно пропустили тебя?
– Они в каком‑то смысле даже были рады увидеть меня… те два раза, что я «случайно» заскочила к ним в поисках туалета. И этого времени вполне хватило, чтобы разглядеть, что попадает под обзор камер, а что нет.
– Что значит «были рады» видеть?
– Ну… судя по их внешнему виду они там не часто видят красивых заигрывающих с ними девушек… тебе ли не понимать их.
Я уставился в ее самодовольные наполненные властью глаза, пытаясь понять смысл ее слов, но под грузом своей физической и умственной истощенности решил не заморачиваться и не отклоняться от основной темы.
– И таким образом ты обнаружила слепую зону, где ты бы не попала под камеры наблюдения?
– Именно. Сложно было не заметить целый невидимый коридор.
– И что было дальше? Как ты так ловко выманила Люсинду?
– Нейтан, ты когда первый раз меня увидел, у тебя были опасения по поводу меня? Хоть какие‑то? У меня идеальная внешность, я не вызываю подозрения. Все, что мне оставалось – это зайти в слепую зону и разыграть небольшую сценку необходимости срочной помощи. Ой, помогите, пожалуйста, скорее, кажется, я сломала ногу, – Кристен пародировала саму себя, размахивая руками в перчатках. – Твоя Люсинда сразу же сорвалась с места без тени сомнения в том, что хрупкой беззащитной девушке требуется помощь.
– Черт, Кристен, но она же значительно отличалась от… от тех, кого ты убивала! Ее вес ведь был значительно меньше, чем у остальных. Она же не была такой… такой…
– Правда? А с виду так и не скажешь. Или что, ты думаешь, что я их всех взвешивала, проводила кастинг, прежде чем решить, что делать дальше?
– Штайблих все‑таки был прав, – отчаянно буркнул я себе поднос.
– Я, если честно, так же подумывала немного позже выпустить кишки этим пузатеньким наблюдателям в комнате с камерами наблюдения, но потом я встретила тебя в том недостроенном отеле…
– Переломный и незапланированный момент, не так ли? – ухмыльнулся я.
– Да, – немного разочарованно ответила она, – тут ты прав, такая встреча с тобой в мои планы явно не входила. Я… я вообще поздновато узнала о сносе здания… как раз перед твоим появлением я заметила бригаду строителей на другой стороне и выяснила у них, что зданию на тот момент оставалось жить минут десять. И потому я начала впопыхах искать возможность незаметно и быстро пробраться в здание. Тебя я заметила, когда ты с напарником внизу осматривал окрестности, но собрать все свои манатки вовремя, как ты понял, я не успела…
– Как тебе удалось выжить после такого взрыва? Мы же были… рядом… я помню, что ты бросилась к выходу… но… я не думал, что тебе это поможет.
– Помогло, как видишь. Но легко я не отделалась. Я успела вовремя выскочить, но меня все равно достало взрывом и немного привалило камешками. Я чуть ногу не сломала… хотя, может, там и закрытый перелом, до сих пор болит. Из‑за этой травмы мне пришлось разыграть ту сцену в больнице, помнишь?
– Какую еще сцену?
– Когда я как будто бы поскользнулась в ванной…
Кристен поднялась и, пошатываясь из стороны в сторону в попытках оттереть что‑то на своем плаще, скрылась за дверью палатной ванны. Я же тем временем уставился на ненавистный мною с детства фрукт и, раскрыв нож, принялся снимать с него кожуру. Я успел очистить лишь четвертую часть апельсина, когда звук журчащей в ванне воды прервался коротким визгом Кристен и последовавшим следом глухим ударом.
– Эм… Кристен?! Ты там в порядке? – громко крикнул я.
– Ага, кажется, – из‑за двери показалось ее перекосившееся от боли лицо и поджатая левая нога.
– Что случилось?! – обеспокоенно спросил я.
– Кроме того, что я дура – все нормально, – закрыв кран с водой, она кое‑как дохромала до кресла и уселась в него, – поскользнулась на этих чертовых каблуках… кажется, ногу подвернула, – согнувшись, обеими руками она начала потирать левую лодыжку.
– Эм… как ты умудрилась?
– Если бы ты ходил на каблуках, то знал бы, как иногда бывает опасно на них передвигаться, а еще этот чертов скользкий пол, – все еще кривясь и потирая ногу, недовольно ответила она, – ужас, как болит, теперь хромать буду.
– Что? Ты… намеренно поскользнулась тогда в ванной?
– Я не падала там, я просто имитировала это. Ты не представляешь, как мне тяжело было добираться до твоей палаты несколько раз без подозрений. Мне приходилось терпеть адскую боль в ноге, чтобы не хромать… не выдать себя походкой. А уж после того, как я «поскользнулась» на каблуках в твоей палате, я наконец‑то смогла расслабиться и спокойно хромать перед тобой.
Стараясь не показать своего удивления, я все же тихонько хмыкнул, поражаясь таким просчетам на несколько ходов вперед.
– Ну ты… да. Я бы может и правда начал думать на тебя, если бы ты пришла ко мне уже хромой. Но… зачем ты пришла ко мне? Я же тебя видел там на стройке, это неразумно.
– Разумно. Я пришла тебя убить.
– Убить?
– Да, Нейтан. Ты же сам сказал: ты меня видел там. Я вообще‑то даже не надеялась, что ты выживешь после такого взрыва, но когда я узнала, что ты умудрился выжить и лежишь в коме… я решила проведать тебя. Поначалу я хотела закончить то, с чем не справились обломки здания, но потом я пообщалась с твоим отцом и выяснила, что ты почти наверняка будешь иметь проблемы с памятью. И тогда я решила рискнуть и посмотреть, что из этого выйдет.
– Зачем? Я же все равно бы вспомнил все в конечном итоге, это было неизбежно. Что за идиотское желание так рисковать? И почему же ты меня тогда не убила? Ты… ты никогда не убивала тех, кто не соответствует твоему шаблону, так ведь? Даже охранник этого склада, чье тело мокнет сейчас снаружи – немного подходит под твой шаблон. Я прав? Или может… тебе стало жалко меня?
– Не льсти себе, – ухмыльнулась она, – это был простой интерес попробовать что‑то новое, жажда адреналина. Я заводилась от одной лишь мысли, что у меня будет шанс пообщаться с тем, кто в любой момент может вспомнить, кто я такая.
– Ты больная.
– В какой‑то степени, возможно. Однако я приняла меры предосторожности, на случай неудачи. Помнишь, как я за спиной держала пакет с апельсинами, когда впервые зашла к тебе в палату?
В блеклом свете палатных ламп я смотрел на возвышающийся надо мной силуэт стройной девушки с немного мокрыми длинными светлыми волосами. Она была облачена все в тот же желтый дождевой плащ, в каком я впервые увидел ее на пороге своего подъезда, и словно застенчивая школьница, прятала обе руки за спиной, скрывая за собой сумочку и какой‑то пакет, наполненный шарообразными предметами. Увидев, как я резво обернулся к ней, на ее лице промелькнул испуг и от неожиданности она слегка дернулась.
– Нейтан? – настороженно спросила Кристен, наклоняя голову в бок.
– Оу, это ты, – почти шепотом отозвался я.
– Привет, – тихо сказала она, сменив испуг улыбкой.
– Привет. Чего так тихо крадешься?
– Мне показалось, что ты спишь.
– А освещения зачем меня лишила? – я кивнул на завешенную дверь.
– Мне показалось, что ты спишь, – улыбнулась она, – свет обычно этому мешает.
– И что же ты собиралась делать, после того как задвинула жалюзи?
– Не знаю… посмотреть хоть как ты… может разбудить, – неуверенно ответила она, вынимая руки из‑за спины.
– Что ты там прячешь? – я указал рукой на открывшийся моему взору странный пакет.
– О… это… апельсины любишь?
– Помню.
– У меня там еще нож был в руках… которым ты позже чистил апельсины.
Не знаю было ли еще что‑то такое внутри меня, что могло оборваться в пропасть от бесконечных волн разочарования, но когда я прокрутил в голове эту сцену в больнице, вспомнив, как Кристен закрыла жалюзи на двери, как осторожно со мной в начале общалась, как прятала руки за спиной, как потом дала мне нож… я будто потерял все, всю надежду на хоть сколько‑нибудь положительный конец этой истории. Вроде бы я уже хорошо осознал, что она психопатка и что она наделала, но… она пришла тогда не проведать меня, а убить. И лишь моя амнезия спасла меня. Это не укладывалось в голове.
Ужасное чувство. Будто потерять веру во все человечество и осознать, что в этом мире нет ничего… совершенно ничего хорошего. И не важно, что Кристен по‑настоящему больна на голову и, по сути, не виновата в том, кто она есть. Уже ничего не важно. Все обернулось таким ужасом, что тут уже ничего не исправишь.
В абсолютном физическом и психическом истощении я едва удерживал взгляд на ее ногах, изредка с трудом поднимая взор к ее разноцветным глазам. А она продолжала улыбаться, снисходительно поглядывая на меня, как на свою лучшую добычу.
– Что такое, Нейтан? – пророкотала она после длинной паузы. – Ты расстроился? Думал, что я о тебе беспокоилась? Переживала, выживешь ли ты? Ну вообще‑то, да, я переживала. Переживала, что выживешь… и в тот же момент жаждала узнать, что будет, если ты все‑таки выкарабкаешься.
– Ну теперь ты знаешь. Довольна?
– Я еще не решила… но оно того определенно стоило.
– Ты пропустила кое‑что. Что… и как… как ты… убила Дэвида? – с огромным трудом произнес я.
– А, ну да, эта мерзость. Что ж… на него я наткнулась у тебя дома в тот же вечер, когда тебя присыпало камешками. Как ты уже знаешь, мне так же досталось тогда… и это меня… на какое‑то время вывело из равновесия. У меня вообще‑то был еще один тайник и я с немного… затуманенным разумом сразу бросилась к нему. Как только я забрала оттуда свои вещи, я поехала домой, где и увидела у порога хорошо знакомый мне джип ФБР. Я, конечно, насторожилась… мало ли, может там на стройке меня кто‑то видел, но решила все же рискнуть и пройти внутрь, так как дома у меня оставалось много важных вещей и оставить их я не могла. Вооружившись своим любимым электрошокером, я прошла пару этажей и наткнулась на твоего Дэвида. Вот и представь картину, как этот жирдяй удивленно вытаращился на меня. После обрушения здания я хромала, на мне были ссадины, на лице даже было немного засохшей крови и грязная одежда.
– Он что‑то заподозрил?
– Сейчас я уже сомневаюсь, но тогда я решила перестраховаться. Конечно, я была несколько обеспокоена тем, что агент ФБР видит меня в таком виде. По его лицу было видно, что он был в замешательстве, но меня точно не узнал. Тогда я сделала вывод, что он пришел к тебе домой и использовала это. «Ой, вы работаете с Нейтаном?» – слезливым голосом набросилась я на него. И, не дав ответить, начала вешать лапшу на уши, что я попала в аварию, что там на улице раненные, что всем нужна срочная помощь и что я надеялась на помощь Нейтана… Короче, конечно, он купился и побежал за мной вниз. Когда же мы оказались рядом с его машиной, мне внезапно стало «очень плохо», я облокотилась на джип и твой Дэвид, конечно же, предложил мне посидеть внутри. Придерживая меня, он открыл дверь… и я всадила ему разряд ободряющего тока. Запихнуть его внутрь оказалось нелегко, с его‑то весом, но мне все же это удалось, как ты понимаешь.
– Я тебе не верю. Дэвид… он… он опытный агент, он не купился бы так просто на твою гнусную актерскую игру!
– Нейтан, солнышко, ты так наивен. Дело не в опыте. Дело в том, что он мужчина, как и ты. Все вы мужчины одинаковые, нужно только поманить и вы пойдете на поводу у милой беззащитной девушки, отчаянно нуждающейся в помощи. Вот ты, Нейтан, признайся, у тебя же был сон обо мне, не так ли? – Кристен прижалась к стене, нежно провела рукой в перчатке по своей груди и засунула ее себе в джинсы. – Тебе же это снилось? Я тогда сначала не поняла твоей реакции и твоих намеков, что вчера я была у тебя дома… но потом до меня дошло, какие галлюцинации у тебя были. Признайся, ты же трахал меня в своем сне?
– Да лучше бы я свинью трахнул во сне, чем тебя! – гневно выпалил я. – Это было бы не так мерзко!
Кристен в ответ залилась привычным маниакальным смехом и, вытянув руку из джинсов, прошла мимо меня.
– Да‑а, Нейтан… твои фантазии явно превосходят мои. Со свиньей я еще не пробовала, – продолжала смеяться она. – Но ты не расстраивайся, я уже и сама начинала подумывать о том, чтобы с тобой… ну, ты меня понимаешь, – она издевательски подвигала бровями и куда‑то кивнула. – Так что у тебя был шанс потрогать меня живьем.
Сдерживая гнев, которому, к тому же, не было выхода, я вытерпел, пока нервный смех Кристен не прекратится.
– Почему ты убила его только сегодня? – угрожающим голосом спросил я. – Для чего держала целых три дня… или сколько там дней прошло…?
– Для чего? – переспросила она, все еще сражаясь с легким смехом. – Ну, когда я его рассмотрела вблизи, то первым побуждением у меня было, конечно же, выпустить ему кишки. Однако, немного подумав, я решила, что агент ФБР может пригодиться в некоторых моих… будущих делах… ну там, полезной информацией снабдит, какой я у тебя напрямую узнать не могла. Я так же поначалу была достаточно наивна, полагая, что под пытками этот жирдяй мне поможет…
– Ты пытала его?!
– Да, немного. Кажется, я ему отрезала палец… хотя, может, и не отрезала, не до конца… не знаю. К тому же, сидеть, надежно связанным в машине три дня подряд без воды, еды и… туалета, – она довольно усмехнулась, – то еще испытание, знаешь ли.
– Ну ты и тварь…
– Ну да, твой Дэвид так же говорил, да и похуже. Короче, помощи я от него не дождалась. Все карманы я ему, конечно, вывернула, но никакой информации о расследовании и уликах, я так от него и не добилась. Одна брань… бесконечные помои, выливавшиеся из его мерзкого рта. Сегодня я наконец‑то избавила его от мук, жаль только времени не было разукрасить его… он бы идеально подошел.
– Почему именно сегодня?
– Я достаточно уже наигралась в Нью‑Йорке, пришло время уезжать. Знаешь, такое чувство, что здесь я, как и тогда в Лос‑Анджелесе, уже далеко зашла и оказалась в опасном положении.
– Это еще мягко сказано.
– Ну да, теперь, когда все обернулось вот так, у меня, конечно, выбора нет. Но я и до нашей с тобой сегодняшней встречи собиралась сменить очередное место жительства.
– Ты же только недавно сюда своего отца перевезла, я думал, ты планировала здесь надолго засесть.
– Да, все так, но мы же не можем всегда получать то, что хотим, – грустно улыбнулась она.
– По‑моему, это не про тебя, – фыркнул я. – И куда собралась? В Лас‑Вегас? Сиэтл? Может все‑таки в Чикаго?
– Нет… В Миссисипи, в Джексон. По статистике там для меня полно работы.
– А… так ты исследования теперь проводишь, выискиваешь, где побольше твоих клиентов? Ты не сможешь вечно убегать, Кристен. Ты уже зашла слишком далеко и посмотри, к чему это привело. Для тебя все уже кончено, ты просто не осознаешь этого.
– Ты меня обижаешь, Нейтан, да еще и недооцениваешь.
– Недооцениваю?! Вспомни, как ты безалаберно не уследила за собой, когда потрошила Уилкинсона! Мы нашли это место исключительно благодаря тебе, ты сама себя сдала! А что за чертовщину мы тут нашли? Куски кожи? Порножурналы? Кристен, серьезно? Ты чем тут, черт возьми, занималась?! Ты что лесбиянка? Или у тебя просто крыша поехала?!
– Скажем так, я проводила тут эксперименты, – ее голос вдруг посерьезнел, – я… я не лесбиянка, мне… мне нравятся все, и девочки… и мальчики, – она прислонилась к стене и мечтательно задрала голову вверх. – Только понимаешь, я не уверена в том, кто мне нравится больше. Я долгое время испытывала отвращение к мужчинам…
Она вдруг замялась, опустив голову, и под тусклым светом на ее лице я смог разглядеть что‑то похожее то ли на грусть, то ли на отвращение.
– Что? – сидя на холодном полу, прищурился я, пытаясь разглядеть ее эмоции. – Только не говори, что тебя изнасиловали и это пробудило в тебе кровожадность.
– Да, Нейтан, когда мне было четырнадцать, меня изнасиловали, ты угадал. Но только это никак не связано с тем, чем я занимаюсь сейчас. Все‑таки с тех пор прошло шестнадцать лет, а кровожадность, как ты выразился, во мне пробудилась лишь пару месяцев назад… а может и месяц назад. Изнасилование лишь настроило меня против мужчин и заставило увлечься девочками… знаешь, своего рода эскапизм, бегство от проблем. Так продолжалось довольно долгое время, пока в один прекрасный день я не осознала, что на самом деле мне нравятся все и что бессмысленно плохо думать обо всех мужчинах лишь из‑за одной твари со спермотоксикозом. А затем пришла некоторая… спутанность что ли. Я потеряла себя, я не знала, что именно мне нравится, или кто мне нравится, или кто мне нравится больше. И вот так я начала проводить эксперименты на этом складе наедине с собой и своими трофейчиками…
– Ты… ты что… тебя возбуждают… вырезанные тобою же куски кожи? – скривился я, едва сдерживая рвотные позывы.
– Да… что‑то в этом есть… и не только в этом. В каждом мужчине и каждой женщине… и в каждом том моменте, когда жизнь покидала самых мерзких их представителей. Я… я просто здесь сидела на вон том стуле, – она кивнула на старый железный стул, – наедине с собой и перебирала варианты… и воспоминания. Я пыталась понять, что мне больше нравится… кто мне больше нравится. Я даже пыталась исправить себя, отучить себя от симпатии к девушкам… с помощью электричества…
– С помощью электричества?
– Да, это наверно одна из моих самых любимых игрушек, – она подошла к скрытому во тьме железному столу и взяла с него электрошокер, – я его использовала не только для обезвреживания других… я его использовала и на себе. Я выставляла мощность почти на минимум, открывала один из стареньких журналов с парочкой сексуальных голых девушек и как только чувствовала приятное ощущение внизу живота, начинала возбуждаться при виде их обнаженных тел… я всаживала себе разряд электричества в живот. Знаешь, раньше применялась такая терапия… для лечения различных… расстройств.
Невольно я выдержал паузу, прежде чем что‑то ответить на это, и попытался представить и хоть как‑то понять все то, чем здесь занималась Кристен.
– И что… помогло? – только и выдавил я из себя, кривясь вроде как от отвращения ко всей ситуации, хотя в причинах своей реакции я не был уверен.
– Даже не знаю, – вздохнула она, положив пистолет на стол и начав вертеть в руках электрошокер, – думаю, что все же нет. Вся эта шокотерапия – пустой звук. Если нам что‑то нравится… то никакое это не отклонение, нужно принимать это… и наслаждаться этим сполна.
– Ты… ты больная. Тебе… тебе уже ничто не поможет. Твой разум испорчен… извращен у самих своих истоков…
– Ты не знаешь, что у меня здесь, – она ткнула электрошокером себе в висок, – ты просто этого не понимаешь. И я тебе уже, кажется, говорила, что тебе и пытаться не стоит… ты ограничен.
– Это я ограничен?! – меня охватил гнев. – То… то, что ты делаешь – это отклонение… это как… как уродство. Ты… ты, словно, ублюдок… ошибка природы, которая создала выродка вроде тебя.
– Я не ошибка! – взревела она, прожигая меня своим яростным взглядом и угрожающее направляя на меня электрошокер. – Не смей даже пытаться говорить о том, что тебе неведомо!
– Неведомо?! Да ты как чистый лист! Один ублюдок трахнул тебя в детстве и тем самым заложил в тебе фундамент биполярного расстройства, с которым ты кое‑как прожила десять… или сколько там лет. А потом твоя мать по собственной тупости разжирела до размеров слона! И, конечно же, когда она сдохла у тебя на глазах, ты прокляла ожирение и всех жирных людей, как главную причину всех твоих бед! Я не прав, Кристен?! Это послужило переломным моментов в твоей жизни, сподвигшем тебя на эту херню с идиотскими ритуалами?! Не потому ли ты режешь только толстых людей?!
– Заткнись или клянусь, я сейчас вспорю твое брюхо! – она схватила со стола скальпель.
– Мне?! Не смеши меня! Ты бы давно уже это сделала! Но ты неспособна убить того, кто не подпадает под шаблон… под образ твоей жирной матери! Все, все до единой твои жертвы, включая охранника этого склада, напоминали тебе об избыточном весе твоей свиноматки!
– Она не свиноматка! – кричала Кристен, находясь уже на пике кипения своей ярости. – Не смей вообще что‑либо говорить о ней, иначе я тебя…
– Да ты ничего не сможешь сделать! Ты больна, твоя болезнь извратила твое представление об окружающем мире, ты даже, наверно, не осознаешь, что кого‑то убила, тебе это кажется чем‑то другим… так ведь?! Это что‑то правильное, необходимое, да, Кристен? Это просто что‑то, что тебе нравится?! А я под твой маразматический шаблон не подпадаю!
– Если ты не заткнешься, я тебе сейчас докажу обратное!
– Да ты что?! А для чего ты меня сюда притащила, больная ты тварь?! Что, последнее убийство пошло не по плану?! Ты же в нем перешла все границы зверства! Что тебе от меня тогда понадобилось?! Понимание?! Сочувствие?! Помощь?! К чему ты мне все это здесь рассказывала?! Похвалиться?! Я тебя умоляю, твой уровень тщеславия и так зашкаливает без моей помощи! Ты просто начала осознавать, что ты больное на всю голову животное и что тебе…
– Я не… я не боль… это не болезнь! – рычала она сквозь зубы, задыхаясь от собственной ярости. – Она… здесь ни при чем!
– При чем. Ты заложница своего биполярного расстройства! Ты жертва своей зажравшейся матери! И тебе уже ничто не поможет… и никто. Ты больная тварь и тебе пора осознать это!
– Нет! – чуть ли не слезно заорала она и бросилась на меня.
Кристен всадила мне в грудь мощнейший заряд электричества, от чего мое тело на секунду, словно, вспыхнуло адским огнем, а затем наступила тьма.
Глава 7
– Красиво здесь, – тихо произнесла Джемма Римар, – никогда не видела ничего подобного.
– Да… и я, – неуверенно отозвался я.
Рыжеволосая Джемма, одетая в свой привычный официальный черный костюм, сидела рядом со мной на деревянной скамье на берегу моря и, немного улыбаясь, поглядывала вдаль. Позади нас простирался бесконечный песчаный пляж, сливающийся на горизонте с нежным светло‑фиолетовым небом, а почти у самых ног ласково плескались волны голубого безмятежного океана. Небо над водой будто сияло, а яркое фиолетовое Солнце почти вплотную нависало над линией горизонта, идеально отражаясь в воде океана.
Я повернул голову вправо и увидел в нескольких метрах от нас присевшего на корточки Джейкоба Броуди. Рядом с ним сидела на песке маленькая чернокожая девочка лет семи‑восьми и что‑то усердно копала в песке. С легким бризом до меня доносились отрывистые фразы Джейкоба, который, казалось, одновременно и играл с девочкой и, словно отец, чему‑то поучал.
– Сэр, а помните, как я к вам пришла, перепуганная перспективой работы со Штайблихом? – вдруг весело заговорила Джемма, будто вспоминая историю из детства.
– Да, – улыбнулся я, переводя взгляд с Джейкоба на фиолетовое Солнце, – ты тогда вела себя как перепуганная школьница.
– Да, помню, – засмеялась она. – Но ведь он правда так устрашающе выглядел, я прямо представляла, как однажды ночью он меня где‑нибудь задушит в темном переулке и по частям в пакеты разложит.
– Внешность оказалась обманчива… Я ведь тоже предвзято к нему относился и посмотри, к чему это привело… я чуть не убил его.
– Думаете, вы смогли бы убить его?
– Не знаю… возможно. В любом случае, я вынес важный урок. Нельзя никого судить по внешности… на основе предрассудков или еще каких‑то навязанных идей. Иногда может казаться, что ты на триста процентов прав, а вокруг одни идиоты… и все может так и быть… но точно так же все может быть и иначе. Всегда нужно смотреть дальше красивой или уродливой обертки. Нужно докапываться до сути, искать доказательства, нельзя быть слепым, нельзя думать, что ты все знаешь… это… это как‑то не правильно. Должны быть какие‑то веские основания для определенных действий… а не какое‑то там ощущение…
– Вы не такой, сэр.
Очередная нежная волна океана докатилась до наших ног и я ощутил приятную прохладную воду, заливающую наши с Джеммой босые ноги. В тот же момент недалеко от нас послышался смех Джейкоба и маленькой чернокожей девочки. Они сидели на берегу и смеялись над только что смытым волной песочным замком. Заметив мой взгляд, Джейкоб помахал мне рукой.
– Сэр, Джемма, идите к нам! – крикнул он.
Помахав рукой в ответ, я подхватился со скамьи и через пару секунд понял, что Джемма никуда не собирается уходить.
– Ты идешь? – спросил я.
– Нет, я еще посижу, я его жду, – она кивнула в противоположную сторону берега, где вдалеке едва узнавался одинокий силуэт блуждающего по берегу Райана Фокса.
– А, ну ладно, – кивнул я и пошел в сторону Джейкоба с девочкой.
Я медленно шел вперед, хлюпая босыми ногами по воде, и любовался окружающей меня красотой. Остановившись на секунду, я нагнулся, чтобы сполоснуть в воде руки и увидел свое отражение в океане. Я выглядел несколько старше своих тридцати четырёх лет и своим видом источал усталость. В кристально чистой воде я разглядел свои густые седые волосы, трехдневную седую щетина и грубые морщины вокруг зеленых глаз. Я замер на миг, разглядывая себя, и как только мое отражение в воде исчезло, продолжил свой путь дальше.
– Во что играете? – весело поинтересовался я у Джейкоба и девочки.
– Да вот, замки строим, – с натугой отозвался Джейкоб, выравнивая руками пирамиду из песка, – а океан не устает разрушать наши постройки. Да, Альма?
Девочка радостно заулыбалась и согласно закивала, а затем вытаращила свои разноцветные глаза на меня. В течение нескольких секунд мы рассматривали друга, словно увиделись в первый раз, пока Альма не опустила свой взгляд и не принялась вновь заниматься постройкой замка из песка.
– Ладно, играйте, мне к нему надо, – я кивнул в сторону своего отца – Роберта Стиллера, стоявшего вдалеке от берега вместе с Дитером Штайблихом под неестественно огромной пальмой с синими листьями.
– А, понимаю, – кивнул Джейкоб.
Как только я сделал пару шагов в сторону от девочки и Джейкоба, последний меня окликнул:
– Сэр, спасибо вам!
– За что? – обернулся я. – За повышение что ли? Ты его сам заслужил.
– Нет, сэр. Спасибо, за доверие.
Я лишь улыбнулся и продолжил шагать к своему отцу, который уже стоял немного в стороне от судмедэксперта. Штайблих же, облаченный в свой привычный белый халат, ходил кругами вокруг странной пальмы и с интересом рассматривал ее, будто готовясь к вскрытию необычного дерева для установления причины его… не знаю… необычности?
Шагая по песку к отцу, краем глаза я заметил, как Райан уселся на скамейку на место, где минуту назад сидел я, и вновь оказался в одиночестве. Джеммы там уже не было, она в этот момент медленно прогуливалась по берегу в направлении Джейкоба и Альмы.
– На что он там смотрит? – спросил я у отца, уставившись на заинтересованного пальмой Штайблиха метрах в пяти от нас.
– Судмедэксперт же, что с него взять, – ухмыльнулся отец, так же поглядывая на синие листья пальмы над нами, – вроде не его сфера, а все равно выискивает какие‑то проблемы у дерева.
– Ну да… признайся, ты ведь тоже подозревал его?
– Я?! – искреннее удивился моему вопросу отец, не отводя взгляда от Штайблиха. – Да у меня даже мысли такой не было.
– Но почему?
– У меня для этого есть ты, – улыбнулся отец.
– Ну да, действительно.
Я окинул взором берег и заметил вдалеке сидящего на песке неизвестного мне седого мужчину. Правее от незнакомца, метрах в десяти, я узнал лысеющего Кевина Андерсона. Он держал в руках какую‑то бумажную книгу и поочередно выставлял перед собой каждый лист на фоне Солнца, будто пытаясь увидеть что‑то на просвечивающихся страницах.
– Прости, что тогда наорал на тебя, – тихо произнес я.
– Извиняешься за то, что я тебя подставил? – удивился отец.
– Я не знаю. Просто… хочется извиниться.
– Ну ты ж не думаешь, что твой отец намеренно стал бы тебе вредить? Наверняка у него были какие‑то причины… или ты что‑то не так понял.
– Ну да, возможно.
Кивнув отцу, я подошел к Дитеру Штайблиху. Его глаза больше не казались темными, а сам он теперь походил на самого обычного старика, хоть и слишком худого, хоть и слишком бледного.
– Что высматриваете, господин Штайблих? – я поравнялся с ним и в точности, как и он, поднял голову, рассматривая листья огромной синей пальмы.
– Я никогда прежде не встречал такого необычного экземпляра, – произнес он своим привычным странным голосом, – это должно быть некая мутация или неизвестный нам вид.