– Никаких тайн. Ипполит просил денег на гольф‑клуб, в том же объеме, в каком выделял ему Жан, а я отказала.
– Ну и балда ты, Бессонова! – в сердцах высказалась Лена. – Давать‑то – обойдется, но пообещать бы могла, от тебя бы не убыло. Он бы тогда на время следствия на твоей стороне был. Теперь понятно, с чего он так быстро согласие на ментальный допрос подписал. Ох, Жанка, Жанка! Не вовремя ты его к себе во враги записала. Теперь, кроме Вероник и моего отца, тебе и рассчитывать не на кого. Трое старейшин и глава Гончих против тебя.
– Раньше надо было предупреждать, – хмуро заметила я.
– Раньше ты без памяти валялась, к тебе никого не пускали, – возразила в свое оправдание Лена. – Сегодня‑то чудом повезло, что удалось тебе записку передать! Ладно, что теперь горевать – поезд ушел. Главное, что ты здесь и тебе ничто не грозит. Временно, – увидев мой угрюмый взгляд, добавила она.
– Получается, что я теперь в бегах, – печально усмехнулась я. – Приехала за наследством, а вон как все обернулось!
– Да уж, наследство у тебя знатное, – вырвалось у Ленки, – за такое и пострадать можно.
Я с удивлением глянула на нее. Уж не в моем ли богатстве причина того, что Лена бросилась помогать мне с риском для своей репутации? Ведь если кто прознает о ее роли в моем побеге, ей не поздоровится, несмотря на заступничество высокопоставленного отца. Мы, конечно, дружили в школе, но последние семь лет связи не поддерживали. Лена уехала, не оставив адреса. Я время от времени предпринимала попытки ее разыскать, но безуспешно. А вот она за эти годы ни разу обо мне не вспомнила, хотя найти меня было несложно. Родители жили по тому же адресу, и телефон их не менялся. В случае если бы Лена захотела со мной пообщаться, они бы дали ей мои координаты. Однако же за все эти годы подобного желания у Лены не возникало… Зато теперь она бросается мне навыручку так самоотверженно, что это наводит на определенные мысли.
Сообразив, что сказала что‑то не то, Лена спохватилась и, отводя глаза, защебетала:
– Большое состояние – большие хлопоты. Не представляю, как ты будешь управляться со всеми этими заводами, фруктовыми плантациями и виллами.
– Фруктовыми плантациями? – удивилась я. Что‑то я не помнила такого пункта в завещании Жана. Откуда Лена‑то так хорошо осведомлена?
– Ну да, – пожала она плечами, – у Жана есть своя плантация в Бразилии с ананасами, бананами, манго и прочей экзотикой. Он же был повернут на здоровой пище и гордился тем, что его фрукты выращивают безо всякой химии.
Я усмехнулась. Да уж, с этим пунктиком Жана я была прекрасно знакома. При нашей первой встрече, прежде чем прокусить мне запястье, вампир долго выпытывал, что я ела на завтрак, обед и ужин, и уточнял, не употребляла ли я вредные полуфабрикаты и ядовитый фастфуд. Лучше бы я в тот день перекусила в «Макдональдсе», тогда бы вампир отвернул от меня свой аристократичный нос и побрезговал моей кровью! Но, увы, мой ответ его тогда удовлетворил – и вот я сама вампир, и сижу здесь, скрываясь от правосудия. Надеюсь, мне не придется теперь всю жизнь бегать от Гончих, как многострадальным братьям Майклу Скоффилду и Линкольну Берроузу из сериала «Побег из тюрьмы» от полиции.
– Где бы Жан ни находился, ему каждую неделю присылали ящик фруктов оттуда, – продолжила Лена. – Как‑то приходим к нему домой, а весь коридор ящиками заставлен – мама дорогая! Как на овощном складе!
– У него что, была вечеринка?
– Почему вечеринка? – удивилась она. – Просто чартер из Бразилии прилетел. Прикинь степень его мании, если ему фрукты с другого конца света чартером привозили!
– Лен, – я пристально взглянула на подругу, – а что ты делала дома у Жана?
Та вспыхнула и сконфуженно пробормотала:
– Бессонова, да не ревнуй ты! Это еще задолго до тебя было!
Я в ошеломлении округлила глаза. В голове не укладывается!
– Лена, ты и Жан?!
– Бессонова, – окончательно смутилась подруга, – ну я же тогда не знала, что он потом с тобой будет!
Я замотала головой:
– У нас с Жаном ничего не было.
– Да ладно! – Ленка с недоверием уставилась на меня.
Я кивнула.
– Ну знаешь, подруга, – она лукаво подмигнула, – ты многое потеряла.
– Теперь уже не узнаю, к счастью, – пробормотала я. И, пресекая ее дальнейшие откровения, добавила: – И избавь меня, пожалуйста, от этих подробностей.
– Как скажешь. – Лена лениво потянулась на диване. – Но должна сказать, что Жан был моим лучшим любовником.
– Лена!!!
– Ладно‑ладно, молчу.
– Лен, – осторожно спросила я, – а тебе было жаль, когда он умер?
А ну как всплывет правда, что это я Жана прикокнула, и все – конец старой дружбе.
Лена на минуту задумалась и тряхнула головой:
– Жан, конечно, был классным любовником… Но не до такой степени, чтобы его сильно оплакивать. Говорят, все вампиры старше ста лет в постели о‑го‑го! Правда, у меня не было другой возможности в этом убедиться, – разоткровенничалась она. – Моему нынешнему кавалеру всего девяносто два.
– Лена!!!
– Да что ты, Бессонова, как маленькая! Слушай меня, пока я жива, я тебе плохого не посоветую. Кстати, у тебя кто‑то есть в Москве? А то у моего упыря есть одинокий друг. Всего восемьдесят восемь лет. Еще двенадцать лет до столетия – и ты проверишь мою теорию на практике. – Ленка уже явно потешалась надо мной.
– Я столько не проживу, – угрюмо сказала я, пресекая ее веселье.
Лена сразу посерьезнела и бросила взгляд на мобильный. Потом взяла его в руки и воскликнула:
– О, гляди‑ка! – Она с удивлением нажала на кнопки. – Заработал! Сейчас отцу позвоню.
Лена отошла к окну, отодвинула прозрачную занавеску с бабочками.
– И снег стал тише, – радостно сообщила она. – Может, завтра уже и аэропорты откроют. Алло, папа? – воскликнула она в мобильный. – Да, заработал! Сама удивилась! В общем, все сделано. Да, она у меня.
Я обратила внимание, что Лена не стала называть моего имени. То ли опасалась, что телефон прослушивают, то ли боялась, что кто‑то из тех, кто сейчас рядом с отцом, окажется невольным свидетелем разговора. Надо бы и мне позвонить Аристарху – вдруг дозвонюсь?
– Когда сможешь приехать? – донесся до меня голос Лены. – Пока занят? А, понятно. Ну ничего, нам есть чем заняться. Мы тебя дождемся. Пока‑пока!
Она повернулась ко мне и небрежно кинула золотой телефон на стеклянный столик. Да нет, глупо подозревать Лену в корысти. Она сама живет в элитном жилом комплексе, ее квартира обставлена если не на миллион евро, то немногим менее. Каждая вещичка здесь кричит о роскоши и, готова поклясться, отличается дизайнерским происхождением. Все здесь говорит о том, что хозяйка не нуждается в деньгах. Неужели наследство, свалившееся на меня как снег на голову, совсем затмило мой разум, раз заставляет усомниться в искренности чувств старинной подруги? Да, жизнь раскидала нас по разным городам и странам, но мы не чужие друг другу. Лена искренне обрадовалась мне тогда на балу. Ее восторг от нашей встречи был непритворным. И сейчас она помогает мне на свой страх и риск.
– Ну что, Бессонова, папашка задерживается по делам государственной важности. Так что у нас с тобой вся ночь впереди! Что желаешь выпить? Кровь, текила, маргарита?
– А поесть что‑нибудь найдется? А то я, кроме овсянки, ничего не ела.
– Вон меню, – Лена кивнула на столик у телефона, – заказывай, что угодно.
– Кухня вампирская? – Я пролистала странички кожаной папки с оттиском летучей мыши.
– А то какая же!
– А как люди на это реагируют?
– Какие люди? – удивилась Лена.
– Другие жильцы.
– Наша «Лагуна» только для вампиров, – улыбнулась она с чувством превосходства. Было очевидно, что собственное положение Лене безумно нравится, и она не терзается ни угрызениями совести, ни необходимостью регулярно хранить в холодильнике пробирки с кровью.
– И как, – не удержалась я, – не перегрызлись друг с другом?
– Забавная ты, Бессонова, – протянула Лена. – Как и все новички. Я тоже такой была. Когда‑то.
Тут настала мне пора удивляться.
– А ты давно вампир?
– Уже четыре года. – Она глянула на меня свысока. Так смотрят выпускники на наивных дошколят. – Мне было девятнадцать, когда меня посвятили.
Даже в этом слове – не «укусили», а «посвятили» – выражалось отношение Лены к своему особому положению.
– С ума сойти, – пробормотала я. – Лен, как же это все‑таки получилось?
Она неожиданно вся подобралась на диване, как обиженная кошка, которую щелкнули по носу, и запальчиво бросила:
– Да уж получилось! Пришлось постараться, не всем же в Клуб с черного хода ломиться. Хотя, признаться, после твоего случая соблазн стал велик! Хорошо, что люди о нас не знают, а то бы повалили толпами носы вампирам разбивать.
Я оторопела от ее агрессивного тона.
– Лен, да что ты такое говоришь?
Она притихла и опустила глаза, тяжело дыша.
– Извини, Жанка, – наконец вымолвила она, – я же не знала тогда, что ты – это ты. Осенью вся тусовка обсуждала выскочку, обманом проникшую в Клуб. А я дико завидовала, что тебе все так легко досталось.
– Легко досталось? – поразилась я. – Это ты о вампиризме? Лен, ты так говоришь, как будто мне незнамо какое счастье привалило!
– А разве нет? – Она метнула на меня сердитый, подобный дротику взгляд. С годами она стала похожа на отца. Это он смотрел на других так, как будто обстреливал колючими взглядами. Поэтому я всегда побаивалась смотреть ему в глаза.
– Рада за тебя, если ты так думаешь, – сухо сказала я. – Значит, ты по‑настоящему счастливый человек.
– Ой, да ладно из себя ханжу‑то строить! – вспылила Лена. – Попала в самый элитарный во всем мире Клуб – и нос воротит! Думаешь, я не заметила, как ты скривилась, когда я предложила тебе кровь?
– Меня правда воротит от вкуса крови, – отрезала я. – Предпочитаю «Пина Коладу».
– Вот и закажи, в меню она есть, – пробурчала Ленка, вставая с дивана. – А я пока пойду переоденусь. Платье колется, зараза! – поделилась она, косясь на меня. И я поняла, что буря миновала, злость, которая внезапно напала на Лену, прошла и теперь она сама не рада вспышке гнева. – Тебе не подобрать какой‑нибудь костюмчик? – примирительно спросила она.
– Спасибо, – сухо отозвалась я. – Мне и в своем удобно.
– Ну ладно. – Она неловко улыбнулась. – Ты пока выбери чего поесть, а я скоро.
Лена вернулась в алом шелковом кимоно, по виду безумно дорогом. Я к тому времени определилась с блюдами, остановившись на салате с креветками, стейке из семги и фирменном коктейле «Гранатовый браслет».
Услышав его название, Лена удивленно приподняла бровь:
– Неожиданный выбор.
– Это разве не гранатовый сок? – насторожилась я.
– Только наполовину, – усмехнулась она. – А на другую половину… сама понимаешь.
– Тогда я не буду, – категорически открестилась я.
– А я не откажусь. – Она с вызовом глянула на меня и сняла трубку перламутрового телефона в стиле ретро. – Черт, – с досадой произнесла она минутой позже, – не работает. До рецепции не дозвониться. Придется самой спускаться. – Она с сомнением расправила полы кимоно. – А, ладно! Пойду так. Все свои.
Прежде чем уйти, Лена сбегала в комнату и принесла большой фотоальбом в переплете под зебру.
– На, посмотри пока!
Когда за ней захлопнулась дверь, я с предубеждением взяла тяжелый альбом и провела ладонью по дорогому бархатистому переплету. Наверное, Ленка захотела похвастаться фотографиями с вампирских вечеринок и кадрами, где она в обнимку с особами королевской крови и знаменитостями. Может, увижу здесь и фотографии из Замка Сов.
Открыв переплет, я застыла над снимками. С двух на первой странице на меня смотрела я сама – такая, какой я была двенадцать лет назад, в один из тех дней, который навсегда запечатлелся в моей памяти как момент особенного счастья. У Лены тогда был день рождения, и она пригласила меня и еще несколько школьных приятельниц в луна‑парк. Развлечения, по тем временам малодоступные мне и другим девочкам, оплачивал ее отец. И мы до одурения катались на американских горках, которые у американцев зовутся русскими, гонялись друг за другом на машинках, а в комнате ужаса визжали от страха, а больше от веселья. Один из снимков запечатлел наши совершенно счастливые физиономии, перепачканные сахарной ватой. Четыре девочки, чумазые мордашки, округленные от восторга глазищи, раскрытые от хохота рты. На другом мы с Леной сидели в одном вагончике, только что вернувшиеся из «Пещеры ужасов», и корчили в объектив рожицы. Помню, тогда нас здорово напугала фигура вампира в черном балахоне, который, когда мы проезжали мимо, неожиданно протянул к нам руку с длинными когтями и зловеще клацнул зубами. С ума сойти, тогда мы даже не подозревали, что спустя годы встретимся, уже сами будучи вампирами.
Я перевернула страницу, и прошлое побежало перед моими глазами яркими фотовспышками, уводя на несколько лет назад – казалось, на целую жизнь. Я, Ленка и большой розовый заяц – он до сих пор сидит у меня на шкафу, смешной и лопоухий, ее подарок к моему дню рождения. Мы с Ленкой первый раз в «Макдональдсе» – тогда мы чувствовали себя жутко взрослыми и набрали полные подносы чизбургеров, картошки и мороженого… и не одолели даже половины. Школьный огонек – я в жуткой майке кислотного цвета с черным сердечком и надписью «I love you» и мешковатых джинсах, Лена в элегантной блузке и юбочке. Мы с Ленкой за школьной партой, увлеченно читаем «Cool girl» – кто‑то из одноклассников украдкой снял нас. А вот уже фотография, где мы постарше: мини‑юбки, тесные топики, боевая раскраска, налаченные козырьком челки и – высший шик – черные ногти. Такими мы были в тот год, когда Ленка уехала из Москвы, не оставив ни адреса, ни телефона.
– Даже не верится, что мы такими были, правда? – озвучила мои мысли Лена, бесшумно подкравшись.
Я вздрогнула.
– Не слышала, как ты вернулась.
– Да ты бы и гарнизон солдат не услышала, если бы они мимо прогарцевали, – хмыкнула она. – Совсем в прошлое провалилась.
– Да, – я с сожалением оторвалась от альбома и положила его на столик, – хорошее было время.
– Да и сейчас не хуже, – беззаботно отозвалась Лена. – В каждом времени есть своя прелесть.
– Особенно когда за тобой охотятся Гончие и мечтают устроить тебе ментальный допрос, – не разделила ее оптимизма я.
Лена с сочувствием взглянула на меня:
– Извини, Жан, я не подумала. Все это скоро закончится, вот увидишь! Скоро приедет отец, и мы что‑нибудь придумаем.
Она несмело положила руку мне на плечо и замерла, будто ожидая, что я ее сброшу. Но я улыбнулась и накрыла рукой ее ладошку:
– Спасибо!
– Ты прости меня, – взволнованно забормотала она, – сама не пойму, что на меня нашло, когда я тебе такого наговорила…
– Все нормально, Лен, – остановила я ее. – Спишем это на стресс после организации побега.
– Стресс. – Ленка невесело усмехнулась, машинально убирая руку с моего плеча. – Я в этом стрессе уже четыре года пребываю. С того самого момента, как в Клуб попала.
Она обошла кресло и села на диван.
– Я ведь бесталанная, Бессонова, – горько усмехнулась она. – Нет у меня никаких заслуг, чтобы меня в Клуб приняли. Все благодаря папочке моему. Спасибо, постарался. Не бросил непутевую дочку, когда его в вампиры решили посвятить. Договорился как‑то и обо мне. На меня поначалу все вампиры косились, что старые, что новые. Для старых у меня происхождение недостаточно аристократичное, а среди новичков я как последняя неудачница.
– Это мне знакомо, – вставила я, чтобы ее поддержать, но Ленка только еще больше завелась.
– Да ни черта тебе незнакомо! – вспылила она, метнув в меня очередной взгляд‑дротик. На этот раз, похоже, ядовитый. Я даже отшатнулась от злости, полыхнувшей в ее глазах. – Ты хоть и попала в Клуб без голосования, зато простушкой тебя не назовешь. Всех заставила себя уважать, приложив Жана. Может, тебя и недолюбливают, но уж зато равнодушных к тебе нет. А я для всех пустое место, чтоб ты понимала. Все вокруг сплошь звезды да таланты. А я кто? Папина дочка. – Красивый рот Лены искривился, как будто она съела лимон.
– Лен, – мягко сказала я, – да ты же замечательная!
– Это я в школе замечательная была, – не согласилась она, чуть успокаиваясь. – Папа‑дипломат, модные шмотки, смазливая мордашка. А здесь я никто, понимаешь? – Она с болью взглянула на меня. – Из достижений похвастаться мне нечем. И даже рожей не вышла!
Я собралась было возразить, но Лена остановила меня властным жестом:
– Да‑да, я знаю, что говорю. Почти все вампирши – красотки. А я среди них поначалу бледной молью казалась. Три операции пришлось сделать. Всю морду перекроила, чтобы хоть немного к ним приблизиться.
Я ахнула:
– Лен, да ты что!
– А ты не заметила? – Уголок ее губ дернулся в усмешке. – Что ж, значит, хороший доктор мне попался. Не зря папашка кучу бабок отвалил. Или просто ты меня долго не видела.
– И что же ты себе… кроила? – Я в недоумении вглядывалась в красивое лицо подруги, пытаясь отыскать следы хирургического вмешательства.
– Уши, нос и вот это. – Она тряхнула пышным бюстом и саркастически усмехнулась: – А ты думала, само выросло? Ужас, что со мной после операции было, думала – умру. Но ничего, отошла. И не зря страдала. Как я в свет выходить стала, так на меня Жан сразу и запал. Что ни говори, а классный был мужик!
Ее глаза мечтательно затуманились, и я воспользовалась поводом, чтобы расспросить о Жане.
– Лен, расскажи мне про него. Я ведь ничегошеньки не знаю.
Подруга с изумлением взглянула на меня.
– Честно‑честно, – подтвердила я. – Я его видела всего два раза в жизни. Первый раз, когда мы… – Я запнулась, не горя желанием вспоминать тот ненастный октябрьский вечер. – В общем, эту историю ты знаешь. А второй раз незадолго до его смерти.
– Да что рассказывать? – Ленка задумчиво повела плечами, и по ним заструился алый шелк. – Я тебе вот что скажу: Жан был самый противоречивый мужик, которого я встречала. Он мог быть полным отморозком, а мог быть и праведником.
– Жан – праведником? – Я недоверчиво фыркнула.
– Зря смеешься, Бессонова, – осадила она меня. – Все плохие поступки по традиции становятся достоянием общественности и со смаком обсуждаются, а о чужих добрых делах говорить не принято. Чтобы самим себе не казаться равнодушными и бессердечными. Когда Жан подрался в баре – это все знают и все злорадно сплетничают. А когда Жан продал яхту, чтобы помочь детской больнице, – что о том говорить?
– Да чтобы Жан… – начала я и запнулась, вспомнив о «благотворительнице» Эмили, которая тоже уверяла остальных в добром сердце Жана.
Я с тревогой взглянула в окно – снег падал все тише и тише. Значит, в ближайшее время не только помощь в лице Аристарха и Вацлава подоспеет, но и двенадцать вампирш разлетятся по разным концам света. И как их потом найти?
– Говорят, он последний год искал какие‑то Серебряные Слезы, чтобы всех нас объединить и королем стать, – обронила тем временем Лена, воспользовавшись заминкой. – Так вот что я тебе скажу, Бессонова: если бы у него эта затея выгорела, я бы первая ему присягу принесла. Жан знал, что делает. И он явно не стал бы ни самым кровожадным, ни самым жестоким правителем в мире. Что бы там о нем ни говорили. Да и ты меньше слушай, что о нем судачат.
– Интересно, – язвительно заметила я, – отчего же тогда так перепугался таксист, который подвозил меня до Ш**, узнав, что я направляюсь в Замок Сов? Бедный водитель чуть руль не съел от страха и даже денег с меня не взял. Ты хоть мне объясни, в чем тут дело.
– Ах это! – Ленка махнула рукой. – Среди местных есть поверье, мол, если девственница в полночь переступит порог замка, сразится со злым духом и победит его, то поутру ее ждет драгоценный подарок, который запросто обеспечит хорошее замужество. Ты‑то, поди, туда к полуночи заявилась? – рассмеялась она. – Вот шофер тебя и принял за одну из этих бедняжек, которые судьбу свою испытать хотят.
И испытала – не то слово!
– Занятная история, – оценила я. – А если не победит?
– Что? – не поняла Ленка.
– Ты сказала: если девушка сразится со злым духом и победит его, то подарок получит. А если не победит?
Лена сделала страшные глаза и замогильным голосом провыла:
– То сгинет на веки вечные!
– И откуда же, мне интересно знать, такие слухи пошли? На пустом месте подобные легенды не возникают.
– Да это Жан развлекался, – призналась Лена. – Пустил такую байку в народ – девицы к нему со всей округи рванули. Как он потом, смеясь, говорил, хорошо, если одна из двадцати девственницей оказывалась. Они ему – кровь и любовь, он им поутру щедрый подарок и частичную амнезию. Девки толком потом ничего объяснить не могут, помнят только, что в замке побывали да с золотым браслетиком или бриллиантовым колечком вернулись. Вот народная молва и сочинила про злого духа.
– Надо думать, это был один из способов благотворительности в понимании Жана? – не разделяя ее веселья, рассердилась я. – И многие из них не вернулись?
Но ответить Лена не успела – пропиликал дверной звонок, и она вскочила с дивана, запахивая алый шелк на груди.
– А вот и наш ужин!
Поколдовав у электронного замка, она отперла дверь и приняла поднос у человека, который так и остался для меня невидимым.
Я помогла накрыть стол на уютной, покрашенной в желтые цвета, кухне. Лена водрузила в центр стола пузатый кувшин с темным напитком. Похоже, это и есть «Гранатовый браслет». Что ж, придется пить воду из‑под крана. Надеюсь, она здесь не такая хлорированная, как в Москве.
– Да не куксись ты, – заметив мой взгляд, сказала Лена. – Неволить тебя не буду, и сама справлюсь. Гляди лучше, что у меня тут есть!
Она выдвинула один из ящичков стола, сделанный под мини‑бар, и выудила из десятка бутылок разной степени наполненности шампанское со знакомой мне этикеткой на русском.
– «Надежда»? – Я с изумлением взяла бутылку в руки.
Это шампанское было самым первым, которое мы с Леной попробовали в нашей жизни. Родители разрешили нам пригубить по бокальчику на мое пятнадцатилетие. Тогда казалось, что на свете не может быть ничего вкуснее, чем эта сладковатая, бьющая в нос, игристая шипучка. Развезло нас тогда страшно – мы с другими приглашенными девчонками схватили записную книжку и принялись звонить мальчишкам из нашего класса, чтобы проникновенно подышать в трубку. Только Ленка отличилась оригинальностью и пьяно хихикнула в конце томительного молчания. На следующий день в школе мы свели мальчишек с ума загадочными улыбками Моны Лизы. А Лена обещала, что на свой день рождения три месяца спустя угостит нас настоящим французским шампанским. Да только вскоре уехала.
– Помнится, ты обещала меня угостить «Вдовой Клико», – ухмыльнулась я, ставя «привет из прошлого» на стол.
Сияющие лукавством глаза Лены разочарованно погасли.
– Я думала, это будет прикольно… – расстроенно пробормотала она. – Привезла ее два года назад из Москвы. Мне все кажется, что стоит ее открыть, и я вновь вернусь в тот день и почувствую восторг того момента. Но одной напиваться глупо, а гостям предлагать как‑то неудобно – ведь никто же не оценит. Никто, кроме тебя. Но если ты предпочитаешь «Клико»…
Она взялась за бутылку, чтобы убрать ее со стола, но я перехватила ее руку.
– Лен, лучшего напитка и представить сложно. Я с удовольствием составлю тебе компанию.
Она снова просияла:
– Тогда кто открывает?
Я беспомощно развела руками:
– Признаться, за прошедшие годы я так и не овладела этим тонким искусством.
Подруга уверенно взялась за бутылку.
– Лен, – спросила я, глядя, как ее тонкие пальцы с вишневыми ноготками умело освобождают стекло от фольги. – А почему ты не зашла ко мне, когда была в Москве?
Она вздрогнула. Крепкие ногти со скрежетом царапнули стекло. Она подняла на меня глаза и неловко улыбнулась:
– А как ты себе это представляешь, Бессонова? Я ведь тогда уже была вампиром. Я очень хотела тебя увидеть. Но так боялась, что ты что‑то заподозришь… Да и что бы я могла рассказать о себе, когда ты стала бы меня расспрашивать? Ты бы сразу просекла, что я вру. Поэтому мне оставалось только разглядывать твои фотографии на «Одноклассниках» и радоваться, что, судя по ним, у тебя все тип‑топ.
– Ты заходила на мою страницу на «Одноклассниках»? – поразилась я. – А я тебя там не нашла.
– Конечно, – усмехнулась Лена, продолжив манипуляции с бутылкой, и я удивилась, как у нее ловко получается. – Я ведь заходила туда под чужим именем.
Шампанское выстрелило пробкой. Пена, шипя, потекла в подставленные мной фужеры.
– А знаешь, где я его купила? – призналась она. – В том самом магазинчике рядом с вашим домом.
– В «Чебурашке»? – поразилась я. – Да ну?
– Точно, – кивнула Лена.
Я с улыбкой покачала головой:
– С ума сойти! Приехать в Париж, чтобы пить шампанское «Надежда», купленное в магазине рядом с домом родителей.
– Высший шик, правда? – довольно хихикнула Лена и подняла бокал: – Ну, за нас, красивых!
– Надо же, ты помнишь тот самый первый тост? – удивилась я.
– А как же, – она мне подмигнула, – за нас, красивых, будущих знаменитостей, миллионерш, супермоделей, певиц и актрис, жен Леонардо Ди Каприо и Брэда Питта…
– Ох, не напоминай! – расхохоталась я.
– Жалеешь, что так и не вышла замуж за Ди Каприо? – подколола она меня. – Еще не все потеряно!
– Кто бы говорил, – не осталась в долгу я, – ты, несостоявшаяся жена Брэда Питта?
– Да, Дженнифер с Анджелиной меня подсидели, – призналась Ленка и лукаво улыбнулась: – Но я не теряю надежды!
– А как на это смотрит твой девяностодвухлетний бойфренд? – хмыкнула я.
Лена сделала испуганные глаза:
– Только не выдавай меня, он страшный ревнивец! Ну давай уже выпьем!
Мы отсалютовали бокалами и пригубили шампанского.
– Вроде ничего, – неуверенно сказала я.
– Редкостная гадость! – не стала деликатничать Лена. – Но ведь гадость из детства. Ты как хочешь, а я буду пить до донышка.
– Не могу же я дать тебе спиться. Придется поддержать. Лен, – вспомнила я, – а что ты делала рядом с домом моих родителей?
С той мигом спало все веселье.
– Не бойся, – сухо сказала она, – я там не охотилась.
– Громова, ну что ты за глупости говоришь! – укорила я. – Если была, почему не зашла?
– Почему не зашла, я тебе уже объяснила. А что делала? Думала, может, увижу тебя издалека…
– Я уже там давно не живу, – заметила я.
– Получается, зря надеялась. – Она пожала плечами. – Я же об этом не знала.
– Ленка, даже не верится, что мы с тобой сейчас здесь вместе! Я по тебе скучала, – призналась я.
– Я по тебе тоже.
– А почему же ты тогда пропала, даже не попрощавшись?
– А с кем было прощаться‑то? Это же летом было. Ты с родителями на Волгу отдыхать уехала, а папе дали срочное назначение, вот и пришлось быстро собирать манатки.
– Ну хоть записку в почтовый ящик бросить могла бы, – укорила я.
– Не догадалась, – повинилась подруга.
– А письмо написать с нового адреса?
– Ты смеешься, что ли? – Ленка фыркнула. – Мы знаешь, в какой попе мира оказались? Аж в самой Африке. Там и почтальонов‑то нет – их сразу съедают, – мрачно пошутила она.
– А как вы в Париже очутились? – заинтересовалась я.
– Очередное папино назначение. Не представляешь, как я радовалась Парижу после Африки! Цивилизация, бутики, вечеринки…
«А что ж из Парижа‑то мне не написала?» – в очередной раз хотела спросить я, но не стала. И так все было очевидно. Если в Африке, изнывая от тоски, Лена и скучала по мне, то уж, перебравшись в Париж, закрутилась в суете столичной жизни, обзавелась новыми друзьями и думать обо мне забыла. Однако что‑то ведь заставило ее приехать в Москву, поблуждать вокруг дома моих родителей и вернуться в Париж с бутылкой дешевого шампанского в чемодане от Луи Виттона…
Я смотрела на разрумянившуюся Лену и думала, что судьба, отнявшая у меня дружбу соседки Насти и бывшей коллеги Саши, в качестве компенсации вернула мне старую школьную подругу. Кто, как не Ленка, выслушает мои нынешние радости и огорчения? Кому так, как ей, я смогу поведать обо всем без купюр? Кто поймет меня так, как она, вынужденная регулярно пополнять запасы донорской крови и прятаться от солнца за плотными шторами? С кем, как не с ней, я смогу перемыть косточки Ипполиту и посетовать на неприязнь ко мне Андрея? Прежние подруги остались в прошлом, где я была простой девушкой Жанной. У вампирши Жанны другая жизнь, другой круг общения, и старые подруги в него не вписываются. Настя оказалась по другую сторону баррикад с коллегами‑магами и теперь со мной даже словом обмолвиться не желает, а с Сашей я уже никогда не смогу быть полностью откровенной – она уже почувствовала это, и наша дружба дала трещину. Возможно, нам удастся сохранить приятельские отношения. Мы будем встречаться время от времени, восклицать друг другу при встреч: «Как ты похорошела!», обсуждать кинопремьеры и моду. Но между нами уже никогда не будет прежней искренности. Саша примется рассказывать мне о себе, а что смогу рассказать в ответ я? Моя жизнь теперь целиком связана с Клубом, а о нем я не имею права говорить… Ну разве не подарок судьбы – встретить в Клубе свою старую школьную подругу? Уж если кто и сможет стать настоящим другом для вампира, так это другой вампир.