Я помню его красно‑белую полосатую гриву, похожую на «леденец» из старых, довоенных книг, помню его смех, помню как печальны были его глаза, когда он шёл позади меня. Мама прочитала ему официальное заявление, а я нанесла последнюю точку на случкометке. Мы с Мамой стояли рядом, пока мед‑пони вводили ему инъекцию из медицинского пистолета. Он прикрыл свои глаза, сделал свой последний вздох. И всё. Я могла бы представить себе, что он спит, если бы не знала, что он уже никогда не проснётся.
Понимаю, это звучит как оправдание, но я делала то, что мне говорили. Мы просто следовали приказам Смотрительницы. У нас не было выбора. Мы ничего не могли изменить. Нам нужно было предотвратить Происшествие. Прежде я никогда не задумывалась обо всем этом. Это было мирным способом решения проблемы, актом милосердия. Я не знала ничего лучше.
Конские яблоки. Я убила его, потому что никогда не задавалась вопросом: правильно это или нет? Точно так же я убила ещё четверых самцов, и должна была убить П‑21, но Смотрительница впустила Деуса.
Первый пони, которого я убила собственным рогом, был рейдером. Это была полная неожиданность. У неё был дробовик, и она почти воспользовалась им. Она убила других пони в Стойле, одного прямо перед моими глазами, и убила бы ещё. Опять оправдания. Это была самозащита, защита Миднайт и всего Стойла. У меня не было других вариантов, не было времени разбираться.
Рейдеры. Вначале, я не особо думала о них. Это убогие маньяки, психопаты или пони, погрязшие во тьме. Убивать их – насущная необходимость. Мой ПипБак давал один ответ на все, даже самые сложные моральные вопросы: с жёлтым будь добрей, красного убей. Когда я в следующий раз с ними столкнулась, я убила многих. Потом пощадила одну, по той простой причине, что её метка на ПипБаке сменила цвет с красного на жёлтый. Внезапно, она больше не рейдер. Внезапно, она могла пойти куда захочет. Меня даже рассмешило её бегство.
Я заслуживала того, чтобы получить пулю в спину.
Скудл – следующая пони, которую я убила. Её жуткая смерть стала первым потрясением для меня. До этого, я представляла из себя просто более эффективную убийцу, чем обезумевшие и больные рейдеры. Я не слышала её… нет, это неправда. Слышала, но не придала этому значения, ведь была пупом земли. Я могла бы бросить вызов всему, что подбросит мне Пустошь. Мне казалось, что после сорока восьми часов на поверхности мне было известно о Пустоши больше, чем жеребёнку, который, пытаясь выжить, провёл на ней всю свою жизнь. Я ошиблась. И эта ошибка стоила чей‑то жизни. Тем не менее, мне хватило «удачи» на то, чтобы из‑за моей гордыни, самоуверенности и глупости умерла не я, а другой пони.
Тогда в закусочной, я попыталась превратить Глори в убийцу, подобную мне. Потеряла голову? Убита горем? Напугана? Иди, убей кого‑нибудь. Возьми на себя это право. Однако, из всех пони с которыми я столкнулась, в моём мозгу застрял именно тот бедный гадящий под себя ублюдок. О да, я чувствовала себя такой умной и дерзкой, когда подкрадывалась к нему, в то время как тот был занят своими потребностями. Я так и не поняла одной вещи. Мне казалось, что я изменилась, посвятила себя попыткам стать лучше. А затем моя дубинка размозжила тому рейдеру череп. Я думала, что он кричал, атаковал или что‑то ещё. Красная метка умерла. Приговор ПипБака приведен в исполнение.
А сейчас, я просто убила на сорок жеребят и кобылок больше. Кто‑то из них был болен, в этом не было сомнений. Позволить им жить было бы… Что? Кто я, чёрт дери, такая, чтобы судить, кто заслуживает смерти? Откуда я знала, что Анклав не смог бы помочь им? Или Общество? Или… хоть кто‑то? Флаттершай говорила, что мы должны поступать лучше. Моим же достижением был растущий список убитых. И что в итоге? Я полностью исцелилась и чувствовала себя просто прекрасно.
– Эй, Блекджек. Ты в порядке? – спросил П‑21, когда я стягивала скобы на его ноге. Окончательно закрепив ремни, я посмотрела на жеребца и увидела в его взгляде беспокойство.
«Нет. Я не в порядке. Я убийца. Я чистенький рейдер, с более крепким здоровьем и лучшими намерениями.»
– Да, конечно, – ответила я с улыбкой. – Не слишком туго?
Он покачал головой.
– Глори уладила дела со своими целебными зельями, антидотами и медикаментами?
Серая пегаска нашла оставленные Анклавом воздушные фургоны, которые могли бы удвоить наши запасы. Он снова кивнул, я же выпрямилась и направилась к выходу из помещения со стазис‑капсулами.
– Блекджек. Ты уверена, что с тобой всё в порядке? – вновь спросил П‑21. Тёмные глаза жеребца встретились с моими, а на его лице было читалось плохо скрываемое беспокойство.
– Да. Всё просто прекрасно.
«Пристрели меня, П‑21».
– Давай заберём Глори и рассчитаемся.
«Убей меня, пока я не убила кого‑нибудь ещё».
– Давай.
«Пожалуйста, П‑21».
– Пошли.
«Прошу тебя».
* * *
Принц Сплендид не был счастлив. Коллегиум не был счастлив. Мне было плевать на это, но я не хотела, чтобы они поубивали друг друга когда я уйду.
– Пони из Коллегиума смогут выяснить, какие системы работают, а какие нет. Также они смогут, при возможности, воспроизвести некоторые из самых сильных магических талисманов. Общество может снабжать их провиантом, а также обеспечить приемлемую защиту, дабы они могли работать, ни на что не отвлекаясь, – я пристально посмотрела на принца, заметив, как он начал ёрзать и хмурится. – Также они смогут позаботиться о том, чтобы стазис‑капсулы снова заработали, и это решит твою проблему. И, конечно, ты первый сможешь воспользоваться плодами их работы.
Он открыл свой великолепный рот тут же захлопнул его. Я смотрела в глаза принца немигающим взглядом, чувствуя, как мой рог начинает подёргиваться. Наконец, он улыбнулся и снисходительно произнёс:
– Это будет приемлемо для Общества.
– Что насчёт тебя, – резко сказала я, глядя на Арчи, – если хоть кто‑нибудь обратится за помощью, то ты хорошенько постараешься и поможешь. В твоём распоряжении целый госпиталь, и я знаю, ты откопаешь, что нужно. Наменяй крышек, если хочешь, но помоги. Поступай лучше.
Я пристально смотрела ему в глаза, подчёркивая каждое слово. Он тяжело сглотнул и попятился так быстро, что грохнулся на круп.
– Так точно! Конечно. Коллегиум всегда рад помочь. Я обязательно уведомлю своё начальство, когда она приедет сюда, – отчеканил Арчи.
Я подняла взгляд на разбитый купол внутренних помещений.
– Также, не спускайте глаз с Анклава. Я не знаю, зачем они были здесь, но у них явно был веский повод для появления, а это значит, что они могут вернуться.
Будем надеяться, что Глори расскажет о мне о своих секретах, чем бы они не были. Я знала, что она нашла нечто большее, чем запчасти к её лучевому пистолету.
Принц Сплендид черкнул записку Крышечке, дабы я могла получить свою плату за контракт, и без дальнейших задержек, мы отправились назад в Мегамарт. Я заняла место, как обычно, впереди группы, а Глори принялась показывать, что же она нашла:
– Это боевое седло. Многие пегасы сил безопасности используют их. Оно позволяет использовать более тяжёлое оружие, не задействовав при этом рот, – сказала пегаска, держа в копытах странную упряжь. Для меня эта конструкция выглядела как кандалы с прикреплёнными к ним лучевыми пистолетами. Я не была абсолютно уверена, понимала ли она принцип работы этой штуки.
Я медленно шла вместе с П‑21 и Глори по дороге на восток, погрузившись в раздумья. Моя голова раскалывалась от мыслей о том, что я наделала, а загадка файла ЭП‑1101 отошла на самые задворки моего разума. Может, мне нужно было передать детей Коллегиуму? Нет… Пока они были очарованны найденными мною записями, они были рады, что я сама утилизировала этих детей. Не их забота. Общество? То же самое. Все они были рады тому, что им не нужно было разбираться с сорока больными, умирающими жеребятами.
– Она не в порядке, – тихо прошептал П‑21. Я стиснула зубы.
– Я думала, что Блекджек пристрелит тех двоих, если бы они вздумали спорить, – прошептала Глори.
Я взглянула на них, не проронив ни слова. Глори тут же отступила на пару шагов. А П‑21 просто печально смотрел на меня.
– Блекджек…
– Что? – вопрос, на который не было правильного ответа. Я была зла на обоих, и чувствовала себя не лучше разбитой бутылки Спаркл‑Колы.
– Это была не твоя…
– Захлопнись, – рявкнула я, радуясь тому, что жеребец начинает злиться в ответ. Он собирался сказать, что это не моя вина. Если так, виноват ли он, что оставил право выбора за мной? Виновата ли Глори, что не остановила меня? Или Анклав, который переподключил мэйнфреймы для активации роботов? Рэдхарт? Флаттершай? Может, мне стоит просто свалить всё на пони, живших за два чёртовых века до моего рождения? Селестия? Зебры? Кто виноват? Кого я ещё должна обвинить в том, что натворила?
Кто‑то должен заплатить за это. Уж лучше это буду я, чем П‑21. Может, если бы он был умнее, он бы уже оставил меня, пока мне не заказали убить его. Им вместе лучше держаться подальше. Может, через пару месяцев они найдут обезумевшую Блекджек, с пеной у рта, и окончательно усмирят.
Я была так поглощена своими раздумьями, что зашла прямиком в засаду. Л.У.М. мне не помог, так как после инцидента в больнице у меня не нашлось времени, чтобы перезагрузить его. Пройдя мимо перевернувшегося небесного фургона, я услышала громкий хлопок и почувствовала знакомое ощущение ударов картечи по моей броне на спине. Как итог – новый синяк. Повезло ещё, что не проникающее. На фургоне я увидела двоих пони: один перезаряжал ружьё, а другой с кием наперевес кинулся на меня. Ещё двое появились из соседнего фургона.
Вытащить автоматический пистолет, войти в режим З.П.С. Четыре выстрела в голову пони с дробовиком. Приговор приведён в исполнение. Тут я заметила, что вместо того, чтобы превратить голову в кровавое месиво, два выстрела просто отскочили с искрами от его шкуры. Чёрт. Забыла, что зарядила электрошоковые заряды: прекрасны против роботов, но абсолютно бесполезны против всего остального. Вторая рейдерша со всей силы замахнулись на меня кием, но я успела вскинуть ногу с ПипБаком, и импровизированное орудие нападения рассыпалось в щепки. Я схватила нападавшую за плечи, мой рог вспыхнул, и, подхватив магией полуметровую щепу, я засадила её в глаз нападавшей. Один.
Глори взлетела над нами, пытаясь заставить работать своё боевое седло. П‑21 вытащил свой бинокль.
– Ещё один на холме, Блекджек! Это снайпер!
Я не стала терять время. Жеребец с дробовиком уже успел перезарядить своё оружие, поэтому, подобрав тело убитой кобылы и закрывшись им, как щитом, я рванула к нему; меня ужалила всего одна или две дробинки. И вот я была уже внутри трейлера и вытаскивала свою верную дубинку, не желая зря тратить целый магазин. Жеребец попятился от меня, но отступать было некуда; его укрытие обернулось для него ловушкой. Он попытался что‑то сказать, но слова застряли у него в горле, когда я с силой припечатала его к стене и начала наносить удары дубинкой, не останавливаясь до тех пор, пока его голова не превратилась из выпуклой в вогнутую. Уже двое.
Лишь взглянув на дробовик жеребца, я отшвырнула его в сторону. Перезарядка после каждого выстрела? Моя дубинка была лучше. Левитировав из сумки магазин с обычными патронами, я перезарядила пистолет и поспешила наружу, где Глори занималась второй парой нападавших. Точность её стрельбы оставляла желать лучшего, но лучевые пистолеты, которые она подключила к боевому седлу, всё же заставили пару рейдеров внизу затаиться, пока она кружила над ними. Тот, что был вооружён автоматическим пистолетом, даже не заметил моего появления. Он повернул голову лишь тогда, когда я уже заняла позицию с поднятым пистолетом, отправляя пять пуль ему в башку. От неё мало что осталось. Трое.
Четвёртый, вооружённый бейсбольной битой, швырнул в меня своим оружием. Это казалось мне абсолютно идиотским поступком ровно до тех пор, пока я не увидела, как он наклонил голову к гранате, висящей на его жилете. В тот самый момент, когда его губы сомкнулись на гранате, я своей магией аккуратно ухватила кольцо за самый край. Его голова поднялась, а язык стал нащупывать чеку, которой там уже не было. Я увидела, как в ужасе расширились его глаза. А затем его голова взорвалась. Четверо.
Ружейная пуля ударила меня в шею, прямо в воротник моей брони. Хотя снайпер теперь всего лишь спасал свою жизнь, мой ПипБак высвечивал красную метку. Красного убей. Не обращая внимания на крики за спиной, я рванула вверх по склону холма. На его вершине стояла большая бетонная башня с тарелками, направленными по всем четырём сторонам света. Снайпер может попытаться убежать, но спрятаться ему не удастся. Продираясь через брешь в зарослях мёртвых деревьев, я убрала своё оружие, чтобы иметь возможность телекинезом убирать во своего пути кусты и ветки. Я видела снайпера, а он видел меня, идущую по его душу.
Так же, как и его друзья. Я ввалилась в лагерь, разбитый у подножия башни, обнаруживая ещё четыре красных метки и множество жёлтых.
– Гранит, ты тупой ублюдок! Это же Охранница! – закричала единорожка, направляя на меня свой пистолет‑пулемёт. Я видела краткую демонстрацию его возможностей в Мегамарте. Скорострельность этого оружия не оставляла мне времени, чтобы воспользоваться своим. Поэтому я снова прибегла к помощи своей верной дубинки, избрав в качестве цели весьма специфический объект: её рог. Я нанесла удар в тот самый момент, когда она открыла огонь по мне. Лиловая спираль отлетела с фиолетовыми искрами и брызгами крови, и, теперь уже бесполезный, пистолет‑пулемёт шлёпнулся в грязь.
Снайпер попытался всадить ещё одну пулю мне в спину, но я нырнула в сторону, и его выстрел прошёл мимо. У оставшихся троих из оружия были только нож, бейсбольная бита и кусок арматуры.
Я левитировала из грязи пистолет‑пулемёт.
Стоя над извивающейся раненой единорожкой, я начала поливать свинцом оставшихся врагов, начав со снайпера и завершая дело остальными. Пятеро. Шестеро. Через три секунды магазин опустел. Тридцать пять выстрелов за три секунды?! Я уставилась на оружие. Быстрее потратить патроны я могла только ссыпав их разом в ствол дробовика и нажав на курок! Двое ещё продолжали трепыхаться, и я довершила дело, достав свой автоматический пистолет. Седьмой и восьмой.
«Какого чёрта я творю? Какого чёрта я творю?!» Пистолет задрожал в моей телекинетической хватке, и я уронила его в грязь. С ними было покончено! «Неужели я только что убила их? Просто… убила. Восьмерых. Восьмерых! Восьмерых!»
– Спасибо, – раздался чей‑то тихий шёпот поблизости.
Только сейчас я заметила, что эти рейдеры были не одни. Здесь находилось ещё около дюжины пони, которые были скованы друг с другом цепью, продетой через надетые на них воротники. Они были грязными, многие истекали кровью.
Та, что была теперь не совсем единорожкой, сжалась в комок у моих ног, прижимая копыта к остаткам того, что было её рогом и дрожа всем телом. Я как‑то слышала, что сломать себе рог – это всё равно, что лишиться сразу всех четырёх ног. Для лечения подобных травм требовалась серьёзная медицинская магия.
– Что за фигня здесь вообще происходит?
Я видела множество рейдеров, но эти пони были не из их числа. Если только они не собирались устроить банкет из двенадцати блюд. Со стороны дороги приближались Глори и П‑21.
– Они – работорговцы, – произнёс пони, стоявший во главе цепи, не сводя тяжёлого взгляда с раненой единорожки.
– Работорговцы? – переспросила я, нахмурившись в замешательстве. Первый в цепи, похоже, был немного озадачен тем, что я не знала этого термина. – Я думала, что они рейдеры.
– Невелика разница, – пробормотал он в ответ. – Разве что, эти чуть более вменяемые. Не каждый житель пустоши чокнутый каннибал, – добавил он, посмотрев на мою униформу охранницы Стойла. – Работорговцы отлавливают пони и продают нас в Парадайзе, Эпплузе или Филлидельфии. Там пони вкалывают до самой смерти, и она не заставляет себя ждать.
Серый пони посмотрел на извивающуюся единорожку. Я знала этот взгляд. Девять, отсчитал счётчик у меня в голове.
– Блекджек… – обеспокоено произнёс П‑21, когда я подняла пистолет‑пулемёт, извлекла обойму и зарядила её разрывными патронами.
Глори приземлилась рядом со мной.
– Блекджек, остановись. Пожалуйста!
Кровавая ярость застилала мой взор и, игнорируя их, я приставила пистолет‑пулемёт к голове единорожки. Девять…
– Да что за хрень с вами творится, народ? Неужели грёбаных рейдеров недостаточно? Какого чёрта вы творите это дерьмо? Какого чёрта?! – кричала я ей в лицо, тыча ей укороченным стволом прямиком в сжатый глаз.
– Неужели мне придётся убивать каждого встречного ублюдка в проклятой Богинями Пустоши чтобы покончить с этим дерьмом? Неужели придётся? – продолжала вопить я, уставившись в её полные ужаса глаза.
– Мне просто… нужно как‑то выживать, – хныкала кобылка, слёзы текли по её щекам. – У меня есть ребёнок…
«Если бы я нажала на курок, то уже вряд ли смогла бы остановиться. Девятую. Никогда. Убей девятую. Эта пони была готова продавать других ради крышек. Сейчас я могла почти простить рейдеров; по крайней мере, они были просто сумасшедшими. Она же сама решила участвовать в этом кошмаре. Её жизнь была лишена смысла! Я должна была просто покончить с ней. Покончить со всем этим. Убей девятую!»
«Будь сильной. Будь милой.»
Пистолет‑пулемёт в моём магическом захвате задрожал, когда я медленно отстранила его от лица работорговки.
– И ты думаешь, это – оправдание? – прошипела я.
Восьмерых было достаточно. Даже одного было достаточно. Чёрт, теперь я тоже плакала. Отбросив ПП в сторону, я схватила её голову своими копытами и сжала её, пристально вглядываясь ей в глаза.
– Убирайся отсюда к чёртовой матери! Найди себе другую работу. Скажи каждому работорговцу, кого ты ты знаешь, чтобы подыскали для себя другое занятие. Если увижу, что ты опять занимаешься этим дерьмом, я тебя размажу! Ты меня поняла?
– Да… – промямлила она.
– Ты меня, блять, поняла? – проревела я.
– Да!
Я отпихнула её прочь. Оглянувшись в последний раз, она побежала так быстро, как только могла. Четырнадцать пар глаз смотрели на меня. Некоторые просто были напуганы моими действиями. Остальные были злы, что я не прикончила единорожку.
Ну и пошли они к чёрту, если восьмерых было недостаточно. На моём счету на одну смерть меньше, чем могло быть. Посмотрев на П‑21, я сказала дрожащим голосом:
– Освободи их, пожалуйста…
Я вышла из лагеря работорговцев. Найдя скалу, я прислонилась к ней лицом, обняла её передними копытами и горько, отчаянно разрыдалась. Чьё‑то копыто мягко погладило меня по гриве. Повернувшись, я увидела Монин Глори, которая ласково улыбнулась мне.
– Ты поступила правильно, – мягко сказала она.
Я подняла голову.
– Я была уверена, что убить её это правильное решение, – сказала я, свернувшись на камне. – Мне хотелось разрядить в неё каждый патрон, потом перезарядить пистолет и сделать это снова.
– Блекджек, – тихо сказала Глори. – Я тоже хотела убить её.
Медленно подняв голову, я уставилась на маленькую, скромную пегаску, прикрывшую глаза.
– Во‑первых, потому что я думала, что они рейдеры. Но когда оказалось, что они работорговцы… Мне захотелось увидеть их мертвыми. Как смели они продавать и покупать пони за бутылочные крышки? – вздохнув, она посмотрела вслед искалеченной работорговке. – Я не могла… И не думаю, что смогла бы убить пони, который не пытался бы убить меня первой. Но я бы хотела.
– Но ты сказала, что я должна отпустить её, – пробормотала я. Теперь я окончательно запуталась.
– Да, – сказала она, посмотрев на меня. – То, что она делала, было неправильно. Но убив её, ты бы этого не исправила. Она осталась жива, и теперь у неё есть выбор. Может, она остановится. Может, она остановит других. А, может, она этого не сделает. Неважно, что она выберет. Мы же не собираемся делать Пустошь лучше, убивая всех. Даже, если мы думаем, что они того заслуживают.
– Я ничем не отличаюсь от неё, – тихо пробормотала я, впервые озвучивая то, что уже давно мучило меня.
– Как ты можешь так говорить?
– Потому что так оно и есть. Я убью любого, на кого укажет Л.У.М. С жёлтым будь добрей, красного убей. Верно?
Меня тошнило от собственного остроумия.
– Она была красной или желтой? – спросила Глори, опустившись на землю и скрестив передние копыта.
– Эмм?
Пегаска кивнула в направлении, куда побежала работорговка:
– Она была красная или желтая, когда ты её пощадила?
Нахмурившись, я тихо пробормотала:
– Не помню… не думаю, что проверяла.
– Не твой ПипБак решил пощадить её, а ты сама, – сказала Глори. Меня смешила её сбившаяся хохолком грива. – Ты убийца, Блекджек, но не рейдер. Ты можешь выбирать. И тебе не всё равно.
– Ты права, – сказала я и улыбнулась. Это было именно то, что она хотела. – Ну, думаю, нам нужно идти дальше.
Глори поднялась на копыта и полетела над верхушками деревьев, назад к лагерю. Я задумалась. Она была права. Я могла выбирать, и выбрала убийство сорока жеребят и кобылок. Ни высокие речи, ни акт милосердия этого не изменят. Это цена быть убийцей. И я всё равно бы заплатила эту цену.
* * *
Нам понадобился примерно час на то, чтобы освободить невольников и раздать им оружие работорговцев. Я думала, что дюжина пони будут идти вместе, но вместо этого они разбрелись группами по двое‑трое. Многие нервно на меня поглядывали; очевидно, моё небольшое представление напугало их не меньше, чем сами работорговцы. Серый жеребец забрал пистолет‑пулемёт, правда, я заменила в нём патроны. Разрывные могли детонировать, если бы он вёл автоматический огонь. Наверно, за них можно было выручить достаточно денег, чтобы заменить дробовик, но я чувствовала себя настолько паршиво, что мне было не до крышек. Рабы направились на север, поскольку я уже побывала там и, по большей части, зачистила местность от рейдеров. Серый пони с кьютимаркой в виде галстука – бабочки был последним.
– Я направляюсь во Флэнк, – сказал он с благодарной улыбкой. – Если ты заберёшься так далеко на юг, найди Фриска. Я замолвлю за тебя словечко.
Я заслуживала не хорошего слова, а хорошего предупреждения: «Блекджек: находится под давлением. Большая нестабильность. Неадекватно реагирует на пули.»
Когда мы вновь остались одни, Глори принялась залечивать мои синяки. Ничего серьёзного, но я была благодарна ей за помощь. Затем, со слегка отрешённым видом, я наблюдала, как она подняла с земли лезвие, проверила и… начала отпиливать голову одного из работорговцев. Мой глаз непроизвольно задергался от такого зрелища.
– Ээм… Глори? Что ты творишь?
Пегаска вставила нож между позвонков и крутанула лезвие. Я вздрогнула от громкого хруста.
– Ты, кажется, говорила о рейдерах, да? – «Дежа вю?» – Я всё время думала, почему они такие агрессивные? Они атакуют любого, кого видят. Даже если у них уже есть еда – всё равно атакуют. Единственное, перед чем они бегут, так только перед лицом превосходящих сил противника, и я подумала, что возможно я смогу обнаружить что‑то интересное, сравнив мозг рейдера с мозгом обычного пони.
– Эмм… Я не думаю, что Крышечка обрадуется, если мы принесём ей эти головы, – заметила я, пока она заворачивала целую голову. – И к тому же, каковы шансы того, что мы наткнёмся на рейдеров по пути назад, в Мегамарт?
«Вот на фига я это сказала?»
Бой с рейдерами оказался ужасно коротким. Девять. Сплошная досада. Десять. Только четверо и те даже не имели пушек. Одиннадцать. Глори добыла вторую голову, и она, несомненно, была в восторге от этого факта. Двенадцать. По пути назад, П‑21 попросил включить радио. Я не включала его с той передачи ДиДжея Роn3, но потребуются часы, прежде чем информация достигнет Искателей. На моём Л.У.М.‑е не было ни одной враждебной цели. Почему бы в таком случае и не включить?
Должна признать, мне нравилась музыка. Оптимистичный настрой угадывался в большинстве композиций. Печальные же мелодии несли с собой облегчение. Когда ДиДжей Роn3 вышел в эфир, я внутренне сжалась, но он просто посоветовал держать ушки на макушке вокруг окрестностей Новой Эппллузы и поддерживать друг друга. Время от времени он призывал бороться за правое дело по всей Эквестрии. В своём эфире он также упомянул «Выходца из Стойла», который, похоже, прикрыл деятельность целого города работорговцев. Звучит впечатляюще. Сомневаюсь, что он когда‑нибудь убьёт целую комнату беззащитных жеребят.
«И для всех жителей востока, которые завидуют, что в их краях нет своего „Выходца из Стойла“, держитесь! У меня есть свежие вести от Охранницы! Да Хуффингтон, она была по уши в делах всё это время! Если вы думаете, что очистка Мэйнхеттенского шоссе было впечатляющим поступком, то вы должны узнать что ещё Охранница сделала для Хуффа. Судя по всему, Медицинский центр Флаттершай вновь готов распахнуть свои двери для каждого… УХ ТЫ! Это точное сообщение? Должно быть! Похоже, Охранница сумела заставить Яйцеголовых и Голубокровых работать сообща. И ещё о чудесах. Судя по всему, она имеет счёты с работорговцами в Парадайзе. Послушаем запись с места событий.»
Я застыла на месте, услышав из ПипБака свой слегка искажённый металлический голос:
«Убирайся отсюда к чёртовой матери! Найди себе другую работу. Скажи каждому работорговцу, кого ты ты знаешь, чтобы подыскали для себя другое занятие. Если увижу, что ты опять занимаешься этим дерьмом, я тебя размажу! Ты меня поняла?»
И следующий за ним крик:
«Да!»
Неужели это мой голос?
«Похоже, Охранница просто напоминает Парадайзу, что продавать пони другим пони и доводить пони до смерти на каторгах неправильно. И ей не нравится, когда кто‑то поступает неправильно. В свете этих событий, специально для Хуффингтона, хит от Сапфиры Шорс…»
Дальше я уже не слушала: ни название композиции, ни начавшихся басов. Я чувствовала, как немею от рожка до кончиков копыт.
Усевшись прямо посреди растрескавшейся дороги, я выключила радио. Глядя на П‑21, я одарила его своей самой обворожительной улыбкой.
– Пристрелишь меня? Пожалуйста?
«Прошу, прошу, прошу…»
– Нравится тебе это, или нет, но ты должна признать – ДиДжей Pon3 помогает тебе. Очевидно же, что Искатели и Коллегиум сотрудничали с нами только потому, что узнали от него о твоих делах, – сказала Глори, наклонив голову и загадочно улыбаясь. – Так зачем же это отвергать?
Я вздохнула. Как бы объяснить это, не наговорив глупостей?
– Всё это кажется ложью. Будто он даёт в эфир только хорошие новости и закрывает глаза на то, что случилось на самом деле. Конечно, благодаря мне Общество теперь сотрудничает с Яйцеголовыми, а как насчёт остального? Разве ДиДжей Pon3 похвалил бы меня, если бы знал, что случилось в больнице? Даже эта запись… как будто я собираюсь убить любого работорговца, с которым столкнусь…
– То есть, если бы ты наткнулась на банду работорговцев, и твой ПипБак отметил бы их жёлтым, ты бы дала им уйти? – скептически хмыкнул П‑21.
– Нет. Конечно нет… Но…
– И… как там сказал ДиДжей Pon3… Пони, которые продают пони другим пони, которые заставляют пони вкалывать до смерти, надо остановить?
Проклятье! Они оба улыбались. Я почувствовала, как заколотилось моё сердце.
– Да… но…
– Так в чём проблема? Пусть зовёт тебя героиней, – сказал П‑21 с лёгкой улыбкой. – Просто тебе нужно ей быть.
– Я, нахрен, никакая не героиня! – крикнула я на него с такой злобой, что даже обрадовалась, что в тот момент я была без оружия.
«Тринадцать».
Ой, подождите… Я была…
– Я убиваю пони, которые пытаются убить меня или тех пони, которые этого не заслуживают! Я убила тех работорговцев не потому, что они были злыми и плохими! Я убила их, потому что они первыми начали стрелять и ПипБак отметил их красным!
«Тринадцать»
– Если бы я не погналась за тем снайпером, я бы даже не поняла, что там были рабы! – сказала я, наблюдая, как улыбки сходят с их лиц при виде пистолета, дрожавшего в моём магическом захвате.
Не в силах справиться с одышкой, я закрыла лицо копытами.
«Тринадцать»
Я чувствовала, как моя магия всё сильнее сжимает рукоятку пистолета. Каждая частичка меня дрожала, а дыхание становилось всё более громким и частым.
Я увидела, как осколок лезвия ножа входит в череп, как в масло.
«Один»
Я видела бирюзового жеребёнка, разорванного надвое.
«Двенадцать».
Я чувствовала, будто горю, когда П‑21 тряс меня… или убивал… всё равно. Я видела пегаса с содранной шкурой, выскакивающего на пружине из ящика. Мир вертелся перед глазами и было ощущение, что я вот‑вот покину его.
Я зажмурилась что было сил, но всё равно продолжала видеть гибнущих пони.
Вот глазное яблоко выскакивает из‑под моей дубинки.
«Двадцать два»
Вот чья‑то голова разваливается, когда я выбегаю из туннеля.
«Девять»
Кишки, вываленные среди костей.