После падения династии Юань на некоторое время активность кочевников Великой степи, западных соседей Китая, была незаметной. Тем не менее, Китай являлся основным партне-ром восточных тюрко-монгольских племен. Ряд недоразуме-ний и счастливых случайностей отличает взаимоотношения Китая и его западных соседей в XV-XVI вв. В 1405 г. на юге Казахстана была собрана огромная армия из тюрков Чага-тайского улуса под предводительством Тимура, готовая рас-трепать Миньскую династию. Только неожиданная смерть Тимура в Отраре останавливает эту реальную угрозу.
Мы писали о том, что в 1449 г. Эсен /ойратский тайшы/, совершил крупномасштабную экспедицию вглубь Китая. В на-чале XVII в. Китай был обременен своими аграрными пробле-
мами: перенаселенность, нехватка земель, высокая арендная плата и налоги.
Экономические проблемы вкупе с политическим кризисом в верхах привели Китай в середине XVII в. к гражданской войне. Это совпало с новой фазой активности его западных соседей.
Во времена правления Нурхаци небольшая кочевая народность - маньчжуры - в начале XVII в. переросла в сильное государственное объединение. В 1609 г. он провозгласил династию Да Цзинь /от чжурчженского Цзинь - «Золотой»/. В последствии Абахай /1623-1643 гг./, преемник Нурхаци, изменил название династии на Дай Цин и почти подошел к границам Китая.
В ходе ожесточенной борьбы маньчжуры в 1644 г, захватили Пекин и объявили своего малолетнего императора Шуньч-жи правителем всего Китая. На долгие века /до 1911 г./ в Китае установилась власть маньчжурской династии Цин.
Период господства маньчжуров в Китае неплохо иллюстрирует процесс слияния победителей и побежденных. Несмотря на то, что маньчжуры стремились сохранить свои устои /например, восьмизнаменные войска, аристократию/, быстрыми темпами шла китаизация, особенно благодаря мощному влиянию конфуцианства.
Маньчжуры провели ряд реформ, в том числе земельную реформу, направленную на упорядочение налогообложения. Вместе с тем, в идеологии были сильны традиции конфуцианства, заветам которых следовали маньчжурские императоры. Циньский период является достаточно благополучным для Китая.
Одновременно, маньчжуры ведут очень активную внешнюю политику, территориальную экспансию, особенно на западе, в результате чего были завоеваны Внутренняя Монголия, Тибет, Джунгария.
Кризис маньчжурской династии был вызван активным вмешательством европейских держав, в первую очередь, Англии в
187
середине XIX в. С этого времени Восток вступает на новый путь.
Период Новой истории не завершается последними великими завоеваниями кочевников. Общая картина истории человечества претерпевала решающие коррективы и созданные степными народами сильные восточные державы /Империя Великих моголов, Маньчжурская империя, Османская империя/ и другие политические образования сыграли свою роль в историческом развитии человечества. Мощное традиционное начало и стабильность, царящие в этих симбиозных образованиях, обеспечивали мировой истории степенность и самоценность.
Правила игры в Новое время в мировом пространстве меняются стремительно. Запад, избежавший в последние тысячелетия открытых контактов со степными народами и культурами, вырабатывает свой вариант взаимоотношения и освоения пространства. Оно начиналось довольно просто; вслед за теми ногайскими племенами, которые, претерпев крах в Трансильвании, Бессарабии и в других регионах Северного Причерноморья, возвращались в свои родные кочевья, в степи потянулись русские первопроходцы. После завоевания Поволжья и Приуралья русские устремились в Сибирь и на Дальний Восток, народы Южной Европы /испанцы и португальцы/ - в Новый свет и на берега южных морей, англичане - в Австралию и Новую Зеландию, в Африку, постепенно захватывая и вторгаясь в зоны влияния кочевников и созданных ими восточных держав. Такова общая тенденция развития истории в Новое время.
189
Глава III.
ФЕНОМЕНКОЧЕВОГО ОБЩЕСТВА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕПОДХОДЫ
•-1. Этносоциальные параметры кочевого общества
Основной предмет изучения гуманитарных наук - общество, точнее человеческое общество в различных ипостасях. Это, как любил говорить Абулгазы Бахадур-хан, «всякому яснее луны и светлее солнца». Историко-этнологическая наука в большей мере занимается изучением общества в историческом развитии, рассматривая каждое конкретное общество как самостоятельную единицу Всемирной истории. Именно такой подход является в наше время наиболее оправданным. Время, когда историки увлекались глобальными конструкциями и закономерностями истории развития человечества, уходит в прошлое.
Всемирная история на всех этапах развития представляла собой историю отдельных обществ. В целом, несмотря на заверения в объективности, все глобалисты в той или иной мере разрабатывали Всемирную историю, исходя из модели конкретной истории какого-либо региона. В последние столетия стержнем мировой истории выступала история Запада, в средневековый период - история Востока. В Великой степи наиболее яркий пример: древние тюрки рассматривали мировую историю, ставя в основу мифо-генеалогическую происторию тюркского общества.
«Когда было сотворено вверху голубое небо, а внизу - бурая земля, между ними обоими были сотворены сыны человеческие. Над сынами человеческими воссели на царство предки мои Бумын-каган и Естеми-каган. Сев на царство, они охраняли государство и установили законы тюркского народа», -возвещает древнетюркская эпитафия, созданная в честь вели-
кого полководца Кюльтегина. Эта легенда не только провозглашает начало новой эры в истории человечества, но также заявляет о своем праве на свершение Всемирной истории.
В принципе, такое отношение к истории является закономерным в той исторической ситуации. В степных просторах Евразии сформировалась одна из крупнейших империй кочевников, которая претендовала на господство над большей частью ойкумены. В каждом случае за концепцией Всемирной истории можно увидеть определенную имперскую идеологию. В период доминирования в евразийском пространстве степных народов /см. предыдущие главы/, безусловно, стержневая роль в прогрессе человечества принадлежала им, они делали историю. В новое время Всемирную историю творили европейцы и европейские ученые, которые интерпретировали ее на основе своего видения Мировой истории, в соответствии с идеологией европоцентризма, за которой обычно стоят более мощные духовные факторы как христианство или материализм в марксистском или ином виде, протестантский дух и т.д. В таких обстоятельствах вход во Всемирную историю другим народам становится проблематичным и тяжелым. Это касается как молодых этнополитических образований, так и старых очагов человеческой цивилизации, поскольку европейцы впервые ознакомились с другими частями света не так давно /обратите внимание на понятия: Старый Свет и Новый Свет/. В результате, в исторической европеизированной историографии стали привычными понятия «открытие Африки» или «открытие Америки». Так, в русской историографии Сибирь была «открыта» только в конце XVI в., когда Ермак со своими головорезами при поддержке купцов Строгановых перешел в восточном направлении Уральский хребет. Тем самым для европеизированной истории был открыт древнейший очаг человеческой культуры. История всегда полна курьезов. Тысячу лет назад вышедшие из Дальнего Востока и Южной Сибири кочевые племена тюрков и монголов также «открывали» Европу.
Не так давно я стал свидетелем празднования 100-летия
села Ботакара /в современном Бухар-жырауском районе Карагандинской области/. В1901 году крестьяне-переселенцы из Таврической губернии обосновались на берегу р. Нура и дали начало поселку Санниково. Места эти быт плодородны (берега р. Нура) густонаселенные различными родами каржасов, куандыков и каракесеков, которые в скором времени бъиги вытеснены из берегов Нуры в пустынные районы. Среди этих казахов существовали прекрасные исторические предания, объясняющие происхождение названия Ботакара /и Шешен-кара/. Эти сопки стоят рядом. Народная память связывает эти названия с именам предводителя казахского ополчения в середине XVII века Нарбота-батыр и именем девушки-калмычки - Цэцэн. В1650 году здесь состоялось сражение между казахами и калмыками, где трагически погибли Нарбота и Цэцэн. К сожалению, память людская так коротка, а российское влияние было настолько ощутимым, что вместо того, чтобы праздновать 350-летие Ботакары, местное население во главе с акимом празднуют 100-летие «открытие Ботакары» таврическими крестьянами.
В этой связи хочется привести слова великого историка Марка Ферро, что «история остается одинаково миссионерской: наукообразие и методология служат не больше, чем «фиговым листком идеологии».
Обычно в марксистской литературе общество рассматривается как система производственных отношений. Эти отношения исходят из определенных форм социально-экономических укладов, определяющих природу и характер общества и формирующих его структуру.
В этом ключе строились принятые в марксизме понятия о социально-экономических формациях, используемых как основной инструмент в изучении прошлого человечества. Таким образом, в данном контексте именно социально-экономический строй определяет все прочие существующие в нем общественные отношения, определяет его исторический тип, т.е.
принадлежность к той или иной общественно-экономической формации»*. Изучение социально-экономического строя в общественных науках рассматривался как ключ для анализа закономерностей развития общества как и в прошлом, так и в настоящем. Общественно-экономическая формация рассматривалась как определенная стадия всемирно-исторического развития - в широком смысле, и в более узком - как определенный тип общества. Социально-экономическая система в последней ипостаси нас интересует больше, поскольку конкретный объект нашего исследования - кочевое общество казахов. Целью нашей работы является не определение его базовых истоков и реконструкция структурно-функциональных характеристик в указанном промежутке времени /XV-IX вв./.
В этой связи необходимо решить несколько сложнейших задач. Во-первых, кочевое общество /хотя оно не совсем кочевое/ не укладывается в параметры известных социально-экономических формаций, во-вторых, социально-экономические условия, хотя и являются базовыми, но не определяют полностью конфигурацию кочевого общества.
Кочевое общество в экономическом плане многоукладно. Это, в первую очередь, относится к периодам древности и средневековья, отчасти и кочевникам нового времени. Во-первых, с самых древнейших времен кочевые племена Великой степи стремились к теснейшим контактам с миром оседлых цивилизаций. Политические кризисы или же иные изменения в осед-
* Советская историческая наука, построенная на догмах марксизма-ленинизма, постоянно наталкивалась на ряд внутренних противоречий. Так, в данной цитате-, принадлежащей Ю.И.Семенову, само ключевое слово. -С.«социальный» фактически лишено конкретной смысловой нагрузки. В одном месте он говорит о том, что социально-экономические отношения определяют контуры социального организма, в другом месте социально-экономический строй является базисом и определяет существующие общественные отношения. См. Семенов Ю,И. Ленинская категория «общественно-экономический уклад» и некоторые проблемы истории первобытного общества//Ленинизм и проблемы этнографии. -Л., 1987. -С.97/.
лых регионах всегда становились причинами скорых реакций кочевых народов, вызывали нередко стремительные вторжения и миграции их. Во-вторых, в структуре кочевого общества всегда существовали элементы оседлости. Например, часть населения постоянно была связана земледельческими занятиями. Небольшие группы степняков принимали активное участие в торговле, как во внутренней, так и международной. В-третьих, значительная часть кочевников имела во все времена строго определенную территорию зимних стоянок и пастбищ. Такая многоукладность в производственных занятиях, а следовательно и в отношениях, также не укладывается в понятие «общественно-экономической формации». Спору нет, кочевое скотоводство является гланым в рассматриваемой системе, но носители этого хозяйственного типа образуют общество только в сочетании с указанными производственными формами деятельности, т.е. кочевое скотоводство желательно рассматривать как главный компонент системы. Известные нам по древнему и средневековому периодам степные общества появились как симбиоз кочевников с земледельческо-городскими регионами. Основным компонентом кочевых обществ служили маргинальные регионы на юге, юго-востоке, западе и т.д. Отношения, складывающиеся между указанными составляющими /кочевыми и оседлыми/, в результате дают систему, которую в отличие от предыдущих терминов /социально-экономическая формация, уклад и т.д./ лучше назвать этносоциальной структурой. Целостность системы определяется как доминированием в нем различных форм кочевого скотоводства, так и ее органическим симбиозом с оседлыми /городские, земледельческие/ составляющими.
Данная конструкция «этносоциальная структура» не отрицает основную роль социально-экономических факторов в формировании и функционировании общества, но в то же время позволяет отражать многие нюансы, например, сложность составляющих общества. Вероятно, настало время рассматривать общество шире, учитывая как его социально-экономичес-
кую природу, так и духовные и иные качества. В таком случае общество составляет совокупность, т.е. интеграционное единство нескольких подсистем. Раскрытие внутренней структуры данного общества, т.е. системы, позволяет вычленить наиболее сильные подсистемы*.
В то же время, понятие «этносоциальной структуры», введенное для анализа кочевого общества, не расходится с принципами материалистического понимания истории. К сожалению, в нашей историографии больше обращалось внимание на приоритет экономической составляющей* *.
Этносоциальный подход позволяет рассматривать кочевое общество как живой и действующий организм, а также как историческое явление. Его состояние в каждом временном отрезке есть результат предшествующих исторических обстоятельств. Следовательно, социальные законы не могут рассматриваться отдельно и независимо от законов исторических, являющихся основными и фундаментальными. Преимущество социальных законов состоит в том, что оно наиболее соответствует задаче упорядочить многообразие исторического опыта логической схемой, позволяет понять причинные условия последовательности различных общественных явлений и событий. В отличие от закона диалектики, этносоциальный закон связан с не-
* Если сводить общество только к производственным отношениям, это значит изучать его с позиции определения отношения собственности. Собственность как социально-экономическое явление совпадает с производственными отношениями. В кочевом обществе отношения собственности нам видится в несколько ином виде /условный характер и особая специфика категории собственности, владения и т.д./.
** Принцип историзма, господствовавший в советской науке, исходил из однобокого понимания развития. В наиболее емкой форме такая методологическая установка определена в «Рецензии на книгу А.Богданова «Краткий курс экономической науки» В. И.Лениным: «Только материалистическое понимание истории вносит свет в хаос и открывает возможность широкого, связанного и осмысленного воззрения на особый уклад общественного хозяйства, как фундамент особого уклада всей общественной жизни человека».
обходимостью умозрительно и гипотетично определять характеристики исторических конструкций, в том числе и общества. Трудность и благородство труда историка проявляется как раз в этой области, где требуется увидеть за внешней схемой глубинные процессы. Цель научной историографии заключается в том, что она должна работать над выявлением на примере конкретного общества, прежде всего, универсальных исторических законов.
Социально-экономическая структура общества историками определяется эмпирически, но это не означает, что общество само по себе может быть воспринята в виде цифр, определений, дат и т.д. Безусловно, общество - это реальность, но чрезвычайно сложного характера. Некоторые стороны общественной системы, как определенно организованной совокупности людей, обнаруживаются невооруженным глазом. В том числе политический строй, государствеенные институты и, в целом, само государство. Хотя в данном случае есть о чем поспорить. Например, государство кочевников также сложно разглядеть за родовой структурой. Для того, чтобы обнаружить в конкретном обществе этнос, понять состояние этого этноса требуются уже более тонкие мыслительные конструкции и инструменты. В последнем случае такая реальность, как этнос не поддается классическому историческому анализу, требуется несколько иная схема. Вышесказанное в полной мере относится и к понятию государства. Государство - это, прежде всего, человеческий коллектив, т.е. общество, обладающее соответствующим сознанием и увлеченное идеей. Вероятно, этими причинами объясняется обращение исследователей к структурно-системному подходу, применение методов этносоциального анализа, обращение к терминам и понятиям из других наук /например, отождествление общества с «организмом» и т.д./. Одна из особенностей нашего исследования заключается в том, что мы схему этносоциальной структуры не накладываем на общество, а на конкретном материале пытаемся конструировать его в исторических реалиях. Поэтому наше исследование не ставит себе
195
целью поиск каких-то всеобщих законов развития казахского общества в XV-XIX вв. Главная задача заключается в определении и прослеживании хода событий в рассматриваемое время, нахождении некоторых правил игры на огромном степном субконтиненте. В первом томе есть попытка выявления универсальных закономерностей древней и средневековой истории Евразийских степей, взаимоотношения степняков с миром оседлых цивилизаций.
Э.Дюркгейм отнес общество к категории своеобразной реальности. Для историка, как и для социолога, своеобразие заключается в отсутствии ощущения реального существования общества. Причем это не результат мистического и иррационального мышления. Потенциальные возможности историка ограничены многочисленными факторами. Только изучение общества как взаимодействие этносоциальных структур позволяет рассматривать его как реальность, систему. Поэтому, чтобы установить отдельные детали, дать общую характеристику обществу, требуется предварительное изучение различных подсистем и взаимодействия между ними.
Основная цель структурно-системного подхода заключается в выявлении этносоциальных параметров общества и магистральных каналов, связывающих воедино составные части. Общество, прежде всего, сумма этих связей и отношений.
Специфика кочевого общества заключается в доминировании реальных, духовных связей, выраженных в терминах и отношениях родства. Родство составляет реальную основу сосуществования людей и является основной социальной ценностью, поэтому его принципы существенно влияют на все линии связей /территориальную, хозяйственную, политическую и т.д./.
Человеческая жизнь определяется многообразием деятельности и движения, одновременно через эти формальные каналы проходят социальные связи. В принципе, в этносоциальной системе кроме многочисленных форм, основанных на определенной деятельности и движении людей, есть и общение
на более высоком, ценностном уровне. Последняя форма связи является наиболее основательной, поскольку является фундаментальной, на ней основывается самосознание общества как самостоятельного этноса, государства и нации.
Таким образом, понятие «этносоциальное» в применении к изучению общества имеет природу общего и целого. Оно существует вне человека и вне определенных социальных групп, но функционирует через действия и отношения отдельных людей и групп. Оно внешне выражается в территориальной общности, хозяйственно-культурных традициях, административно-политическом строе и институтах. Их контуры зависят, в конечном счете, от самосознания, от духовных ценностей этноса.
Этносоциальная структура - как понятийно-категориальный аппарат позволяет видеть общество как целый, единый, живой организм.
2. Территориальная организация кочевого общества
Определение территориальных границ кочевого социума и его отношение к земле и вообще изучение территориальных отношений являются одними из сложных вопросов кочевни-коведения. Сложность ситуации усугубляется еще и тем, что существующий понятийный аппарат и научный инструментарий ограничены в своих операционных, эвристических и познавательных возможностях. В силу различных обстоятельств историческое описание и осмысление прошлого Великой степи проводились в соответствии с европейским видением истории. Исторические школы под идеологическим влиянием христианской модели мира, или под давлением марксистской методологии, или же следуя эволюционистской идее прогресса навязывали всемирной истории свои европоцентристские ценности и категории. Те понятия, которые сформировались на европейском материале, постепенно перешли к другим регионам, в частности к кочевникам, представляющим изначально другой тип культуры.
В данном контексте важнейшим вопросом историке-этнологической науки является вопрос об отношении кочевников к земле. Земля, как субстанциональная основа жизнедеятельности человеческого сообщества, определяет основные контуры социальной и этнической организации, служит жизнеобеспечивающей основой. В данной связи важный методологический аспект данной проблемы заключается в выяснении соответствия таких широко употребляемых понятий как собственность, владение с истинным отношением кочевников к земле. Научная определенность в данном вопросе необходима для исследователей кочевого общества, как методологическая парадигма. С другой стороны, вопрос о земле является чрезвычайно актуальным в свете сегодняшних реформ. Трансформация общества в угоду форсирования социально-экономического развития и благих перспектив должна вестись с учетом традиционных ценностей и менталитета казахского народа. В третьих, изучение территориальной организации казахов позволит лучше понять структуру социума и систему управления в прошлом, где ролевые функции отдельных регионов, территориальных сегментов совершенно не исследованы. Выяснение отношения кочевника к земле позволит смоделировать многочисленные детали общественно-культурной системы, определить закономерности ее функционирования.
Существование у кочевников права собственности на землю давно стало однозначно аксиоматичным в исторической науке. Земля неизменно рассматривается, как объект собственности, дискуссии идут только по поводу выяснения механизма ее реализации. Не говоря об ортодоксально марксистских трудах, даже в самых современных исследованиях территория рассматривается в плане реализации отношении собственности. Обратимся к некоторым из них.
«... земля, являясь одним из основных средств производства в кочевой среде, также вовлекалась в отношении фактической собственности... на первом уровне функции собственника осуществляли в зимний период года - минимальная об-
щина, а в течение всего года - ассоциативная группа, то на последнем ~ класс богатых собственников, которые фактически образовали класс земельных собственников», - пишет Н.Маса-нов. Автор убежден о существовании не только монопольной собственности, но и частносемейной: «... мы вправе заключить, что в рамках общинной собственности в зимний период года сосуществовала фактически частносемейная собственность на пастбищные угодья» /175. - С. 175/.
Вообще, для Н. Масанова характерно эклектическое понимание природы кочевого социума. Поверхностность позиции автора просматриваются в тех разделах книги, где автор строит свои концепты на основе готовых теоретических выкладок африканистики. Принципиальную оценку различным дискуссиям на эту тему, а также критику выводов Н.Масанова дал Н. Алимбай. Последний считает, что ошибки Н.Масанова вытекают из того, что им «некорректно отождествляются совершенно разнопорядковые категории «собственность», «владение» и «пользование».
Н.Алимбай из различных таксонов этносоциальной организации казахов особо выделяет агнатную экзогамную группу как основного субъекта собственности. По его мнению, «семи-поколенная социальная структура... функционирует как общинная организация». Далее следует, что именно такая группа родственников является основным носителем понятия собственности в кочевом обществе казахов:«... основным и единственным субъектом собственности на территорию в условиях кочевого типа отношений естественной общности выступает община».
Однако, на наш взгляд, вышеприведенный вывод сделан несколько поспешно и не учитывает ряд аспектов проблемы. Безуслоано, для кочевника не чужды владение землей и они не лишены привязанности к территории, которые на первый взгляд и выглядят как реализация отношения собственности. Отношение кочевников к земле довольно сложный процесс, раскрывающийся только при внимательном анализе социокультурных особенностей этноса.
199
На наш взгляд, невозможно вести речь вообще о собственности на землю у кочевников. Она объясняется очень просто -отношением кочевников к земле как к основополагающей субстанции - «кудайдъщжерг». Все что произрастает на ней, считается даром божьим «К,удайдъщбергенризыгы». По отношению к ней человеческая жизнь на земле быстротечна: «дуние жалтн», «адом конак». Мы мимолетные гости на этой земле:
Дуние ойлап турсам шолакекен, Адамдар 6ip-6ipme конакекен.
Отношение же к земле созерцательное, свободное от собственнических начал:
Салп-салпыншаканау уш взен, Салуалы метцордам конюн экер, Жабагьты жас тайлак, Жардай атан болтн экер, Жатып Калшн 6ip motynbi Жайьшып мьщкой болтн жер.
В то же время выше сказанное не означает отсутствия вообще понятия собственности у кочевников. В этом же толгау Казтуган-жырау четко звучит мысль о том, что орда - его собственность. «Мешцордам», -говорит жырау, т.е. моя орда, дом, где вырос, дом, который стоит на земле - это его собственность. Отношение к земле, таким образом, опосредовано через жилье. Земля то начало, к которому, в конце концов, возвращается человек:
Сайрап кал кызыл тшш ел-журтыщ, Кутылтн еш акын жоккара жерден.
Наибольшее выражение своеобразных отношений «человек-земля» мы обнаруживаем в таких понятиях как «к1р жуып, тндт кескен жер», «кулын-тайдай ойнатн у/сер» и т.д. В первом из них выступает связывающим моментом факт рождения
человека на этой земле, во втором - привязанность. Первое выражение очень сильное, восходит к такому мощному понятию как «ата-крныс» - земля предков. Стержневым в реализации своеобразных отношений в цепи «земля-человек» является факт обитания на этой земле предков и родителей «Экем кушу болшн жер, анам келт болтн жер». Отношение родства является тем базовым понятием, на котором формируется отношение к земле:
Алацдасишц алацжурт, Атпа ордам крнтн журт, Атамыз бгздт буСуйтгш Куйеу болып бартн журт, Анамыз бгздщБозтутн Келтшек болып тускен журт. Картдай мынау Казтуюн батыр тутн экурт, Kindiemdi кескен журт, -KOfibuudbi жутн журт...
Территориальная организация возникает, таким образом, из факта временного владения землей и формируется на основе исторической идентификации человека с владениями предков, т.е. по линиям существующих родственных связей. Конкретизируется эта связь через родовые отношения и потестарно-по-литическую организацию. Кочевник - член определенного родового коллектива, его собственные интересы опосредованы через родовые связи. Родовые коллективы имеют склонность во все времена интегрироваться в значительные потестарные группы и политические общности. Выделить из этой цепочки определенное звено как субъект собственности чрезвычайно сложно. В казахском языке это сложное сплетение различных территориальных уз выражается понятием «журт». Это понятие регулирует отношение людей данной семьи, ата баласы, рода и этноса по горизонтали. Оно обеспечивает синхронность в действиях этноса, обеспечивает плотную информационную
связь между различными компонентами этноса. «Журт» отдельных семей автоматически входят в журты патронимии, они, в свою очередь, в журты родов и т.д. В фольклоре встречаются такие выражения как «журтта калып койды», «вз журтына крнды» об отдельном человеке, об отдельном ауле, роде и т.д. В синхронном плане каждый кочевник вне зависимости от родовой принадлежности несет определенные обязательства перед соседями. Одним из обязательных институтов взаимопомощи считается «журтшътык» - обычай заставляющий помогать соседу, нуждающемуся в чем-либо. «Журт» соподчинен опять же системе родства как бы по оси координат. Понятие родства, как известно, выражается через «ел». Оно агнат-но, построено по вертикали и обеспечивает связь между поколениями, имеющими одного предка. В оси координат диахрон-ность обеспечивается понятияем «ел», синхронная связь основывается на понятии «журт». Взаимопересечение вертикали и горизонтали в результате дает нацию, что выражается словосочетанием «ел-журт». Это можно проиллюстрировать на примере предания повествующего о становлении государства в эпоху Алаша-хана:
«Бул Алаша ханнан бурын казак, ел болып, журт болып кезге кершш, ауызга шшген емес. Эр журтка к,оцсы болып журген», «ак, найзаныц ушымен, ак, бшектщ кухшмен ел болуды, журт болуды ойландар... Кундердщ кушнде осы бала хан болады, сендер кдраша боласындар».