– Привет, – поприветствовала ее Корвина, и она подпрыгнула, ее зеленые глаза метнулись к ней. –Извини, я не хотела тебя напугать, – извинилась Корвина, направляясь к шкафу за одеждой. – Ты в порядке?
– Не знаю, – уныло ответила Джейд. – Это просто кажется сюрреалистичным.
Корвина понимала.
– Я здесь, если ты нуждаешься в разговоре, хорошо?
– Не сейчас, – ответила Джейд в окно, наблюдая за дождем на стекле, горгульей на стене снаружи, извергающей воду.
Опечаленная тем, что ее обычно жизнерадостная подруга такая подавленная, Корвина молча копалась в своем шкафу, намереваясь одеться после инцидента в ванной.
Все ее шерстяные юбки лежали в грязной куче, и Корвина вздохнула. День стирки был вчера, и все происходящее казалось таким обыденным. Выдыхая, она просматривала и просматривала, понимая, что ее единственным вариантом была клетчатая красно‑черная юбка, которую она когда‑то купила по прихоти. Она была короткой для зимы. Дерьмо. Она начала рыться внутри в поисках чулок, чтобы согреться.
Наконец, найдя их, она повернулась к зеркалу в своей спальне, вздрогнув от своего отражения.
– Что случилось? – спросила Джейд, заметив, как она поморщилась.
– Ничего, – успокоила ее Корвина. – Просто напугала себя.
Да, она ни за что не расскажет Джейд об этом инциденте.
– Весь этот замок чертовски жуткий, – выплюнула Джейд. – Как будто, как только ты здесь оказываешься, он меняет тебя.
– О чем ты говоришь? – спросила Корвина, наблюдая за своей соседкой по комнате в зеркале, пока быстро одевалась.
– Я даже не знаю, – ответила ее подруга, и что‑то промелькнуло на ее лице. – Знаешь, Трой был одним из лучших. Это так несправедливо.
Стиснув зубы, Корвина подошла к подруге и крепко обняла ее.
– Мне так жаль его, Джейд.
– Мне тоже.
Джейд отстранилась, и Корвина поняла, что она нуждается в пространстве, поэтому она отступила назад.
– У него была семья? – спросила она, гадая о том, что сказал ей его голос.
Джейд кивнула.
– Да. Старший брат. Женщина медик сказала мне, что он приедет забрать тело. И это хорошо. Он следователь. Он узнает, что случилось.
– Скажи моему брату, – произнес голос Троя, брата, который был следователем?
Она даже не знала о его брате. И что она должна была ему сказать? Из того, что она узнала, эти подозрительные инциденты в Веренмор никогда по‑настоящему не расследовались по какой‑либо причине. Если бы кто‑то, обладающий ресурсами и личной заинтересованностью, смог раскрыть хотя бы йоту секретов, скрытых в этих стенах, это могло бы дать так много ответов стольким людям.
Корвина достала из ящика стола целебный бальзам и нанесла его на мелкие порезы на ладони.
– Ты выглядишь по‑другому, – Джейд моргнула, глядя на Корвину с головы до ног. – Бохо‑ведьмы стало меньше, а шикарной сучки больше.
Корвина подергала себя за рукава, слегка придя в себя.
– Мне нужно постирать.
Джейд слегка улыбнулась ей.
– Это так странно, что мирские вещи никогда не прекращаются, даже когда кажется, что жизнь останавливается.
– Думаю, они отменят сегодняшние занятия, – задумчиво произнесла Корвина.
Джейд фыркнула.
– Да, они тоже отменили классы, когда произошла трагедия с Алиссой. На целый день. Просто иди и делай что хочешь. Сегодня я хочу побыть одна.
– Ты уверена? Я не против остаться с тобой.
– Нет, – Джейд махнула рукой. – Я действительно хочу побыть одна прямо сейчас.
Корвина кивнула, понимая, что она имеет в виду, и взяла свою сумку и книги, которые ей были нужны, остановившись на пороге комнаты.
– Ты думаешь, в башне водятся привидения, Джейд?
Джейд повернула шею, чтобы посмотреть на нее, ее глаза заострились.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто кое‑что я слышала на днях.
– Сначала Алисса, теперь Трой, – ее подруга вздрогнула. – Боюсь, что однажды в Веренмор будет больше призраков, чем людей. Я просто надеюсь, что мы не станем одними из них.
Глава 16
Корвина
В тот день воздух вокруг Веренмор был еще мрачнее. Погода стояла мрачная, с неба постоянно крапал мелкий дождь, облака над головой были серыми и грохотали, как голодные звери, ожидающие запаха добычи, ветер резал кожу, как ножи. Энергия людей была подавленной, второе подобное самоубийство за столько месяцев привело к упадку настроения и росту подозрений. Мельница слухов работала сверхурочно, от шепота о призраках и монстрах до теорий о черной магии и психических расстройствах.
Корвина провела весь день, непреднамеренно задерживаясь на краю такого разговора, не зная, чему больше верить, особенно в связи с ее собственным инцидентом в ванной. Молодой человек в очках из Администрации в значительной степени восстановил все, что было у Роя, сказав ей, что у них действительно имеется стационарный телефон, но ей нужно специальное разрешение от одного из членов Комитета или преподавателей, чтобы позвонить.
Ей нужно было срочно позвонить доктору Детте, но она не знала, к кому обратиться, кроме Вада. И она не хотела подходить к нему, не зная, что он попытается завести с ней разговор, которого она так боялась. Поскольку занятия были отменены, а библиотека закрыта, большинство студентов либо болтались в своих комнатах, либо в Главном Зале.
А Корвина нуждалась в тишине.
О лесе не могло быть и речи – как из‑за погоды, так и из‑за инцидента с зеркалом. Ей не было стыдно признаться, как она была напугана, что легкие тени заставляли ее сердце биться втрое чаще, что мысль о неизвестном голосе, снова вторгающийся в ее сознание и приносящий с собой ужасные запахи, пугали ее. Она вздрагивала от каждого зеркального отражения в окнах, проходя мимо. И не знала, куда пойти, чтобы немного успокоиться.
Оставив Эрику, Джакса и Итана сидеть вместе в столовой, Корвина извинилась и решила просто найти другое место.
Когда она вышла из Главного Зала к выходу, ее внимание привлекла открытая деревянная дверь на железных петлях справа.
Хранилище.
Они уже открыли его?
С любопытством и надеждой Корвина подтянула ремень сумки и вошла, подойдя к широкой каменной лестнице, ведущая в какое‑то подземелье, похожее на библиотеку. Бесшумно она спустилась, естественный свет потемнел, сменившись приглушенным желтым сиянием.
В поле зрения появилось подземелье – гораздо меньшее, чем библиотека, но все же достаточно просторное.
Приглушенный свет исходил от маленькой люстры, висевшей на низком потолке, ее поддерживали две массивные каменные колонны. На стене слева от нее висели картины с изображением замка, а в середине стены напротив небольшой камин. Перед камином располагалась зона отдыха в мягких черно‑красных диванах и оттоманках с такими же львиными головами на подлокотниках, как и в библиотеке, черный деревянный стол расположился прямо в центре.
Но ее взгляд был направлен вправо.
У стены стояло одинокое пианино, перед ним была установлена деревянная скамья, та самая, которую она видела в своей башне. Ее перенесли. Вот почему она больше не слышала музыки.
Корвина направилась к нему. Она никогда раньше не видела настоящего музыкального инструмента, который функционировал бы, и ей стало любопытно исследовать его.
Пианино было черным, но старым. Она подумала, что когда‑то это был красивый отполированный черный цвет, но возраст немного выветрил его. Клавиатурный клап был опущен, что делало его плоским, из‑за не игры. Она вспомнила, что пианино стояло на подставке, когда он играл в ту ночь. Ключи, однако, поблескивали в свете люстры.
Черно‑белое, такое безмолвное.
Корвина протянула палец, поглаживая клавиши, чувствуя их текстуру, проводя рукой по деревянному верху, ощущая множество вещей на ее ладони. Закусив губу, преодолевая искушение, она нажала одну белую клавишу, и резкий мелодичный звук эхом отозвался в подземелье, оставив тишину после этого еще тише. Убрав руку, чувствуя, что вторгается во что‑то личное, она повернулась и направилась в гостиную.
Ей стало интересно, когда он перенес пианино, сделал ли он это, чтобы держаться от нее подальше. Она также задавалась вопросом, как он мог заставить Комитет открыть Хранилище, когда оно было закрыто в течение многих лет. Она пришла сюда, чтобы избежать его, она хотела избегать его, но, увидев пианино, задумалась, стоит ли ей это делать. Неужели это вселенная говорит ей не убегать от него? Ей нужен был знак от вселенной, просто еще один ответ, указывающий ей какое‑то направление.
Мысли бушевали у нее в голове, она опустилась на богатое, обитое плюшем сиденье, сняла сапоги и поджала ноги. В подземелье было холодно, но она была рада, что никого не было.
Довольная тем, что осталась одна, она плотно устроилась в углу дивана, и достала старый библиотечный экземпляр Дракулы и начала читать о дьяволе в старом замке на холме, сидя в одном из них.
***
Музыка разбудила ее.
Корвина резко села, книга, лежавшая у нее на груди, упала на пол от этого движения, и от боли в шее она застонала.
Она повернула голову в ту сторону, откуда доносилась музыка, и почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
То, как она увидела его в первый раз в темноте, приветствовало ее при свете. Его глаза были закрыты, лицо наклонено вперед, спина изогнута, когда он играл не только пальцами, но и всем своим существом.
Вад Деверелл.
Серебристоглазый дьявол из Веренмор.
Темный бог, играющий так, словно это было одновременно проклятием, и благословением.
Ее многогранный, загадочный любовник, знающий тайны ее души.
Он нашел ее.
Каким‑то образом после того, как она изо всех сил старалась избегать его, он оказался в том же самом месте. Их пути продолжали переплетаться, приближая их друг к другу. Если его присутствие в данный момент не было знаком вселенной сразу после того, как она попросила очевидного, Корвина больше не знала, что это было.
Подняв с пола книгу, Корвина положила закладку на странице, на которой заснула, и убрала ее на сумку, полностью повернувшись, смотря, как он играет.
Это что‑то другое, опыт наблюдать, как этот человек теряется в музыке, которую создавали его пальцы, даже не глядя. Он знал эти чёрные и белые клавиши, как свои пять пальцев, и существовал между ними, пока играл, мелодия была менее навязчивой, менее мучительной, более одухотворенной, и более таинственной. Вид, звук, ощущение что‑то сделали с ней.
Тот факт, что он играл в ее присутствии, тот факт, что он принял ее в свое пространство, переспал с ней, рискнул чем‑то, когда сказал ей, что не будет, говорил гораздо больше, чем он когда‑либо мог.
Он привязался.
Так же, как и она.
И Корвина не знала, куда идти дальше.
– Ты слишком много думаешь, – его глубокий голос донес до нее эти слова, хотя его пальцы не останавливались, и он не открывал глаза.
– Ты сказал, что мы больше не будем этого делать, – так же тихо напомнила она ему, опершись подбородком на подлокотник.
– Это было задолго до того, как я попробовал тебя на вкус. Задолго до того, как проснулся один в своей постели после лучшего сна, который у меня был за последние годы.
Ее сердце глухо застучало от его слов, иссохшие части ее души впитывали их, как благословенный дождь после засухи.
Мелодия нарастала до крещендо, а затем медленно спадала, переходя во что‑то нежное, мягкое, тихое, прежде чем полностью исчезнуть с последней нотой. Тишина после этого казалась громкой.
– Ты так прекрасно играешь, – задумчиво произнесла она вслух, слегка ошеломленная. – Даже твои демоны должны петь.
При этих словах его глаза открылись.
– А что делают твои демоны, маленькая ворона?
Она отвела взгляд.
– Кричат.
– Иди сюда, – приказал он ей, и она посмотрела в сторону лестницы.
– А если кто‑нибудь спустится? Мне слишком много раз говорили, что
учителям и ученикам запрещено общаться вне уроков.
– Я думаю, что мы уже вышли за рамки общения, тебе не кажется? – он криво усмехнулся, нажимая пальцем на клавишу. – Иди сюда.
На слегка дрожащих ногах она встала и подошла к нему. В тот момент, когда она подошла к нему, он поднял ее и посадил на пианино, усадив ее задницу на край, а ноги на скамейку по обе стороны от его бедер. Сердце забилось в два раза быстрее, она смотрела в его обжигающие серебристые глаза, рассматривая его мужественное лицо и эту седую прядь.
– Расскажи мне об Институте Утренней Звезды, – небрежно приказал он ей, как будто одно только произнесение этого учреждения не заставило ее желудок упасть.
– Я... Я не знаю, с чего начать, – заикаясь, пробормотала она, понимая, что снова оказалась в ловушке с ним, хотя и находилась в приподнятом положении.
– С самого начала, – сказал он ей. – Я хочу знать твою версию этой истории.
– И ты... ты не используешь это против меня? – она сглотнула, озвучивая один из своих самых глубоких страхов.
Его глаза вспыхнули.
– Нет.
Корвина глубоко вдохнула, уставившись на свои ногти.
– Ты можешь просто... не смотреть на меня, пока я говорю? Это расшатывает нервы.
Вад кивнул, положив руки ей на бедра и раздвинул их шире, его пальцы заиграли на ее коленях.
– Я займусь чем‑нибудь другим. И если ты будешь хорошо себя вести, я заставлю тебя кончить.
Судорожно вздохнув, Корвина подняла глаза к потолку.
– Разве это не странно для такого разговора?
Его пальцы скользнули к краю ее чулок.
– Это убережет твой разум от гипервентиляции. А теперь поговори со мной.
Корвина прикусила губу, когда его пальцы прошлись по краю ее чулок, туда‑сюда, туда‑сюда, и она уступила его требованию. Она хотела рассказать ему, довериться, и это казалось первым шагом. Она просто надеялась, что он не разочарует ее.
– У моей мамы шизофрения, – произнесла она вслух, пока его пальцы нежно ласкали кожу ее бедер.
Было странно говорить об этом с ним, когда он прикасался к ней с таким сексуальным намерением. Но это помогло ей успокоиться и переориентировать мозг.
– Как и у отца, – продолжала она, слегка задыхаясь, когда его пальцы ласкали ее кожу там, где заканчивались чулки. – Ему так и не поставили диагноз, но во время одного из сеансов моей матери она призналась, что он покончил с собой, потому что голоса говорили ему, что если он не умрет, то они убьют его. По‑своему запутанно, он защищал нас.
– И ты думаешь, что унаследовала это от них? – его слова прозвучали на внутренней стороне ее бедра.
Да, она так думала. Это странно, но, боже, это заставляло ее чувствовать себя менее напряженной из‑за разговора.
– Шансы с одним родителем достаточно высоки, с двумя астрономические, – сообщила она ему, когда он зубами стянул с нее чулок. – Мама уже много лет слышит голоса и видит различные вещи. Очевидно, после моего рождения ситуация ухудшилась. Она никогда не причиняла мне вреда, но и не всегда присутствовала. Долгое время она боялась, что, если я буду общаться с кем‑то, кроме нее, меня заберут.
– Значит, она держала тебя рядом, обучала на дому, никогда не отпускала, – заявил он, и она откинулась на спинку пианино, не поднимая глаз.
– Откуда ты все это знаешь? Но да, – призналась она шепотом. – Она так сильно любила меня, но не знала, как правильно любить. Это не ее вина. Ей никто не помогал.
– Ты ей помогла?
– Разве ты еще не знаешь?
– Я же сказал, что хочу услышать это от тебя.
Корвина кивнула, ее глаза наполнились слезами, когда она вспомнила тот день.
– Я уже поняла, что было что‑то не так, когда я была подростком. Она разрешала мне раз в неделю ходить на почту в городе, чтобы отправлять заказы. Именно там я исследовала больше и наткнулась на Институт. Я месяцами спорила, должна я это делать или нет. Я осталась бы одна, если ее заберут, понимаешь? – ее голос сорвался на последних словах.
Он нежно поцеловал ее кожу.
– Но ты все равно это сделала, не так ли, храбрая, красивая девушка?
Что‑то внутри нее расцвело под его словами. Она почувствовала, как одинокая слеза скатилась по уголку глаза.
– Это было в день моего восемнадцатилетия. Я позвонила им, и они приехали на следующий день, чтобы забрать ее. Она была так зла, – прошептала Корвина.
– Она все еще сердится?
Корвина издала невеселый смешок.
– Иногда мне хочется, чтобы она злилась. Теперь она почти не помнит меня. Ее слабоумие усилилось. Лекарства, которые она принимает, притупили ее воспоминания. Это побочный эффект.
– А ты, маленькая ворона? – спросил он у ее плоти. – Что насчет тебя?
Она сглотнула, зная, что ее признание может все изменить.
– Я тоже слышу голоса. Всегда был, один конкретный голос. По иронии судьбы, именно он рассказал мне о том, что мама нуждается в помощи.
– Он? – в его голосе прозвучало любопытство.
– Мо, – сказала она ему.
– Ах, – усмехнулся он. – Не знаю, испытываю ли я облегчение или нет, что это был голос, а не мужчина в твоей голове, когда я трахал тебя.
Ее глаза обратились к красивой люстре из металла и стекла, когда его пальцы отодвинули ее трусики в сторону.
– Итак, ты слышишь голоса.
– Раньше я слышала только Мо, – поправила она. – Может, еще один или два. Я поступила в Институт, когда маму забрали на обследование. Просто знать, быть в курсе, понимаешь?
– И?
– Отрицательно, – сообщила она ему, когда его палец начал обводить ее нижние губы, заставляя ее сжаться. – Врачи сказали мне, что у меня нет никаких симптомов, и в основном списали это на мой подсознательный способ справиться с отсутствующим отцом в одиноком доме. Но тогда я была слишком мала, чтобы показывать знаки должным образом, поэтому они сказали мне следить за вещами.
– Были и другие признаки? – спросил он, его слова согрели ее изнутри.
Корвине потребовалась целая секунда, чтобы сосредоточиться на его словах и сдержать дрожь во всем теле.
– С тех пор как я приехала в Веренмор, ситуация обострилась. Я начала слышать больше голосов, видеть вещи, – сказала она ему, страх перед ее воспоминаниями с зеркалом и удовольствие от его рта в настоящем, трахающего ее разум. – Раньше такого никогда не случалось.
– Как думаешь, это твой разум или это место? – он озвучил единственный вопрос, с которым она боролась в течение нескольких месяцев.
– Я действительно не имею понятия, –пробормотала она, ее руки нашли край пианино и крепко сжались, когда его язык скользнул по ней. – Какая‑то часть меня хочет верить, что это Веренмор, что то, что я испытываю, является чем‑то внешним. Но я не знаю, как это что‑то улучшает, потому что я продолжаю слышать голоса и вижу вещи. Независимо от того, внутреннее это или внешнее, это означает, что я не в порядке.
– Вполне может быть, что это место, – проговорил он, прижимаясь к ее плоти. – В этом мире слишком много вещей без какого‑либо рационального объяснения, вещей, которые происходят без логики. Я бы пока не стал открещиваться от этого.
Ее грудь вздымалась, когда он снова провел по ней языком с последним словом. Одна ее рука запуталась в его волосах, когда он оторвал ее бедра от края, наклонив их в воздухе и повернув так, как он хотел, направляя, как он хотел. Он больше не задавал ей вопросов, его язык погрузился глубоко в нее, прежде чем выйти, и найти ее клитор, обводя его с мастерством, которое, как она знала, было одарено и отшлифовано с течением времени.
Она вцепилась в его волосы, крутя их в пальцах, в то время как ее бедра извивались сами по себе, один из его пальцев проник в нее, в то время как его рот сеял хаос в другом месте. Ее соски напряглись, ничем не стесненные под свитером, рот открылся в судорожном вздохе, когда он ввел в нее палец, найдя место настолько глубокое, что волны интенсивного удовольствия прокатились по ее телу, омрачая разум, ее сердце колотилось о ребра с каждым ударом.
– О боже, о боже, о боже, – повторяла она, пока ее тело сотрясалось, пятки упирались в воздух, пытаясь найти какую‑то опору, какой‑то якорь, чтобы она не утонула.
Он крепко держал ее, позволяя плыть на волне удовольствия с распутством, на которое она считала себя неспособной до этого момента, его рот медленно уменьшал интенсивность его чувственного нападения, опуская ее на пианино.
Корвина бессмысленно моргала, глядя в потолок, ее ноги обмякли, руки лежали на пианино, грудь тяжело вздымалась в больших глотках воздуха. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что он поправляет ее трусики, подтягивая чулки вверх и юбку вниз. Она приподнялась на локтях, наблюдая, как он медленно встал и наклонился над ней, положив руки на пианино рядом с ней, его волосы растрепались от ее пальцев, губы блестели от ее соков.
Ее охватил трепет, когда она увидела, как он так расстроен ею, увидела, как треснул холодный фасад и обнажился неукротимый мужчина внутри.
Он наклонился к ней, целуя так тщательно, что ее внутренности снова сжались, вкус ее самой на его губах был чем‑то настолько запретным, что вызвал восхитительную дрожь по ее коже. Его правая рука обхватила ее грудь, не столько с намерением, сколько с чувством собственности, когда он слегка отстранился, его серебристый взгляд расплавился на ней.
– Это происходит, маленькая ворона, – тихо прошептал он ей в губы, сжимая пальцами ее сосок. – Я больше не буду это отрицать. Ты преследовала меня достаточно долго. И мне все равно, преследуют ли тебя силы, недоступные твоему пониманию, или все это у тебя в голове, теперь ты моя. До тех пор, пока не наступит это безумие.
Ее челюсть задрожала, когда она посмотрела на него горящими глазами.
– До тех пор, пока будет продолжаться это безумие.
– Хорошо, – он еще раз поцеловал ее. – А теперь иди наверх на ужин, пока твои друзья не подумали, что ты пропала. Я договорюсь о завтрашнем звонке твоему врачу.
Корвина села, ее глаза остановились на выпуклости под его молнией.
Он покачал головой.
– У нас нет времени. Иди.
Кивнув, внезапный приступ застенчивости охватил ее, она опустила глаза в пол и спрыгнула с пианино, бросившись к своей сумке и книге, выпрямляясь, насколько могла. Она почувствовала, как его рука сжала ее косу, обернув ее вокруг кулака, когда он повернул ее голову, наклоняясь для жесткого поцелуя.
– Не думай обо мне, когда рядом с тобой этот парень, – сказал он ей, свирепо глядя на нее. – Это, – он покрутил один сосок между пальцами, – Только для меня. Мне бы не хотелось причинять ему боль.
Корвина откинула голову назад, удивленная исходящей от него опасностью.
– На самом деле ты бы этого не сделал, верно? Не причинил бы боль?
Вад отстранился от ее вопроса, надевая маску Мистера Деверелла, которую он носил на публике. Другой рукой он взял ее за подбородок и поцеловал в пирсинг в носу.
– Ты никогда не узнаешь, маленькая ворона, – его голос ласкал ее. – А теперь иди.
Он освободил ее, и Корвина пошла к лестнице, поднимаясь по ней на дрожащих ногах. Она в последний раз оглянулась на мужчину, который знал о ней все, хотя она ничего о нем не знала, дисбаланс их силы внезапно заставил ее почувствовать, что весь этот эпизод был не столько актом любви, сколько сделкой, которую она только что заключила с дьяволом.
Глава 17
Корвина
На следующее утро Веренмор гудел от прибытия брата Троя.
Корвина оглядела Главный Зал за завтраком, пораженная тем, как быстро человеческий разум может переключиться с горя из‑за смерти знакомого на волнение из‑за прибытия незнакомца.
– Но он не просто незнакомец, – заговорщически сказала ей Эрика, обхватив кружку с кофе обеими руками. – Он один из выпускников Веренмор. Он окончил Университет и поступил в Международную следственную группу.
Итан играл с лапшой на своей тарелке, его челюсть была сжата.
– Трой сказал мне, что хотел приехать в Веренмор, чтобы быть похожим на своего брата. Заставить его гордиться. Он боготворил его.
Черт.
По какой‑то причине это ранило еще больше. Корвина взглянула на Джейд, которая просто смотрела в окно, едва прикасаясь к еде на своей тарелке. Она протянула яблоко, которое захватила для себя, своей соседке по комнате, одарив ее мягкой улыбкой.
– Голодание только усугубит ситуацию.
Джейд вздохнула и взяла яблоко.
– Я знаю. Просто... без него здесь так пусто. Как будто не хватает кусочка.
Да. Трой обладал уникальной, яркой энергией, которая освещала всю компанию. Корвине, которая обычно не любила многих людей, он очень, очень нравился. Она скучала по нему и по тому, как он был рядом.
Отвернувшись, она удивленно моргнула, когда Мистер Деверелл направился к ее столику с серьезным, сосредоточенным выражением лица. Ее колени начали дрожать, сердце бешено колотилось, когда она огляделась, чтобы увидеть, как все замолкли, наблюдая за ним с любопытством и удивленными лицами.
Он остановился за местом, где сидела Джейд, не сводя с нее магнетических глаз, и достал из кармана сложенный листок бумаги.
– Ваша просьба позвонить была одобрена, Мисс Клемм, – сообщил он, протягивая ей бумагу. – Пожалуйста, передайте это вашему контактному лицу в Административном офисе. Они направят вас дальше.
Корвина вытерла ладонь о юбку и взяла бумагу.
– Спасибо, Мистер Деверелл.
Он коротко кивнул ей и столу и удалился.
– Что это было? – спросила Джейд, широко раскрыв глаза.
– Мне нужно позвонить, и в офисе сказали, что я должна обратиться к одному из преподавателей, чтобы получить одобрение.
– Но Мистер Деверелл?
– Он случайно услышал меня в офисе, – ложь плавно слетела с ее языка.
Джейд нахмурилась, но откинулась на спинку стула.
– Он просто выбивает меня из колеи, – сказала она сидящим за столом.
Да, он тоже выбивал ее из колеи.
Покончив с едой, Корвина встала и перекинула сумку через плечо, сжимая бумагу в пальцах.
– Пойду позвоню. Увидимся позже, ребята.
Они все помахали ей на прощание, когда она поспешила выйти из здания в туманное утро. Туман сгустился настолько, что она могла различить только очертания Административного Крыла впереди, дымчатые руки, обвивающие ее, отталкивая от всего, кроме них.
Было что‑то в этом моменте, в месте, что поразило ее, как дежавю. Стоя вот так посреди сада, Корвина почти поверила, что была там раньше, почти поверила, что находится в другом времени, давно ушедшем, с теми же стенами замка, маячащими впереди, впитывая секреты, которые никогда не расскажешь с каждым тиканьем часов.
В небе грохотал гром, порыв ветра обдувал ее лицо, туман кружился вокруг. Чувство дурного предчувствия пришло вместе с призрачными муравьями, бегающим по ее рукам.
Протирая их, Корвина стряхнула с себя атмосферу уныния и прошествовала через сад и вокруг него к передней части Административного Крыла.
Ее внимание привлекла живая изгородь из темно‑красных цветущих роз, которых она раньше не замечала, таких же красных, как кровь, которая растеклась вокруг головы Троя на земле. В легком оцепенении она подошла к цветам, пальцы ее свободной руки поднялись, чтобы погладить бархатистые лепестки, их текстура была мягкой, как кусочек шелка, созданный смертью тысячи червей.
Эта нездоровая мысль заставила ее пошевелиться. Ее рука зацепилась за один из стеблей, многочисленные шипы укололи ее палец.
– Ой, – она поморщилась, убирая руку, глаза посмотрели на капли ее крови на толстых шипах, готовые быть выпитыми, как вампир, пробующий кровь.
Очевидно, она зачиталась Дракулы.
– Будь осторожна с этими розами, – грубый голос позади нее заставил ее обернуться, когда она увидела большого мускулистого мужчину с коротко остриженными волосами и темно‑синими глазами, стоящего на подъездной дорожке рядом с серебристым пикапом.
Он запер машину и засунул руки в карманы толстого пальто, сверкая пирсингом в ухе.
Внезапно остановившись, он посмотрел на нее, шок на секунду покрыл его лицо.
– Фиолетовые глаза.
Корвина была озадачена. Она не знала этого человека.
– Прошу прощения?
Он моргнул.
– Ничего. Просто напомнило мне кое о чем.
– Эм, хорошо. Эти розы?
– Они росли здесь с тех пор, как начал работать Университет, – он посмотрел на кусты позади нее. – Однажды я упал в них во время драки. Достаточно сказать, что больше я никогда к ним не подходил.
Корвина посмотрела на кровь на своей руке.
– Но как это возможно? Розы так долго не живут.
Мужчина пожал широкими плечами.
– Как это возможно в Веренмор? Некоторые вещи просто никогда не имели здесь объяснения.
С этими словами он вошел в здание, и Корвина последовала за ним, когда парень в очках за стойкой зевнул, его глаза расширились, увидев гостя.
– Аякс Хантер, – представился мужчина грубым голосом. – Я здесь за своим братом, Троем Хантером.
Парень за столом кивнул.
– Сожалею о вашей потере, Мистер Хантер. Пожалуйста, подождите здесь, пока я найду кого‑нибудь, кто вам поможет.
Аякс коротко кивнул. Корвина осталась в стороне. Ее телефонный звонок может подождать, пока о Трое позаботятся в первую очередь. Это его брат, брат, которому она должна была что‑то сказать. Но что?