Корвина переварила это, обдумывая слова.
Миссис Реми допила чай.
– Одна вещь, которую я знала, будучи маленькой девочкой, заключалась в том, чтобы не ходить в эти леса и не оставаться на улице в ночь полнолуния. Все в городе скажут тебе то же самое. В этих краях в полнолуние ничего хорошего не происходит. В этом замке водится что‑то нечестивое. Лучше не будить его.
Корвина потерла руками мурашки, покрывшие ее тело при словах женщины, что‑то почти пророческое в этом заставило что‑то тяжелое сжаться в ее животе.
Копье молнии раскололо небо надвое. Тут же раздался громкий раскат грома, заставивший Миссис Реми с беспокойством выглянуть в окно.
– Лучше возвращайся в замок со своим профессором до темноты, моя дорогая, – сказала женщина напряженным голосом.
Корвина выпрямилась, встревоженная тяжестью в ее голосе.
– Из‑за шторма?
Миссис Реми смотрела в окно с серьезным выражением лица.
– Да, – она повернулась, смотря на Корвину, и мудрость ее лет в этом месте просвечивала сквозь нее. – И потому, что сегодня полнолуние.
Глава 11
Корвина
– Нам нужно возвращаться, – были первые слова, сорвавшиеся с его губ, как только Корвина села в машину и пристегнулась.
– Из‑за полнолуния? – спросила она, ставя сумку на пол, все еще думая о разговоре с Миссис Реми.
Он бросил на нее странный взгляд, который она не смогла расшифровать, и завёл машину.
– Потому что подниматься в гору после наступления темноты опасно. Подниматься в гору после наступления темноты во время шторма смертельно опасно, – он указал на клубящиеся, бурные облака в быстро темнеющем небе, мчащиеся к горе.
Она прикусила губу и поерзала с ремнём, пересекающим ее грудь, разделяя ее более тяжелые груди пополам таким образом, что это доставляло дискомфорт, но это было необходимо.
– Отправила свое письмо? – тихо спросил он, когда они приблизились к концу города, дома становились все реже с каждым километром.
– Да. С делами все хорошо? – спросила она, не понимая, как вежливо они вдруг заговорили о чем‑то обыденном.
Это странно, ново, но не совсем ужасно.
– Да, – он повернул машину на первом повороте, когда началась извилистая дорога. – Я так понимаю, Миссис Реми рассказала тебе о местных легендах?
Корвина, которая смотрела в окно на вид – окно, которое он опустил для нее без ее слов, повернулась к нему.
– Ты знаешь Миссис Реми?
– Знаю. Я достаточно часто бываю на почте, – добавил он, уверенно управляя машиной в условиях ухудшающейся погоды.
– Что ты думаешь об Истребителях? – спросила она, желая узнать его мнение о легендах.
Уголок его рта слегка приподнялся.
– Руины в лесу, которые тебе так нравятся? Их называют Руинами Истребителей. Люди говорят, что именно туда они привозили людей, где их и находили, – он замедлил движение, когда высота увеличилась, – И где их убивали.
Ветер хлестал по машине.
– Сколько их было?
– Думаю, семь, – ответил он.
– Но там пятнадцать безымянных могил, – заметила Корвина. – Я посчитала.
Он слегка улыбнулся.
– Интересно, не правда ли? Если ты веришь местной легенде о том, что эти могилы принадлежат им, то кто еще там похоронен?
Корвина засунула большой палец в рот и задумалась.
Он мрачно усмехнулся ее молчанию.
– Могилы пусты, маленькая ворона. Не думай об этом слишком много. Любой, кто следил за расследованием, знает об этом.
Корвина на мгновение проигнорировала вид снаружи, наблюдая за ним, его мускулистые предплечья были обнажены под закатанными рукавами, его умелые, замечательные руки управляли машиной, как инструментом, который он так любил.
– Что тебя интересует в расследовании? – тихо спросила она, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его причастность ко всему этому.
Он улыбнулся, но промолчал, оставив ее в еще большем замешательстве.
Первая крупная капля дождя упала ей на щеку. Корвина посмотрела в окно. Они поднялись достаточно высоко по горной дороге, и все, что находилось под ними, было окутано густым белым облаком тумана. Небо над ними стало злым пурпурно‑серым, затемняя все достаточно, чтобы фары казались единственным источником света.
Громкий раскат грома прогремел вокруг них, и небеса разверзлись, изливая гнев на землю.
Мистер Деверелл выругался, замедляя движение, когда она быстро подняла боковое стекло.
– Разве мы не должны остановиться? – осторожно спросила Корвина, глядя, что он полностью сосредоточен на дороге.
Он покачал головой.
– Шторм надвигается слишком сильный. Нас унесёт вниз, если мы сейчас остановимся.
Она сглотнула один раз, ее сердце начало колотиться, а колени слегка задрожали.
– Но..
– Впереди есть участок для разворота, – сообщил он ей, переключая передачу, когда машина застонала и завыл ветер. – Он относительно плоский. Нам просто нужно добраться до него, когда шторм усилится.
Корвина кивнула и промолчала, позволяя ему сосредоточиться на том, чтобы доставить их на более безопасную местность. Ее разум кружился от шторма снаружи. Это то, что имела в виду ее мать в кошмаре о шторме и дьяволе, охраняющем ее – этот серебристоглазый дьявол и этот шторм? Или она имела в виду что‑то другое? Что еще более важно, как ее мама во сне узнала обо всем этом?
После того, что казалось часами ползания по горе со скоростью улитки, борясь с натиском ветра и дождя, Корвина увидела слева небольшое ровное пространство, почти достаточное для парковки. Она наблюдала, как Мистер Деверелл умело вырулил огромный автомобиль в пространство и выключил зажигание. Когда в машине потемнело, он откинулся на спинку сиденья, схватился за шею и выдохнул.
Он приоткрыл окно на сантиметр, холодный ветер пронизывал внутренности машины даже из маленького пространства, и открыл приборную панель, доставая пачку сигарет.
– Ты не против? – спросил он, и она покачала головой.
Бог свидетель, стресса было достаточно, заставляя любого сойти с ума.
Он вынул одну штучку и положил ее между губ. Его рука перебирала предметы на приборной панели, его волнение росло, поскольку он не мог найти зажигалку.
– Дерьмо!
Корвина подняла сумку, расстегнула ее и достала коробку спичек, которую всегда носила с собой. Найдя спички, она взяла их, достала палочку и провела ею по боковой стенке.
Дерево загорелось с треском, и она повернулась к нему, ее сердце затрепетало, когда она увидела его серебристую напряженность на ней. Эти беспокойные, непостоянные глаза смотрели на нее с бесподобной свирепостью, незажженная сигарета свисала у него изо рта, а спичка горела, освещая пространство между ними оранжевым сиянием. Почувствовав внезапный приступ застенчивости, Корвина отвела взгляд и поднесла горящую палочку к сигарете.
Он вынул сигарету изо рта и подул на спичку, погасив маленький огонек между ними, погрузив их в темную тишину. Звук дождя, бьющего по машине, был громким в тишине внутри, прохладный воздух из щели в окне не давал ей задохнуться. Отстегнув ремень безопасности, Корвина поставила сумку между ног, спичечный коробок упал ей на колени.
– Я не могу привязаться, – его слова глубоким, хриплым голосом прорвались сквозь тишину.
Корвина посмотрела на свои ногти, на аккуратно подстриженные и не накрашенные, и на секунду ей захотелось их укусить. Много лет назад она грызла ногти, от этой привычки ее избавила мама, намазав ей пальцы каким‑то горьким маслом, которое было ужасным на вкус.
Она точно знала, что он ей говорит.
Она ответила, теребя ноготь указательного пальца.
– Но зачем вы мне это говорите, Мистер Деверелл?
– Вад, – напомнил он ей.
– Вад, – произнесла она его имя в тишине машины.
– Ты прекрасно знаешь, почему я тебе это говорю, – она почувствовала, как он полностью повернулся к ней в ограниченном пространстве. – Я не могу позволить себе привязываться. Мои эмоции не подлежат обсуждению. На данный момент я должен сосредоточиться на других вещах. Но это с каждым днем увеличивает мой голод.
Корвина повернулась к нему, ее сердце бешено колотилось от его слов.
– Здесь никого нет, Корвина, – сказал он ей, впервые назвав ее по имени, его взгляд был горячим, но суровым. – Только мы. Все, что здесь происходит или не происходит, останется здесь.
– И после того, как мы вернемся, ничего не изменится, – закончила она за него.
Его рука потянулась вперед, взяв кончик ее косы между пальцами, хотя их взгляды оставались прикованными друг к другу. Он коснулся одного из ее сосков кончиком ее собственной косы, и от этого пушистого ощущения по ее телу пробежала долгая дрожь.
– Это время, когда мы можем поддаться твоему колдовству, – мягко заявил он, его зрачки расширились, коса в его пальцах разрушала ее чувствительный сосок. – В этот единственный раз, когда я позволю себе овладеть тобой.
Корвина проглотила нервы. Она хотела этого. Единственный раз, чтобы последовать ее порывам и изгнать это безумие из ее плоти.
– Ты потом тоже пожалеешь об этом? – спросила она, вспоминая последствия их поцелуя.
В темноте на его лице отразилось понимание. Он наклонился вперед и нежно поцеловал ее в нос, прямо над пирсингом.
– Я никогда не жалел, что поцеловал тебя, маленькая ворона.
Корвина посмотрела на его лицо, такое близкое к ее, к теплу ее тела.
– Тогда о чем ты сожалеешь?
– Что нужно покончить с этим.
Ее сердце запнулось, услышав, как он это произнёс. До этого момента она не осознавала, как сильно нуждалась в его словах.
– Значит, только один вкус? – спросила она, повторяя его слова из библиотеки.
В ответ он щелкнул ее по соску кончиком косы.
– Один вкус. Более глубокий вкус.
Это была вселенная, дающая ей подарок на день рождения, мужчина, которого она хотела в течение многих месяцев издалека, наконец, ее, чтобы провести ночь, застряв на горе вдали от цивилизации. Это ее единственный шанс понять, каково это, когда на тебя претендуют.
– Тогда овладей мной, – прошептала она ему в губы, и слова повисли в воздухе между ними, потрескивая, сталкиваясь, поглощая.
Она внезапно поднялась со своего места и нависла над ним, ее юбка растеклась вокруг него, коса переплелась вокруг его руки, оттягивая ее голову назад, когда его губы оказались на ее шее. Он лизнул линию ее шеи, влажный след его языка создал поток жидкого огня между ее ног, прямо там, где она прижималась к его выпуклости, только тонкая ткань ее трусиков разделяла их. Она обхватила его плечи руками, чувствуя под ладонью теплые мышцы, ощущая, как тепло испаряется с его кожи.
– Я думал, тебе не нравится носить нижнее белье, – прошипел он ей в шею, а другой рукой запустил руку под юбку, прослеживая за хлопком ее трусиков.
– Это не значит, что я их не ношу, – простонала она, когда его зубы коснулись ее мочки. – Мне просто нравится обходиться без них нескольких дней.
– Черт, – он потянул ее за косу. – А я все думал о том, как ты ходишь обнаженная рядом с этими слюнявыми маленькими парнями вокруг.
– Ты не настолько старше, – она провела рукой по его плечу, вверх по шее, погружаясь в волосы, касаясь той характерной седой пряди, к которой она давно хотела прикоснуться.
– Достаточно взрослый, чтобы заставить тебя кончить, как фейерверк, вокруг моего члена.
Ее стенки сжались вокруг пустого воздуха от его рычащих слов, умоляя заполнить их. Именно в этот момент она поблагодарила врачей, которые нанесли гормональный пластырь, во время сдачи анализов. Она не была готова к последствиям интрижки после того, как это подойдёт к концу.
Его левая рука смело обхватила ее между ног, тыльная сторона ладони прижалась к сладкому месту, от которого вокруг ее глаз заплясали черные точки. Она никогда не испытывала подобного, никогда не была одержима, не принадлежала, не требовала всего одним прикосновением. Все внутри нее растаяло, склонилось, подчинилось толчку его силы, выравниваясь вокруг него, как поток, яростно обтекающий скалу, прорезавшую его.
Он обхватил кулаком ткань прямо у нее между ног и скрутил ее, давя на клитор с такой силой, что она знала, что после этого он распухнет. Ее глаза сами собой закрылись, голова откинулась назад, когда его губы прошлись по ее шее, груди, его дыхание упало прямо на ее набухший сосок. Он еще сильнее потянулся к теплу, нуждаясь в нем, желая его, желая погрузиться в него.
Он терся о ее скомканные трусики, дышал и дул на ее сосок, снова, снова и снова, удерживая ее на месте, обхватив рукой ее косу, контролируя ее тело, даже не касаясь ее плоти, и пьянящее ощущение того, что она полностью в его власти, пронзило ее нервы, свернув змею желания все туже и туже и туже в ее животе, пока она не почувствовала, что висит на краю обрыва, который она не могла видеть.
А потом он провел языком по ее соску. Всего один раз.
Она разбилась.
Вниз по утесу, в забвение, забрызганная ощущениями настолько сильными, что ее рот открылся в беззвучном крике, тело затряслось, пальцы ног согнулись, спина выгнулась так сильно, как только могла в ограниченном пространстве.
Это длилось секунды, минуты, часы, она не могла сказать. Но осознала, что ее трусики разорвались в его хватке, острым укусом ткани на ее бедре, холодным обнаженным воздухом на обнаженной плоти.
– Посмотри на меня, – приказал он, и ее глаза сами собой открылись, обнаружив его расплавленные серебристые глаза в слабом свете, исходящем от луны.
Именно тогда она внезапно осознала тишину. Она выглянула наружу и с удивлением увидела, что проливной дождь перешел в морось, облака разошлись достаточно, чтобы светила луна. А это означало, что скоро им придется возвращаться, и все подойдёт к концу.
Ее голова болела, когда он потянул ее за косу.
– Глаза.
Она встретилась с ним взглядом.
– Я чист. Мне провели вазэктомию. Я полагаю, ты тоже чиста? – серьезно спросил он.
Корвина кивнула.
– Я... Я никогда не занималась этим раньше.
Жар в его глазах вспыхнул, когда он погрузил в нее средний палец, ее влажные внутренние стенки сжались вокруг него с облегчением.
– Ты выбрала не того мужчину для своего первого раза, маленькая ворона, – пробормотал он ей, погружая еще один палец, вытягивая ее, пока она дышала через рот.
– Что? – тихо спросила она, запустив пальцы в его густые волосы.
– Но теперь уже слишком поздно, – он скользнул пальцами внутрь, вызвав стон из глубины ее тела. – Я собираюсь трахнуть тебя так грубо, что ты никогда обо мне не забудешь. Это время мое. Эта киска моя.
– Временно, – всхлипнув, напомнила ему Корвина.
Его ответом стало вынуть пальцы и шлепнуть ее по киске, обжигая достаточно, чтобы из нее хлынула влага, будто наказывая ее за эти слова.
– Достань меня, – сказал он ей, и она скользнула руками по его твердой, поднимающейся груди к животу, ощущая под ладонями бугры мышц, и, наконец, спустилась к поясу джинс.
Она расстегнула их, слегка повозившись с поясом и, наконец, сообразив, что к чему, осторожно расстегнула молнию на его выпуклости и сунула руку внутрь, впервые прикасаясь к мужчине. Он казался твёрдым, пульсирующим, большим, намного больше, чем она ожидала, или ее руки могли обхватить его.
– Хорошая девочка, – простонал он, когда она в эксперименте сжала его, посылая по ней поток удовольствия. – Балансируй на моих плечах.
Корвина так и сделала, ее грудь вздымалась, когда он нажал на рычаг сбоку своего сиденья, сдвинув его и опустив спинку ровно, достаточно, освобождая место для движения. Он устроился между ее ног, держа ее бедра обеими руками, и встретился с ней взглядом.
– Это наше безумие.
Корвина кивнула, вожделение в воздухе наполняло каждый сантиметр ее существа. Это их безумие. Только на этот раз, если бы она могла увидеть, к чему это приведёт, каков будет конец этой страсти, она могла бы остаться удовлетворенной.
Его хватка на ее бедрах усилилась за долю секунды до того, как он толкнулся вверх, одновременно потянув ее вниз, одним движением войдя в нее наполовину своей длины.
Корвина закричала от вторжения, ее мышцы взвизгнули, когда в них проникло то, что казалось тараном, пытающимся расколоть ее. Глаза щипало, она дышала через рот, пытаясь приспособиться к его толщине и длине, настолько чужеродной, что это казалось нереальным.
– О боже, – всхлипнула она, когда он еще немного вошёл в неё.
– Ш‑ш‑ш, – услышала она, как он прошептал ей в шею, уткнувшись носом в нее, его руки на ее бедрах массировали ее, мягко успокаивая. – Хорошая девочка, – он поцеловал ее в губы, в мокрые щеки, в уголки глаз. – Такая хорошая девочка. Расслабь мышцы. Вот так. Чувствуешь, как твоя киска смягчается для меня?
Корвина почувствовала, как ее мышцы открылись ему, приветствуя, когда он погрузился ещё на сантиметр.
– Вот так, – подбодрил он. – Посмотри на меня.
Она взглянула ему в глаза.
– Волшебные глаза, волшебная киска, – снова пробормотал он, глядя ей в лицо. – Маленькая ведьма.
– Дьявол. Дьявол Веренмора, – прошептала она ему, сокращая последний сантиметр и полностью погружаясь в него, прижимаясь к его плечу, когда огонь между ее ногами закипел где‑то между удовольствием от его полноты и болью от вторжения.
– Больше, чем ты думаешь, – сказал он, запустив одну руку в ее волосы и наклонив ее голову набок, его рот приблизился к ней, а другая рука направила ее бедро вверх.
Их языки встретились, разделились, заскользили, когда он подтянул бедра так далеко, насколько позволяло сиденье, и вошёл, пронзив ее в танце, которое ее тело инстинктивно узнало. Ее бедра двигались в собственном ритме, вращаясь вокруг его члена, поднимаясь и опускаясь, внутренние стенки сливались вокруг него, будто они были созданы для этого. Он дал ей время, приспосабливаясь и открывая для себя новообретенные ощущения, решив тем временем обхватить ее груди, пощипывая соски своими умелыми, отклоняющимися пальцами, играя ими, как маэстро.
Мышцы ее бедер начали гореть, темп замедлился.
Он слегка шлепнул ее по заднице.
– Вставай, – сказал он ей, выходя, слегка приподнимая ее и открывая боковую дверь.
Корвина ахнула, когда холодный воздух пронесся по ее обнаженной, чувствительной киске, с недоверием наблюдая за ним, когда он стоял под очень легким моросящим дождем в темноте, обхватив кулаком свой член.
Она сглотнула, подняв глаза, встречаясь с его взглядом, когда он толкнул ее на спину на сиденье, сжимая ее за одно колено и раскрывая ее еще больше, а другой рукой держась за машину. Она находилась в ловушке, и у нее оставалось пространство, только, чтобы двигать руками.
Его губы опустились на ее, как только он снова вошел в нее с такой силой, что машина качнулась, толкая ее на сиденье, новый угол проникновения заставил слезы покатиться по ее лицу.
Звук, который она не узнала, покинул ее, проглоченный его ртом, их безумным поцелуем, их сексом еще больше. И это было чертовски похоже на животных, грубых, внутренних, на открытом месте с горой за спиной и утесом впереди, где вокруг них не было ничего, кроме природы во всей ее обильной красе.
Он был необуздан, каждый сантиметр его тела контролировал каждый ее сантиметр, когда он отпустил свой собственный поводок, его бедра толкались в ее, вжимаясь в ее клитор при каждом движении, каждый раз разрывая ее, разрезая ее на куски, прежде чем сшить снова, заново, живую и еще более возбужденную.
– Он очень важен, Виви, этот человек.
Голос Мо пришел ей в голову из ниоткуда, заставив ее на мгновение замереть. Ее глаза распахнулись, когда она откинула голову назад, дезориентированная.
– Мо?
Его брови опустились, волосы растрепались от ее пальцев.
– Кто, черт возьми, такой Мо? – спросил он.
Корвина не могла сказать ему, особенно в этот момент.
– Кто такой Мо? – его голос стал ниже, когда он раздвинул ее колено шире в движении, настолько доминирующем, что она сильнее сжалась вокруг него.
– Никто, – она покачала головой, снова притягивая его голову для поцелуя, двигая бедрами, когда он агрессивно вонзил в нее свой член, звук их шлепков и их громкое дыхание в воздухе.
Корвина сосредоточилась на звуках, не дыхании, на этом совершенно новом опыте и отложила голос на потом.
Вад провел рукой от ее колена к тому месту, где они соединялись, прижимаясь к ее обнаженному клитору, сильно потирая его большим пальцем, пока его член снова и снова входил в нее; ее соски царапали его грудь с каждым движением, снова и снова; его язык проникал в ее рот, касаясь, скользя, играя с ее, снова и снова, снова и снова. Нападение на ее чувства со всех сторон превратило пламя в ее плоти в ад, пылая во всех местах, где они были связаны, распространяясь, как лесной пожар, под ее кожей, поглощая ее.
Электрический ток пронзил ее позвоночник, выгнув спину, когда ее голова вжалась в сиденье, рот открылся в крике, заглушенном его, когда волны удовольствия опрокинули ее, увлекая под воду. Ее колени дернулись, когда он опустил их, стенки быстро сжимались и разжимались, так быстро, что он вонзил в них свой член в последний раз, прежде чем зарычать ей в губы, его освобождение затопило ее до предела.
Это было всем, удовольствие, такое чистое, незапятнанное, первобытное, что оно было бесконечным.
Корвина ошеломленно посмотрела на него, ее тело все еще гудело от небольших толчков.
Тяжело дыша, он отстранился, его грудь вздымалась. Он выпрямился снаружи машины, его руки держались за верх для поддержки, пока он приходил в себя.
Корвина осталась внутри, обмякшая, глядя на него, пока он приводил себя в порядок, окруженная темнотой, легкий моросящий дождь смачивал его, заставляя его кожу блестеть. Она чувствовала его запах на себе, его неповторимый аромат, и ей это нравилось.
Он повернулся к ней, его серебристый взгляд скользнул по ее распростертой фигуре, снова нагреваясь, несмотря на то, что они только что сделали. Ей стало интересно, как она выглядит для него, юбка задрана до талии, сапоги до бедер, разорванные трусики, распущенная коса.
Наклонившись, он сорвал с нее трусики, бросил их на заднее сиденье вместе со своим пальто и достал несколько салфеток с приборной панели. Она молчала, наблюдая, как он моет ее, ее сердце сжималось от этого акта, разум возбуждался от эротичности этого.
– Тебе будет больно, – сказал он ей, наконец, одернув юбку и указав на пассажирское сиденье, чтобы она двигалась.
Корвина перелезла на свою сторону, постанывая от того, как протестовали ее ноги и киска.
– Мне уже больно, – сказала она ему, устраиваясь на сидении, ощущая каждую пульсацию между ног.
Она почувствовала, как он забрался внутрь, прежде чем завести машину.
– Итак, вернемся к нормальной жизни, – размышляла она вслух.
Его ответом было легкое раздражение.
Все закончилось раньше, чем она ожидала. И она не знала, чего ожидала потом, но не этого.
С днем рождения ее.
Он медленно развернулся и начал подниматься к замку, где они снова станут чужими.
Глава 12
Вад
Кто, черт возьми, был Мо?
Очевидно, кто‑то достаточно важный для нее, чтобы позвать его по имени, пока он находился глубоко внутри нее. Ваду это не понравилось. Ему это совсем не нравилось. Он не ожидал этого, какое бы проклятое заклинание она ни наложила на него своими глазами. Он не ожидал, что будет ошеломлен этой неандертальской потребностью обладать ею. Сейчас не время для этого. Он должен сосредоточиться на более важных вещах. Он должен сосредоточиться на Веренмор, и ничто не могло превзойти это.
Но ему не нравилось, что она хранит свои секреты.
Он узнает ее тайны. Но не она его собственные, ни сейчас, никогда‑либо.
Он взглянул на нее, когда они приблизились к воротам замка. С ее темными волосами, которые она в основном заплетала в одну из своих причудливых кос, юбками, от которых он всегда удивлялся, пирсингом в носу, от чего его губы покалывали для поцелуя, и этими проклятыми фиолетовыми глазами, оттенки которых он видел только один раз. Эта хрупкая, мягкая девушка была слишком опасна для него.
Он не должен больше вмешиваться. Трахнуть ее было ошибкой, хотя он ни капельки не сожалел об этом.
Он крепче сжал руль. Их время вместе станет еще одной тайной, которую будет хранить эта гора, которую никто не сможет узнать по многим причинам, о которых она
не знала.
Нет. Это конец.
Но кто, черт возьми, такой Мо?
Глава 13
Корвина
И она снова стала студенткой.
Она ненавидела его, по‑настоящему ненавидела за легкость, с которой он вошел в свою роль после того, как они вернулись в замок. С грубым «спокойной ночи, Мисс Клемм », словно он не провел последний час, погруженный в нее, словно она не была влажной от его семени. Он высадил ее на подъездной дорожке и пошел своей веселой дорогой.
Кейлин Кросс, женщина, которую она не видела несколько месяцев, ждала ее в коридоре башни. Она спросила Корвину, прошла ли поездка в город хорошо и был ли Мистер Деверелл добродушен с ней. Корвина улыбнулась и заверила Кейлин, что он был очень добр, не обращая внимания на тяжесть в ее киске. Тем не менее, это вызвало у нее тайный трепет, в притворстве, что ее мышцы не умирают от сексуального напряжения, ведя совершенно противоположный разговор.
Это было две недели назад.
Две недели, и ее болезненность исчезла. Две недели, и все стало нормальным до такой степени, что она задалась вопросом, не померещилось ли ей это.
Корвина прошла со своим бутербродом в конец обеденного зала, наконец‑то получив возможность нормально ходить, не чувствуя боли между ног. Джейд и Эрика сидели у освещенных утренним светом окон за своим обычным столом с Троем, Итаном и Джаксом, о чем‑то болтая. Она лавировала между другими столиками, ее юбка струилась вокруг ног, как жидкость.
Подойдя к ним, Джакс отодвинулся, освобождая место между ним и Эрикой, как он обычно делал, предлагая ей сесть. Корвина слегка улыбнулась ему и скользнула в пространство, ее тело было зажато между ними с обеих сторон.
– Не могу поверить, что они это делают! – пробормотала Джейд, тыча вилкой в тарелку с фруктами.
– Что? – спросила Корвина, откусывая от бутерброда.
– Замок открывает Хранилище, – сказал Трой со своего места рядом с Джейд.
– Что?
– Так они называли это маленькое подземелье под зданием, но они заперли его много лет назад, – сообщила ей Джейд, потягивая кофе.
Корвина подняла брови, ожидая объяснений. Ей не пришлось долго ждать.
– Именно там Истребителей впервые обнаружили, когда они проворачивали какое‑то темное дерьмо, – сказала ей Джейд. – После того, как Университет закрыл данное место, они переместились в лес.
– Зачем открывать его сейчас? – спросила Корвина, откусывая бутерброд, по какой‑то причине у нее пропал аппетит.
– Мистер Деверелл убедил Комитет, – сообщил Трой с набитым ртом. – Сказал, что из того, что я слышал, получится отличная комната отдыха. И на самом деле я с ним не спорю. У нас не имеется места для отдыха, понимаешь?
Корвина проигнорировала легкое заикание в своем сердце при его имени.
– Звучит не так уж плохо.
– С Черным Балом через несколько недель? – Джейд покачала головой. – Время просто кажется... неподходящим.
– Не похоже, чтобы Университет запрещал людям куда‑либо ходить, Джейд, – заметил Джакс. – Закрыто или нет, но если бы кто‑то захотел воспользоваться этим пространством, он бы это сделал. Люди бродят здесь все время. Никого это не волнует.
– Через некоторое время ты узнаешь, какой силой на самом деле обладает легенда, Джакс, – поправил Трой. – Это главная причина, по которой в Университете нет правила, запрещающего студентам бродить по ночам или ходить в лес. Никто из тех, кто слышал о них, в любом случае не осмелился бы на это.
– Нет, если только ты не Мистер Деверелл, – усмехнулась Эрика. – Я видела его ночью из своего окна, и мы все знаем, что он ходит в лес. Хотя мне интересно, почему.
– Это не может быть из‑за свежего воздуха, – предположил Итан. – Мы, итак, достаточно дышим им здесь. И не для упражнений, поскольку большинство преподавателей гуляет по кампусу или ходит в тренажерный зал.
– Подождите, здесь есть тренажерный зал? – спросила Корвина, удивленная тем, что не видела его на своей карте.
– Это в Крыле для персонала, – сказал Джакс с ее стороны, поедая свой сэндвич. – Ты знаешь о здании за этим залом?
Корвина кивнула с набитым ртом.
– У них тренажерный зал на вершине башни.
– Ты однажды видела его в лесу, верно, Корвина? – Трой задумался. – Чем он там занимался?
Курил сигарету. Чинил старое, поврежденное пианино. Целовал ее до потери дыхания.
Она покачала головой, ее ответ был наполовину честным.
– Я была на озере, когда увидела его. Он сказал мне, чтобы я не ходила в лес одна, а потом ушел.
– Черт, – Эрика жевала свою еду. – Он такой странный. И очаровательный. Но не буду врать, я его слишком опасаюсь.
Корвина могла понять почему. Он обладал таким внешним видом. Но много лет назад она научилась не бояться того, чего не понимала, и пока она не поймет его, нет места для страха. У него было много шансов причинить ей вред, и по какой‑то причине он заставлял ее чувствовать себя в безопасности вместо этого. И Мо сказал ей что‑то в этом роде.