– Ладно, – протянула Корвина, желая, чтобы она продолжала. – И это плохо, потому что?
– Потому что в каждый Черный Бал, кто‑то пропадает.
Корвина замолчала, резко взглянув на подругу.
– Какого черта? – прошептала она, оценивая серьезность заявления Джейд.
Она выглядела мрачной. Другая девушка направилась к зданию, в то время как облака грохотали в небе, бросая мрачный серый оттенок на все вокруг.
– Из того, что я знаю, – продолжила она после того, как Корвина присоединилась к ней, – Первое замеченное исчезновение произошло около ста лет назад. Говорилось, что парень ушел в лес и заблудился. До следующего исчезновения, которое произошло в ту же ночь пять лет спустя. Прошло около ста лет, и почти двадцать человек пропали без вести в одну и ту же ночь. Это жутко, понимаешь?
Это жутко и очень странно.
– Подожди, – покачала головой Корвина. – Разве полиция не провела расследование?
Джейд невесело усмехнулась.
– Что они могут расследовать? Из того, что я знаю, нет никаких доказательств нечестной игры. Девушки, парни, преподаватели, даже горожане все пропадают без вести. Тела так и не были найдены. И поскольку это распространилось на столько количество лет, люди просто предполагают, что они либо сбежали, либо заблудились. Но поверь, я по опыту знаю, что убежать отсюда нелегко, особенно ночью.
– Эй, необычные глазки, – окликнула Корвину одна из девушек из ее башни, Рой.
Да, не все люди были милыми.
– Отвали, Рой, – крикнула Джейд, показывая ей средний палец, когда они бросились в свой класс.
Боже, она любила эту девушку. Все еще думая о разговоре, Корвина задала самый очевидный вопрос:
– Почему никто не отменил Черный Бал?
– Давай сначала зайдём в класс, – сказала Джейд, когда они вошли в Учебное Крыло.
Корвина на мгновение остановилась, любуясь красотой и величием замка. Ее ставило в тупик, как что‑то такое экстравагантное, такое древнее все еще могло существовать в реальном мире.
Вход был величественным, со скульптурами по обе стороны ангелов, плачущих и смотрящих на невероятно высокий потолок, поддерживаемый многочисленными колоннами. Огромные двойные деревянные двери были прямыми, и два ряда широких, низких каменных лестниц, ведущих на более высокие этажи с обеих сторон. Джейд повернулась к тому, что слева, и Корвина последовала за ней, ее глаза блуждали по огромным колоннам, поддерживающим вес этой части замка. Большая старинная металлическая люстра с более чем сотней прорезей для ламп свисала с центра потолка, выглядя такой древней, что Корвина могла бы поспорить, что ее повесил там какой‑нибудь средневековый военачальник.
Они вышли на площадку с коридором, ведущим налево, и еще одной лестницей, ведущей наверх. Джейд прошла в коридор и направилась к четвертой двери справа. На двери висела бронзовая табличка с изогнутыми краями и надписью «Английский – 1 курс».
Они толкнули тяжелую дверь, первые в классе, и вошли.
Переднюю стену украшала доска, а заднюю и боковые огромные окна. Они явно находились в угловой части замка. Пол трехуровневый – самый нижний с большим учительским столом, второй – с длинными столами и стульями, и третий – аккуратно расположенные ряды.
Корвина была влюблена.
Направляясь в конец класса, к месту в углу с окнами справа и сзади, Корвина положила книги на стол, когда Джейд подпрыгнула, садясь на него, и посмотрела в окно.
Глубокое, сногсшибательное великолепное ущелье отвесно спускалось от стены замка в море зелени, открывая совершенно захватывающий вид.
– Вау.
Она почувствовала, как это слово слетело с ее губ, когда ее глаза скользнули по всей панораме у ее ног.
– Я знаю, верно? – спросила Джейд со своего места на столе. – Я боюсь высоты, но даже мне нравится вид. Это единственное, что есть в этом месте.
Внимание Корвины вернулось к их наполовину законченному разговору, прежде чем вид отвлек ее.
– Так почему они не отменили Бал?
Джейд вздохнула.
– На самом деле они отменили. Думаю, на десять лет. Люди все равно продолжали пропадать.
– Какого черта, – повторила Корвина, убирая книги в сумку.
Мурашки побежали по ее рукам, обдумывая слова Джейд. Если то, что она сказала, было правдой и схема сохранялась, то кто‑то пропадет в ночь Бала и в этом году.
– В этом замке так много секретов, – прошептала Джейд, глядя в окно. – Я люблю это место, но оно пугает меня до чертиков.
Корвина могла понять почему. Каким бы красивым он ни был, в самом замке было что‑то неправильное. Она чувствовала это все больше и больше с каждой ночью. Это было похоже на муравьев, ползающих по ее коже – чувство неправильности, чего‑то жуткого. Но она не произнесла этого вслух. Не было смысла пугать ее и без того встревоженную соседку по комнате.
– Когда Бал? – спросила она вместо этого.
– 15 июня, – ответила Джейд. – Всего через несколько месяцев.
Еще есть время.
Ученики начали собираться в классе, прервав разговор. Корвина села, достала свой старый блокнот, взяла одну из своих старых ручек и открыла новую страницу.
Призрак мелодии всплыл в ее сознании.
Та же мелодия, которую он играл той ночью, та навязчивая мелодия страдания, которая каким‑то образом проникла в ее существо. Она закрыла глаза, слыша это в своей памяти, ноты текли, как кровь по ее венам, его поза, закрытые глаза, страдальческий образ запечатлелся в ее сознании. Какое бы очарование Корвина ни испытывала к серебристоглазому мужчине, она пыталась подавить это в зародыше. Но иногда музыка, мужчина, момент приходили ей на ум непрошеными.
Тряхнув головой, избавляясь от этого образа, она оглядела полный класс. В классе было в общей сложности сорок учеников, двадцать восемь парней и двенадцать девушек, мысленно подсчитав. Некоторые из них болтали друг с другом, но большинство были довольно тихими, как и она. Может, это ощущение пребывания в новой среде, знакомства с новыми людьми или сочетание того и другого, что заставило всех немного насторожиться. Учитывая, что все они происходили из какого‑то поврежденного фона, она не находила это ни в малейшей степени удивительным.
Сидя сзади с Джейд, она посмотрела на свой открытый блокнот и маленькие каракули, в виде своего почерка. Ей не терпелось записывать заметки. Поскольку она никогда раньше не училась в школе – мама учила ее на дому, – опыт, хотя и ужасающий, был также захватывающим.
Из того, что она поняла, Веренмор предложил всем студентам два года ассоциированной степени по общим исследованиям, после чего студент мог выбрать другой университет, на получение степени бакалавра в своей конкретной области, или закончить сам Веренмор, или просто выйти в мир с ассоциированной степенью. Это был довольно хороший способ для университета не только культивировать чувство лояльности среди студентов, но и дать возможность детям из плохих семей жить лучшей жизнью.
Внезапно шум в классе стих, заставив Корвину поднять глаза.
Воздух изменился.
Серебристоглазый дьявол вошел с дневником в руке, уверенно шагая, его широкие плечи расправлены, широкая грудь устойчива, длинные ноги поглощают расстояние, приказывая молекулам вокруг него переместиться. Он был весь в черном – черные брюки и черная рубашка на пуговицах, застегнутая, две пуговицы на воротнике расстегнуты, рукава засучены на мускулистых предплечьях. На подбородке не было щетины, чистые, резкие линии резко выделялись на фоне загорелой кожи. При дневном свете Корвина увидела, что седина в его волосах была не единственной. На висках у него появилась легкая преждевременная седина, и Джейд была права – она хорошо смотрелась на нем, очень, очень хорошо.
Его ртутные глаза блуждали по сидящим студентам, пройдя мимо нее, прежде чем внезапно снова переключиться на нее. Она видела, как он захватил ее под ярким дневным светом, просачивающийся сквозь арочные окна, точно так же, как она делала это с ним. Она знала, что он увидит – черный свитер, шоколадные губы, косу в виде рыбьего хвоста, колье из черной ленты, пирсинг в носу, серебряные сережки и ее необычные фиолетовые глаза.
Ее ладони вспотели, когда его взгляд задержался на ней, прежде чем двинуться дальше.
– Я Вад Деверелл, – сказал он, обращаясь к классу, его глубокий, гравийный голос сочился авторитетом. – Обращайтесь ко мне как: Мистер Деверелл. Не профессор. Не по имени. В этом семестре я буду преподавать вам Язык и Литературу, которые являются одним из основных предметов этого курса, следовательно, обязательными. Мы рассмотрим основы литературы, различные школы критической мысли и изучим некоторых классиков с точки зрения того, почему они таковы. Улавливаете суть?
Большинство студентов кивнули.
– Хорошо, – сказал Мистер Деверелл прислонившись к столу, положив свой дневник на стол, руки по обе стороны, руки, которые она видела, так мастерски играли на пианино. – Что касается классики, я дам вам варианты, а вы уже выберете. Что бы вы ни решили, мы будем учиться. Для моих занятий вам нужно будет написать две работы за семестр – одну творческую и одну критическую. И мне не нужны ответы из книги. Думайте свободно. Дайте мне контекст, почему вы выбрали определенную тему. И мы двинемся дальше. Есть вопросы?
Девушка в красном впереди подняла руку.
Он кивнул, чтобы она продолжала.
– Разве вы сами не студент, Мистер Деверелл?
Его серебристые глаза блеснули в свете из окна.
– Да. В этом году я заканчиваю диссертацию.
– В чем заключается ваш проект, если вы не против, сэр?
– Не называйте меня «сэр», – приказал он, вцепившись руками в стол и глядя на Корвину. – Моя диссертация это взаимосвязь и влияние музыки на литературу на протяжении веков.
Черт.
Черт.
Он сбивает с толку. Очень сбивает с толку, что ей захотелось поерзать на стуле, особенно когда он так смотрел на нее и говорил с таким умом. Корвина могла признаться, что никогда с подобным не сталкивалась. И она не единственная, кто это чувствовал. Она видела несколько взволнованных девушек в классе, и знала, что они чувствовали то, что исходило от него.
Корвина снова отвела взгляд и опустила глаза в блокнот, ее грудь тяжело вздымалась. Она поняла, что, возможно, впервые в жизни испытывает вожделение, вызванное настоящим мужчиной, а не вымышленным персонажем. Вот на что это было похоже – извивающееся, горячее, бархатистое. Это похоть. И она хотела купаться в ней.
– А теперь представьтесь, – приказал он классу, скрестив руки на груди, и Корвина, подняв глаза, обнаружила, что эти непостоянные глаза поймали ее в ловушку.
– Джакс Лондон, – начал симпатичный парень на переднем плане, который болтался с Троем.
– Эрика Блэр.
– Матиас Кинг.
За ним последовал следующий, следующий, и следующий.
И все это время серебристоглазый дьявол кивал им, не сводя с нее глаз, будто мог содрать с нее кожу и проникнуть в самые глубокие тайники ее разума. Он хотел знать ее имя. Хотел услышать ее голос. Она знала это всем своим существом. И по какой‑то причине у нее отяжелело в животе при мысли, чтобы напрямую обратиться к нему, при мысли, чтобы назвать ему свое имя. Имена обладают силой, как говорила ей мать.
– Джейд Прескотт, – произнесла рядом ее соседка по комнате, и Корвина поняла, что она следующая.
Она сглотнула, когда он кивнул Джейд, прежде чем полностью сосредоточить на ней свое свирепое внимание. Ладони стали липкими, она вытерла их об юбку и облизнула губы.
– Корвина Клемм, – тихо произнесла она, благодарная, что в ее голосе не отразилось внутреннее смятение.
Парень, сидевший впереди, Матиас, повернулся и посмотрел на нее.
– Классное имя для чикули. Оно что‑то значит?
Корвина, которая все еще была поймана в ловушку серебристыми глазами, увидела, как его челюсть сжалась, когда парень прервал ее.
– Ворона, – сказал он, обращаясь к Матиасу. – Это значит «маленькая ворона».
– Ворон, – машинально поправила она его.
Его глаза вспыхнули.
– Ворон и Клемм. Твои родители любили По? (Американский писатель, поэт, эссеист, литературный критик и редактор, представитель американского романтизма. Создатель формы классического детектива и жанра психологической прозы.)
– Моя мама любила, – ответила Корвина, и ее глаза защипало при воспоминании о том, как сильно ее мать любила этого поэта.
Ее нос непроизвольно дернулся. Она увидела, что его взгляд задержался на ней еще на секунду, прежде чем перешел к следующему ученику, и вздохнула с облегчением.
– Хорошо, давайте начнем, – он хлопнул в ладоши, и остальная часть урока прошла как в тумане, в основном с ней, опустив голову и сосредоточившись на заметках. Вскоре прозвенел звонок. – Мы обсудим это завтра, – сказал он, взяв свой дневник в коричневом кожаном переплете, и вышел из класса, унося с собой заряд электричества, витающего в воздухе.
Корвина слегка осела, у нее перехватило дыхание, когда Джейд повернулась к ней.
– Что, черт возьми, это было? – прошипела она, когда другие студенты начали покидать класс.
Корвина, нахмурившись, посмотрела на нее.
– Что?
Глаза Джейд были встревожены.
– Что бы там ни было между вами двумя. Воздух пульсировал, Кор. Я не шучу.
Корвина захлопнула блокнот и усмехнулась.
– Вероятно, все яичники класса растаяли для него.
– Нет, – Джейд стояла рядом с ней. – Это вы двое. Было... горячо. И это не нормально, не в этом месте. Просто будь осторожна, ладно?
Корвина фыркнула, когда они направились к двери.
– Он наш профессор, Джейд.
– Черт.
Они обернулись и увидели высокую, великолепную чернокожую девушку, которая представилась как Эрика, идущую позади них.
– Это был пик сексуального напряжения. Разлей его по бутылкам, и ты станешь самой богатой гребаной девушкой по эту сторону Тенебры.
– Видишь, – Джейд указала на Эрику. – Дело не только во мне.
Корвина покачала головой.
– Я не знаю, о чем вы, девочки, говорите.
– Подруга, – сказала Эрика, пересекая их и выходя в коридор, – С того места, где я сидела, это было освещено так ярко, что инопланетяне, вероятно, могли видеть. Нет, это выглядело так, словно он пировал бы на тебе, если бы ему дали шанс.
Корвина вцепилась в ремешок своей сумки, когда они вышли в коридор, а Эрика пошла поприветствовать кого‑то еще.
Джейд направилась к лестнице как раз в тот момент, когда мужчина, о котором шла речь, поднимался по другой стороне.
Ее подруга повернулась и серьезно посмотрела на Корвину.
– Ты не понимаешь, Кор. Он просто такой... загадочный. Как будто у всех нас есть свои секреты, но он доводит их до крайности. Он единственный, кто все время ходит в эти проклятые леса. Никто не знает, откуда он родом. У него нет друзей, только коллеги. А потом Алисса закрутила с ним против правил и спрыгнула с башни? Это просто. Странно.
Корвина не могла отрицать этого, наблюдая, как его одетая в черное фигура исчезает на лестнице. Это странно.
– И хочешь знать кое‑что еще более странное? – спросила Джейд, поднимаясь по другой лестнице на следующий урок.
– Что? – спросила Корвина, понимая, что слишком много просит у этой девушки.
Джейд взглянула на нее, ее зеленые глаза потемнели.
– Последняя девушка, которая пропала на Черном Балу пять лет назад? Она была с ним в то время. Заставляет задуматься, не так ли?
Глава 4
Корвина
– Не волнуйся, Виви.
Шепот донесся до ее уха так легко, что она почти списала его со счетов. Почти. И вдруг она остановилась посреди сада. Было раннее утро, слишком раннее, чтобы большинство людей проснулись.
Но она встала ни свет ни заря. Ее сон был беспокойным, по ночам замок стонал, и она проснулась с горячей вспышкой, которой у нее не было много лет. Обливаясь потом, она побежала в общий душ, который был пуст, повернула холодный кран и вымылась как можно тщательнее. Затем, готовая к предстоящему дню, она взяла пакетик сушеных орехов и спустилась в сад подышать свежим воздухом. И тут раздался шепот.
Мо. Но почему он был таким легким в ее голове?
Она не знала, чей это голос, и был ли он реальным. С ее историей вполне возможно, что это было просто в ее мыслях, и она воображала это. Но голос принадлежал мужчине. Он всегда принадлежал мужчине. Когда она была моложе, ей нравилось представлять, что он принадлежал ее отцу. Она мало что знала о нем, только то, что он покончил с собой, оставив домик и небольшую землю ее матери.
Над головой пролетела ворона. Первая, которую она увидела за все те недели, что провела в этом месте.
– Следуй за птицей.
Должна ли она? Обычно она всегда делала все, что говорил ей Мо, не задавая вопросов.
Корвина взглянула на птицу, провожая ее взглядом, пока спускалась вокруг замка к лесу за ним. Она не отваживалась заходить, но знала леса. Ее чувство направления было фантастическим, поэтому она не боялась заблудиться.
Решимость пронзила ее, она обернула бордовую шаль вокруг своего тела и направилась вниз по склону к тому же месту, над которым пролетела птица. Туман кружился вокруг ее юбки ранним утром, дыхание туманилось перед ее лицом, когда она ступила в лес, ожидая, когда звуки птицы укажут ей путь.
Когда она была маленькой девочкой, мать научила ее следовать за карканьем ворон в лес, кормя их в определенном месте. Таким образом, птицы точно знали, в каком месте ожидать пищи.
Окутанная туманом, как плащом, не боясь ничего, что скрывалось в нем, Корвина последовала за звуком. Лес становился все гуще от ее шагов, замок исчезал позади нее из виду в листве. Высокие деревья стояли, как часовые, против битвы времени, их кора была густой, листья влажными, в воздухе витал запах свежего леса.
Идя в лес, она могла увидеть, как кто‑то может с лёгкостью рискнуть войти в лес и заблудиться, исчезнув без малейшего шанса получить помощь. Только эти деревья знали правду обо всем, что здесь произошло, и иногда ей хотелось, чтобы у нее был способ послушать их истории.
Через несколько минут ходьбы деревья разветвлялись. Звук воды пробудил в ней любопытство. Была ли река, протекающая через гору? Ускорив шаг, она вышла через несколько шагов на поляну, которая вела к огромному, красивому, темному озеру.
К тихому озеру.
Откуда доносился звук воды?
Корвина огляделась и увидела ворону, сидящую на камне у озера. Не теряя времени, она быстро разорвала упаковку орехов и вытряхнула немного на ладонь, положив на камень в нескольких метрах от наблюдающей птицы.
Она быстро отступила назад и повернулась к озеру.
– Здесь красиво, не правда ли? – обратилась она к вороне.
Долгое время после ухода матери Корвина разговаривала с птицами, которых кормила, просто чтобы не забыть звук своего голоса. Хотя в эти дни она говорила ежедневно, в такой старой привычке было определенное утешение.
– Но это озеро стало для меня сюрпризом, – продолжала она, глядя на совершенно неподвижную воду.
Она была мутной и какой‑то совсем не чистой. Она не знала, что это, но что‑то в этом было не так.
Сбоку послышался звук клюва, клюющего камень. Ее еда была принята. Корвина улыбнулась.
– Ты, должно быть, знаешь так много секретов об этом месте.
– Будь осторожна в своих желаниях, – мужской ответ из‑за ее спины заставил ее ахнуть и обернуться.
Птица каркнула и захлопала крыльями, прежде чем обратно сесть и клевать угощение.
Корвина с колотящимся сердцем смотрела, как серебристоглазый дьявол наблюдает за ней с края поляны, прислонившись к дереву и засунув руки в карманы. Она плотнее закуталась в шаль, понимая, что осталась наедине с человеком с сомнительной историей, и никто не знал, где она. Она сглотнула.
– Ты боишься? – спросил Мистер Деверелл, не двигаясь с места.
– А я должна? – бросила в ответ она, слегка приподняв брови, хотя часть ее хотела разорвать зрительный контакт и яростно покраснеть от исключительного мужского внимания со стороны очень мужественного человека.
– Да, – коротко ответил он. – Лес опасен, особенно для тех, кто его совсем не знает.
Корвина пожала плечами, и от его пристального взгляда у нее затрепетали нервы. Повернувшись лицом к озеру, она встала к нему спиной и почувствовала, как он сделал шаг вперед.
– Хуже того, я могу быть кем угодно, – продолжил он, его голос звучал в нескольких метрах позади нее, проходя через нее. – Могу сделать с тобой все, что угодно, и оставить тебя здесь. И никто не узнает.
Она едва не улыбнулась.
– Если ты пытаешься напугать меня, это не сработает.
– И почему это?
Ближе.
– Он знает тебя, – Корвина склонила голову набок, указывая на птицу, доедающую последние орехи. – Он узнал тебя, поздоровался и продолжил есть свою еду. Если бы ты представлял угрозу, он бы улетел с едой или напал на тебя. Он не сделал ни того, ни другого, а это значит, что он признает тебя достаточно, чтобы есть в твоем присутствии.
– Или, может, это означает, что он просто идиотская птица без чувства самосохранения, – сказал он рядом с ней, его взгляд был устремлен на озеро.
Корвина посмотрела в сторону и впервые осознала, насколько он был невероятно высок по сравнению с ней. Ее макушка едва доставала ему до плеч. Не зная, почему это заставило что‑то теплое внутри нее развернуться, она на мгновение замерла в тишине.
Ветер разувал пряди ее волос по лицу, ее глаза закрылись, когда до нее впервые донесся его запах. От него пахло горящим деревом и крепким бренди, которое ее мама заставляла пить холодными зимами. От него пахло опасными приключениями и возвращением домой, сердечной болью и ностальгией.
Она увидела, как он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, увидела, как его длинные, удивительно красивые пальцы достали одну, поднесли к слегка влажным губам и зажгли. Он глубоко затянулся, запах горящего никотина смешивался с его собственным запахом, добавляя слой изгоя в смесь.
Он выдохнул, и она увидела, как дым повис в воздухе, прежде чем рассеяться на невидимые молекулы. Некоторые из этих молекул, должно быть, коснулись ее губ, потому что она ощутила покалывание. Ей стало интересно, что они почувствуют, прижавшись к нему, хотя бы на мгновение. Это похоть, но для нее это было так ново.
– Твоя птица исчезла, – заметил он, даже не взглянув на камень.
Корвина повернулась, проверяя, и с удивлением поняла, что он прав.
– Надеюсь, в следующий раз он вернется с несколькими друзьями, – пробормотала она, не подумав, и почувствовала, как обжигающие ртутные глаза обратились на нее.
Она подняла глаза, их взгляды встретились, и на этот раз она не нарушила молчания, вместо этого воспользовавшись шансом рассмотреть его поближе. Седая прядь в его волосах казалась более заметной на таком близком расстоянии, в полном контрасте с его без морщин, но серьезным лицом.
Что‑то в этот момент, должно быть, смутило ее, потому что следующими словами, сорвавшимися с ее губ, стали:
– Правдивы ли какие‑либо слухи о вас, Мистер Деверелл?
Она увидела, как его глаза слегка вспыхнули, прежде чем он вновь посмотрел на озеро, делая еще одну затяжку сигаретой.
– Вы очень необычны, Мисс Клемм. Почти достаточно, чтобы заинтересовать меня, – он снова перевел взгляд на нее. – И давайте просто скажем, что слухи нехорошие. – он бросил недокуренную сигарету на землю, раздавив ее ботинком, прежде чем вернуться в лес. – Держись подальше от леса, маленькая ворона. Твои пернатые друзья не смогут помочь тебе, если ты умрешь.
Ну, это было совсем не загадочно.
Она смотрела, как он исчезает в зарослях, и покачала головой, полностью отвернувшись от озера в сторону леса, когда впервые за много лет до нее донесся шепот другого голоса.
– Помоги мне.
Это было легко, почти нежно и определенно по‑женски.
– Какого черта, – пробормотала она себе под нос, когда холодок пробежал по спине.
Что‑то уродливое оставило свой след на ее языке, когда она подумала о голосе, что‑то мокрое, скользкое и ужасное. Корвина замерла на долгое мгновение, позволяя своим глазам блуждать по всей местности – по спокойному темному озеру, лесу на другой стороне, серому небу и тонкому туману, покрывающему воду.
– Помоги мне, пожалуйста.
Осадок сгустился.
Она слышала несколько голосов на протяжении всей своей жизни, и Мо был самым заметным из них. Они никогда не оставляли такого налета на ее языке. В то время как от его голоса исходил запах сандалового дерева, от этого пахло разложением и гнилой плотью. Она не понимала почему.
Опустив голову, она поспешила обратно в лес и побежала между деревьями, направляясь в сторону замка. Ее чувства были потрясены из‑за чужого голоса. Было ли это ее подсознанием? Ей показалось? И если да, то почему? Было ли это из‑за жутких историй о замке?
Вопросы крутились у нее в голове, пока она оставляла заросли позади и поднималась по склону к башне, чтобы подготовиться к занятиям.
Та же группа парней, которую она видела на лестнице с Троем в свой первый день, сидела там, когда она поднималась, смеясь над чем‑то. Она узнала среди них одного из парней из своего класса, Джакса.
– Небольшая интрижка в лесу? – добродушно спросил Трой, шевеля бровями.
Все еще немного потрясенная голосом, Корвина приподняла губы в улыбке парню, который был с ней мил.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, пытаясь отвлечься и не обращать внимания на всех парней, которые смотрели на нее.
Ее естественная застенчивость, когда она сталкивалась с таким количеством взглядов, заставляла ее хотеть убежать.
– Ну, – усмехнулся Трой. – Мистер Деверелл вышел из леса, в чем нет ничего противоестественного. Но и ты вышла спустя несколько минут вся взволнованная. Так что, один плюс один?
Корвине потребовалась секунда, чтобы понять, на что он намекает. Ее лицо потеплело, кончики ушей загорелись от мысли, что она и мужчина, к которому она определенно испытывала вожделение, совершили что‑то настолько запретное в лесу.
Трой добродушно усмехнулся.
– Расслабься, Пёрпл. Я просто дурачусь с тобой.
Джейд была права. Он мудак.
Закатив на него глаза, она просто обошла компанию и направилась к башне на звук его смеха. Она бы ответила, если он был один, но она была немного взволнована, а все парни в одном месте только заставляли ее нервничать еще больше.
Башня, в которой находилась ее комната, была прекрасной, как и все остальное в Веренмор. Это одна из трех высоких башен, в которых жили девушки, на одну меньше, чем в четырех, где жили парни. Внутри ее башни все было темным, из разных пород дерева – некоторые отполированные и классические, некоторые неполированные и необработанные. В коридоре не было ничего, кроме приемной с маленьким столиком, стулом, который всегда был пуст, и огромной картиной с изображением озера, которое она только что видела, с мостом на стене. Еще там лежала маленькая коробка с несколькими сложенными бумагами. Джейд сказала, что именно там ученики оставляли любые проблемы с жильем в письменном виде, и кто‑то из Административного Крыла собирал их каждую неделю. На высоком потолке висела маленькая люстра с электрическими лампочками, а лестница вела направо.
Корвина направилась к лестнице и поднялась на свой этаж. В коридоре сейчас было оживленнее, чем когда она уходила. Девушки готовились, некоторые болтали, некоторые тише, ходили туда‑сюда из общих ванных комнат в противоположном конце коридора.
– Эй, необычные глазки? – раздался голос с лестницы.
Корвина остановилась в коридоре, не оборачиваясь, точно зная, кто это. Рой Кингстон, красивая старшеклассница с третьего этажа, излучавшая больше уверенности от своего мизинца, чем Корвина от всего тела. Из того, что Джейд рассказала ей, Рой пришла из действительно дерьмовой приемной семьи, где подверглась сексуальному насилию. Это ожесточило ее и сделало сукой для любого, кто не нравился ей. Корвина числилась в этом списке.
– Я только что видела, как ты выходила из леса с учителем?
Несколько девушек в коридоре остановились, удивленно смотря на Корвину. Корвина глубоко вздохнула и повернулась лицом к светловолосой красавице.
– Я не знаю, что ты видела, Рой, – громко ответила она, зная, что девушки прислушиваются к малейшему намеку на что‑то неправильное.
– Значит, ты не выходила из леса с Мистером Девереллом? – спросила Рой, сложив руки на своей пышной груди, все еще в пижаме.
Корвина моргнула.
– Не то, чтобы это тебя касалось, но нет.
Рой склонила голову набок, рассматривая Корвину светлыми глазами.
– Ты, вероятно, пропустила это, потому что новенькая, поэтому окажу тебе любезность и расскажу. Отношения между учениками и учителями в Веренмор запрещены. Один намек, и тебя вышвырнут. Вот как все устроено в этом кампусе.
Корвина молчала, слегка раздраженная другой девушкой и ее тоном, но держала это в тайне.
– На твоем месте я бы следила за собой, – бросила Рой, возвращаясь наверх.
– Знаешь, она права, – сказала Корвине одна из задержавшихся в коридоре девушек, слегка поморщившись.
Корвина слегка улыбнулась ей и пошла в свою комнату, размышляя о мотивах, побудивших Роя предостеречь ее. Была ли она нарушителем правил, присматривающим за ней, или в этом было что‑то более гнусное?