Затем она ушла. Я слабо улыбнулся, когда Кэл спустился ко мне. В какой-то ужасный момент я подумал, успела ли связаться с ним его бывшая жена. Калеб схватил меня за руку, сдавливая, словно тисками, и вывел из дома. Я никогда не чувствовал себя таким юнцом за все двадцать пять лет своей жизни.
— Прости, — запнулся я, спотыкаясь. — Мне очень жаль. Мой телефон…
— Я слышал тебя, — прорычал Кэл, сопровождая меня всю дорогу до машины. Но, надо отдать ему должное, не открыл дверь и не толкнул за руль. Просто отпустил мою руку и отступил назад, концентрируясь. — Моя сестра…
— Да. — Я уставился на свои ноги. Я прервал семейную тусовку. И почему-то напугал его сестру. А также услышал имя, которое может что-то значить в загадке Кэла: Джейми Фауст. — Я... Кэл, прости. Она приехала в гости. И ты написал, чтобы я не мешал. Клянусь, я действительно забыл свой телефон. Я бы никогда…
Он поднял руку, чувствуя, наверное, что я собирался вывернуть свои карманы, чтобы доказать, что не получал его сообщения, а вовсе не решил, несмотря ни на что, устроить им засаду.
— Я верю тебе.
— Хорошо. Я поеду.
— Да, я думаю, тебе лучше так и сделать.
Я возился с дверью машины, когда Кэл коснулся моего плеча. Я мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он касался меня, и всегда это происходило в гневе, так что его действие шокировало меня. Я развернулся. Он нацепил на лицо самую странную улыбку, которая едва ли была привлекательной.
— Послушай, — сказал он. — Она что-нибудь сказала тебе?
Это был очень странный вопрос, параноидальный вопрос.
— Она... ну, она спросила, кто я такой. — Это была не вся правда, но и не ложь.
— Ах. Ты, вероятно, удивил ее.
— Да уж. Мне очень жаль.
— Наверное, она тебя тоже удивила. — Он не пытался поддержать разговор; Кэл всматривался в меня, пытаясь понять степень моей искренности. Я нырнул в машину.
— Да, так и есть, — я слабо рассмеялся. — Вы оба немного… устрашающие.
— О, я очень надеюсь, что это так.
Он кивнул и закрыл мою дверь.
Глава 20
Калеб
Мое лицо помрачнело, как только машина Майкла скрылась из виду. Он определенно солгал мне, но не о том, что не видел моего сообщения, а о том, что сказала ему моя сестра.
Я вернулся в дом.
Рэйчел настраивала скрипку.
— Так это был тот, кто плохо влияет на тебя, — сказала она.
Я ухмыльнулся и сел рядом. Она даже не догадывалась насколько была права.
— Да уж. Прости, что он вот так заявился.
Я расстегнул замок на гитарном чехле. Мне все меньше хотелось что-либо играть сейчас, особенно церковные псалмы, но любовь к музыке в моей семье основывалась на музыке религиозных богослужений. Наши родители играли на полудюжине инструментов и пели в унисон, как и мы. Музыка была частью каждой церковной службы в моей юности. Даже сейчас маленькая часовня, которую я изредка посещал, побуждала меня играть на музыкальном инструменте или петь. Я так же делал это, потому что это нравилось людям.
— Жаль, что ты отослал его, — сказала Рэйчел. — Тебе не нужно было так поступать.
— Это наше с тобой время. И я не потерплю здесь какого-то журналиста, вмешивающегося в нашу жизнь.
— Он показался мне милым.
Мои зубы рефлекторно сжались.
— Если под милым ты подразумеваешь наивный и впечатлительный, тогда думаю, ты права.
— Ты знаешь...
Она нахмурилась и опустила скрипку. Я знал, что последует за этим. Ее длинные пальцы гладили подставку, и я сидел, напрягшись.
— Было так странно видеть его. Он выглядит почти, как Джейми Фауст.
Она посмотрела на меня, ожидая подтверждения.
— Верно, — я кивнул. Не было никакого смысла отрицать это. — У меня возникла та же мысль.
— Тебе, наверное, нелегко. — Она сжала мою руку.
— Ну, с тех пор прошло уже много времени.
— И все же, бедный мальчик. Нам всегда интересно, что происходит в жизни других людей, верно? Его семья была такой верующей, такой крепкой.
У меня возникло ощущение, словно кто-то полоснул бритвой по внутренностям. Но у меня были годы практики, чтобы научиться говорить правильные вещи правильным тоном. Я пожал плечами и положил гитару на колени.
— Я думаю, что он отошел от своей веры, когда еще учился в колледже. Та школа в Боулдере очень либеральная. Много вечеринок, и тому подобного.
— Ну, вот и результат. Наркотики просто уничтожают людей.
— Да уж. Так что, кто знает, как его жизнь покатилась по наклонной после этого? Я имею в виду, мы потеряли связь. Он тоже перестал ездить в лагерь.
Это было правдой, во всяком случае, для Рэйчел. Она не знала о квартире в Вирджинии и никогда не узнает.
— Как это все печально, — она вздохнула и покачала головой. — Но этот журналист – какой-то бред. Было похоже на встречу с призраком. Кэл, я думаю, что очень напугала его. Я была так шокирована, что даже спросила, имеет ли он какое-то отношение к Джейми.
Я напрягся.
— О, правда?
— Да! Бедный ребенок.
Майкл был всего на четыре года моложе Рэйчел, но я отлично понимал, почему она назвала его ребенком. По сравнению с нами, со мной, он казался таким незрелым. Я вспомнил, что Джейми обладал тем же качеством – неуёмной способностью наивно удивляться и восхищаться.
— Я бы не стал волноваться на этот счет, — сказал я. — Наверняка он был слишком занят, уставившись на тебя, чтобы заметить что-либо еще.
Она просияла и толкнула меня локтем.
— Льстец, — хмыкнула она. — Однако он уставился, как олень в свете фар.
Мои пальцы двигались по гитаре с нежностью, которая удивила меня. Я взял ля-минор. Хотя в своих мыслях я пытался пробить кулаками гранитную стену.
— Нам было так весело в лагере Апач, ведь правда? — спросила сестра. — Я не могу дождаться, когда мальчики повзрослеют достаточно, чтобы тоже отправить их туда.
Должно быть, она почувствовала мою печаль. И попыталась подбодрить меня.
К счастью, я был гораздо лучшим актером, чем Майкл. Я нежно улыбнулся и кивнул:
— Очень весело, — сказал я. — Это мои лучшие воспоминания.
Глава 21
Майкл
Джейми Фауст мог быть моим братом-близнецом, настолько мы были похожи, и Джейми Фауст был мертв. Я мгновенно нашел его некролог в интернете.
«Джейми Адам Фауст, 27 лет, скончался 3 марта 2012 года. У него остались отец и мать, многочисленные тети, дяди и двоюродные братья. Смерть наступила раньше, чем у его бабушки и дедушки. Джейми родился 15 января 1985 года в Далласе, штат Техас. Он был талантливым поэтом и художником. Выпускник Колорадского университета в Боулдере. Поминки проводиться не будут. Памятные хроники (Прим. пер.: здесь имеется в виду, если у кого-то остались фото или видео, где запечатлен усопший при жизни, то желающие могут выслать их его родственникам) могут быть отправлены в…»
Я распечатал эту страницу.
На маленькой зернистой фотографии, сопровождающей некролог, был изображен гладко выбритый молодой человек с такими же, как у меня, светло-каштановыми волосами, карими глазами и высокими скулами; с такой же, как у меня, неуверенной улыбкой. Неудивительно, что я так взволновал сестру Кэла. И, если Кэл знал Джейми, то, возможно, наше сходство объясняло и его первоначальную реакцию.
Я медленно повернулся в своем офисном кресле. Ворох новых вопросов образовывался в моей голове. Кем был Джейми Фауст для Кэла? Как Джейми умер? И являлось ли совпадением то, что он умер в 2012 году, в том самом году, когда золотая жизнь Кэла рассыпалась на куски?
— Это должно что-то означать, — пробормотал я, обращаясь к Фурио, который наблюдал, как я вращаюсь на стуле. — В противном случае, зачем ему было спрашивать меня, что сказала его сестра? Вероятно, его волновало, что я узнаю об этом, — я помахал распечатанной страницей.
Теперь, когда я выяснил о Джейми Фаусте, то оказался в другом тупике. Спрашивать Кэла о Джейми – означало признать свою ложь (и моё бессовестное расследование), точно так же, как спросить о его несуществующих встречах с сыном означало признать, что я звонил его бывшей жене.
Тот афоризм о плетении сплошной паутины фактов уместно бы вставить здесь (Прим. пер.: Майкл имеет в виду афоризм сэра Вальтера Скотта «Oh, what a tangled web we weave, when first we practice to deceive!» (англ.) – «Не ведаем какую сеть себе плетем, единожды солгав»).
Я прочесал весь интернет в поисках какой-либо связи между Калебом Брайтом и Джейми Фаустом, но ничего не нашел. Я долго разглядывал фотографию, как будто Джейми Фауст мог ожить и рассказать мне всё, а потом, когда это окончательно выбило меня из колеи, я смял страницу и бросил ее в мусорное ведро.
Глава 22
Калеб
Еще до прибытия Майкла, в понедельник, я был заряжен порцией алкоголя. Майкл, должно быть, считал меня находившимся на грани алкоголизма, и, возможно, я действительно подбирался к ней. Однако не испытывал удовольствия от выпивки и не мог дождаться, чтобы прекратить. Но это помогло, как мерзкое лекарство. Мой пропитанный виски мозг функционировал на одном цилиндре, и это было хорошо. Потому что находиться в здравом уме и твердой памяти рядом с Майклом было просто слишком болезненно и слишком…
Я смотрел на свое отражение, пока чистил зубы.
Я не хотел признаваться в этом самому себе, даже в глубинах собственного разума. Я надеялся, что эти старания хоть что-то значили для Бога, когда Он смотрел в мою душу.
Майкл вошел, когда я готовил кофе, как обычно. Наши встречи проходили в уютной обстановке. (По крайней мере, так было раньше.)
— Доброе утро, — сказал он.
На всякий случай, я предполагал худшее: что Майкл поискал информацию о Джейми Фаусте, узнал, что Джейми нет в живых, узнал о сверхъестественном сходстве с ним и узнал, что я не хотел, чтобы моя сестра (или кто-то еще) упомянула об этом.
Короче говоря, смело предполагал, что Майкл знал, что я что-то скрывал. Оставалось выяснить, хватит ли у него смелости спросить меня о чем-либо.
— Привет, — ответил я.
Мне показалось, что я почувствовал новую волну тревоги за Майкла – тонкий голосок беспокойства, – когда он сел на диван со своим ноутбуком.
— Хорошо провели время с сестрой?
— Очень хорошо, спасибо, — я прислонился к стойке и потягивал кофе, глядя на его затылок. — У нее есть привычка являться без предупреждения. Всегда была. Мне жаль, что я не смог предупредить тебя заранее.
— Это не твоя вина. Скорее, извиняться нужно мне.
— Это дошло до абсурда. Я мечтаю начать вести учет твоим «извини».
— Из… — он остановил себя, исключая еще одно навязчивое извинение. — Я не знал, что ты играешь на инструментах.
Я специально оставил скрипку на кофейном столике, чтобы направить разговор на что угодно, кроме Джейми. Бедный Майкл всегда заглатывал наживку.
— Да, на нескольких. Гитара, некоторые деревянные духовые инструменты и немного фортепиано, но очень плохо. Рэйчел – настоящая пианистка. Наша мама тоже.
— Мне бы очень хотелось послушать, как ты играешь.
— Конечно, как-нибудь.
— Вы двое играли вместе? — Он наклонился над ноутбуком, печатая.
— Да. Мы играли. Ей нравится, когда мы играем Псалмы и слаженно поём.
Он поднял голову.
— Ты поёшь?
— Да.
Я побрел в гостиную, поставил кофе и поднял скрипку. Я поместил ее под подбородок и положил смычок на струны. Одна прекрасная, тягучая нота запела из деревянного корпуса. Я знал, что Майкл смотрит. Время от времени я позволял ему.
— Музыка была важной частью нашего вероисповедания, пока мы росли. Музыка и пение.
— Значит, твои родители заставили тебя учиться играть?
— Мы сами хотели учиться. Это дарило нам радость. Дарит и сейчас.
Я положил скрипку и ушел за пределы его видимости.
— Твоя сестра…
— Рэйчел.
— Рейчел, — Майкл прочистил горло. — Она показалась мне приятной.
— Правда? — Я сдул завиток пара с моего кофе. — В каком смысле?
Он мгновенно растерялся, жестикулируя и качая головой.
— Ну, я имею в виду, милой. Нет, эм… дружелюбной. Очаровательной.
— Милой? — я подавил смех. Это было просто и очень весело. — Очаровательной? Что именно ты пытаешься сказать, Майкл?
Он уловил мой насмешливый тон и замолчал.
— Прости, — я усмехнулся. — Она чудачка. Правда, она восхитительная, не так ли?
Я обошел вокруг дивана, чтобы увидеть выражение его лица. Его шея слегка покраснела.
— Она очень приятная.
— Ты считаешь ее хорошенькой? — усмехнулся я в свою кружку.
— Ну, конечно. – Он впился взглядом в свой ноутбук, и покраснел. — Вам обоим… определенно, повезло с генофондом.
— Хм… — Я отошел. — Как поживает твоя девушка?
Этот вопрос застал его врасплох, вероятно потому, что мы редко обсуждали его жизнь.
— Она в порядке, спасибо. Всё как обычно.
— Правда?
— Да.
Майкл, как правило, наполнял тишину своей болтовней, как будто мог в одиночку построить наши дружеские отношения, поэтому я позволил ему немного заморочиться этим – и, конечно же, он снова начал.
— В последнее время мы с ней мало видимся. Расходимся, как в море корабли, вроде того. — Он рассказал о своем новом графике по стримам, о котором я знал. Без ведома Майкла я регулярно проверял его Твиттер, блог и стрим. — Поэтому, когда я не здесь, я обычно в подвальном стриме. То есть, в офисе в подвале.
Я понимающе хмыкнул.
Он продолжил.
— Или я пишу статьи в блоге, или ломаю голову над этим интервью, — он смущенно рассмеялся. — Николь приходит домой с работы, и иногда захватывает что-то из Subway (Прим. пер.: Сабуэй или Сабвэй – сеть фастфуд) или Chik-fil-A (Прим. пер.: Чик-фил-Эй – сеть фастфуд). Это может быть единственное время за день, которое мы проводим вместе. Это, и ещё утро. Она ложится спать довольно рано, поэтому уже обычно спит, когда я заканчиваю стрим или статьи.
— Романтично, — сказал я.
— Да уж, действительно. Раньше мы встречались еще и за ланчем, но это отошло на второй план.
— Я надеюсь, что все это не из-за... — Я неопределенно указал вокруг.
Он понял, о чём я, и резко посмотрел на меня.
— Нет, это замечательно. Журналистика – это то, чем я хочу заниматься. Мы с Николь в порядке. То есть, я имею в виду, эти встречи не…
— Хорошо. Я бы не хотел напрягать ситуацию.
Я вышел курить, и Майкл впервые набрался смелости, чтобы последовать за мной. Я настороженно взглянул на него. Я использовал свои регулярные перекуры, чтобы сбегать. В этом случае наша постоянная близость была терпимой.
— Не возражаешь? — спросил он.
— Конечно, нет, — солгал я.
— Мне нравится снаружи. Вид и холод.
Я представил Майкла в «подвальном офисе» и мне захотелось сказать, что он может приезжать в любое время.
Я встал у перил, и он встал рядом со мной. Когда я закурил, то отошел.
— Пассивное курение, — объяснил я.
— Все нормально. Я не возражаю.
— Я возражаю. Это плохо для тебя.
— Но для тебя это нормально?
Я бросил на него колючий взгляд.
— Да, — сказал я. — Так и есть.
Глава 23
Калеб
В тот же день я показал Майклу свои картины. Во флигеле пахло льняным маслом и краской, их запах мне нравился. Но я открыл широкие окна, выходящие на восток и запад, чтобы проветрить помещение. Мне не хотелось, чтобы парень потерял сознание.
Он был вежливым на грани робости, как всегда. Он даже не попытался сдвинуть готовый холст, чтобы увидеть тот, что стоял за ним.
— Продолжай, — сказал я, когда увидел, что он завис над моими альбомами. Я убрал всё, что было связано с Джейми.
Майкл пролистал эскизы. Он медленно перемещался от одного холста к другому, как шмель. Он провел кончиками пальцев возле моих кистей, трубок с краской и палитр, а затем снова обошел комнату, повторяя процесс.
— Ты действительно великолепен, — наконец сказал он. Это прозвучало грустно.
Мне не нужно было одобрение Майкла Бека на мои работы, но я хотел этого. Я ждал, предвкушая его реакцию, и всего три слова расстроили меня.
— В чем дело? — спросил я. – Не любишь абстрактную живопись? Некоторые из них – пейзажи. Я рисовал их на горном хребте.
Я подошел к куче холстов.
— Нет, они все действительно хороши, — повторил он. — Мне нравятся современные вещи.
— Тогда в чем дело?
— Я хорошо разбираюсь только в компьютерных играх.
Он отвернулся от меня к своему ноутбуку.
— Это неправда. Я прочитал твой блог. Ты великолепный писатель.
— Ты лучше, — сразу ответил он.
Мне хотелось рассмеяться. Откуда это подростковое самобичевание?
— Майкл, — я пытался звучать рассудительно, — не сравнивай нас.
Я понял, что эти слова были ошибкой, как только они покинули мой рот.
Майкл сунул ноутбук под мышку и направился в гостиную.
— Да, точно. С чего бы мне вообще это делать?
— Я не так выразился.
Я последовал за ним.
— Нет, это прозвучало правильно. Я имею в виду, мы не из одного мира.
— Это связанно с интервью? У тебя проблемы с его написанием?
— Конечно, у меня проблемы с этим, — он раздраженно рассмеялся. — Ты не хочешь ничего мне рассказывать о своей бывшей, о своем сыне, о том, что бы там еще ни произошло, черт возьми…
Я знал, что он хотел добавить и Джейми Фауста в этот список. Я мог практически уловить это на кончике его языка. Я вздохнул и отвернулся.
— Что случилось тогда? — спросил он. — Пожалуйста.
— Просто напиши её тяп-ляп, — тихо сказал я. Это была моя мольба к нему, но он пришел в ужас от этого предложения.
— Ты издеваешься надо мной?
Я направился на кухню, чтобы выпить. Я не выглядел так, как будто издеваюсь. Я чувствовал, что побледнел и вышел из колеи, и опасно близок к тому, чтобы выпалить всю правду. Но когда я вернулся назад, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, Майкла уже не было.
Глава 24
Майкл
По пути обратно в Боулдер я колебался между гневом и жалостью. Просто напиши её тяп-ляп. Кэл фактически умолял меня состряпать интервью как попало. Что́ бы тогда ни произошло, он не хотел, чтобы я знал; это также причиняло ему боль, и он не желал или не мог говорить об этом.
Неужели Кэл был такого низкого мнения обо мне, думая, будто я поставлю под угрозу мою профессиональную этику? Я никогда ничего не писал кое-как, даже шуточные посты в блогах, и, определенно, не стал бы писать как попало статью для «Нью-Йоркер». Предложение Калеба было нелепым и неуместным.
Тем не менее я вынудил его предложить это. Я упомянул его бывшую, его сына, и «что бы там еще ни произошло, черт возьми», то есть Джейми Фауста, и Кэл, побелев как простыня, бросился к ближайшему алкоголю. Я не имел права так его терроризировать – ни ради журналистики, ни ради чего-либо другого.
Я метался туда-сюда от разочарования к сочувствию, так что во вторник отменил стрим, а в среду не поехал в Озера Красного Пера. Я послал Калебу сообщение, заявив, что мне «нездоровится». Что было отчасти правдой, как и бо́льшая часть из того, что он говорил мне.
«Поправляйся, — написал он в ответ, — здесь очень тихо без твоих вопросов».
Я не мог точно определить, издевался ли он надо мной или скучал по моей компании.
Проблема заключалась в том, что посещать Красные Перья снова и снова становилось определенным наваждением. Мы осмотрели всю собственность Кэла, навестили лошадь, на которой он потом прокатился вниз по дороге, сходили в церковь (дважды) и на фермерский рынок, пересмотрели бо́льшую часть «Клана Сопрано» и «Игры Престолов» и пережили бесчисленные разговоры, напоминающие турниры по фехтованию. А статья так и не была написана. Я до сих пор понятия не имел, что заставило Кэла прекратить публиковаться – его объяснения были, по меньшей мере, неубедительны – и никакого реального представления о его внутреннем мире.
Поэтому в четверг, когда Николь предложила устроить на следующий день мини-вечеринку, идея пришла мне в голову, как озарение.
— Определенно, — сказал я ей, с явным намерением пригласить Кэла.
Мы всегда встречались на его территории, на его условиях.
Может быть, мне просто нужно вытащить его из этих гор?
Глава 25
Калеб
— Вечеринка? — я нахмурился, глядя на Майкла. Я был рад видеть парня, но, похоже, отчаяние влияло на его разум.
— На самом деле, она больше похожа на тусовку. Несколько друзей, выпивка. Ну, ты знаешь.
Я не знал.
— Боулдер – не близкий путь, — увиливал от ответа я.
— О, я отвезу. Я думал о том, что ты можешь переночевать у нас на диване.
Я усилием воли заставил выражение своего лица остаться нейтральным. Я не «ночевал» на чьем-либо «диване» более пяти лет.
— У тебя на диване?
— Да. Он… примерно такого же размера. — Он похлопал по моему дивану. – Так что длины хватит.
— И это сегодня вечером?
— Да. Это неформальная тусовка. Никакого давления.
Майкл выглядел таким воодушевленным, каким я никогда его не видел прежде, поэтому я имел понимание, что это была за идея – последняя попытка установить полноценный дружеский контакт со мной.
Безусловно, «никакого давления».
Я быстро взвесил оба варианта: отклонить приглашение – и тогда есть риск полностью оттолкнуть Майкла, или сказать «да» – и провести один жалкий вечер среди пьяных псевдовзрослых.
После нашего спора с Майклом в понедельник я все больше и больше осознавал, что должен дать ему что-нибудь, что угодно, чтобы он почувствовал себя заслуживающим доверия. Он не был идиотом. Он знал, что я кормил его полуправдой и вешал лапшу на уши, но до сих пор не прибегнул к партизанской тактике (например, втайне от меня связаться с моей семьей, подняв тему Джейми Фауста). Мне просто не верится, что он до сих пор не упомянул его, и я был молчаливо благодарен за это.
Майкл был порядочным.
В то время как я повел себя неразумно, посоветовав ему «слить» статью, которая должна была стать довольно значимой в его карьере.
От меня не убудет, если я расскажу ему немного о Корал, или схожу на его вечеринку.
— Ну что ж, — сказал я, — давненько я не был в Боулдере.
И глаза Майкла загорелись.
Глава 26
Калеб
Я собрал в сумку вещи на одну ночь и залез в джип Майкла с растущим чувством паники. На самом деле, попытка сесть сзади или, к примеру, зарядиться алкоголем по дороге на вечеринку – все это выглядело бы слишком странно. Хотя обе мысли приходили мне в голову.
— Надеюсь, ты не обидишься, если я вдруг задремлю, — заранее предупредил я. — Длительные поездки, как правило, вгоняют меня в сон.
Уснуть, ну или притвориться спящим, было самым очевидным решением: с закрытыми глазами стало бы проще игнорировать удушающую близость Майкла.
— Вовсе нет. Ты любишь слушать музыку? Я имею в виду, не во время сна. Ну, я знаю, что ты любишь музыку. Но не буду ничего включать сейчас. Если ты хотел поспать. Как пожелаешь.
Я ухмыльнулся и посмотрел в окно.
Совершенно точно, Майкл чувствовал себя таким же взволнованным, однако я пока подавлял свое беспокойство жестким контролем, а он, наоборот, прямо норовил слететь с катушек. Это было особенно забавно.
— Как тебе удобно, — сказал я, закрывая глаза.
— Ты собираешься сейчас поспать? В смысле, чего бы тебе хотелось? Нужно ли будет нам остановиться, чтобы перекусить?
— Майкл, — я вздохнул сквозь зубы. — Рули.
Джип с трудом преодолевал грунтовые дороги, окружавшие мой дом. Или, точнее будет сказать, он справлялся именно как джип: вибрируя и трясясь, как будто каждый камешек под его колесами был валуном. Я даже не мог притвориться спящим, поэтому открыл глаза и уставился на пейзаж.
— Мне нужно отрегулировать машину под такую тряску! — Майкл говорил громко из-за непрекращающегося дребезжания. — На асфальте будет ровнее! Прости! Хотя я люблю грунтовые дороги!
Я поднял руку, показывая жестом, что потерплю.
— А как Ауди чувствует себя на этих дорогах?
У меня не было желания повышать голос, поэтому я показал еще один жест. Означающий «очень хорошо».
— А еще у тебя есть Кадиллак CTS, верно?
Еще один жест: «да».
— Великолепные машины!
Большие пальцы вверх.
— У них хорошая проходимость по снегу?
Я кивнул.
— Я полагаю, здесь выпадают тонны снега!
Утвердительный кивок.
Наконец Майкл достаточно расслабился, чтобы прекратить громкий диалог, но тишина была недолгой. Едва мы добрались до асфальтированной дороги, и относительная тишина заполнила машину, парень начал снова:
— Так намного лучше, правда? Черт, эта машина такая шумная. Мне жаль.
— Все нормально, правда.
— Какую музыку ты любишь?
— Любую.
— Старые вещи? Современные?
— Всего понемногу.
— Я только что купил эту ужасную кавер-версию (Прим пер.: в популярной музыке — новое исполнение существующей песни) песни «Пыль на ветру». В исполнении Digital Daggers (Прим. пер.: американский дуэт в стиле Alternative Pop). Я услышал ее в трейлере к новой игре «Вселенная Варкрафт: Легион» (Прим. пер.: World of Warcraft – «Мир военного ремесла» (англ.) – массовая многопользовательская ролевая компьютерная онлайн-игра).
Майкл подключил свой телефон, и заиграла песня.
— У меня также тонна музыки из «Игры Престолов» (Прим. пер.: оригинальное название – Game of Thrones – компьютерная ролевая игра по мотивам цикла романов «Песнь Льда и Огня» американского писателя Джорджа Мартина). Тебе наверняка понравится. Она в основном оркестровая и инструментальная. Реально крутые вещи.
Он бы так и говорил, и переключал музыку в течение следующих двух часов, если бы я не вмешался.
— Слушай, — сказал я, — ты не против, если я закурю?
— О, вовсе нет. Кури.
Я выключил музыку, опустил окно, прикурил сигарету и закрыл глаза.
— Моя бывшая жена, — начал я, — родом из одной из первых и влиятельных семей в Южной Каролине. Высшее общество, своего рода. Наши семьи были знакомы по миссионерской работе и церковным делам. Нас с ней буквально свели вместе к дебютному балу Корал. Это важное событие на юге. Во всяком случае, в то время. Я собирался в Гарвард, и ее мать сочла меня хорошим сопровождающим.
Густая тишина повисла в джипе.
Я знал, что если бы открыл глаза и повернулся, то обнаружил бы, что Майкл застыл, не моргая, боясь разрушить те чары, что развязали мой язык.
— Поэтому мы согласились пойти туда. Я даже помню… погоду. Атмосферу. Всё было очень… романтично, полагаю, наподобие сюжета из «Великого Гэтсби» (Прим. пер.: роман американского писателя Ф. С. Фицджеральда. Бестселлер, американская классика, занимает 2-е место в сотне самых лучших романов). И Корал отказалась надевать белое, как все остальные дебютантки. Она передумала в последнюю минуту. Я думал, что у ее матери случится инфаркт, — я усмехнулся и затянулся сигаретой. Я помнил это с такой ясностью: мы с девушкой вошли, на ней персиковое шелковое платье, очерчивающее каждый изгиб, а лицо матери Корал багровело все сильнее.
И на нас уставились все.
И я был горд от того, что под руку со мной стояла эта слегка безрассудная, смелая девушка.
— Корал была первой красавицей бала, — сказал я.
Я описал Майклу платье и как, поскольку это было ожидаемо и логично, мы с Корал начали отношения на расстоянии. Я рассказал, что мы встречались, когда выпадала возможность, как девушка была прекрасна и пламенна, и как в моменты взаимного противоборства, несмотря на наше пуританское воспитание, мы занимались сексом, и Корал забеременела.
— Это было очень серьезным делом в таких семьях, как наши. Это был ужасный шок для всех. Мы сразу же поженились.
На этом моменте я остановился, и Майкл молчал всю оставшуюся дорогу.
Глава 27
Майкл
Кэл стал объектом повышенного внимания на мини-вечеринке, которая быстро превратилась не столько в «мини», сколько в нечто большее, и я надеялся, что выстроил достаточно доброжелательные отношения с соседями, чтобы в подобной ситуации они не вызвали полицейских. В этом была вина Николь. Я приказал ей не распространяться никому о приглашении Калеба Брайта, но она избирательно не услышала приказ и рассказала дюжине своих друзей по работе о том, что к нам приедет «крутой автор».
И внезапно вся улица оказалась утыкана автомобилями. Присутствовало, как минимум, тридцать человек, слоняющихся по нашему тесному дому и двору, размером с почтовую марку. Фурио был в ужасе. Он периодически появлялся из-под кровати, скулил, бегал, искал нас и снова скрывался.
Я бы не стал обвинять Кэла, если бы он и сам полез прятаться под кровать. Вместо этого он принимал внимание к себе с истинно джентльменским достоинством. Я приносил ему выпивку и изо всех сил старался уводить от людей, но, независимо от того, куда мы шли, обязательно находился кто-то слегка перебравший с алкоголем, интересующийся был ли Кэл тем самым «автором».