Псковская летописная повесть о Смутном времени

ВСТУПЛЕНИЕ

Псковская повесть о Смутном времени интересна непосредственной и живой реакцией на события начала XVII в. Псков не был в эпицентре событий и в сложной политической борьбе этого времени занимал независимую позицию. Псковичи сами решали, кому присягать и кого признавать, кого из новых претендентов на царский стол поддерживать. Однозначно позицию псковичей оценить невозможно, она была противоречивой и осложнялась внутренней борьбой между различными социальными группировками в самом Пскове. Следует отметить, однако, что в это смутное время Псков был почти единственным городом, который не шел ни на какие соглашения с иноземцами, претендовавшими на политическое господство. Псковичи защищали свои земли от отрядов Лисовского, в течение нескольких лет вели постоянную борьбу со шведами, оккупировавшими Новгород, они отказались присягать польскому королевичу Владиславу, ставленнику московского боярства.

Текст издается по рукописи СПб. ФИРИ, собр. Археографической комиссии, № 252.

ОРИГИНАЛ

О СМЯТЕНИИ И МЕЖДОУСОБИИ И ОТСТУПЛЕНИИ ПСКОВИЧ ОТ МОСКОВСКАГО ГОСУДАРЬСТВА; И КАКО БЫША ПОСЛѢДИ БѢДЬІ И НАПАСТИ НА ГРАД ПСКОВЪ ОТ НАШЕСТВИЯ ПОГАНЫХ И ПЛЕНЕНИЯ, ПОЖАР И ГЛАД; И ОТКУДУ НАЧАША ЗЛАЯ СИЯ БЫТИ И В КОЕ ВРЕМЯ

В лѣто 7115-го, егда убиенъ бысть на Москвѣ ложный царь, назвавыйся Дмитрей; молитвами Пречистыя Богородица и великихъ чюдотворцов не попусти Богъ ему разорити християнския вѣры и церкви превратити в латинство, якоже той окаянный умысли; но лѣто едино бысть и вскоре убиенъ бысть. И по том сяде на царство князь Василей Шуйской, и отпусти царицу Маринку,[1] воровскую литовку, с литвою во свою землю, и повелѣ ихъ проводити до границы. И приидоша на Сѣверу,[2] и присташа к ним рустии людие, и засѣдоша грады, и царя собѣ ложнаго устроиша паки. И царь Василей многащи посылая на нихъ рати и сам ходи, но ничто же успѣ; смятоша бо ся людие и прельстишася, грѣхъ ради нашихъ Богу попустившу; приидоша и под самый царствующий градъ и обседоша;[3] и бысть глад велий, ниоткуду же помощи надѣющеся.

И посла царь племянника своего князя Михаила Скопина[4] в Новъград, и посла и за море наяти нѣмецъ в помощь собѣ противу Литвы. В то же время, месяца августа, явишася во псковских пригородѣхъ смутные грамоты от вора испод Москвы на прелесть малодушным, и возмутишася людие и начаша крестъ ему целовати. В то же время вскоре преставися епископъ Генадей[5] от кручины, слышав таку прелесть. Такоже и во Пскове смятошася людие, слышавше нѣкоего грядуща от ложнаго царя[6] с малою ратию. Воеводы же видевше толико смятение в народе, и много укрепляху их, и не могоща увѣщати. В то же время народи похваташа лутчих людей, гостей, и пометаша я в темницу, воеводы же послаша в Новъгород, дабы прислали рати в помощь во Псковъ. В то же время нѣкто враг креста Христова вложи имъ то слово, что нѣмцы будут во Псковъ; слышали бяху преже, что послал царь по нѣмец, но не бѣ еще пришли из заморья в Новъгородъ. И тогда возопивше нѣцыи мятежницы в народе, яко нѣмцы пришли суть от Иванягорода к мосту на Великой рекѣ. И в той час возмутишася вси и похваташа воевод, всадиша в темницу, а сами послаша по воровского воеводу, по Федку Плещеева, и целоваша крестъ вору ложно, и начаша быти в своей воли, и отложишася от Московского государства ложному царю, и быша в своей воли возбеснѣвше, и лихоимством разгорѣшася на чюжде имѣние.

Тое же осени приидоша от вора во Псков, якоже от сотоны бѣсове, и его полку мучители, и убийцы, и грабители, повѣдающе малоумным державу его и власть; тии же окаяннии воздаша хвалу прелестней и темней державе его, и начаша хвалитися пред нимъ своим радѣниемъ к вору, како вожделѣша ему покоритися. И навадиша на онѣх боголюбцовъ и страдальцовъ, иже не восхотѣша колѣна поклонити Ваалови,[7] сирѣчь предотечи антихристову, на начальниковъ градских и на нарочитых града мужей, иже бяху в темницу всажени. Иземше же тии злии лютии звѣрие тѣхъ ис темницы, нужною смертию умориша, овых на колие поткоша, инѣмъ главы отсекоша, протчихъ различными муками мучиша, и имѣния их поимаша, болярина же Петра Никитича Шереметева в темницы удавиша. И во владычнѣ дворѣ, и по монастыремъ, и у начальниковъ градскихъ, и у гостей имѣния поимав, сьѣхаша под Москву к своему ложному царю и тамо послѣди от своихъ побиени быша.

И присла ложный царь во Псков новых воевод своихъ, пана Ондрѣя Тронянова Порѣцкого Бѣлорусца, да пана Побѣдинского Лютора, да диака Крика Тенкина; но тии ничтоже во граде не сотвориша зла, и немного быша, и сьѣхаша.

И потом приѣха князь Александръ Жировой Засѣкинъ. При семъ учинися гнѣвъ Божий на славный градъ Псковъ в наказание, дабы осталися самоволия своего и междоусобия: месяца майя въ 15 день, въ 6-й час, загорѣся на Полонище ув Успенского монастыря от дворового варения, и сметашася людие и погасиша огнь. Начаша разходитися по домом, и внезапу загорѣся паки невидимо. И в той час бысть буря велия, вѣтръ силенъ от юга, и понесе огнь к площади, и не возмогоша утолити ничемъ, и побѣгоша вси коиджо во свой домъ. И потом загорѣся Печерское подворье, и внезапу загорѣся у преподобнаго Варлама верхъ на Запсковье, и оттуду, возвѣя вѣтръ силенъ сѣверъ, и загорѣся весь градъ и зелейные полаты, и зелием вырвало Кремля города на обѣ стороны. И до ночи весь градъ попали, и много людей камениемъ поби и погорѣ, токмо осташа 2 монастыря — Никола чюдотворец в Пѣскахъ да противъ того за рекою Козьма и Дамиян на Гримячой горѣ; да в соборном храмѣ[8] токмо соблюде Богъ гробницу благовѣрного князя Доманта,[9] а то все погорѣ.

Псковичи же народъ, чернь и стрельцы, ни тѣм Божиимъ гнѣвом наказашася, начаша чюжая имѣния грабити у нарочитых людей и, диаволом надхнени суще, рекоша сице: «Боляре и гости городъ зажгоша!» И начаша в самой пожар с камением гонити ихъ, они же побѣгоша из града. И наутрия собрався, начаша влачити нарочитых дворян и гостей, мучити и казнити и в темницы сажати неповинных от начальных града и церковнаго чина, глаголюще безумнии, яко: «Вы градъ зажгосте и разористе, царю нашему не радя». А все то окаяннии мятежницы и начальники жидовской сонмицы затѣяша на добрых людей, дабы имѣние ихъ взяти. А буй народ всуе во слѣдъ их бяху послѣдующе, вопиющи и сами, и тогда мнозей крови неповинной во граде лиющися, по вся дни мучаще окаяннии.

Слышавши же в Великомъ Новѣграде ратнии попущение Божие на Псков, пожар, атаман Тимофѣй Шаров с казаками прииде вскоре; и не смѣяше изгономъ приступити ко граду. А во граде тогда не бѣ ни наряду, ни зелия, но мало бѣ и оружия ручнаго, но, колие заострив, выходиша из града. И много побиша гражан новгородцы, гнавше и до града, а во град не дерзнуша внити, понеже бѣ град великъ и людей множество, а ихъ тогда не бѣ много, с триста человекъ.

Псковичи же, яко вторыи жиды, разъярився, имающе ис темницы добрых людей, злѣ мучаще и глаголюще, яко: «Вы призвасте новгородцовъ на ны». Новгородцы же на Завеличьи[10] посад попалиша и отидоша.

Того же лѣта, месяца августа въ 18 день, враги креста Христова емше ис темницы гостя Алексѣя Семенова, сына Хозю, и много мучиша злѣ и поведоша из града вон на казнь. В той же час нѣцыи христолюбцы, слышавше в рядехъ таково суровство и кровопролитие мятежникъ, вземше оружия своя и рекоша к собе: «Аще не станем на враговъ своих и мучителей ныне, то всѣхъ добрых мужей гражан онѣ погубят». И возопивше, поидоша на них, и разгнавше буихъ от народа, и побиша начальниковъ сонмищю, иных казни предаша, и стрельцовъ из града изгнаша. Егда же услышаша окаяннии тии, иже поведоша на казнь Алексѣя, что восташа на них гражане, в той часъ враг нѣкто стрелец прибѣжа, в самых градных вратехъ отсече неповинную главу праведнаго Алексѣя. А по разгнании враговъ изведоша всѣх, свободиша и воздаша хвалу Богови о сем.

И во 118-ом году, в масленые заговена,[11] прислаша из Великого Новаграда двух стрельцовъ з грамоты от царя Василия, чтобы псковичи обратилися паки к Московскому государству, и соединились, и стали бы заедино на воров и на литву. Начальницы же града и нарочитии мужие восхотѣша приклонитися к государству и совокупитися, и хотѣша вскоре крестъ целовати, и вражиимъ навѣтом того часу записи прежней не обрѣтоша в казнѣ, по чему крестъ целовати.

И паки того же часу возгорѣшася злая горши первых: побѣгоша по всему граду мятежницы и развратницы, прежереченнии самоначальницы, кличницы, кровопивцы, мучащии без правды, похичающии чюжая имѣния и не хотящии под властми жити; и ристающе по граду, вопиюще таковым же убо невѣгласом и смердомъ, по крестцом по сонмищем стоящим, яко начальницы града и лутчии людие, дворяне и гости, черньцы и попы, и всѣ бѣлые люди хотят крестъ целовати и мстити свою обиду, еже мы имъ сотворихомъ, и крестъ целовали московскому царю Василию.

Они же, буий народ, малодушнии и неразумнии, воздвигошася со оружиемъ на своихъ же, и послаша за городъ, за Великую рѣку, в слободу стрелецкую по стрельцовъ, и поидоша к ним в городъ, понеже стрельцы из града изгнани быша по Алексѣеве убиении Хозина за ихъ воровство и во градъ ихъ не пущали до сего времени. Начальницы же града, и гости, и дворяне, и нѣколико от нарочитыхъ людей града, видевше смятение народное и злое их умышление, уже бо вечеру сущу, елицы успѣша на конехъ, инии же пѣши, заплакавше горце, домы и жены и дѣти оставльше, бѣжаша вон из града на Великую рѣку къ Снятой горѣ.[12] Кои же кони имяху, поидоша к Новугороду, а кои пѣшии, тѣ пошли ко Пречистей Богородицы в Печерский монастырь,[13] боящеся прежняго их мучительства и казней злыхъ.

Наутрия же в самый чистый понедельникъ Великого поста,[14] в онже сущии християне предочищахуся от всѣх злых дѣлъ, они же, паче звѣрей суровейши, свирѣпо распыхахуся, яко лвы, собрашася средѣ града и позвониша на виче. Собрася буий народ несмысленний и поселяне, яко скоти безсловеснии, и сами не свѣдуще, чесо ради собрани. Начальницы же сонму рекоша, яко: «Вчера ищущеи тии кровии нашей побежаша; и мы ихъ оставшая совѣтники изберемъ, и в темницу заключим, и испытаемъ о них».

И поскочиша по домом, ищуще лов обрѣсти и насытитися крови человеческия, якоже и прежнии мучителие, или паче вторыя жиды, ихже преже пророчествуя, рек имъ благовѣрный великий князь Александръ Ярославич Невский по дѣлом ихъ.[15] И елицех обрѣтоша православных неповинных, влечаху их в сонмище, и мучаху ихъ злѣ, и в полаты и погребы пустые пометаша ихъ; елице же из града побѣгоша душею да тѣлом, то жен тѣх меташа в полаты и погребы и, оттуду изимающе, злѣ мучаху и смерти предаваху. И входяще в домы ихъ, ядуще, и пиюще, и веселящеся, и имѣния ихъ собѣ раздѣлиша. Такоже елицы бяху в темницы имуще что, окуповахуся мздою муки ради и смерти; елицы бяху не имуще что дати, тии замучении быша и в темницы помроша, жены же и дѣти осташа скитающеся. Бѣ же всѣхъ страдавших в таковой скорби муж и женъ боле 2 сотъ, дондеже пришолъ ложной царь и воръ Матюшка,[16] свободи ихъ всѣхъ страдавшихъ и в то мѣсто самѣхъ ихъ поточи. По Божию строению все сие такъ бысть, всѣ послѣди возмездие прияша противу своимъ дѣломъ. Но паки напредь возвратимся. Царь же Василей, слышавъ таковое междоусобие во Пскове, смердов самовластие, и хотя пострашити ихъ, дабы обратилися к Московскому государству, присла в Великий Новгородъ князя Владимера Долгорукого, повелѣ ему ити с новгородцы ратию подо Псковъ; и приидоша после Петрова дни.[17]

И изыдоша псковичи из града за три поприща противу имъ, к Промѣшицы рѣчки, яко бѣшении буии, яко на борьбу или на кулачной бой, ниже бѣ в нихъ воеводы ни нарядника, но тѣ жъ уставляюще в нихъ полки, иже сонму собиратели, тии же поостряюще народъ, кричаще, и вопиюще, и ничтоже знающе ратного дѣла. И побиша тогда многихъ пскович на Промѣщицы у Спаса,[18] и топташа до самого града.

Новгородцы же сташа у Николы на Любятове в монастырѣ.[19] И псковичи паче всѣмъ градом изыдоша на нихъ, со щиты рыбницкими на возѣхъ и с полковым нарядом, и поидоша к монастырю святого Николы. Бѣ же новгородскихъ людей всѣхъ немного, яко триста человекъ, послани бѣша для устрашения, дабы паки соединились воедино псковичи. Видевше же новгородцы неурядное ихъ воинство, грядущих на них множества не устрашишася и раздѣлишася на три части в полцехъ; первый полкъ немецъ напустиша на пскович. Псковичи же, тогда еще не знающе ратного дѣла, видѣвше нѣмецъ, побѣгоша ко граду, они же всѣми полки напустиша и гониша до града, биюще и секуще, но с милостию рустии, токмо нѣмцы множество посѣкоша; аще бы тогда мало постояли, и град бы им здали.

Но Богу тако изволившу, грѣх ради наших хотящу мстити и пленити Рускую землю: якоже пси преже ся ухом слышахом о Сѣверней странѣ, что было тамо от Литвы около Московского государства и около Новаграда, токмо оста Псковская земля доселе цѣла. Но наполнися чаша горести пелынныя — прииде слух: он, лютый тать и разбойникъ, пан Лисовской да Иван Просовецкой с рускими мучители и грабители, и грядет убѣгом в сю страну,[20] иже не обрѣте мѣста гоним от князя Михаила Васильивича Скопина, иже многи грады от него искрадом плѣнены и разорены бысть. Слышавше же, новгородцы идоша восвоя, да не пришедъ внезапу на Великий Новъград пленити я.

Псковичи же, преже сего видевше приходящих на них новгородцовъ, не имѣющи же помощи ниоткуду, послаша в Ливонскую землю к пану Хоткѣевичю[21] Максима Карповского, дабы имъ помоглъ; он же тогда не успѣ собратися с вои ити с ними. Псковичи же, слышавше пана Лисовского с литвою и рускими людьми стояща в Новгородской земли, в Порховшине, послаша к нему бити челом, чтобы он шол во Псков с рускими людьми. Он же, много пленив Новгородчину, прииде во Псков.

И пустиша й во град, а литву за городом поставиша на посаде и в стрелетцкой слободѣ. Но помалу начаша и литва во град входити, и начаша многую великую казну пропивати и платьемъ одѣватися, понеже бѣ многое множество имяху злата, и сребра, и жемчюгу, иже грабили и пленили бяху славныя грады Ростовъ и Кострому, и обители и лавры честныя Пафнутия в Боровске и Колязинъ, и многия иныя; и раки святых разсекаху, и суды и окладу образного, и полону множество, жен, и девиц, и отрокъ. Егда же та вся провороваша и проиграша зернью и пропиша, начаша буестию глаголати и грозити гражаномъ, что «мы убо многия грады пленили и разорили, такоже будет от нас граду сему Пскову, понеже убо живот наш весь здѣ положен в корчмѣ». И не збысться их злая мысль: не человеческим такъ смыслом учинися, но Божиим промыслом, еще не хотя тогда погубити молитвъ ради Пречистыя своея Матере и великих чюдотворцов, тогда града сего на предастъ варвару сему не расхищение, но покояния нашего ожидая.

Слышавше же гражане у злых человекъ сие злое умышление, и пришед к варвару, начаша лстивыми словесы глаголати, чтобы шол на Иваньгород на испоручение, понеже тогда обстоим бѣ свѣйскими нѣмцы[22] и за хрептом бѣ Новаграда и Пскова; а мы де, казну собрав, пришлем к тебѣ. Он же нимало постоявъ о семъ, и вскоре изыде из града со всѣми, и иде к Иванюгороду. Нѣмцы же, слышавше, бежаша на свою страну в Ругодив.

Той же окаянный варвар, послѣди уразумѣ в собѣ, како умыслиша псковичи о немъ оманъ, выслаша из града вонъ лестию, и много опечалися. Паки же вторую лесть умысли еще, дабы толикъ крѣпостию Иваньгород лестию взяти: «Тоде могу ис того града и прочая достати». И посла напред собя нѣколико ратных съ хлѣбом во град ити, поне бѣ скуден хлѣбом. Они же внидоша в острог и хотѣша внити во град и засѣсти, по словеси его, и никтоже во граде помысли коварства сего быти, но вельми возрадовашася и похвалиша я. Но един диакъ, начальник именем Афонасей Андронниковъ, уразумѣ злое его коварство, и повелѣ затворити врата граду, и не пусти ихъ, и повелѣ имъ в остроге быти.

И того часу и сам многоковарный приспѣ к острогу, и не пустиша й, и бысть посрамлен; и вопросися у начальников градских пребыти во граде с немногими людми, и пустиша й и честь ему воздаша о испоручении. Он же подивися великой крѣпости граду, понеже стоит на горѣ высоцѣ, три стены камены бяху и множество наряду и всякой казны. И похвали державцовъ градских, рекъ, яко: «Ни в коем граде руском не могоша узнати моего многоразличнаго коварства и сѣтей, имиже прельстих, сего же града не удастъ ми ся лестию взяти, понеже узнаша мою лесть». И изыде из града.

И начаша между собою литва и русь собиратися, и поидоша русь во Псков, а пан Лисовской с литвой да нѣмецъ, полоненых на Иванегороде, и поимав, поиде мимо Псков. И шед выше Пскова; и взятъ пригороды Вороноч, и Красной, и Заволочье, и начат оттуду по вся дни и нощи подо Псков, и под Изборско, и под Печоры и прочими, и высѣче всю Псковскую землю.

И того лѣта начаша вся злая быти во Пскове: всякой хлѣб дорожати посадех, понеже осажен бысть отвсюду, з дву сторон нѣмцы, а с третию литва, не дающе никамо исходити из градов потребы ради. И бысть того гладного времени, и мору, и осадного сидѣния от литвы и от рускихъ воровъ и нѣмец 8 лѣтъ. Но великая милость Пречистыя Богородица Печерския, что токмо мимо свой дом не затвори пути к литовскому рубежу в Ливонскую землю, оттуду во вся та лѣта хлѣб шол во Псков, понеже миръ велий имяху мещане со псковичи; аще не бы та земля подмогла хлѣбом, то никако бы избыли поганых. Но многа же злая тогда быша и на еѣ Пречистые Богородицы обитель от литовскихъ людей и неметцкихъ нашествия; но от всѣхъ сих сохрани и соблюде Пречистая Богородица дом свой, и прославися во всѣхъ странах вселенныя, от них же малая исповѣмъ послѣди, понеже невозможно вся подробну исповѣдати преславная еи чюдеса, бывшая в та времена.

Тогда грѣхъ ради нашихъ в Московском государьствѣ бысть раздоръ в людехъ, царя Василия возненавидеша за многое кровопролитие, второе же, братия его племянника своего возненавидеша за храбрость его, князя Михаила Скопина, иже нѣмец наят и отгна вора с литвою от царствующаго града, и вманив его к Москве, отравою умориша.[23] И здумаша литовского королевича собѣ на царство посадити,[24] тако и сотвориша, вземше царя Василия и отдаша литовскому королю.[25] Король же много жадав сего, како бы ни обольстити руских людей, обѣща дати на царство сына своего и посла людей своих к Москве; и пришедше царствомъ обладаша. Свѣйстии же нѣмцы, видѣвше неустроение в государьствѣ, и кто их наят, того умерша, пришедше, взяша Великий Новград июля въ Ібдень и владѣша им 6 лѣтъ.[26]

Того же 119-го году, об Велице дни,[27] паки явися прелесть на Иване-городе: прельстившемся иванегородцемъ и псковичам вору тушинскому. Назвася тѣм же именем роздьякон Матюшка, прибежавъ с Москвы, обрѣте собѣ благополучно время, еже смутити грады руския, понеже прежней воръ тушинской в Колуге убиен бысть Петром Урусовымъ, и будто ся тот ушолъ на Ивангород, а не убит. И начаша к нему такие же воры и убийцы собиратися: из Новагорода казачья, покинув Новъгород нѣмцем, и к нему приидоша, и стрельцы псковстии же к нему собрашася; и начаша посылати грамоты во Псков и в пригороды на разгласие и смущение, глаголя: «Царь есмъ».

Псковстии же гражане, видевше прелесть бывающую и яко мнози тацы быша преже мятежницы и развратницы Рустей земли, называющеся царским отродомъ, и не вняша сему, и отслаша посланного безчестна, рекше, яко враг есть и разоритель християнству и не хотящим его царя собѣ. Он же собрався с своими воры и прииде с нарядом стѣнобитным и с наметным подо Псковъ июля месяца; гражане же крѣпко противу его сташа и многи побѣды показавше преже; той же вор много бив по домом людцкимъ и, наметывая огнеными, зажигая, люди устрашая, и ничто же успѣвъ.

Слышавше же нѣмцы в Великом Новѣграде явльшагося вора, подо Псковом стояща, убояшася, да некогда вселится во Псков и ихъ, пришедъ, изгонит вонъ из Новагорода; и послаша на него нѣколико яти его. Той же окаянный, слышав идущих на собя нѣмецъ, бѣжа исподо Пскова на Иваньгород; и догнаша его нѣмцы за Гдовом на Плюсе реки, токмо успѣ онъ един с нѣкими преѣхати, и многихъ посекоша ту. Гражане же псковстии, недоумѣющеся, что сотворити и куда приклонитися, ниоткуду же помощи надѣющися, понеже Москва бѣ за литвою, а в Новѣграде нѣмцы, яко окружени отвсюду, и положиша на том, еже призвати к собѣ ложного царя. Оле безумия послѣдняго! Прежде закляша себѣ отнюд не послушати ложнаго царя, ниже предатися ему, послѣди же послаша от всѣх чиновъ людей бити челом ему и повинную послаша.

Той же окаянный возрадовася радостию велиею о сем, яко избавиша его от неметцкого осаду, тамо было ему изчезнути; прииде же во Псков вскоре. И срѣтоша его с честию, и начаша к нему собиратися мнози, иже радовахуся крови и чюжаго имѣния, к сему же и поганых любя, литву и нѣмецъ. И бысть гражаном многое насилие и правеж в кормех и во всякой дани, и многих умучиша. Тогда псковичи конечне увѣришася ложными, лестными цари и начаша тужити и скорбѣти от его налогу.

Тогда бѣ литва осажена в Москвѣ рускими людьми, и прислаша оттуду нѣких нарочитыхъ во Псковъ дозрѣти прелести того новонарекшагося царя. Они же дозирателие бяху страхом одержими, боящеся смерти, не обличиша его. И не по мнозе времени обрѣтше получно время, егда ратных посла от себе под новъгородской пригородъ под Порховъ, и тогда совѣтъ сотворше со гражане, яша его и сведоша к Москве.

И оттуду преста прелесть ложных царей в Руси; но мала нѣкая остася лесть: по убиении прежняго ложнаго царя, иже убиен бысть в Колуге, нѣкто Ивашко Заруцкой взем сына его Ивашка и жену его и бѣжа на Низ по Волге во Астараханъ.[28] Егда же воцарися благочестивый царь Михаил и обновися Московское государство, тогда и тѣхъ враговъ, изымавше, приведоша к Москве, всѣхъ их смерти предаша; и изведен бысть злый плевелъ прелести вражия.

[1] ...отпусти царицу Маринку... — В июне 1608 г., по договору, заключенному Василием Шуйским с Речью Посполитой, Марине Мнишек, жене Лжедмитрия I, было разрешено вернуться на родину. До границы ее провожал князь В. Долгорукий с тысячным отрядом воинов.

[2] И приидоша на Сѣверу... — События излагаются не совсем верно. Путь М. Мнишек и ее отца проходил через Углич, Тверь, Белую, эти населенные пункты не входили в состав Северских зе-мель. Лжедмитрий II появился в Северских землях раньше, в мае 1607 г., а в августе 1608 г., когда М. Мнишек приближалась к границе, он находился в Тушино под Москвой.

[3] ...приидоша и под самый царствующий градъ и обседоша... — Летом 1608 г. армия Самозванца разбила лагерь в Тушино, на подступах к Москве; весной 1609 г. тушинцы полностью блокировали Москву, отрезав все пути, по которым в город поступало продовольствие.

[4] И посла царь племянника своего князя Михаила Скопина... — См. коммент.: «Писание о преставлении и погребении князя Михаила Скопина-Шуйского». Под немцами здесь и далее имеются в виду шведы.

[5] ...преставися епископъ Генадей... — Геннадий, псковский епископ (1595—1608).

[6] ...слышавше нѣкоего грядуща от ложнаго царя... — Войска Лжедмитрия II («Тушинского вора») появились в псковских землях летом 1608 г., многие псковские пригороды (Себеж, Опочка, Красный, Остров, Изборск) подчинились тушинскому воеводе Плещееву.

[7] ...не восхотѣша колѣна поклонити Ваалови... — Ваал — идол, языческое божество.

[8] ...в соборном храмѣ... — Троицкий собор (XII в.), патрональный храм города.

[9] ...благовѣрного князя Доманта... — Псковский князь Довмонт (1266—1299), одержавший ряд серьезных побед над Литвой и Орденом; погребен в Троицком соборе, почитался как местный святой, считался защитником и покровителем города. (См. наст. изд., т. 6, с. 56—63).

[10] ...на Завеличъи... — Завеличье — район города Пскова за рекой Великой.

[11] ...в масленые заговена... — Воскресенье на Масленой неделе.

[12] ...къ Снятой горѣ. — Крутая гора к северу от Пскова на правом берегу реки Великой, здесь находился монастырь Рождества Богородицы, в котором могли укрыться бежавшие.

[13] ...ко Пречистей Богородицы в Печерский монастыръ... — Псково-Печерский монастырь Успения Богородицы, приблизительно в 50-ти километрах к западу от Пскова.

[14] ...в самый чистый понеделъникъ Великого поста... — Первый понедельник Великого поста называется «чистым понедельником».

[15] ...паче вторыя жиды... по дѣлом ихъ. — Александр Невский, освободивший Псков и разгромивший немецких рыцарей на Чудском озере в 1242 г., после возвращения в Псков обратился к псковичам с речью, в которой призывал их помнить о том, что он сделал для Пскова, и не уподобляться иудеям, которые забыли о пророке, спасшем их от египетского плена. (См. наст. изд., т. 5, с. 364-365).

[16]... пришолъ ложной царъ и воръ Матюшка... — «Лжецарь Матюшка» (некоторые источники называют его Сидоркой) был московским дьяконом из-за Яузы. После убийства в Калуге «Тушинского вора» Матюшка прибежал в Новгород, промышлял здесь мелкой торговлей и наконец открыл свое «царское имя». Новгородцы не поверили ему, и новоявленному Дмитрию пришлось бежать, с несколькими казаками он ушел в Ивангород и там 23 марта 1611 г. объявил, что он «спасенный Дмитрий». Вокруг Матюшки стало собираться казачество, пришли к нему и псковичи, уверяя, что Псков готов принять Дмитрия. 8 июля «царь» появился под Псковом, но псковичи не открыли ему ворот. Матюшка стоял под стенами города шесть недель. Испугавшись приближения шведов с новгородцами, он бежал в Гдов; разбитый шведами, укрылся в Ивангороде. Выручили Матюшку псковичи. Опасаясь литовцев с Ходкевичем и шведов во главе с Горном, не желая признавать королевича Владислава, псковичи решили присягнуть самозванцу. Матюшке удалось проскользнуть между отрядами шведов, 4 декабря он был в Пскове. Обосновавшись в псковском Кремле, Матюшка отправил послов в ополчение под Москву к бывшим тушинцам. Казаки заволновались, для опознания царя были посланы выборные люди. Не осмелившись сказать правду о самозванстве Матюшки, они подтвердили истинность Дмитрия. 2 марта 1612 г. казаки ополчения провозгласили государем псковского «лжецаря Матюшку», третьего по счету Лжедмитрия. Его вынуждены были признать, боясь расправы, и вожди ополчения И. Заруцкий, Д. Трубецкой. 11 апреля из ополчения в Псков прибыло новое посольство во главе с И. Плещеевым, бывшим любимцем «Тушинского вора». Плещеев более месяца разыгрывал роль верного слуги, не изобличая самозванства Матюшки, положение которого в Пскове было очень непрочным. Псковичи уже давно разочаровались в своем царьке, оказавшемся неспособным изгнать из псковских земель Лисовского, защитить от шведов, — он лишь развратничал и облагал поборами. Чувствуя непрочность своего положения, Матюшка ночью 18 мая 1612 г. бежал к Гдову с небольшим числом казаков, 20 мая его поймали, привели на позор в Псков, затем под усиленной охраной отправили в Москву. В московских таборах казаки посадили его на цепь для всеобщего обозрения. Так бесславно закончилось недолгое царствование псковского «лжецаря Матюшки»; после избрания на престол Михаила Романова он был повешен.

[17] ...после Петрова дни. — Петров день — 29 июня ст. ст.

[18] ...к Промѣшицы... у Спаса... — Промежица — ручей, впадающий в реку Череху, приток Великой; церковь Нерукотворного образа Спаса — приблизительно в трех километрах к югу от города.

[19].. .сташа у Николы на Любятове в монастырѣ. — Никольский монастырь на погосте Любятово, в полутора километрах на пути из Новгорода в Псков.

[20] ...пан Лисовской да Иван Просовецкой... грядет убѣгом в сю страну... — Александр Лисовский, воевода Лжедмитрия II, возглавлял вместе с Я. Сапегой осаду Троице-Сергиева монастыря под Москвой. В октябре 1609 г., после решительных действий М. Скопина-Шуйского, Лисовский со своими отрядами ушел в новгородские и псковские земли.

[21] ...к пану Хоткѣевичу... — Литовский гетман Ян Кароль Ходкевич (1560—1621).

[22] ...на Иванъгород на испоручение, понеже тогда обстоим бѣ свѣйскими нѣмцы... — Свейские немцы, т. е. шведы; Ивангород в 1607—1610 гг. часто переходил из рук в руки.

[23] ..князя Михаила Скопина... вманив его к Москве, отравою умориша. — См. «Писание о преставлении и погребении князя Михаила Скопина-Шуйского».

[24] И здумаша литовского королевича собѣ на царство посадити... — Речь идет о царевиче Владиславе.

[25] ...вземше царя Василия и отдаша литовскому королю. — царь из старинного рода суздальских князей, избранный на трон после народного восстания в Москве 17 мая 1606 г. и после убийства Лжедмитрия. Был свергнут с престола москвичами в июле 1610 г. и пострижен в монахи. Затем был арестован поляками вместе с братьями Дмитрием и Иваном; умер в плену под Варшавой 5 сентября 1612 г.

[26] Свѣйстии же нѣмцы... взяша Великий Новград... и владѣша им 6 лѣтъ. — Новгород был во власти шведов с июля 1611 по февраль 1617 г.

[27] ...об Велице дни... — Великий день — Пасха.

[28] ...нѣкто Ивашко Заруцкой... во Астараханъ. — Иван Мартынович Заруцкий, казачий атаман, поддерживал разные политические силы, был одним из ближайших сподвижников Лжедмитрия II, от него перешел служить к Сигизмунду III, затем вместе с Ляпуновым и Трубецким возглавил первое земское ополчение. Мечтая о личной власти, начал агитацию за избрание на русский престол «воренка» — сына Лжедмитрия II и М. Мнишек. Идея приглашения в Москву «воренка» многими была встречена с недоверием. Войско Заруцкого редело, города, которые он пытался добыть для «воренка», оказывали сопротивление. После избрания на престол М. Романова против Заруцкого выступили дворянские отряды во главе с И. Одоевским. И. Заруцкий укрылся в Астрахани, после восстания в Астрахани бежал на Яик. Здесь казаки выдали «царицу», «воренка» и Заруцкого властям. В Москве «воренок» Иван был повешен, И. Заруцкий посажен на кол, М. Мнишек сослана (умерла в Туле своей смертью).

ПЕРЕВОД

О СМУТЕ И РАЗДОРАХ И ОТСТУПНИЧЕСТВЕ ПСКОВИЧЕЙ ОТ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА, И КАКИЕ БЫЛИ ПОТОМ В ГРАДЕ ПСКОВЕ БЕДЫИ НАПАСТИ ОТ НАШЕСТВИЯ И ЗАВОЕВАНИЯ ПОГАНЫМИ, ПОЖАР И ГОЛОД; И ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ НЕСЧАСТЬЯ ЭТИ И В КАКОЕ ВРЕМЯ

В год 7115-й (1606) был убит в Москве лжецарь, назвавший себя Дмитрием; благодаря молитвам Пречистой Богородицы и великих чудотворцев не допустил Бог уничтожения христианской веры и обращения церкви в латинство, как замыслил то окаянный; только одно лето был он царем и вскоре был убит. И после него сел на царство князь Василий Шуйский, и отпустил царицу Маринку, преступную литовку, вместе с литовцами в их землю, и повелел проводить их до границы. И пришли они в Северские земли, и присоединились к ним русские люди, и заняли города, и нашли себе опять лжецаря. И царь Василий много раз посылал на них войска и сам ходил, но безуспешно; взволновались люди и соблазнились <то Бог допустил за грехи наши>; пришли даже к царствующему граду и осадили его; и был голод сильный, и ниоткуда не ждали помощи.

И послал царь племянника своего, князя Михаила Скопина, в Новгород, и послал его за море нанять немцев на помощь себе в войне с Литвой. В то же время, в августе месяце, в псковских пригородах появились крамольные грамоты от вора из-под Москвы на прелыцение малодушных, и соблазнились люди, и начали ему крест целовать. Тогда же вскоре преставился епископ Геннадий от горя, услышав о таком соблазне. Также и в Пскове взволновались люди, услышав о том, что от лжецаря идет кто-то с небольшим войском. Воеводы же, увидев такое волнение народа, долго успокаивали его, но не смогли остановить. Тогда народ схватил лучших людей, купцов и бросил их в темницу, воеводы же послали в Новгород с просьбой прислать в Псков войско на помощь. В это же время некто враг креста Христова пустил слух, что немцы идут в Псков; и слышали прежде, что послал царь за немцами, но те еще не пришли из-за моря в Новгород. И тогда в народе стали кричать какие-то мятежники, что немцы уже пришли от Ивангорода к мосту на Великой реке. И тотчас все поднялись и схватили воевод, посадили в темницу, а сами послали за воровским воеводой Федькой Плещеевым, и целовали крест вору, и начали жить по своей воле, и отошли от Московского государства, и подчинились лжецарю, и обезумели, живя по своей воле, и в жадности разгорелись страстью к чужому богатству.

В ту же осень пришли от вора в Псков, как от сатаны бесы, из войска его мучители, и убийцы, и грабители, рассказав малоумным о его могуществе и власти; те же окаянные восхвалили преступное и греховное правление его и начали хвалиться перед ним своим усердием к вору, как они жаждали ему покориться. И наговорили на тех боголюбцев и страдальцев, которые не захотели преклонить колени пред Ваалом, то есть предтечей антихриста, — на городских правителей и знатных мужей города, которые были посажены в темницу. И взяли те злые лютые звери их из темницы, насильственной смерти предали, одних на кол посадили, другим головы отсекли, остальных разными муками замучили и имущество их забрали, боярина же Петра Никитича Шереметева в темнице удавили. И на владычном дворе, и в монастырях, и у правителей городских, и у купцов все богатства забрав, уехали под Москву к своему лжецарю и там впоследствии своими же были убиты.

И прислал лжецарь в Псков новых своих воевод, пана Андрея Тронянова Порецкого Белорусца, и пана Лютора Побединского, да дьяка Крика Тенкина; но те ничего злого в городе не сделали и, недолго побыв, уехали.

И потом приехал князь Александр Жировой Засекин. При нем разразился гнев Божий на славный град Псков в наказание, чтобы отошли от своеволия своего и раздоров: месяца мая в 15 день, в 6-м часу, загорелось на Полонище у Успенского монастыря, когда готовили пищу во дворе, и сбежались люди, и погасили огонь. Начали расходиться по домам, и вдруг неожиданно загорелось снова. И в этот миг поднялась буря великая, сильный ветер с юга, и понесло огонь к площади, и не смогли его укротить ничем, и побежали все каждый в свой дом. И потом загорелось Печерское подворье, и неожиданно загорелся верх у церкви преподобного Варлаама на Запсковье, и оттуда подул сильный северный ветер, и загорелся весь город и пороховые склады, и порохом взорвало стены Кремля с двух сторон. И до ночи весь город выжгло, и много людей побило камнями и пожгло, осталось только 2 монастыря — Николая чудотворца в Песках, да напротив него, за рекой, Козьмы и Демьяна на Гремячей горе; и в соборном храме сохранил Бог только гробницу благоверного князя Довмонта, а остальное все сгорело.

Псковский же народ, чернь и стрельцы, не испугавшись того Божиего гнева, начали чужое добро грабить у знатных людей и, дьяволом подстрекаемые, говорили так: «Бояре и купцы город зажгли!» И во время самого пожара начали камнями их выгонять, они же побежали из города. И утром, собравшись, они начали хватать знатных дворян и купцов, мучить и казнить и в темницы сажать неповинных из числа правителей города и людей церковного сана, безумные, говоря: «Вы город зажгли и погубили, нашего царя не желая». А все это окаянные мятежники и главари иудейского сборища затеяли против добрых людей, чтобы богатства их взять. А буйная толпа слепо следовала их примеру и кричала, и тогда много крови неповинной пролилось в городе, целыми днями мучили окаянные.

Услышали воины в Великом Новгороде о попущенье Божием на Псков, о пожаре, и вскоре пришел атаман Тимофей Шаров с казаками и не осмелился внезапно напасть на город. А в городе тогда не было ни орудий, ни пороха, да и ручного оружия было мало, но, заострив колья, выходили из города. И много горожан побили новгородцы, преследовали их до города, а в город не дерзнули войти, ибо был город велик и людей в нем множество, а их немного тогда было, человек триста.

Псковичи же, словно вторые иудеи, разъярившись, вытащили из темницы добрых людей, жестоко их мучили, говоря: «Вы призвали на нас новгородцев». Нов