В «Ахиллесе» такого простора не было. Там был четкий регламент, который не позволял отклоняться от предписанных шаблонов ни на пиксель. Тип и размер шрифта, цвета, геометрические формы объектов и содержимое различных изображений от фотографий до рисунков – на все это была наложена строгая печать, ограничивающая любые порывы творчества.
«Идеальное место для бездарей, которые не хотят ничего делать, а только срисовывать друг у друга под копирку. Они же этими рамками напрочь убивают вдохновение. Зачем им вообще дизайнеры? С этой работой справился бы любой идиот, который хоть немного умеет пользоваться компьютером», – много раз повторял Полдэн, когда возвращался домой, на что Алиса сочувственно кивала.
Начальник отдела графического дизайна Тибо Пачис, которого в отделе прозвали «Драконом», и генеральный директор Кристос Лантимос, когда-то давно решили, что корпоративными цветами «Ахиллеса и Черепахи» будут белый, черный, желтый и фиолетовый.
– Дракон где-то нашел японскую таблицу с цветами и их значениями. Вместе с Лантимосом они выбрали желтый цвет, характеризующий Ахиллеса как мужественного, и фиолетовый, определяющий черепаху как мудрую. Причем, самые яркие и ядовитые оттенки, – жаловался Орик во время одного из перекуров.
– А черный и белый что символизируют? – спросил Полдэн, сминая окурок сигареты о крышку мусорного бачка.
– Ничего. Просто нейтральные цвета. Белый для фона, а черный для текста.
– Логично, но желтый и фиолетовый! Рядом! Как это можно было вообще...
– Вот и мы понять не можем. Но ничего не поделаешь. Привыкай к тому, что будешь видеть эти цвета каждый день! – ответил Орик, поправляя прямоугольные очки на округлом лице.
Полдэн сморщился и задал самый главный вопрос:
– А почему «Дракон»?
– О, это очень интересная история. Был тут у нас паренек один. Тот еще анимешник. Так вот, он назвал нашего начальника японским словом «бакэмоно», что означает «чудовище», – Орик похихикал, как злодей из старой комедии, – но большинство не оценило. Слово для них оказалось либо слишком сложным, либо ассоциировалось с каким-то аниме под названием «Покемон». Потом кто-то вспомнил, что в этих «Покемонах» был дракон с дурным характером и в итоге так и прозвали. А ведь такое изначально прозвище крутое было.
– Судя по тому, что ты так хорошо помнишь само это слово, но морщишься при упоминании мультика про карманных монстров, ты и есть тот заядлый анимешник, который, видимо, один из всего отдела не смотрел «Покемонов».
– Чувак, мне двадцать лет! Какие еще «Покемоны»? – ответил Орик, слегка покраснев.
– Полдэн! – прокричала еще раз Алиса.
Полдэн окунул окурок в воду и выбросил в унитаз. Затем он быстро почистил зубы и обернулся в полотенце.
– Что случилось, дорогая? – спросил он с притворным интересом, заходя в комнату.
– Пол, кажется, я рожаю!
«Ты, кажется, уже два дня рожаешь!» – подумал Полдэн и сел рядом с Алисой.
– Почему ты так решила? – спросил Полдэн поглаживая Алису по руке.
– Потому что живот опустился! – завыла Алиса.
– Как это? – испугался Полдэн.
– Вот как! – ответила Алиса и подняла одеяло.
– Я ничего не вижу, – искренне ответил Полдэн.
– Пол! – закричала Алиса. – Нам нужно в больницу! Скорее! Я читала, что живот как бы сползает вниз, когда малыш опускается вниз, готовясь к выходу. А еще очень больно!
Полдэн вызвал такси, и они поехали в роддом. В больнице Алисе стало значительно лучше, и она даже заикнулась о том, чтобы вернуться домой, но Полдэн убедил ее остаться.
Алису приняли и разместили максимум за полчаса, после чего Полдэн поехал домой. Алиса хотела, чтобы муж остался с ней подольше, но время для посещений давно закончилось. Вернувшись из больницы, Пол сразу позвонил начальнику, чтобы объяснить ситуацию и попросить пару выходных дней.
– И что тебе это даст? – спросил Пачис.
– Я смогу быть со своей женой, когда она будет рожать, – ответил Полдэн чуть дрожащим голосом.
– Ты сейчас с женой?
– Нет, – неуверенно ответил Полдэн.
– Так зачем тебе завтра отдыхать, если ты даже сегодня, в свой законный выходной день не находишься рядом с ней? Отмечать будешь?
– Нет! – возразил Полдэн, слегка оскорбившись. – Просто сегодня врачи мне сказали, что рядом с ней делать нечего. Они позовут, когда надо будет.
«Кажется, так было. Там так шумно и жутко, что я уже плохо помню», – задумался Полдэн.
– А что завтра изменится? – спросил Пачис все тем же холодным спокойным тоном.
(Какой же ты трудный!)
– Ну, я говорю: врачи сказали, что они вызовут меня, то ли когда она будет рожать, то ли когда уже родит. Я не знаю, как у них там это заведено. Но лучше мне быть наготове, чтобы собраться в любой момент и отправиться в больницу. Такое я точно не могу пропустить!
– Ладно. Если ты считаешь нужным. Напишешь за свой счет, когда придешь. Есть макеты, которые ты не закончил на прошлой неделе?
– Нет, я все сделал, – Полдэн невольно выпрямил спину и приподнял голову, когда произносил это.
– Хорошо, скажу Орику, что будет работать эти дни за тебя, если появится что-то срочное.
– Спасибо, – виновато ответил Полдэн и положил телефон на стол, где несколько месяцев назад стоял моноблок.
Полдэн прошелся по комнате взад-вперед. Постоял около старой кроватки, которая так и не дождалась замены. Сходил на кухню, но сразу же вернулся назад. Он посмотрел на свои наручные часы, лежавшие на столе: 20:12. Ровно столько же, сколько было, когда он положил телефон после разговора. Время остановилось.
Пол лег на кровать на одеяло, но сразу же вскочил. Он слышал, что перед родами у женщин отходят какие-то «воды» и предположил, что это не то же самое, что течет из-под крана.
Он аккуратно приподнял край одеяла, держа его двумя пальцами, и отбросил в сторону. С минуту Полдэн стоял в стороне и просто наблюдал. Никаких признаков пятна от неизвестной жидкости он не обнаружил. В его представлении пятно должно быть либо серо-зеленым, либо красным.
Полдэн подошел ближе и нагнулся. Внимательно осмотрев простыню, он принюхался – необычных запахов не обнаружилось. На всякий случай Пол собрал постельное белье и на вытянутых руках отнес в стиральную машинку, разместившуюся на кухне спустя месяц после его переезда в эту квартиру.
Но стоило Полдэну открыть брошюру с инструкцией к стиральной машинке, чтобы выбрать режим, как раздался звонок. Пол инстинктивно побежал в комнату, где оставил телефон, но тот молчал. Звонок повторился, и сразу послышался стук. К ним в гости так редко заходили люди, что Полдэн слегка растерялся и не сразу понял, что произошло.
Пол глянул в дверной глазок и увидел темный силуэт полного парня, стоявшего на лестничной площадке. Пол открыл дверь. На пороге стоял Орик во всем черном. Даже его короткие волосы будто стали чуточку темнее. В руках он держал большой белый пакет с эмблемой торгового центра, где они оба работали.
– Ты чего тут делаешь? И почему во всем черном?
– Это мой нелюбимый цвет.
– И-и-и? – протянул Полдэн.
– Ну, сегодня же воскресенье – день стирки. Может, дашь мне уже войти, и я все объясню, – сказал Орик и зашел внутрь. – Так вот, я сегодня уже никуда не планировал идти, поэтому спокойно отправил все вещи в стирку. Висят теперь мокрые. Только завтра высохнут к утру.
– А при чем тут черные вещи? – спросил Полдэн невольно приглашая гостя на кухню.
– Ну, так говорю же. Это мой самый нелюбимый цвет. Я люблю что-нибудь поярче. Например, желтый. В этом плане мне отчасти повезло с работой, ведь это один из корпоративных цветов. Зато я не люблю сочетание желтого и фиолетового. В этом плане мне не повезло. Ну, да ладно. Короче, черный мой нелюбимый цвет. Поэтому я черные вещи почти никогда не ношу. Но только вещи. Телефоны, например, черные я воспринимаю нормально или игровые приставки. Кстати, у тебя есть приставка? Хотя, я что-то даже телевизора не вижу...
– Ты уходишь от темы, – раздраженно заметил Полдэн, хотя в принципе не хотел слушать какую-либо из его историй.
– Так вот, поэтому когда кончаются вещи нормальных цветов, остаются только черные вещи на так называемый «черный день», – Орик посмеялся и продолжил: – Обычно этот «черный день» не наступает. Но сегодня... Не подумай, что я считаю сегодняшний день «черным», даже наоборот, это самый счастливый день в твоей жизни, но суть в том, что именно так и получилось, что я надел исключительно черные вещи. Кстати, вот, закупился тут немного продуктами на вечер, – добавил Орик и протянул пакет хозяину квартиры.
Полдэн, устав от этого монолога еще на первых словах, несколько раз взглянул на часы, висевшие над дверным проемом между коридором и кухней. Каждый раз они показывали: 20:12.
«Сломались, что ли», – подумал Полдэн, а затем до него стала доходить суть слов Орика.
– Про какой особенный день ты говоришь? – спросил Полдэн подозрительно.
– Так у тебя же скоро должен родиться ребенок.
– Откуда ты знаешь? – Пол удивился еще сильнее.
– Дракон сказал.
Полдэн еще раз взглянул на часы, но в очередной раз убедился, что они неисправны. В любом случае, он понимал, что между звонком начальника и появлением навязчивого коллеги прошло не больше двадцати минут.
– То есть ты был дома, стирал, потом тебе позвонил Пачис и сообщил о ситуации с моей женой, ты облачился во все черное, забежал в «Ахиллеса», чтобы закупиться продуктами в супермаркете и уже находишься тут? – Полдэн произносил все это медленно и методично, как детектив, расспрашивающий подозреваемого.
– Так я на скутере, – ответил Орик и добродушно улыбнулся.
Полдэн собрался пойти в комнату и проверить время на телефоне, но Орик начал шумно распаковывать продукты:
– У меня тут пиво, текила и ром! Я не знал, что ты любишь, поэтому взял всего и побольше. Тут и лимоны и лаймы для текилы. И кола с яблочным соком для рома. Взял чипсы, пару пачек креветок и несколько коробок с пиццей – можно быстро разогреть. А еще тут у меня колбаса, хлеб и конфеты. Сладости я взял для твоей жены, но мало ли. Может и нам пригодятся.
Орик хитро посмеялся, а затем открыл бутылку с текилой и озабоченно посмотрел на Полдэна:
– Нам срочно нужны две рюмки, соль и нож. Или хотя бы рюмки!
Полдэн не успел никак отреагировать – Орик уже достал рюмки, будто знал, где они находятся, и наполнил их текилой.
– Кампай! – воскликнул он, подняв рюмку чуть выше головы, и сразу же выпил ее содержимое.
Полдэн выпил молча, поставил рюмку и спросил:
– Что ты сейчас сказал?
– «Кампай» – так говорят японцы, когда пьют алкоголь. Я так полагаю, это что-то вроде благословения, – ответил Орик и налил еще. – Так что, закусывать будем? Где нож, соль?
Полдэн посмотрел на столешницу, расположившуюся между плитой и раковиной, над которой висели ножи, половник и молоток для отбивных на магнитной полоске.
– Ага, – подметил Орик и взял нож, прихватив солонку со столешницы.
Прямо на столе он разрезал лайм на восемь долек, лизнул тыльную сторону ладони и насыпал туда чуть-чуть соли, протянув солонку Полдэну. Последний неуверенно и слегка заторможено проделал ту же операцию.
– За твоего ребенка, – торжественно произнес Орик, слизнул соль с руки, выпил текилу, громко ударив дном рюмки о стол, и закусил лаймом.
– Кстати, а кто-то уже родился? – спросил Орик, пока Полдэн проделывал ту же операцию.
– Пока никто.
– А кто должен родиться: мальчик, девочка?
– Не знаю. Мы решили, что это неважно. Ребенок есть ребенок. Поэтому даже не стали проверять заранее. Узнаем в ближайшие дни.
– А кого хотел бы ты? – спросил Орик, наливая уже по третей рюмке.
(Никого!)
– Не знаю. Я особо не думал об этом. Может, мальчика, – ответил Полдэн, хотя не представлял, как он будет воспитывать парня. С девушками найти общий язык ему всегда было проще.
– А жена?
– Наверное, девочку. Она же девушка.
– Но лучше же знать!
– Зачем? – неподдельно удивился Полдэн.
– Чтобы закупить вещи, подходящие именно для девочки или мальчика. Ну, хотя бы, чтобы цвета совпадали. Знаешь, там, розовое для девочки, синее или зеленое для мальчика.
Полдэн задумался. А ведь кроме кроватки, неожиданным образом подаренной его родителями, для ребенка не было ничего куплено. Как они упустили этот момент?
«Ладно – я. Я работаю целыми днями, но как Алиса такое проморгала?» – подумал Полдэн и улыбнулся тому, что в мыслях использовал такое смешное слово: «проморгала».
– Пока ничего не купили. Не до этого было. Но цвет в любом случае не проблема. И мне, и Алисе нравится бирюзовый. Так что и ребенку понравится, – ответил спокойно Полдэн, как будто ждал не первого, а минимум десятого отпрыска.
Они выпили еще по рюмке, а Орик закончил расспрос и перешел в наступление. Он наливал и рассказывал. Рассказывал и наливал. Он говорил так много, что Полдэн даже не пытался понять смысл его слов. Он просто пил, закусывал и иногда отвечал что-то невпопад. Но Орика это не волновало, потому что он тоже не слушал собеседника, а только говорил.
Орик рассказал историю, как однажды в школе его побили за то, что он пришел в школу во всем черном. Тогда он еще любил этот цвет. Потом он рассказал, как оглох на одно ухо, пуская фейерверки. Еще он поведал, как однажды чуть не съел таракана в школьной столовой. Потом рассказал, как съел таракана на спор в той же столовой.
– А еще как-то я спрыгнул с небольшого гаража и перекувыркнулся, как ниндзя, а потом взял палку и начал крутить ее в руках, но она вылета из рук и шарахнула по спине одного не самого приятного паренька. Короче, тогда меня еще раз побили за то, что я был во всем черном, и за палку, и еще на всякий случай, – протараторил Орик и разлил остатки текилы.
– Поэтому ты не любишь черный цвет? – спросил Полдэн криво улыбаясь и качаясь из стороны в сторону.
– Нет. Просто черный цвет слишком депрессивный. Тогда период был соответствующий. Взросление. А сейчас период позитивный и яркий. Поэтому я и работаю дизайнером. Еще пивка?
«Еще?» – подумал Полдэн и посмотрел на стол. Рядом с ним стоял бокал из-под пива. Пустой, но с остатками свежей пены на дне. – «Когда это?».
Пока Полдэн думал, Орик налил в его бокал доверху пива, которое потекло на стол по стенкам бокала.
«Чего он вытворяет в моем доме?» – подумал Полдэн, но через секунду забыл об этом. А еще через пару часов Полдэн забыл вообще обо всем.
Полдэн очнулся, жадно хватая ртом воздух. Ощущение было, будто забыл, как дышать и вспомнил, только когда проснулся.
Отдышавшись, Полдэн взял телефон, чтобы посмотреть время. Но в первую очередь увидел другое: 241 пропущенный вызов от Алисы. Полдэн потер кулаками закрытые глаза и взглянул еще раз: двадцать четыре пропущенных вызова – единица привиделась. Время он тоже разглядел: 12:05.
Полдэн почувствовал, как по всему телу разлилась тяжесть, а к горлу подступила дурнота. Так плохо он себя еще никогда не чувствовал. Он положил телефон под подушку, повернулся на бок и поджал ноги. Натянул одеяло на голову, чтобы укрыться от полуденного солнца и представил себя улиткой, прячущейся от всех жизненных невзгод в панцире.
Тьма поглотила Полдэна. Но всего на мгновение. А затем фонари осветили мост.
(Опять этот мост!)
Пол огляделся по сторонам. Никого вокруг не было. Он развернулся и увидел дом, который теперь спустя девять месяцев казался таким родным. В ночи он напоминал черный огромный кирпич. Даже окна растворились во мраке. Но в друг в одной из квартир загорелся свет. Полдэн увидел, как осветился балкон, где он любил сидеть на плетеном кресле и мечтать о ментоловой сигарете.
Пол стоял на мосту и ждал. Он надеялся, что вот-вот на балкон должна выйти Алиса и помахать ему.
(Какая Алиса? Она же в больнице!)
Пол почувствовал тошноту и резкую боль в груди. Будто тысяча ножей вонзилась ему в грудь, но умереть Полдэн не мог. Он пропускал эту боль сквозь себя в бесконечном потоке ужаса и отвращения к себе.
Полдэн начал понимать, что от этой боли уже никуда не деться. Только...
Только он об этом подумал, как услышал шум колес и двигателя. Что-то большое и тяжелое приближалось к мосту. Полдэн приготовился. Он не был уверен, что верит во все происходящее, но знал наверняка, что делает все правильно. Будто он проделывал это уже тысячи раз, как опытный парашютист, в очередной раз стоящий у открытой двери самолета.
Полдэн подошел к краю тротуара и встал на бордюр. Он чувствовал дрожь в коленях, но успешно ее подавлял, собирая всю энергию в нижних конечностях, чтобы сделать последний шаг.
Шум усиливался, а решимость Полдэна возрастала. Он стоял покачиваясь взад-вперед, пока не почувствовал теплый свет фар на своем лице. Полдэн выдохнул и шагнул, ощутив только удар. Ни боли, ни страха, только удар и бесконечная пустота.
Полдэн проснулся. Одежда, в которой он был накануне, пропиталась насквозь потом. А в душе завыла тоска, затмевающая головную боль и тошноту после вчерашнего алкоголя. Пол взял телефон и посмотрел время: 12:06. Прошла всего минута. По ощущениям – вечность.
Полдэн перезвонил и узнал, что у него родился сын, которого Алиса в суматохе назвала Мартином в честь отца Полдэна. Алиса не кричала и не обвиняла мужа в том, что тот пропустил самое счастливое событие в их жизни. Но сам он ощущал что-то большее, чем просто чувство вины. Пол чувствовал то, что, судя по описанию Достоевского, испытывал Раскольников после той роковой ночи.
В следующее воскресенье утром Полдэн забрал Алису с малышом из больницы. Около дома их ждала толпа родственников и друзей Полдэна, которых он не звал, но они все равно приехали и заняли все сводное пространство в маленькой квартирке Куперов. Несколько часов вся эта орава крутилась вокруг Мартина, пока Алиса не упросила Полдэна выпроводить их, несмотря на то что приехали они из другого города.
Когда все разошлись, Алиса положила сверток из пеленок, пока мало напоминающий человека, в старую потрепанную кроватку и легла в постель, не сказав за весь вечер и десятка слов Полдэну.
Алиса уснула мгновенно, А Полдэн по новой устоявшейся привычке изо всех сил боролся со сном, чтобы потом бороться с бессонницей. По дороге на кухню, ради очередного перекуса, он остановился и замер около кроватки. Пол подошел ближе и навис над свертком.
Что-то темное и сморщенное, едва напоминавшее голову, выглядывало из пеленок. Полдэн протянул одну руку, но замер на полпути.
(Зачем это трогать?)
Пол невольно подумал, что не будь этого свертка, все могло бы быть по-другому. Он не мучился бы бессонницей. Не работал в офисе. Не отращивал живот и не страдал от постоянных угрызений совести.
Полдэн потянул руку дальше и чуть дотронулся до низа пеленки, где должны находиться ноги. Медленно, едва касаясь материи, Полдэн провел рукой вдоль крошечного тела Мартина и аккуратно потянулся к крошечному подбородку.
Полдэн перестал дышать и понимать что-либо. Его рука действовала сама. Он закрыл глаза и...
– Что ты делаешь? – внезапно, но спокойно спросила Алиса.
Полдэн отдернул руку и развернулся. Он практически не видел жену. Только зеленые глаза светились, как у кошки. Пол почувствовал, что сердце его сжалось от страха и неожиданности.
(Как на краю обрыва...)
– Пойдем спать, – добавила Алиса чуть мягче, не дожидаясь ответа, – тебе завтра рано вставать.
Новый год
В субботу, за день до Нового года, Алиса проснулась раньше Полдэна, что делала довольно редко, и приготовила мужу шикарный по их меркам завтрак: омлет с сыром, овощами и соевым соусом и кофе, сваренный в турке. Готовила она тоже не часто. В основном, они питались полуфабрикатами или заказывали еду на дом.
– Я хочу, чтобы мы отпраздновали только в круг нашей небольшой семьи. Только ты, я и Мартин, – прошептала Алиса, чтобы не разбудить малыша, который только заснул у нее не руках.
Мартин мало спал и много плакал, из-за чего Полдэн спал еще меньше. Пол сидел в полусонном состоянии и кивал на все, что бы ни говорила ему жена, без особого удовольствия запихивая в себя омлет.
– Последнее время ты часто видишься с Ориком. Я ничего против него не имею. Он хороший парень, но его ты видишь явно больше, чем меня или Марти, – Алиса умоляюще посмотрела на Полдэна.
Полдэн ненавидел Орика. Полдэн ненавидел работу. Но после появления Мартина ему проще было задержаться на работе или в компании болтливого друга, нежели идти домой.
– Хорошо, – без энтузиазма ответил Пол и допил кофе.
Уходя на работу, он небрежно поцеловал жену и посмотрел в зеркало. За темными кругами почти не было видно когда-то сияющих глаз, а волосы торчали в разные стороны, будто он – пугало из соломы, а не человек из души, плоти, желаний и стремлений.
Обычно Полдэн не работал в субботу и воскресенье, но иногда его могли вызвать в случае экстренной ситуации. Под экстренной ситуацией в «Ахиллесе» подразумевалось все что угодно: от неожиданных правок по давно забытому проекту, до оформления поздравительных открыток для всего коллектива к празднику, который состоится через месяц.
Однажды Пачис вызвал Полдэна в воскресенье, потому что возникла экстренная необходимость в понедельник предоставить план-схему фуд-кортов «Ахиллеса» для будущей перепланировки.
– Вот тебе рулетка. Измерь все. Схема должна быть готова в понедельник днем, максимум вечером, – спокойно произнес Тибо Пачис.
Он практически жил в отделе, который возглавлял, поэтому даже в выходные спокойно инструктировал своих подопечных, если те были вызваны в срочном порядке, со своего стандартного рабочего места, а не по телефону или видеосвязи.
– Что значит – все? – возмутился Полдэн.
– То и значит, – ответил его руководитель все тем же спокойным тоном.
– Все, то есть, выяснить площадь периметра фуд-корта и перенести это на план-схему? – спросил Полдэн, недоумевая.
– Все – значит, надо измерить все. Столы, стулья, скамейки, растения в горшках, перегородки, ну, и саму зону, где готовят, тоже надо включить в план. И, конечно, расстояние между всеми объектами. И чтобы все это соответствовало реальному расположению объектов, а не просто так.
– Рулеткой высчитать расстояние между стульями и столами, которые в любой момент могут передвинуть? И все это должно соответствовать оригиналу? – нервно сглатывая слюну, спросил Полдэн.
– Совершенно верно, – ответил Пачис.
– Рулеткой? Обычной рулеткой, которая выдвигается на три метра, померить площадь всего фуд-корта и расстояние между объектами? – в ужасе переспросил Полджн.
– Совершенно верно. Но если у тебя есть другая рулетка, можешь использовать ее.
(Рулеткой!)
– Это невозможно, – трясущимся голосом ответил Пол.
– Мы здесь не для того, чтобы решать, что возможно, а что – нет. Мы тут лишь делаем свою работу. Вот и ты делай свою. Напоминаю тебе, что сделать план надо максимум завтра к вечеру.
– Это невозможно, – повторил Полдэн и, с трудом передвигая ногами, побрел на свое рабочее место.
Несколько часов потребовалось Полдэну, чтобы «переварить» это задание, но как ни посмотри, оно выглядело ужасно издевательским и невыполнимым.
Несмотря на это, Полдэн все же собрался с силами и отправился в зону фуд-корта замерять каждый стол, стул и горшок с цветами. Он вымерял расстояние между объектами и перерисовывал все это на листы бумаги под пристальными и недоумевающими взорами посетителей.
Несколько раз у него спросили, чем он занимается, на что Полдэн ответил кратко: «Херней какой-то!».
Задержавшись на работе до позднего вечера, Полдэн обнаружил, что не оформил и десяти процентов от плана на компьютере. Да и на бумаге были отмечены только мелкие объекты, расположенные невпопад, а общую площадь измерить не представлялось никакой возможности.
В понедельник еще более разбитый и сонный Полдэн, совершенно не понимая, чем он занимается, взялся за план-схему, но к вечеру не выполнил и половины работы.
После долго обсуждения вопроса, почему работа не была выполнена в срок, Пачис нанял бригаду специально обученных людей, которые в течение трех дней с помощью лазерных линеек замерили всю площадь фуд-корта и перерисовали план на бумагу, после чего Полдэн еще три дня переносил все это в электронный макет на компьютере, закончив только к следующему воскресенью.
Полдэн чувствовал себя покорителем Эвереста. Пачис не оценил такого неспешного исполнения задания и не отметил выходные дни, в которые Полдэн активно трудился, как рабочие.
В эту предновогоднюю субботу Полдэна снова вызвали в экстренном порядке.
– Нужно срочно подправить несколько фотографий, – произнес Тибо Пачис не глядя на Полдэна.
В офисе не было даже намека на праздник, не считая нескольких снежинок, налепленных Ориком на свой монитор с тыльной стороны.
– Зачем? – сонным и недовольным голосом спросил Полдэн, видимо, забыв, что разговаривает с начальником.
– Затем, что завтра должны прийти представители магазина одежды, ради которого в восточной галерее был сформирован один большой сектор из двух маленьких. Но сначала они хотят увидеть фото этой секции, чтобы решить, приходить завтра или нет. Но на данный момент, секция еще не готова к презентации, а фотографии сделали уже. Так что твоя задача, привести помещение для будущего магазина в должный вид.
– Я буду сегодня работать строителем и уборщиком? – спросил все еще не проснувшийся Пол.
– Нет, просто удали лишний мусор, провода, инструменты и прочий хлам с фотографий и как следует все это обработай. Должно быть готово к вечеру. Фото я отправил тебе на почту. Работай.
До шести вечера Полдэн редактировал фото секции, хотя быстрее было бы все убрать в реальности и сфотографировать заново. Но Полдэн выполнил свою работу. Спорить не имело смысла.
Сами же секции привели в должный вид, хоть немного похожий на отредактированные фотографии, только к середине января, а представители магазина приехали на осмотр только в феврале.
После работы Полдэн отправился искать подарок Алисе на новогодней ярмарке на набережной. Вокруг суетились счастливые люди в предвкушении праздника, несмотря на то что капал мелкий противный дождь. Температура даже ночью не опускалась ниже 10°С, но Полдэн дрожал от холода. Не найдя ничего на ярмарке, он отправился обратно в торговый центр.
(А сразу нельзя было?)
Спустя несколько часов бесцельного хождения по магазинам «Ахиллеса» в поисках подарка, Полдэн забежал в супермаркет за продуктами и отправился домой, планируя купить подарок по дороге. Но он забыл. Да и основные магазины в Нуше все равно были сосредоточены в «Ахиллесе».
На следующий день Полдэн проснулся рано, но чувствовал себя бодро и свежо, будто спал два дня. И Мартин, ночью почти не просыпался. Атмосфера в квартире поднялась до уровня счастливого семейного праздника, а погода на улице так и манила на пляж, если бы не ледяное море.
– Погода классная, но жалко, конечно, что нет снега, – мечтательно произнесла Алиса, глядя в окно.
– Снег в Кокорике это большая редкость и скорее аномалия, так что отсутствие его хороший признак, нежели, наоборот, – ответил Полдэн разливая кофе по бокалам.
– Знаю. Но все эти фильмы про Рождество и Новый год. Я вчера весь день их смотрела. Там всегда снег. И вся эта атмосфера. А у нас ни снега, ни Рождества. Только смена одного года другим, – печально подметила Алиса.
– Ты же знаешь. В Кокорике официально не отмечаются и не приветствуются никакие религиозные праздники, хотя рождественскую елку все же иногда используют, если ее, конечно, можно назвать атрибутом религии.
Полдэн замолчал. Он знал, что Алиса была бы рада увидеть елку, наряженную игрушками и гирляндами, хранящимися в отцовском гараже, но объективно понимал, что ставить ее некуда. Этот разговор напомнил Полдэну о том, что он так и не купил жене подарок.
– Мне сейчас надо будет уйти ненадолго. Ты отдыхай пока. Я вернусь и приготовлю самый лучший новогодний ужин! – сказал Полдэн сразу после завтрака.
– Хорошо. А еще рождественский фильм посмотрю, – ответила Алиса и села на кровать, поставив ноутбук на колени.
Алиса успела посмотреть два фильма и даже вздремнуть до того момента, когда в дверь с трудом вошел Полдэн с таким шумом, что Мартин сразу же проснулся и заплакал.
Когда Алиса взяла ребенка на руки, чтобы успокоить, она увидела в коридоре мужа, едва стоявшего на ногах, а на полу лежала огромная елка, способная занять всю квартиру.
Дверь Полдэн не закрыл, ожидая увидеть реакцию жены. Он рассчитывал на положительную реакцию, но так и не дождавшись, все равно приоткрыл дверь сильнее, чтобы вошел Орик с пакетом в руках.
– Мы еще и снег принесли, – Орик протянул пакет с колотым сухим льдом, от которого поднимался пар.
Полдэн ничего не сказал. Да и не мог. Он снял обувь, прошел в комнату и упал на кровать.
Очнулся Полдэн, когда за окном уже темнело. Но вместо обычного пейзажа он увидел множество разноцветных огней. Пол пригляделся и понял, что это огромная елка, украшенная гирляндами.
Пока Полдэн вспоминал, откуда взялась эта елка, в комнату зашла Алиса:
– Я просила тебя, чтобы ты провел этот день только с нами. Сначала я подумала, что ты намерено убежал выпить с Ориком, да еще и притащил его домой! Но потом он мне рассказал, как сам тебя нашел, пока ты бродил в поисках подарка для меня. Рассказал, как вы умудрились напиться за пару часов, а затем украли елку и нашли где-то сухой лед, который якобы должен был заменить нам снег. Полдэн, зачем все это?