– Ты же сказал, что больше не хочешь делать сайты.
– Да, – ответил Полдэн нехотя, – но это лучше, чем листовки в каком-то торговом центре.
(Это в любом случае лучше, как ни посмотри. Было, есть и будет!)
– Ты будешь работать дома?
– Можно попробовать снова работать дома, но я не уверен, что это хорошая идея. Мне сложно настроиться на рабочий лад, когда я делаю это дома.
– Полдэн, – сказала тихо Алиса, опустив глаза вниз, не решаясь напрямую задать вопрос. – Пол, сколько у нас осталось денег на счету?
Полдэн знал, что этот момент когда-нибудь наступит, но чем дольше этот разговор откладывался, тем меньше Пол думал о его реальности. А в последнее время он уже начал забывать об этих деньгах, будто их и не было. Будто все так и должно быть. Но все же этот момент настал.
– Все нормально. Деньги на месте, – соврал Полдэн раньше, чем успел обдумать сказанное.
– А ты можешь показать мне счет? – ответила Алиса с еще более виноватым видом.
Полдэн начал судорожно придумывать, как выкрутиться из сложившейся ситуации, но в груди так сильно сдавило, что воздух перестал поступать в легкие. Он понял, что отпираться больше нет смысла.
Полдэн рассказал все. Он рассказал, как часами и днями не мог настроиться на работу. Как начал тратить деньги на развлечения, кровать, «рабочее» место, свадьбу и прочее. Что он уже не мог остановиться, пока они не закончились.
(Это мои деньги! Я сам их заработал!)
Алиса слушала и не перебивала. Когда Полдэн закончил, она крепко обняла его и, в этот раз уже, смело глядя в глаза, сказала:
– Я примерно так и думала. Слишком много денег мы тратили. Но в этом нет ничего страшного. Все совершают ошибки. Мы найдем выход из сложившейся ситуации. Но есть еще один вопрос, который мне не дает покоя: в каких отношениях ты с нашей соседкой из сорок второй квартиры? У вас что-то было?
– С чего ты это? – Полдэн побледнел и нервно сглотнул.
– Интуиция.
Синдром Крюгера
Ночь наступила неожиданно, как и беда, которую не ждали. По крайней мере, Полдэн не ждал, хотя знал, что она придет. Он рассказал все. Все, что считал нужным. Он поведал Алисе душещипательную историю, как совершенно случайно познакомился с ее соседкой в Дорогоне, а потом заехал в гости на чай. Но вместо чая соседка предложила секс. Полдэн долго сопротивлялся, но все же принял дар. А как не принять?
– Да, это даже отдаленно не похоже на историю любви из сказки, но все же, – за этот вечер он повторял данную мысль в различных интерпретациях уже раз восьмой, если не восемнадцатый, – это лучшее, что случалось в моей жизни. Точнее в наших жизнях. Ведь благодаря этому я встретил тебя. Какова вероятность, что я заехал бы в Нуш просто так и столкнулся с тобой... а где я бы мог с тобой столкнуться? Куда ты обычно ходила одна?
(Ты уходишь от темы...)
Полдэн попытался изобразить что-то вроде гипнотизирующего взгляда, пытаясь всмотреться в самую суть Алисы, но либо смотрел на переносицу и не мог сосредоточиться на глазах, либо попеременно переводил взгляд от одного глаза к другому, что еще больше осложняло задачу. Гипноз не удался.
Все это время Алиса почти никак не реагировала, приводя Полдэна в тихое бешенство:
«Уж лучше бы наорала. Влепила по лицу. Да что угодно лучше, чем это. Хотя за что? Я же ничего не сделал. Это было до нее! В чем она меня обвиняет?».
Ответа у Полдена не было. Он подбирал слова для наступления, но все тщетно. Сложно нападать, когда нет необходимой мотивации. А мотивация отсутствовала напрочь.
Так они просидели бы еще и ночь, если бы Алиса не сделала первый шаг. Она обняла Полдэна, как котенка, и тихо, но уверенно, произнесла:
– Я ни в чем тебя не виню. Забудем все, что было. Забудем твою прошлую работу и накопления. Забудем твоих бывших девушек, сколько бы их ни было. Начнем жизнь заново. Втроем. Я, ты и малыш. Но здесь мы больше жить не будем.
Полдэн открыл рот, чтобы возразит. Алиса его закрыла. Не рукой или любым другим действием. Она посмотрела на него с укором, как учительница, которая ломает деревянные указки о спины непослушных учеников. Пол потерял желание перебивать.
– Во-первых, родится малыш, и мы заметить не успеем, как он повзрослеет. Ему понадобится своя комната. Нам нужна квартира побольше. Во-вторых, я все еще тоскую по своим родителям. И тут эта тоска проявляется особенно сильно. В-третьих, я не намерена жить рядом с девушкой, с которой у тебя было «это», – Алиса скривила губы, будто учуяла запах школьной столовой и добавила. – Ну, и я бы не отказалась от квартиры с видом на море. Хватит уже смотреть на этот серый противный мост. Надеюсь, у тебя больше ни с кем не было «этого» в Нуше. А то придется искать другой город.
Полдэн покачал головой из стороны в сторону с широко раскрытыми глазами, а Алиса добавила с наивной улыбкой:
– Ты ведь мне в этом не откажешь?
Улыбка получилась и правда милой, но глаза... Глядя в них, Полдэн ощутил, что по телу его побежали мурашки, а сердце сжалось. Никогда его жизнь уже не будет прежней.
Полдэн осунулся и будто постарел на пару десятков лет. Алиса же, наоборот, посвежела и грациозно спорхнула с кровати, а через секунду уже вернулась с ноутбуком.
– Я тебе сейчас кое-что покажу, – игриво произнесла она. – Вот смотри.
Алиса открыла вкладку с объявлениями о покупке и продаже недвижимости и указала на одно из них:
– Тринадцатиэтажный дом! Даже если на десятом возьмем, сможем увидеть весь Нуш. Ну, или половину. Окна же на море будут выходить. А балкон у нас будет угловой! Чтобы обзор увеличить. Недалеко отсюда, но и не у самого берега, так что цены вполне себе адекватные. Там новая детская площадка. Нашему малышу же надо будет где-то играть. Я думаю, это лучший вариант.
Полдэн посмотрел на цену, но не решился произнести в слух. Пришлось бы продать минимум четыре квартиры на Дельмонико 13, чтобы собрать необходимую сумму.
(Цены вполне себе адекватные?!)
– Я прекрасно понимаю, что сейчас мы не можем потянуть такую квартиру, даже если продадим нашу. Но! – Алиса с хлопком закрыла ноутбук. – Если хотя бы один из нас будет работать в хорошем месте с достойной постоянной оплатой, то при наличии первого взноса в размере суммы, вырученной за эту квартиру, нам могут дать ипотеку под неплохие проценты! Я говорю, прямо, как какой-нибудь риэлтор в дорогом темно-синем костюме!
Алиса расхохоталась. Полдэну было не до смеха. Он понимал, к чему она ведет. Она хочет, чтобы он устроился в торговый центр минимум на год.
(Нет!)
– Алиса, я понимаю, каково тебе находиться в этой квартире. Мало места для ребенка, родители и еще это, – Полдэн указал рукой в сторону лестничной площадки, – но мы сейчас не можем себе этого позволить! Нет, я не против переезда. Но сейчас надо выбрать что-то попроще!
(Проще было бы выйти прямо сейчас в окно, а это все – дико сложно!)
На щеках Алисы появились первые капли слез. Полдэн уже не удивлялся этому и сохранял спокойствие пока она не заговорила:
– Я знаю, как это бывает! Я много слышала и читала об этом. Ты уже на меня странно смотришь. Думаешь, я этого не чувствую? Думаешь, не знаю? Беременность всегда делает девушкой другой. И я становлюсь другой. Менее желанной...
– Нет, – возразил Полдэн, хотя подумал обратное. – Это не так! Я люблю тебя. Ты самая лучшая!
– Может, и любишь, но уже не хочешь! Когда у нас последний раз было «это»?
Полдэн, недоумевая, взглянул на живот, но не смог подобрать более подходящих слов для ответа, чем «Я же не буду... в это!», о чем разумно промолчал.
– Вот, ты даже возразить ничего не можешь! А желание у тебя никуда не денется! Рано или поздно ты от всего этого устанешь и совсем меня разлюбишь. И встретишь ее на площадке. Вы перекинетесь парой фраз. А потом вы пойдете к ней.
«Ну, если так рассуждать, то подобная ситуация может случиться в любом месте и любое время. И для этого не надо иметь под рукой соседку, с которой уже был секс. Так можно встретить и любую другую девушку на лестничной площадке, в баре, на работе, да где угодно!» – подумал Полдэн, но здравомыслие не позволило ему озвучить свои мысли.
Алиса традиционно перестала говорить и начал рыдать в голос. Полдэн обнял ее и начал подсчитывать в уме количество раз, когда она проворачивала этот...
(Трюк? Отличное слово. Хорошо описывает данную ситуацию. А что, если она делает это специально?)
Полдэн обнял Алису еще крепче и произнес то, что произносят всегда слабохарактерные и погрязшие в любви к своему чаду матери, когда первые капризничают:
– Хорошо, давай сделаем это!
– Что? – сквозь слезы спросила Алиса.
– Давай купим эту квартиру. Но ты же понимаешь, что мне не дадут ипотеку, пока я не отработаю в этом торговом центре хотя бы год. А может, и два. Ты хочешь все это время жить здесь? И думать об этой соседке? Ты хочешь, чтобы наш ребенок первые годы своей жизни рос в этой квартире, спал в этой кроватке? – Полдэн указал на старую детскую кроватку и испытал укол совести, но не сбавил натиск. – Да я понимаю, что виноват в том, что эта кровать до сих пор стоит здесь. Да я не сдержал слово. Но все это в прошлом. Ты сама сказала, что мы теперь заживем новой жизнью. В этой новой жизни будем новые мы. Я выкину эту детскую тюрьму, как выкинул старый диван, на котором ты спала и поставлю туда стол с компьютером. Я буду работать по десять часов в сутки. Я за полгода соберу больше половины суммы. К тому же мы продадим эту квартиру. С оставшимися деньгами нам помогут родители. Они смогут взять кредит, а мы, то есть я... я его выплачу. Представляешь? Уже через полгода мы будем жить в новой квартире с видом на море! Я уверен в этом, как никогда!
И он правда верил в это. Почти час.
Алиса согласилась. Не сразу, но согласилась. Полдэн, вдохновленный этим успехом и настроенный на победу, сразу же взялся за перестановку. Он выкатил детскую кровать на середину комнаты, а затем начал двигать стол, который не желал двигаться с места.
(Может, дело в том, что в ящиках куча хлама, а на столе моноблок с колонками?)
Полдэн еще раз плавно потянул стол, но тот остался на месте.
«Надо приложить больше силы и резко...» – подумал Полдэн и дернул со всей силы. Стол сдвинулся. Колонки тоже. Ящики чуть выдвинулись, а моноблок решил станцевать или исполнить стиль «пьяного мастера».
Полдэн видел все это в замедленном действии. Моноблок раскачивался взад-вперед, набирая амплитуду. Воздух вышел из легких Полдэна, сопровождаемый то ли стоном, то ли тихим ревом. Затем реальность совсем остановилась именно в тот момент, когда моноблок замер, максимально наклонившись вперед. Секунда ужаса, она же вечность, и компьютер отклонился назад. Он еще несколько раз качнулся и остановился на месте.
Воздух вернулся в легкие. Полдэн пришел в себя. Кроватка снова оказалась на своем месте. Пол обошел компьютерный стол по дуге за метр, как в старых комедийных фильмах обходят драгоценную хрупкую вазу, которая по закону жанра все равно должна упасть. В фильме под названием «Жизнь», где Полдэн играл главную роль, видимо, были подобные законы.
Полдэн лег в кровать к Алисе – она уже спала. Пол погрузился в сладкую дрему вроде той, что бывает утром, когда просишь будильник дать тебе еще пять минут, а затем засыпаешь на полчаса. Только в этот раз хватило именно пяти минут. Полдэну приснилось, что он идет по улице и спотыкается о бордюр. Он вздрогнул, но не проснулся. А через секунду он услышал грохот.
Пол открыл глаза и немного приподнялся. Было не совсем темно, так как из коридора лился тусклый свет. Фигура Алисы отчетливо виднелась посередине комнаты. А вот силуэт моноблока на столе отсутствовал. Полдэн вскочил на ноги, еще не до конца проснувшись, и со всего маха ударился мизинцем о что-то жесткое и заостренное. Но боли он почти не почувствовал, потому что сразу понял, на что именно он наткнулся ногой – угол моноблока.
Компьютер, который должен был служить ему опорой и помощников в борьбе против корпоративного рабства, распластался на полу откусанным яблоком кверху. Алиса стояла рядом, закрывая обеими руками рот.
– Что это? – заорал Полдэн.
Алиса не ответила. Пол поднял моноблок, воткнул шнур питания и нажал кнопку, запускающую систему. Система запускаться на пожелала, да и вообще, компьютер никак не отреагировал. Полдэн нажал кнопку еще пару раз, но ничего не произошло. Он медленно повернулся к Алисе.
– Как это произошло? – прохрипел он в полголоса.
– Я не знаю, – ответила Алиса, не отрывая ладоней ото рта.
– Как это произошло?! – проорал Пол на всю квартиру.
– Я просто шла из кухни, чтобы забрать свой бокал, который оставила тут утром на столе. А он упал, – чуть дыша, ответила Алиса.
– И как он упал? – Полдэн ткнул пальцем в экран с такой силой, что чудом не проткнул его насквозь.
– Я не знаю. Просто упал. Может, я случайно задела провод. Да, кажется, я обо что-то споткнулась.
(Стоп! Какой бокал?)
Полдэн взглянул на шнур: тот выходил из задней стенки моноблока, спускался за столом и стелился по полу вдоль стены до самой розетки, расположенной почти у плинтуса. Задеть его просто невозможно. Так было сейчас, когда Пол воткнул шнур обратно в компьютер, и так было всегда. Но когда Пол проснулся, шнур лежал на столе, будто его аккуратно вынули и положили, а моноблок – на полу.
«Нет, это просто фантазия разыгралась. Я еще не проснулся. Все не так, как выглядит! Алиса просто не могла...» – мысленно пытался успокоить себя Полдэн.
(Или могла?)
Полдэн схватил Алису за руку и резко потянул на себя. Алиса тихо взвизгнула.
– Что ты сделала? Зачем?
– Что я сделала? – испуганно пропищала Алиса, вжимая голову в плечи.
– Это! И вообще все! Что ты со мной делаешь?
– Я не знаю. Не знаю. Ты думаешь, что я сделала это специально? – Алиса упала на колени, выдернув руку из цепких пальцев Полдэна, похожих в тот момент больше на когти сокола.
(Да! Да! Да!)
Полдэн почти приготовил обвинительную речь, чтобы обрушить ее на беззащитную беременную девушку, сидящую на полу и закрывающую голову руками, как волна гнева окончательно замостила глаза и наступила тьма.
Пустота окутала Полдэна, растворив в себе все эмоции. Долгожданное спокойствие подарило секунду блаженства, а затем растворилось, и глаза Полдэна прояснились.
И снова он перед белой дверью. Полдэн знал, что ждет его внутри. Желание сбежать было сильнее, чем когда-либо, но рука потянулась к дверной ручке. Полдэн вошел внутрь.
Алиса сидела в ванной. Снова маленькая и худенькая. Бледная. Руки в страшных порезах. Кровь стекала по стенкам ванны, покрывая дно. Крови стало явно больше с последнего раза.
Пол огляделся. В этот раз он уже не рвался на помощь. Не пытался спасти жену. То ли внутри него с недавних пор все охладело, то ли он понимал, что все это не такое уж реальное.
(Или реальное?)
Полдэн вздрогнул. Раньше, оказываясь здесь, он не чувствовал вообще ничего. Но стоило ему принять мысль, что все это сон или галлюцинация, как он почувствовал запах. Тошнотворный запах свежей ржавчины. Он даже на секунду нервно улыбнулся от мысли, что люди тоже ржавеют. Только не от влаги. А от старости и смерти. Ржавчина просто вытекает, если проткнуть тело.
«Как отсюда выбраться? Как я раньше выбирался?» – подумал Полдэн, но вспомнить не смог.
Он подошел чуть ближе и аккуратно наклонился, чтобы взглянуть на лицо девушки. Пол делал это максимально медленно и плавно, но не от страха, а потому что чувствовал себя будто в воде, как бывает во сне, когда не можешь бежать.
На секунду Полдэн ощутил небывалую легкость и спокойствие, когда увидел лицо любимой девушки. Такое же живое и застенчивое, как в первый день их знакомства. Он даже забыл, что она лежит в ванне, заполняющейся кровью. Пол посмотрел в эти огромные изумрудные глаза, и они сразу же стали серыми, стоило ему замереть прямо напротив ее лица. Из потускневших глаз скатились две прозрачные капли, а лицо побледнело и слегка посинело.
Кровь еще наполняла ванну, но запах гниющего тела уже дал знать о себе в полной мере. Полдэн со всей силы прижал ладони ко рту, как бы сдерживая рвоту. Все так же медленно и плавно Пол дернулся в сторону выхода, но тут же упал на колени. Он дополз до двери и сел, прижавшись к ней спиной.
Полдэн не сводил глаз с девушки в ванной, а правой рукой пытался дотянуться до ручки. Несколько неловких попыток, будто забрасывал лассо: Пол ухватился за ручку, повернул ее и вывалился в коридор.
Глубокий вдох, как после погружения на дно моря с маской, и Полдэн вернулся в реальность к живой, но до смерти перепуганной, жене.
Неделю спустя, в субботу, Полдэн и Алиса отправились в кофейню на набережной, чтобы отпраздновать первую рабочую неделю в торговом центре «Ахиллес и Черепаха».
– Первый день – это что-то. Меня опросили, наверное, все, кроме уборщика и гендиректора. Я целый день бегал по кабинетам, подписывая различные бумажки, передавая их из одних рук в другие. Когда круг замкнулся и передавать эти «особо важные документы» было некому, – увлеченно рассказывал Полдэн, в ожидании кофе и десертов, – они начали задавать уже устно все те вопросы, на которые я пару раз ответил на бумаге. Откуда у них вообще столько людей и кабинетов? Ощущение, будто половину торгового центра занимают только офисные помещения.
– Ого, – засияла Алиса, – чем-то похоже на наш колледж. Я аж поностальгировала.
– А вот у меня впечатления не очень, учитывая в каком состоянии я был.
Неделю назад, в воскресенье утром, Полдэн обнаружил, что в холодильнике нет ничего, кроме арахисовой пасты, которую обычно они (особенно Алиса) могли есть на завтрак, обед и ужин.
Алиса объяснила эту ситуацию тем, что уже несколько недель смотреть не может на любые продукты, содержащие арахис. Полдэн вообще не смог вспомнить, когда последний раз ел эту пасту.
В магазин бежать было лень, к тому же Алиса сказала, что не голодна. Полдэн открыл первую трехсотграммовую банку и в один заход съел половину содержимого с хлебом. Через несколько часов он прикончил оставшуюся половину и доел весь хлеб, который был дома.
Потом Пол открыл вторую банку и ел уже ложкой. Ближе к вечеру Полдэн почувствовал, что где-то в животе чуть выше пупка встал ком. Начались тошнота, диарея и не прекращающиеся до утра боли.
Врачей Полдэн никогда не жаловал, поэтому просто терпел и надеялся. Раз десять к нему приходила мысль, что эту ночь не пережить, но потом слегка отпускало. Затем снова становилось хуже.
Не выспавшийся и уставший зеленовато-бледный Полдэн поднялся утром с кровати, печально взглянув на не работающий моноблок, и отправился на свой первый рабочий день.
Больше арахисовую пасту Пол не ел никогда.
– А дальше, – Полдэн продолжил рассказ, – три дня меня и еще одного паренька, который пришел устраиваться то ли менеджером по продажам, то ли по работе с арендаторами, то ли это одно и то же – я так и не понял, водили по всем помещениям и даже магазинам торгового центра, объясняя, как там все устроено. Зачем дизайнеру знать, как устроена котельная? Чтобы наверняка понимать в каких тонах рисовать таблицы графиков работы для «котельников» или как их называют? А судя по тому, что я узнал в последний день, то может и такую работу придется делать.
– Классно, – Алиса проявляла неподдельный интерес к этой истории.
Официант принес два латте в стеклянных бокалах, хотя Полдэн просил налить в белые керамические чашки, и два подсохших эклера, на одном из которых вился длинный темный волос, а на втором – арахисовая крошка. Полдэн вдохнул поглубже, чтобы снова позвать официанта, но тут же выдохнул, как сдувающийся воздушный шарик. За эту неделю он так устал, что сил больше ни на что не оставалось. Еще эта бессонница! Выбрав меньшее из зол, Полдэн снял с эклера волос и продолжил:
– В последний день, прежде чем мы пошли по своим рабочим местам, нас отправили на собеседование к гендиректору. Минут тридцать он еще раз задавал все те же вопросы, на которые мы ответили и в письменном, и в устном виде, теперь уже всем, кроме уборщика, а потом начал объяснять зачем мы все тут собрались. «Суть проста, – говорит он, попивая свежесваренный дорогущий кофе из белоснежной чашки, – вы почему, думаете, наш торговый центр так называется? Слышали вообще о древнем рассуждении философа Зенона об Ахиллесе и черепахе. О том, что Ахиллес никак не может догнать черепаху, хоть и быстрее ее в 10 раз? Так вот и у нас тут все то же самое. Потребитель – это Ахиллес. Он быстр на желания и голод его не утолить. Он находится в постоянном движении, пытаясь поглотить все на рынке. Тут схожесть не так очевидна, но дальше будет понятнее. А мы – черепаха. Маленький, хоть и трехэтажный, торговый центр, который как бы бежит от Ахиллеса, не давая ему нас догнать, но, в то же время, поддерживая в нем интерес к нам. Так вот, суть работы всего нашего персонала заключается в поддержании качества торгового центра на таком уровне, чтобы потребитель ни за что не смог угнаться за своими потребностями, утоляемыми с помощью продуктов, которые предоставляют наши арендаторы. Но и не утомился в процессе этой гонки». Потом он спросил, есть ли у нас вопросы, но мы разумно промолчали, чтобы не наткнуться на еще одну часовую лекцию по какой-нибудь древней философии или мифологии, переложенной на современный маркетинг.
– Вау, как классно у вас там, – вдохновилась Алиса. – А дома такая скукотища. Еще голова всю неделю так болела, что ничего делать не возможно. Только спать и мучиться. Прости, даже выслушать тебя не могла. А тебе, наверное, все это сразу хотелось рассказать.
– Да не переживай ты так, – ответил Полдэн и откусил кусочек эклера, на котором виднелся извилистый след от волоса, а, прожевав, добавил: – Потом меня все-таки отвели в отдел, где я буду работать. Это небольшое помещение с серыми бетонными стенами, на которых весят фотографии и всякие рисунки. Такой себе дизайн, знаешь. Там две пары столов, поставленные впритык друг к другу. Так что, если приподняться чуть на стуле можно увидеть сосредоточенное лицо своего коллеги, сидящего в метре от тебя. А около окна сидит наш начальник в каких-то модных очках. В белой рубашке, бабочке и жилетке. Худой такой. С тонкими губами и узкими глазами. Как злодей из аниме. Он был явно не в духе – сказал мне только «Добрый день» и указал на стул. Парень за столом напротив, большой такой со странным именем, Орик, начал сразу что-то рассказывать, но этот жуткий начальник сразу завалил того работой. Орик сказал, что дизайном заниматься я буду редко, а в основном простейшей версткой. Это, то есть, таблицы всякие и графики, короче, чем обычный офисный планктон занимается. Но я же все-таки дизайнер. Так что должен это красиво делать. Чего там красивого?
Алиса слушала Полдэна с таким интересом, будто он рассказывал, как обогнул всю планету и посетил с десяток-другой стран. Потом она подняла бокал с кофе и торжественно произнесла:
– За новую жизнь, за суперскую работу!
Полдэна это не сильно вдохновило, но бокал он поднял.
Вечером, когда они уже поднимались по лестнице, Полдэн заметил, что Алиса, несмотря на объемы, двигалась на удивление легко и грациозно. Сам же Полдэн с трудом переставлял ноги, которые, кстати, он мог увидеть только слегка подавшись вперед. Он и не заметил, как сам обзавелся животом. И еще одышкой. Если бы рядом не было Алисы, то он бы с большим удовольствием останавливался на каждом этаже, чтобы передохнуть.
– Почему в этом доме нет лифта, все не решаюсь спросить? В некоторых четырехэтажных домах бывают лифты, а тут шесть этажей!
– Раньше тут был лифт. Но очень маленький и неудобный. Там поместиться мог только один человек. А как там все скрипело – жуть просто. Один раз он вообще застрял и несколько дней не могли его запустить. Хорошо внутри никого не было. В итоге этот лифт совсем убрали, – на одном дыхании ответила Алиса, взбегая по ступенькам.
«Неужели старость? В двадцать пять лет?» – подумал Полдэн, рассматривая чуть позже в зеркале седые вкрапления на голове. – «А еще этот живот. Откуда он вырос? Я же ничего такого не ем и не делаю».
Полдэн внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Таких синяков под глазами у него не было, даже когда он работал ночами, а выходные проводил в барах.
Полдэн ворочался до двух часов ночи, пока случайно не разбудил Алису.
– Что случилось? Ты почему не спишь? – спросила сонным голосом она.
– Не знаю, – нехотя ответил Полдэн.
Алиса встала и включила свет. Полдэн прищурился, но явно не выглядел только проснувшимся.
– Ты вообще не спал или только проснулся?
– Ты точно хочешь говорить об этом сейчас? Ты так хорошо спала.
– Спала. А сейчас проснулась. Давай рассказывай, что происходит.
– Хорошо. Ну, вообще-то я почти неделю уже не сплю. Так только к утру чуть-чуть засыпаю и днем иногда. На стуле или в автобусе.
– Как это целую неделю? А почему я не знаю? – удивилась Алиса.
– Ну, ты-то хорошо спишь. Да и чувствовала ты себя не очень хорошо – не хотел беспокоить.
– А в чем дело? Почему именно?
– Не знаю. Это трудно объяснить, – ответил Полдэн печально.
– А ты попробуй. Перед тобой, ведь, будущий психолог. Я уж точно пойму, – Алиса гордо выпрямила спину, подняла подбородок и похлопала рукой по кровати. – Ложись на кушетку и рассказывай.
– Хорошо. Это как-то все очень странно. С одной стороны, я очень хочу спать, аж тело все сводит и в голове туман. Но с другой – никак не мог уснуть. Я ложусь спать, а сам как будто чего-то жду. Например, пока ты ляжешь. Или, когда фильм досмотрим. И пока жду, как-то уже и не хочу спать. Ну, это раньше так иногда было. А сейчас я просто ложусь спать и как бы сам себя отговариваю. Будто запрещаю себе спать. Я очень хочу спать и почти засыпаю, но все же перебарываю это чувство, а потом лежу полночи и страдаю от того, что сделал это. И говорю себе, что в следующий раз нормально лягу спать, но все повторяется. Как будто что-то внутри меня не хочет, чтобы я спал. Безумие какое-то.
– О, так я знаю, что это такое. За месяц, наверное, до того, как я ушла в декрет, мы в колледже статью изучали на эту тему. В одном из университетов Норона, не помню название, разбирали эту проблему. Они еще назвали ее «Синдром Крюгера» в честь персонажа из старого ужастика, который являлся в снах подросткам, чтобы убить их. В этом фильме люди всячески пытались бороться со сном, чтобы не встретиться с монстром, так же как человек, страдающий этим синдромом, борется со сном, потому что боится чего-то. Или есть какая-то нерешенная проблема, которая не дает покоя. И человек никак не может отпустить ее, зацикливаясь на ней, но и решить ее не может, откладывая все дела и сон, в том числе, на потом. А может, он боится сна, как такового. Ведь, когда мы засыпаем, мы погружаемся в пустоту. Это как-бы репетиция смерти. Поэтому многие страдают синдромом Крюгера только от того, что боятся даже подумать о смерти. Все это от нервозов и стрессов. Все эти комплексы и страхи, и нерешенные проблемы возникают в первую очередь внутри человека и с этим надо разбираться. И к тому же они только усиливаются от недосыпа. Так что давай спать.
Алиса выключила свет и легла рядом:
– Сейчас я тебя покрепче обниму насколько, кончено, позволит живот, и мы с тобой сладко уснем, мой родной. И никаким монстрам я тебя в обиду не дам.
«Синдром Крюгера! Ага, конечно», – с иронией подумал Полдэн и грустно улыбнулся.
(Скорее уж синдром Алисы!)
Мартин
– Поолдэээн... Полдэн! Купер! – кричала Алиса, обхватив обеими руками живот.
Полдэн лежал в ванной и аккуратно выпускал дым в сторону вытяжки.
За последние месяцы работы в «Ахиллесе» он снова начал курить, но делал это втихаря. Все его коллеги, и даже руководитель, собирались в курилке, чтобы обсудить рабочие моменты, а заодно, и всех вокруг.
Пару раз Пол приходил в курилку и просто стоял в стороне, наблюдая, как все курят, но быстро понял, что совсем не вписывается в компанию и начал потихоньку курить.
Естественно, Пол не придавал этой вновь вернувшейся привычке большого значения. Он посчитал ее минимальной платой за членство в клубе дизайнеров. В их отделе люди работали в спокойной творческой обстановке, а получали больше многих. Поэтому этот отдел считался почти элитным.
Первое время Полдэн курил только на этих встречах после обеда. Затем добавились встречи после работы. Чуть позже он уже стал выходить с Ориком на перекур пару раз в день. А сегодня он впервые покурил дома, пока Алиса лежала в соседней комнате, уверенная, что-то вот-вот родит.
Полдэн лежал в ванне и ждал, когда уже закончится воскресенье, чтобы скорее вернуться на работу и мечтать об окончании рабочей недели. Все выходные Алиса не вставала с кровати и требовала, чтобы Пол не отходил от нее ни на шаг. На предложения Полдэна отвезти ее в больницу, Алиса отвечала отказом.
В первую неделю после трагического случая с моноблоком, Полдэн намеревался отдать его в ремонт с первой зарплаты и вернуться к жизни фрилансера. Но прошло уже несколько месяцев. Моноблок покрылся плотным слоем пыли, стоя на столе, а затем переместился в шкаф, после того как Алиса пару раз нарисовала на экране рожицу.
Пол быстро освоился на рабочем месте, хотя с некоторыми моментами непросто было свыкнуться. Когда Полдэн был фрилансером, он подстраивался под каждого клиента, коих было немало, стараясь сделать индивидуальный дизайн для каждого. Для этого требовалось немало времени, сил и вдохновения. Но в этом-то и был основной интерес: возможность творить без ограничений как свободный художник.